Текст книги "Практическая криминалистика. Учебник для вузов"

Глава 3. Некоторые тактические аспекты применения технических средств

На следующий день ровно в 12:00 ребята робко заглянули в кабинет старого следователя.

– Входите, молодежь, – пригласил их Николай Валерианович, – вешайте одежду в шкаф и располагайтесь за маленьким столом.

Огромный стол следователя был заполнен документами, разложенными на аккуратные стопки, часть стола занимали коробки и конверты с вещественными доказательствами.

– У меня сегодня день технической работы по делам, – пояснил следователь, – анализирую материалы дел, планирую работу, назначаю экспертизы, выписываю повестки, оформляю запросы в разные организации, так что немного времени на ваши ошибки найду, а вы потом сходите с запросами к наркологу и психиатру.

– Обязательно, – Симу явно обрадовало первое поручение старого следователя, – мы сегодня как раз со всего отдела запросы собираем.

– Вот и договорились.

– Николай Валерианович, – робко начал Сергей, – а можно у вас спросить?

– Конечно, можно, – подбодрил его следователь.

– Вы вчера говорили, что, помимо процессуального оформления применения технических средств, есть еще интересы дела. Это как?

– Так просто не объяснишь, – задумался следователь. – Вот вы изучаете криминалистику, о чем этот предмет?

– О расследовании преступлений, – сразу же ответил Сергей.

– Ой ли? – улыбнулся следователь. – А как в учебнике?

– О закономерностях механизма преступления, возникновения информации о преступлении и его участниках, собирания, исследования, оценки и использования доказательств, – прочитала в учебнике Сима, – а еще о специальных средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений, которые разрабатываются на основании этих самых закономерностей.[5]5
  Аверьянова Т. В., Белкин Р. С., Корухов Ю. Г., Россинская Е. Р. Криминалистика: Учебник для вузов / Под ред. Р. С. Белкина. 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Норма, 2003.


[Закрыть]

– Получается, что в учебнике все построено на определенных закономерностях, а что такое закономерности?

– Ну, это то, что обычно повторяется, но не всегда, – задумчиво пояснил Сергей.

– Правильно. А как вы думаете, преступления все одинаковы?

– В общем, наверное, да, состав преступления же всегда постоянный, – неуверенно произнесла Серафима.

– Вот как, а сами события и участники одинаковы?

– Нет, участники разные.

– А ведут они себя каждый раз одинаково?

– Нет, каждый по-своему.

– А место и время одни и те же?

– Нет, каждый раз разные.

– Подождите, – Серафима прервала поток вопросов. – Николай Валерианович, получается, что каждое преступление уникально, общим будет только то, что отдельные элементы содержат признаки состава преступления, хотя сами действия могут быть различными по своему содержанию?

– И… – следователь явно ждал продолжения.

– Каждое уголовное дело уникально, – Сергей закончил мысль Серафимы, – но тогда какой смысл в учебнике?

– В учебнике приводится результат обобщения, причем тех действий следователя, которые, как правило, им совершаются, но каждый раз следователь должен учитывать специфику и уникальность своего конкретного дела. Сложность криминалистики и работы практикующего юриста как раз в том, чтобы понять основные принципы, изложенные в учебнике, а потом преобразовать их для решения задачи конкретного уголовного дела. Давайте попробуем разобраться, – предложил следователь, – что такое технико-криминалистические средства.

– Это технические средства, используемые для обнаружения, фиксации, изъятия и исследования следов, – Сергей продемонстрировал знание учебника.

– Они бывают заимствованные, ну, взятые из иных видов деятельности, например фотосъемка, и криминалистические, например дактилоскопические порошки, – дополнила Сима.

– Все верно, а какие еще есть виды технико-криминалистических средств? – спросил следователь.

– По назначению: средства обнаружения или выявления; фиксации; изъятия; исследования.

– А еще?

– Там есть разделение на оперативные, они же полевые, и лабораторные, они же стационарные, – вспомнил Сергей.

– А в чем отличие полевых от лабораторных?

– Ну понятно же, – не выдержала Сима, – полевые можно с собой взять, а лабораторные – нет. Видимо, они очень большие.

– И все? – с хитрой улыбкой поинтересовался следователь.

– Наверное, нет, – ребята почувствовали подвох, но правильного ответа не знали.

– Тут все просто: полевые, как правило, менее точны, часто с доказательственным отрицательным ответом, и уничтожающие или видоизменяющие следы.

– Николай Валерианович, а что значит доказательственный отрицательный ответ? – Сима даже запнулась.

– Это значит, что точным и доказанным будет только отрицательный ответ, – пояснил следователь. – Например, тест-полоски на кровь или экспресс-тест на наркотики. Когда используются подобные технические средства, то их положительная цветовая реакция дает основания предположить, что мы нашли кровь или наркотики, но это не значит, что это действительно они и есть. Это может быть любое другое вещество, дающее похожую реакцию. Если же экспресс-тест не реагирует, то это точно не кровь.

– Следовательно, доказательственное значение будет иметь только отрицательный ответ, – сообразила Серафима.

– Именно, но при этом то, что мы исследовали, будет уничтожено и повторно исследовать более точными приборами не получится.

– Тогда зачем вообще нужны такие средства? – удивился Сергей.

– Они существенно облегчают работу следователя и процесс расследования, – осадил его следователь. – Их использование позволяет сразу на месте происшествия решить вопрос о том, изымать объект или нет, как его упаковывать, какие экспертизы назначать и многое другое. Главное достоинство полевых технико-криминалистических средств в том, что они позволяют получить информацию сразу, пусть вероятную, но зато сразу. Разумеется, лабораторные средства дают точный доказательный ответ, но спустя длительное время. Основная задача следователя в каждом конкретном случае – решить, что для дела важнее: вероятный ответ сразу или точный, но через какое-то время. Проблема следователя, как и любого практикующего юриста, в том, что эту дилемму приходится решать каждый раз и универсального правильного ответа просто нет.

– Неужели нет никаких инструкций? – удивился Сергей.

– Конечно, есть, – улыбнулся следователь, – вот только их очень много и мало кто их читает.

– Как много? – не понял Сергей.

– К каждому техническому средству прилагается инструкция, где подробно описаны достоинства, порядок применения, доказательственное значение и последствия для объектов. Для того чтобы в каждом конкретном случае найти наиболее верное для этого дела решение, нужно знать все о полевых и лабораторных средствах. Вот смотрите, – следователь положил перед собой коричневую папку уголовного дела. – На месте происшествия обнаружен труп и многочисленные следы, образованные бурым веществом. В данном случае были применены тестовые полоски, которые показали цветовую реакцию, характерную для крови. Образцы вещества были изъяты и потом направлены на биологическую экспертизу, которая подтвердила, что это кровь погибшего. Следов крови в виде брызг и потеков было достаточно для того, чтобы сделать предварительный анализ на месте происшествия и взять образцы для экспертного исследования. В 12 м от трупа и многочисленных следов крови – на верхней части ручки входной двери – был обнаружен единичный след, образованный наслоением бурого вещества, размером 3 × 4 мм. Как должен был поступить следователь – использовать тест-полоски, просто изъять образец следа или вообще проигнорировать?

– Использовать тест-полоску и убедиться, что это кровь, – первым высказался Сергей.

– А если использовать тест-полоску, то вещество будет уничтожено? – осторожно поинтересовалась Серафима. – Я просто ничего не знаю об этих полосках.

– Все средства предварительного исследования следов крови уничтожают след, потому что основаны на химической реакции. К ним относятся гемофан (тест-полоски), гидропирит, реактив Воскобойникова и простейший тест – перекись водорода.

– Ну и что, подумаешь, уничтожают, – настаивал Сергей, – все равно ясно, что это кровь погибшего.

– А ты как думаешь? – следователь повернулся к Серафиме.

– Мне кажется, что Сергей не прав, – задумчиво ответила девушка. – Мы не можем быть уверены в том, что это кровь именно погибшего, хотя и исключать этого тоже нельзя. След оставил преступник или кто-то еще, побывавший в комнате и испачкавший руку в крови. А каков характер ранений на трупе? – неожиданно спросила Сима, прервав свои размышления. – И сколько их?

– Пять колото-резаных повреждений, – следователь пристально смотрел на девушку, которая против воли стала покрываться красными пятнами.

– Ни в коем случае нельзя использовать тесты, – Сима решительно тряхнула головой, – след нужно сфотографировать и изъять с максимальной осторожностью.

– Почему? – удивился Сергей.

– Потому что это может быть кровь погибшего, которую перенес преступник или свидетель, но если кровь не принадлежит погибшему, то тогда это кровь убийцы, который порезал руку при нанесении ударов ножом, – высказавшись, Серафима испуганно посмотрела на старого следователя.

– Правильно, – Николай Валерианович явно был доволен, – в данном случае так и было, убийца порезал большой палец на правой руке и, открывая дверь, оставил этот след. А на какую экспертизу будем отправлять этот след?

– На генотипоскопическую, – Сергей был явно расстроен своей ошибкой, – это которая экспертиза ДНК.

– Правильно, – улыбнулся следователь. – Но в данном случае еще не все, в подъезде на стене обнаружены следы в виде мазков, образованные наслоением вещества бурого цвета, как поступим с ними?

– А много там этих следов? – уточнил Сергей.

– Три, первый расположен на высоте плеча и идет под углом вниз с сужением, следующий – через три ступеньки вниз, он меньше, по форме похож на первый, но у́же и бледнее, третий – еще через три ступеньки, меньше и бледнее, чем второй, – уточнил следователь, – вот посмотрите фотографии.

– Ой, какие странные следы, – удивилась Сима.

– Кто-то вытер руку о стену, – сразу же предположил Сергей.

– Почему ты так думаешь? – внимание следователя переключилось на парня, и тот тоже покраснел.

– Ну, я сам так пару раз в детстве руки о стены вытирал, – смутился Сергей, – когда в краске испачкался. Тут вещества достаточно, можно использовать тест-полоски и останется для изъятия, – предположил он.

– Правильно, – одобрил следователь. – А как вы думаете, чья это кровь?

– Убийцы, – высказался Сергей.

– Погибшего, – предположила Сима.

– Почему вы так думаете?

– Вы же уже сказали, что убийца порезал палец, вот он и вытирал кровь, – развил свою версию Сергей.

– А я так не думаю, – возразила Серафима. – След на ручке двери очень маленький, значит, палец убийца порезал совсем чуть-чуть, а крови тут много. В крови потерпевшего убийца руки не испачкал, иначе следы остались бы и на входной двери, а их там нет. Получается, там был кто-то еще, этот кто-то прикасался к потерпевшему, может быть, пытался ему помочь или что-то искал на его теле. Этот третий испачкал руку в крови, а потом вытер ее о стену в подъезде, но тогда получается, что он не прикасался к входной двери, потому что на ней нет следов крови. Что-то я совсем запуталась, – вздохнула девушка.

– Я бы не сказал, что ты запуталась, – Николай Валерианович явно старался ее подбодрить, – ты рассуждаешь и, что еще важнее, ставишь перед собой вопросы, на которые нужно получить ответы. Не всегда эти ответы есть на месте происшествия, но это повод к тому, чтобы задать необходимые вопросы дальше, например при допросе, или поставить их перед экспертом.

– Николай Валерианович, – заметила Сима, – получается, если след маленький, то экспресс-анализ делать не стоит, а если вещества много, то можно?

– А если тест покажет, что это не кровь, тогда как?

– Да никак, – улыбнулся Сергей, – если это не кровь, то нам это вещество неинтересно и к делу оно не относится.

– Вот как, – следователь посмотрел на девушку, – а у тебя, Серафима, другое мнение?

– Мы не знаем, относится это вещество к преступлению или нет, – рассуждала девушка, – значит, надо его изымать в любом случае.

Серафима посмотрела на старого следователя, который с хитрым прищуром встретил ее взгляд.

– Так нечестно, Николай Валерианович, – Сима поняла, что следователь хитрит.

– Ты продолжай рассуждать, – предложил он.

– Сидя в кабинете, эту задачу решить нельзя, – неожиданно буркнул Сергей.

– Точно, – Серафима вспомнила слова следователя об уникальности дел, а фраза друга позволила ей представить картину места происшествия.

– Николай Валерианович, получается, что решение о том, что делать с этими следами, будет зависеть от обстановки места происшествия. В любом случае следы нужно описать и сфотографировать, а вот изымать образцы или нет, будем решать в зависимости от их давности. При наличии малейших сомнений образцы будем изымать в любом случае.

– Каких сомнений? – уточнил следователь.

– Например, давность определить сложно, или есть информация, что раньше этих следов не было, или похожие следы есть на погибшем либо на его вещах, всего не перечислишь.

– Молодец, Серафима, – Николай Валерианович был доволен, – это и есть правильный ответ! Решение принимается в зависимости от обстоятельств дела.

– Николай Валерианович, а кто принимает это решение? Эксперт? – спросил Сергей.

– На месте происшествия нет эксперта, мы же в прошлый раз это обсуждали, – рассудительно заметила Сима. – Получается, что решение принимает именно следователь, – заключила девушка.

– А если присутствующий специалист не захочет этого делать? – вдруг спросил Сергей. – Как тогда быть?

– Как так не захочет? – удивился следователь.

– В прошлом году я был понятым на осмотре места происшествия, – начал Сергей. – Осмотр проводил молодой следователь, который попросил эксперта сделать дополнительную фотосъемку и изъять на дактопленку следы пальцев с книжной полки. Эксперт – кстати, капитан полиции – в очень жесткой форме отказался. Заявил, что он эксперт, лицо независимое и считает, что фотографий сделал достаточно, а отпечатки пальцев совпадают с узорами потерпевших и изымать их нет смысла.

– И как же поступил следователь?

– Смутился и промолчал, – Сергей вздохнул. – Да и потом в протоколе осмотра про эти следы ничего написано не было. Я, когда стал читать протокол, обратил внимание, что про книжную полку написано, а про то, что на ней были обнаружены следы, ни слова.

– Вот как, – Николай Валерианович нахмурился. – Давайте подумаем, а как должен был поступить следователь?

– Вежливо попросить еще раз, – предположила Сима. Сергей кивнул, соглашаясь с подругой.

– Что нам по этому поводу говорит УПК? – спросил Николай Валерианович.

Ребята зашуршали кодексами, искоса наблюдая за старым следователем, который с недовольным видом чертил карандашом зигзаги на маленьком листочке бумаги.

– Николай Валерианович, – начала Сима, – я совсем запуталась. Эксперт правильно утверждает, что по закону он лицо независимое и следователь ему ничего указывать не может, но в данном случае это же не эксперт?

– Тут есть одна маленькая юридическая тонкость, – улыбнулся следователь, – и многие неопытные или плохо знающие закон юристы про нее забывают. Путаница возникает из-за неумения разграничить процессуальное положение лица – специалист или эксперт – с его должностью. Дело в том, что в экспертных подразделениях полиции есть должности: эксперт-криминалист, или просто эксперт, и техник-криминалист. Первый – это офицер, имеющий высшее образование, работающий экспертом и сдавший квалификационные экзамены на право производства экспертиз. Эксперты называют эти экзамены допуском. Допуск получается на каждый вид экспертизы и действует пять лет. Техник-криминалист – это младший состав, без высшего образования и без права производства экспертиз. Эти ребята сдают специальные экзамены и получают допуск на фотосъемку места происшествия и применение технико-криминалистических средств на месте происшествия. Работа экспертных подразделений организована так, что техники-криминалисты выезжают на место происшествия вместе со следователем и работают там как специалисты. Эксперты производят экспертизы, но по графику дежурят и в рамках дежурства выезжают на места происшествий. И работают там как кто? – неожиданно спросил следователь.

Ребята растерялись.

– Как эксперты, – машинально выпалил Сергей, но тут же поправился сам: – Нет, не как эксперты, а как специалисты.

– Получается, что, несмотря на должность эксперта и допуск, эти офицеры выступают в качестве специалиста, а значит, правило о независимости эксперта на них в этот момент не распространяется, – подхватила Сима.

– И как же быть? – старый следователь явно хотел, чтобы ребята сами нашли решение.

– Задача специалиста – оказывать содействие следователю, так сказано в законе, значит, специалист на месте происшествия полностью подчиняется следователю и обязан выполнять его указания, – затараторили ребята, перебивая друг друга.

– Сергей, как тогда должен был поступить тот следователь?

– Ну, – Сергей на минуту задумался, оба собеседника терпеливо ждали. – Следователь должен был указать эксперту на его процессуальный статус специалиста, – парень начал не очень уверенно, но постепенно его голос окреп. – Сказать, что правило независимости эксперта в данный момент на него не распространяется, до начала следственного действия он был предупрежден о том, что его права и обязанности определяются статьей 58 УПК РФ, при необходимости зачитать ему данную статью. Следователь должен был не просить, а потребовать от эксперта выполнения своих указаний, при необходимости занести данные указания в протокол. Можно напомнить специалисту, что за ненадлежащее выполнение своих обязанностей он несет ответственность.

– А как быть с мнением эксперта об отпечатках пальцев? – неожиданно спросил следователь.

– Мнение специалиста в данном случае не имеет доказательственного значения, поскольку экспертных исследований им не проводилось, а предварительный анализ узоров может быть ошибочным, нам об этом преподаватель говорил, – вспомнила Сима.

– И все? – следователь испытующе посмотрел на ребят.

– Нет, – Сергей явно не ожидал от себя такой прыти. – Мнение специалиста должно быть занесено в протокол осмотра, но это не освобождает его от необходимости выполнять указания следователя. Решение о том, изымать данные следы или нет, принимает не специалист, а именно следователь. И фотосъемку он тоже должен был выполнить.

– Молодцы, – старый следователь был доволен. – Ребята, вы должны понимать, что на месте происшествия, да и во всем расследовании, главным лицом является именно следователь. Закон четко определяет, кто и каким образом может вмешиваться в процесс расследования и давать указания следователю. Грамотный юрист должен четко представлять себе свое процессуальное положение, знать все свои права и обязанности и умело ими пользоваться. На сегодня мы с вами закончили, приходите завтра, обсудим ваши фототаблицы, там тоже много интересных вопросов и замечаний. Почитайте вечером учебники по криминалистике, главы, посвященные криминалистической фотографии и тактике осмотра места происшествия.

Ребята собрали свои отчеты, УПК, достали из шкафа одежду и направились к двери. Они были так сильно загружены обдумыванием полученной информации, что совсем забыли о своем обещании, но старый следователь, казалось, помнил все.

– Молодые люди, – остановил он их, – вы ничего не забыли?

Николай Валерианович положил на край стола объемистую пачку бумажных листов формата А5, которую вынул из ящика стола, пока ребята собирались.

– Ой, извините, Николай Валерианович, – смутилась Сима, – про запросы мы совсем забыли.

Сергей торопливо схватил пачку запросов, и ребята отправились в наркологический и психоневрологический диспансеры.

Глава 4. Фотосъемка места происшествия. Начало

На следующий день после занятий ребята направились в следственный отдел. По дороге они обсуждали вчерашний поход в психоневрологический диспансер. Запросов оказалось слишком много, дежурная сестра забрала всю пачку и велела прийти через два дня, пояснив, что раньше все равно не управится.

Дверь в кабинет Николая Валериановича оказалась заперта. Убедившись, что предупреждающих табличек нет, Сергей робко постучал. Тишина.

– Неужели его нет? – Сима растерянно поглядела на друга.

– Добрый день, молодые люди, подождите минуту, я сейчас, – следователь выглянул из соседнего кабинета, на двери которого было написано: «Архив».

Действительно, ровно через минуту Николай Валерианович вышел, запер дверь и направился к ним. В руках у следователя ребята увидели коричневую папку старого уголовного дела.

– Мы с вами хотели сегодня про фотосъемку поговорить, так вот я тут кое-что вспомнил и хочу вам показать, – следователь впустил ребят в кабинет и сел за стол, положив дело перед собой.

Сергей и Серафима с готовностью разложили на столе пухлые папки своих отчетов, открыв нужные листы.

Сразу после протокола осмотра места происшествия в отчетах располагались схемы, обозначенные как приложения № 1 и № 2, а за ними фототаблица, приложение № 3. Схемы и все листы фототаблицы были перечеркнуты крест-накрест красным маркером, и на каждом красовалась грозная надпись «Переделать!».

– О схемах мы поговорим чуть позже, начнем с фотографий, – сказал Николай Валерианович. – Вы учебники прочитали?

– Конечно, – ответила за обоих Сима. Девушка весь вечер читала учебник, но так и не смогла понять, в чем же заключаются ее ошибки. Сергей буркнул что-то неразборчивое и заметно смутился.

– Тогда давайте вспомним, какая фотосъемка осуществляется на месте происшествия?

– Панорамная, обзорная, узловая и детальная, – первым ответил Сергей.

– Нет, – Серафима решительно покачала головой. – Сергей, ты что, не читал учебник? На месте происшествия используются четыре приема фотосъемки: ориентирующая, обзорная, узловая и детальная. Панорамная фотосъемка – это не прием, а метод фотосъемки, при котором делается не один снимок, а несколько последовательных, – пояснила девушка, – и этот метод может быть использован при любом приеме.

– Давайте попробуем ответить на вопрос: зачем проводится фотосъемка места происшествия?

– Ну, – начал Сергей, – чтобы наглядно зафиксировать обстановку места происшествия и следы преступления. Так в учебнике написано.

– А для чего вы применяли фотосъемку, когда проводили свой осмотр?

– Так преподаватель велел.

– Получается, что фотосъемку вы делали только потому, что вам велели, – улыбнулся следователь, – по принципу «Неважно как, главное, чтобы было», я прав?

– Получается, что так, – неожиданно согласилась Сима, – нам было сказано провести осмотр и применить все приемы фотосъемки. Я еще спросила у преподавателя, сколько необходимо фотоснимков, а он ответил: «Столько, сколько необходимо. Смотрите сами и думайте».

– Правильно сказал, – старый следователь серьезно посмотрел на ребят. – Скажите, – продолжил он после небольшой паузы, – кто несет ответственность за качество, достоверность и точность осмотра места происшествия?

– Следователь.

– Кто несет ответственность за целесообразность, полноту и результаты применения технических средств при осмотре?

– Специалист, – машинально брякнул Сергей.

– Следователь, – уверенно возразила Серафима.

– В старом УПК РСФСР была норма о том, что ответственность за законность, качество и полноту следственного действия возлагается на лицо, проводящее данное действие, – заметил следователь.

– Но фотографирует все равно специалист, – упрямо буркнул Сергей, – и он же несет ответственность, так и Виталий Анатольевич считает. А преподаватель хочет, чтобы мы и за специалиста работали, но почему-то все равно недоволен.

– Ваш преподаватель прав, – Николай Валерианович прервал тираду Сергея. – Я не случайно спросил про цели фотосъемки. Дело в том, что цель работы специалиста в ходе осмотра ограничена его представлениями о собственных задачах и о характере преступления. Задача специалиста – отчитаться в применении технических средств и проследить, чтобы это было отражено в протоколе и статкарточке. Что и как фотографировать, он решает из собственных представлений о важности и значимости объектов, найденных на месте происшествия. Обучаются будущие криминалисты по тем же учебникам, что и вы. Они знают про приемы и методы фотосъемки ровно столько, сколько и вы. В вашем случае вы повторяете ошибку большинства юристов, полагающих, что «специалист лучше знает», а вторая ваша ошибка – вы неправильно определили цель фотосъемки.

– Почему неправильно? – ребята пытались понять, к чему клонит старый следователь.

– Так вы же сами согласились, что фотосъемку проводили для того, чтобы отчитаться о ней, или я не прав?

– Вы правы, Николай Валерианович, – согласилась Сима.

– Тогда давайте пойдем по порядку и начнем с цели фотосъемки, но не так, как записано в учебнике или УПК, а просто попробуем разобраться, что и зачем нужно следователю. Именно поэтому я попросил вас прочитать разделы о фотографии и тактике осмотра, давайте их соединим.

Ребята разложили на столе учебники, в одном открыли раздел «Криминалистическая фотография и видеозапись», в другом – «Тактика следственного осмотра и освидетельствования».

– Начнем с осмотра, в чем его цели?

– В части 1 статьи 176 УПК РФ написано, что «осмотр места происшествия, местности, жилища, иного помещения, предметов и документов производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела», – прочитала Серафима.

– В учебнике пишется, что «осмотр – это процессуальное действие, состоящее в непосредственном восприятии и исследовании следователем объектов, которые могут иметь значение для расследования дела, их признаков, свойств, состояния и взаиморасположения»,[6]6
  Курс криминалистики: В 3 т. / Под ред. О. Н. Коршуновой и А. А. Степанова. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. Т. 1. Общетеоретические вопросы. Криминалистическая техника. Криминалистическая тактика. – С. 524.


[Закрыть] – прочитал Сергей.

– Получается, что целью осмотра является установление обстановки совершения преступления, поиск следов как самого преступления, так и его участников, иных предметов, имеющих значение для дела, например орудий совершения преступления, с целью последующего его раскрытия и доказывания виновности, – сделала вывод девушка.

– А в чем цель фотосъемки?

– Это факультативное средство фиксации результатов осмотра, обеспечивает наглядность и иллюстрирует текстовое описание объектов в протоколе.

– Для чего следователь устанавливает обстановку места происшествия?

– Потому что УПК от него требует, чтобы следы найти и указать, где именно они были, и…

– И? – следователь ждал продолжения.

– И все, кажется, – вздохнула Сима.

– Вот именно, что кажется, – улыбнулся следователь. – Основная задача любого осмотра – создать базу для формирования системы доказательств по делу. Детальное описание следов и их точного расположения на месте позволяет экспертным путем восстановить часть события преступления и отдельные действия участников, но этого недостаточно. Осмотр создает основу для проверки достоверности показаний участников и свидетелей. Выяснение деталей обстановки, например, позволяет проверить, был ли допрашиваемый в данном месте, и даже уточнить, в какое время. Выяснение пути, по которому допрашиваемый прибыл на место или покинул его, позволяет не только проверить их точность, но и создает основу для поиска новых свидетелей.

– Получается, что обстановка места происшествия нужна не только для воссоздания события преступления, но и для сопоставления с показаниями потерпевшего, свидетелей и обвиняемых, – с удивлением заключила Серафима.

– Точно, – улыбнулся Николай Валерианович. – А зачем нам фотосъемка?

Ребята недоуменно переглянулись.

– Опишите мой кабинет, – неожиданно предложил следователь.

– Кабинет представляет собой прямоугольное помещение с окном и входной дверью, стены оклеены обоями с зеленым рисунком, – наперебой затараторили студенты, – справа от входной двери стоит шкаф, затем стулья, стол…

– Погодите, – прервал их следователь, – а какой рисунок на обоях? Как выглядит шкаф? Они бывают разные.

– Ну, – ребята стушевались и замолчали, недоуменно глядя на хитро улыбающегося следователя.

Сергей и Серафима уже научились понимать эти хитрые улыбки, которые означали, что Николай Валерианович задал вопрос с ловушкой. Прямой ответ с точным описанием рисунка обоев и шкафа наверняка будет ошибочным, это ребята знали, но на что хочет обратить внимание следователь? Они принялись внимательно рассматривать каждый предмет в кабинете, пытаясь представить его описание в протоколе.

– Николай Валерианович, – неуверенно начал Сергей, – в протоколах детально описываются только те предметы, которые имеют существенное значение для дела.

– Насколько подробно они описываются?

– Так, чтобы их можно было идентифицировать.

– А что это значит? Что такое идентификация и как она осуществляется?

– Идентификация – это установление тождества предмета самому себе, – процитировала по памяти Сима.

– А это значит, что мы можем установить, что на месте происшествия был именно этот конкретный предмет, а не похожий на него, – поддержал Сергей.

– Идентификация осуществляется с помощью признаков, которые следователь описывает в протоколе осмотра.

– Все ли признаки при этом указываются?

– Нет, только самые значимые, с помощью которых объект можно легко и быстро отличить от однотипных.

– Хорошо, а как быть с описанием рисунка на обоях и шкафа?

– Николай Валерианович, это же не значимые объекты, – возразил Сергей, – они никуда не денутся, зачем их детальное описание?

– Погоди, Сергей, – вмешалась Сима, – если осмотр создает базу для проверки показаний участников процесса, то тогда, задав контрольный вопрос о рисунке на обоях или о шкафе, мы можем убедиться в том, что человек действительно был в этом кабинете.

– Но если детально описывать каждый предмет обстановки – это какой протокол получится, – возмутился Сергей, – там страниц 20 будет, читать тяжело, запутаешься в признаках, да и представить себе все это сложно будет.

– Правильно рассуждаешь, Сергей, но и Сима тоже права, и как нам соединить обе ваши правильности? – с улыбкой поинтересовался следователь.

– Получается, что детальное описание всех элементов обстановки места происшествия необходимо, но в то же время избыток деталей очень затруднит восприятие протокола, что сильно повредит его доказательственному значению, – Серафима начала рассуждать вслух.

– Значит, краткое описание объектов должно быть проиллюстрировано достаточным количеством фотоснимков, которые обеспечат идентификацию всех предметов на месте происшествия, – продолжил Сергей.

– И протокол вместе с фототаблицей должны создать исчерпывающую базу для последующих допросов, – закончила девушка.