Текст книги "Прах на ветру"

Глава 9

«Чтобы пристально рассмотреть жизнь, не обязательно надевать очки, нужно лишь желание созерцать»

Виноградов по-хозяйски обвел взглядом просторы своего участка и удовлетворенно закивал головой. Грядки были идеально размечены. Не было сомнений: если перемерять каждую рулеткой, разница не составит даже миллиметра. Открыв дверцы теплицы, полковник выпустил на улицу аромат солнца, травы и зреющих помидор. Довольно улыбнувшись, Александр Петрович продолжил экскурсию для друга. Сергей Васильевич вежливо кивал головой и курил одну сигарету за другой.

– Вот мое последнее достижение – стойка для виноградника! А вот сам виноград!

Беляк посмотрел по сторонам стараясь найти долгожданный кустарник.

– Ах, вот он! Я сперва и не заметил! – вежливо сказал Беляк, разглядывая куст винограда, больше похожий на крупный сорняк.

– Он еще маленький, но к следующему году подрастет.

Виноградов принялся в красках рассказывать, как листья винограда оплетут металлический заборчик, специально поставленный для него. И как уютно здесь будет. И как же здорово будет сидеть за столиком, спрятавшись от посторонних глаз и наслаждаясь великолепием природы.

Александр Петрович сиял. Беляк посмотрел на друга, как на сумасшедшего.

– Где у тебя пиво? – спросил он.

Александр Петрович недовольно оторвал взгляд от воображаемого виноградника:

– В холодильнике. Ты же знаешь!

Сергей Васильевич резво направился в сторону дома:

– Замечательная идея с виноградником, – отдалившись на несколько метров, крикнул он. – Тебе взять пиво?

Виноградов лишь махнул рукой и, еще раз осмотрев угодья, направился в сторону дома. На самом деле его мысли были поглощены не столько огородом, сколько убийством Мазалевского. Вопросов было слишком много, а ответы не спешили четкими пазлами складываться в голове.

Вместе с Беляком они быстро накрыли на стол в беседке. Чисто мужской ужин украшал стол: пиво, криво нарезанные овощи – Беляк старался как мог – в таком же стиле были нашинкованы колбаса и сыр. Александр Петрович, увидев сложенную горками нарезку, недовольно посмотрел на товарища.

– Ну, прости меня, эстет! Как умею, тем более на вкус это никак не влияет.

– Жениться тебе надо, старый пень! Может хоть кто-то научит тебя элементарным бытовым вещам!

Сергей Васильевич, не сказав ни слова, аккуратно разлил пиво по бокалам, не проронив ни капли на стол.

– Зато смотри, как пиво наливать умеет! Идеально! – не успокаивался полковник.

– Ежедневные тренировки! Это тебе не колбасу ровно порезать. Здесь нужен глаз-алмаз!

Звон хрустальных пивных бокалом нарушил первозданную тишину. Сделав пару глотков, довольные товарищи приступили к трапезе.

– Итак, дружище, что мы имеем? У тебя уже есть мысли относительно убийства Мазалевского? – чередуя слова с глотками холодного пенного, спросил Беляк.

Александр Петрович внимательно посмотрел на Беляка:

– Пока сложно делать выводы. Картина не ясна. Но интересные моменты есть. И в этом весь сок!

Виноградов достал из кармана записную книжку и быстро пробежался глазами по содержимому.

– Ты помнишь, сколько отверстий оставил убийца в теле жертвы?

– Да, если не ошибаюсь, то двенадцать.

– Тебя ничего не смущает?

Беляк задумался и прикурил сигарету.

– Ну, подумай. Что здесь странного? – Виноградов пристально посмотрел на друга и, не увидев в его глазах ответа, продолжил. – Сколько патронов вмещает себя магазин пистолета, из которого он был убит?

– Восемь, – быстро ответил Беляк.

– А убийца выстрелил двенадцать раз! Вопрос: зачем? Ведь Мазалевский наверняка умер если не от первого ранения, так от второго точно. Зачем тогда убийца перезарядил пистолет и выпустил еще четыре? Почему тогда не все шестнадцать? Было бы ровно два магазина.

– Может ярость? Злость? Сначала стрелял и не мог остановиться, а потом, перезарядив и сделав несколько выстрелов, остановился.

– Надоело? Устал?

– Ну да!

– Не знаю. Мне кажется, что здесь что-то не так.

Александр Петрович достал сигарету из пачки и принялся пальцами разминать табак.

– Я уверен, что это важная деталь в расследовании. Не стоит забывать об этом. Пометь у себя в голове этот пункт.

Беляк мысленно поставил галочку, хотя понимал, что сам он вряд ли разгадает эту загадку. Виноградов всегда был для него примером не только офицера и друга, но и человека особого склада ума. Дела, которые друг щелкал как орешки, для Беляка были тайной. Когда Беляк остался в управлении один, он понял, какой утратой для всей милиции стало увольнение Виноградова. Белорусский Пуаро – так про себя он называл Александра Петровича, но вслух об этом никогда не говорил. Понимал, что друг, при всем его воспитании, зазнается. От мыслей Сергея Васильевича отвлек голос полковника:

– Пыль. На полу не было ни грамма пыли.

– Ты о чем? Какая пыль?

– Помнишь, в кабинете жертвы я несколько раз ронял вещи? Я делал это специально, в надежде найти улики. И обнаружил один странный факт. Пол был идеально вымыт, даже в самых отдаленных уголках кабинета не было пыли.

– Может быть, уборщица накануне убрала кабинет? Что здесь странного?

– На первый взгляд ничего, но я обнаружил кое-что интересное. Подоконники в кабинете были с налетом пыли. Никто так не делает уборку! Тем более женщина.

– Может, забыла?

– Бред! Сначала всегда вытирают пыль, особенно в офисах. Как можно вымыть каждый угол в кабинете, а про подоконник, который находится на виду у всех, забыть?

Виноградов так сильно сжал сигарету, что весь табак высыпался на стол. Взяв из пачки новую, полковник прикурил ее и принялся ходить вокруг беседки.

– На полу было то, что требовало тщательной уборки! Но что? Ведь кровь была разбрызгана по ковру, а не по полу. Зачем его нужно было мыть?

– Резонный вопрос, – сказал Беляк, – в этом есть смысл.

– Я нашел на полу бусину. Она похожа на бусину от женской блузки. Не уверен, что она может относиться к делу, но все-таки. Вспомни, на столе лежала женская резинка для волос, а в пепельнице один из бычков был дамский и со следами помады.

Виноградов подошел к столу и стряхнул пепел.

– У меня такое чувство, что кто-то хочет, чтобы мы поверили в то, что это женских рук дело. Но мне кажется, что это холодный мужской расчет. Что скажешь, дружище?

– Помимо сотрудников, Мазалевский мог нажить себе десятки врагов за пределами офиса. Все-таки не хозяйственным мылом торговал в ларьке подземного перехода. Но что-то мне подсказывает, что это не разборки бизнес-авторитетов. Дело носит личный характер. Здесь есть история. И не одна.

Товарищи обменялись взглядами, понятными только друг другу. Сергей Васильевич открыл бутылочку холодного пенного и наполнил стаканы. Обласканные дуновениями ветерка и укутанные нежной прохладой летнего вечера, друзья так и просидели в беседке, пока солнце не спряталось под одеяло из облаков, намекая всем, что уже давно пора отдыхать.

Глава 10

«Ложь – низменный порок человека. Подобно наркотику, она с каждым разом все беспощаднее всасывается в кровь, заставляя врать все сильнее и сильнее, не давая шанса остановиться и сказать правду»

Открыв глаза, Беляк изрядно удивился, увидев не привычный потолок дачного домика, а бескрайние просторы голубого неба. Вечерние посиделки не закончились для друзей несколькими бутылочками пива. Остатки недельного коньяка теперь тоже бродили в желудке Сергея Васильевича. Тщательно протерев глаза кулаками, Беляк приподнялся с качелей, на которые присел за минутку до сна, и пристально посмотрел по сторонам, пытаясь определить местонахождение своего друга.

Александр Петрович уже несколько часов трудился над навесом для машины: что-то тщательно измерял и заносил данные в блокнот. Беляк не поверил своим глазам.

– Доброе утро! – увидев друга, крикнул полковник. – Как настроение? Ты какой-то помятый для человека, который провел ночь под открытым небом! Где свежая кожа? Блестящие глаза? А губы? Почему такие пересохшие? – Александр Петрович смеялся.

– Ты должен быть в таком же состоянии, как и я! Который час? Мы не проспали на работу?

– Ну, я то точно не проспал, а вообще сейчас семь утра.

– Я никак не могу привыкнуть к твоим алкогольным суперспособностям. Мы же пили и ели одно и то же. Тогда какого черта, ты, усатая зараза, такой бодрый? Обалдеть! Он еще и что-то пилит! – Беляк держал в руке только что отпиленный ровный брусок дерева. – Ты во сколько встал?

– Около пяти, – улыбнувшись, сказал Виноградов, – ты так сладко храпел на весь двор, что я решил тебя не будить. Иди собирайся и поехали на работу! Только не вздумай похмеляться, а то алкотестер в дежурке заклинит.

Беляк бросил усталый взгляд на друга и побрел в сторону летнего душа. Через полчаса машина тряслась по крутым колдобинам и ямам дачного кооператива. За окном мелькали деревья, небольшие речушки, а на верхушках лугов паслись грязные овечки.

«Неужели их так трудно помыть? – размышлял полковник. – Фу-фу, как свиньи!»

Александр Петрович вновь собранный и сосредоточенный смотрел в окно и курил. Беляк неспешно управлял своим четырехколесным другом и зевал в открытое окно.

– С кем у нас сегодня запланирована беседа?

– Беседа? – улыбнувшись, повторил Беляк. – Ты бы еще сказал чаепитие.

– Давай без сарказма! Ты меня понял.

– Дай вспомнить, – Беляк усиленно пытался вспомнить фамилии сотрудников. – Щербакова – это бухгалтер фирмы, затем Иванова – кадровик и суровый прораб Сорокин со своей командой.

– Командой?

– Рабочими. Там их не так много. В основном фирма работала по договору подряда. Кстати, тоже не понятно почему! Такая солидная компания должна была иметь свой штат профессионалов, а не нанимать каждый раз новых сотрудников.

– Занятно.

– Вот и я о чем! Ну и на сегодня все. У нас останется на завтра начальник отдела снабжения с менеджером и главный инженер. Кстати, тот еще типчик, я тебе скажу.

– С лица вроде добродушный.

– Не знаю, не знаю. Любезничал он со мной похлеще любого голодного кота.

– Кота? – улыбнувшись, повторил полковник.

– Да! Именно кота! Вот такое сравнение пришло мне в голову! Я тоже умею играть аллегориями. Не один ты у нас тут эрудит!

Полковник прыснул от смеха.

– Я думал, ты и слов таких не знал! Аллегории! Эрудит! Я горжусь тобой, мой почти лысый друг!

Беляк решил больше не спорить. Спустя несколько минут тишины, убедившись, что Виноградов смотрит в окно, он провел рукой по редеющим волосам.

«Действительно, почти лысый, – подумал он, – надо с этим что-то делать. Молодой ведь я еще! Всего-то сорок шесть!»

Глаза Виноградова смеялись. Боковым зрением он видел, что делал Беляк, а интуиция практически дословно подсказала ему мысли лучшего друга.

Машина резво зарулила на Добромысленский. При виде большого начальника шлагбаум быстро поднялся, пропуская гордость российского автопрома на территорию столичного Скотленд-Ярда. Виноградов нервно потирал ладошки. Чувство тоски и обиды вновь пронзили его сердце, когда он увидел родное управление. Каждое дерево, каждый кустик, каждое окошко в здании было до боли ему знакомо. Спроси у него, кто сидит в том или ином кабинете, и полковник, не раздумывая, назовет фамилию. Беляк сказал, что заскочит на несколько минут и они поедут на фирму Мазалевского.

Александр Петрович решил не выходить из машины, дабы не привлекать к себе внимание со стороны снующих по территории коллег. Снова закурив сигарету, Виноградов пытался перебить столь знакомый запах воспоминаний никотиновым ароматом. Сегодня, стоя перед храмом правосудия, Александр Петрович пытался ответить себе на вопрос, который мучал его уже который год. Он мысленно представлял себе, как его вызывают в главк, как он поднимается по лестнице, ведущей к кабинету генерала, как его начальник жмет ему руку, тепло похлопывая по спине, и задает вопрос, который эхом прошлого звучит у полковника в голове каждый день: «Мы разобрались в ситуации, ваше увольнение – ошибка! Мы просим вас вернуться на службу».

Единственное, в чем не был уверен Виноградов, так это в развязке этой короткометражки. Ведь он так и не нашел ответ на главный вопрос. Но в глубине души он осознавал, что финал этой картины уже никогда не будет переписан.

– Черт с ним! – еле слышно сказал полковник. – Подумаешь, погоны, будем работать и помогать, так сказать, неофициально.

– Ты чего, дед? Ностальгируешь? – на лице Беляка играла улыбка. – Не стоит оно того. Ты же и так в деле. Только рабочий день ненормированный, в хорошем смысле, и бумажки по несколько часов заполнять не надо. Правда, и денег не платят, но ты ведь инициативный пенсионер с активной гражданской позицией.

Виноградов смотрел на друга, не сводя глаз, периодически покачивая головой в такт его словам:

– Ты все сказал?

– Нет. А что? – удивленно спросил Беляк.

– Значит, все сказал. Поехали, психолог-любитель.

– Ишь ты, какая цаца! Слова не скажи, сразу губы дует.

– Есть новости по делу Мазалевского? Заключение экспертов?

Александр Петрович быстро перевел тему, стараясь не показывать свои истинные эмоции.

– Ничего толкового. Двенадцать пулевых ранений в область груди. Обнаружены отпечатки пальцев Мазалевского, других отпечатков нет, что, к слову, очень странно. К нему же заходили сотрудники или посетители. Хоть чьи-нибудь отпечатки должны были сохраниться!

– Кто-то перестарался, заметая за собой следы, – полковник задумчиво потирал усы, пальцами подкручивая кончики. Достав из кармана блокнот, Виноградов сделал небольшую пометку.

Отсутствуют отпечатки пальцев.

– А что со следами обуви?

– Ничего, все чисто. Только следы Мазалевского.

– Чушь! Как такое возможно? Как убийца мог так вымыть пол, чтобы остались только следы жертвы? Он летал по воздуху? Бред!

Александр Петрович злился. В такие моменты он напоминал большой старый самовар, пыхтящий и покрывающийся испариной. Достав из кармана белоснежный платок, полковник промокнул мокрый лоб.

– В этом деле слишком много нестыковок. Нет логики. Мой мозг закипает от абсурда.

Полковник вновь открыл записную книжку.

Отсутствуют следы обуви (???!!!)

– Давай, газуй! У нас очень много работы.

Сергей Васильевич нажал на педаль газа, и старушка «Лада» взвыла от неожиданной скорости, но, уловив настроение хозяина, резво помчалась по проспекту, ловко обгоняя своих иностранных подруг.

В офисе компании «Строй с нами» жизнь шла своим чередом. Внешне ничего не напоминало о вчерашних трагичных событиях. Люди расхаживали по коридорам, компьютеры гудели, сообщая всем о разгаре рабочего дня, а принтеры выплевывали важные бумажки, которые быстро разлетались по кабинетам начальников. Яркие летние наряды сотрудниц, светлые брюки и тенниски мужчин, поющие на подоконниках радиоприемники – все вокруг кричало, что жизнь прекрасна. Трауром здесь и не пахло. Лишь оранжевая ленточка на двери бывшего начальника напоминала о скорбных событиях ушедшего дня.

– Недолго плакала старушка, – еле слышно сказал Виноградов, разглядывая смеющихся сотрудниц в коротких пестрых платьях, – в воздухе витает жажда жизни с примесью аромата счастья. Странно, не правда ли?

– С одной стороны, да, а с другой… Вспомни, что вчера говорили коллеги о покойном. Что-то я не припомню ласковых слов. Или хотя бы нейтральную характеристику а-ля «нормальный руководитель, со своими заморочками».

– Как-то не вериться, что человек мог так сильно достать такое количество людей! Посмотри на их лица! Такое чувство, что сегодня у них корпоратив по этому случаю!

Из кабинета в конце коридора вышли Сорняков и Жордин. Заместители что-то живо обсуждали, периодически прерываясь на смех. Увидев знакомые лица, мужчины мгновенно стерли настроение со своих лиц и быстрым шагом направились в сторону правоохранителей.

– Добрый день! Что-то вы к нам зачастили, – вежливо спросил Сорняков. – Может к черту эту милицию! Давайте к нам! У нас коллектив хороший, да и зарплата побольше вашей будет.

– Насчет зарплаты я еще соглашусь, а вот коллектив… Я пока не вижу здесь никакого коллектива.

– Вы просто нас плохо знаете! Мы отличная компания!

– Настолько отличная, что на следующий день все забыли о своем начальнике? Или он любезно попросил вас после его ухода не скорбить, а веселиться? – Александр Петрович аккуратно сложил руки на животе и пристально посмотрел на собеседника.

Сорняков слегка замялся, выждал секундную паузу, но ответил:

– Скажите, вот вы, как воплощение честности и справедливости, хотели бы все время жить в лицемерии и интригах? Я думаю, ответ очевиден. Вот и мы не хотим. Я еще вчера сказал вам, что сплетничать я не буду, но и скорбеть тоже. Для меня этого человека не существовало при жизни, не существует и теперь. Поверьте, это не только мое мнение. Это точка зрения коллектива. Именно поэтому, собираясь сегодня на работу, мы все как ни в чем не бывало встали, выбрали красивый летний наряд, почистили зубы в ванной, напевая любимые мелодии, а по пути на работу сделали музыку в машине погромче, чтобы весело начать этот прекрасный день! И мы честны перед собой.

Александр Петрович внимательно слушал, изредка дотрагиваясь рукой до усов.

– Это прекрасно! Честность и справедливость – это замечательно. В наше время эти качества столь редки, как солнечные дни в нашей изумительной стране, – медленно, растягивая слова, сказал полковник. – Друзья мои, тогда давайте будем честны до конца. Ответьте только на один вопрос: с чего столько презрения и неуважения к своему руководителю? Ну же! Давайте быть честными до конца! Может, именно ваши ответы помогут разгадать тайну смерти этого человека!

Александр Петрович покраснел. Его дыхание участилось, он чувствовал, что все здесь что-то недоговаривают.

– К сожалению, ответ на ваш вопрос лежит не на поверхности, он спрятан глубоко внутри каждого из нас. Просто так ответить не получиться. Я не думаю, что мы нарушим протокол допроса или накликаем на себя ваш праведный милицейский гнев, если не поделимся с вами своими личными мотивами и обидами.

На секунду Сорняков остановился, как бы собираясь с мыслями и не позволяя себе сказать лишнего.

– Прошу извинить нас, но нам нужно ехать по неотложным делам. Я так понимаю, вы теперь здесь частые гости, поэтому не прощаюсь. Удачного расследования, господа.

На протяжении всего диалога Жордин молчал, изредка поднимая глаза на гостей. Вот и уходя он лишь кивнул головой, так и не произнеся ни одного слова.

– Прямо дворцовые тайны! – ухмыльнувшись, сказал Беляк. – Все что-то знают и никто ничего не говорит! А повлиять на них мы не можем. Не заставишь же их рассказывать свои обиды и унижения!

– Их, может быть, и нет, а вот представительниц прекрасного пола – можно попытаться. Говоришь, сегодня у нас по плану бухгалтер Щербакова и…

– Делопроизводитель Иванова, – добавил Беляк, – и что от этого?

– До знатока женской психологии тебе, конечно, далеко. Хотя, как выяснилось, не только женской…

Сергей Васильевич сделал гримасу, как будто только что съел лимон.

– Ну да ладно, – продолжил Виноградов, – понимаешь, женщины более общительные и доверчивые, чем мужчины. Их легче вывести на эмоции, отключив при этом разум. Особенно, если это касается личных обид!

– Тогда бери дело в свои руки, женский психолог. Я лишь наблюдаю.

– Не забывай про принцип сканирования! – серьезным тоном сказал Виноградов. – И следи за их лицами! Эмоции! Человек не может до конца скрывать свои эмоции. Когда стрела пронзает яблочко, она оставляет след. Так и здесь. Если мы найдем ахиллесову пяту, ты это сразу почувствуешь.

Сергей Васильевич изумленно смотрел на своего друга, который, казалось, был одержим сложившейся ситуацией. Высокий, статный, усатый полковник семенил по коридору, то и дело останавливаясь и что-то помечая в своем маленьком блокноте.

– В конце концов, – не выдержав, сказал Беляк, – мы пойдем? Нас уже давно ждет Щербакова. Что ты сегодня завелся?

– Понимаешь, у меня такое редко бывает, но я чувствую себя дураком! Точнее, кто-то здесь хочет сделать меня дураком! И тебя тоже! Я чувствую, что ответ находится где-то совсем рядом, а я, как старый слепой пес, не могу найти эту гребаную кость.

В ту же секунду любимая ручка полковника была разломана пополам.

– Ну вот, что ты наделал! – сказал Беляк. – С виду такой интеллигентный и спокойный мужчина, а на самом деле настоящий псих!

Александр Петрович с грустью посмотрел на останки любимой перьевой. Мысленно выругав себя, он положил поломку в карман, пообещав, что вечером обязательно попробует ее починить.

– Мне нужно пять минут на перекур, и я буду готов к разговору.

– Только побыстрей, нас уже ждут, – сказал Сергей Васильевич, одновременно вспоминая, где он оставил сигареты.