Текст книги "Золото скифов. Крымский карамболь"

Потом вы знаете у нас наступило это время голосований… Мы конечно не против России и кто же теперь сможет высказаться против. Но прожив почти всю сознательную жизнь в Украине, как можно так сразу разорвать по живому… Словом, когда появились ваши зелёные вежливые человечки, у мужа возникли трудности с деньгами. Здесь я имею в виду большие, свободные деньги на строительство гостиницы и создание инфраструктуры яхт-клуба. Как вы должны понимать, это большой и затратный проект, с долгой окупаемостью. На винодельне мужа в это время тоже возникли значительные трудности. Вино, которое Карл поставлял в Европу через своих родственников в Германии, попало под санкции Евросоюза, и теперь, в налаженных годами поставках, требовались особые лавирования, чтобы изменить место происхождение вина. Товар ввозят сначала в Черногорию, а уже оттуда под маркой местного вина ввезут в Германию, где разливают на заводе нашего дядюшки. Но изменения повлекли дополнительные расходы на логистику маршрута, на транспортировку, новую фурнитуру, бутылки и рекламу. Ко всему прочему добавились проблемы с бизнесом в Киеве, на Карла стали давить новые люди пришедшие к власти и требовать откатов или уйти с Украины. Словом, проблемы появились… Так вот, вернёмся к пятому августа, Олберих Леопольдович, также присутствовал на банкете. После окончания мероприятия, когда основная масса приглашённых разошлась, примерно около одиннадцати вечера, господин Мориц уехал домой в Феодосию. Карл же после окончания банкета, проводив последних задержавшихся гостей, ушёл пешком в яхт-клуб, где предполагал переночевать на нашей яхте. Муж назвал судно «Райнгольд». – Роман при этих её словах невольно вздрогнул.

– Видите, какие бывают совпадения, – продолжала Соня, увидев непроизвольную реакцию Райнгольда. – Сторож яхт-клуба пояснил, что Карл действительно пришёл на территорию клуба около двенадцати часов, а потом прошёл на яхту, стоявшую у причала. Примерно через час сторож увидел по мониторам видеонаблюдения, что яхта Карла горит и вызвал пожарных, затем он о случившемся начальнику нашей охраны, Грачевскому Леониду Павловичу и в полицию. Пожарные довольно оперативно прибыли и относительно быстро потушили яхту, но в обгоревшей каюте обнаружили тело Карла, – стало совершенно очевидно, что в этом месте Соне особенно трудно стало говорить и женщина с трудом справляется с нахлынувшем на неё волнением. – Муж лежал одетый на кровати в спальне. Пожарные предположили, что пожар мог начаться от замкнувшего на столе в каюте кофейного аппарата. Но Карл никогда не стал бы употреблять на ночь кофе…

– Скажите Соня, а похороны Карла уже состоялись? – почувствовав по интонации, что женщина закончила свой рассказ, поинтересовался Роман.

– Нет, случилась непредвиденная задержка с генетической экспертизой, так как для опознания пострадавшее тело Карла не предъявляли, – сообщила Соня Мориц. – Но теперь заключение получено и похороны назначены на субботу, 18 число. Это в какой то мере связано с ожиданием прибытия родственников из Германии и друзей мужа из Киева.

– Прежде всего меня интересуют следующие вопросы, что вы сами думаете о причинах смерти вашего мужа? Придерживаетесь ли вы мнения Олбериха Леопольдовича о сомнениях в способности Карла совершить самоубийство? Имеются ли у вас обоснованная информация о конфликтах вашего мужа с другими лицами, может быть связанных с коммерческой деятельностью? – Райнгольд.

– Я уже говорила, что в последнее время у мужа имелись проблемы с деньгами, а так же ему угрожали какие-то люди из Киева. Но что собой представляли эти угрозы, кто и какие именно выдвигал требования я конкретно не имею представления. Мне известно, что муж получил кредит под залог гостиницы, – ответила Соня Мориц. – Вам по этому поводу лучше поговорить с нашим юристом Соломоном Израилевичем. Мне представляется, что наш поверенный адвокат наиболее знаком с делами Карла. Вы знаете, что мы теперь поставлены в такое положение с погребением Карла и всей этой печальной процедурой, что вынуждены согласиться с выводами следствия, которое установило неосторожное обращение с оружием. Сами понимаете, что ненужные пересуды в обществе о самоубийстве мужа нам не нужны. И для соблюдения обряда в церкви так проще…

– Да, в этом вопросе всё понятно. Телефон вашего адвоката у меня имеется, – подтвердил Райнгольд. – Могли бы вы представить меня начальнику охраны и компаньону Карла, Борису Спасскому.

– Да, непременно, вот кстати, вам их визитки. Я их непременно попрошу, чтобы связаться с вами в ближайшее время, – сообщила вдова.

– Я также хотел бы побывать в вашем яхт-клубе в Коктебеле, а дальше буду действовать по обстановке, – сообщил детектив.

– Держите меня, пожалуйста, в курсе расследования, – попросила Соня.

– Всенепременно, – заверил Роман Генрихович, с чем и откланялся.

Дворецкий и мраморный дог проводили гостя до ворот. Выйдя за калитку, Роман развернулся неожиданно к Юстасу и спросил:

– Вот служивый, всё-таки хочу тебя спросить, пандус для инвалидной коляски я видел, а саму коляску нет, почему не знаешь?

Дворецкий от неожиданности долго соображал, но потом придя в себя ответил:

– Так это же не для инвалидной коляски, хозяин вполне нормально ходил до случившегося от горя приступа, это, по распоряжению господина Морица, для детских колясок устроено, на предполагаемых наследников.

– А они в наличии? – удивился Райнгольд.

– Ну, это надо у Софии и Саши поинтересоваться, кто первым успеет, – усмехнулся Юстас.

– А где они, кстати? – поинтересовался детектив.

– Так получается, Саша в Киев уехал по неотложным делам, он же там в своей квартире и проживает постоянно. А София на фитнес отправилась, – сообщил дворецкий.

– Однако, все в глубокой печали, – констатировал Роман.

Телефон в его кармане пару раз крякнул, Райнгольд прочёл на экране сообщение, что на его счёт от Олбериха Леопольдовича М. поступило 50 тысяч рублей.

«А старичок то всё успел», – отметил про себя Роман Генрихович.

Подойдя к своей машине, детектив передумал куда-то ехать и решил посетить находящуюся поблизости старинную армянскую церковь Сурб Саркис, чтобы поразмыслить в тишине и систематизировать полученную информацию. Пройдя вдоль массивной кованой ограды, Райнгольд через открытые на распашку для посетителей ворота вошёл на территорию церкви и проследовал по выложенной в шашечки, серой и розовой плиткой дорожке к невысокому старинному зданию в глубине тенистой и зелёной территории. Одна часть старинной армянской церкви оказалась сложена древними зодчими из дикого камня, со вставками из могильных надгробий относящихся к шестому веку нашей эры, испещрённых затейливой вязью на древнем армянском языке и выбитыми на камне изображениями православных символов. Вторая часть здания состояла из светлого ракушечника. Над небольшой прямоугольной башенкой возвышался строгий четырёхконечный крест, венчавший довольно пологую двухскатную крышу из черепицы.

Тихий двор армянской церкви утопал в тенистой зелени деревьев, акаций и древесных можжевельников. Из дверей, ведущих в молитвенный зал с алтарём, доносилось негромкое армянское церковное песнопение, от которого душа просто отлетала от тела и на глаза наворачивались непрошеные слёзы. На каменных стенах с покрытых трещинами цветных фресок и старинных икон на посетителей взирали древние лики святых, а на деревянной подставке у алтаря лежала древняя армянская рукописная книга. Из-под высокого овального свода в центр зала на цепях спускался старинный кованый ажурный светильник, покрытый старинной патиной, а в медном овальном подносе у алтаря, в серый мелкий песок сгорая роняли слёзы восковые свечи.

Роман некоторе время спустя вышел из молитвенного зала, где за небольшой конторкой выделенной у входных дверей сидела пожилая служка, выдававшая посетителям бесплатные свечи и следившая за порядком в храме. Почтив память великого мариниста Айвазовского у величественного гранитного склепа, который располагался здесь же, Райнгольд уединился в тенистую часть церковного дворика, под цветущие акации, где присел на одинокую скамейку и стал прокручивать в голове всё то, что он услышал в доме Морица.

– И так, первым делом следует побывать в морге, побеседовать с патологоанатомом и узнать всё то, что тому удалось установить при исследовании труппа Карла. К следователю соваться пока не стоило, вряд ли кому то из провинциальных сыщиков понравится такое, когда им дорогу переходят столичные детективы. Во вторых, обязательно предстояло самому побывать в Коктебеле на месте происшествия, в ресторане где поводился банкет и в яхт-клубе Морица, опросить возможных свидетелей и лично побеседовать со сторожем, который в ночь гибели Карла находился на дежурстве.

В третьих, надо ознакомиться с местной прессой, интересно, что пишут в местных пабликах про смерть Карла, которая несомненно стала резонансным событием для городского сообщества, где по местечковому принято обсуждать на досуге дела соседей. Должны же что-то предполагать и писать об этом деле журналисты, этот дотошный и въедливый народец.

И всё же, с кем же я сегодня познакомился? – размышлял про себя сыщик. – Старик, как-то сразу сник и выглядит, надо заметить, неважно, но сколько-то ему сейчас лет, если я не ошибаюсь, восемьдесят восемь. Юстас заметил, что недавно тот ещё ходил своими ногами, присутствовал в Коктебеле на банкете в день смерти сына. Мог быть конфликт с сыном? Мог, исключать нельзя. Появились денежные проблемы, мог быть недоволен руководством сына или сын просил денег, а лучшей маскировкой стало бы приглашение столичного детектива. Да, Олбериха Леопольдовича сбрасывать со счетов нельзя, чтобы убить и сжечь собственного сына, для это конечно надо иметь какие-то неимоверно веские причины, может быть затрагивающие честь семьи. У гордых и знатных людей, честь рода иногда ценится дороже жизни. Предположение о задетой репутации семьи надо оставить на потом, но только как потенциальную версию.

Что же дальше? Жена, Соня Мориц. С виду святая женщина, в подобающем длинны, траурном платье, нет сомнений что искренне скорбит по поводу смерти супруга, не побежала озаботившись поддержанием физической формы, как неблагодарная дочь на фитнес. Хотя о дочери и её намерениях я ещё не имею определённого мнения. А между супругами, определённо могли иметь место измены, у того и другого, вполне могли, оба определённо самодостаточны. Исключать адюльтер нельзя, не зря говорят, ищите женщину. Хотя от вдовы исходит какая-то располагающая аура… Ставим вопрос на заметку и проводим опрос свидетелей.

Так, кто у нас по порядку, Борис Спасский, компаньон Карла, – продолжал размышления Райнгольд, забивая полученную информацию в заметки смартфона. – Заложили гостиницу, вошёл в долю, но служит простым управляющим.. Не ущемляет ли это его самолюбия. Где взял деньги? Или он привёл к Карлу каких-то людей с деньгами, под какие гарантии кредиторы предоставили заём и на каких условиях? Мог произойти конфликт интересов, вполне мог. Гостиницу заложили, а деньги ушли на другие нужды. Могло случиться так, а почему нет? Да деньги, деньги… Нужно искать, кто кому был должен деньги.

Затем, начальник охраны. Эти жуки вечно продажные, кто больше платит, под того и танцуют… Этого обязательно необходимо проверить. Кто, что и с кем, всю подноготную. Таким предать, привычное дело.

Кто же в остатке ещё остаётся, еврей юрист и дети? Этих тоже пощупать, но позже, исходя из полученной информации. Странная однако семейка нарисовалась, смесь немцев и евреев, и ко всему прочему, резидент неизвестной разведки, с киношным именем Юстас.

На похоронах и панихиде определённо придётся поприсутствовать. Хотя, честно говоря, ничего там такого ожидать не приходится. Никто не придёт и не скажет, это я убил, берите меня под белые ручки… Но стоит посмотреть на новые лица и послушать разговоры на поминках. Наш народ, при застолье во хмелю, довольно слаб и не сдержан в выяснении отношений, у пьяного всё на языке.

Всё, пойду искать, где перекусить. Съел бы теперь даже истекающую маслом шаурму, жирная и вредная, но такая сочная у продавцов на набережной. Жаль нельзя, холестерин сгонять надо, – оборвал размышления Райнгольд.

Между тем, сыщик вышел из ворот церковного дворика в город и сев в машину, вырулил от обочины, а затем узкими улицами с односторонним движением стал пробираться в исторический центр, к своей гостинице.

Глава 3. Дача Стамболи

Оставив машину на стоянке гостиницы, Роман зашёл в номер, принял душ, после которого поменял бельё и рубашку. Затем, открыв бар, он не смог себе отказать в удовольствии погреть руками изысканный напиток VSOP для поддержки тонуса, и набрав номер адвоката Соломона Израилевича Шварца, детектив пригласил юриста отобедать и попросил отрекомендовать ему заведение с хорошей кухней:

– О, любезный мой Роман Генрихович, с удовольствием к вам присоединюсь, – c лёгкой картавостью юрист любезно принял его приглашение. – Знаете ли, не те уже времена, нет тех поваров и былых блюд. Но если необходимо просто прилично перекусить, то отрекомендую вам «Эрмитаж» на Айвазовского, при отеле «Алые паруса». Сейчас на моих часах десять минут первого. Вас устроит в час дня, Роман Генрихович?

Найдя на Яндекс картах ресторан «Эрмитаж», Роман Генрихович пешком пошёл вдоль улицы Айвазовского, отыскивая номер дома 47Б. Вокруг него по пешеходному бульвару фланировали группами отдыхающие, увлечённые знакомством с местными достопримечательностями, с любопытством рассматривая сувениры в палатках и на лотках коробейников, любуясь картинами местных художников, попутно вкушая сочную шаурму, горячие сосиски в лаваше и сытные чебуреки, поедая в неимоверных количествах попкорн, сладкую вату и цветные шарики мороженого, запивая это кулинарное разнообразие пенным крымским пивом и низкокалорийной кока-колой.

Роман нашёл ресторацию «Эрмитаж», приятным и достойным внимания заведением с изысканными интерьерами. Предупредив администратора о том, что к нему должен присоединиться Соломон Израилевич, Райнгольд заказал натощак бутылочку «Боржоми», а к горячему бутылку марочной «Хванчкары», под крымские устрицы, телячью вырезку в черносливе и фирменный салат «Цезарь». Затем Роман открыл смартфон и принялся изучать местные новости, начиная с 5 августа.

О смерти Морица-младшего писали скупо, ничего интересного Рома не нашёл, зато обратил внимание на происшествие, описанное 7 августа на новостном портале Коктебеля, где говорилось буквально следующее:

«…вчера утром рыбаки на городском пирсе обнаружили застрявшее между свай труп неизвестного аквалангиста в костюме для подводного плавания. Утопленник видимо провёл в воде продолжительное время, так как тело оказалось сильно обезображено воздействием морской воды.» Далее в статье шло описание примет утонувшего аквалангиста: мужчина 30—35 лет, славянской наружности, нос прямой, волосы светлые короткие, на затылке старая татуировка в виде черной летучей мыши.

«Вот такой карамболь, – присвистнул от удивления Роман Генрихович. – А по какому случаю, мне интересно, это неизвестная науке летучая мышь подводной охотой занялась, такие звери сами по себе не тонут. Что-то у меня уже и аппетит к горячему пропал».

В это время в зале в сопровождении распорядителя с благодушной улыбкой появился юрист Шварц.

– Доброго дня молодой человек. Приятного аппетита Роман Генрихович, очень рад знакомству! – вывалил тот на голову детектива поток любезного приветствия.

Рейнгольд встал и в свою очередь с улыбкой поприветствовал Соломона Израилевича. Усевшись в кресло напротив, юрист заказал у подошедшего к столику официанта карпаччо из телятины с запечёнными томатами, рукколой и пармезаном, а также салат из утиной грудки, с грушей и ягодами с соусом кимчи и добавил к оному бутылочку «Боржоми».

Пока на кухне готовили подачу блюд, Роман попросил Шварца рассказать, всё известное юристу об обстоятельствах смерти Карла Морица.

– Дорогой мой, Роман Генрихович, – начал не спеша своё повествование Соломон Израилевич. – Я как законный представитель семьи моих клиентов общался по этому скорбному для всех нас поводу и с оперативниками, проводившими проверку по данному факту и лично с начальником городской полиции Коровиным. С их слов действительно получается, что Карл Олберихович застрелился сам. Пистолет, найденный в руке погибшего, зарегистрирован на его имя как подарок от МВД почётному гражданину, ещё при Украинской администрации. Выстрел произведён один и следов пребывания иных лиц на яхте Карла не зафиксировано. Сторож так же показал, что Карл на яхту пришёл в одиночестве. На съёмке камер наблюдения видно, хотя и не очень чётко, из-за тёмного времени суток, как Карл идёт через ворота к причалу, где стоят яхты клуба. Потом запись обрывается… Говорят, что в это время случился сбой электричества, но далее запись отсутствует.. Но самое главное, что погибший пришёл на яхту один, сторож видел только одного Карла. Потом случилось возгорание, сторож вызвал пожарных и полицию, которые также следов пребывания на месте происшествия посторонних лиц не зафиксировали. Как вы понимаете, в полиции подготовили материал по факту неосторожного обращения с оружием, чтобы не афишировать факт самоубийства. Вот словом и всё, что мне известно по данному происшествию.

– А всё-таки интересно, Соломон Израилевич, если предположим, как вариант, что Карла всё-таки убили, – допустил Райнгольд. – Примем как версию, что произошло убийство. В таком случае вам известна информация о лицах, с которыми у Карла мог возникнуть конфликт или другие иные обстоятельства, являющиеся поводом возможного покушения на Морица? Наследство, деньги, имущество, женщины? Словом, вы меня понимаете.

– Ах, мой дорогой друг, – вздохнул Соломон Израилевич, разрезая ножом утиную грудку между серебряных зубьев эксклюзивной вилки. – Я не смею полагать, что в таком ужасном деле могла быть замешана женщина. Карл очень нежно относился к своей жене, прекрасной Соне и никогда не давал поводов, уверяю вас, что даже допустить невозможно, для каких-то слухов об адюльтере. Давайте, мой друг, помянём доброго Карла Морица.

Они подняли бокалы, наполненные вином и выпили не чокаясь, после чего закусили. В зале в этот обеденный час оказалось занято ещё несколько столиков, так как постоянные посетители отела обедали по системе всё включено в другом зале ресторана, на первом этаже и наружней веранде. За одним обслуживаемых столов прибывала пожилая интеллигентная пара, драпированная со вкусом и дорого, с подтянутыми мастерской рукой моложавыми лицами, причём женщина пришла на обед в драгоценностях. За дальним столиком расположились ещё двое мужчин в тёмных костюмах, с короткими причёсками и с явно военной выправкой. Роман этих двоих срисовал сразу, но незнакомцы вели между собой оживлённый разговор, пили коньяк под шашлык и ничем примечательным, кроме своей выправки, не выделялись.

– В отношении конфликтов, – продолжил, отложив приборы Шварц, и приложил ко рту полотенце. – конфликт имелся с компаньонами в Киеве, по нашей юридической фирме. Уж больно хорошее помещение в центре занимает наш юридический офис. Наши бывшие партнёры воспользовавшись мутным временем, а вернее сговорившись с право радикальными бандитами, захотели, как говорится на блатном жаргоне «отжать» дорогую недвижимость. С ними, с этими отморозками, авторитетно поговорили серьёзные люди при новой власти и те нашли другие помещения. Потом за Карла взялись новые киевские политики. выдвинули претензии в предательстве интересов самостийной. Мол, остался в Крыму, принял новую власть оккупантов, всё оставь и вали в свою «рашку». Карл объяснил, что Феодосия это родина его семьи, им владели и турки, и татарские ханы, и русские, и украинцы, ему в нынешних обстоятельствах абсолютно всё равно, кто этим городом будет владеть как политик. Он жил в этом городе, живёт сейчас и будет жить всегда. Здесь его семья и дети. А бизнес в Киеве он переписал на сына, Готвальда, у которого большая квартира в центре и киевская прописка. Так что теперь претензий там к Карлу нет, друзья у него во власти в Украине тоже остались. Здесь у многих в нынешней ситуации разделились семьи, половина семьи в Крыму, половина в Киеве. У многих так и осталось по два паспорта, по два комплекта номеров на машину с документами двух государств. Въезжают в Украину, перед таможней российские номера в багажник прячут, украинские вешают. И на тех и других постах все это знают, и понимают. Вот такая жизнь у нас в Крыму. Жизнь, Роман, она всё со временем расставит на свои места. Давайте выпьем, Роман Генрихович, за ваше здоровье.

Они еще посидели, выпили. Заказали кофе.

– Если, Роман Генрихович, и было что-то, за что могли покушаться на Карла, то только вот это, – с этими словами Шварц положил на стол свой портфель и достал из него тёмный конверт. – Вот за эти вещи, если кто-то узнал, что они имеются у Карла Морица, могли и убить.

Шварц огляделся с опаской по сторонам, достал из конверта насколько фотографий и передал их Роману. Детектив увидел изображения нескольких предметов искусной работы: подвески с видом зверей, кубки, крупные чаши с орнаментом, какие-то колье и подвески с драгоценными камнями и небольшой клинок в украшенных грифоном ножнах. Все эти предметы, по внешнему виду были выполнены из золота.

– И что же это такое? – изумлённо спросил Райнгольд.

– Дорогой мой Роман Генрихович, я вам скажу, что это такое! Хотя тоже видел всё это великолепие только на фото, – поспешил обмолвиться юрист. – Это древнее золото скифов. Скорее всего, пред нами клад, найденный в скифских курганах чёрными копателями. И стоимость этой коллекции, по моей весьма приблизительной оценке, миллионы долларов. Вы понимаете, миллионы…

Помолчали, и Шварц оценив произведённое фотографиями впечатление на своего собеседника рассказал, что снимки золотых изделий ему передал Карл и попросил через антикваров в Киеве определить их примерную стоимость и без огласки подыскать надёжных покупателей, которые бы высказали желание приобрести всю коллекцию за хорошие деньги. Сам Карл не хотел связывать своё имя с этими вещами, так как опасался огласки и законы новой власти могли покарать за незаконное обращение исторических ценностей. Также Мориц сообщил, что приобрёл золото по случаю, у чёрных археологов за сто тысяч долларов.

– А где же теперь эти вещи? – спросил у юриста Райнгольд.

– Ну, вы и спросили, – удивился Шварц.

– Так вы и ответили, – пошутил Рома.

Отель «Алые паруса» один из самых новых, крупных и комфортабельных отелей Феодосии, с собственным песчаным пляжем, SPA-центром, двумя ресторанами и благоустроенной парковой территорией, на приморском бульваре города. Первый ресторан – это «Эрмитаж», в банкетном зале которого и обедали наши герои, в основном зале этого ресторана для постояльцев отеля работает система all inclusive, а второй ресторан обустроен на крыше отеля, он называется «Капитан Грей». Отель довольно дорогой и уютный, имеет классификацию четырёх звёзд. Здесь останавливаются в основном состоятельные отдыхающие, стоянка перед отелем забита элитными большими машинами. В инфраструктуре отеля имеются два бассейна, один из них с подогревом и просторный тенистый парк с аккуратными дорожками и скамейками для отдыха и беседками..

Тем временем наши герои вышли из ресторана во двор отеля и подошли к стоянке автомашин.

– Дорогой Роман Генрихович, вам конечно стоит посетить наш завод и виноградники Олбериха Леопольдовича. Он бы точно остался недоволен тем, что вы выбрали к столу «Хванчкару», а не его знаменитое «Мерло», – в благодушном настроении после приятного застолья продолжил начатую беседу адвокат Шварц. – Кстати, почему вы не выбрали этот отель для проживания? Я бы вам зарезервировал отличный номер и предоставил хорошую скидку. Я веду спор владельцев отеля за парковую территорию, которая находится перед вашими глазами, с городскими властями. Оказалось, что в парке отеля находятся могилы владельцев дачи Стамболи, которая граничит с данным участком. Как ва полагаете, когда город продавал эти земли в Украине, то ли они не знали, что продавали? А парк, смотрите, прекрасный.

Да, Роман видел, что парк у отеля удивительно хорош. Большая зелёная территория, с великолепными большими зелёными деревьями и аккуратно постриженными кустарниками, фонтаны, скамейки и всё это отгорожено от проходящих мимо по проспекту Айвазовского курортников высоким кованым забором, выглядит для гуляющих заманчивой, но недоступной роскошью. Как раз в это время на аллее парка проходили приготовления к свадебному торжеству. Около десятка молодых девушек, подружек невесты, собрались группой в белых бальных платьях, с открытыми плечами, с торжественными причёсками и в сверкающих на солнце драгоценностях. Невеста выделялась среди подруг роскошным алым платьем, с длинным шлейфом, великолепной высокой причёской и крупным бриллиантовым колье. Как в «Алых парусах» у Грина, промелькнула в голове у Ромы ассоциация алого платья невесты с названием известной книги. Невеста смотрелась прекрасно, молодая, стройная и грациозная. Девушка радостно и беззаботно смеялась, о чём-то громко рассказывая подружкам. Тут же бегали дети – мальчишки со стильными причёсками, одетые в удивительно стильные смокинги, а девочки от пяти лет и выше утопали в пышных белых бальных платьях и щеголяли в белоснежных туфлях на каблуках. Зрелище было поистине великолепное и удивительное.

Жених вместе со своими друзьями стоял немного в стороне от девушек. Он тоже выглядел счастливым красавцем, если так можно сказать о мужчине. Видимо, армянин по национальности, высокий, с пышной копной упрямо торчащих во все стороны чёрных вьющихся волос, в модном приталенном смокинге и зауженных брюках тёмно-синего цвета, с изумрудным отливом. Молодой жених тоже улыбался и дружески общался со сверстниками-мальчишками, обступившими его весёлой ватагой, державшими в руках бокалы с дорогим шампанским, которое разносили на серебряных подносах официанты. Тут же чуть поодаль находились степенные родители молодожёнов и очень дорогие приглашённые гости торжества. У фонтана исполнял классический этюд небольшой струнный оркестр, со скрипками, виолончелями и большой, нарядной белой арфой. Тут же на аллее выставили столики с огромным пяти ярусным свадебным тортом, с бокалами с шампанским, бутербродами с красной и чёрной икрой, и канапе. Деревья свадебной аллеи украшали гирлянды из цветных воздушных шаров, и бумажных гирлянд, что-то громко и что-то жизнерадостно вещала в микрофон женщина-тамада, развлекая гостей праздника и молодых. Толпы отдыхающих, проходящих мимо территории отеля по улице Айвазовского, с неподдельным интересом рассматривали через кованые прутья ограды красивую и дорогую свадьбу, и в тайне завидовали счастливым молодожёнам.

– Нет, вы знаете ли, господин Шварц, – после затянувшейся паузы ответил юристу Роман. – Мне более близок домашний отдых, я люблю отдыхать в тишине и покое, без претензий.

Детектив проводил Соломона Израилевича до его роскошного «Range Rover», который тот припарковал на стоянке перед отелем, среди других таких же больших и дорогих машин постояльцев «Алых парусов», и они, обменявшись любезностями, расстались.

Роман отметил боковым зрением, что двое незнакомцев, обедавших с ними в банкетном зале, тоже вышли на террасу отеля и, отойдя в тень, где находилось место для курения, закурили. Откровенно в сторону Романа мужчины не смотрели, и детектив на их счёт окончательно успокоился. Через несколько минут у Райнгольда зазвонил телефон.

– Добрый день, Роман Генрихович, меня зовут Альберт Яковлевич, я звоню вам по просьбе Андрея Дмитриевича, – представился человек на той стороне линии.

– Да, слушаю вас, – ответил Роман, догадавшись, что Дмитриевич всё-таки не оставил его одного на новом месте.

– Вы сейчас, как я вижу, находитесь недалеко от дачи Стамболи. И так понимаю, ещё не успели посетить это занимательное место? Так я вам настойчиво рекомендую, это наша изюминка. Я жду вас через десять минут, заходите во внутрь, встретимся во втором зале у окна. До встречи, – и новый знакомый Романа Генриховича отключился.

«Всё эти гаджеты проклятые, – чертыхнулся про себя Райнгольд. – Это в былые времена „пехота“ семёрки топтала за тобой ногами, пару-тройку кварталов, несколько заученниых финтов и оторвался. А теперь ты весь как на ладони, еще и фотки им шлёшь, а уж про геолокацию вообще и говорить не хочется, это всё равно, что мелом крест на спине нарисовать, как разбойники Али-Бабе, и болтать по телефону надо меньше».

Выйдя за ворота отеля, Роман пошёл вверх по улице Айвазовского, в направлении дачи Стамболи. Дача оказалась открыта для посещений, хотя частично находилась ещё в рабочих лесах, на реставрации. А у нас сейчас август 2018 года.

У фонтана, напротив главного входа, немолодая женщина-экскурсовод собирала очередную группу посетителей. На вопрос Романа, как пройти вовнутрь для осмотра экспозиции, экскурсовод, вскинув голову, с явным не удовольствием ответила:

– Молодой человек, у нас стоимость экскурсии 150 рублей.

– Простите, но я бы хотел осмотреть экспозицию самостоятельно, – извинился Рейнгольд.

– Тогда пройдите с заднего хода, – указала ему женщина направление, разведя от неудовольствия руками.

Ожидавшие начала экскурсии отдыхающие, уже успевшие приобрести входные билеты, с немым укором посмотрели вслед Роману Генриховичу.

Во второй комнате у окна стоял невысокий, одетый в белую лёгкую рубашку и светлые брюки неприметный мужчина, в руках у него была кожаная мужская сумочка. Слегка вытянутое лицо, скрытое большими солнцезащитными очками, и волевой подбородок, аккуратная короткая стрижка с пробором, казалось бы – ничего необычного, но если собрать всё несущественные мелочи в едином облике: и идеально выглаженные брюки, и белоснежный воротничок рубашки, и гладко выбритое лицо, и благородную осанку, и какую-то внутреннюю уверенность и силу, исходящую от этого облика, – если бы у вас было развито шестое чувство, вы бы сразу нутром ощутили ореол опасности, предостерегающий от близкого знакомства с данным гражданином.

– Добрый день, Роман Генрихович, – поздоровался комететчик с Рейнгольдом.

– Здравствуйте, Альберт Яковлевич, – поприветствовал незнакомца Роман.

– Вот выбрал для вас минутку, думаю нам стоит лично познакомится, – начал фээсбэшник. – А городок у нас курортный, на каждом шагу полно соблазнов. Загуляете, потом как вас найдёшь.