Текст книги "Авеню 14. Саммердейл"

Авеню 14
Саммердейл
Макс Солдман

Посвящается Кэтрин, Джеку, Джо и Гейси.

В память о лучших временах.

© Макс Солдман, 2017

ISBN 978-5-4483-8369-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Бывают такие моменты, когда не до конца осознаёшь, реально ли происходящее, либо же это просто очень хороший сон. Состояние эйфории подстёгивает тебя, заставляет двигаться дальше, двигаться быстрее.

Люди что-то кричали, казалось, что моё имя, но я едва различал их голоса. Ещё меньше я различал их лица. Я был рад видеть их всех. Всё происходило, как в замедленной съёмке, а я просто стоял и вглядывался в лица, казавшиеся отсюда сплошной пеленой. За спиной уже разогревался барабанщик, исполняя отличный ритм.

Пора была начинать.

Я взял гитару, подошёл к микрофону и что-то крикнул в него. Толпа отозвалась одобрительными криками.

Они были готовы.

И тут я разглядел знакомое бледное лицо с милыми веснушками. Она была здесь. Этого было достаточно.

Теперь и я был готов.

ГЛАВА 1

Трущобы

Будильник прозвенел в половину восьмого. Его противный звук отозвался в голове тысячами звенящих колоколов. Похмелье не заставило себя долго ждать: безумная слабость в ногах, а во рту словно навалили огромную кучу дерьма. Это было первое, что я почувствовал, когда открыл глаза. Я дотянулся до прикроватной тумбочки и одним ловким движением отключил будильник, взял пачку сигарет и свалил бутылку выдохшегося пива. Негромко выругавшись, я закурил, с трудом подавляя желание закрыть глаза.

Я огляделся. Комната была незнакома. Пытаясь воссоздать в памяти события вчерашнего вечера, я смотрел на грязные стены, полы, заваленные мусором, и на окна, сквозь которые едва проникал свет. Казалось, комната была заброшенной, но свежие цветы на подоконнике говорили об обратном. Они источали приятный и тонкий аромат.

Совершенно не понимая, как оказался здесь, я встал. Похмелье было нешуточным, я перемещался по комнате в позе Пизанской башни. Сейчас бы я не отказался от дюжины туристов вокруг себя, чтобы они поддерживали и не давали мне упасть. Засунув руку в карман джинсов, я обнаружил там телефон, несколько смятых купюр и какую-то визитку.

Нихрена не помню.

Я взглянул на телефон и ужаснулся от количества пропущенных звонков и сообщений: отец, Джек, Кэтрин…

Блядь.

Кэтрин.

Кажется, мы вчера изрядно повздорили, из-за чего я так нажрался.

Я решил, что целесообразнее было бы позвонить в первую очередь Джеку. Приятель уже не раз вытаскивал меня из разного дерьма, следовало бы разведать обстановку у него.

Набирая номер, я вышел из комнаты. Медленные гудки были практически в ритм моим шагам – я не особо понимал, где нахожусь и, честно говоря, не хотел тревожить возможных обитателей этого скромного «жилища». В голове крутились банальные сценарии фильмов ужасов, но я не горел желанием быть убитым или, что ещё хуже, быть изнасилованным в задницу.

– Алло… – послышался сонный голос друга.

– Джек, дружище, ты спишь? – шёпотом спросил я.

– Твою мать, Джонни, конечно я сплю. На часы посмотри. – Джек сонным голосом с трудом выговаривал некоторые слова.

– Я понимаю, но… Я снова во что-то вляпался. – всё так же шёпотом говорил я.

– Серьёзно?! А я думал, ты хочешь спросить, какой пудинг я люблю. – голос друга начал звучать агрессивно.

– Дружище, расслабься. Подожди секунду… – не повышая голоса успокаивал я друга.

Я вышел на улицу и аккуратно закрыл за собой дверь, стараясь не шуметь.

– Алло, Джек? Джек! – прикрикнул я, когда оказался на улице, но услышал лишь многозначное похрапывание на той стороне трубки.

– Я… Да… Что?! – встрепенулся друг.

– Говорю тебе, я оказался в какой-то дыре и абсолютно ничего не помню. – теперь я говорил нормальным голосом.

– Поздравляю. – отрезал друг.

– Джек… – я начинал немного нервничать.

– Да что Джек?! Джонни, ты немного затрахал меня своими проблемами. Ты начинаешь вести себя, как последний мудак, когда напьёшься. – начал кричать он.

С этим я не мог не согласиться. Алкоголь действительно заставлял делать меня такие вещи, о которых я потом жалел.

– Ладно, приятель. Я буду искать способ, как выбраться из этого места. – сказал я. Было ясно, что от друга мне не добиться никакой помощи.

– Давай-давай. – и Джек повесил трубку.

Нет, я не обижался на него. Да, он был немного циничен, но его циничность помогала мне становиться лучше. Он всегда мог сказать то, чего не скажут другие. Как и сейчас. Он был прав, пора была завязывать с алкоголем. Ни к чему хорошему он никогда никого не приводил. Тем более меня.

Я шёл по пустым и грязным улочкам. Казалось, что ни в одном из домов никто не жил. Они были однотипными, одинаково невзрачными, запущенными и заброшенными. Казалось, что все местные жители давно вымерли. Мне стало жутковато и я решил ускорить шаг.

По пути мне попался крохотный магазинчик, который, к счастью, был открыт. За прилавком сидела довольно крупная женщина. При первом взгляде на неё могло показаться, что она – активная лесбиянка. Судя по бейджу, её звали Венди, а судя по выражению её лица, я был ей абсолютно неинтересен.

Я прошёл вдоль стеллажей с газировкой, взял бутылочку самой дешевой воды и пошёл к кассе.

– У нас не очень любят таких, как ты. – сказала мне Венди, взглядом указывая на мои татуировки и, мягко говоря, рок-н-ролльный вид.

Я промолчал. За спиной продавщицы стоял телевизор, сейчас в эфире были новости. Диктор говорил о скачке миграции. Я взял пачку сигарет, расплатился и уже собрался было выйти из магазина, как вдруг слова диктора привлекли моё внимание:

– И в завершение. Вчера состоялся крупнейший ежегодный фестиваль живой музыки – «В Эфире». Особенно «отличилась» группа «Авеню».

Известно, что фестиваль проводится как акт борьбы с наркоманией и алкоголизмом. Огромное количество музыкантов со всей страны принимает участие в этом фестивале. Средства, полученные с продажи билетов, направляются в реабилитационные центры.

Музыканты из группы «Авеню» устроили пьяный дебош с битьём гитар, обливанием публики алкоголем, что не соответствует принципам фестиваля. На все попытки урегулировать ситуацию мирным путем, фронтмен группы реагировал крайне неадекватно. Сейчас группа внесена в чёрный список фестиваля. Журналисты пытаются установить нынешнее местоположение Джонни Фуза, фронтмена нашумевшей группы.

А теперь о погоде…

Блядь.

Это были не самые лучшие новости. Да что там, это был настоящий провал! Я понимаю, что реклама плохой не бывает, но это уже перебор. Я выскочил из магазинчика под крики Венди. Она что-то кричала про полицию, наверняка узнала меня.

Мне нужно было срочно что-то делать. Я начал звонить Джеку, но он выключил телефон. Я позвонил Кэтрин, но она не взяла трубку. Через пару минут мой телефон грустно пропищал и отключился, оставив меня совершенно без связи.

Паника разъедала моё сознание, я пытался вспомнить хотя бы что-то из событий вчерашнего дня, но все мои попытки были тщетными.

Я шёл по улицам, опустив лицо и стараясь не привлекать к себе внимание. Я разглядывал дорожные знаки, указатели и вскоре нашёл выход из города. В кармане не было ни копейки, поэтому я решил поймать попутку, что было довольно проблематично, учитывая мой внешний вид.

Минут через тридцать передо мной остановился старенький «Мерседес». За рулем сидел пожилой чернокожий мужчина. Он приветливо улыбнулся и пригласил садиться.

– Ну что сынок, как тебя занесло в Бордертаун? – спросил мужчина.

Я даже не знал, что ответить, поэтому сказал что-то про друга, которого навещал.

– А как зовут твоего друга? У нас не очень большой город, все друг друга знают. – с той же приятной улыбкой спросил он.

– Её зовут Венди. Она работает в местном магазине. – соврал я.

– Ах, Венди. Странная девушка, но определённо милая. – кивнул он.

Мужчина оказался довольно приятным собеседником. В нём чувствовались манеры настоящего джентльмена. Звали его Майкл.

– Когда-то я держал небольшую, но уютную сеть ресторанчиков. – сказал Майкл и тоскливо вздохнул.

– А что с ними теперь? – поинтересовался я, когда понял, что он ничего не расскажет, если не спросить.

– Ничего, они по-прежнему работают. – всё таким же тоскливым голосом рассказывал Майкл. – Но я уже слишком стар, чтобы следить за ними. Поэтому оставил весь бизнес своему сыну Грэму. А он стремится сделать из ресторанов ночные клубы. Он прекрасно знает, что я против всего этого, но дела, должен признать, идут довольно неплохо.

Чуть позже он спросил, где мне нужно выйти.

– Саммердейл. Ну или где-нибудь поблизости от него. – сказал я.

– Тебе повезло, Джонни, я как раз направляюсь в Саммердейл. – подмигнул Майкл.

Остаток пути мы провели за банальными разговорами о погоде, музыке и просто обо всём подряд. От Бордертауна до Саммердейла было около пятидесяти километров, ехали не очень быстро, добрались примерно за сорок минут. Майкл ехал в центр города, а я жил на южной его окраине. Мы остановились на перекрёстке двух улиц. Майклу предстояло ехать прямо, а мне пройти немного на юг.

– Спасибо за приятную компанию, Джонни. – Майкл по-отцовски потрепал меня по голове. – Жаль, что мой сын не похож на тебя.

– Спасибо вам за поездку, Майкл. Надеюсь ещё встретимся. – сказал я, пожимая его руку.

– Если в ближайшее время окажешься в Бордертауне, заходи к мне в бар. Это последний, до которого ещё не добрался мой сынок. – Майкл сделал какое-то странное ударение на слове «сынок» и вручил мне визитку. Я аккуратно вложил её в бумажник, попрощался с Майклом и отправился домой.

Теперь мне осталось решить пару вопросов.

Странно, но я только сейчас понял, что не называл Майклу своего имени.

ГЛАВА 2

Дурная слава

Саммердейл отливал летними красками – деревья всё ещё были зелёными, хотя уже был первый день сентября. Началась осень. Повсюду бегали маленькие дети, люди светились счастьем, улыбались солнечному свету и друг другу. Я смотрел на эти веселье, беззаботность и умиротворение с завистью. Мне тоже хотелось улыбаться, но голова была занята другими, совершенно невесёлыми мыслями.

Мою группу исключили из списка крупнейшего фестиваля, на который я мечтал попасть, будучи ещё ребёнком. Мы разнесли к чертовой матери сцену и бар. Журналисты пытаются найти нас. Вполне возможно, что и полиция тоже. Телефон уже давно лежал бесполезным камнем в кармане, поэтому был только один выход – добраться до дома. Там Кэтрин, она всё поймёт. Она всегда всё прощает и понимает.

Но пока я шёл по городу, я понял, что дела обстоят несколько хуже. Люди перешёптывались и переглядывались при виде меня, показывали пальцем. Да, возможно меня узнавали, но сейчас это было абсолютно неуместно.

Уже возле самого дома ко мне подбежал растрёпанный подросток. Его глаза были немного красными, он нервно облизывал губы. Я узнал эти симптомы – марихуана. Он пытался что-то сказать, но я не понимал половины из того, что он говорил.

– Джнни, мы стбой! – вполне вероятно, что это означало «Джонни, мы с тобой», но обкуренный подросток – не самый лучший собеседник.

Подойдя к дому, я негромко выругался – повсюду стояли фанаты с транспарантами, несколько фургонов местных телеканалов и пара полицейских машин.

Я вернулся на квартал назад, чтобы обойти всё это дерьмо и войти в дом через заднюю дверь. Как ни странно, мне удалось сделать это. Я подошёл к задней двери, отыскал в тайнике ключ и вошёл в дом.

Я сразу понял, что внутри кто-то есть. Когда в помещении есть люди – это чувствуется сразу. Тем не менее эти люди явно не хотели, чтобы о них знали. Лишь тихий шёпот и запах свежего кофе выдавали их присутствие.

Я тихо прошёл на кухню. Я догадывался, кто это мог быть, но перестраховался и краем глаза заглянул в комнату, чтобы проверить, нет ли там полиции. Но на кухне сидели только мои друзья – Джек, Гейси, Александра и Кэтрин. Они о чём-то тихо переговаривались, пили кофе и курили. Если бы не все эти люди на улице и степень дерьмовости ситуации, можно было бы подумать, что они тихо и уютно обсуждают предстоящее выступление, либо планируют поездку, как мы обычно это делали. Но сегодня они собрались не для этого. Они ждали меня.

– Кхм… – я тихо кашлянул, стараясь, чтобы моё внезапное появление шокировало друзей минимально. Но у меня не вышло.

Джек, стоявший возле кофеварки, громко выругался и пролил кофе на рубашку, Кэтрин и Александра подпрыгнули на стульях, будто их ударило током. Только Гейси оставался невозмутим. Более того, он даже не повернулся – так и остался сидеть спиной ко мне, демонстрируя свой хвост волос.

– Джонни… – Кэтрин уже было бросилась на меня с объятиями, но, передумав по пути, дала мне вместо объятий смачную пощёчину. Я увидел, как за долю секунды изменился её взгляд, но не остановил её. Я заслужил это.

Джек и Александра молча смотрели на меня, но смотрели очень по-разному. Если во взгляде Александры чувствовались испуг и сострадание, то Джек смотрел на меня с некой усмешкой. Мне не очень понравился этот взгляд. Он словно спрашивал: «Ну и как ты теперь объяснишь всё это дерьмо?».

– Джонни, какого хрена?! Где тебя носило? – Кэтрин выглядела одновременно злой, напуганной и радостной из-за того, что я вернулся.

– Мне бы тоже хотелось это узнать. – Джек по-прежнему смотрел на меня с усмешкой.

– Я вряд ли смогу что-то вспомнить. Я изрядно перебрал вчера. – мой голос, и без того довольно хриплый, звучал сейчас так, словно я болел ангиной.

– А я тебе напомню кое-какие детали, Джонни. – это вступил в разговор Гейси, до сих пор хранивший молчание.

Все перевели взгляд на него. Гейси, всегда отличавшийся чрезмерным спокойствием, выглядел сейчас невероятно агрессивно. Его ноздри гневно раздувались, карие глаза блестели, а мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Его длинные волосы были небрежно собраны в хвост и выглядели очень грязными. Он был в той же самой одежде, что и вчера на фестивале. Очевидно, что он ещё не был дома и провёл всё время здесь.

– Я начну с самого начала, чтобы ты не упустил ни одной детали. – сказал Гейси. – Вчера мы выступали на самом охренительном фестивале в стране. Мы готовились к нему не один год. Мы были готовы. И тут тебе в голову пришла блестящая мысль – немного выпить. Для храбрости. Мы поддержали твою идею – выпили по банке пива, всё было замечательно. Затем ты куда-то исчез практически на час. Заставил нас понервничать. Потом ты припёрся за пять минут до нашего выхода – пьяный в дерьмо. Ладно. Мы отыграли пару вещей довольно неплохо. Но то, что происходило потом, переходило все рамки. Очевидно, ты решил продолжить веселье и полез к бару. Бедняга бармен, ему здорово досталось. Ты взял бутылку виски и начал крушить бар гитарой. Разве это нормально? Потом ты вернулся на сцену и начал поливать зрителей виски, жрать его прямо из горла бутылки. После этого ты начал громить аппаратуру, разбил все гитары, что стояли на сцене – в том числе и чужие. В конце концов ты спрыгнул со сцены и благополучно удалился в неизвестном направлении.

Я молча выслушал Гейси. Пока он говорил, я смотрел себе под ноги, не решаясь поднять глаза ни на него, ни на кого-либо в комнате. Меня отчитывали, как первоклассника. Но Гейси был прав. И мне было очень стыдно.

– Что думаешь делать теперь? – лицо Джека стало ещё более довольным.

– Не знаю… – тихо ответил я.

– И я не знаю, дружище. Ты заварил это дерьмо, тебе и расхлёбывать. – Джек наигранно по-дружески похлопал меня по плечу. Я нервно дёрнулся – мне был неприятен этот жест. На долю секунды мне показалось, что Джек сейчас ударит меня, но этого не произошло. Только его неприятная усмешка стала шире.

Мысли в моей голове вертели блядский хоровод из обрывков вчерашних событий. Я пытался вспомнить что-либо из того, о чём говорил Гейси, но все мои попытки были тщетными. Мне было стыдно, обидно и противно от самого себя. Такого дерьма со мной ещё не случалось. Похожее – да, но не в таких масштабах. Я пытался придумать план действий, как разогнать всю эту толпу возле дома, восстановить доброе имя, но никаких идей мой мозг так и не родил.

– Джонни, мы в жопе. – подытожил Джек. – И эту кашу из жопы и алкоголя заварил ты.

– Я понимаю… Я что-нибудь придумаю… – с этими словами я направился ко входной двери с намерением публично извиниться. Благо, что журналистов на улице было достаточно.

Стоило мне открыть дверь, как относительную тишину на улице прорезал резкий шум: журналисты бросились в мою сторону, фанаты одобрительно закричали, а полиция сдерживала их, не давая никому подойти к дому. Всё происходило, словно в тумане. Я не различал лиц, мои друзья пытались удержать меня, затащить обратно в дом, но им не хватало на это сил. Водоворот рук втягивал меня всё глубже в свою воронку, опережая мысли. Микрофоны затыкали мне рот, вспышки камер ослепляли, а руки рвали на части. Мне хотелось проснуться. Дерьмовый сон.

В общей массе я заметил корреспондента центрального телеканала. Её выдал характерный бейдж на шее. Я начал пробираться к ней. Мне хотелось сделать заявление, принести официальные извинения перед организаторами в прямом эфире.

– Мия Комма, телеканал «Примус». Мистер Фуз, как вы прокомментируете вчерашние события? – девушка поняла, что я направляюсь именно к ней. Странно, но её лицо показалось мне очень знакомым, только я не мог вспомнить, где видел его раньше. Мия была довольно привлекательной девушкой, стройной и подтянутой. Её лицо было идеально симметричным, а волосы были собраны в строгий пучок. Очки дополняли образ типичной учительницы. Я оценил её красоту и даже на секунду забыл, зачем я вообще подошёл к ней.

– Я бы хотел извиниться перед организаторами вчерашнего фестиваля. – сказал я, собираясь с мыслями. – От лица группы «Авеню» и от себя лично заявляю – мы возместим весь ущерб, причинённый вчера и гарантируем, что это больше не повторится.

– Мистер Фуз, вам известно, что организаторы фестиваля «В Эфире» собираются подавать в суд на вас и вашу группу? – спросила Мия.

Это был уже перебор. К такому я не был готов, не был осведомлён и не знал, что ответить.

– Это ожидаемо, учитывая масштаб фестиваля и масштаб убытков, понесённых организаторами. – стараясь не показывать волнения говорил я. – Тем не менее, мы рассчитываем на мирное решение вопроса. Мы готовы удовлетворить любые требования.

Толпа скандировала моё имя, отдельные люди выкрикивали название группы, одобрительные, но не очень цензурные высказывания. Полиция пыталась оградить меня и Мию от них, но толпа была сильнее и настойчивее. То и дело меня похлопывали по плечу, пытались вырвать микрофон и попасть в кадр. Нужно было поскорее убираться отсюда, потому что полицейские начинали сдавать позиции.

– Мистер Фуз… – начала было Мия.

– Мия, я прошу вас, называйте меня Джонни. – я одобрительно улыбнулся ей.

– Хорошо… Мистер… Джонни, мы надеемся, что вы и группа «Авеню» сможете восстановить своё доброе имя и смыть с себя эту дурную славу. – затем она повернулась к оператору. – А мы будем следить за дальнейшим развитием событий. В прямом эфире из Саммердейла – Мия Комма, телеканал «Примус».

Дальнейшие события произошли так быстро, что я не успел отреагировать. Мия и её оператор начали пробираться в своему фургону, я пытался пробиться к дому. Мне мешали журналисты, фанаты и полицейские. Какой-то не самый трезвый фанат пробился через стену полицейских ко мне. Он возбуждённо тряс мою руку, выкрикивая что-то одобрительное. Один из полицейских подскочил к нему и ударил парня по шее дубинкой. Послышался жуткий хруст и парень молча рухнул на землю, а его шея изогнулась под неестественным углом. Я накинулся на полицейского, который начал бить ногой лежащего на земле мёртвого парня. Очевидно, что это был не самый мудрый поступок – на меня тут же бросилась дюжина людей в форме, осыпая невероятно болезненными ударами дубинок. Внезапно глаза начали слезиться, а в горло словно воткнули острый гвоздь. Я узнал симптомы моего внезапного недуга – слезоточивый газ. Я начал расталкивать всех подряд, пытаясь пробиться к дому. Дверь была приоткрыта. Как только я оказался практически возле неё – открылась полностью и две пары рук затащили меня в дом. Затащили с такой силой, что я оторвал ноги на пороге дома, пролетел несколько метров и упал практически на полу кухни. Я попытался встать, но боль в ногах и спине не давала мне сделать это. Я увидел, как Джек и Гейси с красными от газа глазами пытаются закрыть дверь от рвущихся внутрь людей. Сцена напоминала кадры из фильмов про зомби-апокалипсис, только больно уж реалистичным сейчас был этот фильм. Люди, находящиеся снаружи мало чем отличались от зомби.

– КАКОГО ХРЕНА ДЖОННИ?! – заорал Джек и бросился на меня с кулаками, но Гейси схватил его и удержал. Я никогда не видел Джека таким агрессивным.

– Гейси, отпусти меня! Отпусти! – Джек явно был настроен воинственно.

– Ему и так досталось, Джек. Пускай придёт в себя. – голос Гейси был очень спокойным, словно он разговаривал с расстроенным подростком.

Ко мне подбежала Кэтрин. Она вытирала моё лицо влажным полотенцем. Её руки тряслись, она всхлипывала и не говорила ни слова. Должно быть, я был в крови. Я посмотрел ей в глаза. Её прекрасные голубые глаза были красными от слёз и бессонницы. В этот момент мне было невероятно жаль её. В этот момент я любил её настолько сильно, как не любил никогда. Я чувствовал себя раненым солдатом на руках прекрасной медсестры, которая обрабатывала мои раны. Только война, на которой я получил эти раны, была развязана мной самим.

Из гостиной доносился голос диктора. Я с трудом встал, зашёл в комнату, сделал телевизор громче и молча уставился в экран.

– После вчерашних событий в баре «Ин-Джойс» Джонни Фуз не остановился на достигнутом. Фронтмен группы «Авеню» стал виновником массовых беспорядков, в ходе которых пострадало несколько десятков человек, в том числе и представителей власти. Сейчас Джонни Фуз и остальные участники группы находятся в своём доме-студии на юге города. Мы будем следить за новостями и держать вас в курсе происходящего.

Я выключил телевизор. В комнате повисло молчание, только с улицы доносились отголоски «массовых беспорядков». Я не знал что делать, я был разбит, всё казалось очень сложным.

Дерьмово.

Заработать хорошее имя – дело непростое. Просрать хорошее имя – дело минутное. Что и произошло – я просрал своё имя. Не сказать, что оно было таким уж хорошим, но оно было.

А заодно я подпортил жизнь своим друзьям. Вот за них было особенно стыдно. Неловко.

Нет.

Не то слово.

Дерьмово.

Это подходит.

– Ну и что ты планируешь делать, Джонни? – Гейси стоял в дверях, прислонившись плечом. После всего произошедшего вид его оставался невозмутимым, как всегда. Я любил его за рассудительность, но она порой изрядно раздражала.

– Не знаю. Нужно что-то предпринять, кому-то позвонить. Я не могу ничего придумать… Нужно немного расслабиться и собраться с мыслями… – я едва слышно бормотал под нос. После слезоточивого газа было тяжело разговаривать.

Я вышел на кухню, взял сигарету и закурил. Казалось, этот день не закончится никогда. Мои друзья снова расселись на своих местах, где они и были до моего прихода. На улице смеркалось. Я даже не заметил, как много прошло времени с того момента, как я пришёл домой. Для себя я точно решил, что сегодня уже не буду ничего предпринимать. Утром голова работает лучше. Оставлю решения на завтра.

– Джонни, ты выглядишь просто ужасно. – сказала Александра.

– Благодарю, я знаю. – огрызнулся я.

– Джонни, тебе надо отдохнуть… – Кэтрин крепко сжала меня в объятиях.

– Да… Я… Простите меня, друзья… Я обещаю всё исправить… – с этими словами я вышел из кухни и побрёл в спальню.

Дерьмовый день.

Утро было не лучше. Ко всем переживаниям добавилась ужасная боль по всему телу. Полицейские неплохо прошлись по мне дубинками. Но голова работала лучше, чем вчера, поэтому у меня появилась первая разумная мысль – позвонить отцу. Он следит за новостями, я уверен. Он наверняка в курсе всей ситуации и сможет помочь. Если не делом, так советом.

Я пытался дозвониться на мобильный, но он был недоступен. Это означало, что отец на работе. Я набрал номер канцелярии.

Мой отец – уважаемый военный. Он уже не раз выручал меня из небольших передряг, благодаря своему влиянию и связям. Но сейчас он будет явно не в восторге, я уверен.

Гудки.

– Полковник Эндрю Фуз на связи. – послышался голос отца.

– Отец… – начал было я.

– Джонни… Слава Богу… – отец с облегчением выдохнул, но в миг сменил тон на более серьёзный и строгий. – Ты хотя бы понимаешь масштаб своего проступка? Разбой, порча имущества, нападение на сотрудника полиции. Джонни, сынок, ты можешь сесть. Просто угодить в тюрьму. Я, как твой отец, могу тебе помочь, но стоило бы мне хоть раз не вмешиваться, чтобы ты на своей шкуре ощутил тяжесть своих действий.

– Я понимаю отец. Я звоню тебе не для того, чтобы ты снова разгребал моё дерьмо. Я хочу, чтобы ты посоветовал мне, как разгрести его самостоятельно. – сказал я.

– Это слова взрослого человека, Джон. – сказал отец. Он ненадолго задумался и продолжил. – Я скажу так – наша жизнь – это череда событий. Все они взаимосвязаны, как лампочки в рождественской гирлянде. Когда выходит из строя одна единственная лампочка – может погаснуть вся гирлянда. Если это произойдёт – ты начинаешь проверять каждую, чтобы найти ту самую, которая дала сбой. То слабое звено в череде событий, которое не даёт тебе возможности двигаться дальше, заставляет стоять на месте и копаться в себе. Но стоит его заменить, как всё снова прекрасно работает. Все лампочки снова работают, ты понимаешь?

– Я понимаю тебя, отец. – сказал я.

– Надеюсь. – и он повесил трубку.

Его слова открыли мне глаза. Я был той самой испорченной лампочкой. Это меня стоило заменить. Я не давал гирлянде сиять и переливаться цветами. Мой эпатаж, жажда славы и внимания затмевали рассудок настолько, что я переставал себя контролировать. В сочетании с алкоголем это была ядерная смесь, благодаря которой мы и прославились. Но сейчас это была по-настоящему дурная слава.

Я задумался, какую именно лампочку нужно проверять, с чего начать.

А началась история величайшего провала моей жизни в крупнейшем баре города Саммердейл – «Ин-Джойс». Точнее говоря, это целая сеть баров и ресторанов. Поговаривают, что его владелец – спятивший миллионер, которому некуда девать деньги и он выкупает маленькие кафе, чтобы назвать своим именем. Правда это или нет – мне было наплевать. Я должен был найти владельца этого бара и извиниться.

Устно или материально.

Я надел кепку и свитер с капюшоном несмотря на то, что было только начало сентября и на улице всё ещё сохранялась летняя погода. Но в таком виде меня не узнают. Я вышел из дома практически сразу после разговора с отцом, примерно в девять часов утра. Выходил снова через заднюю дверь, стараясь не разбудить друзей и не попадаться на глаза журналистам и безумным фанатам. Все эти события начали развивать во мне паранойю и манию преследования.

Я прошёл пешком несколько кварталов, чтобы уйти подальше от эпицентра внимания и поймал такси. Водитель равнодушно спросил у меня адрес и мы поехали. Из радиоприёмника звучала приятная музыка, кажется, это был Боб Дилан. Город за окном был тихим, каким и должен быть в воскресное утро. У меня даже сложилось ощущение некоего спокойствия. Как будто ничего не произошло. Водитель насвистывал мелодию, не задавал никаких вопросов, чему я был очень рад.

Бар «Ин-Джойс» находился в центре города, достаточно далеко от моего дома, но доехали очень быстро, пробок не было. Я молча расплатился, отпустил водителя и направился ко входу в бар.

Вокруг не было ни души, это радовало. Я постучал в дверь несколько раз, но никто не открыл. Хотя чему я удивлялся? На часах ещё не было десяти. Тогда я направился к служебному выходу. Я был уверен, что смогу найти хотя бы кого-нибудь.

А найти мне удалось лишь заспанного охранника, который всем своим видом показывал, что не особо рад меня видеть.

– Тебе чего? – хриплым голосом спросил он.

– Я бы хотел поговорить с владельцем этого заведения. – я сделал голос ниже, чтобы этот тип не узнал меня.

– Ты журналист? Хозяин велел не пускать журналистов, уж больно их много тут побывало за последние пару дней. – голос охранника звучал очень грубо.

– Нет, я ресторанный критик. Хотелось бы задать пару вопросов насчёт меню. – это первое, что пришло мне на ум, но уловка сработала.

– А… Ну тогда… Мистер Джойс должен быть дома. Он заезжал вчера днём – оценить убытки от этих музыкантов. – почесав затылок сказал охранник.

– Как мне найти его? Адреса, телефоны, любые контакты. – продолжал я.

– Да без проблем. – охранник куда-то отошёл и вернулся через пару минут. – Мистер Джойс готов принять тебя сегодня.

– Это прекрасно! Где я могу его найти?

– Держи визитку. Здесь адрес и телефон, сможешь найти его там. – сказал охранник и вручил мне бумажку.

– Благодарю. – сказал я, но охранник уже захлопнул дверь, даже не попрощавшись со мной.

Держа в руках визитку, которую вручил мне охранник, я достал пачку сигарет и закурил, присев прямо на асфальт. Меня позабавила тупость и безответственность охранника – этот тип дал все контакты своего начальника какому-то проходимцу.

Я начал рассматривать визитку. Она была выполнена очень броско и вычурно: на одной стороне были какие-то голограммы, переливались рисунки коктейлей и сигар. Я усмехнулся – этому человеку действительно некуда было девать свои деньги. Я перевернул визитку и прочитал:

Майкл Джойс.

Город Бордертаун, 8 улица, дом 24

– Ну вот. – сказал я самому себе. – Снова Бордертаун.

Внезапно сердце начало биться, как сумасшедшее. Трясущимися руками я достал из кармана бумажник.

В бумажнике лежала визитка.

Точно такая же визитка.