Текст книги "Музыкальный приворот. Книга 1"
Автор книги: Анна Джейн
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)
Достав пирамидку Боэ и положив пакет прямо на пол, Нина выполнила все требования с 4 до 7-го пункта: поводила руками над пирамидкой, представляя Кея во всей красе. Никто ей не мешал, и она совсем не торопилась. Затем снова выпила волшебной воды и стала ждать, когда сможет вновь увидеть солиста группы. Нина планировала так и оставаться возле двери гримерной – парни же все равно будут возвращаться обратно, и это прекрасный шанс пообщаться. Тем более что Альбина, когда брала деньги, заверяла, будто подсознательно настроила молодого человека на симпатию к ней, Нине.
Пункт 8 вызвал кое-какие сложности – красный камень любви следовало оставить в закрытой комнате, как в «месте сбора его энергетики». Подумав, девушка выбрала самый тоненький и маленький камушек и с трудом просунула его в щель между дверью и стеной, едва не сломав ноготь, – это послужило катализатором к тому, что в неспокойной головушке тут же начали придумываться сами собой не самые милые ругательства как для тех, кто строил и проектировал клуб, так и для Альбины и ее камней любви.
Мысленно наругавшись всласть, Нинка вновь встала около гримерной и принялась ждать, нетерпеливо постукивая ногой. Пока Нинка выполняла ритуал для приворота, мозоль почему-то совсем перестала болеть, а теперь жгла кожу с новой силой, заставляя Журавля придумывать заковыристую брань еще и для продавцов из бутика. Подумав, что все равно никого нет, светловолосая девушка сняла туфли, и ей сразу же стало легче.
Пока Нинка размышляла с коварной улыбкой на лице о том, как она будет представлять Кея своим многочисленным знакомым, а также родственникам и как все ей обзавидуются, в полутемном коридоре появился чей-то мужской силуэт. Приглядевшись, Нинка с изумлением поняла, что это барабанщик любимой ею группы «На краю». Он шел, засунув руки в карманы, глядя под ноги и насвистывая что-то безмятежное. Как уже говорилось выше, этот парень имел прозвище Келла и отличался от своих одногруппников несколько эксцентричным характером, задорностью, веселостью и любовью к шуточкам, не всегда, впрочем, остроумным и приличным, а также хулиганским нравом и бесшабашностью, присущими многим молодым людям холерического темперамента. На ударной установке Келла играл с большим энтузиазмом и весьма профессионально – он мог выдавать неплохие скоростные сбивки, да и игра его, по словам одного из многочисленных Нинкиных знакомых, увлекающегося тяжелым роком в целом и барабанными партиями в частности, была «технична, музыкальна и мощна». На живых выступлениях группы нередко можно было услышать его соло-партии с замысловатым барабанным рисунком, поднимающие всеобщий драйв.
Нинке Келла, конечно же, нравился, но гораздо меньше беловолосого солиста. Из-за врожденной гордости девушка не стала бросаться на молодого музыканта с требованиями дать автограф и сфотографироваться на память, решив, что если у нее будет собственный Кей, то автографы и фото ей уже будут без надобности, а если и понадобятся, она спокойно их добудет.
Стараясь не обращать внимания на Келлу (это далось любопытной блондинке с трудом), Нина сделала вид, что ей интересен пол.
«Иди отсюда, иди, – про себя приказывала барабанщику она, – у меня тут дело экстрасенсорной важности. Иди мимо, мимо…»
Но молодой человек с синими волосами не послушался ее ментальных просьб, мимо проходить не стал, а, дошагав до двери в гримерную, остановился, медленно повернул голову в ее сторону и очаровательно улыбнулся.
– Привет, милашка, – сказал он, оглядывая Нинку с ног до головы, словно хотел купить и не знал, сколько заплатить.
Немного ошарашенная таким поворотом событий, девушка кивнула головой.
– Что ты тут делаешь? – весело спросил Келла, все так же глядя на нее. Нинке совсем не нравилось, когда на нее так откровенно пялились, и она слегка занервничала.
– Стою, – процедила сквозь зубы она.
– Стоишь? – темные, чуть прищуренные глаза молодого человека остановились где-то в районе ее груди.
Девушке это явно не понравилось – она недовольно посмотрела на музыканта. Ей даже взгляда не пришлось поднимать: они оба были примерно одного роста.
– Ты красива, – вроде бы парень делал комплимент, но делал это с таким видом, словно красивой Ниночка была благодаря именно его собственным усилиям.
– Спасибо. Я знаю, – не удержалась блондинка от последнего предложения.
– Это знаю и я, кошечка.
Музыкант в скоростном режиме начинал Журавлику «разонравливаться». К тому же от него пахло ненавистной мятной жвачкой, а мяту девушка не переносила с самого детства. Да и голос Келлы был с подозрительно дурашливыми нотками.
– Постоим вместе?
– Наверное, не стоит, – отодвинулась от него подальше Нина.
– Почему? У тебя обалденные ножки. Ты очень классная. Как раз для меня, – сделал ей еще один сомнительный комплимент молодой человек, улыбаясь во весь рот.
Нижняя его губа справа была украшена металлическим пирсингом-кольцом, в брови виднелась штанга с острыми шипами, да и оба уха были тоже проколоты – чего стоило только длинное спиральное украшение, тянущееся от хряща до мочки и называемое «индастриал штанга».
– Спасибо, – с неприязнью ответила девушка, – но я одна хочу побыть.
«Проваливай, что тебе надо?»
– Ты какая-то странная, – поморщился Келла. – Может, ты наша фанатка?
Нинка, которая начинала злиться, помотала головой.
«Что приперся, даун? Иди своей дорогой! У тебя пресс-конференция», – думала она про себя, но хамить не хотела. Вообще у нее была такая проблема – большинство людей девушку жутко раздражали, и всех их хотелось поставить на место, предварительно сказав им, сколько конкретно у них недостатков и куда нужно пойти, чтобы их исправить. Только вот часто ей приходилось молчать, улыбаться и строить из себя глупую и милую куклу, чтобы суметь понравиться людям и завладеть их доверием. Лишь избранные видели Нину Журавль такой, какой она была на самом деле, без покрова вечной маски добросердечного земного ангела, а именно ее лучшая и единственная подруга Катя, брат, сестра, родители, кое-какие другие родственники, а также некоторое число бывших поклонников, над которыми девушка любила поиздеваться. Превращение из ангела в демона их всегда шокировало. Младший брат Сергей по этому поводу как-то даже сыронизировал, что это «метаморфоза из феи в тролля», за что получил кучу подзатыльников и укус руки от любящей сестренки. Увы, физически расправиться с Келлой блондинка не могла.
– Значит, ты просто так тут стоишь? – с такой же дебильной, по мнению Нины, улыбкой переспросил синеволосый и протянул: – Про-о-осто та-а-ак ничего не быва-а-ает… Точно просто так?
Она утвердительно тряхнула головой. Белокурые волосы упали на лицо вьющимися прядями – перед тем, как приехать в клуб, девушка долго мучила парикмахершу в любимом салоне красоты, и та в результате сделала ей красивую и пышную прическу, устав от своей назойливой и критичной клиентки так, как будто бы укладывала волосы по меньшей мере целому дивизиону гламурных девиц.
Келла, ничуть не стесняясь, осторожно заправил выпавшие пряди Ниночке за уши. Она от ярости побелела, но все еще молчала – прикосновения к себе она терпеть не могла, тем более от незнакомого «панка». Если бы рядом находились те, кто отлично знал характер девушки, они бы удивились такой ее длительной выдержке.
– Ты мне нравишься, – доверительно сообщил молодой человек, приближаясь к ней.
– Н-да? – Процедила сквозь идеально белые и ровные зубы Нинка, вопреки логике большинства обожающая посещать стоматолога.
– Очень, – с этими словами парень оперся рукой о стену очень близко с Нинкиным плечом и наклонился к ее лицу – их носы едва ли не соприкасались. – Повеселимся этой ночкой, девочка, м?
Такое предложение, а также запах мяты прорвали барьер терпения незаметно сжимающей кулаки девушки, и она, бесцеремонно отпихнув от себя Келлу, который этого явно не ожидал, спросила сквозь зубы:
– Чего надо, мальчик?
Тот несколько удивленно поднял проколотую бровь и весело засмеялся.
– Не вижу ничего смешного. Лапы убери и скачи дальше, придурок. – презрительно посмотрела на него блондинка.
– Ну милашка… Так вот ты кака-а-ая… – протянул парень и поинтересовался нормальным голосом: – А почему ты туфли в руке держишь?
– Чтобы проломить череп тому, кто будет ко мне приставать. Шуруй давай, пока я добрая! – рявкнула Нинка, которую очень нервировало появление синеволосого. Вдруг она из-за этого идиота пропустит своего Кея? И тогда все пойдет насмарку…
А со сцены он казался таким клевым.
– Ты мне нравишься. Я хочу с тобой пообщаться поближе. Я Келла, а ты? – не обращая внимания на грозные интонации девушки, спросил он, внимательно глядя на нее чуть раскосыми светло-карими глазами с черными крапинками вокруг зрачков.
– А я твоя смерть, придурок, – ничуть не стесняясь, огрела его по голове туфлей Нина – парень наклонился слишком близко к ее рассерженно искривленным губам.
– Ты чего?! – отпрыгнул Келла, и на его красивом и слегка асимметричном лице появилась неподдельная обида. – А если ты мне этим каблуком голову бы реально раскроила?
– Жаль, что не раскроила. Проваливай, давай в темпе, мальчик, – сжала губы в тонкую полоску Нина, небрежно вертя туфлю в воздухе. – Я же сказала – шуруй!
«Мальчик» молча посмотрел на девушку, явно что-то взвешивая в голове, потом как-то нехорошо улыбнулся и неуловимым движением вырвал из ее рук грозное оружие, купленное в дорогом обувном магазине. А потом подхватил Нинку на руки и затащил в гримерку, которая, к ее ужасу, оказалась открытой. А она ведь чуть ноготь не сломала, пока запихивала камень любви в щелку – и нужно ведь было всего лишь повернуть ручку двери!
Одновременно блондинка брыкалась, царапалась и пыталась укусить Келлу за руки. Один раз у нее это даже получилось – только вместо запястья она цапнула музыканта за шею. Наверное, парню стало больно, и он выпустил ее из рук.
– Чертова вампирка! – заорал он громко, перекрывая ее нецензурную трехэтажную брань. – Ты вообще девка?
– Нет, я мужик! – со всей силы огрела его по плечу Журавль (она целилась в голову, но музыкант ловко увернулся) и добавила еще пару ругательств, от которых слегка загорелые щеки Келлы покрылись стыдливым румянцем.
– Капец, ты… – пробормотал он, отбиваясь от цепких рук девушки. Пара ее ударов достигла своей цели. – Ну, в тебе и силы!
Молодой человек вновь приподнял ее и, стараясь увернуться от града ударов, бросил девушку на мягкий диван. А перед этим умудрился чмокнуть в щеку, разозлив Журавлика еще больше.
– Успокойся, – велел он.
– Сейчас. Не подходи! – ощетинилась блондинка, затаившись среди вороха одежды.
Келла неизвестно почему покачал головой и расхохотался.
Нинка краем глаза заметила в гримерной, в которую она раньше так мечтала попасть, небольшой складной ножик, забытый кем-то на столике около большого зеркала. Кстати, как мельком успела заметить внимательная девушка, в этой комнате выглядело все не совсем так, как по ее представлениям должна была выглядеть гримерная музыкантов или артистов. Минимум мебели: несколько высоких зеркал с заставленными столиками, длинная металлическая вешалка с большим количеством концертной одежды, стол с пепельницами и водой, два мягких дивана, на которых кто-то складировал в беспорядке кучу вещей. Повсюду бутылки из-под колы и пива, обертки, смятые тексты песен и ноты, медиаторы, провода, рюкзаки или сумки, чья-то гитара в чехле в углу, еще одна рядом…
Заметив нож, порядком испуганная поведением уже бывшего кумира, Нинка, которая вполне отдавала себе отчет, что она намного слабее этого кретина с синими волосами и просто так с ним не справится, решила добыть холодное оружие и сбежать. Про Кея она на время вообще забыла. Какой тут Кей, когда на ее честь, возможно, покушаются идиоты!
Келла, весьма удивленный как физическими способностями, так и словарным запасом хрупкой и милой с виду высокой блондинки, решил немного передохнуть и отступил к двери, недовольно морщась. Одновременно он хулиганским голосом уверял девушку, что ей с ним понравится. Мол, он нежный, заботливый и все такое.
Нинка, которую он уронил на диван, затаилась. Осторожно проползая по чьей-то зеленой толстовке и черному пуловеру, она не сводила прищуренного взгляда с парня. А тот в свою очередь думал: «Боги, она на меня как змея смотрит!» – и размышлял, как бы успеть запереть девушку в комнате и сбежать. Андрей за столь длительное отсутствие на пресс-конференции по голове не погладит и опять наедет с претензиями… Времени у парня оставалось совсем мало.
Внезапно Нинка сделала прыжок вперед, напомнив Келле дикого миниатюрного кенгуру, схватила нож и, выставив его вперед, кинулась на опешившего барабанщика.
– Ты что?! – заорал он, не сомневаясь, что эта сумасшедшая с легкостью всадит ему нож куда-нибудь под ребра. – Убери, нельзя!
– Можно! – кровожадно фыркнула девушка, выставив нож перед собой. – Проваливай, наркоман!
– Я не наркоман, – очень скромно отошел от двери синеволосый, косясь на поблескивающий в электрическом свете нож.
– Ты просто псих! И дятел! Тупой скот! – с этим воплем Нина распахнула дверь и выбежала в коридор. Туфли она машинально сжимала в руках.
«Правду про него газеты писали – нарик проклятый!» – на ходу думала она, желая, чтобы барабанщика утащили куда-нибудь в преисподнюю.
Выглядывая из-за угла, светловолосая девушка выждала, когда синеволосый наглец уйдет, и вновь вернулась на свой пост, помня о том, что она должна пообщаться с Кеем. Сердце ее гневно выстукивало барабанный военный марш.
Только пообщаться этим вечером им все же не удалось. Когда она, почти через час, с замиранием сердца увидела толпу, идущую с пресс-конференции и состоящую из музыкантов ее любимой группы, откуда-то взявшихся техников, многочисленной администрации клуба, а также менеджера ребят с холеным лицо, Нинка уже готова была выскочить навстречу Кею, как вдруг ее опять заприметил сумасшедший огурец по имени Келла и с радостным восклицанием: «Моя малышка!» бросился к ней.
Журавль оторопела.
– Ты чего убежала? – укоризненно обратился он к девушке. – Я тебя напугал, да? Слушай, прости, просто ты мне так реально понравилась, что я ступил… Не знаю, что со мной такое… Ты мне, короче, нравишься, леди.
Дальнейшее Нинка не слышала. Она вдруг перестала чувствовать стук сердца. В ее голове что-то щелкнуло (она искренне надеялась, что это не клюв), и, к своему огромному ужасу, Нина поняла, что магический ритуал каким-то образом влюбил в себя не Кея, а Келлу! Может быть, потому, что именно он увидел ее самым первым после ритуала, а может быть, еще по каким-то причинам.
«Я убью чертову ведьму Альбину своими руками! Чтобы она сгорела!» – никогда не подозревала себя в неправильных действиях девушка. Во всем и всегда были виноваты другие.
– Слушай, давай получше познакомимся, а то ты меня не так поняла, детка! – Направился к Нине Келла, когда как ее драгоценный Кей, не обращая на нее, красавицу с шикарной прической и длиннющими ногами, никакого внимания, заходил в гримерную, разговаривая о чем-то с черноволосым бас-гитаристом!
Рядом с назойливым ударником же остался один из близнецов, в котором Нинка не без труда узнала Фила. Ей почему-то вспомнилось, что младшая сестра Кати, надоедливая и болтливая Нелька, этого самого Фила любит больше всех. Он, видите ли, самый милый, хотя на сцене может выглядеть очень диким.
– Ты знаешь, наркоман, – очень внимательно поглядела на молодого человека Нина, – лучше не надо.
– Почему? – нисколько не обиделся синеволосый, во все глаза уставившись на девушку.
– Потому. И не приближайся ко мне, – сощурилась Нинка.
– Приходи на наш концерт, – вмешался вдруг Фил, поправляя рукой сложную светло-каштановую прическу. – Я вижу, ты Келле нравишься. И вообще ты здорово выглядишь, очень женственно.
Голос у гитариста был не таким противным, как у Келлы, и выглядел парень так же здорово, как на постерах. И не ел ее глазами. И вообще был каким-то по-детски трогательным, явно отличаясь от сценического имиджа. Поэтому ему Нина симпатизировала и грубить не стала.
– Извините, я занята, – с достоинством сказала девушка и направилась в противоположную сторону, одновременно думая, что в первую очередь она отрубит коварной мошеннице-экстрасенсу и как ей отвязаться от Келлы, которого ей просто хотелось пристрелить.
Второе место уверенно занимали мысли о том, как теперь ей, Нине Журавль, расчетливой и упрямой девушке, привыкшей добиваться своего, приворожить симпатяжку Кея?!
– Нет! Приходи, малышка! – то ли с надеждой, то ли с весельем в голосе выкрикнул Келла и молниеносным движением бросил на стоящий рядом одинокий столик с расположившимся на нем цветочным горшком узкую и длинную цветную бумажку. А потом… миг – и вырвал из рук девушки сумочку.
– Ты что, совсем <запрещено цензурой>!? – далее из уст Нины полетели новые забористые матерные выражения, достойные лучших сапожников. Но поймать коварного музыканта она так и не смогла – помешала непонятно откуда взявшаяся охрана, буравившая девушку тяжелым взглядом.
– Приходи на концерт! Там и отдам! – подмигнул ей синеволосый, прячась в гримерной. – Билет на столике! Я буду жда-а-ать!
В душе Нинки яростно заколыхалось пламя злости, грозящее перерасти в лютый пожар. От злости блондинка даже на пару секунд забыла, как дышать, и только лишь яростно сжимала кулаки, едва не сломав при этом ноготь.
В сумке оставались все деньги, кредитная карточка и множество других дорогих сердцу Нинки вещей вроде косметички, духов или флешки с любимыми ужастиками, с которыми девушка не желала расставаться. Конечно, она могла бы сейчас заявиться в гримерную и устроить грандиозный скандал в своих самых лучших традициях, да только она не хотела показывать своего истинного лица Кею. К тому же ей что-то подсказывало, что ее приходу там явно не обрадуются и, несмортя на ее, Ниночкины, немалые достоинства, примут за фанатку и выставят вон.
Почти что полчаса Журавль успокаивалась, сидя на подоконнике в женском туалете и придумывая разнообразнейшие кары проклятому Келле и не менее проклятой Альбине за такую подставу. В милой головке проносились самые разнообразные сцены казни: от четвертования до утопления.
Это же надо такому случиться! Ее драгоценный план провалился! Кей не сможет быть ее собственным парнем! Наркоманский ублюдок Келла своровал сумку! Еще и шантажирует!
Сначала она хотела позвонить отцу, но потом передумала – тогда ей и самой достанется. Папа и так не одобряет всех этих походов в клубы. И вообще он думает, что средняя дочь сегодня пошла на Музейную ночь…
Чуть успокоившись, Журавль решила поговорить с Катриной, но почему-то связь отсутствовала, и Нинка смогла отправить смс и позвонить только через некоторое время. Плохая телефонная связь понизила ее настроение еще на пару градусов. Потом она все-таки написала Радовой сообщение, они встретились, и Нинка с видом рассерженной тигрицы сообщила, что с ней приключилось. Злость проходила. Присутствие лучшей подруги всегда ее успокаивало.
Ох, ну и зла же она была!
А я была поражена. Пусть и неправильно, но любовная магия, или как там называла свои манипуляции с энергетикой Альбина, действовала, и это было самым невероятным!
Это сработало! Нинка почти что приворожила Кея!!! Удивительное рядом! Хоть оно и неправильное…
– Чего радуешься? – хмуро глянула на меня подруга. – И что мне делать? На хрена мне этот кособокий урод?
– Кто? – не поняла я.
– Келла, кто! – взмахнула сразу обеими руками девушка. – Чертов ублюдок, угораздило же его появиться не вовремя!
– Да, я помню, он во время конференции уходил… а пришел счастливый донельзя, – вспомнился мне уход синеволосого.
– Сумку-то твою пойдем выручать? – спросила я раздраженную подругу.
– А как ты думаешь? – огрызнулась она. – Там все мои вещи… Поганый извращенец! – завопила она внезапно.
Наверное, Келлу вспомнила.
– Слушай, может тебе согласиться хотя бы на этого синего? – спросила я ее. – Глядишь, так и к Кею подберешься. Келла этот не страшный совсем. И тоже музыкант.
– Хватит глупости говорить, – отмахнулась она. – Пошли в концертный зал. Я свои деньги так просто ему не отдам. И вообще – никто не смеет мною манипулировать, тем более такой прыщ!
– Ну, он же из твоей любимой группы, – попыталась поддеть Журавлика я.
– Он теперь – исключение, – рявкнула подруга, которая быстро разочаровывалась в людях. – Идем! И я ему устрою прописку в аду, <запрещено цензурой>!
Лучше бы она вообще на концерт не ходила. Честное слово, я пыталась уговорить ее все-таки позвонить отцу. Он человек влиятельный. Вмиг разберется с пропажей сумки. Но Нинка упрямее самого противного осла – куда там мне ее уговорить!
На концерт Журавлю даже не понадобился оставленный барабанщиком билет – у нас ведь были журналистские пропуска.
Когда мы вошли в трясущийся и вибрирующий от топота, ора и громкой музыки зал, освещаемый мощными прожекторами, я прижалась к подруге – так страшно мне стало. Я в принципе знала, что такое слем, но попасть в него мне вовсе не улыбалось. Когда мы втиснулись в толпу, уверенный и усиленный микрофоном голос Кея разносился по всему залу:
– …разделяйтесь на две половины! Давайте-давайте! Сделаем «стену смерти»! Когда я скажу три – и только когда я скажу три – разбегайтесь! Разбегайтесь, слышите?!
– Да-а-а-а-а! – взревел зал радостно.
Вот же мазохисты!
Слэм – это небольшой персональный ад, когда разгоряченная публика начинает агрессивно толкаться и врезаться друг в друга, махая руками и ногами. «Стена смерти» – своеобразная стенка на стенку. Это когда поклонники тяжелой музыки разбегаются и со всей дури врезаются друг в друга. Кому-то нравится и кто-то принимает в этом действе самое активное участие. А вот меня точно затопчут. Парни здесь совсем не маленькие и не хиленькие.
Моя подруга тоже это прекрасно понимала. Поэтому мы с Нинкой, молча взявшись за руки и уворачиваясь от прыгающих парней и девушек, подобрались к стеночке. Некоторые поступили так же – в слеме хотели участвовать не все, хотя желающих было очень много. Самые яростные из них образовали перед сценой с подбадривающими поклонников музыкантами мошпит – круг, в котором самые активные действия слема и производились. Именно там должна была сейчас появиться «стена смерти». Кажется, если я ничего не путаю.
Пробрались мы к спасительной прохладной стене вовремя. Потому что буквально секунд через сорок Кей под мощные аккорды бас-гитары оглушительно закричал:
– Готовьтесь, готовьтесь! Раз… я говорю раз… два, малыши, не боитесь?… два…. Три!!!
И фанаты побежали друг на друга. Веселье началось под захлебывающиеся резкие звуки музыкальных инструментов.
Вроде бы мне слышались звуки врезающихся друг в друга тел, но, думаю, это мне всего лишь казалось от излишней эмоциональности.
Я не видела, что там происходило с бушующими поклонниками, но, судя по тому, как наверху, находясь в своем красивом ВИП-зале, прилипли к перилам журналисты, на мошпите было весело! Сверху одновременно снимали на камеры и фотоаппараты. Еще бы, там, наверное, настоящая мясорубка! Кажется, про группу «На краю» напишут очень много статей.
– Распрыгались! – проорала мне на ухо еще больше обозленная Нинка.
Как бы у нее нервный тик не начался.
Я согласна кивнула головой.
Мы с ней стояли возле стенки довольно долго, дожидаясь, пока толпа успокоится полностью. Нинка хотела пробиться к самой сцене, потому как она не совсем понимала, как «синильный козел» разглядит ее в такой толпе.
– Сейчас пойдем к сцене! – громко, чтобы я слышала, орала она мне на самое ухо.
Я, чувствуя, как жесткая и громкая музыка заставляет вибрировать легкие, отвечала ей:
– Да ни за что!!! Я туда не пойду!
Мне было страшно идти в самую гущу разгоряченных любителей альтернативной музыки.
– Пойдешь! – кричала в ответ Нинка. – Ты же моя подруга! Немедленно пошли!
– Я не самоубийца!!! – пыталась я перекричать музыку и с сожалением констатировала, что сделать этого не смогу, даже если мой голос усилить в четыре раза.
Идти нам не пришлось. Наверное, Небеса услышали мои молитвы, и в очередном перерыве между песнями, когда одни музыканты разговаривали с публикой, а вторые жадно пили минералку (между прочим, потом стаканчики с водой ребята отдавали стоящим у самой сцены поклонникам, и те с радостью принимали «угощение» из их рук), синеволосый Келла вновь на какое-то время завладел микрофоном.
– Сегодня в этом зале моя любимая девушка! – весело прокричал он, близко подходя к микрофону и едва ли не касаясь его губами.
Мужская часть одобрительно подбодрила ударника. Женская – скорее расстроилась, но тоже зашумела.
– Я хочу сказать ей, как сильно я ее люблю! И хочу! – еще громче завопил парень, а я почувствовала боль – так сжала мою руку обозлившаяся Нина. Я за нее держалась, чтобы случайно «не потеряться».
– В полночь, в ВИП-зале «Конфетти» я жду тебя, моя леди! Приходи, я отдам тебе все самое дорогое! Ай лав ю!
– Е-е-е-е-е-е! – поддержали музыканта поклонники. – Приходи!
Я не знала, на кого мне глядеть с сочувствием: на далекого весельчака Келлу или на рядом стоящую, пылающую от гнева Нинку. Что-то мне подсказывает, что эти двое друг друга стоят.
А зал, приветствуя новую композицию, уже вновь погружался в очередное штормовое море музыки, рискуя в нем утонуть.
Мы покинули концертную площадку и направились к журналистам, за столики.
– «Я офдам теве фсе фамое довогое!» – противным голосом передразнивала Нинка этого странного Келлу. Почему-то в ее интерпретации он очень сильно шепелявил и имел тонкий гнусавый голос. – Да у него из всех вещей самое дорогое – это моя сумка!
– Думаешь, он такой бедный? – засомневалась я. – Они же вроде как музыканты довольно известные…
– Да ты знаешь, сколько стоила эта сумка? – зло пыхтя, прорычала подруга. – Да меня отец чуть не убил, когда я ее из Италии заказывала! Это, между прочим, «Версаче»! А мои кредитки? А заколка с кристаллами Сваровски? А ручка «Паркер»?
– Зачем тебе ручка «Паркер»? – очень удивилась я.
– Тебе не понять, ты все равно модой не интересуешься!
– Раз ты такая модная, слушала бы гламурный r'n'b! – не отступала я. – А не всякую там альтернативу.
Подруга одарила меня таким тяжелым взглядом, что я перестала с ней спорить. Воспользовавшись этим, она вновь стала ругаться:
– Да если он мне мою сумку не отдаст, я ему сердце через нос вырву! Я его убью!
– Как?
– Его барабанные палочки в уши затолкаю, чтобы мозг…. Хотя, – осеклась она, – откуда у него мозг? У этой сволочи там вакуумное пространство сидит!
– Как вакуумное пространство может сидеть? – поинтересовалась я, припоминая физику. – Вакуум – это же среда.
– Среда, среда, – кивнула подруга. – Понимаешь, дорогая моя, когда мозг у человека выкипает, он превращается в газ. Газовую среду. А вакуум – это как раз состояние газа и есть. У него в башке вакуум, у этого проколотого рыла…
– У него еще и губа проколота, и брови, – вставила я, уже откровенно веселясь. У меня теория с тараканами в голове, у нее с вакуумом…
– Да хватит меня перебивать!
– Успокойся, ты же его приворожила, вот парень теперь и хочет с тобой встретиться, – успокаивала я Нинку, озираясь, – на нас иногда с интересом смотрели люди, проходившие мимо, – подруга говорила вовсе не тихо.
– Там мои деньги! Там мои вещи! Да как он посмел! Моя сумка! Скотина!
– Ну, этот Келла же пообещал вернуть тебе все, – несколько опасливо тронула я за руку подругу. Та яростно прошипела:
– Пусть попробует не вернуть. Пусть. Я ему кишки на шею намотаю и повешу на них этого засранца! Я ему вены вытяну через уши и задушу ими! – очень мерзко расхохоталась подруга.
Даже я немного Нину сейчас боялась: столько ярости было в ее жестах и словах. По-моему, если Нинку подпустить близко к этому синеволосому, она кинется на него, как разъяренный лев на гладиатора, и попробует узнать, каков он на вкус.
– Я его печень съем! – воинственно заявила она мне, напоминая демона. – Выпью кровь! Порву желудок! Из вен сыр-косичку сделаю.
Как у нее еще глаза красными огоньками не загорелись и рога не выросли?
– Нина, ну я же ем, – возмутилась я, передергиваясь от таких подробностей.
– И что? – уставилась на меня та.
– Мне немного неприятно. Слегка так.
– Ничего, переживешь, – она подхватила длинной изящной вилкой со дна своей тарелки кусочек хорошо прожаренного мяса. – Вот так вот возьму и съем его селезенку! – с этими словами подруга запихала в рот еду. – И пфофую!
Это она так слово «прожую» произнесла. Я отвернулась от нее. У меня нервы не стальные – вдруг тошнить начнет от ее слов. Воображение у меня богатое.
Хотя я понимаю злость подруги: она ехала сюда, абсолютно уверенная, что влюбит в себя милого сероглазого (или уже янтарноглазого?) Кея, а к ней в буквальном смысле прицепился совсем другой человек! И даже в гримерную на руках зачем-то потащил – наверное, чести хотел лишить. Или другие пакости задумал.
Представив картину, где синеволосый, мерзко улыбаясь, бросает дико орущую и не желающую сдаваться Нинку на диванчик, я захихикала. Что за глупая ситуация? Это так на него методика экстрасенса подействовала? Может, и мне при случае тогда к Альбине забежать? Мне менеджер понравился…
– Чего хихикаешь? – мрачно осведомилась Нинка, не сводя глаз с поющего Кея. – Проклятый жук-навозник… я ему ноги вырву и вместо них барабанные палочки вставлю. Ур-р-род.
Под навозником и уродом явно подразумевался коварный Келла. А я Нинке говорила, что все эти музыканты с приветом. Кто-то с маленьким, а этот синий – с большим.
Я не ответила. Пусть подруга и я вместе с ней попали в очередную глупую ситуацию, зато забавно вышло. Будет что вспомнить, так сказать. А Нинка уставилась на сцену, решив не ругаться, а наслаждаться музыкой и голосом ее несостоявшегося звездного парня. Взгляд ее сразу стал мягким.
– Я бы отправил тебя к господину всея пороков, – прошептал Кей завершающие слова одной из песен завораживающим шепотом, – чтоб преподать тебе, тварь моя, пару простых уроков…
Фанаты опять шумно возрадовались непонятно чему, подхватывая его зловещие слова и завершая их:
– Только найду тебя…
Мдэ, ну и песня. Правда, поклонникам нравится…
Я внимательно посмотрела на Кея, уставшего, мокрого, но все еще энергичного и отчего-то искренне улыбающегося, точно зная, что он поет вживую. Всегда.
Сейчас мы с Журавликом сидели на удобных стульях ВИП-зала «Карамель», как и остальные журналисты, пришедшие на халявный фуршет и концерт группы «На краю». Само выступление недавно закончилось, и благословенная тишина казалась непривычной, как афроамериканец в далекой сибирской деревеньке.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.