Текст книги "Мир Путина. Россия и ее лидер глазами Запада"

– 3 –
Противоречивые европейцы

Что бы нас ни разделяло, планета у нас одна. Европа – наш общий дом. Дом, а не театр военных действий.

Михаил Горбачев, 1984 г.[52]52
  Правда. 1984. 19 декабря.


[Закрыть]

Мы никогда не относились к Европе как к любовнице. Я сейчас говорю абсолютно серьезно. Мы всегда предлагали серьезные отношения.

Владимир Путин, 2015 г.[53]53
  “Vladimir Putin, interview to the Italian newspaper ‚Il Corriere della Sera,’” Corriere della Sera, June 7, 2015, https://www.corriere.it/english/15_giugno_07/vladimir-putin-interview-to-the-italian-newspaper-corriere-sera-44c5a66c-0d12–11e5–86121eda5b996824.shtml?refresh_ce-cp.


[Закрыть]

Каждый российский правитель со времен Петра Великого смотрел на Европу с восхищением и подозрением, и Путин не исключение. В интервью итальянским журналистам, в котором он отрицал, что считает ее любовницей, он заявил, что хочет с ней «серьезных отношений». Но он также выражал недовольство по поводу того, что Евросоюз дискриминирует Россию. География и история действительно создали такие условия, при которых Европа играет крайне важную роль в развитии взглядов Владимира Путина на национальные интересы России, как это было и у монархов, и у советских партийных лидеров до него. Россия расположена в стратегически важнейшей части Европы и со времен Петра Великого рассматривает Европу в качестве экономического партнера. Сегодня Европа является крупнейшим рынком для российских энергоносителей, а ее инвестиции и экспорт подпитывают рост российской экономики. Однако с 1940-х гг. Европа была также основным союзником Соединенных Штатов в сдерживании России. Поэтому СССР и постсоветская Россия стремились минимизировать влияние трансатлантического сотрудничества на свободу маневров России. Нынешнее и будущее развитие Европы по-прежнему оказывает значительное влияние на внешнюю политику России.

Где же место России? В Европе или Азии? Карты проясняют причину этой неопределенности. Веками российские лидеры предлагали разные ответы, однако на протяжении минимум последних двух столетий ясны два момента. Россия относится как к Европе, так и к Азии, но не является ни полностью европейской, ни полностью азиатской. Эта уникальная особенность означала, что Россия может перенимать черты у обеих цивилизаций. Однако это также означало, что ни Европа, ни Азия не приняли Россию в качестве неотъемлемой части собственной орбиты. Исторически сложилось так, что российское государство гораздо больше взаимодействовало с Европой, чем с Азией. Более того, Россия стала великой державой благодаря своей роли в Венской системе международных отношений XIX в. Но ее лидеры часто с опаской смотрели на Европу, а европейские лидеры, разумеется, сомневались, была ли Россия европейской страной.

Русские в лучшем случае были вынужденными европейцами, и это неопределенное отношение сохраняется и сегодня. К настоящему моменту с 1991 г. Европа не преуспела в интеграции с Россией во многом из-за того, что Россия не была ни готова, ни способна принять предлагаемые условия интеграции, а Европа отвергла то, что, как настаивает Россия, является предпосылками для большей интеграции. Украинский кризис резко обострил напряженность между Россией и Европой и привел эти отношения к низшей точке со времен распада СССР, что представляет собой процесс «эскалации отчуждения». Однако присущие России напряженность и противоречия в отношениях с Европой существуют с конца советского периода. Россия до сих пор не решила, где ее место, и Европа тоже.

Эта глава рассматривает, как Европа и Россия взаимодействовали друг с другом после распада СССР, и может ли Путин, во многом самый «европейский» из российских лидеров за прошедший век, согласовать свое видение российской исключительности с реальностью Европы, стоящей перед беспрецедентными вызовами своему собственному будущему. Какое место занимает Европа в мире Путина?

Европа: идея, модельи геополитическая действительность

Исторически сложилось так, что Европа была важна для России в трех разных, но взаимосвязанных аспектах: как политическая идея, экономическая модель и геополитическая действительность, позволившая России стать и оставаться великой державой. Идея «Европы» включает в себя понятия, связанные с наследием эпохи Просвещения: важность личности, представительное правительство, терпимость к другим религиям, ограничения власти правителей, развитие правового государства, в котором господствует верховенство закона, а позднее развитие капитализма и демократии. На протяжении сотен лет до 1991 г. Россией управляли сначала цари, являвшиеся абсолютными монархами, а затем комиссары и генеральные секретари, которые сталкивались с небольшими ограничениями своих полномочий. Таким образом, идея Европы оказалась интересна лишь немногим прогрессивным западникам из интеллигенции, которые хотели, чтобы Россия стала по-настоящему европейской.

Вопрос о том, почему прозападная русская интеллигенция, обращавшаяся к Европе в XIX в., не смогла одержать победу политически (и все еще не может получить большой поддержки даже сегодня), был затронут британским историком Э. Х. Карром 60 лет назад:

«В российском политическом уравнении, как и в экономическом, отсутствовал средний класс. Русская интеллигенция не была заменой западному среднему классу. Институты и социальные группы, возникавшие непосредственно из подражания западным моделям, в российских условиях быстро трансформировались в нечто чуждое Западу и отчетливо национальное»[54]54
  Edward H. Carr, “Russia and Europe as a Theme of Russian History,” in Essays Presented to Sir Lewis Namier, ed. Richard Pares and Alan John Percivale Taylor (London: St. Martin’s Press, 1956), 385.


[Закрыть].

Оказалось невозможным перенести в Россию западные нормативные практики, такие как свобода слова, свобода собраний и надлежащие правовые процедуры, поскольку российские правители были полны решимости не дать им укорениться. Идея Европы отталкивала тех, кто поддерживал авторитарное правление, со времен самодержавия до коммунистической номенклатуры[55]55
  Angela E. Stent, “Reluctant Europeans: Three Centuries of Russian Ambivalence Toward the West,” chap. 7 in Russian Foreign Policy in the Twenty-First Century and the Shadow of the Past, ed. Robert Legvold (New York: Columbia University Press, 2007).


[Закрыть].

Нынешний Кремль также расценивает эти свободы как угрозу. Путин рассматривает попытки Европейского союза вовлечь Россию в свою «общность ценностей» как вызов его системе «управляемой» или «суверенной» демократии.

Европа в качестве экономической модели всегда вызывала среди россиян иной, более широкий резонанс. От Петра Великого до Путина российские правители восхищались Европой как совокупностью технологически развитых обществ, примеру экономических достижений которых нужно было следовать, даже если их политические системы считались неподходящими для уникальных условий России. На протяжении веков российские лидеры пытались ввести западные экономические методы и технологии, которые могли сделать Россию более преуспевающей, сильной страной. Петр Великий путешествовал по Западной Европе под чужим именем для того, чтобы изучить ее порядки, особенно ее технологии судостроения. В 1697 г. он с большим количеством сопровождающих отправился под именем Петра Михайлова в Швецию, Германию, Голландию и Англию. «Куда бы он ни направлялся, Петр поражался степенью технического развития Запада, в то время как Запад был в ужасе от его грубой несдержанности и варварского воодушевления: во время немногих королевских поездок происходило так много дипломатических инцидентов»[56]56
  Simon Sebag Montefiore, The Romanovs 1613–1918 (New York: Alfred A. Knopf, 2016), 86.


[Закрыть].

Три века спустя Дмитрий Медведев после поездки в Кремниевую долину решил, что в России нужно построить собственный «город инноваций». Для своего проекта он выбрал Сколково, деловой комплекс в Подмосковье. Объявив о том, что у комплекса будут собственные законы, защищающие интеллектуальные и другие права собственности, он начал сотрудничество с предприятиями и университетами в США и Европе. Он надеялся привлечь западных ученых и их инновационную культуру, создав небольшой город, в котором инновации будут управляться сверху вниз. Однако, несмотря на наличие в Сколково уважаемой бизнес-школы и нескольких успешных бизнес-проектов, комплекс не стал центром для стартапов просто по причине того, что обычно инновации осуществляются снизу, а не сверху. Хотя попытки России перенять западные методы модернизации исторически оказывали определенное влияние, их успех всегда был ограничен тем фактом, что авторитарная политическая система России препятствует как политическим, так и технологическим инновациям. Россия веками перенимала и «импортировала» европейские технологии. Сегодня у России по-прежнему есть задача стать технологическим новатором XXI в., хотя Путин и пообещал, что она достигнет лидерства в области искусственного интеллекта.

Европа в качестве геополитической действительности стала для России ключом к достижению статуса великой державы. Россия заняла выдающееся положение на международном уровне благодаря европейской межгосударственной системе, правила которой, в общем, она должна была принять и на развитие которой могла оказать влияние. Россия демонстрировала свою силу на международном уровне в качестве участника сложных и непостоянных альянсов Европы XIX в. Взаимодействие России с Европой продолжалось и в периоды реформ и репрессий внутри страны. Сегодня российские власти одобрительно отзываются о Венской системе международных отношений, преобладавшей на континенте между 1815 и 1914 гг. и в которой Россия играла важную роль. Пуля убийцы в Сараево в июне 1914 г. и битва при Танненберге два месяца спустя, когда Германия разгромила Россию, положили конец европейскому веку Российской империи. Модель, в которой великие державы делят континент, властвуют над малыми державами и определяют их судьбу, интересна Путину. Он открыто хвалил Ялтинскую систему, хотя она, разумеется, считается спорной. Для жителей Восточной Европы она символизирует циничное разделение труда, при котором они потеряли свою независимость и оказались под властью Советского Союза.

В XIX в. роль России как великой державы на континенте подтвердила Европа. В XX в. более важную роль в наделении СССР легитимностью в качестве другой ядерной сверхдержавы, вероятно, играли Соединенные Штаты. Тем не менее Советский Союз считался военной сверхдержавой именно благодаря своей власти над половиной Европы и своему ядерному арсеналу, хотя так и не стал ею в экономическом отношении. Когда СССР потерял свою восточноевропейскую империю в 1991 г., его статусу великой державы был брошен вызов. Может ли Россия XXI в. оставаться великой державой, не доминируя над половиной Европы?

Советское наследие

После Октябрьской революции Советский Союз в значительной степени отошел от Европы. В межвоенные годы он оставался в стороне от европейских событий. Связи СССР с большинством европейских правительств были во многом напряженные. Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, заключенный в августе 1939 г., удерживал Россию от войны в течение двух лет и позволил Германии и СССР в сентябре войти в Польшу. Но, в конечном счете, он облегчил начало операции «Барбаросса», немецкого вторжения в Советский Союз, что стало потрясением для Сталина, который ожидал, что союз с Германией будет долгосрочным.

В конце войны СССР вновь стал великой державой благодаря разделению Европы на две части и своей власти в Восточной Европе, которую заняла Красная армия. В географическом отношении послевоенный СССР был самым «европейским» из всех российских государств, он простирался на запад до реки Эльба, включая в только что расширившийся СССР Прибалтийские страны, Калининград, Молдавию и восточную часть Польши. Однако в процессе того, как СССР становился более европейским территориально, он навязал советскую систему Восточной Европе, сделав эту часть Европы менее европейской внутренне.

Беспрецедентная военная мощь России и ее возможность контролировать судьбу Восточной Европы стали новой европейской действительностью. В то время как идея Европы продолжала жить в советском диссидентском сообществе, представители власти брежневской эпохи после 1964 г., понимая, что СССР отставал технически, снова посмотрели на Европу как на образец, стремясь перенять западные технологии для замещения собственного отсутствия инноваций. Как и предыдущие попытки российских правителей перенести европейскую модель, эта также потерпела неудачу, поскольку «одержимость» коммунистического руководства политическим контролем подавляла свободный обмен идеями, необходимый для внедрения подлинных инноваций. Необходимость приблизиться к экономическому уровню Запада также побуждала Кремль стремиться к политическому сближению с Западной Европой и реагировать на инициативы политики разрядки, продвигаемые Западной Германией и Францией. Таким образом, на протяжении последних 20 лет существования СССР Москва придерживалась в отношении Европы двусторонней стратегии: пыталась сохранить контроль над все более сопротивляющейся Восточной Европой, при этом стремилась к более тесным отношениям с Западной Европой, надеясь ослабить связи трансатлантического альянса.

В 1985 г. отношение России к Европе начало в корне меняться. За более чем три столетия с тех пор, как Россия стала участником европейской государственной системы, только один лидер активно задействовал все три аспекта Европы. Это был Михаил Горбачев. Его шесть лет у власти ознаменовались возрождением идеи Европы, поскольку его поддержка гласности была обращением к европейским ценностям. «Перестройка» – реструктуризация и модернизация экономики – стала отражением привлекательности Европы как модели для подражания. И, призывая к «общему европейскому дому», Горбачев искал сближения с Западной Европой, стремясь смягчить геополитическую действительность холодной войны разделенной Европы[57]57
  Выступление М. С. Горбачева в Британском парламенте // Известия. 1984. 18 декабря.


[Закрыть]. Он хотел, чтобы Советский Союз играл другую роль в Европе, и все больше понимал, что нездоровой советской системе стоит многому научиться у Западной Европы. Прежде чем он стал генеральным секретарем, во время своей первой большой речи в британском парламенте в декабре 1984 г. молодой, энергичный, улыбающийся член Политбюро вместе со своей элегантной женой поразил аудиторию своими непривычно примирительными идеями, столь отличными от идей мрачной геронтократии, управлявшей СССР в течение предыдущего десятилетия. Поразительная тема «нашего общего европейского дома» имела серьезные и непредвиденные последствия[58]58
  Обращение Михаила Горбачева к Совету Европы, 6 июля 1989 г. https://www.gorby.ru/presscenter/news/show_30034/.


[Закрыть].

Горбачев развернул четыре десятилетия советской политики в отношении Европы, ослабив контроль над Восточной Европой, и в конечном итоге отказался от советской империи, позволив коммунизму мирно рухнуть. Но многим россиянам по-прежнему трудно принять то, что Кремль мог добровольно отказаться от своей роли великой державы в Европе. В то время как отречение Советского Союза от восточноевропейской империи был непреднамеренным следствием политики Горбачева, последовавшее за этим сближение с Западной Европой было не только преднамеренным, но и первоначально успешным. Главным наследием эпохи Горбачева стала благодарность Западной Европы России за то, что он позволил общему европейскому дому восстать из пепла угасающей коммунистической системы. Страны Восточной Европы были куда более противоречивы: они испытывали облегчение от того, что наконец-то восстановили свой суверенитет, но негодовали по поводу четырех десятилетий советской власти. С окончанием деятельности Организации Варшавского договора присутствие Москвы на европейском континенте и ее влияние на него резко сократились. География России в Европе вернулась к уровню XVII в. В то самое время, когда россияне казались наиболее открытыми для европейских идей и моделей правления, Россия оказывала на Европу наименьшее влияние за последние два столетия. Это подготовило почву для новой российско-европейской действительности.

От Ельцина к Путину: новое открытие Европы

В первые годы нахождения Ельцина на посту президента министр иностранных дел Андрей Козырев был твердо убежден, что России следует стремиться подражать Европе и ее институтам. Он и другие сторонники Ельцина первоначально охотно приняли как идею, так и модель Европы, желая присоединиться к крупным западным клубам, таким как Большая семерка, Всемирная торговая организация и Совет Европы. Тем временем отношения с Центральной и Восточной Европой пришли в упадок, так как эти регионы и Прибалтийские страны также стремились как можно скорее присоединиться к европейским институтам для того, чтобы увеличить дистанцию с Россией. Кремль рассматривал Европейский союз (ЕС) и его основных членов, таких как Германия и Франция, в качестве источников политической и экономической поддержки в трудный период после 1991 г., а Западная Европа в целом стремилась принять участие в посткоммунистическом преобразовании и укрепить свои экономические связи с Россией.

В 1990-е гг. рос товарооборот между Россией и Европой, а в 1994 г. Брюссель и Москва подписали Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, вступившее в силу в 1997 г. В то время многие полагали, что расширение экономических связей будет способствовать улучшению политических отношений. Соглашение с ЕС было направлено на стимулирование экономических и научных связей и на содействие интеграции России в европейские структуры. Однако на протяжении 1990-х гг. отношения России с Европой становились все более напряженными из-за кампании НАТО по прекращению войн в Югославии. В то время как Россия неохотно сотрудничала с НАТО во время боснийской кампании, кампания в Косово и натовские бомбардировки Сербии вызвали серьезные проблемы с Европой. Ухудшение здоровья Ельцина и его непредсказуемое поведение, замена проевропейского Козырева более жестким Евгением Примаковым, экономические проблемы России, кульминацией которых стал обвал рубля в 1998 г., а также все более непрозрачный характер российской политики и бизнеса привели к тому, что Европа всерьез задалась вопросом о том, в каком направлении движется Россия и не противоречит ли это развитие ее первоначальным ожиданиям.

Однако, в то время как Россия и ЕС переживали взаимное отчуждение и разочарование, новый средний класс и состоятельные россияне становились все более «европейскими». Они открывали компании, банковские счета и приобретали недвижимость в Лондоне, Париже и Берлине; они отправляли своих детей в британские школы-пансионы и отдыхали в Куршевеле, Каннах и на Крите. Подъем капитализма в России и конец «железного занавеса» создали новый состоятельный класс и средний класс путешествующих европейских россиян. Они сами интегрировались в западное общество. И они начали оказывать влияние на Европу. С притоком российских денег и способов ведения бизнеса Западная Европа неизбежно начала меняться.

Владимир Путин: настороженный европеец

Что характерно, личным опытом Владимира Путина в Европе были пять лет его работы в качестве сотрудника резидентуры КГБ в Дрездене. Европа, в которой он жил, была искусственно созданным, репрессивным восточногерманским государством, которое рассматривало Западную Германию в качестве своего главного врага и угрозы самому его существованию. Однако это также была страна, которая хотя и повторяла во многом советскую экономическую систему, сумела обеспечить своему населению значительно более высокий уровень жизни, чем был в Советском Союзе, в значительной степени благодаря экономической поддержке Западной Германии. Путина восхищали немецкие и европейские экономические достижения. Основной привлекательной стороной Европы для него, как и для Петра Великого, является экономическая модель успешной модернизации. Однако он никогда не рассматривал идею Европы в качестве образца для подражания, также он, похоже, не понимает, что успешная модернизация Европы была результатом как свободной рыночной экономики, так и демократической политической системы, основанной на верховенстве закона. Путин скорее обращал внимание на китайскую модель успешной авторитарной модернизации. Под руководством Путина российская экономика восстановилась, а государство стало сильнее. Зависимость Европы от российских энергоносителей росла, и Россия смогла восстановить свое влияние в Европе по двум причинам: из-за своего подъема в качестве энергетической сверхдержавы и модернизации вооруженных сил.

В России, а до нее и в СССР всегда были трудности с пониманием того, как функционирует ЕС, – как из-за его сложной бюрократической структуры, так и из-за его представления о себе как о сообществе ценностей. Отношения Путина с Европой начались еще до расширения ЕС. Кремлю было легче иметь дело с Евросоюзом, который в 2000 г. включал в себя 15 государств-членов, чем с 28 государствами-членами после расширений 2004, 2007 и 2013 гг., когда в его состав вошли страны Центральной Европы и Прибалтики. По словам Дональда Рамсфельда, «старая» Европа относилась к России менее настороженно, чем «новая» Европа, и после 2004 г. отношения с ЕС стали сложнее[59]59
  “U.S.: Rumsfeld’s ‚Old’ And ‚New’ Europe Touches On Uneasy Divide,” Radio Free Europe, Radio Liberty, January 24, 2003, https://www.rferl.org/a/1102012.html.


[Закрыть]. Путин, как и его предшественники, всегда выступал за то, чтобы сосредоточиться на двусторонних связях с наиболее важными европейскими странами. Его отношение к ЕС перекликается с отношением Генри Киссинджера, который однажды спросил: «Кому мне звонить, если я хочу поговорить с Европой?» Он усомнился в том, может ли быть эффективным институт, если его президенты меняются каждые полгода, а государства-члены должны добровольно отказаться от своего суверенитета. Для Путина вся эта система невозможна. Он считает абсолютный суверенитет одним из важнейших атрибутов государственности и державности. Ему трудно понять, почему Германия, Франция или Соединенное Королевство уступили свой суверенитет брюссельским бюрократам, и его порадовало, когда начало расти движение евроскептицизма, а Британия проголосовала за выход из ЕС (Брексит). Для Москвы намного предпочтительнее взаимодействовать с национальными государствами и развивать двусторонние отношения, чем иметь дело с ЕС.