Текст книги "Комбат. Русский контракт"

Глава 10

Однажды при встрече с Надеждиным знакомый торговец заметил:

– Я смотрю, Олег, ты стал налегать на отечественную попсу.

– А почему нет? Как говорится, рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Наши лабухи пользуются большим спросом у подростков.

– Ну-ну. Только я бы посоветовал тебе вернуться к западной музыке.

– Почему? – удивился Надеждин.

– Знаешь, есть такое выражение – всех денег не заработаешь. С лишними бабками приходят и лишние проблемы. Оно тебе надо?

– Так, вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.

– Извини, но я все сказал. А ты сам делай выводы.

Олег, как свойственно русскому человеку, принял половинчатое решение. Он стал больше внимания уделять западным исполнителям, частично уменьшив производство дисков отечественных музыкантов. В первую очередь делалось это с оглядкой на команду Зарубина. У братвы сразу бы возник вопрос: отчего уменьшился поток денег от крышуемого? И что бы ответил Надеждин? Сослался на туманные намеки торговца? Пацаны бы решили, что он над ними издевается.

Поздним утром Олег вышел из квартиры, собираясь ехать на объект. Закрыв дверь, он повернулся к лифту и увидел перед собой крупного парня. Откуда тот взялся? Надеждин был готов поклясться, что только что лестничная площадка была пуста. Тут же раскрылись створки лифта, который Олег не вызывал. Парень буквально втолкнул Надеждина в кабинку.

– Не боись. Если бы мы хотели тебя шлепнуть, то давно бы это сделали, – он достал из-под куртки матово поблескивающий «ствол». – Просто серьезные люди хотят перетереть с тобой один вопрос. Поэтому спокойно выходи из подъезда и садись в серебристый «мерс». И я бы не советовал совершать необдуманные поступки. Мы второй раз гоняться за тобой не будем, тебя пуля догонит.

Олег едва поборол искушение дать стрекача, едва он вышел на улицу. Но кто знает, может, у человека, сидевшего в машине, был карабин с глушителем. Надеждин забрался в «мерседес». Его провожатый бросил ему широкую черную ленту:

– Когда скажу, завяжешь глаза. Это для твоего же спокойствия. Если тебя когда-нибудь повяжут менты, ты не сможешь нас заложить.

– А если менты повяжут вас? – не выдержав, зло спросил Надеждин.

– Это не твои проблемы, – отрезал молодой человек. – Надевай повязку.

Больше за всю дорогу бандит не проронил ни слова.

Ехали они долго, как потом выяснил Олег, взглянув на часы, больше пятидесяти минут, и при этом ни разу не стояли в пробках. Скорее всего дом, куда его привезли, находился за городом. Надеждину сняли повязку, только когда они зашли внутрь. Олег увидел большую, дорого обставленную гостиную. У него сложилось такое впечатление после торопливо брошенного взгляда. Толком осмотреться ему не дали.

– Налево, – подтолкнул его в спину провожатый.

Налево оказалась просторная комната, где находились четверо мужчин. Олегу запомнился один, высокий, физически крепкий мужик, напоминавший бывшего борца-тяжеловеса. Взгляд у него был вроде добродушный, однако Надеждин сразу почувствовал, что с этим душевным взглядом он способен перерезать человеку горло.

Впрочем, парадом здесь командовал другой мужчина, тоже высокий, но худой, как палка. Олег не обращал на него внимания, пока тот не сказал:

– Садись. Выпить хочешь?

На столе, вокруг которого они разместились, стояла исключительно минералка.

– Да, я, пожалуй, выпью нарзана, а то горло пересохло.

Он налил пузырящуюся жидкость в стакан и осушил его несколькими глотками.

– Теперь к делу, – жестко сказал мужчина, и Олег невольно покосился на здоровяка, усевшегося рядом с ним.

Ох, и чем все это для него закончится?

– Мы долго терпели вашу самодеятельность, – сказал мужчина, глядя в глаза Надеждину. – Надеюсь, она вызвана исключительно незнанием вопроса. Просто ссудили человеку кругленькую сумму, и он решил заняться тем, в чем хорошо разбирается. Сначала, опираясь на воспоминания молодости, штамповал западных эстрадников, а потом заметил, где имеется нормальная капуста, и влез козлом в чужой огород. Думал, что огород ничей.

– А разве это не так? – перебил его Олег, обиженный за козла.

Здоровяк цыкнул зубом и повернулся в сторону Надеждина. Худой бросил на него короткий взгляд, как бы говоря, что еще рано, и опять переключился на Олега:

– Вы «Золотого теленка» читали?

– Разумеется.

– Помните, как там находчивые люди создавали союзы внуков Карла Маркса, братьев Луначарского? И только дети лейтенанта Шмидта долго не могли прийти к общему решению. Так вот, эта ситуация отчасти напоминает ту, которая сложилась на нашем музыкальном рынке.

– То есть вы хотите сказать, что вся отечественная эстрада уже поделена?

– Совершенно верно. И не только поделена. Думаете, наши диски появляются в продаже раньше легальных по щучьему велению? Нет, это удается благодаря предварительной работе с нужными людьми. Мы заранее вкладываем деньги в будущий успех, и нас очень раздражает, если кто-то норовит примазаться к нашему бизнесу.

– А почему среди западных исполнителей царит анархия?

– Во-первых, раскрученных западных исполнителей гораздо больше, чем популярных отечественных, и каждый день появляются все новые. Их просто нереально поделить. Во-вторых, у нас отсутствует доступ к их демонстрационным альбомам. На какой кривой козе подъехать к работникам студии, чтобы заполучить только что сведенную запись? В-третьих, приходится оставлять свободную нишу для людей вроде тебя. Если мы попытаемся монополизировать весь рынок, обязательно начнутся кровавые разборки. Еще хуже, что вмешаются менты. Сейчас они считают нашу работу скорее полезной для общества. Сами покупают диски для себя и своих детей не в официальных магазинах, а в наших точках. Если же мы нагромоздим кучу трупов, менты станут относиться к нам как к обычным уголовникам.

– Я все понял, – сказал Надеждин. – Вот только поймет ли моя крыша?

– Это скрытая угроза или как? – немедленно отреагировал худой.

После его вопроса здоровяк сжал руку в кулак.

– Нет, конечно. Меня действительно интересует реакция моей крыши на существенное уменьшение доходов. Боюсь, у братвы возникнут претензии.

– Ничего, – утешил его худой. – Частично мы компенсируем ваши потери. Сведем вас с людьми, торгующими на юге Москвы.

На том и порешили. Худой очень дружелюбно распрощался с Олегом, сказав, что давно не встречал в их среде таких умных и культурных людей. Здоровяк оказался проще. Он хлопнул Надеждина по плечу так, что тот едва не врезался в стену, и заявил:

– Ты нормальный мужик, без заморочек и тараканов в голове. Короче, если окажешься в пиковой ситуации, позвонишь на «мобилу» моему охраннику, а он уже свяжется со мной. У нас в натуре большие возможности.

Несмотря на такие многообещающие заявления, Олегу снова надели повязку. Впрочем, сняли ее намного быстрее, уже на Кольцевой дороге. Тот же парень, который заставил его сесть в «мерседес», деликатно напомнил:

– Ничего личного, это лишь мера предосторожности от ментов. Мы же не знаем, как вы поведете себя в кабинете следователя.

«Типун тебе на язык, – подумал Надеждин. – У меня и без ментов проблем хватает».

* * *

Толстый коротышка подошел к двери складского помещения и достал из кармана ключ. Еще раз осмотревшись, он вставил ключ в замочную скважину, дважды повернул и распахнул дверь. Все помещение было заставлено коробками, помеченными непонятными значками. Только у входа имелось свободное пространство, на котором стояли стол и два стула. Коротышка запер дверь и стал нетерпеливо расхаживать вдоль рядов. Минут через десять раздался условный стук в дверь. Коротышка посмотрел на экран монитора, стоявшего на столе. То, что снимала видеокамера, его вполне удовлетворило. Коротышка открыл дверь и тихо сказал:

– Привет, заходи быстрее.

– Все нормально? – оказавшись внутри, спросил молодой мужчина.

– Да, твой товар ждет тебя, – сказал коротышка, указав на ряд ящиков.

Можно было заметить, что все они помечены одинаковыми значками.

– А где Брайан? – поинтересовался мужчина.

– Проверяется, как обычно. Сейчас подойдет. Будешь смотреть товар?

Мужчина без особого рвения вставил несколько компакт-дисков в плеер. Делалось это скорее как чистая формальность. Основная гарантия честности сделки заключалась в том, что они были давно повязаны и слишком много знали друг о друге.

Убедившись в наличии товара, мужчина достал новенький мобильник «Apple» и пробежал пальцами по клавиатуре. В руках у коротышки оказался такой же многофункциональный телефон. С его помощью он убедился, что деньги мужчины поступили на транзитный счет одного из заграничных банков. Он начал переводить их на свой основной счет, но транзитный счет оказался заблокирован.

– Что за черт! – воскликнул коротышка.

В этот момент совсем рядом взревел мощный двигатель и тяжелую дверь, как пушинку, сорвало с петель. В помещение ворвались люди с оружием и в камуфляже.

– Всем лечь! Руки за голову. В случае сопротивления стреляем на поражение! – разнеслось из мощного динамика.

Коротышка с приятелем торопливо рухнули на пол. Их обыскали, надели наручники и подвели к машине, в которой уже сидел Брайан. Тем временем командир группы захвата стоял в дверях помещения и не верил своим глазам.

– Неужели все это – нелицензионный товар?! – удивлялся он.

Командир многое повидал на своем веку: участвовал в захвате серийного убийцы, отправившего на тот свет шестнадцать человек, получил ранение, задерживая группу наркоторговцев, сопровождавших две тонны героина, арестовывал главаря хьюстонской мафии. Но он представить себе не мог, что в их цивилизованной стране возможно такое грубое и циничное попирательство авторских прав, наглое воровство денег из карманов всенародных любимцев.

На месте происшествия уже суетились журналисты. Руководство полиции на примере громкого дела хотело доказать налогоплательщикам, что не даром ест свой хлеб. А журналюги мысленно прикидывали, сколько отстегнут за сенсационный материал крупнейшие телеканалы.

Коротышку с приятелем отвезли в полицейский участок и, не мешкая, приступили к допросу. Сначала коротышка все отрицал, но под давлением неопровержимых улик начал колоться. Ведь полицейские около двух месяцев готовили операцию и все это время контролировали каждый его шаг. Правда, они до сих пор не установили источники, из которых поступал контрафактный товар. Коротышка вновь начал упорствовать, но здесь на помощь копам пришло американское уголовное законодательство, иногда действующее столь же эффективно, как методы физического воздействия.

– Значит, отказываешься назвать поставщиков? – усмехнулся лейтенант, проводивший допрос. – Очень хорошо. Раз нет поставщиков, выходит, ты сам штамповал диски.

Коротышка нервно дернулся. Он хорошо понимал, что это значило. Коп шил ему отдельную статью, то есть дополнительно лет десять срока. Надо будет посоветоваться с адвокатом и в крайнем случае сдавать всех с потрохами.

Но пока он сидел в камере, ожидая следующего допроса, к лейтенанту явился человек в штатском и показал всего один лист бумаги. Лейтенант мысленно выругался самыми скверными словами, какие только знал, однако на этом его протест был исчерпан. Он вручил человеку в штатском копии всех материалов по делу о контрафактных дисках. А коротышку из городской тюрьмы перевели в одну из федеральных тюрем, пользующихся дурной репутацией.

Вооружившись копиями документов, человек в штатском принялся дожимать арестованного. При этом он намекнул коротышке, что речь касается безопасности государства. После этих слов арестованный утратил остатки боевого духа и выложил подробную информацию обо всех поставщиках компакт-дисков.

– А ты оказался лучше, чем я ожидал, – ухмыльнулся человек в штатском…

Сказать, что после выпуска новостей, в которых показывали арест коротышки, Бушмен оказался в шоке, – значит не сказать ничего. Сначала Алекс лишь тупо таращился в экран телевизора, словно надеясь, что ему послышалось. Затем, отдаваясь болью в висках, набатным колоколом запульсировала мысль: «Это конец, это конец, это конец!»

Алекс представил, что его ждет, когда полицейские до конца распутают преступный клубок. Арест, тюрьма, презрение окружающих, в том числе собственной дочери. Тут же возникла мысль о самоубийстве. Вскоре она целиком овладела им, и Бушмен стал обдумывать конкретные способы ухода из жизни. Затем черный пессимизм сменился безосновательной надеждой: «Вдруг сообщник не выдаст его, промолчит?»

Но очень скоро вернулось чувство безысходности. Алексу снова пришла мысль о самоубийстве. Такие смены оптимизма и пессимизма продолжались до самой ночи, причем с каждым разом черная полоса становилась все длительнее. Ночь загасила остатки надежды, и Бушмен тайком покинул супружеское ложе, тихо прокрался в свой кабинет, достал револьвер. Но у него не хватило духа покончить с собой. И тогда Алекс, испытывая отвращение к самому себе, открыл потайной сейф. Там лежали документы, гарантирующие ему получение кругленьких сумм в нескольких иностранных банках. Приняв окончательное решение, Бушмен расслабился. Он вернулся в постель и забылся кошмарным сном.

Днем он соврал жене, что улетает по срочному делу.

Его перехватили в здании аэропорта. Вежливый мужчина в строгом костюме показал Алексу удостоверение сотрудника спецслужб и предложил пройтись в служебную комнату. Бушмен без сопротивления покорился судьбе.

– Ваш арестованный сообщник дал показания против вашей компании. Не буду скрывать, он назвал имя другого человека, вашего управляющего, но мне почему-то кажется, что управляющий укажет на истинного организатора преступной схемы.

– Хорошо, я сам все расскажу, – пробормотал Алекс.

– А зачем? – усмехнулся спецагент. – У нас к вам есть деловое предложение. Насколько нам известно, вы со дня на день улетаете в Москву.

– Совершенно верно, – слегка приободрившись, ответил Бушмен.

– Очень хорошо. Если вы не горите желанием угодить лет на двадцать за решетку, сделаете следующее, – мужчина подробно рассказал Алексу о задании. – Согласны?

На месте Бушмена отказаться от такого предложения мог разве что мазохист.

– Тогда последнее. Вы навсегда прекратите выпуск контрафактной продукции здесь, в Америке, – спецагент интонацией выделил «здесь, в Америке».

– И уничтожу уже готовые диски, – угодливо добавил Алекс.

После этого договаривающиеся стороны разошлись, довольные друг другом.

А на следующее утро надзиратели обнаружили мертвое тело коротышки, распростертое у двери одиночной камеры. Доктора констатировали смерть от обширного инфаркта. Мало кто подверг сомнению их заключение. Человек вел нездоровый образ жизни, имел лишний вес. Его слабое сердце не выдержало нервных перегрузок последних дней.

Глава 11

Много лет прошло со времени учебы в институте, и только сейчас Надеждин второй раз встретил девушку, которую мог бы полюбить всей душой, всем сердцем. Но лучше бы этой встречи не произошло. Ведь познакомились они на свадьбе Зарубина, и девушка оказалась невестой Юрия. Сначала Олег даже принял ее за свою студенческую подружку, настолько они были похожи, но тут же сообразил, что прошло много лет, его первая любовь должна была измениться, и скорее всего в худшую сторону.

Глядя на красавицу, Надеждин вспомнил, как около месяца назад Юрий рассказал ему приключившуюся с ним историю. Олег выслушал ее без особого интереса. Банальнейший сюжет для громадного мегаполиса, только со счастливым концом.

Значит, жила-была в провинциальном городке милая девушка. К окончанию школы она превратилась в настоящую красавицу и твердо решила стать знаменитой актрисой. Еще год она прожила у родителей, зарабатывая деньги и попутно беря уроки мастерства в местном театре. Руководитель театра то ли страдал прогрессирующим склерозом, то ли отличался удивительным человеколюбием. Он ни разу не сказал девушке, что у нее полностью отсутствует актерский дар. Мужчины тоже молчали, покоренные ее потрясающей внешностью, а высказывание женщин она по молодости считала интригами завистниц.

Москва быстро расставила все по своим местам. Девушка просто затерялась среди тысяч провинциальных красавиц, жаждавших славы и денег. А ее деньги, большие по меркам уездного городка, в столице быстро закончились. К тому же девушка оказалась не по таланту горда. Ее пригласили в одно малоизвестное модельное агентство, но она с негодованием отказалась. Девушку интересовала только слава кинозвезды, к тому же она небезосновательно считала, что ее хотят использовать не только на подиуме.

Девушка потерпела фиаско, но самолюбие не позволило ей вернуться домой. Она решила устроиться на работу, а через год еще раз попытать счастья. Подъехавший по делам Зарубин буквально вырвал ее из лап двух азербайджанцев, решивших, что красотка обязана расплатиться с ними натурой за место продавщицы на рынке.

Провинциалка покорила Юрия фантастической внешностью и наивностью. Он решил, что ему пора остепениться. Зарубин уже несколько лет переводил свой бизнес на легальные рельсы, настало время кардинальных перемен и в личной жизни. Другой вопрос, почему Вероника – так звали девушку – согласилась на брак с первым встречным, годящимся ей в отцы? В отличие от многих сверстниц она спокойно относилась к дорогим украшениям и роскошным нарядам. Возможно, ее самолюбию льстил брак с влиятельным бизнесменом? Или она рассчитывала с его помощью осуществить свою мечту?

Свадьбу Олег запомнил плохо. Все усилия Надеждина были направлены на то, чтобы скрыть обуревавшие его чувства. После этого он месяца три не появлялся у друга, ссылаясь на плохое самочувствие или чрезвычайную занятость. Но вечно такая ситуация продолжаться не могла, тем более что, позвонив в очередной раз, Зарубин был очень настойчив. Олег приехал к нему днем. Его усадили за стол и накормили вкуснейшим обедом.

– Ну как? – сыто отдуваясь, спросил Юрий.

– Замечательно. Так кормят лишь в лучших ресторанах и только VIP-персон.

– Вот и я говорю – зачем мне актриса? У Ники прирожденный талант кулинара и вообще домохозяйки. Она готовит, как знаменитые французские повара. А оглянись вокруг. Ты ничего не замечаешь?

Надеждин заметил сразу, едва переступив порог. Надо сказать, что в особняке Зарубина всегда поддерживался порядок. Но сейчас здесь царил по-настоящему домашний уют. Олег искренне воздал должное хозяйке.

– Ладно, идем обсудим дела, – предложил Юрий.

Надеждин поразился тому, насколько изменился его приятель, когда они остались вдвоем. Зарубин выглядел уставшим, каким-то раздавленным.

«Совсем заездила молодая жена», – чуть не сорвалось у Олега, но он промолчал.

Юрий тяжело вздохнул, забарабанил пальцами по столу:

– Понимаешь, дружище, я уступил давлению своих придурков и оказался в крайне стремной ситуации. Слыхал о разделе нефтяной компании якобы за долги по налогам?

Олег едва заметно кивнул. Как он мог не слышать о том, о чем знала вся страна!

– У нас был крюк среди приближенных к разделу чиновников, позволявший уцепиться за парочку нефтяных скважин. Пацаны решили не упускать подвернувшуюся возможность. Идиоты! В нашей стране даже несведущие сопляки понимают, насколько чревато посторонним лезть в нефтянку. Мы же задели интересы очень серьезных людей. Мои клоуны возомнили себя крутыми. Думают, если сумели пережить девяностые, то сейчас им сам черт не страшен. Я им говорил: «Не надо путать половой орган с предметом для ковыряния в носу. Обычная братва – не чета матерым профессионалам, работающим на нефтяных королей». А эти дегенераты мне отвечают: «Обойдется. В крайнем случае отдадим скважины, но уже вдвое дороже».

– Тебе звонят, угрожают? – спросил Надеждин.

– Если бы! Самое пугающее, дружище, в том, что был всего один звонок, едва мы сунулись за своей пайкой. Мне так вежливо предложили уйти в туман. Я ответил, что с удовольствием бы, но это решение всей команды. Да ладно, хватит мусолить то, что уже нельзя изменить. У меня к тебе есть одна просьба.

– Говори. Я сделаю все, что в моих силах.

– Если меня убьют, – начал Юрий и отмахнулся от протестующего жеста Надеждина, – повторяю: если меня убьют, помоги Нике. Я вот так прикинул на досуге, мои людишки за редким исключением ради бабок готовы на все. Они потерпят месяца три-четыре, а потом станут рвать бедную женщину на части. Я тут написал подробную инструкцию. Короче, треть моих акций скормишь этим шакалам, чтобы не возбухали. А две трети обязаны достаться Нике. Если братве покажется трети мало и они станут качать права, обратишься к Софрону. Старый вор остановит беспредел.

Зарубин протянул Олегу конверт.

Прошло три дня. Надеждин сидел в Интернете, изучая список ста хитов журнала «Биллборд» за последнюю неделю. С тех пор как Олега отодвинули от российских исполнителей, он придумал себе одно дело, отдаленно напоминавшее азартную игру. В списках хитов Надеждин отыскивал новых исполнителей, чьи песни впервые попадали в чарты и за короткое время поднимались до первой тридцатки. Их он заносил в особую папку и ждал, будет ли успешной следующая песня музыкантов. Таким образом Олег надеялся первым вычислить будущую звезду, опередить конкурентов по рынку нелегальной продукции. Пока его метод не принес дивидендов. У российских слушателей преобладало консервативное отношение к западным певцам. Мало кто интересовался восходящими звездами. Стабильный доход приносили только раскрученные исполнители. Олег давно бы отказался от своей затеи, но он втянулся в это занятие, как втягивается больной игроманией в бесконечные разборки с однорукими бандитами.

Телефонный звонок оторвал его от компьютера. Надеждин снял трубку и услышал голос Вероники, которая, коротко всхлипывая, сказала:

– Юру убили.

– Скоро буду, только заеду домой, – после короткой паузы ответил Олег.

Потом он узнал, как все произошло. Подконтрольная команде Зарубина фирма, находившаяся в одном из подмосковных городов, вышла из повиновения. Образно говоря, случился бунт на корабле, сотрудники фирмы отстранили от работы своего директора, ставленника Юрия. Дальнейшее развитие событий не оставило сомнений, что конфликт спровоцировали представители «нефтянки». Ситуация оказалась очень серьезной, поскольку через фирму проходили огромные денежные суммы. Поэтому разбираться с мятежниками отправились почти все лидеры команды за исключением двух человек. На загородной дороге их джип пристроился следом за фурой. Внезапно та развернулась, перегородив дорогу. Водитель джипа ударил по тормозам. Он еще высунулся из окна, придурок, матеря неумелого шоферюгу. Но Юрий, постоянно находившийся в напряженном ожидании, понял, что их ждет в ближайшие мгновения.

– Разворачивайся! – завопил он. – Быстро валим отсюда.

Водитель ухватился за баранку, но было поздно. Ударили автоматные очереди. Дорогая иномарка превратилась в решето. Одна из пуль угодила в бензобак. От раскаленного свинца горючее вспыхнуло, и джип загорелся, как факел. Если кого-то из пассажиров и пощадили пули, огонь завершил черное дело.

Двое уцелевших лидеров команды тут же затаились в надежном месте, но их быстро вычислили, схватили и обратились с предложением, от которого те не смогли отказаться, – продать скважины по той цене, за которую их приобрела команда.

Всех убитых хоронили в закрытых гробах. Огонь не пощадил их даже мертвых. Все это время Надеждин испытывал двойственное чувство. С одной стороны, он искренне скорбел по безвременно ушедшему другу, а с другой – невольно радовался, что Вероника стала свободной женщиной. Он как мог поддерживал ее и утешал. Возможно, это было его субъективное ощущение, но Олегу казалось, что Вероника скорее страшится той неопределенности, которая ждет ее после гибели мужа, чем испытывает горечь утраты. Женщина смутно догадывалась о существовании теневого бизнеса и побаивалась суровых подельников мужа. Будущее показало, что ее опасения были не напрасны.

* * *

Бушмен позвонил жене и сообщил, что деловая поездка закончилась гораздо раньше, чем он предполагал. Вернувшись из аэропорта, Бушмен, не заезжая домой, отправился на завод и срочно переговорил с управляющим. Тот тоже смотрел новости и поэтому нервничал еще больше Алекса. Ведь он лично контактировал с коротышкой. Бушмен снисходительно потрепал его по плечу:

– Расслабься, у меня есть отпущение всех наших предыдущих грехов.

– Такого не может быть! – возразил управляющий, помня свой уголовный опыт.

– Если я говорю, значит, так оно и есть! – рассердился Алекс. – Лучше давай подумаем, как снова не нагрешить. За это нам пощады не будет.

– Чего тут думать. Компакты под пресс – и все дела.

– А как быть с рабочими? Мы лишим их приличного заработка.

– Успокойтесь, рабочих я возьму на себя. Да они и сами не дураки, понимают, что их за выпуск контрафакта по головке не погладят. Ребята тертые.

– Хорошо, оставляю на тебе завод, пока я буду в Москве. Только не вздумай шутить! Возможно, за нами еще долго будут приглядывать…

Алекс кое-что знал о России из слухов и рассказов побывавших там знакомых. Бушмен знал о кардинальном изменении в сознании российских граждан. Еще лет десять назад они с почтением и некоторым подобострастием смотрели на приезжих из Европы и Америки. Сейчас все круто изменилось. Никто не станет заискивать перед человеком только потому, что он говорит на английском языке. Теперь, когда новоиспеченные русские миллиардеры скупают на Западе заводы, дворцы и футбольные клубы, иностранцы порой становятся людьми второго сорта. Даже чиновники смотрят на них пренебрежительно, потому что только их соотечественники настроены решать все дела с помощью взяток.

Первые же часы на московской земле убедили Алекса в достоверности полученной им информации. В отеле, где его поселили, оба президентских номера были заняты приезжими из какого-то Нефтеюганска. Бушмен туда особо и не стремился. Просто ему было любопытно взглянуть на российских бизнесменов. Один из его приятелей говорил, что они больше всего похожи на запойных забулдыг, только одеты в костюмы от Кардена и Валентино. «Новые русские» не утруждают себя работой по умножению своих капиталов. Их главная задача – промотать свалившееся на них фантастическое богатство. Алекс вечерком прошелся мимо президентских номеров и остался сильно разочарован. Он не услышал ни пьяных мужских воплей, ни женского визга.

Утром он решил спуститься в ресторан, поесть и заодно понаблюдать за собравшейся в гостинице публикой. В коридоре он встретил постояльца одного из президентских номеров. Тот был в спортивном костюме, по его лицу скатывались крупные капли пота.

«Тупицы! – наконец-то нашел Бушмен повод для критики. – Почему бы вам не сделать душевые рядом с тренажерным залом?»

И тут же сообразил, что обитателю президентского номера глупо пользоваться общими душевыми, когда у него все свое на порядок лучше.

После завтрака Бушмен в сопровождении приставленного к нему человека отправился на экскурсию по Москве. Кремль потряс его своими громадными размерами и древностью. Крепость успели несколько раз разрушить, когда предки Алекса только строили бревенчатые хижины на берегах Потомака. При этом Москва практически стала частью цивилизованного мира. Таких внушительных автомобильных пробок Бушмен не видел со дня своего пребывания в Лос-Анджелесе. Все же они попали в монастырь, названия которого Алекс не запомнил. Зато он твердо усвоил, что монастырь по древности не уступал Кремлю.

Коснулась Бушмена и печальная традиция водить иностранцев в Третьяковку. Надо сказать, что Алекс всеми фибрами души ненавидел живопись, но опасался признаваться в этом. Среди его окружения любовь к живописи являлась признаком хорошего тона и служила сомнительным доказательством того, что у человека отсутствуют дурные пристрастия. Просто какой-то художественный бред. Один из компаньонов Бушмена по закрытому клубу легко отличал Ван Гога от Ренуара, что не мешало ему предаваться разврату с продажными женщинами.

Пришлось Алексу целых два часа таскаться по залам и тоскливо таращиться на шедевры российских живописцев. Но он выдержал испытание, хотя его подмывало убраться отсюда, сославшись на усталость.

По возвращении в гостиницу ему вспомнилась гигантская пушка. Она показалась Бушмену красноречивым символом. Во все времена русские не мелочились: если уж создавали оружие, то больше такого не было ни у кого в мире. Этот народ очень опасен, если его по-настоящему разозлить. А западные военные с усердием, достойным лучшего применения, все теснее сжимают вокруг России кольцо своих сателлитов. Трудно выдумать более рискованное занятие. Зачем дразнить медведя, который усердно занимается благоустройством собственной берлоги?

Только на следующий день Бушмен поехал осматривать свой завод. Несколько часов он бродил по цехам, изучил каждый сантиметр вестибюля, где должно было состояться главное мероприятие, проверил аппаратуру. Лишь к вечеру он вернулся в номер и позвонил двум известным музыкантам. Те подтвердили, что уже на месте и находятся в полной боевой готовности.

С утра Алекс заметно нервничал. Так случалось всегда, когда в его жизни происходило экстраординарное событие. Бушмен заказал завтрак в номер, тщательно побрился и сам погладил рубашку. Он не очень доверял русским горничным. Впрочем, сегодня он бы не воспользовался услугами и американских горничных.

Само мероприятие началось с минимальным опозданием и прошло очень организованно, хотя Алексу говорили, что в России это невозможно. Торжество удостоил своим присутствием федеральный министр культуры, произнесший коротенькую речь. На открытие пришли владельцы большинства звукозаписывающих фирм и многие российские деятели шоу-бизнеса, хотя, по большому счету, делать им здесь было нечего.

Алекс толкнул бодрую речь, из которой следовало, будто единственная его задача – обеспечить российских граждан абсолютно легальными, качественными и относительно дешевыми компакт-дисками. При этом он сыпал именами согласившихся сотрудничать с ним западных артистов, отчего глаза присутствующих бизнесменов увеличились до размеров, не предусмотренных природой. Они не предполагали, что американец поведет свои дела с такими крутыми подвязками.

Затем министр и один из корифеев эстрады торжественно перерезали ленточку, а Бушмен щелкнул рубильником станка. Торжественное открытие состоялось. Правда, станок, едва публика рассосалась, буднично выключили, но это уже мелочи.

С завода гости отправились на концерт. Алекс заказал автобус, но практически все приехали на собственных автомобилях. «Безлошадным», заранее не подсуетившимся насчет программы мероприятия и считавшим, что оно традиционно закончится пьянкой, хватило бы маршрутного такси.