Текст книги "Похождения Сахиб-Фаранги"

Тегеран-2

На следующее утро мы отправляемся на встречу с торговцем, вручившим мне визитную карточку на блошином рынке. Оказывается, несколько дней назад мы подходили к его магазину, но дверь была закрыта. Сегодня хозяин на месте, похоже, поджидает нас. Нет сомнений, он опиоман. Очевидно, с огромным стажем. Нас это не смущает. Скорее добавляет новый оттенок в восприятие иранской реальности. У него есть любопытный материал. Пара пистолетов с кремневыми замками. Каджарская каракулевая шапка с кокардой из позолоченного серебра и драгоценных камней. Громадные эполеты, изготовленные во Франции для турецкого генерала. Замок одного из пистолей европейского производства, ствол иранской работы, очень красивый, с резьбой и остатками золотого декора, ложе современное, грубое и отвратительное. Покупаю пистолет на разборку, а также эполеты. Продолжаем обход старьевщиков в районе бульвара Манучери. С нами здороваются. Местным спекулянтам становится ясно, что мы активно тратим деньги. Нас зовут зайти и туда и сюда. В очередной галерее нам показывают редкие дорогие вещи. Вот навершие кальяна, покрытое живописной эмалью, в изящные разноцветные картуши вписаны портреты полуодетых красавиц. Что-то подобное есть в коллекции Эрмитажа. Вот пара железных сосудов, украшенных мастерской резьбой и золотом, вот серьги со шпинелью[205]205
  Шпинель – драгоценный камень.


[Закрыть] чистой воды. Цены баснословные. Я между тем интересуюсь, есть ли способ переместить предметы на Запад. «Да, – говорит элегантный дилер, – такой способ есть. Мы отправим ваши предметы в Бахрейн, оттуда их вышлют вам на Запад». Это интересно, думаю я, возьму на заметку. «Есть и другие способы», – добавляет дилер.

Заходим в магазин, где несколько дней назад я приобрел огниво с головой лебедя. Старик рад нас видеть. Он показывает нам фантастический предмет. Это кольчуга удивительной сохранности. Никакой коррозии. Цвет серый. Лишь небольшой разрыв на пару колец в области плеча. Я внимательно изучаю кольца и заклепки. Судя по всему, кольчугу никогда не чистили. Такое состояние не может быть плодом труда реставратора, это результат бережного хранения. Это значит, кольчугу никогда не оставляли без внимания с XVIII века. Столетия предмет переходил из рук в руки людей, знающих толк в старом железе. Пока мы были в Исфахане, старик все обдумал. Он готов продать мне кольчугу. Цена не большая и не маленькая. Я не пытаюсь торговаться и плачу запрошенную цену. Мы тепло прощаемся.

Вскоре по возвращении домой я продал кольчугу, заработав приличный процент. Пройдет еще десять лет, и я опять выкуплю ту же кольчугу, перебив свою прежнюю цену.

Восток на Западе

Я опять на борту самолета. Против обыкновения я лечу на Запад, а вовсе не на Восток. Меня ждут дела и новые знакомства. На этот раз в Великобритании. Мне давно пора расширить географию своего бизнеса. На одном из веб-сайтов я обнаружил красивый индийский щит. У меня есть клиент в Москве, коллекционирующий щиты. Он заинтересован в приобретении очередного предмета для пополнения своего собрания. Я заранее договорился с продавцом и покупателем и чувствую себя уверенно. Разница, которую я намерен выручить, невелика, но она покроет расходы на перелет и несколько дней пребывания за границей. Конечно, я надеюсь найти что-нибудь еще. Единственное, что вызывает беспокойство, это мой низкий уровень английского. Мой навык общения сложился в Индии, вытеснив знания, полученные в школе. Собственно, мой английский давно превратился в хинглиш. Я прекрасно понимаю людей в Индии, а они хорошо понимают меня. Обычно я не испытываю проблем, общаясь с европейцами, для которых английский не родной. Но речь англичан мне не всегда понятна. К счастью, они обычно прекрасно понимают мой варварский язык.

Самолет снижается, погода ясная, и через окошко я вижу Ла-Манш и кромку британского берега. Солнце движется к закату, мне ясно видны небольшие суденышки в море и белые гребешки волн.

В аэропорту Бирмингема меня встречает хозяин щита. Его зовут Ранджит Сингх. Вероятно, свое имя он получил в честь знаменитого правителя[206]206
  Ранджит Сингх (1780–1839) – первый сикхский махараджа Пенджаба, основатель независимой Сикхской империи на северо-востоке Индии в начале XIX века. Известен в народе как Шер-и-Пенджаб, или Лев Пенджаба.


[Закрыть] государства сикхов. Мы никогда не виделись, но знакомы заочно, через переписку и общих знакомых. Я надеюсь, что узнать друг друга не составит труда. Он высокий сикх моего возраста, у него черная борода и синий тюрбан. Ему, вероятно, тоже понятно, кто в потоке прибывающих пассажиров похож на русского оружейного дилера. Да, мы действительно уверенно опознаем друг друга. Ранджит везет меня в свой родной городок с труднопроизносимым названием. Я заранее забронировал номер в недорогой гостинице. Мои опасения насчет взаимопонимания оказались напрасны. Хоть Ранджит и родился в Англии, он говорит на понятном мне английском. Уже вечер, мы подъезжаем к гостинице в темноте. Ранджит высаживает меня у дверей, и мы договариваемся о встрече на утро завтрашнего дня. Я получаю ключи от номера и поднимаюсь на третий этаж в свою комнату. В ресторане на втором этаже проходит какое-то мероприятие. Кто-то выступает с речью, а на лестнице толпятся крупные африканские мужчины. Я осматриваю свою комнату. Сдвигающаяся дверь у шкафа сломана и больше не скользит как следует. Странное приспособление, вероятно, является гладильной доской. Когда-то эта штука двигалась на шарнире и фиксировалась на стене в вертикальном положении. Но теперь она больше не защелкивается и перегораживает существенную часть комнаты. Продолжаю инспекцию. Ванная комната выглядит вполне чистой, но шланг душа поврежден. Когда я включаю воду, струя бьет совершенно не оттуда, откуда положено. Все это не вызывает у меня никакого раздражения, скорее улыбку. Мне такое знакомо – напоминает отель в Дели. Да и аромат, который я ощутил на лестнице, мне тоже понятен. Так пахнут гостиницы на Карол-Багх. Теперь ясно, почему забронированный номер так недорог и почему Ранджит настоятельно рекомендовал другой отель. Однако меня все устраивает. Я кипячу воду в электрочайнике, входящем в комплект оборудования номера, пью чай и ложусь спать. Под окном гомонят и хохочут африканцы. Мне снится Индия.

На следующее утро, как раз когда я заканчиваю завтрак, состоящий из яиц и тостов, приходит смс от Ранджита. Он ждет меня на ресепшене. Мы отправляемся к нему домой, чтобы посмотреть щит, за которым я приехал, а также другие предметы. Семья моего нового знакомого живет в небольшом двухэтажном доме красного кирпича. Соседние дома тоже двухэтажные и выглядят схоже. Именно так я себе и представлял типичную английскую улочку. Одно но – похоже, все соседи тоже сикхи, никаких англичан я пока не вижу. Все прохожие – мужчины в тюрбанах, а во внешности и манерах женщин легко опознать пенджабское происхождение. Интерьер дома Ранджита, однако, имеет европейские черты. Все-таки понятно, что мы не в Индии. Рассматриваю щит и другие предметы. Пожалуй, я также куплю простой гладкий шлем XVIII века и наруч. Мы обсуждаем цены, и я расплачиваюсь с Ранджитом, отсчитав необходимую сумму в долларах США. Он показывает еще несколько предметов. Очень хороша бронзовая рукоять южноиндийского храмового меча, но у меня нет покупателя, который мог бы оценить ее по достоинству. Все это заняло не так много времени. Разумеется, я соглашаюсь на предложение Ранджита посетить замок Уорвик[207]207
  Замок Уорвик – средневековый замок, расположен в Центральной Англии, в городе Уорвике. Построен Вильгельмом I Завоевателем в 1068 году. Замок Уорвик является собственностью концерна «Тюссо», вышедшего из знаменитого Музея мадам Тюссо в Лондоне. Открыт для посещения как музей.


[Закрыть], располагающий коллекцией средневекового оружия. Мы опять садимся в BMW и едем в замок, по дороге обмениваясь рассказами. Между прочим, Ранджит – офицер полиции. Судя по его виртуозной манере управления автомобилем, можно предположить, что он прошел какой-то спецкурс для водителей-полицейских. Я интересуюсь, участвовал ли он в погонях и преследовании преступников. Оказывается, да, такое случалось. Однажды Ранджит преследовал предполагаемого угонщика. Тот внезапно остановил машину и бросился наутек, перепрыгивая через заборы. Ранджит побежал догонять нарушителя и напоролся ступней на гвоздь, торчащий из доски. Он получал и другие ранения на службе. Жене это не очень нравится, и теперь он подумывает о том, чтобы оставить работу в полиции и сосредоточиться на торговле антиквариатом. Тем временем мы оказываемся у ворот колоссального древнего замка. Покупаем билеты и идем на экскурсию. Экскурсовод демонстрирует посетителям различные виды доспехов. Что неожиданно и приятно – он дает возможность желающим потрогать отдельные предметы. Показывает, как сгибаются пальчики у латной рукавицы. Между тем Ранджит сообщает мне, что восточных предметов в коллекции замка нет. Раньше были, но администрация сочла, что эта часть собрания не вписывается в тему Средневековья, на котором специализируется музей. Азиатские предметы были проданы, а купил их ни кто иной, как мой новый знакомый Ранджит Сингх. Мы завершаем день в индийском ресторане, поедая курицу, обильно сдобренную карри. Ранджит завозит меня в гостиницу и настоятельно просит в следующий раз прислушаться к его совету и остановиться в другом отеле. Мой рейс обратно в Москву утром следующего дня. Мне надо проснуться довольно рано, и на всякий случай я прошу сотрудника отеля позвонить мне в номер в шесть утра. Просыпаюсь вовремя и спускаюсь вниз, так и не дождавшись звонка с ресепшена. Мне приходится громко постучать о стойку, чтобы увидеть портье и вернуть ему ключ. Заспанный сотрудник и не думает объясниться в связи с тем, что не разбудил меня вовремя, как обещал. Таксист, который везет меня в аэропорт, разумеется, тоже индус. По пути мы обсуждаем политическую ситуацию в современной Индии. Англия, увиденная моими глазами, оказалась каким-то филиалом Индии. Забавно, что мои европейские знакомые, никогда не посещавшие Индию, иногда спрашивают, много ли там осталось от присутствия англичан и сильное ли влияние те оказали на далекую восточную страну. Раньше у меня не было полного ответа. Но сегодня я уверен, что Индия оказала очень сильное влияние на Великобританию, а вовсе не наоборот. Мне довелось побывать в Великобритании еще несколько раз. С Ранджитом мы встречались также во Франции и в Германии. Обычно на оружейных ярмарках.

Особенно мне нравилось посещать оружейное мероприятие в Рёнжи, предместье Парижа. Столица Франции – неудобное место для вождения автомобиля, но поскольку обычно мои визиты были связаны с оружием, я старался не связываться с общественным транспортом и брал машину напрокат в аэропорту. Метался между антикварными магазинами, дилерами и проводил часы в пробках. За несколько лет регулярных посещений я так толком и не выяснил, как выглядит парижское метро и как там оплачивают проезд.

При посещении оружейной или любой другой антикварной ярмарки важно приехать пораньше, чтобы увидеть интересные предметы в числе первых посетителей. Как правило, мне приходилось выезжать затемно, чтобы к шести утра оказаться у выставочного павильона. Для регистрации и получения бейджика участника надо было постоять в очереди с другими желающими. Когда я оказывался внутри, выяснялось, что некоторые посетители приехали в пять утра, а то и раньше. Основная часть посетителей приезжала к девяти утра, и тогда очередь за билетами растягивалась на несколько сот метров. А период ожидания в очереди составлял, наверное, час или около того. На ярмарке в Рёнжи обычно собиралось около пятисот торговцев. Но лишь пять процентов из них занимались восточным оружием. Еще у пяти процентов эпизодически проходили отдельные позиции из Азии. Вот ради этих вещей и стоило приезжать так рано. Предметы индийского вооружения, которые мне попадались на европейских ярмарках, обычно были в неплохом состоянии. Климат и уважительное отношение европейцев к старине способствовали сохранению сабель и кинжалов в хорошем виде. Это составляло разительный контраст с тем, к чему я привык в Индии, где ржавчина и грязь – обычные спутники железа и стали. То, что мне было нужно, встречалось редко, однако я приобрел в Европе несколько отличных мечей пата, чудесный меч фаранги, изготовленный на детскую руку, с клинком из Пассау[208]208
  Пассау – город в Нижней Баварии, центр оружейного производства; в XIV веке пассауские оружейники получили право выбивать на своих изделиях клеймо «бегущий волк» – знак особого качества.


[Закрыть], украшенным традиционным «волчком» на голомени клинка, и ряд других замечательных предметов. Кроме индийских сабель, тут попадались вещи из Китая, также входившие в круг моих интересов. Источники происхождения восточных предметов порой весьма необычны. Так, однажды у нескольких французских торговцев одновременно появилась группа одинаковых китайских мечей. Мечи люедао[209]209
  Люедао – китайская сабля с незначительным плавным изгибом клинка и рукоятью, наклоненной в сторону лезвия.


[Закрыть] были в ножнах, покрытых пупырчатой черной кожей, в хорошем состоянии, только пыльные. Клинки и металлические детали ножен были лишь немного тронуты ржавчиной. Было понятно, что этих предметов десятилетия не касались руки человека. Такое состояние коллекционеры называют спящим. Оказалось, что однотипные китайские предметы происходят из недр высвобождаемого имущества французского военного ведомства. Вероятно, они были захвачены как трофеи в Китае, в ходе подавления восстания боксеров, и сто лет пылились на складах. В Европе я покупал предметы из Юго-Восточной Азии, бирманские дха и индонезийские крисы[210]210
  Крис – кинжал с характерной асимметричной формой клинка. Появился на острове Ява, распространен по всей Индонезии, на Филиппинах и в Малайзии.


[Закрыть]. Однако большинство торговцев специализировалось на европейском оружии разных эпох, и мне не всегда удавалось потратить так много, как хотелось. Чтобы не терять времени и полностью использовать ресурс поездок, иногда приходилось заниматься и европейским материалом. Я давно выработал ключевой принцип в своих торговых делах – покупать только то, что мне интересно, только вещи, изучение которых мне по душе. Коммерция в чистом виде меня мало волновала, и получение прибыли было лишь одной из моих задач. Так, я почти не прикасался к европейским вещам XIX–XX веков, к предметам фабричного производства, изготовленным после промышленной революции. Несколько раз я по просьбе своего московского коллеги приобретал мечи палачей. С помощью таких предметов лишали жизни преступников из среды немецкой и французской знати в XVII веке. Насколько мне известно, людей попроще просто вешали. Клинки палачей были украшены изображениями виселиц, сценами казни или девизами. С большим удовольствием я покупал замки кремневого оружия, покрытые гравировкой и имеющие подписи мастеров. Однако меня давно увлекла страсть к оружию Востока, а вещи западные меня так и не захватили.

На оружейной ярмарке в Рёнжи мне приходилось и стоять за прилавком, продавая свои запасы восточного оружия. Сюда приезжали покупатели из разных стран. Американцы, англичане, израильтяне и итальянцы. Звучала русская речь. У своего прилавка я встречал сотрудников российских музеев, дилеров и коллекционеров с Кавказа, из Москвы и Ростова. Было немного странно приезжать из Петербурга в Париж с тем, чтобы продать индийский кинжал покупателю, который также специально прилетел из Петербурга на оружейную ярмарку. Поездки на Запад всегда были занимательны и полезны, но душой я отдыхал только в Индии.

Невозвратные бумеранги

В силу разных причин некоторые восточные вещи чаще встречаются на Западе, чем в стране производства. Кое-что в XVIII и XIX веках производилось специально с прицелом на западный рынок. Что-то лучше сохранилось в климате северных стран. На траектории движения старинных предметов оказывают влияние веяния моды, политические и экономические изменения или даже увлечения отдельных коллекционеров. Делийские антиквары просили привезти из Европы кашмирские шали XIX века и старые индийские миниатюры, мечтали найти культовые бронзовые статуи, украденные из храмов, и сокровища Великих Моголов, присвоенные англичанами. Пекинские дилеры желали получить вещи из разграбленных европейцами императорских дворцов и позолоченные фигуры Будды, увезенные тибетцами в эмиграцию. Китайцы охотно покупали шелковые халаты цинских[211]211
  Империя Великая Цин – последняя империя Китая. Империя Цин существовала с 1644 по 1912 год с краткой реставрацией в 1917 году.


[Закрыть] чиновников, расшитые драконами, и нефритовые четки даосских мудрецов, истребленных коммунистами. Оказалось, что на Западе мне на глаза попадаются предметы, востребованные на восточных рынках. Китайские покупатели проведали, что у меня водится то, что им нужно, и одно время мой телефон разрывался от их звонков. Я стал отвозить в Индию стальные шкатулки, украшенные золотой насечкой, и миниатюрные портреты могольских императоров, нарисованные на овальных пластинах из слоновой кости. Выяснилось, что за каджарский шлем или топор в Раджастхане можно выручить больше, чем в Париже.

Однажды мне посчастливилось купить небольшую коллекцию южноиндийского метательного оружия. В том числе десяток предметов, которые в Южной Индии называют валари-тади или валай-тади, что в буквальном переводе означает «кривая палка». Считается, что такое оружие использовалось на охоте, а наиболее старые и массивные образцы, возможно, могли пригодиться и на войне. В Южной Индии верят, что во время войны с Ост-Индской компанией в конце XVIII века местные герои, братья Марудху, активно использовали метательное оружие против англичан и вооружали им своих бойцов. Местное предание гласит, что именно братья создали оружие из кривой палки.

Валари-тади иногда описывают как индийский бумеранг и относят к типу невозвратных бумерангов. Примеры валари-тади можно обнаружить во многих серьезных коллекциях, например в собрании Британского музея или музея Ченная. В некоторых храмах Тамилнада можно увидеть валари-тади в качестве вотивных[212]212
  Вотивные предметы (вотивные дары) – различные вещи, приносимые в дар божеству по обету, ради исцеления или исполнения какого-либо желания.


[Закрыть] подношений богам. Известны примеры, изготовленные из стали, дерева, бронзы и даже слоновой кости. В группе, которая попала мне в руки, было семь штук стальных, два деревянных и один из медного сплава. Деревянные бумеранги были гладкими, а плоскости стальных и бронзовых украшал насеченный орнамент.

Валари-тади – редкая и экзотическая позиция. У меня не было ясного понимания, кому предложить такие предметы. Один я пристроил в московскую коллекцию, другой полетел к клиенту в США. У меня осталось еще восемь. Самым разумным решением мне показалось выставить один из стальных валари-тади на онлайн-аукционе. К моему удивлению, самую большую ставку разместил покупатель из Тамилнада. Получив платеж, я аккуратно упаковал предмет и отправил по адресу, предварительно вложив в коробку листочек с адресом электронной почты. Вскоре пришел ответ. Индийский коллекционер желал покупать подобные предметы. Мы обменялись еще несколькими письмами и быстро пришли к согласию. Несмотря на то что индийские бумеранги считаются невозвратными, все оставшиеся валари-тади возвратились обратно в Индию!

Раджендра Пратихар

Ракеш – мой давнишний приятель с удайпурского базара. Он не торговец стариной, а профессиональный бездельник и начинающий ресторатор. Время от времени он знакомил меня с очередным антикваром или просто желающим продать саблю. «Дай мне шанс», – обычно говорил Ракеш. В компании Ракеша я смотрел оружие в лавках портных, мастерских ювелиров и в частных домах. За хорошие контакты, приводящие к сделкам, в Индии принято платить комиссию. Но, как правило, портные или ювелиры владели парой заурядных вещей, а просили за них неоправданно много, и ни к чему интересному такие знакомства не приводили. Я вовсе не горел энтузиазмом, когда Ракеш предложил мне посетить очередного оружейника. Мне не хотелось терять драгоценное время, и я пытался уклониться от визита. Однако отказываться было неудобно, и в итоге, устроившись на мотоцикле позади Ракеша, я покорно поехал на встречу с новыми людьми. На этот раз мы отправились не в пыльные закоулки Старого города, а совсем в другую сторону. Промчавшись вдоль набережных, Ракеш направил мотоцикл в район роскошных вилл и симпатичных бутик-отелей, утопающих в зелени. Мы остановились у мощных ворот с охраной – у конторы компании «Хиндустан Коппер». Однако оказалось, что заходим мы в соседние ворота попроще. Посреди огромной, выжженной солнцем лужайки стоял скромный домик с открытыми террасами. У дома был припаркован открытый джип, окрашенный в темно-зеленый цвет, и пара мотоциклов. Я успел заметить, что за домом стоит древняя пушка на лафете. Нас ждали двое: седой мужчина лет шестидесяти и его сын с щегольскими усами. Хозяин пригласил нас располагаться на пластиковых стульях под навесом.

Против всех ожиданий новый знакомый – господин Раджендра – показался мне человеком знающим и весьма приятным. Сперва я даже предположил, что, возможно, он провел какое-то время в западном мире, в Европе или США, настолько его образ и манера общения отличались от того, с чем я привык сталкиваться в среде индийских оружейников. Оказалось, что нет, он никогда не покидал Индию. Но его старший сын бывал в Великобритании, а дочь училась на Украине, в Киеве и Луганске. Седой импозантный Раджендра был вежлив и предупредителен. За чашкой чая он задал мне ряд вопросов, протестировав мои знания, связи и возможности. Похоже, мои ответы воодушевили господина Раджендру. По его команде слуги принесли пару жестяных сундуков и на стол передо мной выложили ряд интересных сабель, кинжалов и топоров. На некоторых, между прочим, висели ярлыки западных аукционных домов, что было совсем необычно. Пожилой дилер следил за тем, как я реагирую на каждый из предметов, поверх очков внимательно смотрел за моими движениями. Мой приятель Ракеш ерзал на пластиковом стуле, с опаской посматривал на хозяина и глупо улыбался. Становилось понятно, что на этот раз он привез меня по верному адресу, я не уйду с пустыми руками, а ему светят комиссионные.

Я остался доволен увиденным, а господин Раджендра, пожалуй, остался доволен мной. Безо всякого лукавства я сообщил хозяину, что сабли прекрасны, однако в этот раз я ищу доспехи. Он отдал новое распоряжение, и слуги немедленно притащили несколько тяжелых тряпичных тюков. На каменном полу террасы передо мной разложили с десяток кольчужно-пластинчатых доспехов, известных в Индии как кавач.

В России такой тип доспеха называют юшман. Кавач, или юшман, застегивается спереди, имеет кольчужные рукава и длинные полы с разрезом сзади, позволяющим ездить верхом. Грудь защищают крупные пластины (их количество разнится от случая к случаю), а спину – несколько рядов мелких пластин. Подобные доспехи как будто бы появились в Иране, но широкое распространение получили в Оттоманской Турции, откуда попали в Россию и государства Декана.

Я сел на корточки, чтобы проинспектировать состояние древних кольчуг. Переворачивал их и рассматривал разрывы. Поискал надписи на пластинах, но не нашел. Половина предметов имела сильные повреждения. Кое-где ржавчина проела железо очень глубоко, и реставрация была уже почти невозможна. Однако четыре экземпляра мне были нужны. Я спросил о стоимости. Хозяин бодро обозначил желаемые цены. Ракеш подвинулся поближе. К счастью, Раджендра уже понял, что я не первый день в профессии, и озвученные цены были лишь слегка завышены против раджастханской нормы. Мне было понятно, что цены включали и комиссионные посредника. Я поменял тон с вежливо-расслабленного на более деловой. Сообщил, что плачу наличными и сразу на месте. Могу заплатить долларами, а могу рупиями. И сделал свое контрпредложение. Пожилой дилер рассмеялся и переглянулся с сыном, который все это время молчал и наблюдал за мной с некоторым скепсисом. Я прошел еще один тест. Раджендра выбрал рупии, и мы пожали друг другу перепачканные ржавчиной руки. Из рюкзака я вытащил полиэтиленовый пакет, набитый пачками тысячерупиевых купюр, и приступил к расчету. Ракеш выглядел уже совершенно придурковато и не сводил взгляда с денег. Слуги упаковали мои приобретения в четыре плоские коробки. Коробки имели изрядный вес, и возить их на мотоцикле было явно неудобно. Раджендра предложил отвезти меня в гостиницу на машине, но я предпочел тук-тук. Ракеш вызвался помочь и побежал искать моторикшу. Тем временем мы с Раджендрой обменялись номерами телефонов и условились вскоре увидеться вновь. На следующий день я позвонил Раджендре и предложил встретиться.

– Приходи завтра в одиннадцать утра. Только, пожалуйста, не бери с собой этого дурака. Как его там, Ракеша. Нам никто не будет мешать, и мы спокойно все обсудим.

– Договорились, – ответил я. – Приеду один, увидимся завтра в одиннадцать утра.

На следующее утро я плотно позавтракал и, отойдя от своей гостиницы на приличное расстояние, остановил моторикшу. «Мне нужно добраться до офиса “Хиндустан Коппер”, плачу пятьдесят рупий». Водитель смерил меня недоверчивым взглядом и ответил: «До офиса “Хиндустан Коппер” будет стоить сто рупий». Я не стал спорить и уселся на потертый диванчик тук-тука. Промчавшись вдоль набережных, через десять минут я оказался там, где надо.

Войдя в ворота, я с удивлением обнаружил, что перед домиком, где вчера стоял только один скромный военный джип, сегодня припаркованы пара блестящих Toyota Fortuner и еще какие-то дорогие машины. На террасе под навесом толпились люди. Раджендра заметил меня, когда я еще пересекал лужайку, встретил на крыльце, потряс мне руку и тихо, чтобы никто не слышал, сообщил: «Сегодня у нас сын мэра Мумбая, пытаемся продать ему наши вещи». Затем указал на пустой стул, предлагая сесть.

На этот раз на террасе стояли в ряд три стола. По одну сторону столов оказались Раджендра, его сын, я и еще какой-то человек. По другую сторону сидело несколько модно одетых парней лет двадцати с небольшим. Еще с десяток людей стояли у них за спиной. Вероятно, свита и охрана. Вся плоскость столешниц была завалена оружием. Кроме сабель и кинжалов, здесь были старые индийские ружья и пистолеты с кремневыми замками. Были здесь и откровенные новоделы. Некоторые старые предметы были обильно украшены золотом совсем недавно.

Молодые люди пытались выглядеть значительно. Даже чересчур. Их запястья украшали современные золотые часы размера больше среднего. Они по очереди брали в руки разные предметы и разглядывали их, не снимая солнцезащитных очков. Сквозь зубы обменивались репликами и изо всех сил старались казаться взрослыми опытными людьми, такими как звезды Болливуда. Раджендра солидно вел презентацию. Показывал сабли и расписывал их достоинства. Разговор шел наполовину на хинди, наполовину по-английски. Я, в общем, понял, что от меня требовалось, и тоже включился в игру. Достал увеличительное стекло и стал рассматривать один из кинжалов. Когда старый дилер закончил описание очередного предмета и передал его в руки юноши, сидящего по центру, я веско добавил, что подобный предмет есть в Национальном музее в Нью-Дели, а также в одной серьезной европейской коллекции. Молодые люди оживились. Участие непонятного европейца делало все происходящие еще более интересным и похожим на кино. Мужчины, стоявшие за спинами молодых людей, тихо обменивались репликами, но никак не вмешивались в происходящее. В общем, всем присутствующим было понятно, что роскошные молодые люди ничего не смыслят ни в старине, ни в оружии. Им нравились пистолеты. Сабли и ружья их не интересовали. Они бы хотели что-нибудь посовременнее. Но никаких глоков[213]213
  Glock GmbH– австрийская фирма – производитель оружия, основанная в 1963 году в Дойч-Ваграме, городке неподалеку от Вены, Австрия. Наибольшую популярность приобрела за счет своих пистолетов, однако также производит ножи и пехотные лопатки.


[Закрыть] и кольтов Раджендра им не предлагал и правильно делал. Наконец один из друзей сына мэра не выдержал распиравшего его любопытства и обратился ко мне:

– Откуда вы? Из Америки?

– Нет. Я из России.

– О-о-о!

– Вы тоже занимаетесь этим бизнесом? – При этом он взмахнул рукой со своими красивыми часами.

– Да, много лет коллекционирую оружие, – ответил я.

– Он большой специалист, – поддержал разговор Раджендра.

– Разве это можно вывозить из Индии? – спросил сын мэра.

– Саб куч милега (все возможно), – ответил я на хинди и улыбнулся, затем добавил: – Это требует много бумажной работы.

– О-о-о! – Молодые люди переглянулись.

Тут в разговор неожиданно вмешался один из людей, стоявший за спинами молодежи. У него были глаза убийцы и длинный шрам, наискосок пересекавший лоб.

– Я жить Россия, два года, – сказал он по-русски. – Джакутск, Джакутия.

– О-о! – Настал мой черед удивляться. – Что ты там делал?

Он пожал плечами.

– Даймонд бизнес. – И, ухмыльнувшись, добавил: – Водка, девушка.

Молодые люди стали что-то спрашивать своего спутника, вероятно, на маратхи. Они, похоже, не знали об этой странице биографии своего охранника. Между тем вся компания засобиралась. Насколько я понял, никакой сделки не случилось. Раджендра с сыном пошли проводить их до машин. Я остался рассматривать сабли и ружья.

Так я познакомился с Раджендрой Пратихаром – интересным человеком и одним из важных игроков оружейного Раджастхана. Раджендра – князь и потомственный оружейник. В его жилах течет кровь раджпутов и людей касты сиклигар. Господин Раджендра – один из самых интеллигентных людей Индии и, как выяснилось позже, возможно, самый большой мошенник.

В 40-е годы семья Пратихар богатством и влиянием лишь немного уступала семье махараджи Удайпура. В свадебном кортеже отца Раджендры, помимо слонов, двигалось и несколько «роллс-ройсов». В середине прошлого века он скупал оружие целыми арсеналами. Семья располагала лицензией на владение четырьмя тысячами стволов огнестрельного оружия. Пратихары торговали пушками и редкими ружьями, драгоценными саблями и хорошими миниатюрами. В рассказах Раджендры о делах отца то и дело звучали имена махарадж и великих княжеств Индии. Драгоценные могольские кинжалы с нефритовыми рукоятями отец покупал корзинами. А однажды через его руки проходила декоративная нефритовая пушка с длиной ствола около полуметра. Резной лафет и колеса были также выточены из нефрита.

Где-то в конце 40-х семья Пратихар получила предложение выкупить содержимое арсенала небольшого княжества в Центральной Индии. В маленьком форте в Мадхья-Прадеше отец Раджендры обнаружил сокровища. Ценности надо было срочно забирать. Время было неспокойное. Будущее представлялось крайне неопределенным. Старинное оружие еще не вполне превратилось в предмет культуры и капиталовложение, а являлось прежде всего инструментом войны и убийства. Дороги, связывающие разные концы страны, еще не построили, грузовики были редкостью. Оценив риски, отец принял решение не вывозить ружья и пушки. Вместо этого он привез из Раджастхана трех ремесленников. За две недели практичные варвары соскребли с ружейных стволов XVIII века четыре килограмма золота и шесть килограммов серебра.

После смерти отца сокровища разделили сыновья. Раджендра получил свою долю в пушках и саблях, а также скромный дом на хорошо расположенном участке удайпурской земли. Со временем вокруг участка появились роскошные виллы и пятизвездочные отели. Доходы упали, и семья Пратихар больше не возглавляла списки раджастханских богачей, а, напротив, скатилась в положение среднего класса. Тем временем стоимость земли, на которой стоял домик Раджендры, значительно выросла. Сам он считал, что участок, граничащий с дорогими отелями, теперь стоит около шести миллионов долларов. Не знаю, так это или нет, однако находились люди, заинтересованные в покупке. В действительности Раджендра совершенно не собирался избавляться от отцовской земли, не позволяло честолюбие. Но, остро нуждаясь в деньгах, он брал задатки, а потом морочил покупателям голову. Говорят, что он проделывал это неоднократно, а точнее пять-шесть раз. Не всегда этот трюк проходил гладко.