Текст книги "Легат"

– Как это – налоги? – заинтересовались сразу оба – и старейшина, и жрец.

– Видите ли, – Юний потер бородку, – у каждого человека, если он не дурак, не лентяй и не пьяница, обычно бывают излишки, часть которых он должен отдать на благо всего общества… нашего славного града.

– А если вдруг ураган? – вскинул глаза жрец. – Или бесснежная зима? Или холодное лето? Откуда ж тогда взяться излишкам?

– Тогда неоткуда, – согласился легат. – Тогда все – на усмотрение магистратов.

– Кого?

– Облеченных особой властью людей. Старейшин, по-вашему.

– Ну, ведь и у нас так поступают, – хохотнул в бороду Тарх. – Нет ничего нового под солнцем, луной и звездами.

Юний не стал спорить.

Уже ближе к вечеру гости покинули Нордику, согласно договору, оставив трех юнцов для учебы. Рысь очень надеялся, что город произвел на правителей племени Птицы достойное и устрашающее впечатление. Варвары, они же как плохо воспитанные дети – уважают только того, кого боятся.

Проводив гостей, Юний поднялся в таблиниум, на второй этаж. Усевшись за стол, пододвинул к себе чистый пергаментный лист, немного подумал и, обмакнув в чернила каламус, вывел:

«В первый год основания Нордики, в месяце июле, город, называемый варварами Озерным градом, посетили принцепс, легат и понтифик племени, называемого людьми Птицы. Земли сего племени располагаются неподалеку и, если появится на то воля богов, совсем скоро будут включены в городскую округу, а люди Птицы, приняв гражданство великого Рима, постепенно выйдут из дикого и непросвещенного варварства. Это благое дело начинается уже сейчас, трое юношей, кои…»

Скрипнула лестниц. Вошел слуга, доложил с поклоном:

– К тебе гостья, мой господин.

– Гостья? – Юний положил каламус на стол.

– Госпожа Вента.

Посмотрев на слугу – худосочного парня лет двадцати, – легат покачал головой:

– Сколько раз тебе говорить, Винифрид, не называй госпожу Венту гостьей.

– Слушаюсь, мой господин, – снова поклонился слуга. – Я проводил гос…пожу Венту в атриум.

– Хорошо, можешь идти. – Юний склонил голову и улыбнулся, услыхав тихие, быстро приближающиеся шаги. Ага, станет Вента дожидаться в атриуме, как же!

– Любимый! – Едва появившись на пороге, девушка бросилась Рыси на шею. – Я так соскучилась по тебе!

– Я тоже. – Юний прижал Венту к груди, погладил по волосам, ощутив жаркий поцелуй на губах.

Руки проворно расстегнули фибулы, и верхняя – синяя, с золотой вышивкой в виде падающих листьев – туника неслышно соскользнула на пол. Нижней туники на Венте не было, и стройное, точно вырезанное из мрамора, тело ее маняще белело в полутьме. Опустившись на колени, Юний поцеловал девушку в живот, обнял, обхватил горячие бедра и, быстро вскочив на ноги, поднял на руки нагую зовущую нимфу, закружил, с рычанием, словно дикий зверь, утащил в спальню, уложив на мягкое ложе…

– Ну, как там с соглядатаем? – немного погодя осведомился легат. – Удалось что-нибудь выяснить?

– Ну вот, – с нарочитой обидой – а глаза смеялись! – отозвалась Вента. – Вместо того чтоб почитать любовные стихи, того же Овидия, он сразу говорит о делах.

Юний улыбнулся, вздохнул:

– Что поделать, такова наша доля. Для начала я бы выслушал твои соображения, так сказать, в общем плане.

– Да мы уже о том говорили. Впрочем… – девушка задумалась, наморщила лоб. – Видишь ли, я немного поразмыслила… Наши люди – легионеры, ремесленники, торговцы, да все – они ведь не привыкли к столь суровым условиям, какие встретили здесь.

Рысь хохотнул:

– Ну, нынешняя зима обошлась с нами на редкость мягко!

– И тем не менее… – Вента покачала головой. – Даже в Германиях зимы гораздо мягче, а ведь наши легионеры – я имею в виду молодежь – почти все италики. И что, они безропотно все терпели?

– Но ведь никаких выступлений не было! – вскинул глаза легат. – Хотя, признаться, я в любой момент ожидал заговора… да так почему-то и не дождался. Странно…

– Ничего странного, милый, – девушка цинично усмехнулась, – думаю, заговор все-таки был. Более того – он есть и находится уже в последней или предпоследней стадии. Просто заговорщики ждут не дождутся одного важного события…

– Постройки кораблей! – встрепенулся Юний. – Ну да, иначе как же они могут покинуть Нордику и вернуться в империю? Да-да, именно покинуть, бежать! Похоже, их не очень-то прельщает даже перспектива власти – иначе б давно попытались устроить переворот.

– Вот именно…

– И их главарь – а он, я думаю, имеется – очень неглупый и пользующийся большим уважением человек. Иначе как бы удалось столько времени сдерживать заговорщиков? Они ведь пока ничем не выдали себя. Так ты полагаешь, та дама, что следила за нами в саду, из их числа?

– Может быть, – задумчиво кивнула Вента. – А может быть, прав ты – она глаза и уши принцепса.

– А может быть, и то, и другое, – тихо промолвил легат. – Ведь Нордика основана усилиями Гая Феликса, а цезарь, несмотря на свою жестокость, далеко не дурак. Ослабляя Нордику, он ослабляет своего возможного конкурента. Кстати, ты ничего не узнала о наших дамах?

– Ничего такого, – призналась девушка. – Хотя можно порассуждать…

– Давай порассуждаем… Вместе.

Знатных – и просто богатых – дам в городе было не так уж и много. В первую очередь, конечно, жены военных и гражданских чиновников-магистратов. Всяких там центурионов, эдилов и прочих. Итак, по порядку…

Юлия Рацина, супруга одного из дуумвиров, Марка Фессия. Женщина спокойная, можно даже сказать, тихая, не доставляющая мужу никаких хлопот. Могла она стать соглядатаем? Пожалуй, только в том случае, если ее муж – глава заговорщиков. А такую возможность нельзя сбрасывать со счетов.

Жена второго дуумвира, красавчика Лициния Флора. Гнея Хламидия. Женщина красивая, волевая, властная, такая вполне могла бы, могла… Столь же волевая и Кармина – супружница эдила Тита Фабия, происходившая из семьи ионийских греков. К тому же Кармина изворотлива и хитра. Качества, вполне подходящие для шпиона.

Гармильда, жена Гнея Хирольда, первого – после легата – человека в военной администрации города и легионе. Так себе – ни рыба ни мясо – и, похоже, полностью подчиняется мужу. Хотя у самого Хирольда есть причины возглавить заговорщиков – скажем, для того, чтобы сделать карьеру не здесь, в месте, забытом всеми богами, а, к примеру, хоть в тех же Германиях. Такие же причины имеются и у всех остальных военачальников – у Лумиция Алтуса и даже у весельчака и задиры Аврелия Фаста. Кто его знает, может, он только притворяется пьяницей, а на самом-то деле… Кстати, Аврелий не женат… хотя имеет большое количество пассий, каждую из которых вовсе не стоит недооценивать. Лумиций вообще вдовец и, кажется, строгих правил. Вечно брюзжит о морали… Что это, простая рисовка? Пожалуй, нет… У Лумиция и любовницы-то не имеется, город маленький, была бы – Вента бы знала. Так что весь свой пыл – а Лумиций не так уж и стар – он отдает легиону. И, надо сказать, неплохо это делает. Даже зимой выводил воинов на учения и каждый день лично проверял караулы. Старый суровый воин, пусть даже педант и брюзга.

Что же касается остальных женщин – всяких там жен и дочерей богатых вольноотпущенников, то…

– На остальных женщин можно пока не смотреть, – с усмешкой пояснила Вента. – Помнишь тот лоскуток? Так вот, киосскую сиреневую ткань с золоченой нитью привез «Борей». И купили ее – по знакомству, через кормщика – следующие лица…

Соскочив с ложа, Вента покопалась в складках валяющейся на полу туники, достав небольшой кусочек пергамента:

– Держи список.

– Так-так. – Юний вчитался. – Значит, среди покупательниц – Юлия Рацина, Кармина, Хламидия, Гармильда, какие-то Валерия, Регина, Фласка… это еще кто такие?

– Кормщик сказал – веселые молодые девицы, думаю – пассии нашего жизнелюба Аврелия Фаста или, может быть, гетеры из лупанария.

– А у гетер хватит денег на такую ткань? Чай, не дешево!

– Гетеры разные бывают. Придется проверить всех. И времени у нас мало – к осени будут достроены все корабли.

Утром следующего дня Юний лично проследил, как начали обучать присланных из Купавы юнцов. Одного из ребят, Зарко, он знал, двое других – круглолицый непоседливый Горшеня и тощий, с прилизанными белесыми волосами, Венцеслав – не производили впечатления усидчивых и способных учеников. У Горшени был вид записного лодыря, а Венцеслав вечно щурился и вжимал голову в плечи, услышав любой оклик. Экий пришибленный парень. Ну, тут уж какие есть.

Учитель – ученейший грек Каллисфен из Тарента, немного понимавший язык венедов, – негромко говорил, поглаживая черную, с проседью бороду:

– Волк – лупус, человек – хомо, пастух – пастор… Повторяйте за мной. Теперь запишем это буквами на табличках…

Ребята удивленно переглядывались, пока еще не в силах понять, как это можно изобразить слово какими-то непонятными значками? И не будет ли от того чего нехорошего?

– Учитесь, учитесь, – легат махнул рукой, едва юноши встрепенулись, углядев в дверях его высокую, в алом плаще, фигуру, – учитель Каллисфен покажет вам город и подробно расскажет обо всей нашей жизни. Да, Каллисфен, – Юний перешел на латынь, – обязательно своди ребят в термы и на рынок.

Учитель церемонно приложил руку к сердцу:

– Как будет угодно, господин. Да… гм… тебе не нужен ли кирпич?

– Кирпич? – удивился было легат, но тут же спрятал улыбку, вспомнив, что еще год назад, при отплытии, Каллисфен прихватил из Колонии Агриппина два воза кирпичей. Хвалился всем, что дешево купил, уплатил за место на корабле… Только вот в Нордике кирпичи что-то никто не покупал – обходились местным материалом – лесом да камнем.

– Нет, кирпичи мне не надобны, уважаемый Каллисфен.

Попрощавшись, Юний неторопливо направился в базилику. Сияло солнце, по голубому небу неспешно проплывали белые облака, похожие на далекие горы. Позади легата, цепко посматривая по сторонам, шагали телохранители. Рысь уже привык к ним – по чину положено, что поделать.

Итак, женщины… Надобно поскорей их проверить, вывести соглядатая на чистую воду, аккуратненько, чтоб не догадался… вернее – не догадалась. Туника из киосской ткани – вещь дорогая и престижная, особенно здесь, в Нордике. Вряд ли ее выкинули или сожгли, скорее просто искусно подлатали. Нужно опросить служанок, да-да, в первую очередь опросить служанок, да так ловко, дабы их хозяева ничего не заметили. Табиния бы послать, да тот когда еще возвратится… Впрочем, уже должен бы, должен… Да – и эти мальчики, гости… Кто-то из них должен раз в три дня молиться какому-то дубу, опаленному молнией. Рысь знал один такой дуб неподалеку. Послать кого-нибудь проследить, обязательно послать.

Стоявшие у входа в базилику часовые с короткими копьями – ланцами – и щитами вытянулись при виде легата.

– Будьте здравы, – рассеянно промолвил Юний на языке сло-вен, вообще, он всегда здоровался с часовыми.

Воин, стоявший слева, недоуменно вскинул глаза, а вот тот, что справа, еще совсем молодой, понятливо улыбнулся:

– Аве, господин легат.

Рысь узнал молодого легионера – темноволосого юношу с узким смышленым лицом и открытым взглядом. Кассий, так, кажется, его имя. Чистокровный римлянин.

Войдя в базилику, Юний улыбнулся, увидев Илмара – несмотря на ранний час, тот, похоже, давно уже дожидался легата, и, видимо, не просто так.

– Что-то случилось? – поприветствовав приятеля, осведомился Рысь.

– Каллисфен, учитель, доложил вчера вечером – один из его новых учеников, именем Светозар, просит разрешения сходить сегодня днем на молитву к старому дубу. Не вижу в его просьбе ничего странного – мы ведь обещали это местным вождям. Правда… – германец ухмыльнулся. – Неплохо было бы проследить, проводить парня до этого дуба. Как мыслишь, Юний?

Легат кивнул:

– Полностью с тобою согласен. Один вопрос – кто будет следить?

– Ну уж, – Два Меча гулко расхохотался. – Думаю, в отряде Гавстальда такой человек найдется.

– Угу… – в тон ему пробормотал Юний. – Найдется… хорошо знающий здешнюю речь. Много у тебя таких, а, Илмар?

– Гм… – германец смущенно замялся, потеребил черную, с небольшой проседью бороду. – Признаться, об этом-то я и не подумал. Нет, мои воины, конечно, учат местный язык – с помощью Венты. Однако отряд не так давно организован, да и к языкам нужны хоть какие-то склонности. Кстати, они есть у Табиния, но тот на задании… Что же касается других, – Илмар ненадолго задумался. – Попробуем подобрать человечка. Сейчас пошлю за некоторыми… вместе и отберем. Только сразу предупреждаю насчет языка.

Два Меча повернулся к выходу.

– Постой, – придержал его Рысь. – Лучше позови-ка того часового, что стоит справа… Хотя нет. Я сам найду ему замену.

– Марий! – Выйдя на улицу, он подозвал телохранителя. – Заменишь сейчас часового.

– Слушаюсь, господин легат!

– А ты, Кассий, пойдешь со мной. Я предупрежу центуриона.

Отдав честь, Кассий немедленно исполнил приказ и вслед за Юнием вошел в базилику.

– Ты знаешь речь «ведающих слово»? – без всяких предисловий осведомился Рысь.

– Да, господин легат, знаю. Еще зимою начал учить, когда госпожа Вента организовала для желающих школу.

– Да, – с неожиданной грустью покивал Юний. – Жаль, желающих оказалось мало.

– В основном торговцы, господин легат. Из легионеров – только я и еще один парень, Табиний, не помню только, из какой он когорты. Честно говоря, если бы эта школа…

– Хорошо, – махнув рукой, легат прервал воина. – Сейчас переоденешься в неприметную тунику, какие носят мелкие торговцы, каменотесы, грузчики… Найдется у тебя такая?

– Найдется, господин.

– Пойдешь к восточным воротам, – деловито инструктировал Рысь. – Дождешься молодого варвара, из тех, что прибыли вчера. На вид – чуть помладше тебя, глаза светлые, волосы пушистые, цвета соломы… да не спутаешь, он и одет по-своему – в белую вышитую тунику и штаны типа галльских брак.

– Молодой варвар? – задумчиво уточнил Кассий. – Светлоглазый, светловолосый… Кажется, я его знаю, видал вчера… и еще раньше. Не он ли был у нас в плену?

– Он. – Юний кивнул и одобрительно посмотрел на воина. – А у тебя хорошая память.

– Еще бы, господин легат! Мы же его и захватили. Ну, то есть я, мой напарник и Гай Каллист, тессарий.

Рысь усмехнулся:

– Да помню, помню. Незаметно пойдешь за ним. Парень не охотник, крестьянин, пастух, так что не должен бы ничего заподозрить. Впрочем, на всякий случай можно замаскироваться получше.

Кассий улыбнулся:

– Я прикинусь собирателем целебных трав.

– Хорошее дело. В общем, постарайся услышать и запомнить почти слово в слово все, что будет говорить варвар. Там, рядом с дубом, рощица – можно легко укрыться.

– Не беспокойся, господин легат! – вытянулся легионер. – Все будет исполнено в точности.

– Тогда – поспеши, – улыбнулся Юний. – Да поможет тебе Меркурий.

Четко повернувшись кругом, Кассий направился к выходу.

– По-моему, неглупый парень, – проводив молодого воина взглядом, промолвил Илмар Два Меча. – Может быть, забрать его ко мне в отряд?

– Может быть, – задумчиво протянул Рысь. – Посмотрим только, как он справится с поручением. Послушай-ка, – легат вскинул голову. – А мы с тобой не зря суетимся?

Германец ухмыльнулся в усы:

– Может, и зря. Может, ничего такого в этих моленьях и нет. Только лучше уж ошибиться в эту сторону, нежели в другую. Да и, честно сказать, не может такого быть, чтобы местные прислали нам своих парней просто так. Те – глаза и уши.

– Кто б сомневался, – согласно кивнул Юний. – Однако они могли все в подробностях доложить – и, несомненно, доложат – осенью, когда возвратятся домой.

– Конечно. – Два Меча пригладил ладонью волосы. – Но, кроме этого, хорошо бы иметь и постоянную связь, мало ли что? Тем более это не так уж и трудно.

– Ну что гадать? Скоро узнаем… – Легат вдруг огляделся по сторонам и понизил голос: – А сейчас я хотел бы поговорить с тобой о женщинах.

– О женщинах? – весело встрепенулся Илмар. – Хорошее дело!

– Вернее, не обо всех женщинах, а только лишь об одной, про которую пока почти ничего не известно. – Юний вздохнул и продолжил жестким командным тоном: – Однако ее обязательно надо найти, и чем скорее – тем лучше.

Глава 9
Июнь – июль 236 г. Нордика
Смех над вечерней рекою

Праздная жизнь вам мила, хороводы и пляски любезны,

С лентами митры у вас, с рукавами туники…

Вергилий

На крутом берегу реки, над обрывом, растопырил черные, обугленные молнией ветви огромный дуб, что стоял здесь с незапамятных времен. В здешних местах росли все больше сосны да ели, осины да березы, изредка попадались липы, клены, а вот дубов почти не было, и каждый такой великан особенно почитался. Тем более внушал уважение этот, отмеченный таким явным божественным знаком, как молния. Уже на дальних подступах к нему трепетали на ветру привязанные к веткам кустарников разноцветные лоскутки – красные, синие, желтые. Большинство из них уже давно выцвело, но попадались и совсем свежие, недавно прикрепленные. Обожженному дубу поклонялись и весяне, и новые пришельцы – сло-вене.

Каждый считал своим долгом заглянуть сюда и оставить небольшую требу – клочок ткани, бубенчик, наконечник стрелы. Тащили и живых петухов, коим тут же отрубали головы, окропляя свежей дымящейся кровью подножие и кору дуба. Высоко на верхних ветвях скалились два человеческих черепа, отполированные дождями и ветром; видать, не только петухов приносили здесь в жертву. Говорили, что этот дуб почитали колдуны-фенны, саами-лопь, те, кто жил здесь еще до весян и «ведающих слово».

Прячась за кустами, Кассий хорошо видел, как Светозар – так звали этого молодого парня, а сокращенно Зарко, подошел к дубу и, поклонившись на все четыре стороны, опустился на колени.

– Дуб-батюшка, – негромко промолвил отрок, но прячущемуся в кустах Кассию было хорошо слышно. – От многих ты принимаешь требы, прими и мою.

Зарко что-то вытащил из-за пазухи – кажется, кусок хлеба – и положил к корням:

– Пусть будет хорошо сестрице моей, Невде, и всем нашим, пусть не будет в страду проливных дождей, пусть не хмурятся, не плачут небесные девы, пусть Морена не нашлет засуху, пусть будет удачной охота, пусть…

Кассий, не удержавшись, зевнул. И ради чего стоило тащиться через кусты и колючки за этим Светозаром-Зарко? Подумаешь, молится своему дубу. Да кто только ему не молится… Вообще-то, и самому бы помолиться не помешало, так, на всякий случай. Дуб – дерево, особо любимое богами, тем более опаленное небесным огнем. Кто знает, кто метнул в него молнию, быть может, громовержец Юпитер? Да если кто и из местных грозных божеств – их тоже обижать нельзя, лучше уж со всеми жить в мире.

Молодой римлянин оглянулся – интересно, кого он хотел здесь, в кустах, увидеть? – повозился, доставая из кошеля на запястье (так носили все легионеры) серебряный блестящий сестерций. На такую монету в Риме можно двадцать куриных яиц купить, а уж где-нибудь в Германиях и того больше. Двух куриц – хороших, упитанных – тоже купить можно, а в Германиях… Кассий задумался, смешно наморщив нос. В Германиях – ни в Нижней, ни в Верхней – ему как-то не доводилось покупать куриц. Интересно. Сколько бы взял на сестерций? Три? Четыре? А может быть, и пять? Ну, пускай будет – три. Пусть местные боги знают: один сестерций это все равно что три курицы. Нате вам, возьмите, да не…

Кассий уж совсем было собрался швырнуть серебряник поближе к дубу, но почти сразу раздумал и аккуратненько положил под кустом. Зарко, конечно, земледелец, не охотник, но кто его знает? Вдруг да почувствует что? Интересно, долго он еще тут будет? Легионер прислушался.

– Этот Каллисфен учит нас римской речи и буквам. Ближе к Нево-озеру строятся большие челны, римляне называют их «навис онерария», говорят, осенью поплывут в чужедальние земли, откуда они, эти римляне, и явились. Поплывут не пустые – с житом, мехом и рабами. Жита в Озерном граде мало, об этом все знают, мало и работных людей, зато много воинов. Охраняется град хорошо – каждый день сменяется стража и на стенах, и у ворот, и на воротных башнях…

– На воротных башнях? – изумленно прошептал Кассий. – Ничего себе, молитва! Да этот Зарко – самый настоящий соглядатай. Нет, не зря легат приказал тайно за ним проследить.

Подробно доложив дубу обо всем случившемся в Нордике за день, Светозар поднялся на ноги и, стряхнув с коленей налипшую землю, снова поклонился на четыре стороны, после чего, оглянувшись, неспешно пошел обратно по узкой, петлявшей меж кустами тропе. Молодой легионер решил сейчас за ним не идти, а, наоборот, затаился. Уж явно не дубу и не богам докладывал с такими подробностями соглядатай, наверняка кто-то его здесь очень внимательно слушал – прав, прав оказался легат! Так, может быть, неведомый связник сейчас чем-нибудь выдаст себя? Затрещат кусты, хрустнет под ногой хворостинка… Кассий усмехнулся: ну да, хрустнет, как же! Это Зарко пастух и земледелец, особо не таящийся от других, – нет в нем охотничьего умения незаметно подобраться к добыче, терпеливо выслеживать дичь, ходить осторожно, неслышно, так, как, к примеру, ходит Луминий Гавстальд или Вялиш-весянин. Вот те – охотники! Так ведь и местные варвары не дураки, наверняка послали к дубу охотника, а то и не одного. Попробуй-ка выследи! Как бы тут самого…

Просвистело что-то – и резкой болью сдавило шею. Кассий захрипел, пытаясь разорвать тугую петлю… Тщетно – сознание покинуло его, и в глазах померкло тусклое вечернее солнце.

– Ты его не убил, Калибор? – Кряжистый, сильный, словно медведь, человечище с пегой окладистой бородой, одетый в узкие шерстяные штаны и постолы из лосиной кожи, неслышно нырнул в кустарник.

Второй – молодой, мускулистый, ловкий – обернулся с ухмылкой:

– Не, дядько Яромир, не убил. Придушил только. Сейчас свяжу и… А может, лучше здесь и потолковать? Потом его можно и в требу пустить – ишь, – Калибор наклонился, потрогав пальцами тунику пленника, – воин знатный.

– В требу, говоришь? – Яромир выпрямился, осторожно отводя руками ветки. Посмотрел на дуб, пошептал чего-то, понюхал, раздувая ноздри, воздух, подумав, покачал головой. – Нет, друже Калибор. Слишком уж близко вражье гнездо, да и не одно. Этот, из Птиц, наверное, уже далеко ушел?

– Наверное… Славно мы наткнулись на этого, а, дядько? Я же говорил – что-то блестит в кустах. Ух, и меч у него… – Калибор попробовал пальцем вытащенный из ножен пленника гладиус. – Острый. Только вот уж больно короткий.

– Короткий… – с усмешкой передразнил Яромир. – Такими мечами собаки-римляне завоевали полмира.

– Полмира? – Молодой воин с сомнением осмотрел пленного. – А по виду не скажешь.

– Ладно, хватит болтать. – Яромир снова потянул ноздрями воздух. – Уходим. Этого – с собой, к челноку. В дальнем ельнике поговорим с ним. Там и принесем требу.

Кивнув, Калибор сноровисто взвалил на плечо связанную жертву, но, со страхом покосившись на дуб, застыл вдруг:

– Негоже так уходить, дядька Яромир. Обидится.

– Знаю, что негоже, – согласно кивнул старший. – Ты иди, иди… А я тут помолюсь, за нас обоих…

Проводив взглядом напарника, медвежеподобный Яромир осторожно выбрался к дубу, поклонился, немного постоял, шевеля губами, а затем, оторвав от пояса круглую бронзовую пластинку, почтительно положил ее к подножию дерева-великана:

– Не злись, батюшка-дуб, дело у нас такое…

Свернув к лупанарию, Юний чуть задержался, раздумывая, зайти ли? Вообще-то, хозяин заведения старый прощелыга Велизий Клык честно платил налоги, но… Но именно здесь можно было кое-что разузнать о пассиях гастатуса постериора весельчака Аврелия Фаста. Наверное, они для него больше чем просто веселые девки – не будешь же дарить отрез дорогущей ткани первой попавшейся гетере? Хотя с Аврелия станется – широкая душа. А может, просто-напросто его и спросить? Но какой смысл? Если шпионит кто-то из его девчонок, это еще не значит, что сам гастатус постериор в курсе. Хотя, может, и знает, и даже более того… Но тогда уж точно ни к чему вести с ним подобные разговоры. А вот с его пассиями как раз и можно познакомиться поближе, и даже – нужно… Только при этом – тщательно скрыть истинный интерес.

– Вот что, ребята, – легат обернулся к телохранителям, – на сегодня свободны.

– Нет, господин, – вытянувшись, твердо отозвался Марий. – Ты доверил нам свою охрану, позволь уж самим решать, как ее лучше осуществлять.

– Вот как? – Рысь вскинул глаза – Марий и все остальные воины спокойно выдержали его разгневанный взгляд.

– Мы расположимся невдалеке от лупанария, – с той же твердостью в голосе пояснил Марий. – Господин, ты ведь будешь возвращаться домой ночью, а хоть они здесь и светлые, все может случиться. В Нордике всякого люду хватает.

– Ладно, – махнув рукой, Юний сдался. В конце концов, чего привязываться к собственным телохранителям, которые, кстати, вполне даже правы. – Делайте как велит вам долг.

Рысь давно – еще со времен гладиаторских школ – привык к человеческой подлости и частенько ловил себя на недоверии и подозрительности ко всем, кроме самых близких людей. Хотя вот, казалось бы, телохранители, если уж им не доверять… Юний и доверял – тело, но только не мысли. И Марий, и его напарники были преданные, простые, не обремененные лишней премудростью парни. Ну, зашел господин легат в лупанарий, и правильно сделал! Давно пора развлечься, кому заказано? Госпожа Вента пока всего лишь его любовница, так почему бы не развлечься с веселыми девушками из вполне пристойного заведения старого Велизия Клыка? Да и будь Вента законной супругой, вряд ли она бы возражала: это вот в империи христиане (про которых говорят, что они страшные люди) осуждают забавы любви, но что телохранителям до христиан? Пошел господин развлечься – его дело. Только уважать больше будут.

В заведение Юний вошел с черного хода, ловко перемахнув ограду и по стеночке пробравшись мимо огромного, посаженного на длинную цепь пса, зашедшегося злобным яростным лаем. На шум от летней кухни выбежали рабы – узнав легата, поклонились.

– Зовите хозяина, – укрывшись в тени деревьев, приказал Рысь.

Велизий Клык возник тут же, безо всякого зова. Коренастый, с выбитыми передними зубами – лишь один, желтый, торчал, словно клык, от того и прозвище, – Велизий был одет в неприметную – серенькую, с узеньким простым пояском, тунику, такое впечатление, что вовсе и не крашенную даже, а просто от грязи серую. Однако на толстых пальцах поблескивали золотые перстни, да и серебряная цепь на шее была достаточно тяжела. Смуглая, вытянутая книзу редькой физиономия хозяина лупанария, казавшаяся еще более длинной от узенькой черной бородки, выражала сейчас радушие и почтение.

– О, наконец-то Венера смилостивилась надо мной, недостойным, – с поклоном произнес Велизий. – Клянусь Юпитером и Юноной, рад, рад видеть такого гостя! Давненько не захаживал, господин ле…

– Тсс! – Юний приложил палец к губам, обернулся. – Не стоит говорить столь громко.

– Понял тебя, мой господин, – угодливо изогнулся Клык. – Не угодно ли пройти в покои? А вы… – Он сурово посмотрел на рабов. – Что уставились? Живо за работу!

Вслед за гостеприимным хозяином Рысь прошел в дом. Добротное здание на каменной кладке было выстроено в два этажа, да еще и вовсю кипела работа по возведению третьего – видно, заведение расширялось. Оно и понятно: хотя в Нордике имелась и еще парочка-другая подобных же, все они не шли ни в какое сравнение с лупанарием Велизия Клыка, услугами которого не брезговала пользоваться вся городская верхушка.

Обитые мягкой бархатной тканью стены, бронзовые светильники на длинных узорчатых ножках, великолепная кухня – Велизий и сам был неплохим поваром, да и нанимал под стать себе – ну и, конечно, девушки, пожалуй, были самыми красивыми в городе.

Опустившись на ложе в небольшом, задрапированном синими портьерами помещении, Юний устало вытянул ноги и задумчиво посмотрел на Велизия.

– Сейчас велю подавать на стол, – с поклоном промолвил тот. – Есть фалернское вино, то самое, что привезли на «Борее». Без дураков, настоящий фалерн, умм!

– Угу, – с усмешкой кивнул Рысь. – Настоящий… Только произведенный в Галлии. Впрочем, давай, привередничать не буду… Надеюсь, твои девушки скрасят мой пир? Или у тебя совсем нет красавиц?

– О, – хозяин лупанария с нешуточной обидой покачал головой, – да разве ж мои…

– Ладно, ладно, не обижайся, – тут же прервал его гость. – Пусть потанцуют… по очереди. Три, самых красивых… Впрочем, – Юний ненадолго задумался. – Не три, нет. Четыре. Боюсь обидеть, даже не спрашиваю, найдутся ли у тебя четыре красавицы, такие, что невозможно оторвать глаз.

– Конечно же найдутся, мой господин! Они не просто красивы, они еще и поют, и танцуют, и играют на цитрах, и, вне всякого сомнения, чрезвычайно любезны в искусстве любви. А какие умницы! Могут поговорить и о музыке, и о театре, и о…

– Можно подумать, у тебя тут не лупанарий, а философская школа!

Велизий молча поклонился.

– Да, – вспомнил Рысь, словно бы между прочим. – Пусть наденут свои лучшие наряды, да не какую-нибудь там дешевку. Ты и сам знаешь – я люблю, чтоб во всем было красиво.

– Мои девушки – не оборванки, – покачал головой хозяин. – У них вполне достаточно денег, тем более здесь их почти совсем не на что тратить… Ну, я имею в виду разные заколки, фибулы, гребешки, золотую пудру. Год-два, и мои красавицы накопят достаточно средств, чтобы уехать отсюда и жить в свое удовольствие где-нибудь в тех же Германиях или Трех Галлиях.

Три Галлии. Галлия Лугдуна, Галлия Нарбона, Белгика… Юний вздохнул. Когда-то и его самого знали во всех амфитеатрах Рима и его окрестностей, как великого гладиатора Рысь из Трех Галлий.

За стеной, в коридоре, тихонько забил бубен. Рокот приближался, и вот уже, отдернув закрывавшую дверной проем портьеру, в помещение, где удобно расположился гость, вышли, вплыли – одна за другой – четыре юные красавицы. Три – в туниках и невесомых паволоках из прозрачной киосской ткани, сиреневой, в золотую полоску, ничуть не скрывающей все прелести дев. Четвертая же – худенькая златовласка с большими сверкающими глазами – была одета куда скромнее, в палевую короткую тунику, едва доходившую до середины бедер, подпоясанную узеньким пояском из простой, ничем не украшенной кожи. Эта вот златовласка как раз и стучала в бубен и, войдя, сразу же уселась в углу. Остальные три грации – впрочем, довольно-таки полные, можно даже сказать, в теле – принялись танцевать, изгибаясь и вытягивая к потолку украшенные массивными браслетами руки. Надо сказать, все три были довольно красивы, и даже слишком. Чувственные напомаженные губы, брови, тщательно подведенные сурьмой, покрытые румянами щеки производили какое-то двойственное впечатление: с одной стороны, в данной ситуации все это приходилось явно к месту, а с другой – подспудно хотелось чего-нибудь поскромнее, уж слишком все было напоказ, откровенно. Хотя…