Текст книги "Открытое окно"

– Привет, товарищ. Я говорю из лабораторип.

– Начальник там? – рявкнул мне в ухо диспетчер.

Я закрыл ладонью микрофон.

– Бери трубку! Будут тебя, наверно, лаять за «зим». – Я передал телефонную трубку НД.

– Что-о-о? – вдруг вскочил он. – Глеб, в «зиме» включен радиопередатчик!!!

Я выскочил за ним в коридор. Мы неслись по лестнице как безумные.

Не прошло и минуты, а служебная «Варшава» уже мчалась со скоростью сто километров в гараж управления.

Шоферы, собравшиеся в диспетчерской, слушали передачу. Приемник был настроен на волну «зима».

– Передатчик в машине не выключен. Мы слушаем уже второй час. Пока замолчали, но наверняка опять начнут… – пояснил диспетчер.

Из репродуктора слышался приглушенный рокот мотора.

– Сначала, – сказал один из шоферов, – этот тип рассказывал басни какой-то франтихе. Я думал, наш приемник испорчен и берет не те волны. Деваха говорила, машина, мол, дипломатическая… Ну а зачем нам лезть в чужие дела? Я взял и выключил. И только потом, когда получили распоряжение Городского управления милиции…

– Тихо! – цыкнул НД.

– Ну и молодчага же ты, Мингель, – раздался из репродуктора похоронно-печальный голос не кого иного, как Трахта. – Нужно же так засыпаться, бросить все на произвол судьбы…

– Ну да, не успел бы я в отеле подняться на второй этаж, как меня бы взяли, – возражал сидящий за рулем Посол.

– Да. А теперь хана. Деньги в товаре, а товар черти взяли. Слушай, ты никого не знаешь в «Бристоле»?

– А если б даже знал? Откуда и как звонить ночью? Да и номер они уже наверняка заняли.

– И все же не мешает попробовать. Сейчас мы у…

Здесь раздался треск – машина проезжала под высоковольтной линией. Примерно минуту нельзя было разобрать ни слова.

Я соединился с «Бристолем». Ковальский спал на кушетке в номере Посла. Я быстро обрисовал ему обстановку.

Затем позвонил в городское управление милиции и доложил, что «зим» выехал за пределы Варшавы.

Мы ждали, надеясь услышать хотя бы одно название местности, лежавшей на их пути.

Разговор тем временем продолжался:

– С удовольствием сделал бы укол цианистого калия тому типу, что накрыл меня в Клубе филателистов, – мечтал Трахт.

– Паршивый легавый… – послышалось из уст Мингеля нелестное для меня ругательство…

– У Аля слишком легкая рука. Он должен был тогда, на вилле, прикончить этого негодяя, – сетовал Трахт.

Имя Аль было в разговоре произнесено впервые.

– Я голоден как собака. А ведь меня приглашали на ужин, – злился Мишель. – Сожрать бы сейчас кусок ветчины…

– Думаешь, я не хочу? В кутузке не растолстеешь… Морят там тюремным борщом… И неизвестно за что.

Начали ссориться:

– …а кто тебя просил говорить с Анелей без моего ведома? – Мингель обвинял Трахта.

– Вот тебе на! Они ведь как будто с наследницей, с Анелей, не знакомы, – толкнул меня в бок НД.)

– А ты, Мингель, зачем взял у пего «Норвегию»?

– …это чтоб обмануть Анелю… будто я нашел марку у кого-то другого…

– Ну да, обмануть! – брюзжал Трахт.

– Замолчи, ты… скотина! – оборвал его Мингель.

В репродукторе послышалось продолжительное гудение.

– Трансформаторы на трассе, – сказал кто-то из шоферов, отлаживая прием.

Лишь через несколько минут мы смогли услышать продолжение разговора. «Зим» проезжал через какое-то местечко.

– Берегись, здесь нас могут зацепить, – предостерег Трахт.

– «Зим» не задержат. Шикарная машина. К тому же у него милицейский номерной знак.

– Как же нам связаться с Алем? – печалился Трахт.

– Пошлю ему с каким-нибудь мальчишкой записку.

– А если Аль попался?

Снова раздался треск и нельзя было разобрать ни слова.

НД посматривал на секундомер и быстро записывал какие-то цифры. Я старался уловить ценные для нас подробности разговора.

– В чемодане осталась двухцентовая «Батон-Руж»… двенадцатую «Женеву» я спрятал в переплете каталога, – слышались приглушенные откровения Мингеля.

– Да, но как их выручить? – размышлял Трахт.

– Если б знать! Остается одно – заполучить обратно коллекцию «За лот» и смыться за границу!

Разговор снова потонул в шуме и треске. Затем послышалось:

– Аль влезет, как в тот раз. Это невысоко. Он спит с открытыми окнами… Влезет и… даст ему по голове! – планировал Мингель.

– А если тот будет защищаться?

– Аль должен сразу… чтобы не пикнул… а мертвые молчат…

– Правильно! – одобрил Трахт. Шоферы переглянулись. Я сжал зубы.

– …уже была одна ошибка… На вилле, – угрюмо продолжал Мингель.

Неужели они имели в виду тот случай, со мной?

– А что ты сделаешь с Алем?

– Что? Возьму у него альбом… а потом – паф!

Мы снова переглянулись.

– Ты договорился с Алем на пятницу, Виль?

– Да… но теперь это надо ускорить.

– А до этого я заполучу деньги за «Где моя родина». Что-то около пяти тысяч… – планировал Трахт.

(– Патефонные пластинки? – спросил, пользуясь паузой, НД.

– Нет. Марки. Чехословакия, тысяча девятьсот тридцать четвертый год.

– Откуда знаешь?

– Видел в каталогах.)

Репродуктор ожил снова:

– Только бы Беранек не послал денег с оказией на твой адрес или на адрес отеля, – огорчался Мингель.

– Наверняка не успеет, – успокаивал Трахт.

Появилось еще одно имя – Беранек. Они продали или доверили носителю этого имени или фамилии редкие марки «Где моя родина». Судя по цене, марки были в листах.

– Прага. Нужно туда попасть. Как ты думаешь, Удастся? – спросил Трахт.

– А почему же нет?…

К сожалению, на этом все прекратилось.

Последние слова мы слышали уже не очень отчетливо: радиус действия радиопередатчика «зима» не превышал ста километров. Попытки диспетчера переключит! прием на другие антенны не дали результата.

– Из всего этого можно сделать вывод, что они едут в направлении чехословацкой границы, – констатировал НД.

– Вероятно. Они в хороших отношениях с каким-то Беранеком из Праги, – заметил диспетчер.

– Этот Беранек живет на Французской улице, – добавил один из шоферов.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– Они раньше говорили об этом, до вашего прихода…

Кое-что еще удалось узнать из расспросов.

– Сначала был разговор о каких-то десяти кронах из виллы. Они спрятаны в матраце у Трахта. Потом один из них говорил о каком-то уколе…

– О чем? Кто сделал укол? – подхватил НД.

– Неизвестно. Были помехи. Речь шла о каком-то событии, происшедшем что-нибудь с полмесяца назад Понять было трудно. Ясно только, что они вернутся. Готовят налет здесь, в Польше. Только неизвестно, когда и как…

Больше выяснить ничего не удалось.

Сообщники пользовались в разговоре своеобразным жаргоном. Не ориентируясь в филателии, не зная происшедших событий, слушатели не могли восстановить ход разговора.

Ясно было одно: и Мингель и Трахт шли на все. Помогал им какой-то Аль, оставшийся, кажется, в городе. Дальнейшие пути вели в Прагу, к какому-то Беранеку, который был их общим знакомым, скупщиком краденого…

– Ну и что дальше? – спросил НД, когда уже на рассвете мы выехали из гаража.

– Что? Дело очень простое, – начал я. – Все, как говорил с самого начала полковник: имеются непосредственные связи с заграницей, причем не столько с Эрфуртом, сколько с Прагой… Но пока для меня еще не ясно кто именно сделал укол коллекционеру, а потом отравил вдову. Мингель возглавляет банду. Л «мокрую» работу, очевидно, выполняет Аль…

– Может быть. Во всяком случае, это Аль стукнул тебя по голове на вилле… – вставил НД.

– Кроме того, известно, что они продали кому-то коллекцию «За лот». Поскольку они не знают, удастся ли им добраться до марок, оставшихся в квартире Трахта и в номере «Бристоля», то решили путем ограбления вернуть себе проданную коллекцию. Ты слышал, что говорил Трахт? Это их единственный шанс. Итак, мы знаем о подготовке еще двух убийств. Первой жертвой будет теперешний владелец коллекции «За лот», другой – его потенциальный убийца Аль.

– «Пошлю ему с мальчишкой записку… Аль не из самых глупых»… – припоминал ИД слова Мингеля. – Но сначала они хотят связаться с Беранеком, живущим в Праге. Это значит, что у них есть паспорта или туристские визы или же они знают место, где можно нелегально перейти границу.

– В семь часов я позвоню в комиссариат района, где живет Трахт, и пошлю туда кого-нибудь из наших сотрудников, чтобы помог Емёле распотрошить матрац, в котором спрятана марка «Десять крон»… Сейчас еще рано будить Емёлу. Он, наверно, спит как раз на «Десяти кронах». Не стоит также прерывать сон Ковальского в номере Мингеля в-«Бристоле»…

Я остановил «Варшаву» перед входом в лабораторию.

– Полжизни за чашку черного кофе! – заявил НД, вылезая из машины. Потянувшись, он развел руки и широко зевнул.

Мы поднялись на второй этаж, в его кабинет. Не в силах подавить зевоту НД стал готовить кофе.

– Я нашел решение, – объяснял он мне. – И сейчас установлю трассу, которой они ехали…

– Идея?

– Нет, – ответил он. – Слушая передачу из «зима», я записывал очередность помех по секундомеру. Число помех и паузы между ними вместе с картой линий электропередач покажут нам направление. Я поеду к тому Месту, где они бросили «зим». Будем надеяться, что машина цела… Кроме того, следует обдумать, как добраться о Аля. Он, несомненно, остался здесь… Ты выглядишь, как еж. Умойся и побрейся моей бритвой. А я тем временем накормлю кроликов…

– Свихнулся ты со своими кроликами!

– Ну и что из того? Нельзя?

Он хлопнул дверью.

Было около восьми часов. Я принял ванну в лаборатории, потом связался по телефону с Ковальским в «Бристоле».

Из комиссариата района, где жил Трахт, по моей просьбе должны были отнести записку Емёле, который сторожил комнату Трахта…

– У тебя заграничный паспорт с собой? – спросил НД, покормив кроликов.

– Откуда ты знаешь, что я еще не сдал паспорт? – всполошился я.

– Знаю… От тебя этого можно ожидать, – отрезал он.

Прежде чем я успел что-либо сообразить, НД связался по телефону с кассой аэровокзала, заказал билет и попросил, чтобы его передали шоферу автобуса, отправлявшегося в аэропорт.

Минутой позже мы мчались на его малолитражке на аэродром.

– С твоим стариком об этой поездке я договорюсь, Глеб, – говорил НД. – Нельзя ждать, пока бандиты вернутся. Если они поехали к Беранеку, то наверняка не только затем, чтобы получить долг за «Где моя родина». Конечно, взяли с собой еще какой-нибудь товар… В Праге у нас есть Гонза. Я сразу же позвоню ему, чтобы он встретил тебя на аэродроме и задержал.

– Зачем меня задерживать?

– А виза?

Действительно… визы у меня не было!

– Сейчас я посажу тебя в самолет, понимаешь? В самолете заберу у тебя паспорт. В течение часа оформлю визу. И пошлю вместе с чемоданом следующим самолетом. Объяснение простое: прощаясь с приятелем, ты по рассеянности забыл взять у него чемодан. И твой паспорт остался в чемодане. Гонза арестует тебя – другого способа миновать контроль на аэродроме нет. Как только ты с помощью Гонзы окажешься в Праге, сразу бери под наблюдение Беранека…

Я был несколько ошарашен его идеей, по, подумав, решил, что его план вполне реален. Мы не могли ждать, пока и у нас и в Праге проснутся начальники. Многое можно сделать своими силами.

– А я тем временем займусь поисками «зима» и предприму соответствующие меры на месте, – обещал НД.

Мы приехали на аэродром в последнюю минуту.

Я взял у шофера автобуса билет, отдал его стюардессе, помахивая перед ее носом паспортом без визы, после чего, воспользовавшись служебным удостоверением, прошел через боковую дверь на взлетную площадку.

– Чемодан и паспорт получишь в посольстве! – прокричал мне в ухо ИД. – А сейчас я позвоню Гонзе.

Гм… давненько я не путешествовал таким образом. По крайней мере со времен войны. Но тогда я брал с собой хотя бы зубную щетку. И все-таки это было лучше, чем разговор с глазу на глаз после неудачного ужина с моим драгоценным шефом!

«ИЛ» легко оторвался от земли.

Глава 18

Я стоял перед великолепным зданием аэропорта в Рузыне, под Прагой, и глазел на отлетающий в Каир «ТУ-104».

Пассажиры с чемоданами и паспортами уже прошли в помещение таможни. Я же, засунув левую руку в карман, спокойно курил сигарету.

Торопиться было некуда. Только теперь я задал себе вопрос: а что будет, если Гонзы нет в Праге?… Этого только не хватало!

– Именем Чехословацкой Республики вы арестованы за нелегальный прилет на территорию нашей страны! – раздалось за моей спиной, и я ощутил на своем плече тяжелую руку. Я обернулся. Гонза, наш давний друг партизан, теперь полковник уголовного розыска, во всем своем великолепии стоял передо мной и улыбался. – Значит, все-таки прилетел к нам? Полчаса назад звонил Юлек и просил, чтобы я тебя сразу же арестовал. Прости, я немного запоздал!

Он стиснул меня в объятиях, а затем провел через все контрольные посты на стоянку служебных автомашин.

– Я должен купить тебе зубную щетку и дать взаймы денег. Кроме того, Юлек сказал, что ты вылетел натощак… – говорил он, пока мы ехали к городу.

По дороге я рассказал Гонзе о деле, которое привело меня в Прагу. Об эпизоде с ужином я промолчал, чтобы не вызывать ненужных насмешек. Но утаить факт похищения нашего «зима» было невозможно, рано или поздно это все равно станет известно.

– …поэтому привел меня к вам, Гонза, незадачливый случай. Если поможешь – господь бог на небесах наверняка зачтет тебе это! – беззаботно обещал я.

– А почему бы и не помочь?

Через несколько минут мы перешагнули порог его холостяцкой квартиры.

Я тут же получил замечательные пражские рогалики, несколько сортов сыра, яичницу с ветчиной, после чего мы с чашками кофе уселись в кресла.

Попивая отлично сваренный Гонзой кофе, я поглядывал на цветные планшеты, висящие на стене. Это были не марки, а всего лишь спичечные этикетки!

– Коллекционируешь?

– Да… и марки тоже!

– Что же ты мне об этом не написал? Я мог бы тебе выслать из Варшавы новинки.

– А ты разбираешься в этом?

Рассмешил он меня своим вопросом.

– Да если б не марки, не сидел бы я сейчас с тобой!

Не было ничего удивительного в том, что первый же человек, с которым я заговорил в Праге, мой приятель, тоже оказался коллекционером!

– Вот видишь, паспорт ты забыл, чемодан тоже. Но было бы неплохо, если бы захватил с собой этикетки или марки, – сказал Гонза.

– Если поможешь мне, то не только награду от господа бога, но и марки от меня получишь… – торжественно обещал я.

– Беда только в том, что у нас в Праге Беранеков по крайней мере столько же, сколько, в Варшаве Ковальских. Я сам знаю человек тридцать, и все они коллекционеры!

– Этот Беранек вовсе не должен быть коллекционером, – заявил я. – Достаточно, если он будет скупщиком краденого. А то, что он живет на Французской улице, в значительной степени ограничивает круг подозреваемых лип.

– Я только что разговаривал с коллегой, который знает Французскую улицу как собственный карман. Конечно, Беранеки там проживают. Но такого, которого можно было бы подозревать в скупке краденого или обвинить в том, что он является аферистом международного класса, – такого, по его словам, нет!

– Не может быть! Я слышал это собственными ушами!

– Ну, тогда пойдем!..

Мы вышли на улицу и сели в машину.

По дороге Гонза рассуждал:

– Мне кажется, здесь что-то не так… Впрочем, я не знаю случая, чтоб кому-то повредила перемена обстановки!

Наконец мы остановились у входа в комиссариат. Гонза заглянул туда, чтоб навести справки…

Было двенадцать, когда Гонза вышел из комиссариата и махнул мне рукой:

– Беранеков на Французской – воз и маленькая тележка. Через два часа я получу некоторые данные. Пойдем-ка выпьем нива в кабачке, где когда-то пировал бравый солдат Швейк!

Он нажал стартер и подвез меня к знаменитому ресторану «У Калиха».

Пильзенское пиво, которое здесь цедили прямо из бочек, было поистине чудесным. Несколько минут мы с кружками в руках ходили вдоль степ, рассматривая экспонаты, посвященные памяти Ярослава Гашека. Кажется, он один не был коллекционером…

– Послушай, Глеб, – сказал Гонза. – Ты Прагу знаешь почти как я. Не заблудишься. А мне нужно заскочить на работу. Я приеду за тобой около трех, жди меня у вашего посольства. А тем временем наши сотрудники наведут справки о Беранеках.

Мы вышли на улицу.

Боковыми улицами пешком я направился в сторону Влтавы.

Самолет, с которым НД должен был прислать мне чемодан и паспорт, прилетал в час дня. Было еще рано звонить в посольство и спрашивать о моих вещах.

Мог ли я предполагать, что буду любоваться панорамой Праги благодаря… преступлению, совершенному в Варшаве!

Приближался третий час.

«Мингель и Трахт утром сели в поезд на одной из маленьких станций на чешской стороне границы. И теперь едут в Прагу. Ведь говорил же Трахт: „Как думаешь, удастся нам добраться до Праги?“ Они выйдут из поезда, наверно, под Прагой. Попробуют добраться сюда автобусом или трамваем: ведь на центральном вокзале из поезда не выходят без чемоданов!.. Не исключено, что НД, посылая мне самолетом чемодан и паспорт, заодно сообщит и новые, еще не известные мне подробности».

Дорога до посольства заняла минут десять.

Выйдя из трамвая, я издали увидел Гонзу, который уже ждал меня.

– Послушай, Глеб, – начал он, – мы разыскали одного филателиста Беранека. У него в коллекции есть марки «Где моя родина». Он заядлый альпинист и, возможно, вступил в контакт с варшавской шайкой во время вылазок в Татры. В прошлом году был несколько дней в Закопане…

Это мне и было нужно!

Я извинился перед Гонзой и поспешил в посольство.

– Ваше счастье, капитан!.. Другой за такую забывчивость поплатился бы, – заявила сотрудница, вручая мне запечатанный конверт с паспортом.

Тут же я получил и чемодан. Быстро открыв его в холле, я вынул из-под пижамы и туалетных принадлежностей обычный голубой конверт; на листке рукой НД было начертано:

«Немедленно возвращайся. Речь идет о Праге на другом берегу Вислы».

Если бы вместо швейцара, закрывавшего двери посольства, я вдруг увидел дьявола, это совсем бы не удивило меня.

Если бы мне кто-нибудь сказал, что в поисках двух прохвостов я должен отправиться на Багамские острова, я н бровью бы не повел.

Поистине во всем, что касалось убийств и грабежа в Западном районе, действительность превосходила всякую фантазию!

– Что, плохие вести из Варшавы? – спросил Гонза, ожидавший меня у посольства.

– Да. Я должен немедленно возвращаться домой.

– Ты спятил? Приезжаешь раз в два года… И только для того, чтоб сразу же вернуться? Садись! Беранек ждет. Едем на Французскую…

– Ты будешь смеяться, Гонза, – начал я уже в машине. – Понимаешь, у нас тоже есть Прага, район Варшавы, расположенный на правом берегу Вислы.

– Что? И там тоже есть Французская улица?…

Гонза остановил машину, выскочил из нее и, широко разведя руки, захохотал.

– Глеб! Ах, чтоб тебя! Дай я тебя обниму! Пойдем, я угощаю шампанским!

Только через минуту, видя, что он привлекает внимание прохожих, Гонза снова уселся за руль.

Я повторил ему ту часть подслушанного разговора Мингеля н Трахта, которая касалась подготовки третьего убийства и грабежа. Надо было немедленно возвращаться…

Вскоре мы остановились у касс аэропорта.

– Ты улетаешь, – с грустью произнес Гонза, – а я не успел купить тебе зубную щетку. У вас всегда так. Приедет какой-то тип, на авось, без всяких документов, и…

– Перестань звонить, ты, бюрократ замшелый! – ругнул я его. – Вот мой паспорт. Возьми мне билет без очереди!

Я взглянул на расписание.

Увы, не было никакой надежды в этот день очутиться в Варшаве. Даже если удастся достать билет, я все равно не успею добраться до аэропорта – дуда езды минут двадцать…

– Поедешь поездом, Глеб, куплю тебе плацкартный билет, – решил Гонза. – Может быть, еще успеем!

Билет удалось достать, и через несколько минут мы мчались к вокзалу.

Контролер у выхода на перрон был уверен, что мы опоздаем.

– Будь здоров, до встречи в Варшаве! – крикнул я, высунувшись из окна вагона.

– Так и знай, я тоже приеду к вам без всяких документов, в одних тапочках! – кричал вслед Гонза, махая рукой.

Что там поделывает НД и как мой шеф отнесся к моему необдуманному путешествию?… Кто же, собственно, тот Беранек, который живет не в чешской, а в варшавской Праге?… «Удастся ли нам добраться до Праги?» – беспокоился в «зиме» Трахт…

Увы, в этом случае «до Праги» могло одинаково означать и ту и другую Прагу. Из-за этого я зря потерял почти целые сутки!

Преступники тем временем планируют новое убийство. Судя по разговору в «зиме», оно должно быть совершено до пятницы… Мы обязаны выиграть эту погоню за временем!

Стоя у открытого окна, я прощался с веселыми, яркими, залитыми солнцем предместьями Праги.

Из краткой записки НД было неясно, как он установил, что сбежавшие преступники имели в виду пе чехословацкую, а варшавскую Прагу…

Какие-либо отвлеченные рассуждения были в этом случае бессмысленны. Самое лучшее, что я мог сделать, – это выспаться после всех неожиданностей и переживаний последних суток.