Текст книги "Авеню 14. Саммердейл"

ГЛАВА 3

Ин-джойс

Постепенно улицы стали наполняться людьми. Я старался сохранять спокойствие и идти не особо быстро, чтобы не привлекать внимание. Мой путь лежал на вокзал. Я решил как можно скорее добраться до Бордертауна, чтобы поговорить с Майклом. Я натворил достаточно дерьма в этом городе. Настала пора его разгребать.

Теперь всё становилось на свои места! Майкл говорил, что владеет сетью ресторанов, а вчера ехал в Саммердейл, чтобы посмотреть на то, как я разнёс его бар. Вот откуда он знал моё имя! Но почему он ничего не сказал и не сделал? Вырубил бы меня одним мощным ударом в ухо и благополучно дождался бы приезда полиции.

Всё было очень странно и непонятно.

Я взял билет в один конец на рейс до Бордертауна. Я решил, что куплю билет домой уже на месте, потому что неизвестно, сколько времени я могу провести там.

Минут через тридцать подъехал поезд, который уже был набит людьми. Я кое-как втиснулся и поезд отправился в Бордертаун.

Солнце уже практически было в зените, в тесном вагоне было очень жарко, но я продолжал стоять в кепке и надвинутом на лицо капюшоне. Я вглядывался в мрачный пейзаж за окном и прокручивал все возможные сценарии разговора с Майклом. Странно, но я не боялся встречи с ним, скорее всего из-за первого впечатления – Майкл показался мне очень мягким и приятным человеком, похожим на дедушку, к которому так здорово приехать на Рождество, надеть свитер с оленями и слушать сказки на ночь.

Но сейчас я искал встречи с ним явно не для того, чтобы послушать про волшебных фей. Мне предстояло просить прощения у человека, у которого я буквально силой вытащил из кармана довольно внушительную сумму и пнул под зад, облив алкоголем и затушив сигарету прямо на лице.

Задумавшись, я не заметил, как пролетело время и поезд добрался до места назначения.

– Бордертаун! – объявил голос машиниста. Люди начали покидать вагон. Я тоже стал двигаться к выходу, но делал это очень медленно, чтобы не попадаться никому на глаза. Наверное я выглядел очень подозрительно, потому что машинист заглянул в вагон и посоветовал мне проваливать нахрен из поезда. Я с удовольствием последовал его совету.

Вокзал выглядел очень обшарпанным и старым. Казалось, его ни разу не ремонтировали с самого момента постройки.

Как и весь этот сраный Бордертаун.

Все улицы были похожи на ту, по которой я бродил вчера, пытаясь выбраться из этой дыры. Хорошо, что у меня была визитка с адресом, а точнее целых три. Одну мне дал лично Майкл, другую охранник, а третья лежала у меня в кармане ещё со вчерашнего утра, когда я проснулся в том доме. Честно говоря, я постепенно вспоминал некоторые детали того вечера, но никак не мог воссоздать целостную картинку.

Я бродил по пустому городу. Мне снова казалось, что все жители вымерли. Атмосфера была такой, словно по городу ударили ядерной бомбой. Было тихо и пусто, это угнетало меня. Но отсутствие людей было мне на руку – не хотелось привлекать лишнего внимания.

Вскоре я увидел то, что заставило меня ускорить шаг – вдали стал виднеться огромный рекламный щит, на котором я без сомнений узнал лицо Майкла. Даже моя близорукость не могла помешать – это определённо был Майкл, только моложе себя нынешнего. Я шёл в сторону этого щита, постепенно различая и другие надписи на нём. Бар «Ин-Джойс» был уже совсем рядом, если верить этому щиту.

Прошагав ещё несколько метров, я увидел его – невзрачное здание из красного кирпича, старое и скромное. Я много слышал о любви Джойса к роскоши, так что этот бар слегка противоречил моим представлениям. Да что там говорить – один из баров сети, где и проходил фестиваль «В Эфире», был настолько вычурным, что напоминал настоящий дворец. А этот выглядел, как обычная забегаловка среднего класса, в которой рабочие пьют дешёвое пиво по вечерам.

Вывеска на входе гласила, что бар открыт. Я постоял пару секунд, собираясь с мыслями. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я вошёл.

Я ожидал увидеть грязный и прокуренный бар, но заведение оказалось на удивление чистым и приятным. Не вычурным, а по-домашнему уютным. Не было даже намёка на запах сигарет, полы были чистыми и ничем не залиты, как это обычно бывает в подобных заведениях. В баре было практически пусто, только в самом дальнем углу один посетитель сидел спиной ко входу, а бармен протирал бокалы за стойкой.

Увидев меня, бармен просиял и тепло поприветствовал:

– Мистер Фуз, какая встреча! – у него были идеально ровные и белые зубы, которые казались ещё белее из-за его тёмной кожи. Одет он был с иголочки. На нём была идеально выглаженная форма бара и производил он впечатление очень приятного человека.

– Здр… Здравствуйте. – промямлил я. В последнее время количество людей, которые узнавали меня, начинало пугать. Тем более, что я не узнавал этих людей.

– Рич. – ответил бармен, увидев вопрос на моём лице. – Меня зовут Рич. Вы заглядывали к нам позавчера вместе с…

– Вместе со мной. – раздался голос за спиной. Посетитель, сидевший спиной ко входу, оказался Майклом. Только в этот раз у меня язык не поворачивался назвать его Майклом. Он был одет в прекрасный костюм, а его тёмное лицо было гладко выбрито. Передо мной стоял уже не тот Майкл, который напоминал мне доброго дедушку. Сейчас это был мистер Майкл Джойс, владелец сети «Ин-Джойс», миллионер и человек, которому я должен кругленькую сумму. – Здравствуй, Джонни, я ждал тебя.

– Вы… Ждали меня? – с недоумением спросил я.

– Конечно. – со знакомой тёплой улыбкой ответил Майкл. – Во-первых, ресторанные критики не появляются в моих ресторанах хотя бы потому, что единственный ресторанный критик, который живёт в этих краях – это я. Во-вторых, ты обещал заглянуть ещё разок. – на этих словах Майкл подмигнул.

Если я и готовил какую-то оправдательную речь, то сейчас в моей голове абсолютный вакуум.

Что, блядь, происходит?!

– У тебя наверняка много вопросов, Джонни. – с ухмылкой сказал Майкл, словно прочитав мои мысли. – Давай присядем, я отвечу на все.

Я молча последовал за Майклом. На столе, из-за которого он только что встал, стоял ноутбук с какими-то документами и практически пустая бутылка отличного виски.

– Угостишься? – спросил Майкл, перехватив мой взгляд.

– Я, пожалуй, откажусь. – в свете последних событий я решил, что больше никогда не прикоснусь к алкоголю.

– Да ладно тебе, Джонни! Когда тебе ещё предложат такой охренительный виски? Это бесплатно. – шёпотом добавил Майкл.

Я улыбнулся. В первый раз за последние несколько дней. Майкл обладал удивительной особенностью располагать к себе людей. С ним я не чувствовал себя законченным мудаком, которым являлся.

Никогда не прикоснусь к алкоголю?

Да хрен вам.

Майкл плеснул мне пятьдесят грамм, затем посмотрел на меня, на бокал и плеснул ещё пятьдесят. Снова посмотрел на меня и отлил половину содержимого в свой бокал, приговаривая что-то вроде «хорошего понемногу». Я попросил у бармена кока-колу. Едва Майкл услышал об этом, он усмехнулся и назвал меня «маменькиным сынком» и «сраным ублюдком» за то, что я разбавляю такие дорогие напитки какой-то дешёвой дрянью.

– Я был о вас гораздо лучшего мнения, сэр! – сказал Майкл тоном настоящего джентльмена. Всё происходящее изрядно забавляло меня.

Мы заговорили. Снова говорили обо всём подряд, как в тот раз, когда он подвозил меня домой. Странно, но у меня было такое ощущение, что мы знакомы с ним всю жизнь. Он напоминал старого друга, с которым мы давно не виделись, но теперь нам предстояло много чего рассказать друг другу за долгие годы. Я рассказывал Майклу о беспорядках, которые происходили после того, как мы попрощались. А он говорил, что я ужасный мудак. И вообще, не стоило отпускать меня одного, если моя задница так и жаждет приключений.

– Джонни, возможно, что ты многого не помнишь. – Майкл внезапно стал очень серьёзным. – Я бы хотел освежить твою память.

Я напрягся. Ну вот, сейчас начнётся! Но я давно уже был готов согласиться на все условия, которые он предложит. Майкл продолжал:

– В тот вечер, на фестивале, ты напился. Точнее, сказать, что ты напился, это всё равно что назвать меня лепреконом! Джонни, ты нажрался, как настоящий ирландец, лепрекона тебе в задницу! Я наблюдал за каждым твоим шагом, каждой попыткой заблевать мне весь бар. К счастью, ты вовремя решил подышать свежим воздухом. Хотя назвать это «вовремя» у меня тоже язык не поворачивается. Ты разносишь мне бар, на середине песни снимаешь гитару и, вместо того, чтобы прыгнуть в толпу этих малолеток с мокрыми трусами, ты бежишь к выходу. Я последовал за тобой. Ты едва не заблевал мне новый костюм! Я предложил отвезти тебя в больницу, но мои бармены уже вызвали полицию. Мне стало жаль тебя, я решил отвезти тебя сюда. Всю дорогу ты что-то бормотал про какую-то сучку Кэтрин. Я привёз тебя, ты лежал прямо на этом столе, за которым мы сейчас сидим. Рич что-то смешал для тебя, ты даже немного взбодрился. Я думал, что ты немного пришёл в себя. Ты вышел подышать воздухом на улицу, но едва я выглянул на улицу, тебя уже не было. Вот такой вы гондон, мистер Фуз. – подытожил Майкл голосом настоящего джентльмена.

Я не знал, что сказать. Я припоминал какие-то фрагменты из его рассказа, но не в таких подробностях.

Что?!

Я всё время был с ним и даже не вспомнил его лица на следующее утро!

– А куда я пошёл потом? – спросил я.

– А чёрт тебя знает, куда тебя понесло. Ты не доложил. – посмеялся Майкл.

Да уж. Но теперь я хотя бы знаю, каким образом я оказался в Бордертауне. Я очень сильно надеялся на то, что меня никто не насиловал в задницу и та боль, которую я испытывал утром, была лишь последствием мексиканской кухни.

– Рич, мне кажется, что посетителей сегодня будет не очень много. Закрывай эту дыру изнутри, и тащи свою черную задницу к нам. Можешь прихватить бутылочку виски и что-нибудь сладенькое для себя, мой дорогой Энди Уорхол. – командовал Майкл.

Он не переставал удивлять меня. Он легко переходил от образа галантного джентльмена к образу эдакого старого подонка, который бормотал что-то нецензурное себе под нос и отпускал расистские шуточки. Но он определённо мне нравился.

Рич закрыл входную дверь, взял бутылку виски и принёс за стол. Майкл разлил нам по бокалу и начал говорить:

– Знаешь, Джонни, если бы на твоём месте был кто-то другой, я бы не сказал того, что собираюсь сказать сейчас. Я бы выбил тебе пару зубов, продал в рабство или заставил отсасывать мой член до тех пор, пока не отработаешь все убытки, которые я понёс.

Но ты мне понравился. В тебе есть что-то такое, чего я никогда не видел в своём сыне. Мой сын – ублюдок, каких поискать. Но он всё ещё мой сын и я люблю его. Надеюсь, когда-нибудь он тоже скажет мне это. – на этих словах Майкл замолчал и уставился куда-то в район своих колен. Было видно, что ему тяжело рассказывать о сыне.

– Тот бар, который ты разнёс… – продолжал Майкл. – Он принадлежит моему сыну. Как и практически все бары и рестораны в этой сети. Я уже слишком стар, чтобы вести дела, поэтому поручил всё ему. Но как только он почувствовал власть, ему сразу же сорвало крышу. Грэм сделал из моих баров настоящие гадюшники и подпольные наркопритоны. Я сам несколько раз видел, как пара малолеток, убитые коксом, делали ему минет.

Я пытался поговорить с ним, как-то повлиять на него, но этот ублюдок не хочет слышать ни слова. Он уверен, что делает всё правильно. Должен признать, дела у него идут хорошо – за пару лет он увеличил сеть почти в два раза и ни разу не попадался полиции.

Мы с Ричем слушали молча. Майкл залпом выпил свой бокал и налил новый. Чем больше он пил и рассказывал свою историю, тем больше походил на старика. Ни дорогой костюм, ни миллионы на счетах не могли скрыть одного – Майкл всего лишь грустный старик, который не может наладить отношения с сыном.

– Когда ты начал громить его бар, у меня появилась одна идея. – сказал Майкл, пытаясь сфокусировать взгляд на мне. – Я сразу же забрал тебя из бара и привёз сюда, чтобы тебя не схватила полиция. Они уже подъезжали, когда мы выехали сюда. Грэм тогда очень разозлился. Он знал, что тебя увёз я.

Но я скажу тебе больше, Джонни! – Майкл практически кричал. – Я, как основатель сети «Ин-Джойс», официально заявляю, что освобождаю тебя от всей материальной ответственности за причинённый ущерб. Завтра же утром я сообщу полиции, что не имею к тебе никаких претензий, а мой сынок пускай разбирается как хочет.

Майкл замолчал. Он схватил бутылку с виски, налил себе практически полный бокал и залпом осушил его. Вытирая рот рукавом он встал, сказал что-то про свежий воздух и удалился. Рич отправился за ним. Я остался наедине с самим собой.

Невероятно! Вот так просто? Майкл буквально щёлкнул пальцем и сделал из того отброса, которым я себя чувствовал, нормально человека.

Человека без проблем с законом.

Человека без долгов.

Я просто не мог в это поверить.

С улицы было слышно, что Майклу не очень хорошо, а Рич бормотал что-то одобрительное. Они вернулись минут через десять, Майкл выглядел лучше. Больше он не сказал ни слова о своём сыне, моей ситуации и проблемах. Мы просто сидели, как старые приятели и обсуждали всё на свете.

Мне показалось, что Рич как-то странно смотрит на Майкла. Он слушал его с таким воодушевлением, с которым пьяная дева, видевшая последнего мужчину был ещё на заре хиппи, слушала бы молодого и подтянутого мулата. То есть так, как будто ему абсолютно всё насрать на то, что говорит Майкл, ему скорее хотелось его трахнуть.

Да, Рич оказался геем, об этом свидетельствовали его серьги и радужный браслет.

Не заметил сразу.

Стараясь не представлять этот акт любви, я стал меньше смотреть на Рича и полностью перевёл своё внимание на Майкла.

Мы просидели несколько часов, на улице смеркалось. Я периодически поглядывал на часы, гадая, успею ли на последний поезд. Майкл заметил это и сказал:

– Джонни, сынок, ты можешь идти, если торопишься. Мы уже всё обсудили, ты ничего мне не должен. – сказал Майкл и похлопал меня по плечу.

При этих словах я молча встал и хотел было пожать ему руку, но Майкл заключил меня в крепкие отцовские объятия.

Главное, чтобы Рич не начал ревновать.

Мы попрощались, я вышел из бара. Последнее, что я услышал, были слова Майкла:

– Рич, а где носит нашу официантку? Анна уже несколько дней не выходит на работу. Надо быть с ней строже.

Я понятия не имел, кто такая Анна, да и мне было уже всё равно.

Свобода!

Невероятное чувство свободы заставляло меня бегать и прыгать, как старшеклассник, у которого первый раз в жизни был секс. Но никакой оргазм не сравнился бы с тем, что я чувствовал сейчас. Я возвращался домой.

Назад, в Саммердейл.

Со своим добрым именем и чистой совестью.

Назад в Саммердейл, где меня ждут мои друзья.

Назад в Саммердейл, где мне теперь точно будут рады.

Назад в Саммердейл.

Назад.

Мои мысли начали рифмоваться, а рифма превращалась в красивую и запоминающуюся мелодию. Я шёл быстрым шагом и пел:

– Назад в Саммердейл! Назад в Саммердейл!

ГЛАВА 4

Назад в Саммердейл

Я едва успел на последний поезд. Двери вагона уже закрывались, когда я запрыгнул внутрь. Было уже довольно поздно, но в поезде сидело много людей. Я больше не прятал своё лицо – мне было абсолютно плевать, пускай полиция прямо сейчас хватает меня и везёт в участок. Я – снова я, спасибо за это Майклу Джойсу! Тем не менее люди переглядывались, глядя на меня. Одна мамаша даже схватила своих детей и пересела в другую часть вагона. Но меня это не беспокоило. Пускай пялятся и показывают пальцем, завтра их ждут новости!

Когда я приехал в Саммердейл, было уже девять часов вечера. Подумать только, меня не было в городе практически двенадцать часов! Я решил, что возле дома всё ещё могут бродить фанаты или, что ещё хуже – полиция. Поэтому я надел наушники и отправился гулять по вечернему городу. В голове уже была практически готова новая песня. Я был уверен, что песня станет лучшей из всех, что я когда-либо писал!

Я думал, что гулял около часа, но часы показали полночь. Это означало, что бродил по городу практически три часа. Удивительно, как быстро летит время, когда у тебя такое приподнятое настроение. Я отправился домой очень воодушевлённым, предвкушая то, как буду рассказывать новости своим друзьям.

Подходя к дому, я решил, что будет лучше снова воспользоваться задней дверью. В доме не горел свет, я решил, что Кэтрин уже спит. Решив не беспокоить её, я направился в студию. Воодушевление не покидало меня. Казалось, что я могу всё. Закрыв дверь в студию, я взял гитару и начал наигрывать что-то.

Назад в Саммердейл!

В голове крутились тысячи мелодий. Пальцы скользили по струнам, опережая мысли. Я представлял себе лица сотен людей, которые поют эту песню вместе со мной и слышал хор сотни голосов. Я не мог понять, виноват ли был алкоголь в моей крови, или это мощное чувство было настоящим вдохновением, но я продолжал играть, напевал какие-то отрывки, пытаясь сложить это всё в целостную композицию. Я достал блокнот и принялся записывать удачные рифмы. Состояние невероятного подъёма не отпускало меня ни на секунду. Сейчас я действительно творил, а не просто писал песню. Я продумывал каждую строчку, которую записывал. Каждую ноту, которую играл.

Не знаю точно, сколько времени прошло, но с улицы уже слышалось пение птиц и было светло. Я оглядел комнату – вокруг меня лежало огромное количество исписанных и скомканных листков бумаги, а итог моих трудов лежал у меня на коленях – полностью готовый текст новой песни. Я решил сыграть её от начала до конца. От длительного молчания мой голос стал низким и хриплым, но по мере того, как я играл и пел новую песню, он становился сильнее и громче. И вот я уже кричал в полную силу, испытывая невероятное наслаждение от того, что делаю.

Кажется, я начал слишком сильно шуметь – послышались шаги и в комнату влетела Кэтрин. Её волосы были слегка растрёпаны, в глазах читалось явное недоумение. Она уже было открыла рот, чтобы начать кричать на меня, но я жестом остановил её и предложил войти. Мне не терпелось поделиться новой песней с кем-то ещё.

Кэтрин всегда была первой, кому я показывал новые песни. Она всегда честно говорила, что песня ей нравится. Или наоборот, что я написал полное дерьмо. Сейчас она села рядом со мной, и я начал играть. Сама мелодия пробирала до мурашек даже меня, когда я играл её, а в слова я старался вложить все чувства, которые испытывал. Пока я играл, я ни разу не посмотрел на Кэтрин, сосредоточившись на исполнении. Но когда закончил, сразу же перевёл взгляд с текста на лицо девушки. Она смотрела на лист с песней так, словно это была панацея. Глаза у неё были на мокром месте, она посмотрела на меня и сказала:

– Джонни! Это, блядь, прекрасно!

Надевая очки и садясь за печатную машинку, ты не становишься писателем. Написав навязчивую мелодию и запоминающийся текст, ты не становишься музыкантом. Ты должен на своей шкуре прочувствовать всё то дерьмо, о котором пишешь, только тогда это что-то настоящее.

Следующие два часа мы занимались любовью так, как не делали этого никогда. Сейчас я любил её с новой силой. Она любила меня, о чём постоянно говорила все эти два часа.

Я отправился на кухню приготовить завтрак, ведь ничего не ел уже практически сутки. Желудок бормотал какие-то проклятия и посылал меня к чёртовой матери. Я выложил бекон на сковороду и закурил. В соседней комнате Кэтрин включила телевизор – только что начались утренние новости. Диктор снова говорил о бесконечном потоке людей, уезжающих из города и страны:

– Власти не могут объяснить, чем вызван такой «побег» из Саммердейла и округа Рэдграсс в целом. В последнее время уровень жизни становился только лучше, догоняя по своему уровню Стартон.

Я усмехнулся. Уровень жизни становится только лучше? Да что вы, блядь, несёте?! Правительство видит только вершину айсберга – Саммердейл, а самое дерьмо остаётся незамеченным.

Округ Рэдграсс – это небольшое объединение нескольких городов: Либертон, Бордертаун, Мэрилэнд и Саммердейл. Уже несколько лет государственные чиновники вкладывают деньги в Саммердейл, пытаясь сделать из него «город мечты», но нихрена у них не получается.

В округе десятки тысяч людей сидят без работы, живут на пособия и подрабатывают, продавая наркоту и самогон. Тем не менее дела в Саммердейле шли лучше, чем в остальных городах. Мне «посчастливилось» бывать в каждом из этих городов.

Либертон напоминал огромную помойную яму. Мусор валялся повсюду – на улицах, на дорогах, даже на детских площадках. Бездомные бродили по городу, опорожняясь прямо на улицах, не утруждая себя даже отойти в кусты. Город был по уши в грязи, дерьме и беспорядочном сексе. Считалось, что каждая девушка в этом городе на момент своего совершеннолетия имела уже не менее дюжины мужчин. Которые, кстати, могли приходиться друг другу родственниками – ведь городок маленький. Я был знаком с этим городом лично – мой лучший друг Джек был как раз родом из Либертона.

Бордертаун также называют «Аптека». Считается, что это настоящий муравейник из мелких барыг и очень даже крупных наркодилеров, которые довольно часто конфликтую между собой. Крупный дилер убирает мелкого, у которого цена ниже. Эти мелкие дилеры объединяются в группу и убирают крупного, занимая его негласное положение в «обществе», затем история повторяется вновь. Полицейские либо закрывают глаза на всё это, либо берут свой процент от продаж, либо же сами закупаются у барыг прямо на улице. На этом наркобизнесе построена вся экономика Бордертауна. Я надеюсь, что мне не довелось попробовать какое-нибудь «лекарство», пока валялся без памяти в доме, с хозяином которого мне так и не посчастливилось познакомиться.

Мэрилэнд был самым благоустроенным из всех городов и это не было случайностью. Улицы Мэрилэнда были чистыми, люди были обеспеченными, а все женщины выглядели как модели. Всё было бы прекрасно, если бы каждая из жительниц этого города не была шлюхой, а каждый пятый мужчина – сутенёром. Сутенёры очень трепетно следили за своими шлюхами и не могли позволить им жить в грязном городе. Да, Мэрилэнд – это своеобразная резиденция шлюх. Не очень трудно догадаться, как прошло моё знакомство с этим городом.

Саммердейл – это столица округа Рэдграсс. Существует такая пословица – «Все шлюхи попадают в Саммердейл». Это означает, что всё отребье, добиваясь какого-либо успеха или заработав сумму, достаточную для покупки билета на поезд и аренды квартиры на месяц, уезжают из своих дыр в Саммердейл. Столица, видите ли.

Вот в таком месте мне «посчастливилось» жить и знать истинную сторону жизни. А они у себя в ящике всё ещё удивляются тому, что люди сваливают нахрен из этой задницы.

Без комментариев.

Город Стартон – это нечто совершенно другое. Говорят, что жить в Стартоне – настоящая привилегия. Это чистый и прекрасный город, где развита культура, а люди более образованы. Слухов вокруг Стартона ходило много, но я не знал, какие из них были правдивыми. Я никогда не уезжал дальше округа Рэдграсс. Я надеялся, что однажды мне удастся побывать в столице нашей страны.

Вовлечённый в эти мысли, я приготовил завтрак для себя и Кэтрин, сварил кофе, поставил это всё на поднос и решил принести завтрак в постель. Я вошёл в комнату и начал что-то говорить, но она попросила меня заткнуться и показала пальцем в сторону телевизора. Диктор продолжал выпуск новостей:

– Сегодня утром к нам в редакцию поступило письмо от владельца сети «Ин-Джойс» – Майкла Джойса. В письме было сказано, что у Майкла есть весьма интересная информация касательно Джонни Фуза и событий на фестивале «В Эфире». Подробности в репортаже Мии Коммы. Мия, тебе слово.

– Спасибо, Эндрю. – на экране появилось знакомое лицо Мии. Она выглядела прекрасно, как и в нашу первую встречу во время беспорядков. Её лицо всё ещё казалось мне очень знакомым, но я до сих пор не мог вспомнить, откуда же я её мог знать. – Сейчас мы находимся в поместье Джойсов. Майкл Джойс пригласил нас к себе домой, чтобы поделиться информацией о Джонни Фузе. – она повернулась к Майклу, который был одет в домашний халат и снова напоминал доброго дедушку. – Майкл, нам и нашим зрителям очень интересно, что же вы хотите рассказать нам. Весь Саммердейл и округ Рэдграсс следит за сложившийся ситуацией.

– Доброе утро, Мия. – сказал Майкл своим низким и приятным голосом. – Очень приятно, что телеканал «Примус» так оперативно отреагировал на моё письмо. Итак, мистер Фуз. – Майкл сделал небольшую паузу, словно собираясь с мыслями, сел поудобнее и продолжил. – Буду краток. Я снимаю все обвинения с Джонни Фуза и его группы «Авеню». Было возбуждено несколько дел, но… Больше никаких разбирательств, только взаимовыгодное сотрудничество.

– Мистер… Мистер Джойс, это довольно… Неожиданное заявление. – удивлённо сказал Мия. – Должна признать, я ожидала чего-то другого. Расскажите, что повлияло на ваше решение?

– Мы встретились с мистером Фузом и всё обговорили. Мы пришли к выводу, что лучше взаимовыгодное сотрудничество, чем все эти… Разногласия. – сказал Майкл с неким ударением на последнее слово.

– Что вы подразумеваете под «взаимовыгодным сотрудничеством»? – спросила Мия.

– О, поверьте мне, вы совсем скоро узнаете об этом. – с мягкой улыбкой сказал Майкл. – Мия, позвольте угостить вас чаем. Боюсь, мне пока больше нечего рассказать, и я постараюсь замять неловкое молчанием прекрасным горным напитком.

– С удовольствием, мистер Джойс. – сказала Мия, затем, словно опомнившись, повернулась к камере и сказала. – Мия Комма, телеканал «Примус». Прямой эфир из поместья Джойсов.

Я стоял ошарашенный, как будто в меня только что ударила молния.

Всё? Вот так просто и быстро?

Это конец тому дерьму, которое навалилось на меня за последние несколько дней.

В следующие несколько минут телефон просто разрывался от количества звонков. Все звонили и поздравляли меня, все были рады хорошим новостям и спрашивали, планирую ли я устраивать вечеринку.

– А почему бы и нет? – сказал я, обращаясь к Кэтрин. Она лишь удостоила меня непонимающим взглядом. – Вечеринка. Давай устроим вечеринку, соберём своих друзей и отметим это дело.

– А почему бы и нет? – повторила Кэтрин, очень правдоподобно передразнивая моё выражение лица и голос. Мы оба засмеялись. Сейчас ничто не могло испортить моё настроение.

Вскоре приехали остальные участники группы – Джек, Пол и Гейси. Гейси приехал со своей женой Александрой. Она не была участницей группы, но Гейси всегда брал её на все репетиции и вечеринки. Друзья поздравляли меня, даже Джек был искренне рад, учитывая, что в последний раз мы общались не очень дружелюбно. Я чувствовал невероятную гармонию с окружающими меня людьми. Казалось, что не было никаких разногласий и событий, которые могли привести к этим разногласиям. Мы снова были одной большой и дружной семьёй. Мы пережили всё это дерьмо и остались вместе. Сказать, что я был рад – не сказать ничего.

Когда все поздравления были сказаны, а руки пожаты, мы решили отправиться в супермаркет за продуктами и выпивкой. Едва я открыл дверь дома, как меня встретил шквал аплодисментов. Вокруг моего дома снова собралось внушительное количество людей, которых я видел впервые. Они что-то кричали, поздравляли меня, подбегали, чтобы пожать руки. Казалось, город сошёл с ума. Казалось, что меня узнают абсолютно все.

Я не могу сказать, что мы были настоящими звёздами, но определённый успех у нас имелся. Но то, что происходило сейчас, переходило все рамки. Не хватало только красной ковровой дорожки, чтобы мы выглядели, как настоящие знаменитости. Люди здоровались с нами до самого магазина, и по пути обратно. Наше небольшое путешествие ещё больше воодушевило нас. Мы решили, что вся эта история абсолютно случайно стала неплохим рекламным ходом. Мир разделился на два лагеря – один состоял преимущественно из наших фанатов и все они полностью поддерживали все мои поступки. Другой же лагерь состоял из обывателей, которые увидели во мне какого-то героя, борца с системой, так что они тоже были на моей стороне. Такая скандальная история принесла группе неожиданную популярность.

Вскоре мы добрались домой и начали готовиться к вечеринке. Джек жарил барбекю на заднем дворе, девушки накрывали на стол, а мы с Гейси и Полом готовили коктейли. Нас не покидало ощущение какого-то небольшого Рождества, пусть даже за окном был сентябрь и в окно вовсю светило солнце. Мы шутили и смеялись, всё было прекрасно. Немного позже, когда все сидели за столом, ели и пили, Кэтрин внезапно сказала:

– Джонни, а почему ты до сих пор не рассказал о новой песне?

– Я… А я совсем забыл про неё. Ничего особенного. – скромно сказал я.

– Ничего особенного?! – возмущённо вскрикнула Кэтрин. – Да это самая охренительно прекрасная песня, которую ты написал за всё время. Я слышала много дерьма от тебя, но эта песня реально цепляет.

– Я хочу это услышать. – сказал Гейси.

– Да, я тоже. – поддержал Пол.

– Но она ещё не доработана… – начал было я.

– Завязывай, Джонни. – сказал Джек и встал из-за стола. – Парни, поднимайте его!

На этих словах Джек, Гейси и Пол подскочили ко мне, подняли на руки и потащили в сторону студии под одобрительные крики и смех девушек. На все мои просьбы отпустить они отвечали лишь громким смехом и советами заткнуться.

В студии они поставили меня на ноги, а Джек вручил мне гитару и повелительным тоном приказал петь.

Внезапно у меня в голове возникла идея. Я отдал друзьям текст песни и сказал слушать. В комнату вошли девушки и закрыли за собой дверь.

Я начал играть, стараясь вспомнить то волшебное чувство, которое я испытывал ночью, когда писал песню. Микрофон был включён и я подошёл к нему, начиная петь. Друзья слушали молча, но я видел по их глазам, что песня им очень понравилась. Когда я закончил, они даже похлопали мне.

– Дружище, это просто… Чёрт возьми, это и правда лучшая песня, которую ты писал. – воодушевлённо сказал Джек.

– У меня возникла такая идея. – торопливо сказал я. – А что, если каждый из нас будет петь по паре строчек из куплета, а припев мы будем петь все вместе?

– Ну… Если бы кто-то из нас умел петь. – смущённо сказала Кэтрин.

– Особенно ты, Джонни. – с улыбкой сказал Джек.

– Плевать. Я хочу, чтобы мы попробовали. Я понимаю, что никто из вас не пел нигде, кроме душа, но здесь даже не нужно петь! Нужно кричать, ведь эта песня о свободе! Давайте все вместе! – я был очень воодушевлён.

Назад в Саммердейл!

Назад в Саммердейл!

Назад в Саммердейл!

Сначала я пел один, затем друзья начали тихо подпевать. Но вскоре они перестали стесняться и начали кричать вместе со мной, испытывая удовольствие от того, что делали. Мы повторили припев огромное количество раз, пока наши голосовые связки не устали и мы не решили сделать небольшой перерыв.