Текст книги "Легат"

Покашляв у входа, вошел Илмар Два Меча, префект. Доложил о том, что его люди отыскали таки двух юных любовников Гнеи Хламидии, супруги дуумвира Лициния Флора.

– Ну-ну-ну? – заинтересовался Рысь. – И кто ж такие?

– Имена установлены, – с видимым удовольствием отозвался префект. – Некто Квинт Рутил и Сервилий Лонг, оба – вольноотпущенники, подмастерья Спурия Вера, медника.

– Хорошие подмастерья, – легат усмехнулся. – Интересно, как они сошлись со столь знатной матроной?

– А еще до Нордики, в Колонии Агриппина, – Илмар понизил голос. – Видишь ли, Юний, это довольно темная история, в общем-то, из-за нее Хламидия и убралась из Германии куда подальше, сама и ее безвольный муж, Лициний Флор. Я переговорил почти со всеми, кто раньше занимал хоть какое-то положение в обществе Колонии Агриппина. И кое-что узнал!

– Ну? Не томи же!

– Лициний Флор, между нами говоря, личность ничтожнейшая, подкаблучник, но в отсутствие жены готовый удариться в любой разврат, так вот, он как-то так и попался. Супруга не вовремя вернулась с виллы.

– А он там с девками!

– Э, не только с девками… Но и с младыми юношами!

– Постой, постой…

– Да-да, вот именно с этими – с Сервилием и Рутилом. Которые, между прочим, показали, что Лициний Флор – импотент!

– Что?! – удивился Юний. – А зачем ему тогда гулящие девки и мальчики?

– А кто его знает… Хорошо бы расспросить саму Хламидию, да она, думаю, не скажет. А надавить нечем, о речных оргиях Лициний, полагаю, в курсе. Вообще, странная семейка, чрезвычайно странная.

– Ну, пусть твои люди еще немного за ними посмотрят. Что Кассий?

– Болтается где-то. Говорят, ночью его видели в лупанарии.

– Вот уж на него не похоже!

– И я думаю, что не похоже. Ничего, вечером должен прийти с докладом сюда. Послушаем.

Встав, Рысь прошелся по зале, помолчал и, повернувшись к префекту, поинтересовался, как ведет себя Зарко.

– Тихо, – улыбнулся Илмар. – А как ему еще себя вести, коли мы по твоему приказу никуда его не выпускаем? А… Что? Пришло время?

– Думаю, что пришло, – с улыбкой кивнул легат.

Кто-то из них предатель! Из них троих. Рысь, сын Доброя, повелитель местных римлян, рассказал кое-что о «волках» и о том, на кого они надеялись. Выходило – на кого-то из трех. Либо Венцеслав предатель, либо Горшеня… либо он, Зарко! Трудно себе представить, чтоб Венцеслав или уж тем более Горшеня… Они ж вместе росли, вместе играли, дружили… И что теперь – подозревать своих друзей? А ничего больше не остается, хоть и противно.

Зарко осторожно размял затекшую руку, выглянул, отведя в сторону ветки. Что-то долго не возвращается Венцеслав. Что он там, заснул прямо у дуба? Или беседует с кем-то из родичей? С Зоревиком иль кем другим, кого там сегодня прислал Тарх? Зарко неожиданно для себя усмехнулся, представив, как посмотрела бы на него Заринка, углядев в таком виде. Грязный, босой, волосы растрепаны, расцарапаны щеки, рубаха порвана во многих местах – ну и видок! Точно, шатался по лесам и болотам. Ну-ну, интересно, как поведут себя Венцеслав и Горшеня? А как бы он, Светозар-Зарко, повел себя на их месте? С одной стороны – друг, с другой – предатель. Конечно же, надо сделать так, как велят законы рода, ведь один человек – ничто. А вообще-то, и гнусное же дело поручил ему римский вождь, впрочем, Зарко и сам хотел этого. Если предатель есть – а он есть! – значит, его надо найти.

За кустами послышались чьи-то шаги. Зарко насторожился… ага, вот на тропе показалась тощая фигурка Венцеслава. Опрятная, расшитая оберегами, рубаха вечно шмыгающий нос, волосы, будто прилизанные. Вентя-подлиза…

– Венша! – дождавшись, когда отрок подойдет ближе, негромко позвал Зарко. – Венцеслав!

– Кто здесь? – Мальчишка остановился, обвел испуганным взглядом кусты… И отпрянул, увидав показавшегося на тропе Зарко. – Ты?!

– Я, Венша.

– Но… ведь говорят, ты убежал к «волкам»?

– Не добежал. Помоги мне… Я так устал скитаться, скрываться в лесах…

– Хорошо, – закусив губу, Венцеслав кивнул. – Конечно же, я помогу тебе.

Ага! Вот оно!

– Я знал, что ты тоже ненавидишь «птиц». Вспомни, как тебя обижали.

– Да помню… – Парень махнул рукой и оглянулся.

– Не смотри, – улыбнулся Зарко. – Здесь никого нет, я проверял. Пойдешь со мною к «волкам» или… или останешься здесь? Тогда скажи мне, как к ним идти? Ведь ты должен знать.

– Скажу… Что-то я устал, – отрок вытер со лба пот, – присядем?

Он подошел к камням, россыпью валяющимся у края тропинки, уселся на самый крупный. Зарко присел рядом. Венцеслав пристально посмотрел на него и покачал головой:

– Эк тебя… – Яркое утреннее солнце отражалось в его светло-синих глазах.

– Побегай с мое, – вздохнул Зарко. – Ну, отдохнул? Пора.

– Что у тебя на спине? – участливо спросил Вентя. – Вон, видать сквозь дырищу. Какой-то нарыв… Повернись-ка, приложу подорожник.

Светозар вдруг испытал навалившееся внезапно чувство стыда. Вот этого вот Венцеслава-Вентю, слабенького и тощего, всегда шпыняли, обижали, дразнили… А он вот, выходит, не помнил зла. Пожалел, посочувствовал… хоть и предатель. Хотя какой предатель? Пока еще ничего точно не выяснено. Вот если покажет дорогу к «волкам», тогда…

– Ну, вставай. Повернись же! Да задери рубаху…

Зарко послушно исполнил просьбу. Задрав рубаху, хмыкнул, глядя на четкие черные тени – растрепанную и согбенную, тощую. Кстати, а с чего бы это Венцеславу гнуться? Живот, что ли, от волнения схватило?

Светозар еле успел прыгнуть в сторону!

Какой там живот! Камень!

Ух, и приложил бы Венцеслав по затылку! Все мозги б выбил… Хорош Зарко, расслабился – соперник-то слабый, чего бояться?

Словно разъяренная кошка, Зарко налетел на испуганного мальчишку, повалив на землю, схватил руками за горло. Тот захрипел, но не сдавался, колотил по земле ногами, пытаясь сбросить врага. Но силы были неравными.

– Зачем… – злым шепотом поинтересовался Зарко. – Зачем ты хотел убить меня?

– Ты сильный… – просипел отрок. – Сильнее меня… Я хотел тебя захватить, связать… Но понял, что не смогу.

– Тогда – решил убить?

– Да, убить! – Мальчик сверкнул глазами. – Ведь ты – враг рода. Каждый из Птиц должен убить тебя. Жаль, у меня не вышло. Теперь, наоборот, ты убьешь меня… Ну, чего ждешь, лазутчик? Убивай же!

– Ах ты… – Зарко разъяренно ударил Венцеслава в скулу и, вскочив на ноги, бросился через кусты к лесу…

Илмар Два Меча ждал его за деревьями вместе с охотником Гавстальдом.

– Ну?

Зарко отдышался:

– Венцеслав – злохитрый гад. Но человек честный.

– Хорошо. Интересно, что он скажет напарнику? Или все же сообщит нам?

– Не думаю, – покачал головой Светозар. – В первую очередь он должен известить род.

Префект пристально посмотрел на юношу:

– А ты хорошо говоришь по-латыни, парень. И когда успел? Молодец, Каллисфен, научил.

– Не только Каллисфен, – Зарко неожиданно улыбнулся. – Госпожа Вента.

Первым, кому Венцеслав, волнуясь, рассказал о встрече с предателем, естественно, был Горшеня. Тот слушал внимательно, молча, лишь иногда негодующе восклицал:

– Вот так гад! Во, пес! Змеище злохитрое.

Потом принялись думать, вдвоем – одна голова хорошо, а две – лучше. Конечно же, нужно было известить своих, и как можно быстрее. А вот рассказать ли римлянам? Горшеня считал, что не стоит. А зачем? Вдруг да римляне, схватив предателя, не вернут его в Купаву для казни, а решат использовать в своих целях? Лучше для начала предупредить род, посоветоваться – вот как раз завтра очередь Горшени идти к дубу с докладом. Светозар хоть и предатель, а, похоже, про дуб им не выдал. Так туда и ходили, римляне не препятствовали.

– Ну, вот и славно порешили, – потянувшись, улыбнулся Венша. – Завтра расскажешь все, словно в слово, а дальше уж поступим, как скажут.

– Уж расскажу, не сомневайся.

Шататься на берегу реки битый час Кассию быстро надоело – жарко. Да и вообще, день начался как-то странно: сторож Алкиной – ну и выбрали же имечко, совсем как у какого-то греческого героя или царя! – ничего особенного о Квинтилии не поведал. Ничего такого, что стоило бы заплаченных денег. Ну да, оказывается, приказчик снюхался с эдилом еще в Колонии Агриппина, когда они вместе занимались там какими-то торговыми аферами. И что из того? Про то, что они и здесь, в Нордике, крутят что-то с мехами, легат с префектом знали и без того. Так вот и на этот раз, Квинтилий, как видно, выехал куда-то по торговым делам – и как его расспросишь? Придется ждать, когда возвратится. А возвратиться, как сказал сторож, он должен именно сюда, к обрыву. Место безлюдное, именно здесь Квинтилий обычно назначает важные встречи с местными варварами. Интересно только, откуда это узнал сторож? Ну, его дела… Для тайных встреч место и впрямь подходящее – окружено густыми кустами, тропинка только одна, запросто перекрыть можно, к обрыву подходить страшновато – внизу, на осыпавшемся каменистом краю, явственно виднелись следы оползней. Если б тут росло хоть одно деревце, какая-нибудь кривая сосна, может быть, и укрепило бы почву своими корнями, а так…

Где бы только спрятаться? В кустах, пожалуй, далековато, не слышно ничего будет. Зато все видно и вполне безопасно. Интересно, появится ли сегодня Квинтилий? Сторож уверял, что обязательно должен, мол, и так уже долго отсутствовал. Ну, если и не сегодня, то завтра – уж обязательно, дескать обещал пару беличьих шкурок. Делать нечего, придется ждать. Хорошо хоть догадался Овидия с собой прихватить – все веселее будет. А уж заодно… Как там сказано-то? «Тело загаром покрой…»

Кассий стащил с себя тунику, аккуратно подстелив под себя, улегся на самом краю, подставив солнцу спину, посмотрел на реку – дух захватило! Пронзительная, слепящая глаза синь, белые паруса рыбачьих челнов, темно-зеленый противоположный берег, уходящий в туманную дымку лесов, тянувшихся до самого края света. Красота! А внизу, под обрывом, пенятся, бьются о берег волны. Да-а, страшновато… Песок, камни. А что это там еще? Блестит… Сундучок! Честное слово – сундучок! Небольшой такой, окованный блестящими медными полосами. Значит, недавно лежит. Наверное, был запрятан под самым обрывом, подальше от людских глаз, да вот вывалился, хорошо – зацепившись за камень, не упал в воду. Как бы его достать? Кажется, и не очень-то далеко.

Юноша вытянул руку… Эх, все равно не хватает! Задумался, огляделся… А что, если привязать пояс во-он к тому кустику? Не достанет? Так еще на сандалиях ремни есть…

Ловко орудуя кинжалом, Кассий срезал с сандалий ремни, связал с поясом, подергал – вроде бы крепко – ну, теперь должно бы хватить… Ага, в самый раз!

Привязав импровизированную веревку к кусту, молодой воин сделал на конце ремешка петельку, продел руку и стал осторожно спускаться по краю обрыва. Веревка натянулась, однако держала хорошо, крепко… Внизу яростно бились волны. Впрочем, Кассий старался туда не смотреть, зачем? Ну, вот он, сундучок, еще чуть-чуть, еще… Сейчас посмотрим, что в нем такое! Ага, есть!

Вжик! Острый ножичек изящно перерезал пояс у самых кустов. С обрыва донесся лишь слабый крик. Затем – всплеск. И тишина, только волны, шипя, бились о камни. Да еще слышался негромкий, быстро удаляющийся смех. Неприятный такой, дребезжащий…

Глава 13
Август 236 г. Нордика
Догадки и разговоры

Сколько, однако, греха ни скрывай, всего ты не скроешь…

Публий Овидий Назон. «Что делать, если твоя измена доказана». Пер. М. Л. Гаспаров

Осмотревшись по сторонам, круглолицый востроглазый парень в длинной полотняной рубахе, какие носят «ведающие слово», отошел от опаленного молнией дуба и неспешно направился вдоль по узенькой тропке, петляющей меж кустов и деревьев. Низкое небо задевало свинцово-серым брюхом вершины елей и сосен, большая фиолетово-сизая туча, зацепившись краем за мертвые дубовые ветви, истекала дождем.

Востроглазый повел рукою по волосам, стряхнул крупные капли, поморщился – неприятно, – посмотрел в небо. Да, пожалуй, эти дожди надолго. А ведь страда еще далеко не закончена, лишь только половину полей успели убрать купавские, пользуясь хорошей погодой, а ведь, кроме жита, еще оставались и овощи – морковь, репа, свекла. Хорошо, если месяц руен, зовомый чужаками римлянами сентябрем, выдастся теплым, солнечным, таким, как, к примеру, в прошлом году, а если – нет? Если так и будет дождить – что в здешних сырых местах вовсе не редкость – тогда что? Как ни собирай, ни суши в овинах, а все ж часть собранного сигнет. И тогда – голод. Жуткий, лютый, жестокий, выгодный лишь жестоким богам, коим приносят обильные жертвы – больных, стариков, детей. Всех слабых, тех, кто все равно не выживет. И это правильно. Своей смертью умершие спасут живых.

Отрок поежился от грустных мыслей и вдруг неожиданно улыбнулся. Это только земледельцам из рода Птицы может угрожать голод, но не «волкам»-охотникам! Нет, купавские тоже охотились, ловили рыбу, собирали по лесам орехи-грибы-ягоды, но всего этого было слишком мало для того, чтобы пережить долгую зиму. Да и охотников после всех последних событий в Купаве почти не осталось – много, слишком много погибло. Да и не в охоте дело. Жито, хлеб – вот что главное, недаром говорят: хлеб – всему голова.

Востроглазый опять усмехнулся – а какое ему дело до «птиц»? Ему, рожденному «волком» и лишь волею хитрого вождя подброшенного купавским жителям?

– Горшеня! – тихо позвали из-за кустов.

Парень резко повернул голову, осторожно положив руку на рукоять засунутого за пояс ножа.

Круглое лицо его сделалось настороженным и злым.

– Кто здесь? – оглядываясь, поинтересовался он.

– Я, – затрещали кусты, и на тропинку выбрался светлоглазый отрок с копною густых соломенных волос, в изодранной одежде, босой, тощий.

– Зарко. – Горшеня, похоже, ничуть не удивился встрече. Натянув на лицо улыбку, распахнул объятия. – Рад, рад, что ты жив!

Зарко невесело усмехнулся:

– Не боишься обнять предателя?

– Нет.

Приятели обнялись.

– Как же ты отощал! – Горшеня похлопал Зарко по спине. – Одни кости.

– А ты побегай с мое…

– Славно, что тебе удалось бежать, славно! Иначе б… Корнование. – Горшеня передернул плечами. – Страшная смерть!

– Страшная, – Зарко пристально взглянул на приятеля. – Ты же знаешь, что я не предатель! И лучше, чем кто-либо другой.

Горшеня молча кивнул, ухмыльнулся и вдруг заговорил о старейшине, жреце, купавских жителях.

– Думаешь, Брячислав или Тарх не знают, что ты не виновен? Очень хорошо знают… Не маши руками, лучше послушай. Не бойся, сюда никто не придет. Все они, и Тарх, и Брячислав, и Ведогаст с прочими – ненавидели тебя и твою несчастную сестру. Охотник Заровит вовсе не твой родной отец!

– Что? – Зарко изумленно хлопнул ресницами. – Откуда ты знаешь?

– Вас с сестрой, как и меня, нашли в лесу… Вы подкидыши! Да-да, не возражай, ты ведь не можешь ничего помнить, а мне рассказывали…

– Кто?

– Спроси стариков… Но не в этом дело. Знаешь, почему убили твою сестру?

– Не убили! – сухо возразил Зарко. – Она сама…

– Брячислав и старейшина долго уговаривали ее. Я случайно услышал… Если б Невда не согласилась на почетную смерть, ее бы…

– Не говори так! – Зарко, не выдержав, замахал руками. – Это все неправда, нет! Она сама, она так любила убитого Витеня, она…

– Дело не в ней, – прищурился Горшеня. – В тебе. Сейчас ты – изгой, обреченный на голодную смерть, предатель, о котором все знают. Я бы мог спокойно выдать тебя римлянам… но не стану этого делать. Ведь мы ж с тобой – «волки»! Наши верят и ждут нас… ждут помощи. Ты не останешься одиноким, Зарко, не погибнешь, как бы того ни хотели Тарх и Брячислав. Ты вернешься в родное племя!

– Да, – Светозар замялся. – Но примут ли меня «волки»? Я ведь их совсем не помню.

Горшеня расхохотался:

– Я всегда знал, что ты не дурак. Конечно, так просто тебя никто никуда не возьмет, тем более – Волки. Право быть ими принятым надобно заслужить, доказать делом, что ты не забыл твои корни.

Зарко задумчиво кивнул:

– Пожалуй, для меня это единственный выход. Даже если б я и был чистокровной Птицей.

– Умен, умен, – снова засмеялся Горшеня. – Клянусь громовержцем Перуном, я рад, что в тебе не ошибся. Теперь попробуй догадаться, почему я не выдам тебя римлянам?

– Ты… тоже «волк», – Светозар почесал затылок. – Хотя не это главное. Тебе ведь что-то от меня надобно, так?

– Так, так! Конечно, надобно. – Горшеня оглянулся по сторонам и внезапно заговорил подругому, жестко и беспрекословно. – Римляне собираются на юг, вверх по Ольховой реке и дальше. Им нужны хлеб и меха, и именно в той стороне они надеются все это отыскать. И не зря надеются. Это будет не очень большой отряд – они ведь думают, что наших там мало… – Парень немного помолчал и продолжил: – Это правда, наших там и впрямь маловато. Пока маловато. Но очень скоро будет вполне достаточно, чтобы хорошенько потрепать римлян! Ты сообщишь «волкам» о римском отряде, скажешь – пусть устроят засаду в верховьях реки.

– Но как я найду их?

– Пойдешь левым берегом, открыто, шумно, не так, как ходят воины или охотники. Рано или поздно ты встретишь кого-нибудь из наших. Я б и сам пошел, – Горшеня вздохнул, – но слишком уж подозрительно будет, да и не выпустят. – Он досадливо сплюнул. – Честно говоря, наши давно уже должны бы объявиться вот хотя бы здесь, у дуба – больно уж тихое место, – но что-то не видать. Странно. Поэтому придется действовать самим. Разгромить римский отряд – такую удачу никак нельзя упускать. Поэтому ты пойдешь, найдешь и доложишь! Помни, деваться тебе некуда.

– Да знаю, – усмехнулся Зарко. – Хорошо бы огниво – а то ведь в пути ни поесть, ни обогреться.

– Держи, – Горшеня отвязал огниво от пояса, похвастал: – Хороший кремень, из земель свионов. Пользуйся! Да, вот еще… – он снял с шеи амулет из черного камня, – тебя узнают.

Зарко кивнул, повернулся, однако, похоже, лазутчик еще не собирался прощаться.

– Идем к дубу, – вытащив из-за пояса нож, приказал он. – Поклянешься на крови, что не обманешь.

Светозар вздрогнул – вот этого он не ждал, хотя, конечно, можно было предвидеть, что предатель, говоря словами Юния Рыси, потребует каких-то гарантий. Клятва на крови – сильная клятва. И что же делать? Обмануть богов? Но гнев их будет скор и страшен. И кто тогда заступится? Разве что только Невда… Зарко взглянул в серое, исходившее мелкой моросью небо. Невдушка, сестрица родная, помоги, отведи злобу! Не дай словам достигнуть ушей богов, задержи кровь – пусть окропятся ею твои – не чужие – руки. Невдушка, Невда, помоги, сделай милость. Не ради себя родного принесена будет ложная клятва, ради всех купавских, ради друзей, родичей, Заринки…

Горшеня, змей, словно бы услыхал мысли отрока, ухмыльнулся презрительно, молвил:

– Скоро, очень скоро, «волки» подчинят себе все здешние земли. И кто знает, может быть, твоей наложницей и рабыней станет голубоглазая внучка старейшины Тарха?

Лазутчик гнусно захохотал, и вслед за Зарко опустился на колени перед дубом:

– Давай ладонь.

Острое лезвие чиркнуло по руке, и горячие красные капли упали к могучим корням священного дуба.

– Клянись, что не предашь и все исполнишь!

– Клянусь… Клянусь кровью, что упала сейчас, клянусь тучами, небом и солнцем, и да покарает меня гнев грозных богов – Сварожичей и Сварога, Рожаниц и Рода, Лады и Лели, пусть отсохнут у меня руки, пусть злая Морена заморозит навек мое сердце!

Так произнес Светозар, вызывая невольное уважение истинного предателя. Клятва была сильной, очень сильной, но еще сильнее была любовь берегини Невды к своему младшему братцу. По крайней мере, Зарко именно в это сейчас и верил.

Перевязав ладонь оторванной от подола рубахи тряпицей, Зарко простился с Горшеней и, не оглядываясь, зашагал вдоль реки по узкой рыбачьей тропинке. Как и договаривались, шел шумно – насвистывал, напевал что-то, трещал кустами и попадавшимся под ноги сухостоем. А мысли роились в голове невеселые. Горшеня – лазутчик, соглядатай! Ну кто бы мог подумать? Товарищ детских игр, вечно растрепанный, веселый, смешной… Зарко на ходу попытался припомнить хоть что-нибудь подозрительное в поведении этого востроглазого весельчака. Что-то не припоминалось. Хотя… Как он настраивал Зарко против старейшины и жреца, а по сути – против всего рода. Дескать, они все специально убили сестрицу Невду, просто-напросто из зависти к ее красоте. Не один раз повторял такое Горшеня, и не два – много больше. И в Озерный град попал – хотя и не должен был. Занял место Доброгаста… Подстроил все – уж теперь ясно. Не только за купавскими приглядывал, но вот и за римлянами. Уж понятно, римляне теперь здесь – главная сила, а Птицы, как ни грустно это признать, особого сопротивления врагам не окажут, просто не смогут, ввиду своей малочисленности после гибели большинства молодых мужчин. Однако Юний Рысь, вождь римлян, предлагает защиту и покровительство. В обмен на свободу. Хотя, если разобраться, что считать свободой? Жить по-своему и молиться своим богам? Так римляне на это не посягают. Хотя… вот насчет того, чтобы по-своему жить… Нет, они явно не будут ничего навязывать, но… Но вот, к примеру, он, Зарко, прожил в Озерном граде – Нордике – совсем немного… а уже привык к удобству, к красивым зданиями, к книгам. Жить в хорошем доме куда лучше, чем в захудалой хижине; римские обычаи легки, а законы – точны и справедливы. И главное, записаны в специальных книгах – кодексах. Каждый грамотный человек может их прочесть и сделать выводы, это совсем не то, что смутно толковать обычаи, ссылаясь на волю богов, как делает Брячислав или та злая старуха, что провожала в иной мир Невду. Зарко нравился римский порядок, зато не нравилось рабство – не все хорошо было у римлян. Что же касается свободы, то, очень на то похоже, род Тарха вставал сейчас перед грустным выбором – либо признать власть Рима, либо быть истребленным «волками». Первое, пожалуй, куда лучше.

Мелкий дождь хлестал отроку в спину, хмурилось над головой низкое, затянутое плотными облаками небо, и даже река казалась какой-то угрюмой, незнакомой, злой. Однако, вопреки погоде, Зарко постепенно становился увереннее и веселее. Ведь как ни крути, а ему поверили – пусть даже пока только римляне в лице их вождя, Рыси, сына Доброя. Впрочем, нет, не только римляне – Заринка! Вот смелая девчонка. Красивая, с глазами – как сверкающие звезды!

Римляне не просто поверили, дали возможность доказать свою невиновность делом – вступить в опасную игру с «волками», одному – против многих. Рысь предупреждал, чтоб он, Зарко, был осторожнее, ведь ежели что помощи ждать неоткуда. Не на кого надеяться, кроме как на самого себя… да еще на берегиню-заступницу, сестрицу Невду. Невдушка, помоги, не оставь милостию!

Ну и погода! Войдя в базилику, Юний повесил вымокший плащ на спинку кресла, уселся за стол, подумал – не велеть ли разжечь жаровню? Решил не разжигать – и без того было душно. Встал. Выглянул в дверь, велев часовым никого не пускать, снова уселся, потянулся, придвинул к себе листочки пергамента и каламус. Надо было проанализировать вчерашнюю беседу с Илмаром Два Меча и Вентой. Вспомнить, разобрать, что было сказано, а что позабыли, взглянуть на все по-новому, холодным и несколько отстраненным взглядом. Начать, пожалуй, с Хирольда. Этот хитрый сигамбр собрался на юг поохотиться за рабами. Для такой экспедиции нужен предлог, определенная общественная поддержка – ну, она имеется, а вот предлог… Ну, никак Хирольд не отыщет в ближайших окрестностях людей, готовых напасть на Нордику или хотя бы сымитировать такое нападение. Никак не отыщет, как бы ни хотел и ни старался. Илмар вчера высказал дельную мысль – а зачем нападать обязательно на город? Можно ведь, как было совсем недавно, – и на Купаву. Селенье расположено достаточно близко, чтобы среди городских обывателей поползли нужные слухи, да и в этом случае не нужно будет никого искать – вполне можно организовать нападение силами пары когорт. Особенно преданных Хирольду – а такие имелись. Да и вообще, чем ближе к зиме, тем сильнее попахивало мятежом. Юний хорошо знал, что в случае чего далеко не все когорты подчинятся приказам легата. Да, этим самым нарушат закон и присягу… если кто-то их от этой присяги не освободит. Хватит ли решимости у Хирольда? Вполне… Наверное, его поддержит и весельчак Аврелий Фаст, гастатус постериор, которому лишь бы мечом помахать, не слишком задумываясь о последствиях, а вот пилус приор Авл Лумиций Алтус – человек с принципами – этот, пожалуй что, и поостережется участвовать в открытом мятеже, как, скорее всего, и большинство легионеров. Если не найдется вожака, имеющего в их глазах право на верховную власть. Этот вожак – Гней Хирольд? Почему бы нет? Решимости у него хватит. Однако он далеко не знатен – сигамбр, выскочка, многие воины – особенно те, что пришли за Максимином Фракийцем из Рима, – почти что открыто презирают Хирольда. Аврелий Фаст – тоже не чистокровный римлянин и далеко не знатен, а вот Авл Лумиций Алтус – из древнего патрицианского рода, что неоднократно подчеркивал. Вот этот мог бы возглавить мятеж, за ним бы пошли многие. Но вряд ли возглавит – побоится возможных последствий. Он же не собирается оставаться здесь, в Нордике, навсегда, уж, конечно же, лелеет иные планы, а участие в мятеже – это черное пятно на белоснежной тоге поборника нравственности и порядка. Вот если бы возможная смена власти устроила самого цезаря… Так нет, не устроит, все сношения с Нордикой идут через наместника Нижней Германии Гая Феликса – а он-то как раз покровительствует Рыси, о чем прекрасно осведомлены все легионеры. Какой смысл им тогда поддерживать мятеж? А ведь Илмар докладывал, что на многие когорты уже нельзя положиться. Что это – надежды на авось или на то, что Гай Феликс не сможет впоследствии добраться до участников смуты? Надежды, к слову, напрасные, повезет лишь тому, кто навсегда останется здесь. Однако таких желающих среди легионеров не так уж много, большинство желает строить свою карьеру в более цивилизованных провинциях… где их обязательно достанет Феликс или его люди. Мятеж против назначенного самим принцепсом легата – дело рискованное и нехорошее, особенно для тех, кто хочет впоследствии вернуться в империю. И тем не менее Илмар неоднократно докладывал о том, что в легионе весьма неспокойно. На что же тогда надеются будущие бунтовщики? Не юнцы, а взрослые, знающие жизнь люди, способные просчитать и возможный риск, и последующие выгоды. Да и центурионы хороши… Сидели бы себе тише воды, ниже травы – так ведь нет, кучкуются, обсуждают возможные изменения. Кто-то дал им гарантии? Неужели Хирольд? Или Лумиций Алтус? Или имеется кто-то еще, кому они безоговорочно доверяют?

Юний стукнул ладонью по столу. А вот этот вариант они вчера так и не обсудили. Хотя, конечно, может, и правильно, что не обсудили – слишком уж невероятно. Однако со счетов этот вариант сбрасывать, пожалуй, все же не стоит.

Второй вопрос – кто из гражданских магистратов способен поддержать заговор? Авл Манний, квестор? Глуховатый, себе на уме старичок. Блестящий финансист – именно поэтому и не сунется ни в какую подобную авантюру. У квестора и так все есть – почет, уважение, деньги – все то, чего он был лишен в Риме, уж там-то вряд ли кто бы назначил квестором вольноотпущенника – а именно им и был Авл Манний. Нет, квестор вряд ли поддержит бунтовщиков – ему есть что терять.

А вот Тит Фабий, эдил, – темная лошадка. Илмар докладывал о его спекуляциях. Плюс ко всему странное исчезновение его помощника Квинтилия. И куда подевался этот пройдоха? Как, кстати, и отправленный на его поиски Кассий. И где только этого парня носит? Вроде б и задание-то ему поручили так себе – чтоб без дела не шлялся да понемногу привыкал к новой службе. Опять куда-нибудь вляпался? Не легионер, а, право слово, ребенок. Если не явится к вечеру, надо будет послать на его поиски Табиния. Уж тот отыщет. Да и эдила заодно проверит, а особенно его жену, хитрую Кармину, которая, кстати, вполне могла…

Теперь – дуумвиры. Добряк Марк Фессий и его покладистая супруга, Юлия Рацина, недавно пошившая себе тунику из красивой киосской ткани. Вообще-то трудно себе представить эту скромную женщину таящейся за кустами в чужом саду. Да и префект ничего интересного про эту семью не доносит. Другое дело – второй чиновник. Лициний Флор, когда-то устраивавший бурные вечеринки с веселыми девками и смазливыми мальчиками, ставшими любовниками его красивой и властной супруги, Гнеи Хламидии. Похоже, та вертит своим безвольным супругом, как собака хвостом. Могла следить? Эта – вполне! И ума, и решительности хватит с избытком. Однако – смысл?

За дверью послышался шум – кто-то громким голосом пререкался с охраной, обещал всем намять шеи. Кто это такой храбрый? Юний выглянул в дверь… Ну, конечно, Гавстальд, кто же еще?!

– Заходи. – Рысь кивнул стражникам, чтоб пропустили.

Войдя, германец отсалютовал и произнес всего два слова:

– Он ушел.

– Прекрасно! – Юний потер руки. – Значит, я все же оказался прав, лазутчик – Горшеня.

– Он послал нашего парня искать врагов, – погладив бородку, дополнил Гавстальд. – Я бы проследил, да не было на то приказа.

– Не надо слежки, – покачал головой Рысь. – Слишком рискованно. Тем более мы и сами скоро окажемся в тех местах… поблизости от «волков» и нашего друга Зарко. Где префект?

– У библиотеки… Там опять был пожар.

– Что-то я не заметил пламени.

– Небольшой. Потушили быстро. Господин префект решил разобраться лично – больно уж часто там пожары. А в прошлые нундины даже забрались воры. Ничего не взяли, но напакостили изрядно.

– Интересно… – Юний покачал головой. – То пожар, то кражи… Этак и от библиотеки ничего не останется.

– Думаю, господин префект разберется, – осклабился германец.

Рысь улыбнулся:

– Не сомневаюсь. Кстати, он мне нужен.

– Вмиг позову!

– Не нужно. Пройдусь сам, прогуляюсь до форума.

Накинув на плечи так и не высохший, алый с белым подбоем плащ, Юний покинул базилику и, обходя лужи, быстро пошел к форуму Максимина, расположенному не так уж и далеко. Впрочем, здесь, в Нордике, все было рядом. Позади легата тяжело топали телохранители во главе с Марием.

Дождь кончился, но небо по-прежнему было затянуто низкими тучами, а в воздухе висела сырая мелкая взвесь. В большом, вытянутом в длину здании на форуме Максимина, где и располагалась библиотека, находилось не так уж много народу – сам префект, Илмар Два Меча с парой быстроглазых субъектов, деловито опрашивающих сторожа, библиотечный смотритель ученейший грек Каллисфен, вот, пожалуй, и все. Набежавшие на дым зеваки давно разошлись, не усмотрев в случившемся ничего для себя интересного. В левом крыле здания визжали рубанки и пилы, справа, на обширном крыльце, пороли мальчишку-раба.