Текст книги "Вовка-центровой 4"

Глава 10

Событие двадцать первое

Причина вашего провала проста. Вы мало тренировались

Ваш главный соперник – в зеркале

Главное в спорте – не проиграть духом

Только Вовка пристроился на разложенную кровать рядом с Наташей Аполлоновой… Нет, не лёжа. Сидели, обнявшись, и целовались, ну, начали целоваться, как загрохотала входная дверь в квартире. Так входил только хозяин. Генерал. То ли сил девать некуда, то ли специально, предупреждая домашних, что хозяин пришёл, но Аркадий Николаевич всегда толкал с силой дверь, перед тем как зайти. И она, повинуясь какому-то по счёту закону Ньютона, (или Кирхгофа?) врезалась в стенку. Громко. Вовка, когда в один из первых своих посещений генеральской квартиры эту вмятину в стене с осыпающейся штукатуркой увидел, то думал, что случайно, так, кто-то толкнул, и всё жильцам заделать дыру некогда. А оказалось, что это фишка у генерал-полковника. Должно быть, с тридцатых годов привычка у Аркадия Николаевича. Там, генерал ты не генерал, хоть маршал даже, придут и арестуют чекисты с чистыми руками, вот и завёл себе правило один из главных чекистов, проверять, не прячется ли кто за дверью. Так, хоть успеет выхватить наган и пару горячих сердец остановить, спрятать семью и застрелиться потом.

Нет, никто это Вовке не говорил, но привычка была у Аполлонова странная и, пытаясь объяснить себе её, до чего другого не додумался.

Штукатурка при очередном «заходе» генерала домой из дыры продолжала осыпаться и мама Тоня, вечером всякий раз, замывая угол в коридоре, ворчала. Вовка решил помочь «сожителям» генерала. Добыл в мастерской на стадионе кусок железа в три миллиметра толщиной, просверлил в четырёх местах по углам, обтянул её кожей толстой, от порванного мяча, сделал четыре чопика деревянных, выпросил у слесаря коловорот и пришёл с этим всем в гости. Под вздохи мамы Тони просверлил дырки в стене, вогнал туда чопики и пришурупил железку.

– Не эстетично… – резюмировала, не догадываясь о будущем шедевре Гайдая, с выражением Миронова на лице, будущая тёща.

– Зато дёшево, надёжно и практично, – попытался Челенков спародировать голос Папанова.

Генерал вечером конструкцию на надёжность проверил. Обычного грохота не получилось, покрышка мяча удар почти погасила. Всем семейством собрались посмотреть. Лепота, ни одной крошки штукатурки на паркете. Аркадий Николаевич, тоже осмотрел девайс и, хмыкнув, пошёл переодеваться, ни одобрения, ни возражения не высказав. При этом, как показалось Фомину, теперь, заходя в квартиру, дверь толкал ещё сильнее. Вот и сейчас, ручка двери ударилась о мяч и предупредила целовальщиков, что не вовремя они это дело затеяли. Непруха пришла. Вовка глянул на часы золотые. Да, нет, они-то нормально уселись пообниматься, это Аркадий Николаевич не вовремя пришёл. Ещё час до конца рабочего дня. Случилось что-то.

– Володька, подлый трус, выходи! – ну почти так.

– Володька, подлый подстрекатель, выходи!

Вышел, не в шкаф же прятаться. Так и нет шкафа. Сам такую конструкцию соорудил, что и прятаться некуда.

– Туточки мы, Аркадий Николаевич. «Смотрит царь на Федьку, как язвенник на редьку», – Вовка выглянул из двери девичьей светёлки.

– Чего?! – генерал застыл на одной ноге, перестал ботинок разувать.

– Стих придумываю, Аркадий Николаевич. Что случилось? «К нам на утренний рассол Прибыл аглицкий посол»? – не удержался. А зачем кайф обламывать.

– Чего?! – так и стоит на одной ноге. Аист. Или цапля?

– Извините, Аркадий Николаевич. Это всё стих. Что случилось?

– Ты Федька, тьфу, Вовка, берега-то видь. Выполнил я хотелку одну твою. Доложил сегодня Молотову Вячеславу Михайловичу, а он говорит, что всё правительство на игру придёт. Сам, мол, организует. Культпоход! Мать его! Вечно ты меня в историю втравишь. – Аполлонов, наконец, отмер и ботинки стащил. Надел сшитые в артели «Робутса» меховые тапочки и прошёл на кухню, – Тоня где?

– Поехала Лену забирать из хореографического кружка, – высунулась из-за плеча Вовки Наташа. Помада не размазана. Нет помады.

– Ясно, марш уроки делать, мне с женихом твоим, как он выражается, «покалякать» надо. Иди сюда, голубь! Стой, Наташ, поставь там чайник на плитку, холодно на улице, ветер, продрог. Специально машину в двух кварталах остановил, пройтись хотел, прикинуть, что делать. Только вымок и замёрз весь, ничего кроме идеи Василия Сталина собрать сборную Москвы в голову не приходит. Эх, Володька, чего я тебя тогда в Куйбышеве не оставил?! Жил бы, как человек.

– Да, что случилось-то, Аркадий Николаевич? Что сборная Англии по хоккею на траве к нам едет?

– Весело ему. Нет, не сборная Англия. Едет венгерский клуб футбольный. «Вашаш» называется. Серебряный призёр их чемпионата. Опозоримся, всех поснимают.

– Аркадий Николаевич, хотите, я вам расскажу, до чего вы с руководителями футбола нашего додумались. – Фёдор Челенков отлично про это турне венгров в СССР знал. Сто раз про него Бесков Константин Иванович рассказывал. Фишка у него была. Как кто запаникует, так Константин Иванович начинает рассказ, как они хвалёных «ВЕНГРОВ» под плинтус запинали.

– Умный. Ну, расскажи, – Аполлонов сел за изготовленный Вовкой стол на кухне и мотнул головой, предлагая «Дяде Степе» не отсвечивать под потолком, а оказаться «адекватным» собеседником, – Садись на табурет, что я должен слушать, голову вверх задрав, и так раскалывается.

– Вы с начальником футбольного отдела Всесоюзного комитета вашего товарищем Дубининым Виктором Ивановичем и прочими большими начальниками решили, что первый матч венгры сыграют с московским «Торпедо», якобы, а на самом деле сборной Москвы. Добавите туда с ЦДКА и «Спартака» лучших. А второй матч с нами, ну, то есть, с Чемпионом СССР. И нам на усиление ещё Боброва или кого из нападения сосватаете. Нельзя же проигрывать. Тем более что теперь вот, оказывается, что всё правительство СССР на матчах будет. Угадал?

– Мал ты ещё… Ну, в смысле, не ростом. Мал ещё учить… Тьфу, на тебя. Меня мал учить, говори, что не так, по роже твоей улыбчивой вижу, опять умничать будешь. Только учти, Фомин, что от этих матчей, считай, на девяносто процентов зависит, поедет сборная СССР в Бразилию или нет. Ага, репу зачесал.

– Да, шрам заныл на башке, сегодня отрабатывали дриблинг с мячом на голове. Ну, цирк.

– Потом про цирк, говори, что не так!!! – поднялся из-за стола, нахмурившись, Аполлонов, – Наташ, что с чаем?

– Всё, сейчас закипит. На электроплитке-то пара минут.

– Да, спасибо ухажёру скажи. Хоть запах керосина из квартиры ушёл.

– Аркадий Николаевич, ещё одну предсказушку хотите? – вспомнил Вовка рассказ Бескова и про матч первый этого «Вашаша» с «Торпедо».

– Ну, плюй в душу. – Сделал вид, что рванул на себе рубаху генерал.

– Перед игрой с этими «металлистами»…

– С кем? – дёрнул головой Аркадий Николаевич.

– «Вашашем», они же из Будапешта, металлурги.

– А! Ну, точно, Гранаткин говорил, клуб создан работниками металлургической промышленности. Ну, и что с «металлистами»?

– Вы уже договорились с Лихачёвым накрутку сделать «Торпедо», напомнить им, что Советские футболисты не могут проиграть «сраным» венграм.

– От, ссука!!! Я, вот, сейчас, шёл домой под дождём и именно это мне в голову пришло. Лихачёва Иван Алексеевича подключить. Крепко тебя молнией шарахнуло, мысли читать научился.

– Зачем? Это обычная практика, и в Англию, и в Югославию, и в Скандинавию, всё время, команды на время усиливали игроками других команд. Это глупость страшная. Игроки не сыграны, друг друга не понимают, а ещё обязательно будут передерживать мяч, во-первых, потому, что не знают партнёров, что у того в голове. А, во-вторых, они будут даже непроизвольно стараться обратить на себя внимание руководства, чтобы доказать ему, что он классный футболист, Что дриблинг у него лучший в стране, и в следующий раз за рубеж его снова нужно брать. Он – супербобёр.

– Хм. А сам Бобров? В Англии, не помог разве «Динамо»? – и не собирался сдаваться генерал.

– Не знаю, не был. Может, и помог? А, может, навредил? Бобров это финишный удар, он не создаёт игру, он нацелен на ворота. На него должна вся команда играть. Так, что может и навредил своим присутствием динамовцам. Не о нём речь. Бобров это лучший игрок мира на сегодняшний день. Даже спорить не о чем. Разговор о тенденции. Вы боитесь проиграть, ну, что команда проиграет, и начинаете её накачивать. А они же не дети, и понимают, зачем вы это делаете, не верите в них, боитесь. И они начинают бояться. Страхом человека очень легко заразить. Надо по-другому. Сказали тренеру, «Михаил Иосифович, верим в тебя!» и ВСЁ, не надо больше ничего. Всё остальное только во вред.

– Говорил мне Василий Сталин про загибы твои в Югославии. Думал, привирает. Нет. Правду сказал. То есть, не веришь в правильный настрой, что нужно создать у ребят перед матчем? – брови свёл и навис над, сидящим на своей табуреточке, Вовкой.

– Настрой? Не буду спорить. Более того, обязательно настрой нужно создать, но совсем другими словами и не прямо перед матчем. Так только закрепостятся игроки. Пусть им тренер лучше пример из своё карьеры спортивной приведёт. Ладно, Аркадий Николаевич, так мы далеко зайдём. Я про другое хотел сказать. Нужно не просто обыграть этих венгров, нужно их унизить.

– Хрена се? Это как? После победы жопу им голую показать. Твою!

– Пап! – пискнула зеленоглазка.

– Прости, доча. Стоять! А чего ты тут подслушиваешь, Я тебе сказал уроки идти учить, а не мужские разговоры подслушивать про жопы.

– Пап!

– Всё, иди, в свою комнату. Потом тебе жених всё расскажет. Чай где? – Аркадий Николаевич развёл руками, показывая, что на столе пусто.

– Так вы ругаетесь…

– Ничего мы не ругаемся, диспут у нас. Давай, чай налей, печенье поставь в вазочке и дуй уроки делать. Шагом арш…

– Пап!

Посидели молча, подождали.

Когда Наташа ушла. Аполлонов по-деревенски или по-купечески, вылил часть чая в блюдце, чтобы быстрее остыл и, прихлёбывая по капельке, и всё одно обжигаясь, спросил:

– Так что там с жопами? – булькнул чаем.

Вовка соображал лихорадочно, как преподнести идею так, что бы сразу отторжения не вызвать. Одно дело доубедить «руководство», и совсем другое – переубедить.

– С жопами? Показать, конечно, можно. Только не поймут они, если перед этим их не разгромить. Не победить, а именно разгромить.

– То есть, сборную Москвы организовывать? – обжёгся в очередной раз Аркадий Николаевич и отставил, блюдце, лужицу на столе в виде Московской области «организовав».

Тяжело! Вовка вздохнул. Из рассказов Бескова он отлично помнил, что динамовцы во втором матче, точно, разорвут именно, венгров хвалёных. 5:0. Василий Карцев забьёт несколько и Бесков. Бескова, кстати, сломают обозлённые разгромом венгры и, вообще, начнут играть не просто грубо, а запредельно грубо.

А вот первую игру «разагитированные» торпедовцы, усиленные и не сыгранные, сольют 1:2. Как там Бесков сказал: «обещали выложиться до конца, но… играли безвольно».

– Аркадий Николаевич, нужно чтобы первую игру играло «Динамо» и никем его не усиливать. Тем более что люди ведь не дураки, они Боброва увидят и подумают, что вы, вы – руководство футбольное, «Вашаша» боитесь и потому «Динамо» усилили. Не надо этого делать. Сейчас «Динамо» на пике. Разорвут хвалёных венгров на британский флаг.

– А потом кого? ЦДКА? – Аполлонов схватился за выложенные из пиджака сигареты «Новость», но взглянул на отстранившегося сразу Вовку и, хмыкнув, сунул назад в карман.

– И в чём тогда унижение? – Фомин, пожал плечами, – Равноценные почти команды, даже ЦДКА с Бобровым сильнее «Динамо», ну, без меня, хотя хвастаться и не сильно хорошо. Не надо ни сборной Москвы, ни коней на поле выпускать. Нужно выпустить против «Вашаша» импортного нашу…

– Не томи, – хлопнул ладонью по столу генерал, превратив Московскую область в Свердловскую.

– Молодёжку «Динамо».

Аполлонов туда-сюда и снова сюда-туда мотнул головой, как бы говоря, «нет», но пока молчал. Пальцем превратил Свердловскую область в сферического коня в вакууме и глянул на Фомина исподлобья.

– Ну, идея понятна. Мол, какие такие грозные венгры, если их пацаны восемнадцатилетние, как ты говоришь под плинтус запинали?! Мальчики для битья. Ох, и нахватался я с тобой слов непонятных и выражений, Володька. Красивый ход. Ничего не скажешь. А хватит сил победить? Нет, не победить, сам сказал. Разгромить надо. Пять или шесть голов забить. Может, вам Боб…

– Аркадий Николаевич.

– Ссука! Не в игры же играем, может, будущее футбола в стране от нас двоих сейчас зависит. Победите со счётом пять – ноль?

Так хотелось сказать, что «легко». Только, на самом деле, это не так. Это одна из лучших команд Европы. То, что серебро у неё, а не золото, неважно. Однако, если «Динамо» в нормальной истории побило хваленых венгров 5:0, то его пацаны, эту «динаму» уже три раза побеждали. Так это было весной. Сейчас, вообще, стопчут. «Динамо» выдохлось к концу сезона, а они сейчас в лучшей своей форме, и подросли, и в росте, и в мастерстве.

– Порвём, как тузик грелку.

– Хочется поверить тебе, зятёк. Ох, как хочется. Ты своим одноклеточным мозгом даже не представляешь, какие силы с небес за этим матчем смотреть будут. Уверен, что если Сам не придёт, то по радио будет слушать. Если проиграете, то меня, может и не расстреляют, но турнут колхозом в Ивановскую область руководить. А тебе прямая дорога в дворники в Куйбышеве. Не разрешат больше играть. Понимаешь это?! – Аполлонов всё же закурил, прошёл к форточке. – Понимаешь? – Махнул рукой, – Ни, хера ты не понимаешь. Сейчас такое время неудачное эксперименты проводить. Ладно. Чем-либо, помочь могу?

– Естественно. Нужно притащить на стадион полевую кухню. – Челенков вспоминал, как они в Куйбышеве готовились к детскому турниру. Блин, ведь и полутора лет не прошло.

– Кухню? Ну, решаемо. И цель ясна, не ездить чёрте куда на автобусе за жиденьким супчиком.

– Точно. Нужно готовить три раза в день, а то и четыре, блюда, типа, макарон по-флотски. Рис с большим количеством мяса постного, гречку тоже с мясом или с печенью, ещё лучше, и много сладкого чая. Ночевать ребята должны в одном месте и их туда должны довозить машинами, или лучше автобусами, чтобы не продуло. Подождите, Аркадий Николаевич, а когда игра-то? – Вовка, себя по лбу хлопнул. Организатор, блин! Может, венгры завтра приедут.

– Двадцать шестого октября. На следующий день после финала кубка.

– Двадцать четвёртого финал же, – мотнул головой Вовка, не справившись с математикой.

– Ну, они двадцать пятого приедут. Первая игра двадцать шестого, а вторая двадцать девятого. Синоптики обещают, что снега ещё не будет. Хотя дожди возможны.

– Аркадий Николаевич, а кто знает про этих венгров с голыми жопами? – Только про психологию Челенков Аполлонову втирал. А ведь буквально через несколько дней финал Кубка СССР по футболу и играть не с кем-нибудь, а со «Спартаком», который настроен на реванш. То есть, если по честному, то, на самом деле, одной из самых сильных команд в СССР на сегодняшний день. В реальной истории оба эти трофея, разделавшись с «Динамо» и со «Спартаком» поочерёдно, выиграли армейцы с Бобровым. Тут динамовцев спасло его участие в Чемпионате. Но Кубок, это Кубок. Тут всё нужно начинать с нуля. И у «Спартака», ставшего третьим в чемпионате, есть огромным стимул взять второй трофей, раз уж первый буквально на расстоянии вытянутой руки оказался, да не дался. Вот, нужно отомстить динамовцам. Замотивированы спартачи будут. С первых секунд бросятся атаковать.

– Ну, прилично народу, а что? – дымит, стоит, довольный, спихнул с больной головы на здоровую проблемищу.

– Не говорите Якушину и вообще никому в «Динамо». И вообще, максимально засекретьте информацию. Нет, нужно сообщить во всех газетах, что приедут эти «Вашиши», но с кем будут играть, не говорить. Наоборот. Даже в газетах устроить конкурс читательский, кто правильно первым назовёт обе команды – тому приз в десть билетов бесплатно. А ещё лучше первым десяти человекам. И всем по десять билетов. Сильно-то и не рискуете, не думаю, что вообще кто-нибудь про две «динамы» угадает.

– Боишься за игру со «Спартаком», разволнуются твои от информации, что им с венграми потом играть? – Раскусил его Аполлонов, но Вовка и не собирался скрывать.

– Да, Аркадий Николаевич. Боюсь. Очень непростая игра. И, наверное, главная в моей жизни.

– Добро. Переговорю с Дубининым прямо сейчас по телефону, пусть всех обзвонит и предупредит, чтобы молчали, как ты говоришь? «Как рыбы об лёд». Ох, и интересная молния тебя стукнула.

Глава 11

Событие двадцать второе

Добрый день уважаемые читатели. Это третья и последняя глава написанная в основном Дмитрием Политовым. Я чуть воды долил.

Шопперт Андрей

24 октября 1948 года. Финал Кубка СССР.

Холодный октябрьский день. То выглядывает робко солнышко, то набегают тучи и начинает моросить противный дождь. А сильный ветер добавляет «радостных» эмоций и футболистам, и зрителям. И если первым ещё куда ни шло – после того, как побегаешь хотя бы минут пять, уже перестаёшь обращать внимание на капризы природы, то болельщиков было откровенно жалко. Сидят, бедолаги, на продуваемых всеми ветрами трибунах. И, что удивительно, продолжают азартно болеть, словно и нет никаких проблем с льющейся сверху водой. Вот ведь поколение. Да и «Охота пуще неволи».

Вовке-то грех жаловаться, опять взял проверенную «верблюжку» и закутался в нее по самые уши. А на голову шапочку. К слову, сегодня и остальные запасные притащили с собой кто пледы, кто – одеяла. И правильно, не хрен уши и прочие важные органы морозить. Не май месяц.

А вот то, что Якушин, чтоб его приподняло и потом приплющило, снова не поставил Фомина в основу, уже начало раздражать. Что ему, спрашивается, еще надо – выходит Вовка на поле и, как правило, обеспечивает результат. Даже Аполлонов уже с некоторым недоумением стал интересоваться, что это, мол, зятек, ты все время на «банке» начинаешь – неужто со здоровьем проблемы? И посмеивается так ехидно. На Наташку поглядывает. Дескать, смотри, доча, может бросить тебе этого инвалида-доходягу, пока не поздно? А у той сразу глаза на мокром месте. И тревога: «Скажи, что это неправда?!» Эх, Аркадий Николаевич, закатать бы вам в ухо за каждую ее слезинку!

Ответил один раз, после чего «папа» ржал целый час.

– Вы Аркадий Николаевич – «Свадебный генерал».

– Это как? – шляпу сдвинул пижонскую набекрень.

– Ну, меня всё зятьком обзываете, выходит о свадьбе думаете. Получается – «Свадебный генерал».

– Уморил, «зятёк». – отсмеявшись и, вытерев слёзы выступившие, махнул рукой генерал-полковник.

Поле на «Динамо» сегодня, мягко говоря, не радовало. И так-то игры поздней осенью в Москве почти всегда напоминали борьбу в грязи. Ага, и в качестве участниц девицы в бикини – довелось как-то Федору во время турне «Спартака» по США наблюдать за подобным кувырканием. Та еще веселуха. Главное, рядом с ареной не сидеть, брызги во все стороны летят. Но сегодня газон вообще представлял собой жалкое зрелище. Ну а что вы хотели, за две-три недели его усердно вспахали не по одному разу в кубковых баталиях. А сверху потом еще и дождичек отлакировал. Наслаждайтесь, товарищи футболисты, и ни в чем себе не отказывайте.

В будущем будут оговорить: «битва на картофельном поле». Садисты, блин.

Было, правда, одно обстоятельство, которое вселяло надежду на то, что динамовцы сегодня получат серьезное преимущество над своими соперниками. И звалось это самое обстоятельство «мокшановскими бутсами». Нежданно-негаданно перед самым финалом приехал мастер на базу, где команда готовилась к игре и торжественно вручил каждому игроку основы по паре новехонькой спортивной обуви. Той самой, в которой Вовка уже как-то над «заслуженными» издевался. Обрезанные, с шестью ввинчивающимися прямоугольными шипами. Как раз для мокрой погоды и тяжелого грунта. А если учесть, что колдовал чудо-мастер над каждой парой не по-детски, то времени на разнашивание не требовалось – надевай и вперед, на поле.

Михей аж затрясся от восторга, когда увидел новенькие бутсы. И потом, в кои-то веки, пожал Фомину руку: «Не обманул, малец, выполнил обещание». Да и футболисты от своего тренера не отставали. И потому плечи Вовке отбили качественно, со всей пролетарской мощью. Или с милицейской? Даже за спину опять побаиваться стал.

Эх, вот бы, как прежде, размечтался парень. Выдают перед сезоном по одной паре шести– и тринадцатишиповок в обязательном порядке, владей и пользуйся. Тот же шестишиповый «Адидас» Федору Челенкову целых три года верой и правдой прослужил. Правда, надевал его только в сырую погоду. А белые тринадцатишиповые от «Мизуно»? На ноге как носок сидели. Уже шитые-перешитые, а расстаться сил не было – это ж как с любимым другом попрощаться. В сборной как-то на них внимание Блохин обратил, так у него глаза на лоб полезли: «Что это у тебя?» Они ведь к тому времени уже и цвета непонятного были. Хотя сам Федор их в шутку всегда «белоснежками» называл.

– Фомин, а почему у них шипы покороче сделаны? – подошел к Вовке с вопросом Бесков. – На твоей прежней паре длиннее были, я точно помню.

– Понимаете, – пустился в объяснения юный изобретатель-рационализатор. – Я специально попросил так сделать. Как раз по опыту с той парой. В бутсах с длинными шипами бежать труднее, уж очень они в газон вгрызаются. Да и сам себя в таких шипах зацепить можешь.

– Любопытно, – задумался Бесков. Вот-вот, мотай на ус, Константин Иванович, потом пригодится, когда сам тренировать начнешь.

В общем, благодаря так вовремя появившейся «вундервафле», очень хотелось верить, что золотой дубль вполне по силам. И к знамени чемпиона страны «Динамо» добавит еще и хрустальный кубок. Другое дело, что спартаковцы, которые в два предыдущих сезона выигрывали этот почетный трофей, вряд ли горели желанием с ним расстаться. Особенно, на фоне не слишком удачного сезона. Всего-то «бронза».

Глядя за тем, как капитаны команд – Леонид Соловьев и Василий Соколов – обмениваются букетами цветов и кидают жребий перед началом матча, Вовка ощутил некоторый дискомфорт. В самом деле, ему, коренному спартаковцу, чья судьба была красно-белой с самого детства, сегодня, возможно, предстояло сделать все, чтобы кубок прописался на год в Петровском парке. И это после въевшегося под кожу девиза Николая Петровича Старостина: «Бей „динаму“ проклятую!»

Фомин тихонько вздохнул. Да уж, судьба играет человеком. А человек играет на трубе. Ладно, будем отталкиваться от того, что имеем. И, если сегодня доведется выйти на поле, «треху» некогда родной команде отгружать не будем. Но все равно, смотреть на кумиров юности: Сальникова, Парамонова и других, не менее знаменитых спартаковцев было интересно. Тем более, что сейчас-то они молодые и можно вживую увидеть их игру.

Больше трех десятков репортеров и кинооператоров атаковали обе команды перед началом игры. Под стрекот камер и вспышки фотоаппаратов завершилось определение начала встречи и принадлежность половин поля в первом тайме. Игроки заняли исходные позиции. Свисток Николая Латышева, погнали!

Как Вовка и ожидал, грунт поля был скользкий и вязкий. И очень быстро мяч набух, впитав в себя приличное количество влаги. Эх, остается только мечтать о специальной пропитке. Кстати, не забыть себе поставить зарубку в памяти, вдруг уже изобрели подобную? А что, подкинуть идейку артельщикам о новой возможной статье доходов. Озолочусь!

Игроки «Спартака» на таком поле играли неважно. Осторожничали, предпочитая длинные забросы в надежде на «авось, пройдет» коротким точным передачам ближнему.

Их соперниками было проще. Ну а что, если уверенно стоишь на ногах, не едешь, будто на коньках, можешь себе позволить многое. Немудрено, что инициатива в матче практически с первых минут перешла к динамовцам. Держались они по-хозяйски и даже защитники при первой возможности выходили далеко вперёд, играя в высокий прессинг, пресекая попытки «Спартака» атаковать на дальних подступах к воротам Третьякова.

Удивляла некоторая пассивность средней линии красно-белых. Так-то у них полузащита всегда задавала тон и в последней очной встрече, когда «Динамо» потерпело сокрушительное поражение 0–3, именно превосходство в этом компоненте предопределило итоговый результат. Правда, ближе к середине тайма спартаковцы все же наладили взаимопонимание и все чаще стали тревожить Третьякова. Но к огорчению их болельщиков, встрепенулись их любимцы уже после того, как пропустили.

На двадцатой минуте Сергей Соловьев с видимым удовольствием продемонстрировал опекавшим его защитникам тот самый финт Пеки Дементьева, при помощи которого Вовка как-то издевался над игроками основы. И Анатолий Сеглин не придумал ничего лучше, как схватить нападающего «Динамо» и завалить того на самой границе штрафной.

Возле мяча собралось сразу несколько игроков атакующей команды. После короткого совещания, после сигнала арбитра, сам же пострадавший от души приложился по мячу. Тот буквально прошил рассыпавшуюся стенку и вонзился в пустой угол ворот Алексея Леонтьева. 0–1.

Якушин расцвел. С широкой улыбкой обменялся крепким рукопожатием с Чернышевым и с удовольствием, точно кот, наевшийся сметаны, продолжил смотреть за игрой. А повернувшись ненадолго к Вовке, постучал по ботинку и показал большой палец. Фомин понимающе кивнул. Конечно, бутсы первый класс. Кто бы спорил. Не забыть Мокшанову премию в случае победы пробить. Заслужил. А что, вроде бы где-то в ложе почётных гостей сегодня сам Лаврентий Павлович мелькал, вот пусть и примерит на себя роль золотой рыбки. Главное, умело подать заслуги мастера. Не все же спортсменов баловать. Пора, пора уже понять, что команда – это не только игроки. И без тех, кто обеспечивает им возможность демонстрировать свои лучшие качества, многого не добьёшься. Жаль, что даже в позднем СССР функционеры частенько забывали об этом. А ведь умелый массажист, сапожник, точильщик коньков – это та самая соломинка, что ломает хребет слону. Или кому там? Муравью?

После пропущенного гола «Спартак» ринулся отыгрываться. Наплевав на осторожность, красно-белые уходили в набег аж вдевятером, оставляя позади лишь голкипера и одного защитника. Такая авантюрная манера сразу дала о себе знать. Три раза подряд с глазу на глаз с Леонтьевым оказывались Бесков и Сергей Соловьёв. И только собственная небрежность и великолепные броски спартаковского вратаря не позволили изменится счёту на табло стадиона.

В конце концов, даже благодушный поначалу Михей вскочил на ноги и начал громко кричать что-то нелицеприятное в адрес своих форвардов. По-хорошему, прав, конечно. Перевес всего в один мяч очень скользкий. Мячик-то круглый, залетит «дурак» какой-нибудь и привет, начинай все сначала.

Но в целом работы было объективно больше у Третьякова. Соперники взялись за него всерьёз и совсем скоро Володька напоминал персонажа стихотворения Чуковского «Мойдодыр»: «Ах ты, гадкий, ах ты, грязный, Неумытый поросёнок! Ты чернее трубочиста, Полюбуйся на себя…» Зато не холодно!

В одном из моментов Сергей Сальников пошел напролом, продрался сквозь динамовскую оборону и Третьяков в последнюю секунду, когда весь стадион уже зашёлся в предвкушающем «Ну?!», в отчаянном броске пролетел-проскользил по грязи в тучах брызг и забрал круглого намертво. При этом ещё и получил мощный удар бутсой в плечо, так как нападающий красно-белых ногу убрать уже не успевал.

Вся скамейка «Динамо» в это время дружно ахнула. Неужели ещё одна травма голкипера? А ведь в запасе лишь Яшин. Михей за сердце схватился. Но Володька кое-как поднялся. Хоть и морщился, тряс ушибленной рукой несколько неловко, но замену или помощь доктора не просил. И даже мяч выбросил вполне уверенно.

Так и дотянули до перерыва. В раздевалке Фомин сразу же бросился осматривать Третьякова. Синяк, конечно, уже проявился. Да и морщился Володька, когда приятель-эскулап его ощупывал. Но храбрился.

– Ерунда, Вов. Небольшой ушиб и все.

– Ну-ка, подними руку, – недоверчиво кривился Фомин. – А теперь помаши. Да резче, резче!

– О, интересную вещь вспомнил, – сказал вдруг Всеволод Радикорский, наблюдая за тем, как вратарь выбрасывает руку вверх. После травмы, полученной в игре с ЦДКА, он сегодня даже не раздевался в запас, но команду поддержать пришёл, дома не остался. – Сейчас, наверное, мало кто помнит, но в сороковом, прямо перед войной, я вместе со «Спартаком» на игры в Болгарию ездил.

– Подожди, как это тебя к ним занесло? – удивился его тёзка Блинков.

– А, обычное дело, – усмехнулся Радикорский. – У нас же как, едет кто-нибудь заграницу и на всякий случай нескольких игроков из других клубов одалживает. Вон, тот же Бобёр за нас в Англии бегал. Так вот, Болгария. Они ж тогда у Гитлера в союзниках ходили. Но, несмотря на это, нас встречать почти вся София вышла. Люди улицы заполнили до отказа. В газетах даже тогдашние правители их возмущались: как же так, царя и правительство встречает несколько сотен человек, а каких-то футболистов – несколько сотен тысяч! А особо активных граждан били и в тюрьму бросали.

– Вот, гады! – зло бросил Третьяков. – Фашисты проклятые!

– И не говори, – вздохнул защитник. – Представляешь, каково нам было смотреть, как человека, который нам букет цветов бросил или просто крикнул что-нибудь хорошее, полиция окружает, бьёт, затаскивает в автобус и увозит? Кулаки сжимались, очень хотелось броситься на помощь, отбить, спасти. Но, – Всеволод с сожалением развёл руками, – нельзя.

– Почему? – искренне удивился молодой вратарь. – Вмазали бы этим сволочам!

– Почему-почему. По кочану, – передразнил его Радикорский. – Знаешь поговорку: «В чужой монастырь со своим уставом…» Нам строго-настрого товарищи из посольства запретили вмешиваться. Чтобы на твоих глазах не случилось, стой и терпи. Зубы сцепи и молчи! Политика, брат.

– Да хорош перебивать, пионер, уши оборву! – не выдержал Бесков. Он слушал товарища с интересом. – Дай человеку рассказать.

– А там уже немного осталось, – улыбнулся Всеволод. – Простые люди за нас были, не скрывали симпатию к Советскому Союзу. Но их царь-батюшка под немецким влиянием находился. Я почему ту поездку вспомнил: смотрел, как руку вскидываешь, – Радикорский показал на Третьякова, – а перед глазами футболисты болгарские стоят. Мы первую игру со «Славией», по-моему проводили. Так представляете, мужики, эти уроды не нашли ничего лучшего, как нас приветствовать фашистским салютом!

– Да ладно, – не поверил Савдунин. – Что, прямо всерьез, как «Хайль, Гитлер»?

– Представь себе.

– Порвать сволочей надо было, – хмуро процедил сегодняшний сменщик Радикорского, еще один ветеран «Динамо» Иван Станкевич. – В землю втоптать!