Текст книги "Авеню 14. Саммердейл"

ГЛАВА 5

Безмятежность

Ничто не радует так, как свежевыпавший снег за окном. Бывает, просыпаешься утром в воскресенье, где-то в начале декабря, готовишь на завтрак любимую яичницу с беконом и смотришь на сугробы, которые намело за ночь.

Так и началась зима в этом году. Снег выпал в ночь на первое декабря, превратив мрачноватые осенние пейзажи в красивую рождественскую картинку. Было раннее утро, но за окном дети уже играли в снежки и лепили снеговиков. В голове крутились давно забытые обрывки воспоминаний, как мы с Мией точно так же валялись в сугробах и играли в снежки.

Прошло уже почти три месяца с тех пор, как мы записали песню «Назад в Саммердейл». За это время мы не переставали трудиться ни на секунду – записали несколько старых песен, написали новые, сняли пару клипов и успели объездить весь округ Рэдграсс. Дела шли отлично, все разногласия были давно забыты, а про события на фестивале «В Эфире» все вспоминали со смехом.

Я приготовил завтрак и отправился в комнату к Кэтрин, которая мирно спала, провалившись в бесчисленное количество подушек на огромной новой кровати.

Да, в связи с последними переменами, я мог позволить себе более дорогие предметы интерьера, красивую одежду и завтракать своей любимой яичницей с беконом хоть каждый день. Мы с друзьями сделали ремонт в нашей домашней студии. Она не могла сравниться со студией Грэма, но в ней было всё необходимое, чтобы записывать музыку самостоятельно и не хуже, чем это делал Али на студии «Галактика».

Я включил телевизор и сразу же увидел себя, стоящего на центральной улице Саммердейла в окружении сотен людей, поющих «Назад в Саммердейл». Мы начали снимать клип на эту песню в тот же день, когда все эти люди пришли к студии. Эту идею выразил Майкл Джойс чтобы, как он говорил, «не терять атмосферу». С этим было невозможно не согласиться – клип получился очень атмосферным. Я с удовольствием пересматривал его каждый раз, когда он попадался мне на глаза. Хотя, должен признать, попадаться мне на глаза он стал довольно часто. Сначала его крутило местное телевидение, затем и центральное телевидение округа Рэдграсс, а вскоре его начали крутить все музыкальные телеканалы в стране, причём делали это несколько раз в день.

– Джонни, меня уже тошнит от этой песни. – послышался сонный голос Кэтрин откуда-то из недр подушечного царства.

– Завтрак готов. – сказал я и протянул ей тарелку. Мы молча завтракали и смотрели наш клип, а когда закончили, Кэтрин сказала:

– Тебе никогда не надоест смотреть его. – это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Конечно нет. – сказал я. – Ты знаешь, как много эта песня значит для меня.

– Да… Знаю… – сонно сказал Кэтрин, поцеловала меня в плечо и ушла на кухню. Она казалась мне какой-то отрешённой в последние несколько дней. Я пытался поговорить с ней, но она говорила, что всё нормально. Вскоре я перестал донимать её вопросами про настроение.

Сегодня нам предстояло выступить в баре «Ин-Джойс», в том самом, где Майкл поведал мне мою историю того рокового вечера. Я отправился в студию и начал готовиться к вечернему выступлению. Вскоре приехали и остальные участники группы, мы ещё раз отрепетировали программу и решили, что в такую погоду было бы преступлением не поиграть в снежки и не выпить по стаканчику глинтвейна.

Всё время, пока мы играли, Кэтрин сидела в наушниках и с телефоном в руках. Мне показалось это странным, она никогда не вела себя так. Она всегда любила играть в снежки и дурачиться, очень любила зиму, но сейчас с ней происходило что-то странное.

– У вас не лучшие времена? – деликатно поинтересовался Гейси.

– Не знаю, Гейс. – пожимая плечами ответил я. – Кажется, что всё хорошо, но моя задница словно чувствует и говорит мне: «что-то не так, приятель».

– Успокойся, друг. – похлопывая меня по плечу сказал Гейси. – У нас с Александрой было точно такое же дерьмо. Но мы это пережили и двигались дальше. Зато сейчас… – он показал мне безымянный палец, на котором блестело обручальное кольцо. – Сейчас всё хорошо.

– Думаешь, что пора делать предложение? – удивлённо спросил я.

– Да пора уже, Джонни. – шёпотом сказал Гейси и влепил мне огромным снежком прямо в глаз.

Его слова приободрили меня. Мы с Кэтрин встречались совсем недолго, всего восемь месяцев, но за это время мы многое прошли. Много забавных и даже грустных моментов. Один раз мы даже думали, что внезапно станем молодыми родителями и уже готовили речи для наших родителей, но всё обошлось.

Я посмотрел на неё – она продолжала сидеть в наушниках, уткнувшись лицом в телефон, не обращая ни малейшего внимания на веселье вокруг. Её длинные, светлые, почти белые волосы небрежно торчали из под шапки, но она была прекрасна. Я считал её прекрасной в любом состоянии – когда она спала, когда она очень громко чавкала во время еды, когда не расчёсывала волосы. Мне было абсолютно плевать, как она выглядит. Я любил её, именно поэтому она была идеальной для меня.

Я начал неторопливо двигаться в её сторону, решив немного подшутить и отвлечь от телефона. Кажется, она меня не замечала. Я обошёл её сзади, набрал в руки побольше снега и обрушил эту снежную массу прямо ей на шапку. Кэтрин подскочила и вскрикнула:

– Какой же ты мудак, Фуз! – с этими словами она влепила мне пощёчину и забежала в дом, а я так и остался стоять на том же самом месте, ошарашенный и потерянный.

– Не иди за ней, сама вернётся. – сказал Джек, наблюдавший за ситуацией с самого начала. Я лишь пожал плечами. Джек был более опытен в отношениях с девушками, хотя его отношения не длились дольше пары недель.

Вскоре все зашли в дом и повисло напряженное молчание. Кэтрин смотрела телевизор, переключая каналы, едва увидев наши клипы. Гейси и Александра начали болтать о чём-то своём, Джек и Пол обсуждали вечернее выступление в «Ин-Джойс», а я не мог перестать думать о поведении Кэтрин.

С ней точно было что-то не так.

Вскоре за нами приехала машина, в которую мы должны были погрузить музыкальные инструменты и отправиться в Бордертаун. Майкл лично предложил выбрать любой автомобиль из его служебных для перевозки наших инструментов. Он предлагал нам огромные и комфортабельные автобусы, но мы единогласно выбрали старенький микроавтобус ярко-зелёного цвета. Майкл назвал нас «ублюдками с хорошим вкусом» и «пережитками хиппи», но всё же разрешил пользоваться именно этой машиной.

Джек сел на переднее сиденье рядом с водителем, а все остальные разместились в салоне. Осталось дождаться Кэтрин и Александру, которые ждали нас в доме. Едва они вышли из дома, Кэтрин двинулась в противоположную сторону. Я сразу же вскочил и побежал за ней.

– Куда это ты собралась? – схватив её за руку спросил я.

– Отпусти, Джонни! – вырываясь вскрикнула она.

– Но мы уже собрались ехать в Бордертаун. – мягко говорил я, пытаясь успокоить её. – Помнишь? Ин-Джойс, там Майкл, заработаем деньжат.

– Да меня затрахали ты и твоя блядская музыка! – со слезами на глазах вскрикнула Кэтрин, вырывая руку. Я больше не держал её. Я стоял и переваривал всё то, что она сказала, а когда переварил, молча отправился обратно к автобусу.

– Джонни, подожди! – послышался голос Кэтрин, но в тот момент я был очень зол, чтобы реагировать на неё. Очень хотелось выпить.

– Поехали. – сухо сказал я водителю.

– Джонни… – начал было Гейси.

– ПОЕХАЛИ! – рявкнул я и водитель завёл мотор. Весь путь до Бордертауна мы проделали молча. Сейчас я каждой клеткой своего тела ненавидел Кэтрин. Мне нужно было срочно выпить, чтобы успокоиться.

Едва мы доехали до бара, в котором нам предстояло выступать, я вышел из машины и отправился выпить чего-нибудь крепкого.

– Джонни, рад тебя… – начал было Рич, чернокожий бармен-гей.

– Виски. – отрезал я.

Рич понял, что я не в самом лучшем расположении духа, сделал понимающее лицо и налил мне полный бокал виски.

– Тебе должно хватить этого до начала выступления. Не налегай сильно. – посоветовал он. – В прошлый раз это всё закончилось не очень хорошо.

Я сделал глоток. Крепкий напиток сразу же взбодрил меня, а через пару минут у меня заметно улучшилось настроение.

Мы с друзьями начали разгружать наши инструменты и готовить бар к вечернему концерту. Настроение было немного лучше, а физический труд отвлекал от мыслей о Кэтрин. Я старался не думать, где она сейчас, старался побороть желание схватить телефон и позвонить ей. Наши отношения уже давненько дали трещину, но то, что произошло сегодня, переходило все границы.

Обычно мы мирились сразу же после ссоры и всё заканчивалось страстным сексом на кухне, в ванной, на лавочке в парке – везде, где эти ссоры могли возникнуть. Но в этот раз всё зашло дальше, чем обычно – я не был настроен идти на мировую, делать первый шаг. Да и она, очевидно, тоже.

Вскоре аппаратура была установлена, музыкальные инструменты настроены и мы ждали начала мероприятия. Рич отвёл нас в небольшую импровизированную гримёрку, периодически заглядывая к нам, чтобы поинтересоваться, всё ли у нас хорошо.

Мне очень понравился Рич, он был славным малым. А Ричу, кажется, понравился Джек, что изрядно напрягало последнего. Я не имел ничего против гомосексуалистов и тем более – против людей с другим цветом кожи. А вот Джек был практически откровенным гомофобом и расистом, в дополнение к этому он редко мог держать язык за зубами, из-за чего довольно часто возникали небольшие стычки.

Пару лет назад, ещё до того, как я встретил Кэтрин, мы с Джеком возвращались из закусочной – встречались с парой девушек. Был уже поздний вечер, на улице практически не было людей. Внезапно мы заметили шумную компанию из пяти или шести парней, движущихся прямо на нас. Через пару секунд мы поняли, что эти парни были определённо заинтересованы нашими персонами – об этом свидетельствовали характерные выкрикивания про двух пидоров, которыми несомненно считали нас. Компания парней была очень разномастной – казалось, что все в ней были разных национальностей, на что Джек очень нецензурно обратил внимание. В тот вечер мы лишились денег, телефонов и пары зубов. С тех пор Джек испытывал жуткую неприязнь ко всем людям с другим цветом кожи и гомосексуалистам. Я не мог понять, чем же провинились геи, но их он тоже считал людьми… Скажем так – недостойными его внимания.

Поэтому, когда Рич в очередной раз заглянул в гримёрку и с очаровательной белоснежной улыбкой поинтересовался, не нужно ли нам ещё чего-нибудь, Джек заявил, что засунет бутылку пива прямо в задницу Рича. Тот, в свою очередь, был явно не против такой перспективы, но намёк на угрозу уловил и больше не заглядывал.

До начала выступления оставались считанные минуты и я начал немного нервничать. Точнее, это было даже немного приятное чувство волнения, которое я испытывал каждый раз перед каждым выступлением, но в последнее время оно усилилось. Наверное, причиной тому было то, что на нас смотрели уже не как на кучку бездарей, поющих о наркоте и похмелье, а как на серьёзных музыкантов, поднимающих актуальные темы в текстах своих песен.

Всё дело в том, что я писал очень много песен, ни дня не проводил без строчки. Но мы зарекомендовали именно как группа, поющая о наркоте, да и аудитория наша была подобающей. После того, как за нас взялся Майкл, мы изменили формат группы, переоделись в хорошую одежду, а я достал из долгого ящика те тексты, которые не были написаны под кайфом. Но такие реформы не отбили у нас слушателя, а даже наоборот – наши песни теперь слушала более широкая аудитория.

За дверью я услышал, как ведущий начал разогревать прибывающую публику и готовить её к нашему выходу. Мы встали, переглянулись, поправили друг другу галстуки и бабочки – да, теперь мы выступали в настоящих смокингах – и отправились на сцену.

Я был немного удивлён тому, сколько людей смог вместить в себя этот не самый большой бар. Все билеты были раскуплены за несколько дней до концерта, поэтому прямо сейчас на входе стоял охранник и пропускал людей за наличные, по двойной стоимости. Я был уверен, что добрая половина денег попадёт к нему в карман.

Итак, зал был полон и продолжал наполняться, публика была готова и мы начали. Пока мы играли, я пытался разглядеть в толпе танцующих людей Кэтрин. Я надеялся, что она всё-таки приедет и старался сфокусировать взгляд на размытых лицах, но случайно заметил совершенно другое – столик, за которым так любил сидеть Майкл, пустовал. На нём стояла табличка «Занято», это означало, что Майкл задерживается и попросил Рича занять этот столик для него. Странный человек этот Майкл Джойс – просит своего же бармена поставить табличку и занять столик в своём же собственном баре!

Мы отыграли половину нашей программы и решили сделать небольшой перерыв. Большинство людей вышло на улицу, потому что танцевать в такой тесной обстановке было тяжело. Я снова искал взглядом Кэтрин и Майкла, но их нигде не было.

– Рич, а где Майкл? – спросил я.

– Мистер Джойс сказал, что задержится и попросил занять его столик. – важно оповестил Рич.

– Это мы и сами поняли. – сказал внезапно появившийся Джек. – Надо покурить, Джонни. – Джек вывел меня через чёрный ход на задний двор бара и сказал. – Друг, ты сегодня сам не свой. Да и последние несколько дней ты напоминаешь мне использованный презерватив. Я так понимаю, это всё из-за Кэтрин?

Я кивнул.

– Послушай, эта девка сама не знает, чего хочет. Не заморачивайся на ней. Мы только начинаем свой путь, у тебя ещё будет куча таких тёлок. Да каких только захочешь, Джонни! – Джек стукнул меня по плечу, пытаясь подбодрить. – Она даже не пришла на выступление, о чём вообще речь?!

Возможно, виной всему был либо алкоголь, либо моя усталость, но я увидел смысл и правду в словах друга. То, что Кэтрин не пришла на сегодняшний концерт, было последней каплей – она никогда не пропускала ни одного выступления.

Докурив, мы с другом снова отправились на сцену, чтобы закончить наше выступление. Я играл и пел с какой-то яростной энергией. Наверное, так я пытался вывести из себя злость и обиду, переводя эти чувства в музыку.

Последней песней вечера стала «Назад в Саммердейл». Мы играли её по меньшей мере пятнадцать минут, потому что слушатели никак не хотели заканчивать петь. В конце я представил каждого участника группы, как делал это после каждого выступления и стал раздавать автографы.

Час спустя мы сидели в гримёрке и пили виски, обсуждая порвавшиеся струны, сломанные барабанные палочки и прочие детали нашего выступления. Сейчас я ощущал абсолютную безмятежность. Я был готов простить Кэтрин за всё что угодно. Сейчас мне было хорошо и не было никаких волнений. Хорошее выступление всегда заменяло мне хорошее успокоительное.

– А вообще, это было дерьмовое выступление. – вдруг сказал Джек. Все посмотрели на него крайне удивлённо, ведь всё прошло отлично и он продолжил. – Да, дерьмовое. Нет, отыграли мы отлично, публика была в восторге. Но на выступлении не было ни одного нашего друга. Рано или поздно наступает такой момент, когда твои друзья устают слушать одни и те же песни и перестают ходить на твои концерты. Остаёшься только ты и твой слушатель. Этот неизвестный, которого ты видишь в первый раз, но знает о тебе больше, чем ты сам.

Джек замолчал и все погрузились в свои мысли. В комнате царила тишина, лишь где-то в баре начал звонить телефон.

– Чёрт, а ты прав. – сказал Гейси. – Если раньше на наши концерты ходили только наши друзья, то теперь ходят все, но только не наши друзья… Да возьмите уже кто-нибудь трубку!

Телефон в баре продолжал звонить, но никто не брал трубку. Наверное, Рич снова надел наушники и ничего не слышал, кроме своих любимых песен, которыми уже начал раздражать, потому что слушал одни и те же. Поэтому теперь он ходил в наушниках, это была настойчивая просьба Майкла.

Телефон в баре перестал звонить и Гейси предложил тост:

– Давайте выпьем за то, чтобы наши друзья снова ходили на наши выступления.

– Друг, они скоро начнут ненавидеть наши песни. – рассмеялся Джек.

– Согласен. – сказал Гейси. – Тогда давайте просто выпьем за наших друзей, которых сегодня не было. Но ведь они всё ещё наши друзья.

Послышались торопливые шаги.

– За Мию…

Дверь в гримёрку распахнулась.

– За Кэтрин…

В комнату влетел Рич. Я сразу понял – что-то не так.

– И за нашего любимого…

– Майкл мёртв.

ГЛАВА 6

Старый друг

– Ты ответишь по заслугам, убийца! – раздался крик за спиной.

Я обернулся. Ко мне бежал человек, лицо которого было скрыто капюшоном. Я решил, что нужно бежать. Как можно быстрее. Ноги не слушались меня. Такое ощущение, что все мышцы окаменели и я не мог пошевелиться. Человек был всё ближе, но внезапно он превратился в рыжую девушку без лица. Она говорила что-то, но я не мог разобрать слов. Я попытался подойти ближе. На этот раз у меня получилось пошевелиться. Я медленно шёл к девушке. Чем ближе я подходил, тем громче был её голос и сильнее светилось её лицо. Когда я подошёл на расстояние вытянутой руки, я смог отчётливо услышать, что она говорит. Она звала меня:

– Джонни… Джонни…

Я открыл глаза. Остатки сна растворились окончательно – рыжая девушка превратилась в Александру, которая пыталась разбудить меня, а странный свет оказался светом за окном – Гейси открывал шторы.

– Скорее, Джонни, мы опаздываем. – сказал Гейси.

Я взглянул на часы – девять утра. До похорон Майкла оставался всего час, следовало поторопиться. Кэтрин уже встала и ушла в душ, оставив свой телефон на подушке. Я огляделся по сторонам – Гейси и Александра уже вышли из комнаты. Подумав, что я ещё пожалею об этом, я выключил звук и засунул телефон Кэтрин в карман.

Спустившись на кухню, я увидел, что друзья были уже собраны и ждали нас. Я тихо поздоровался и заглянул в холодильник, собираясь немного перекусить, но аппетита не было, от запаха еды тошнило, и я решил ограничиться чашкой кофе.

Смерть Майкла – такая неожиданная и пугающая – шокировала всех. Он был уже стариком, но его жизненной энергии могли позавидовать многие мои ровесники. Майкл успевал контролировать дела всей сети «Ин-Джойс», буквально быть в нескольких местах одновременно, помогать каждому, кто просил у него помощи. Но однажды, в первый день зимы, его сердце не выдержало и просто остановилось.

В тот день он с самого утра чувствовал себя не очень хорошо. Сославшись на самочувствие, он не поехал на работу и закрылся в своём кабинете. Просидев там пару часов, он вышел изрядно выпившим и заявил, что ему намного лучше. Он продолжал пить весь день, немного, но часто. Вечером он уснул и проснулся с ужасной головной болью. В это время концерт уже начался и он решил взять такси. Грэм тоже был дома, но не хотел ехать в бар. Майкл уговорил его, они дождались такси и поехали. По дороге Майклу стало хуже и он потерял сознание. Тогда Грэм сказал водителю, чтобы он как можно быстрее ехал в больницу. Но было уже поздно – в больнице врачи констатировали остановку сердца и разводили руками.

Смерть Майкла Джойса вызвала настоящий фурор – все новостные каналы говорили об этом, кое-кто даже говорил, что его могли убить завистники и конкуренты. Но близкие Майкла знали, что у него были небольшие проблемы с сердцем и огромные проблемы с алкоголем, поэтому не стали передавать дело полиции, как советовали им журналисты из жёлтых газет.

В столе Майкла обнаружили завещание, написанное ещё за несколько лет до его смерти. Он передавал весь свой бизнес своему сыну Грэму, который на тот момент был ещё подростком, делая его единственным владельцем сети Ин-Джойс. Грэм заявил в интервью, что он даже не рассчитывал на наследство, учитывая его отношения с отцом, которые были, мягко говоря, натянутыми.

На следующий день после смерти Майкла, всем его близким друзьям пришло сообщение, что похороны состоятся в субботу, третьего декабря. Каждому участнику нашей группы пришло такое сообщение, поэтому мы решили собраться у меня дома, чтобы вместе отправиться в Бордертаун. Его должны были похоронить на небольшом кладбище, где хоронили только богатых и влиятельных людей.

– Я готова. – сказала Кэтрин, заходя на кухню. – Джонни, ты не видел мой телефон? Я уверена, что оставляла его в спальне.

– Нет, не видел. – соврал я, нащупывая рукой телефон Кэтрин в кармане. – Посмотри ещё раз в спальне и поторопись, мы опаздываем.

Разумеется, Кэтрин не нашла свой телефон и решила оставить поиски на вечер. Дозвониться никто не смог, потому что я отсоединил батарею, пока держал телефон в кармане.

Зачем я это сделал? Я был уверен, Кэтрин что-то скрывала от меня и ни на секунду не выпускала телефон из рук. Однажды я случайно взял её телефон – просто перепутал со своим, потому что они были одинаковыми. Она устроила настоящий скандал, заявив, что имеет право на личное пространство, а её телефон и есть личное пространство. Тогда я ничего не сказал, но твёрдо решил выяснить, что же она скрывает.

Мы успели помириться после недавней ссоры, но я был уверен, что на этом дело не закончится.

Мы сели в машину и отправились в Бордертаун. Все молчали, лишь пару раз за всю дорогу водитель спросил, куда нужно поворачивать.

Мы рассчитывали увидеть на похоронах огромное количество людей, но, возможно из-за погоды – на улице была довольно сильная метель, – а возможно из-за того, что Майкл мало с кем общался близко, на его похороны приехало очень мало людей. Мы приехали последними. Возле гроба собралась небольшая группа людей – я узнал только Грэма. Сначала я не мог понять, что же не так, но потом понял – не было священника, только работники кладбища.

Майкл был атеистом, поэтому в своём завещании написал:

Я хочу лежать в земле – пусть из меня вырастут цветы. Но чтобы ни одной молитвы я не слышал!

Странно, но никто не плакал, даже девушки. Я никогда не был на похоронах, поэтому боялся увидеть покойника, пусть даже он был моим близким другом. Но увидев Майкла, могло показаться, что он просто спит. Его лицо выглядело свежим, даже помолодевшим и лежал он в отличном костюме.

Каждый желающий мог сказать последние слова. Когда мы пришли, какой-то старик рассказывал про их школьные годы. Оказалось, что Майклу было уже за семьдесят, но выглядел он гораздо моложе. Старик, который произносил речь, выглядел так, как будто скоро развалится. Майкла можно было принять за его сына.

Увидев нас, старик ненадолго прервался, одарив меня укорительным взглядом. Затем продолжил:

– Кхм… Так о чём это я? Да, школа… Майкл всегда учился очень хреново. Учителя говорили, что он станет бездомным или будет работать на заводе где-нибудь в Либертоне. Но они и не знали, что пока остальные дети учились и получали свои хорошие оценки, мы с Майклом создавали то, что сейчас стало сетью «Ин-Джойс». Когда нам стукнуло по восемнадцать, Майкл купил у меня «мою долю» за жалкие копейки. Тогда я купил себе пару банок пива на те деньги. А Майкл назвал сеть своим именем, добавив «Ин» – получилась такая игра слов – вместо «enjoy» получилось «Ин-Джойс» – сеть баров, которая существует и по сей день. – старик на мгновение замолчал и посмотрел на Грэма, а затем продолжил. – Я рад, что у Майкла есть такой толковый сын. С ним дела пойдут не хуже, чем были при живом Майкле, а может быть даже лучше – горячая кровь, свежее видение мира и бла-бла-бла. Скажу одно – я буду скучать по этому старому пидору. Надеюсь, Сатана не будет иметь его задницу слишком часто.

На этих словах старик отошёл от гроба, предоставив таким образом слово следующему желающему. Желающим оказался Грэм. Его лицо казалось каменным, сложно было сказать, какие эмоции он испытывает. Он заговорил. Я поймал себя на мысли, что слышу его голос в первый раз:

– Мой отец. – голос Грэма был очень низким и приятным, даже бархатным. Грэм был так похож на своего отца, но одновременно был совершенно чужим. В нём не было ни капли того тепла, которым просто светился Майкл. Он говорил медленно, словно подбирая каждое слово. – Мой отец – великий человек. Он останется таким навсегда. Для многих он был примером бизнесмена, примером доброты и благодетели. Но он никогда не был хорошим отцом. – на этих словах тишина стала абсолютной, словно кто-то взял пульт и выключил звук. Грэм продолжал. – Он всегда был занят работой, уделяя мало времени семье. Да, я никогда не знал бедности, но из-за этого и не знал настоящей дружбы – у меня не было друзей в школе, и не стремился заводить их, когда повзрослел. Отец был уверен, что у него есть друзья, но это не так – всем нужны были лишь его деньги. Он был лишь стариком, готовым отдать всё, что у него есть первому встречному попрошайке, лишь бы тот назвал себя его другом.

При этих словах Грэм медленно окинул взглядом всех присутствующих. Мне показалось, что взгляд задержался на мне на пару секунд дольше, чем на остальных присутствующих. Он продолжал:

– Отец умер. Его друзья не передаются по наследству. Поэтому я прошу всех присутствующих покинуть это место и больше никогда здесь не появляться.

Было тихо. Присутствующие переваривали то, что сказал Грэм. Первым из оцепенения вышел старик – друг Майкла:

– Да ты что, молокосос драный, жить передумал?! Да я тебя за такие слова трахну в твою сладкую задницу! – и старик кинулся расстёгивать брюки, хотя на улице было начало декабря и лежал снег. Двое мужчин в костюмах схватили старика, заломили ему руки и потащили к выходу. Сначала мне показалось, что эти двое – друзья Майкла, но они оказались личными телохранителями Грэма.

Я огляделся вокруг и тихо выругался – все присутствующие были одеты в одинаковые костюмы. В такие же костюмы, которые были и на тех двух охранниках. Это означает, что мы и тот бедный старик – единственные, кто приехал на похороны.

Телохранители Грэма начали стеной двигаться к нам, вытесняя к выходу, а Грэм говорил из-за их широких спин:

– Я полагаю, вы всё правильно поняли, мистер Фуз. Отец мёртв и он не указал в завещании, что я обязан заниматься благотворительностью. Я выставлю вам счета на все услуги, которые мы оказали. Вы обязаны возместить все расходы и убытки. Всего доброго, мистер Фуз. – на этих словах один из телохранителей толкнул меня в грудь, выталкивая за пределы кладбища.

Мы с друзьями остались молча стоять на входе, а Грэм и его свита вернулись к телу Майкла, чтобы закончить похороны. Я испытывал невероятное отвращение к Грэму.

– Поехали домой. – стиснув зубы сказал я. Мы уже подходили к машине, но за спиной послышались торопливые шаги. Мы разом обернулись и увидели одного из телохранителей:

– Машину мы тоже забираем. – безразличным голосом оповестил он, подошёл к водителю и что-то сказал ему.

– Простите, друзья. – пожимая плечами сказал водитель. – Начальство меняется, больше не смогу вас возить. Давайте теперь сами.

Телохранитель сел в наш автобус, и они уехали в сторону города.

– Блядь! – громко выругался я.

– Джонни, давай просто вызовем такси и доберёмся домой? – тихо сказал Гейси. – Здесь очень холодно.

Я молча кивнул. Гейси достал телефон и вызвал такси. Машина приехала быстро, но мы с трудом поместились в неё – Джек сел вперёд, рядом с водителем, Гейси посадил Александру на колени, а я посадил на колени Кэтрин. Последним в машину сел Пол и мы вшестером, не считая водителя, отправились в Саммердейл. Всю дорогу мне что-то упиралось в ногу. Я вспомнил, что у меня в кармане лежал телефон Кэтрин.

Добравшись до Саммердейла, мы решили, что нужно собраться и хорошенько всё обсудить, поэтому снова поехали ко мне домой, где была наша студия.

– Вот это дерьмо! – крикнул Джек, закрывая дверь студии. – Джонни, дружище, что ты планируешь делать теперь?

– Я… Я не знаю. Стоит подождать, когда Грэм выставит счёт, если он вообще это сделает. – сказал я.

– А ты думаешь, что он не выставит счёт? – злостно воскликнул Джек. – Выставит, будь уверен. Этот пидор заберёт у нас всё, вот увидишь.

– У меня есть кое-какие сбережения. – вмешался в разговор Гейси. – Мы все замешаны в этой истории, нам вместе её и распутывать.

– Спасибо, дружище. – похлопывая Гейси по плечу, сказал я.

– У меня тоже кое-что есть. – поддержал Пол. – Я не тратил практически ни копейки из своих гонораров, так что смогу помочь. Я в деле.

Джек молчал. Его ноздри гневно раздувались, он поочерёдно смотрел на каждого.

– Хорошо. – наконец сказал он. – Гейси прав – мы все вместе участвовали в этом дерьме. Но я не буду платить за бар, который разнёс Джонни!

Это было справедливо. Было приятно, что друзья решили помочь, но основной удар примет мой кошелёк, это точно. Мы решили, что дождёмся письма или звонка от Грэма и примем решение. Я боялся даже представить, какую сумму он может назвать.

Мы ещё несколько раз полили грязью Грэма и все решили отправиться по домам. Проводив друзей, я решил выпить пива, чтобы немного успокоиться. Кэтрин начала копаться в кухонных шкафах.

– Что ты делаешь? – спросил я.

– Не могу понять, куда он делся. Ты точно его не видел? – с подозрением спросила она, поворачиваясь ко мне.

– Кого? – я сделал удивлённое лицо.

– Не придуривайся, Джонни. – агрессивно сказала он. – Мой телефон. Я оставила его в спальне, а когда вышла из душа – его уже не было.

– Нет, сэр! – я пытался говорить как можно правдоподобнее. – Может быть он так и валяется где-нибудь на кровати? Завернулся в одеяло или что-нибудь ещё?

– Возможно… – задумчиво сказала Кэтрин и ушла наверх.

Я тут же достал её телефон из кармана и включил. Стараясь делать всё как можно быстрее и тише, я открыл приложение с социальной сетью и начал читать сообщения. Ничего подозрительного не попадалось – Кэтрин перекинулась парой сообщений с Джеком, когда он не мог дозвониться мне, часто переписывалась с Александрой и со своей матерью…

А это у нас кто?

В самом конце списка сообщений я заметил диалог с неким «Мистером Алексом». Он желал Кэтрин спокойной ночи. Заинтересовавшись, я открыл диалог и стал читать.

То, что я увидел, вызвало у меня дикое отвращение, но я продолжал читать. Я читал все эти похотливые сообщения, рассматривал фотографии Кэтрин, которая делала минет какому-то светловолосому парню. Рассматривал фотографии члена, которые он присылал ей каждое утро и каждый вечер. Включил видео, на котором этот тип трахает мою девушку, называя её своей сучкой. Я даже не выключил звук, ведь хотел сделать всё максимально тихо и быстро.

– Джонни… – раздался тихий голос Кэтрин. Она стояла в дверях и закрывала лицо руками. Было видно лишь глаза, которые были полны слёз. – Прости, меня, Джонни.

– Вон отсюда. – тихо сказал я.

– Дай мне сказать… – начала было она.

– Я СКАЗАЛ, ЧТОБЫ ТЫ КАТИЛАСЬ К ХУЯМ СОБАЧЬИМ ИЗ МОЕГО ДОМА! – заорал я и разбил её телефон, кинув его в стену, едва не попав в голову Кэтрин.