Текст книги "Наш маленький Грааль"

– А-а! А-а!

Нравится, значит, ему.

– А вот вырастешь – дед тебя на катере покатает, – пообещала малышу мама.

От ладоней Никиты на стекле остались отпечатки, и Ася взялась было протирать их носовым платком, но быстро это занятие прекратила. Во-первых, Никитка воспринял ее уборку за игру – и тут же стал шлепать ладошками еще бойчее. А во-вторых, хоть богатство и дедово, но ведь можно им попользоваться хоть чуток? Пусть горничная Арина вытирает.

И Ася, оставив Никитку любоваться морем, прошла к дивану, забралась на него с ногами, с наслаждением раскинулась на мягких подушках, прикрыла глаза. В голове тут же приятно зашумело, по телу разлилось расслабляющее тепло. Дорогая мебель – она волшебная, что ли? В плацкартном, например, вагоне, если и нужно – не заснешь, а тут спать нельзя, но сон сам нападает. Ася с трудом разлепила веки, убедилась, что сын спокойно сидит возле окна и внимательно разглядывает узор на ковре, а потом, как в прорубь, рухнула в неподвластное ее контролю забытье.

Спала, наверно, какие-то мгновения и даже сон успела увидеть, как Никитка с важным видом стоит у штурвала дедова катера, а проснулась от страшного грохота. Вскочила, будто ее пружиной подбросили, взгляд заметался по солярию: где сын? Как она могла оставить его без присмотра?!

И одной картинкой, будто в кино, увидела: малыш ревет, сидя в углу комнаты. Вокруг – осколки антикварной вазы. А с порога к нему стремительно несется дед.

Но Ася, конечно, подбежала к сыну первой. Подхватила плачущего ребенка на руки, тревожно рассмотрела крошечное тельце: нет ли крови? Вдруг порезался? Быстро убедилась, что Никитка вполне цел, и только тогда обратила взгляд на груду осколков. И на встревоженное лицо деда. Пробормотала:

– Извини… Эта ваза, наверно, кучу денег стоит.

– Ох, да о чем ты говоришь, Асенька! – поморщился Шадурин-старший. И ласково обратился к правнуку: – Ну что, Никита? Ваза – бу-бух? Осколки – дзинь-дзинь?

Ребенок тут же прекратил рев, заулыбался, потянул к прадеду ручки.

Ася с удовольствием передала малыша старику, улыбнулась:

– А я думала, ты из-за вазы ругаться будешь.

– Ты с ума сошла. Главное, что ребенок цел, – пожал плечами дед.

Ася не преминула отметить: прежде Шадурин-старший детьми особенно не интересовался, если не сказать – плевал на них с высокой колокольни. Бабушка сколько раз жаловалась, что она с мальчишками одна и ночами, и днями, и еще подрабатывала, а муж на них ноль внимания. Максимум раз в месяц по машинке детям подарит. А Митяйку, младшего, иногда в цирк сводит. Да и когда они с Машкой и Максом маленькими были, дед ни их в гости не звал, ни сам не являлся. Говорил, что у него от «этой малолетней братвы» голова болит. Только когда внуки подросли, стали понемногу общаться… А тут поди ж ты: и антикварной вазы не жаль, и Никитке улыбается так широко, что малыш тянет к нему ручки.

На пороге тем временем появилась Арина. Дед строгим голосом обратился к ней:

– Подмети тут. И сегодня же закажи новую вазу. Каталоги у меня в кабинете, во втором ящике стола.

– Сейчас сделаю, – с готовностью кивнула Арина. И скрылась из комнаты – видно, за веником побежала.

А дед сказал Асе:

– Да спусти ты ребенка на пол, пусть дальше ползает!

– Еще три вазы осталось, – напомнила внучка. – Тоже может разбить.

– Ну и пес с ними, – широко улыбнулся Шадурин-старший.

– А тебе, дед, идет быть богатым, – задумчиво произнесла Ася.

– А это всем идет, – усмехнулся тот. – Только не каждому доводится.

– Я теперь тоже буду лотерейные билеты покупать, – пообещала внучка. – Вдруг и мне повезет?

В глазах Шадурина-старшего что-то мелькнуло, заметалось… «Пожалуй, права Машка, – подумалось Асе. – Врет он. Не было никакого выигрыша в лотерею. Откуда-то из иного источника его миллионы…»

Но мучить старика вопросами не стала. Во-первых, все равно правды не скажет. А во-вторых, вчера, когда дед потчевал их своими историями, у него так счастливо горели глаза! Он выглядел таким молодым! Ни дать ни взять – мальчишка, который собрал вокруг себя кружок ровесников и с упоением кормит их придуманным на ходу «приключенческим романом».

– Вот что, Асенька, – тем временем произнес дед – и голос его звучал назидательно, будто он – взрослый, а она – малый ребенок. – У тебя очень усталый вид.

– А что ты хочешь – во сколько мы вчера легли? – слабо улыбнулась внучка. – Да я еще никак уснуть не могла, все про твою чашу размышляла. Откуда она на самом деле взялась?..

Ася пытливо уставилась на деда: вдруг расколется? Рассмеется и скажет, что всю эту сказку он придумал?

Но ни в чем признаваться дед не стал. Произнес:

– Давай сделаем вот что. Ты сейчас пойдешь в свою спальню и еще пару часиков покемаришь. Договорились?

– А Никитка? – слабо улыбнулась она.

– А с Никитой у меня мужской разговор будет. Он ведь послушный мальчик. И понимает все. Пойдешь к деду, малыш?

И ребенок, к немалому удивлению Аси, послушно подполз к старику, уцепился за его штанину и встал – явно просится на руки.

– Ты его заколдовал! – усмехнулась она.

– Это я умею, – согласился дед. Подхватил малыша и похвастался: – Видишь, как хорошо у меня на руках сидит.

Малыш и правда сидел в дедовых объятиях молча. Но старательно, изо всех своих уже немалых силенок, тянул старика за бороду – как только тот терпит и беззаботно улыбается?

– А не справлюсь – мне Арина поможет, – заверил Асю дед. – В детях она разбирается, у нее своих трое. Иди, Асенька, отдохни.

– Останешься с дедом? – спросила Ася малыша. В ее голосе звучало сомнение – у Никитки сейчас такой возраст, что он от нее ни на шаг. Даже с папой оставаться не хочет. А если и сидит с ним, то неотрывно смотрит на дверь, за которой скрылась мама.

Но дед и правда ребенка будто заколдовал. Никита на маму – ноль внимания, продолжает трепать старика за бороду. А потом протянул ручонку к окну и темпераментно залепетал:

– У-у! Му-у!

– Чего-чего, Никитушка? – ласково поинтересовалась Ася.

– Я понял, чего, – кивнул дед. И раздельно произнес: – Не «му», а мо-ре. Оно очень красивое. – Он поднес малыша к окну и пообещал: – Очень скоро мы с тобой поедем кататься на моей «Катти Сарк», и я дам тебе подержаться за штурвал. Хочешь?

– Дя, – уверенно, будто и правда понял, заявил малыш.

«Как в моем сне!» – усмехнулась про себя Ася. Пробормотала: «Что ж, дед, держись!» И быстро, пока старик не передумал, выскользнула из солярия. Неужели ей в самом деле удастся поспать? Самозабвенно, в одиночестве, не прислушиваясь ежеминутно к дыханию малыша и его сонному бормотанию?..

Она добежала до спальни и, не раздеваясь, рухнула в постель. И через пару секунд уже крепко спала.

Ася проснулась от терпкого и уютного запаха кофе. Приоткрыла один глаз – в комнату уже вовсю ломится солнце. Приоткрыла второй – и увидала сестру. Мария с видом заправской горничной расставляла на прикроватной тумбочке кофейник, чашки, графин с соком, джем, булочки.

– Ой, Машка… – хриплым со сна голосом пролепетала Ася.

А потом ее взгляд уперся в пустую детскую кроватку – и сладкой дремы как не бывало. Ася пружиной подскочила на своей постели, отметила, что будильник показывает – о, ужас! – половину первого, и тревожно спросила:

– А где Никитка?

– Ну, ты паникерша! – недовольно покачала головой Маша. – Садись, пей кофе. Все в порядке с твоим Никиткой. Они с дедом на его шаланде в море ушли.

– Куда?! – в ужасе переспросила Ася.

– В море, – спокойно повторила сестра. – На рыбалку. Дед сказал, что есть вариант ставриды наловить.

– А Арина с ними?

– Нет, – пожала плечами Маша. – Она просилась, но дед не взял. Он считает, что женщина в море приносит несчастье. Но ты не волнуйся. Я им с собой два подгузника дала, теплый свитер и банку мясного пюре из твоей сумки.

– Боже мой… – простонала Ася. – А во что ты его одела? А коляску распаковала?

– Какая коляска – там идти по берегу надо! По булыжникам!

– Но как же тогда дед его понесет? И где будет Никитка, пока дед станет рыбу ловить?!

– Он сказал, что ему тоже удочку даст. Маленькую. И следить обещал, чтоб Никита крючки в рот не тянул. – Машины глаза улыбались.

– Да вы с ума посходили! Все!

Ася выскочила из кровати и начала лихорадочно натягивать свитер. Маша неодобрительно покачала головой.

– Успокойся ты, истеричка! Макс тоже с ними. Неужели два взрослых мужика с твоим Никитой не справятся? Да он у них шелковый будет! Не то что у тебя – вечно канючит.

– Ну, не ожидала я даже от деда! Семимесячного ребенка – тащить на рыбалку! Там такой ветрище! И потом, пюре – его ведь разогревать надо… А Никиткину бутылочку с водой ты им с собой дала? Нет? Чем же он пюре будет запивать?!

– Ну, Аська, ты даешь, – вздохнула Маша. – В кого только превратилась меньше чем за год? Натуральная клуша. Только бигуди не хватает. И засаленного халата.

– Вот посмотрю я, когда у тебя собственный ребенок родится… – пробурчала сестра.

– Ну, я уж с ним, как ты, носиться точно не буду. Дети должны расти, как сорная трава.

– Рассказывай! Еще почище меня клушей станешь.

Ася вернулась в постель, взялась за кофе и булочки, но на душе все равно было тревожно. Возьмем на веру, что Арина не подкачала и малыш тепло одет, но все равно, в море, да еще в ноябре, так холодно! А если мужики не усмотрят и ребенок в воду упадет?!

– И зачем только я его деду отдала?.. – простонала она. – Мало ли что мне спать захотелось…

– Ой, брось, – отрезала сестра. – Ничего не сделается с твоим Никитосом. Скажи лучше: что ты про дедовы байки думаешь?

– Какие байки? – рассеянно переспросила Ася.

– Да ты не только истеричка, еще и отупела со своим вечным домашним хозяйством… Я имею в виду байки, что дед вчера травил. Про волшебную чашу. Про шторм и про лотерейный билет. – Мария скептически улыбнулась.

– А что, очень красиво… – ответила Ася. – Может, когда у меня время будет, я для Никитки сказку напишу. На основе дедовых историй.

– Вот именно, – кивнула Маша. – А зачем, как ты думаешь, он все это нам рассказывал? Неужели нельзя было просто признаться: я внезапно разбогател. Каким образом – сказать не могу. И на наследство, плиз, не претендуйте.

– А так неинтересно, – усмехнулась Ася. – Неужели ты еще нашего деда не раскусила? Он же до сих пор мальчишка. И романтик. И от этих своих выдумок сам больше всех и балдеет. Не помнишь, что ли, как он нас клад водил искать, когда я была в первом, а ты в пятом классе? И как ликовал, когда мы нашли этот дурацкий сундучок, который дед сам и зарыл?

– Помню, конечно, – кивнула Маша. – Но то детские игрушки. И мы тогда были маленькие. А сейчас-то мы взрослые. И развлекать нас не надо.

– Да пойми ты: он не нас – он себя развлекал! И заодно, как бы это сказать покрасивее… пытался уверить в мистическом происхождении его богатства.

– Можно подумать, мы на его деньги претендуем, – насупилась Мария.

– Да нет, конечно. Хотя дом, – Ася восхищенно оглядела свою роскошную спальню, – у него классный. И кофе вкусный.

– Дед, кстати, стал вполне барин, – перехватила взгляд сестры Маша. – Не только обстановка роскошная – поведение его тоже под стать. Велел тебе передать, что обед подадут ровно в три, чтобы ты не опаздывала. И одеться на него надо формально, так и сказал.

Ася прыснула.

– И еще заявил, что должен огласить нам нечто важное.

– Огласить?

– Ну да. Может, все-таки завещание в нашу пользу составил… – мечтательно улыбнулась Мария.

– Ты же только что говорила, будто на его деньги не претендуешь! – подколола ее Ася.

– Не претендую, конечно… Но мне в его особняке, врать не буду, тоже понравилось!

Никакой формальной одежды у сестер, конечно, не было. У Аси, женщины-матери, хотя бы юбка в багаже нашлась, а Маше и вовсе пришлось спускаться к обеду в джинсах, хорошо хоть чистая футболка в сумке обнаружилась.

Но делать замечаний дед им не стал.

Старик явился с рыбалки помолодевший, счастливый. Протянул нетерпеливо ждавшей Асе ее Никитку, восхищенно сказал:

– Замечательный у тебя парень! Настоящий мужик!..

А «мужик», хотя и расставался с мамой почти на шесть часов, расстроенным не выглядел и слез с дедовых рук очень неохотно.

– Ну как прошла рыбалка? – поинтересовалась Ася. – Канючил Никита?

– С чего ты взяла? – удивился дед.

– А у него глазки заплаканные.

– Да ни секунды он не ревел. Это не слезы – это нас в море обветрило. Там такой «морячок» – до костей пробирает.

«Ох, простудили, наверно, ребенка!» – мелькнуло у Аси. Ей очень хотелось высказать деду претензии, что, мол, за самоуправство – тащить малыша на рыбалку, но она промолчала. Сама виновата. Нечего было дрыхнуть – вот и проспала все на свете.

Но дед будто прочел ее мысли. Сказал:

– Да ты, Асенька, не волнуйся. Мы с собой чашу брали, на удачу. И я ее попросил, чтоб с Никиточкой твоим все было в порядке. Вот все и прошло шикарно. Правнучек и за штурвалом постоял, и за удочку подержался, и даже одно новое слово выучил.

– Слово? – фыркнула внучка. – В семь месяцев-то?

– Не веришь? – горячо, как пойманный на вранье мальчишка, возмутился дед. – Ну-ка, Никитушка, скажи: как будет по-английски «рыбка»?

Тут уж и Маша не удержалась – начала хохотать.

А Никитка радостно заулыбался – нравится ему, когда взрослые веселые, – и вполне отчетливо произнес:

– Фи-ис!

– Ну, вот видите! – возликовал дед. – Он говорит: «фиш»! Скажи, Никиточка, правильно: «фиш»!

– Фи-ис! – восторженно повторил мальчик.

– Да ладно, не мучай его. Для семи месяцев – и так неплохо! – великодушно похвалила Мария.

А Ася с недоумением произнесла:

– Но я читала, что в таком возрасте дети еще не умеют произносить шипящие звуки! Они «ф» начинают только с полутора лет говорить! Как ты сказал, Никита?

– Фи-ис! – с удовольствием повторил ребенок.

– Чудеса… – развела руками Ася.

– Ой, подумаешь, чудо! – хохотнул Макс. – Мало ли что ребенок бормочет!

– Я ведь говорю тебе: чаша – волшебная, ей и не такие чудеса под силу, – важно произнес дед.

– Ты это серьезно? – широко распахнула глаза внучка.

– Более чем, – кивнул он. И, вновь примеряя на себя роль барина, закричал: – Арина! Подавай обед!

– Мне нужно сначала Никитку покормить, – запротестовала Ася.

– Ни в коем случае, – покачал головой дед. – Арина покормит. Ты только скажи ей чем.

– А то я не знаю, что ребенку давать! – вступила в разговор горничная. – Я ему уже и пюре сделала из свежих овощей с парной телятинкой. Вы не волнуйтесь, Асенька. Я с детишками обращаться умею.

– Да он плюется, если его посторонние кормят… – Ася колебалась.

– У Арины плеваться не будет, – заверил дед. – И потом: у меня к вам серьезный разговор. Взрослый. И ты, Ася, на нем тоже должна присутствовать. А малыш пока сам поиграет. Правда, Никитушка?

Ася хотела сказать, что сам Никитка играть не умеет, его постоянно развлекать надо, но увидела, что дед сурово сдвинул брови, и спорить не стала. Попробуй поперечь такому. И едва Арина внесла в столовую аппетитно пахнущую кастрюлю – судя по запаху, в ней булькала свежесваренная уха, – послушно отдала малыша горничной. А Никитка – то ли настроение после рыбалки у него хорошее, то ли и правда под влиянием волшебной дедовой чаши – возражать не стал. Послушно «уехал» на Арининых руках на кухню.

А дед приказал:

– Ну, все за стол. Сегодня – рыбный день. Сейчас – уха из семужки, а на ужин Арина ставридки пожарит. Той, что Никита наловил.

…И едва закончили трапезу, а со вкуснющей, ароматной ухой даже малоежки Маша с Асей справились быстро, важно, с видом профессора-лектора, постучал ножом по кромке бокала:

– Прошу внимания, внуки мои… Я хотел бы наконец поговорить о том, для чего, собственно, вас и пригласил.

Он внимательно посмотрел на Макса. Потом перевел взгляд на Асю с Машей. И чопорно, с пафосом истинного главы семейства, произнес:

– За эти сутки, что мы с вами провели, как говорится, в одной упряжке, я убедился: вы, все трое, – замечательные ребята. Умные, добрые, порядочные, честолюбивые. И мне очень жаль, что вам по жизни пока не везет.

– Не везет? – подняла брови Маша.

– Да. Потому что с вашими способностями вы все могли бы добиться куда большего. Стать куда более успешными. Знаменитыми. Богатыми, наконец.

Шадурины-младшие удивленно переглянулись.

– А по-моему, все у нас в порядке, – возразила Ася. – Маша – кандидат наук и почти доцент, Макс – мастер спорта, а у меня сын замечательный растет…

– Это, конечно, прекрасно, – в тоне деда засквозила еле уловимая снисходительность, – но только мне показалось: вы, трое, не очень-то счастливы. И живете скучно. Работа, тренировки, дом, ну, может быть, иногда дискотеки…

– Сейчас уже нет дискотек, – пробурчал Макс.

– Тем хуже, – отрезал дед. И продолжил свой спич: – А ведь в вашем возрасте нужно жить ярко. Влюбляться в красивых людей. Путешествовать. Бороться. Может быть, влипать в авантюры. Постоянная смена лиц, картинок, событий… Я в ваши годы, хотите верьте, хотите нет, пробовал себе датский паспорт выправить. А когда не получилось, пытался пробраться на иностранный корабль. А в стране-то тогда была советская власть, представляете, как я рисковал! Зато – кровь кипит, адреналин выделяется… Вот было время! А вы сидите сычами в своих квартирах.

Маша нахмурилась:

– Слушай, а можно без лирики?

Сестру поддержал Макс:

– Короче, дед. Что ты предлагаешь?

И только Ася промолчала. Жаль, что Шадурина-старшего перебили. Пока он произносил свою вдохновенную речь, у него было такое счастливое, совсем юное лицо…

Дед осекся. Погрустнел. Помолчал. Тихо спросил:

– Я понимаю, чего вы ждете. Наверно, надеетесь, что я вас своими наследниками объявлю? Виллу вам завещаю? И джип?

– Не откажемся, – не стала церемониться Мария.

– Вот, Машенька. В этом и заключается твоя беда, – назидательно произнес старик. – Ты гонишься за малым, а большого, которое совсем рядом, – не видишь.

– Ничего себе малое! – Маша обвела глазами огромный холл.

– А у тебя еще какое-то сокровище есть? – заинтересовался Макс.

– Да, – тихо и с достоинством произнес дед. – И я вам о нем уже говорил.

Он, как и минувшей ночью, поднялся со своего стула. Сдвинул в сторону картину неизвестного художника Д. Гагина (потерпевший кораблекрушение мужик). Отпер сейф и торжественно водрузил на стол давешнюю чашу.

– Я хочу подарить вам моего верного друга. Моего спасителя. Моего хранителя. Лучшее, чем я владел в этой жизни. И, я уверен, ваши жизни с появлением этой вещи тоже изменятся. К лучшему. Ко много лучшему!

И дед театральным жестом сдернул со своего подарка упаковку из целлофана.

Чаша со вчерашней ночи совсем не изменилась. Все та же вытертая от времени бронза с пятнышками патины. Полустертые картинки и письмена. И никакого, конечно, таинственного свечения.

Маша, Максим и Ася снова переглянулись.

Дед, кажется, ждал от них восхищенных слов. Или по меньшей мере благодарности. Но все трое молчали. И только Мария буркнула себе под нос:

– Опять ты об этом…

– Вы мне не верите, – грустно констатировал дед.

– Штучка, конечно, прикольная, – пожал плечами Макс. – И смотрится красиво… Но в то, что она чудеса творит, извини, верится слабо. Выросли мы уже из сказок.

А дед, бедный, – мальчишка, истинный мальчишка! – совсем поник. «Что ж они его обижают?!» – мелькнуло у Аси. И она горячо воскликнула:

– Да ну тебя, Макс! Тоже мне, скептик нашелся! Конечно, чаша волшебная! Никитка вон с ее помощью научился «фиш» говорить!

– Но лично я и без чаши английским владею, – безжалостно отрезала Маша.

– А мы давай другое чудо у чаши попросим, можно, дед? Прямо сейчас! Чаша ведь его сделает, и тогда ты, Маша, убедишься…

– Спасибо, конечно, Асенька, за поддержку. – Голос старика потеплел. – Только с чашей моей не все так просто. Это ведь не лампа Аладдина и не волшебная палочка. С ней так не получится, чтоб заказал желание, и оно тут же исполнилось.

– А как можно?

– Я ведь рассказывал вам вчера. Пытался донести… Она помогает только тогда, когда это действительно нужно. Я бы в том шторме погиб, а чаша меня спасла. Я остался без крова – и она дала мне новую обитель…

– А, скажем… на хорошую квартиру в центре Москвы ее возможности не распространяются? – насмешливо поинтересовалась Маша.

– Тебе так уж плохо там, где ты живешь сейчас? – строго спросил дед. – Тебе там холодно, некомфортно, неуютно?

– Да нет, наверно… – слегка стушевалась Мария.

– Значит, твоя чаша даст нам другую квартиру, – включился в игру Макс, – только, скажем, если наш нынешний дом сгорит или взорвется?..

– Если ты будешь мечтать, – серьезно произнес дед, – что твой дом сгорит, и при этом, конечно, пострадают другие люди, моя чаша никогда не сотворит для тебя чуда.

– Она, что ли, с мозгами? – усмехнулся молодой человек. – Внутри – процессор? Индикатор добра и зла?

– Можно сказать и так, – кивнул дед. – Чашу, конечно, можно о чем-то просить. Горячо, от чистого сердца. И если ваши желания добрые, или, как сейчас говорят, позитивные, то, возможно, она их исполнит.

– А вдруг не исполнит? – поинтересовалась Ася.

– А она и не обязана, – кивнул дед. – Раз не исполнила – значит, вам это и нужно не было. Максим правильно сказал: она сама решает, помогать в каждом конкретном случае или нет.

– Да ну, ерунда какая-то… – буркнула Маша.

– Ты хочешь отказаться от моего подарка? – взглянул на нее дед.

В его глазах светилось искреннее огорчение, а Ася под столом ощутимо пнула вредную сестрицу под коленку.

– Нет, ну что ты, дедуля! – вежливо улыбнулась Мария. – Спасибо тебе огромное.

Но голос ее звучал разочарованно.

– Конечно, спасибо, дедушка! – подхватила Ася. – Мы с удовольствием ее возьмем.

– Поставим на почетное место, будем ежедневно вытирать с нее пыль… – насмешливо подхватил Макс.

И этот туда же. Что за бессердечные люди, неужели не понимают? Деду, в конце концов, семьдесят семь лет, и он имеет право на какие-то причуды!

Ася наградила брата неодобрительным взглядом и ласково обратилась к Шадурину-старшему:

– Дедушка, мы все поняли. Твоя чаша нам, как говорится, ничем не обязана. Но если мы будем хорошими людьми, возможно, она нас отблагодарит. Правильно?

– Правильно, Асенька, – просиял дед.

– Значит, это воспитательный процесс был… – еле слышно прошептала Маша. – Не поздновато ли ты за наше воспитание взялся?..

Но старик ее реплики не расслышал. Еще раз обвел глазами всех троих и торжественно произнес:

– Я ведь вижу: вы всё на мой дом поглядываете. Роскошью любуетесь. Сами наверняка так жить хотите…

Он взмахом руки прервал начавшую было возражать Асю и заявил:

– Но я уверяю вас: мое богатство – это такая мелочь. Калиф на час, пыль на ветру. Что деньги? Сегодня они есть, завтра – нет. Я в своей жизни, в иные ее времена, и с большими деньгами дело имел, а к старости все равно всё растрынькал… А вот чаша, если вы ее беречь будете, она вечная. И принесет вам такое счастье, о котором вы даже и не мечтали.

Дедовы глаза во время этой речи горели ярким, почти лихорадочным огнем.

Мария взялась было что-то сказать, но Ася под столом ухватила ее за руку. И тихонько прошептала сестре:

– Не спорь! Не возражай! Пусть он верит.

В Москву улетали назавтра, рейсом в одиннадцать сорок утра.

Дед напоследок шиканул, с ночи отправил водителя в Краснодар с наказом обменять их билеты на первый класс. Шофер привез только бизнес, и старик долго и темпераментно ворчал из-за того, что первого в самолете «Як-42» не предусмотрено.

В аэропорт тоже ехали, как крутые, – на черном, чисто вымытом джипе.

Но оказалось, что не в бизнес-классе счастье.

Никитка с самого утра проснулся тихенький. Ни завтракать не хотел, ни ползать, ни играть. Возится, как примерный ребенок, с машинкой и молчит. «Акклиматизация, наверно, началась, – решила Ася. – У детей она вроде через сутки начинается».

А когда уже выехали в аэропорт, малыш вдруг начал чихать. Едва миновали Абрикосовку – закашлял. И на подъезде к Краснодару сопли уже текли рекой, а лоб стал горячим.

– Этого я и боялась. Простудили вы его на рыбалке, – упрекнула Ася Макса.

– Да там жара была! – возмутился брат. И тоже кашлянул.

– Как там дед говорил? – ехидно припомнила Мария. – Он попросил свою чашу, чтоб с Никиткой было все хорошо?!

Ася только вздохнула.

Шофер свернул с шоссе М-4 на дорожку, ведущую к аэропорту.

– Смотри, Никитка: самолетики! – показала Ася.

Но малыш лишь равнодушно взглянул на огромных белокрылых птиц и отвернулся. А раньше одного слова «самолет» было достаточно, чтобы он головой начал вертеть.

Ася еще раз коснулась губами его лба – по ощущениям, температура уже тридцать восемь, не меньше. Как жаль малыша! И страшно, что ей муж скажет. Ведь не зря Мишка не хотел ее отпускать. И получается, он оказался прав. Не стоило ребенка в такую поездку тащить…

– Может быть, нам остаться? – встревоженно спросила Мария. – Куда с таким больным лететь?

– У тебя же студенты! Сама говорила – завтра две пары!

– Плевать на студентов! – отрезала сестра.

– Остаться, конечно, можно. А смысл? – пожала плечами Ася. – Возвращаться в Абрикосовку? Это поселок, там наверняка и нормальных врачей нет. А здесь, в Краснодаре, тоже непонятно, где поликлинику искать. Тем более хорошую. Да еще без местной прописки…

– Подумаешь, проблема! – возмутилась Маша. И обратилась к шоферу: – Вы знаете, где в Краснодаре самая лучшая детская поликлиника?

– Не знаю. Но если нужно, найдем. – Энтузиазма в голосе водителя не было. Он затормозил, обернулся назад, к пассажирам, спросил: – Так вы не полетите? Мне разворачиваться?

Макс недовольно скривился. Видно было: ему и сестер не хочется оставлять, но задерживаться в Краснодаре не хочется еще больше.

– Подожди, Машка, не части, – задумчиво произнесла Ася. – Ну, останемся мы тут. Покажем Никиту врачу. А дальше-то что? Искать гостиницу? Менять билеты? Или возвращаться в Абрикосовку?.. Может, проще долететь до Москвы? Подумаешь, всего два часа.

– Если с регистрацией, посадкой – все четыре. В лучшем случае. А Никитос твой мне совсем не нравится… – встревоженно произнесла Маша.

Никитка и правда вел себя удивительно. Не ерзал, не хныкал, ладонями по окну не стучал. Сидит и равнодушно глазеет в одну точку. Будто не мальчик, а старичок.

– Вдруг у него что-то серьезное? – понизила голос Мария. – И его в больницу надо?

– Ни в какую больницу я его не отдам, – отрезала Ася. – Тем более здесь.

– Тогда действительно: лучше полетели! – встрял Макс. – Как-нибудь довезем, тем более – бизнес-классом. А дома и стены помогают.

– Ну и чудненько, – с видимым облегчением сказал шофер.

Ему тоже явно не хотелось колесить по Краснодару, пытаясь куда-то пристроить гостей и больного ребенка.

Джип въехал на территорию аэропорта, важно притормозил у VIP-зоны.

– Одну секунду, я узнаю, идет ли посадка, – услужливо предложил шофер.

Сбегал, вернулся, радостно доложил:

– Все в порядке, вылет по расписанию.

Шустро выхватил из багажника чемоданы и потрусил ко входу – явно спешил избавиться от своих пассажиров.

– Если завещает нам дед свои богатства – уволим этого парня тут же, – шепнула сестре Мария.

Ася слабо улыбнулась. Никитка беспокоил ее все больше – голова как кипяток, ручки безвольно свесились вдоль тела… А простуда ли это? Вдруг Машка права, и он подхватил в ледяном море какую-нибудь ужасную болезнь типа пневмонии или менингита?!

«Может, дедову чашу о помощи попросить?!» – мелькнула безумная мысль. Впрочем, Ася тут же себя охолонила: «Чушь собачья. Просили уже, чтоб Никита не заболел, дед сам говорил… А толку?!»

Они подошли к стойке контроля, распрощались с шофером, как и положено ВИП-персонам, без очереди прошли регистрацию. Проследовали в ВИП-зал и, едва расположились в мягких креслах, услышали в громкоговорителе равнодушный женский голос:

– Вылет рейса 1140 до Москвы откладывается до пятнадцати ноль-ноль.

– Как?! – вырвалось у Аси. – Говорили же, что по расписанию!

– Я сейчас все узнаю, – с готовностью подскочил Макс. Помчался к окошку информации, вернулся не скоро и мрачный, сказал: – Там у них, то есть у нас в Москве, погода изменилась. Говорят, жуткая метель и туман, какой-то очень сильный циклон с юга. С утра по фактической погоде работали, а сейчас и вовсе не принимают.

– Ё-моё! – Маша явно на время забыла, что является ярой противницей жаргона.

– И шофер уже уехал… – растерянно произнесла Ася.

А бедный Никита прижался к маме и горестно, тонким голоском, захныкал.

– Может быть, у них здесь, в аэропорту, врач есть? – предположил Макс.

…Но в медпункте, который и правда имелся, была только медсестра. Она добросовестно измерила Никите температуру – оказалось, что уже 39 с половиной, – и посоветовала дать малышу парацетомол.

– У меня есть, я дам… – закивала Ася. – Но как вы думаете, с ним точно ничего серьезного?!

– Откуда я могу знать, девушка, я ведь не доктор… – развела руками медсестра.

– Скорее бы улететь! – заломила руки Ася. – А врача я из страховой компании вызову. Попрошу, чтобы они в Москве прямо к трапу подъехали, кажется, по нашей страховке так можно…

В Никитку впихнули парацетомол, микстуру от кашля, закапали в нос… Ребенок покорно вынес экзекуцию, хотя обычно даже из-за витаминки Д царапался и кусался. Но лечение помогло плохо – Никитка все равно сидел вялый, только тоскливо, как брошенный котенок, подвывал. Есть или спать тоже отказывался, поэтому они едва дотерпели, пока наконец объявили посадку.

А в самолете, едва взлетели, малыш наконец уснул. Маша, устало откинувшись в кресле, призналась сестре:

– Знаешь, Аська… А ведь я, пока мы в аэропорту болтались, как дура, к дедовой чаше обращалась. Просила ее, чтоб вылет объявили как можно скорее… – И, вновь нарушив свое правило не употреблять бранных слов, гневно выдохнула: – Так хрена лысого! Проторчали тут почти до четырех!

– Маш, но мы ведь с тобой уже решили, – слабо улыбнулась Ася. – Никаких чудес на свете нет. И чаша – это просто забавный сувенир. Не больше.

– А зачем дед тогда нас позвал? – встрял в разговор Макс. – Сколько времени потеряли, и Никитка вон заболел…

– Наверно, дед просто повидаться решил. Старики – они сентиментальные, – предположила Ася.

– И новеньким домом похвастаться, – закончила Мария. – Он ведь неделю назад только отделку закончил…

– Ну и нормально съездили, – подытожил Макс. – Прикольно.

– Да уж, прикольнее не бывает. – Ася встревоженно коснулась Никиткиного лба, сказала: – Горячий…

– Да все нормально с ним будет! – беспечно заверил брат. – Через час уже прилетим, а врачей ты прямо к трапу вызвала!..

И будто в ответ на его слова раздался усиленный громкоговорителем голос стюардессы:

– Уважаемые пассажиры! Ввиду усилившейся непогоды аэропорты Москвы не принимают. Мы совершим посадку в Санкт-Петербурге. Приносим вам свои извинения.

– Нет!.. – вырвалось у Аси.

Маша успокаивающе коснулась ее руки, а Макс, не говоря ни слова, полез под сиденье, достал свой рюкзак, вынул из него заботливо упакованную дедом чашу – и горячо забормотал: