Текст книги "Дева Луны"

Глава 9
В горах

Хорн шёл по лесу уже второй день. В первый день ничего интересного не произошло. Распрощавшись с Кучерявым и Братом Наумом, он направился на юг. Примерно через полчаса пути он дошёл до Дороги. Соблюдая осторожность, как ему настоятельно советовал Кучерявый на блокпосту, Хорн без особых проблем пересёк Дорогу и оказался в сплошных труднопроходимых лесах, которые доходили до самых гор, оставляя нетронутыми только их вершины. В этих лесах можно было легко спрятаться от разного рода недругов, но также легко было и заблудиться. Хорн тщательно, насколько это вообще было возможно, придерживался пути, изображённого на «карте» Александра Македонского. Он старался передвигаться только по местным дорогам и не заходить в лес. Хорн хорошо запомнил известную присказку Александра Македонского: «Чем дальше в лес, тем дольше выход!»

Впрочем, заходить в лес не хотелось ещё по одной важной причине. Дело в том, что ещё в Карьере, когда они с Братом Наумом ехали на лошади, пошёл дождь. Сначала это был мелкий дождик, не создававший особых неприятностей. Набросил капюшон – и все дела! Но постепенно этот дождик не на шутку разошёлся и превратился в нормальный дождь. Хоть и не проливной, конечно, (осенью какие могут быть проливные дожди?), но всё равно стало очень некомфортно. Вся трава моментально оказалась насквозь мокрой, а с деревьев начало капать даже ещё больше, чем от самого дождя. Особенно после порывов ветра.

К концу первого дня похода у Хорна, наверное, не осталось ни одной сухой нитки на его одежде. Резиновые сапоги сами по себе не промокали, но с мокрых штанов вода натекла и в сапоги. Теперь ноги тоже были мокрые, как и всё остальное. Так что в таком состоянии заходить в лес, в котором трава была в метр ростом, а то и больше, совершенно не хотелось. Несмотря ни на что, по дороге идти было всё же приятней. Пока просто идёшь по дороге, тело хоть как-то успевает нагревать мокрую одежду. Если же зайти в лес, то это будет всё равно что окунуться в холодную реку.

«С одной стороны, дождь – это, конечно, плохо. Мокрым, да ещё и по осеннему холоду идти не особо приятно. Что уж там говорить! – размышлял Хорн. – С другой стороны, останавливаться по дождю на привал тоже не очень-то хочется. Поэтому переходы оказываются более длительные. В результате за день можно пройти большее расстояние. Так что если хорошенько подумать, то дождь – это даже хорошо».

После ночной стоянки на красивой поляне (в смысле не поляна красивая, поляна-то была самой обычной, а виды вокруг были красивые, можно сказать, просто шикарные, особенно украшала местный пейзаж массивная гора впереди) Хорн, как и указывал ему Александр Македонский, пошёл не прямо к этой большой горе, а завернул вправо, чтобы идти по долине вдоль хребта. В этой долине протекала небольшая речушка. Пройдя примерно три километра, он неожиданно понял, что идёт не туда. По «карте» Александра Македонского в этом месте он должен был идти всё время на запад, а дорога, по которой шёл Хорн, вела устойчиво на юг. Похоже, что он всё-таки где-то пропустил нужную развилку, но теперь уже ничего не поделаешь. Не возвращаться же обратно! Да и развилки он что-то не заметил. Просто шёл и шёл по дороге! В общем, теперь, видимо, придётся самому ориентироваться на местности. Отныне так называемая «карта» Александра Македонского стала совершенно бесполезной. «Ладно. Не беда. Александр Македонский меня предупреждал об этом, – подумал Хорн. – Теперь буду просто стараться держать направление на нужную гору, возле которой, по слухам, живёт тот самый монах-отшельник». Пока этой горы из-за хребта не было видно, но Хорн решил, что за перевалом она уже появится.

Очень скоро он вышел к небольшой весёлой речушке, протекавшей в горной долине. Когда-то в этом месте был деревянный мост, собранный из толстых брёвен, но сейчас от него практически ничего уже не осталось. Недолго думая, Хорн пересёк речушку вброд. Всё равно вся одежда и так была насквозь мокрой. Дальше дорога, если эту буйно заросшую диким бурьяном и застеленную неизвестно кем и неизвестно когда досками и брёвнами тропу, проходящую среди непролазного клещёвника, вообще можно было назвать дорогой, взяла устойчивое направление на перевал между двумя отчётливыми вершинами хребта. Начался заметный (это особенно хорошо чувствовалось по ногам) тягунчик вверх. Примерно через четыре километра пути Хорн вышел на широкую каменную россыпь, разрезавшую лес.

Открывшаяся перед ним картина была очень красивой. Хорн наверняка бы остановился и полюбовался бы этой картиной. В другой раз. При хорошей погоде. Сейчас как-то было совсем не до созерцания местных красот. Мокро, холодно, мерзко. Вода сверху, вода снизу, вода с боков – от зарослей травы и кустарников. Особенно неприятно становилось после резких порывов ветра, когда с деревьев начинали срываться большие и тяжёлые капли, которые приносили воды ещё больше, чем сам дождь. Причём эта вода почему-то была намного холоднее. Камни были полностью мокрые и очень скользкие. В особенности оттого, что они были густо облеплены зеленовато-серыми лишайниками. На таких камнях можно было запросто поскользнуться и переломать ноги. Очень медленно и осторожно, активно используя руки для поддержки равновесия, Хорн перешёл (или, лучше сказать, переполз) на другую сторону этой каменной россыпи и снова оказался на своей дороге.

Пройдя ещё километра два, Хорн, наконец, вышел на перевал хребта между двумя вершинами. Дождь, как назло, за всё это время не прекратился ни на минуту. Хорн всё же решил в этом месте остановиться на привал, чтобы немного передохнуть и подкрепиться. Места были красивые, но под дождём созерцать эту красоту по-прежнему что-то не очень-то хотелось. Как он и предполагал, нужная гора отсюда была хорошо видна. Казалось, до неё уже было рукой подать, но это впечатление, конечно, было обманчивым. Несмотря на усталость, Хорн заставил себя встать, громко (уже на всё было наплевать) воскликнул: «A-a-a!», надевая рюкзак на мокрую спину, и нехотя поплёлся дальше.

Хорн прошёл ещё около шести километров и вышел к ещё одной речке. Снова, не раздумывая, он пересёк её вброд. Дальше начались сплошные болота. Несколько раз Хорн проваливался в ямы почти по колено. Поэтому приходилось останавливаться и выливать воду из сапог. Дорога затерялась в траве и практически исчезла. Вездесущие болотные комары (видимо, особенно морозостойкие, поскольку была уже глубокая осень) целыми пачками липли к рукам, лицу и шее. Хорн неистово, как только мог, отбивался от назойливых кровососущих насекомых, но массовая гибель товарищей их совершенно не останавливала. Поплутав по этим болотам, Хорн неожиданно вышел на какую-то полутропу-полудорогу.

На дороге скорость передвижения резко возросла. Примерно через час пути Хорн снова вышел к берегу быстро текущей речки. Похоже, что это была та же самая речка, через которую он сегодня уже переправлялся. На этот раз Хорн решил не переходить вброд, а идти вдоль берега. Нужная гора, где, по рассказам Александра Македонского, живёт монах, отсюда уже была хорошо видна. Вся вершина горы была покрыта снегом. Гора выглядела высокой, имела необычную двуглавую форму и резко выделялась на фоне всей остальной местности. Она сама по себе могла служить неплохим ориентиром, и поэтому в крайнем случае до неё теперь можно было бы дойти и прямо по лесу.

Река в этом месте сделала несколько резких поворотов, но общее её направление было на запад. А Хорну, судя по показаниям компаса, нужно было почти на юг. Наконец, он снова дошёл до какой-то полузаросшей и сильно заболоченной дороги, которая начиналась прямо от берега реки и уходила куда-то в лес. Всё же она имела нужное направление (не совсем, конечно, но хотя бы примерно), и Хорн решил пока идти по ней, а дальше уж как получится. Однако, прежде чем уходить вглубь леса, Хорн решил немного передохнуть. Места здесь были очень живописные, да и дождь неожиданно прекратился.

Хорн уселся на бревно и достал из рюкзака кое-какие припасы, чтобы перекусить. «Странно, – подумал Хорн, – уже второй день по лесу иду, а ни разу не встретил ни людей, ни даже каких-нибудь зверей». Он огляделся вокруг. «Хотя это, может быть, даже и хорошо, что тут никого нет, – заключил Хорн. – А что тут людям делать? Места суровые, труднопроходимые. Если бы мне позарез не надо было, разве я бы добровольно сюда сунулся? Конечно бы, не сунулся!»

В этот момент его внимание привлёк какой-то необычный звук. Хорн насторожился. Он внимательно посмотрел сначала влево, потом вправо. Прислушался. В лесу никакого движения не было. Хорн оглянулся назад, в сторону реки, но тоже ничего особенного не заметил. Всё выглядело как обычно. Всё тот же угрюмый лес, весело журчащая речка. Нет, звук шёл явно не оттуда. Похоже, что источник звука располагался где-то сверху, при этом интенсивность звука стремительно нарастала.

Хорн поднял глаза к небу и с большим удивлением обнаружил нечто большое, грузно летящее между облаками и верхушками деревьев. «Самолёт!» – сама собой возникла мысль в голове у Хорна, который автоматически вспомнил картинки с самолётами в одной из книг Евклида. Эта громадная махина летела столь низко и столь тяжело, что, казалось, она вот-вот заденет верхушки деревьев и рухнет всей своей массой прямо в лес. К тому же ещё была такая мерзкая погода!

Самолёт летел с запада на восток. Никаких мест для посадки (если самолёт собирался совершить посадку) в том направлении не было. Отсюда и практически до самого Карьера вся местность была сплошь покрыта густыми лесами. Совершить посадку можно было разве только на самой Дороге, но это равносильно самоубийству. Поэтому Хорн сделал единственно возможный вывод: скорее всего, самолёт из-за какой-нибудь аварии или неисправности потерял управление и теперь просто падает. Когда летящая и гудящая железная махина, наконец, скрылась за деревьями, Хорн даже внутренне приготовился услышать страшный грохот от взрыва при ударе о землю. Но взрыва почему-то не последовало. Звук от самолёта начал постепенно затихать, а через минуту и вовсе стало тихо, как раньше.

Хорн был настолько потрясён увиденным, что у него само собой с уст сорвалось смачное ругательство, которое в наиболее ёмкой и точной форме выразило текущее эмоциональное состояние. Это его немного успокоило. Возникла естественная мысль: «А не пойти ли и не поискать ли место падения самолёта? Может, там кто-нибудь остался в живых? Может, кому-то нужна помощь?» Однако, порассуждав логически, Хорн решил всё-таки этого не делать. Ведь совершенно неизвестно, насколько далеко успел пролететь самолёт.

Судя по звуку, расстояние может быть большим. Значит, поиски места падения могут занять очень много времени, которого у Хорна сейчас нет. Да и было ли вообще падение? Взрыва-то не было! А если не было падения, то стоит ли тогда отвлекаться на поиски и тратить драгоценное время? Стоит или не стоит? Искать или не искать? Вот если бы знать наверняка… «Стоп! Точно! Чего это я сомневаюсь? Падение было? Неизвестно! А раз неизвестно, то о чём я тут рассуждаю? Ну и сумбур у меня в голове! – подумал Хорн. – А всё из-за чего? Всё из-за этого самолёта!» Хорн поднялся с бревна и начал упаковывать вещи в рюкзак. «В общем, так, не отвлекаемся и план не меняем! План остаётся в силе! – заключил, наконец, Хорн. – Продолжаем идти в сторону горы – искать монаха».

Он встал с бревна и с удвоенным упорством снова начал пробиваться сквозь мокрые заросли. Такая тут была дорога. Примерно через километр этой беспросветной борьбы с растительностью Хорн решил попробовать пойти по кромке леса. Казалось, что травы и клещёвника там было меньше, чем на дороге. Но, войдя в лес, он быстро осознал свою ошибку. Лес был полностью завален буреломом. Кругом беспорядочно лежали поваленные ветром деревья. Начинаешь обходить одно, за ним лежит другое, а дальше третье. В результате мало того, что скорость движения резко замедлилась, так он ещё потерял уйму времени, выбираясь из леса обратно на дорогу. Из леса он вышел, как из боя. Исцарапанное лицо и руки. Совершенно грязный комбинезон, не говоря уже о сапогах. При этом он где-то умудрился порвать штаны, и теперь вечером их придётся зашивать.

После этого, несмотря ни на какие заросли, он старался идти только по дороге и больше ни в коем случае не заходить в лес. Дойдя до развилки, он, не задумываясь, пошёл прямо, поскольку прямая дорога шла как раз на юг к нужной горе, а вторая дорога резко уходила вправо на запад. К вечеру, когда уже начало темнеть, он вышел на довольно большую поляну, на которой и решил заночевать. День выдался тяжёлый, поэтому Хорн быстро перекусил тем, что нашёл в своём рюкзаке, и, набросав на землю пихтовых веток вместо постели, с превеликим удовольствием завалился спать.

Утром он проснулся оттого, что ему кто-то в лицо начал тыкать чем-то мохнатым, мокрым и липким. При этом этот кто-то надсадно пыхтел в самое ухо, как кипящий котелок у Деда на костре. Хорн сначала разозлился, но, когда начал отходить ото сна, насторожился: кто тут в глухом лесу может пыхтеть? Он открыл глаза, резко подобрался и вскочил на ноги. Прямо перед ним мельтешил невесть откуда взявшийся пёс.

Пёс сначала испугался и отбежал на несколько шагов, но затем сел на землю и выставил язык. Судя по его поведению, настроен он был вроде миролюбиво и агрессию не проявлял. Всё его тело покрывала густая и однородно серая шерсть. Только вокруг пасти шерсть становилась более тёмного цвета. Уши торчком, глаза умные, взгляд любопытный. Пёс был средних размеров, не волкодав, конечно, но и не маленькая собачка. Такой в случае чего сможет за себя постоять. Однако выглядел он каким-то поджарым, как какой-нибудь марафонец: никакого жира, одни мышцы.

– Привет! – поздоровался Хорн.

– Р-р-р, – без особой злобы прорычал в ответ пёс и неуверенно пару раз вильнул хвостом.

– Ладно, – произнёс Хорн, зевая, – будем считать, что поздоровался.

Пёс продолжал внимательно наблюдать, высунув язык.

– Ты тут случайно оказался али по делу какому? – шутливо осведомился Хорн.

Не дождавшись никакой реакции от пса, Хорн начал разводить костёр, чтобы приготовить что-нибудь к завтраку. Поскольку к нему неожиданно заглянул незваный гость, он решил ради такого случая пожарить мяса. Мяса коровы, которую они подстрелили на окраине Южного леса два дня назад. Почему бы и не отметить это дело? Увидев мясо, пёс очень оживился, но тем не менее к Хорну не полез, а остался сидеть на своём прежнем месте, терпеливо дожидаясь подачки. Заметив это, Хорн оценил его выдержку. Это был не страх, а именно выдержка. Пёс явно был не дикий, а кем-то воспитан.

Хорошенько прожарив мясо, Хорн отрезал кусочек и отправил себе в рот попробовать.

– О-о-о! – протянул он, искоса поглядывая на пса. – Какая вкуснятина! Ум съешь!

Пёс весь напрягся, усиленно пыхтя, но со своего места не сдвинулся. Хорн решил больше его не мучить. Он отрезал приличный кусочек и бросил его в сторону пса. Пёс ловко поймал подачку и моментально проглотил, даже не прожевав. Через пару секунд он уже снова внимательно смотрел на Хорна или даже, скорее, не на Хорна, а на мясо. Хорн бросил ему ещё несколько кусочков. Пёс их быстро съел, и его взгляд стал менее голодным. Теперь он уже больше поглядывал на Хорна, чем на мясо.

– Как тебя зовут-то хоть? – спросил Хорн.

Пёс наклонил морду и уставился на него своими умными глазами.

– Бобик? Тузик? Шарик? Рэкс? Найда? – перебирал все известные ему собачьи клички Хорн.

Он наклонил голову и попытался более пристально присмотреться. Пёс недовольно зарычал.

– Нет, ты точно никакая не Найда, – засмеялся Хорн.

Хорн перебрал ещё несколько известных ему вариантов, но у пса не возникло абсолютно никакой ответной реакции. Видимо, он просто ждал очередной кусочек мяса.

– Ладно, зайдём с другой стороны. Должен же ты отзываться хоть на что-нибудь, – не унимался Хорн. – Рибок? Найк? Адидас?

– Ав! – неожиданно отреагировал пёс и замотал хвостом.

– Адидас?! – удивлённо воскликнул Хорн.

– Р-р-р-ав! – ответил пёс.

– Понял, понял. Адидас, значит, – заключил Хорн.

Пёс весело продолжал мотать хвостом.

– Ну ладно, заслужил. На, бери ещё кусочек.

Хорн бросил псу ещё один кусочек мяса, и тот на лету его снова поймал и моментально проглотил.

– Молодец! – похвалил Хорн пса.

Хорн доел остатки мяса, а кость отдал Адидасу, чему тот был несказанно рад. Пока Хорн собирал вещи, пёс старательно обгладывал кость. Он это делал настолько тщательно, что в результате от неё практически ничего не осталось. Прежде чем выходить, Хорн решил всё-таки выяснить дальнейшие намерения пса.

– Адидас, а ты куда путь держишь? – начал он издалека. – Я-то иду на гору, к одному монаху-отшельнику. Надо мне туда, понимаешь? Долго объяснять. Да ты и не поймёшь, наверное. А ты куда?

Пёс поднялся на ноги, грустно заскулил и вильнул хвостом.

– Со мной хочешь пойти? Ты не шутишь?

Пёс оживился и завилял хвостом более интенсивно.

– Подумай хорошенько, – предупредил Хорн. – Дорога-то опасная. По пути всякое может случиться.

– Ав! – рявкнул Адидас, продолжая вилять хвостом.

– Не, ну… конечно, если ты готов идти со мной, то я не против. Пошли. Вдвоём-то всяко веселее будет.

Хорн накинул на спину мокрый рюкзак и посмотрел в сторону пса.

– Ну всё, Адидас! Выходим! – скомандовал он.

Он повернулся и пошёл по дороге, точнее даже сказать, уже не по дороге, а по основательно заросшей и оттого еле заметной тропинке. От леса она отличалась только тем, что на ней была более густая и высокая трава и не было деревьев, поскольку они ещё не успели вырасти. Дождя, к счастью, с утра не было. Хотя с неба по-прежнему нависали тяжёлые серые тучи и повсюду стоял плотный туман. Пёс всё время держался в нескольких метрах впереди, сноровисто пробираясь сквозь заросли. Иногда он зачем-то забегал в лес и терялся из виду. Но через некоторое время выбегал снова на дорогу.

В очередной раз, когда пёс скрылся в лесу, Хорн услышал его звонкий лай. Адидас явно звал его. Хорну пришлось покинуть дорогу, забуриться в лес и выяснять, в чём дело. Оказалось, что внимание пса привлёк лесной ёжик. Увидев, что Хорн пришёл на его зов, Адидас начал неистово прыгать вокруг ёжика, пытаясь зацепить его то лапами, то зубами. Но ёжик не поддавался. Он свернулся клубочком и выставил свои иголки. Когда Адидас задевал его лапой или кончиком носа, ёжик смешно фыркал и дёргал иголками. Это ещё больше раздражало пса. Он начинал рычать и интенсивно бегать вокруг ёжика, периодически прижимаясь всем телом к земле.

– Оставь его в покое, – засмеялся Хорн. – Пусть идёт по своим делам. Пошли!

Он развернулся и побрёл обратно к тропинке. Адидас нехотя оставил свою добычу и побежал вслед за ним.

Через пару часов пути они вышли на более чистую (менее заросшую травой) дорогу, которая шла с востока на запад. Нужная гора находилась на юге, хотя в лесу её видно не было. Немного подумав, Хорн всё же решил идти на запад. Если что, свернуть на юг будет никогда не поздно. Просто идти через лес без особой на то нужды было что-то неохота. На новой дороге скорость резко возросла, и они ещё через час пути вышли на очередную развилку. Дальше основная дорога уходила на северо-запад, что было совсем не по пути. К тому же, похоже, там начинались развалины какого-то бывшего посёлка. Идти туда совершенно не хотелось. Да это было и не нужно. Направление не то. Тропа, которая уходила влево от дороги, явно вела на юг к нужной горе. Поэтому Хорн, недолго думая, свернул на эту тропу. Судя по всему, гора была уже где-то недалеко.

Хорн заметил какие-то следы на тропе. Двое или, может быть, трое человек недавно прошли здесь в сторону посёлка. К большому облегчению Хорна, эти следы вскоре исчезли: видимо, люди вышли на тропу прямо из леса. Далее тропа была совершенно чистой. В этом месте по ней уже давно никто не ходил. Начался медленный подъём вверх. Через некоторое время то тут, то там стали попадаться первые снежники. Сначала они были небольшие и располагались в глубоких ямах, а также в руслах ручьёв. Но вскоре их размеры увеличились, и они начали напоминать, скорее, не дотаявшие после зимы сугробы. Ещё через полчаса пути тропа окончательно упёрлась в снег. Теперь дорогу можно было узнать только по отсутствию деревьев. Впрочем, сами деревья уже были не те, что раньше. Здесь росли редкие и низкие ёлки и пихты. Проваливаясь по колено в снегу (а Адидас по самое брюхо), они через некоторое время вышли к опушке леса. Дальше был сплошной снег. Впереди виднелась гора во всей своей красе.

Гора состояла как бы из двух отдельных вершин. Вершина слева была чуть поменьше. Главная вершина располагалась справа. Между ними на довольно большой высоте проходил перевал. Отсюда и до самого верха почти всё было в снегу. Редкие деревца – низкорослые ели и пихты – устилали подножие горы и частично обширное плато перед самой вершиной. Сами вершины (и левая, и правая) были совершенно голые и белые от снега. Хорн решил идти прямо на главную вершину, а дальше – как получится.

– Ну что? – произнёс Хорн, оборачиваясь в сторону пса. – Осталось совсем немного. Ещё полчаса до плато и час на подъём. Делов-то!

Пёс ничего не ответил. Он только попытался отряхнуться, сбрасывая с себя снег и капельки налипшей на шерсть воды, но из-за того, что он стоял по брюхо в сугробе, это у него как-то получилось не очень удачно. Адидас чуть не упал в снег. Хорн засмеялся, глядя на него, и тяжело зашагал дальше.

Пройдя ещё около ста метров, Хорн краешком глаза заметил какое-то движение слева. Пёс сразу злобно залаял. Хорн остановился. Со стороны леса к ним наперерез с большой скоростью приближалась стая каких-то зверей. Их было около десятка. Хорн не успел толком сосчитать. Звери большими прыжками стремительно неслись через снежную пустыню. «Волки!» – смекнул Хорн. Он отбросил рюкзак и снял ружьё. «Двоих-троих я уложить смогу. А дальше что делать? На перезарядку-то времени не останется». К тому же сугробы существенно понижали возможности манёвра. «До леса добежать мы уже не успеваем, – подумал Хорн. – Выхода нет. Придётся принимать бой прямо здесь». Он достал топорик и стал ждать.

Стая голодных диких волков с ходу начала атаку. Хорн выстрелил из ружья почти в упор. Два ближайших матёрых зверя упали в снег и затихли. Ещё двое или даже трое получили серьёзные ранения, но это их нисколько не остановило. Они с разбегу прыгнули на Хорна, пытаясь вцепиться зубами в его горло. Хорн ловко увернулся (тренировки с Александром Македонским не прошли даром) и приложил ещё одного зверя прикладом ружья, раздробив ему череп. Боковым зрением он отметил, что Адидас храбро бьётся сразу с двумя волками.

Хорн отбросил ружьё за ненадобностью (всё равно ещё раз перезарядить уже не успеть) и остался с одним топориком. На него одновременно набросились сразу три зверя. Одного он хорошенько полоснул топориком, но двое других намертво вцепились ему в руки и со злобным рычанием начали тащить в разные стороны. Ещё один оставшийся волк бросился Хорну на грудь и опрокинул его в снег. Волки с бешеной яростью вцепились в него. Кто в руки, кто в ноги, а кто-то и в шею.

Силы Хорна быстро таяли, а свирепые лесные хищники только усиливали свой натиск, ощущая запах крови и скорую победу над своей жертвой. Хорн почувствовал, как острые зубы впились ему в горло. Сил сопротивляться уже не было. В глазах начало темнеть. «Кажется, это всё», – с сожалением подумал Хорн. И потерял сознание.

Второй сон Хорна

Хорн увидел знакомую картину. Он снова стоял на улице того самого города из своего недавнего сна. Всё повторилось с точностью до мельчайших деталей: однородное серое небо, проливной дождь, уходящие в туман высокие серые здания с тёмными непрозрачными окнами, нескончаемая толпа идущих в одном направлении мужчин и женщин в деловых костюмах и с чёрными зонтиками в руках. Шум дождя и топот толпы сливались в единый невообразимый звуковой фон. Некоторое время Хорн стоял и тупо смотрел на проходивших мимо людей, стараясь не потерять внимание.

Неожиданно для себя Хорн вспомнил, что произойдёт дальше. Поэтому, когда вспышка молнии осветила всё вокруг и раздался оглушительный раскат грома, он уже успел подготовиться и сконцентрировать волю. Впечатление от этого события на этот раз оказалось не настолько сильным, и сознание Хорна осталось во сне. Вся улица снова погрузилась в полутьму. Люди с зонтиками как ни в чём не бывало продолжали свой путь, не обращая внимания на грозу. Казалось, что ничего не изменилось.

Вдруг Хорн отчётливо услышал, как его кто-то позвал. Это был голос молодой женщины. Хорн не успел разобрать, с какой стороны доносился звук. Он стал ошарашенно осматривать толпу людей, пытаясь найти того, кто к нему обратился. Но никто из них не смотрел в его сторону. Все продолжали, как и прежде, идти по своим делам. «Хорн!» – снова услышал он. На этот раз ему показалось, что звук женского голоса идёт сразу со всех сторон. Голос был сильным и мягким одновременно. Он не давил, но в то же время заставлял прислушаться к себе. В нём чувствовалась огромная властность, но в то же время бесконечное милосердие и вселенская любовь. Хорн сразу же влюбился в этот голос. Он отчаянно вертел головой вправо и влево, стараясь обнаружить позвавшую его женщину. Но никого, кроме него и идущей толпы в чёрных плащах, на улице не было.

«ХОРН!» – услышал он настойчивый призыв в третий раз. Голос оказался настолько мощным, что затмил собой все другие звуки. По своей силе он, наверное, даже перекрыл бы недавний раскат грома. Хорн почувствовал, что снова теряет контроль воли. Всеми силами пытаясь удержать сновидение, он посмотрел на противоположную сторону улицы. Прямо напротив того места, где стоял он сам. И тут он увидел её. Она стояла, как и он, прижавшись спиной к стене дома. Она смотрела на него и улыбалась. Эта улыбка была такой естественной и искренней, что Хорн улыбнулся ей в ответ. Он почему-то сразу успокоился, и картина сна снова стала чёткой.

Она была одета в белое платье, поверх которого был накинут тёмно-зелёного цвета плащ с капюшоном. Светлые кудрявые волосы ниспадали до самых плеч. Несмотря на то, что фигура девушки была скрыта плащом, за ним угадывалось стройное, сильное и гибкое тело. Её лицо имело идеальные черты, но выглядело очень живым. Больше всего поражали её глаза. Они были насыщенного зелёного цвета, и в них было всё. В них светился молодой задор и безмерная мудрость. В них непостижимым образом одновременно отражались глубокое сострадание и любовь ко всему сущему. В них чувствовалась огромная сила, но в то же время кротость и даже какое-то кокетство. Никогда ещё в своей жизни Хорн не видел и не чувствовал ничего подобного.

Хорн понял, что должен перейти на противоположную сторону улицы, чтобы оказаться рядом с той девушкой. Но для этого необходимо было пробраться сквозь толпу разделявших их людей. Он решительно двинулся поперёк толпы. Это оказалось не так просто. Дождь хлынул на него со всей силой. Волосы сразу же намокли и слиплись. Вода заливалась в глаза, и поэтому трудно было смотреть. Люди начали беспорядочно толкать его по ходу своего движения. Уворачиваясь от зонтиков и пытаясь бороться с потоком, Хорн сам не заметил, как оказался вовлечённым в него. Он с отчаянием посмотрел в ту сторону, где должна была находиться девушка. Но её нигде не было. Видимо, его уже унесло потоком далеко влево. Хорн понял, что ему не удастся перебраться к девушке, и очень расстроился. Борьба с людским потоком отняла слишком много сил. Наконец, Хорн, осознав всю бессмысленность своих действий, перестал бороться и расслабился. Картина стала тускнеть, и на этом сон закончился.