Текст книги "Паблик [Публичная]"

22

Раньше я думала, что ничто не может меня достать, вывести из равновесия, но сегодня происходило невозможное. Отчего-то сердце так жалобно ныло, что хотелось завыть, а по щекам непроизвольно катились слезы. Резкими вспышками в сознании одна другую сменяли миниатюры из моей прошлой жизни. Ох, как же в эту минуту мне хотелось, чтобы все осталось лишь в прошлом, чтобы мне не пришлось к этой жизни возвращаться…

С Ха́мской:

– Инжира, вот ответь мне на один вопрос. Только честно. Тебе никогда не бывает тошно от того, что ты делаешь?

– Лен, нужно относиться ко всему с эронией. Как я. Это очень помогает. Как только начинает тошнить, я тут же вспоминаю о своих мальчиках. И жизнь сразу налаживается. Эрония – это наше все!..

С Обездолей:

– Коля, ты же тупой. Как тебе удается все время быть на волне?

– Я – тупой, Лен, и меня это не оскорбляет. Чтобы понять самое важное, не надо быть сильно умным. Главное – это подача. Если хочешь стать королем юмора – просто выйди на сцену и навали кучу – народ будет в восторге!

С Позеркиной:

– В последнее время самая модная тема для обсуждения – это здоровье. Все в одночасье на нем сдвинулись. Не стану исключением. Как здоровье, Оль? Надеюсь, ты в рабочем состоянии?

– Это нищие пусть болеют. А мы на этом процессе должны только больше зарабатывать.

С Глянцем Кайфкой:

– Федя, годы практики не прошли для тебя зря. Ты стал просто мастером словоблудия.

Он погладил меня по внутренней поверхности бедра.

– Да, Ленок, я вообще-то специалист по блуду в широком смысле. Только дело не в практике. Запудриванию мозгов нельзя научиться. Можно стать великолепным технарем, но художником надо родиться!

С Демьяном Бедным:

– Дёма, ну что ты так надулся? Как будто я впервые тебя размазала на пресс-конференции! Пора бы тебе уже привыкнуть. Иди ко мне, правдолюб пера, я тебя приласкаю… Вижу, ты же хочешь…

Я погладила его по спине.

– Опять с вашей авксомской лаской, лучше дали бы колбаски…

С Игорем:

– Ты и некоторых зрителей впоследствии тоже собираешься заменить на роботов? Если они тебя как хозяина не будут устраивать?

– Зачем? Они и так уже почти все роботы…

…Неожиданно для себя самой я провалилась в сон. Мне снились все эти сценки, они перемешивались между собой и превращались в сплошной водоворот лиц и звуков. В конце все это марево обрело облик огромной раскрытой пасти, зияющей желтыми клыками. Она приближалась, источала зловонье и пыталась меня поглотить. Я резко проснулась.

Марат заглушил мотор. Он не смотрел на меня.

– Выходи. Жди здесь, на площади.

– Почему ты не хочешь познакомить меня со своей бабушкой?

Он повернулся ко мне лицом и удивленно посмотрел. А потом просто покачал головой. Будто перед ним сидела умалишенная.

– Выходи. Буду часа через три.

Я молча вышла.

* * *

Он приехал через три часа, как и обещал. Джип был под завязку набит вещами. Я влезла на переднее сиденье, и машина тронулась. Долгое время мы молчали. И вот Елена Маяковская решилась:

– Я готовлю почву для того, чтобы уйти из публичной жизни. Давно.

Я помолчала.

– Надо мной стоит очень серьезный человек, Марат. Я у него в руках. Если моя операция сорвется, он меня уничтожит. Но я не хочу больше так жить.

– Зачем ты говоришь мне это?

Слезы снова предательски покатились по щекам.

– Потому что хочу…

Я умолкла и отвернулась к окну. В машине около часа стояло молчание. Наконец, мой голос снова прорезал тишину.

– Я боюсь, Марат. Я очень боюсь.

Какое-то время он не отвечал. Но вот послышалось:

– Верю. Как-то я сказал тебе, что ты – это зло, а оно не может бояться. Так вот больше я так не считаю. Понял, что был не прав. Зло – само и есть страх. Это добро ничего не боится.

* * *

Когда мы подъехали к Мирошниченко, 13, было уже темно. Марат остановил машину, но сидел в молчании. Я спросила:

– Когда мы увидимся снова?

– Не знаю.

– Признайся, ты ведь этого хочешь.

Он посмотрел на меня.

– Если у меня на тебя стоит, это еще не говорит о том, что я непременно хочу с тобой видеться.

Я подалась к нему. Марат не сопротивлялся…

* * *

Когда все кончилось, он сказал:

– Не уверен, что нам стоит видеться.

– Марат… Пожалуйста, просто не говори сейчас ничего.

Я заплакала.

– И не принимай никаких решений. Просто оставь все так, как есть. Давай посмотрим, что будет. Может, ты еще изменишь мнение.

Он усмехнулся:

– Это вряд ли!

– И все же. Пусть жизнь сама все расставит по местам.

Он снова на меня посмотрел.

– Так и будет. Она всегда все расставляет.

– Вот и хорошо. А ты просто хоть иногда отвечай на мои сообщения. Хочу знать, что ты есть. И спасибо тебе за… За то, что согласился показать мне свой мир.

Слезы теперь и вовсе лились двумя потоками.

– Знаю, как тебе это было трудно.

Я быстро вышла, обернулась к нему и перекрестила.

– Храни тебя Господь, Маратушка.

23

Когда на следующий день я подходила к своему кабинету, то вдруг услышала, как из него раздавались голоса. В приемной было темно, секретаршу отпустили на выходные, а дверь в кабинет была слегка приоткрыта, и оттуда сочился свет. Меня здесь явно не ждали, ведь вместо пятидневного отгула я решила вернуться на следующий день. Я тихо подошла и встала за дверь. Разговор был слышен вполне отчетливо. Заглянув в щель, разглядела лица. Их было двое. Игорь и… Полина Замухромченко? Вы шутите???? Она сидела в моем кресле??

– Игорь Константинович, вы уверены, что это правильное решение?

– Для тебя я просто Игорь, моя кочерыжка.

Он сделал паузу.

– Скажи, тебе нравится в этом кресле?

– Что вы имеете в виду?

– Удобно в нем?

– Да-а… оч-чень…

– Вот и ладушки. А что правильно, что неправильно, позволь мне решать. Твое дело просто слушать, что папа скажет. Поняла?

Он сидел на моем столе спиной к дверному проему. Сидел напротив этой пигалицы, а в данную секунду нагибался к ней, чтобы поцеловать. Я совершенно обалдела.

Когда Игорь отстранился, она пропищала:

– Хорошо. Но… Я просто подумала, что Лене будет трудно встать на ноги после такого удара. Совсем бы не хотелось иметь ее среди своих недоброжелателей. Мне, кстати, и в папиных окопах сиделось вполне неплохо. По крайней мере уж точно не менее удобно, чем в этом кресле.

Она встала и по-хозяйски прошлась по кабинету.

– Ведь быть монополистом всегда просто. Никто не мешает, ничто не раздражает. Прямо как в моем любимом фильме: «Хочу халву ем, хочу пряники».

– Какая ты, оказывается, простушка, Полечка! Раз тебе такие фильмы нравятся.

– Я, Игорь, во всем люблю простоту. И в бизнесе, и в отношениях. Если уж мы с вами с некоторых пор собрались их завести, то предпочитаю сказать как есть. Как же мне не любить фильм «Девчата»? Когда у меня отец в магнаты из лесорубов выбился. Так вот о наших делах… Я хоть в строительстве понимаю столько же, сколько и вы в порядочности, но все же за папиной спиной прекрасно себя чувствую. Как английская королева. Хоть и толку от меня – ноль, все меня уважают просто за то, что я монарх. А что мне светит здесь? В вашем транс-восприятии? Кто мою спину тут прикроет? Только не надо мне говорить, что вы. С детства не люблю лапшу. В папу пошла. Предпочитаю перловку.

Игорь рассмеялся.

– Я в тебе не ошибся, Полина. Тебе еще двадцати не было, а я уже тебя заприметил. Серая такая, невыразительная, но это все напускное. На самом деле ты девка что надо.

Он снова рассмеялся.

– Мне нравится наш разговор. Нравится твоя откровенность. Я ее очень в людях ценю, потому что она – исчезающий вид. А в большом бизнесе без нее никак. И те, кто этого не понимают, тупы. А их большинство. Все они считают себя настолько умными, что не сомневаются в своей способности кого угодно облапошить. И все кончают одинаково. Твоя однокурсница Елена, кстати, не исключение. А на самом деле от всех них было бы гораздо больше толку, если бы они хотя бы изредка говорили то, что думают. Как ты. Поэтому я тоже буду с тобой откровенен. Твой отец – мэтр. У меня нет привычки переходить таким дорогу. Пока он не лезет ко мне, я никогда не полезу к нему. Тебе в строительстве, сама говоришь, не место. В моем зоопарке ты будешь гораздо больше ко двору. Предварительно я обсудил это с твоим отцом. Мы сходимся во мнениях. А Маяковской все равно конец. Слишком уж сильно она везде наследила.

– А разве ее отец не такой же мэтр, как и мой? И разве она единственная, кто сильно наследил? В этом мире любые следы можно быстро стереть. И на завтра о них уже никто не вспомнит.

– Ее отец уже практически труп. Возможно, когда-то раньше некоторые и считали его мэтром, но я так никогда не думал. Так, мелкий шантажист, политическая проститутка. Это не уровень мэтров. А что касается следов, тут ты права. Но Елена просто больше не нужна. Она стала лишней. И не стоит тебе за нее переживать. Маяковская всегда сможет встать на ноги. Или лечь на спину.

– Не то чтобы я переживаю. Прекрасно знаю, как она ко мне относится. А у меня есть одно золотое правило: я не люблю тех, кто не любит меня. Так что просто интересуюсь. Чтобы потом не было никаких недоразумений.

– Это правильно. Ты очень умная девочка, Полина. Уверен, что мы сработаемся.

– А почему именно я?

Он помолчал.

– Недавно услышал одну забавную историю. В каком-то подавксомном модельном отделении вечером после успешной съемки, когда все сотрудники уже ушли, администратор снимала кассу. Была одна, уж не знаю, почему у них там все так устроено. Видимо, давно спокойные времена, расслабились и охрану перестали ставить. В общем, в этот момент вламывается грабитель в маске и требует отдать ему кассу. И, видимо, для устрашения, кричит:

– Я только что из тюряги, обратно не пойду. А мне нужны бабки. Так что отдавай кассу, а то убью, мне терять нечего.

Девчонка не растерялась. Подумала с минуту, потом натянула на лицо выражение недоумения и говорит ему:

– А у вас что там в тюрьме нет транс-восприятия?

Тот изумился к чему она это:

– Есть. Но только волновое, без картинок. В режиме отупления.

– Тогда ясно.

– Что тебе ясно?

– Почему вы не знаете о телепортах.

– О каких еще телепортах?

Та на него глазами хлоп-хлоп, а сама продолжает:

– Вас сколько на воле не было?

– Пять лет.

– Ну вот! А уже четыре года как телепорты изобрели. Капсулы такие прозрачные. Нажимаешь на кнопку, дверь и открывается, кладешь туда всю дневную выручку, нажимаешь на другую кнопку, и все бабки в ту же секунду улетают к директору.

– Да ладно?

– Ну да!

И она сделала ему жест в сторону прозрачной коробки, в которой им в этот день для одной модели поклонник цветы принес:

– Так я уже минут пятнадцать как кассу отправила.

Игорь рассмеялся:

– И что ты думаешь, Полина… Этот олух ей поверил!

Он продолжал громко гоготать на весь кабинет. Я снова приникла к щели. Полина улыбалась.

– Да, я что-то в этом роде слышала. Но к чему вы это, Игорь?

Он тут же стал серьезным.

– А к тому, мое золотце, что если у человека есть мозги, то он, предварительно сопоставив все имеющиеся у него факты, в любой ситуации способен принять правильное решение. И мое правильное решение – это ты. Факты за то, что ты меня не подведешь. Это сейчас самое главное, я должен доверять своему ставленнику.

– А как же мы обставим мое появление? Я же в транс-восприятии ни бум-бум.

– Главное, что у тебя мозги на месте. Неважно, чем руководить, главное понимать, как это работает. Кажется, когда-то подобная мысль была высказана многоуважаемой Еленой Платоновной? Вот и воспользуемся её широкими познаниями и пониманием психологии. Должно же ее наследие принести хоть какую-то пользу. А насчет всех остальных – они поверят. Так же, как и этот незадачливый грабитель. Все олухи мазаны одним миром. Так было всегда.

– Вы, и правда, Бог, Игорь. С вашими способностями уже давно надо рулить не только умами, но и финансами.

– А кто, думаешь, стоит за нашим главным казначеем? Неужели ты считаешь, что он бы мог додуматься до всех тех идей, что каждый день выдает его ведомство? Например, мой последний проект, инвест-идея для лопухов поколения ультра-некст – копилка называется. Главная мысль проста как пять копеек: не хватает денег, чтобы отложить кое-что на лучшие времена? Твоими собственными деньгами округлим тебе эту сумму для твоей инвест-копилки – просто спишем недостающие средства с твоего же кошелька! И что ты думаешь? Все в восторге! Раньше их деньги так еще никто не переливал из пустого в порожнее. Все кинулись оформлять копилки.

Полина снова подошла к креслу и уселась в него.

– Хорошо, Игорь Константинович, вы меня уговорили. Только мне хотелось бы до конца понимать, как вы себе представляете наши будущие отношения. Имею в виду их формат.

Игорь встал и пересел в кресло напротив.

– Конечно, Полина Юрьевна. Вы – моя правая рука, директор вещания, исполнительный директор корпорации ВиВиМоудел, ответственное лицо за всеобщую роботизацию. К концу пятилетки в планах внедрить во все отрасли более шестидесяти процентов механизированных устройств. Нещадно заменить всех, кто будет рыпаться. Для этого нужна твердая рука. Но считаю, что, несмотря на любовь к сентиментальному кино, вы справитесь. За это получите тридцать пять процентов от всех моих доходов. На мой взгляд, это честно.

– Думала, что вы предложите мне гораздо меньше. Но я соглашусь только на сорок.

Игорь немного подумал.

– Хорошо. Сорок процентов.

– Это мы уяснили. А теперь хотелось бы услышать относительно формата наших отношений.

Игорь снова помолчал.

– Полина, давай начистоту. В начале этого разговора я позволил себе определенную фамильярность. Этого больше не повторится. На тебя я делаю самую серьезную ставку. Поэтому считаю, что наши отношения должны оставаться сугубо деловыми.

– И я так считаю. Хорошо, что мы понимаем друг друга, Игорь.

Теперь паузу сделала она.

– Тогда считай, что мы все решили.

В этот момент в моей голове вдруг что-то взорвалось. Авксомский дырокол номер один впервые в жизни решил обойтись без повреждения бумаги? Мир что, переворачивается прямо у меня на глазах? Не помня себя от ярости, я влетела в кабинет и заорала:

– Все решили? Да что вы?

Они оба обернулись и посмотрели на меня.

– В моем собственном кабинете так вот взяли и все решили?

Я метнула молнию в сторону Замухромченко и выкрикнула:

– Полинка, сдрисни отсюда!

Игорь медленно встал и громко, с вызовом произнес:

– Перетопчешься! Полина Юрьевна – новая хозяйка этого кабинета. А вот ты здесь никто. Так что дуй отсюда, пока охрану не вызвал.

Вклинилась Полинка:

– Игорь Константинович, не стоит так жестко. Я лично понимаю Елену Платоновну. Она же не знала о моем назначении, поэтому сильно удивлена и расстроена. Простим ей такое поведение. Спишем на шок.

Я стояла с открытым ртом и не могла поверить в происходящее. Полинка продолжала:

– Проходите, Елена Платоновна, присаживайтесь.

Она указала мне рукой на второе кресло для посетителей. Игорь умолк и опустился в первое. Не знаю, что со мной происходило, но я подошла и села.

– Итак, позвольте мне вам объяснить ситуацию. Игорь Константинович узнал о том, что вы за его спиной стали объединять вокруг себя коалицию недовольных. Тогда он обратился за помощью ко мне. Поскольку мы с вами знакомы еще с института, и круг нашего общения очень схож, для меня не составило большого труда выяснить, кого именно вы вокруг себя пытались объединить. И для каких целей. Я позвонила своим знакомым юристам, кое-кому из коллегии, нескольким болтливым светским подругам. И все быстро прояснилось. В общих чертах ситуацию я могу набросать следующим образом: роботизация сильно раскачала публичный бомонд и привела к появлению большого числа недовольных этой новой реальностью, которую Игорь Константинович желает выстроить. Вы решили воспользоваться переходным периодом и стали подговаривать ряд бывших ключевых публичных персон перейти на вашу сторону, чтобы сместить гендира Транс-Восприятия с должности. И, естественно, впоследствии занять его место. Но вы недооценили одного: своей собственной роли в данном процессе. Сейчас в глазах большинства вы сами как глава вещания и являетесь знаменосцем роботизации, что не добавляет вам очков. К тому же публичный бомонд – это не клуб физиков-ядерщиков, хоть даже в стенах последнего возможны сплетни. Поэтому узнать о содержании ваших разговоров с некоторыми «завербованными» не составило большого труда. Все они сводились примерно к следующему: от каждой из отраслей публичной сферы Авксома должны были быть выдвинуты так называемые рупоры – персоны, выражающие мнение большинства. В условленный момент их задачей стало бы одновременное обнародование ряда пунктов из их с ТВ-1 лицензионных соглашений. Конфиденциальных пунктов, надо заметить. Содержащаяся в них информация должна была послужить доказательством неоднократного нарушения прав лицензиатов со стороны корпорации ТВ-1, а поскольку ваша операция должна была стать самой массовой в истории подобных скандалов, расчет был на то, что раскрытие конфиденциальности можно будет потом законодательно замять. В этом случае рупорам не пришлось бы нести за раскрытие коммерческой тайны никакой ответственности. Вы, как одна из ключевых персон Авксомской коллегии «КАЮК», должны были выступить в качестве гаранта подобной законодательной амнистии для своих агентов. И до последнего момента оставаться в тени. В случае же провала операции так и не раскрыть себя.

Она сделала паузу.

– Довольно милый проект, Елена Платоновна. Но, на мой взгляд, немного грубоватая работа. Может, если бы у вас было больше времени на подготовку, то что-то бы и вышло, а так… Раскусить его было на раз-два.

Я сидела молча. Мое лицо было угрюмо.

– Что-то не припоминаю, чтобы ты, Полинка, раньше славилась такими выдающимися сыскными способностями. Учебой не интересовалась, универ не посещала, после окончания нигде не мелькала. Я о тебе слыхом не слыхивала, думала даже, что тебя и нет вообще. А ты сейчас о каких-то общих знакомых толкуешь. Сидишь тут и понты кидаешь. Такая крутая, что прям круче самого Уокера. Только я думаю, что все обстоит гораздо проще. Ты – просто актриса, которую местный режиссер в данный момент времени утвердил на главную роль. Потому что ему пока так хочется. Ты не первая и не последняя. Просто муж на час. Точнее жена. И судя по тому, что он тебя даже не собирается склонять к исполнению супружеского долга, это ненадолго. Потому что сильной заинтересованности нет. А, впрочем, какой у него может быть интерес к очередной гастролерше? Мы же все для него как клоуны. Просто его развлекаем.

Я вытащила пачку сигарет и дрожащими руками закурила.

– А потому речь, которую ты здесь только что так патетично пыталась толкнуть, есть ни что иное, как полная лажа. И узнал это все наш великий кукловод вовсе не от тебя. Просто кто-то из этих продажных упырей проболтался. Только вот не знаю, кто именно. Позеркина, Обездоля или кто другой. А, может, все вместе. С них станется.

Все это время Игорь смотрел на меня с выражением презрительного высокомерия на лице. Он сказал:

– Виктор.

Сначала я не поняла, о ком он.

– Кто?

– Виктор Ла́врович.

От неожиданности я раскрыла рот, и сигарета чуть не выпала. Игорь произнес:

– Закрой рот, муха залетит.

Сволочь, подумала я. Мое выражение вспомнил. Не преминул и этим припечатать.

– Амфитамин? За то, что я помогла ему за границу свалить? Хороша же благодарность…

– Ты еще веришь в слово «благодарность»?

Я посмотрела на Игоря и сказала:

– Хоть в этом права… А то устроили здесь драмкружок…

Он не остался в должниках:

– Нет. И в этом ты, Елена Платоновна, облажалась. Виктор рассказал мне позже. Когда я уже все узнал от Полины Юрьевны.

– Ой, хорош тут фуфло толкать! Полина Юрьевна тоже мне нашлась. Она – Полинка Замухромченко. И, как всегда, в транс-восприятии – ее имя говорит само за себя. Даже переименовывать не надо.

Игорь был краток:

– Полина Юрьевна Зам, прошу любить и жаловать. Заместитель Игоря Пресса. Мой зам.

Я перевела на нее глаза. Тогда Полинка сказала:

– Я, Елена Платоновна, не ходила в университет потому, что уехала к отцу в регион. Принимать в свои руки бизнес. И хоть до сих пор не сильно разбираюсь в строительстве, точно могу сказать, что в юриспруденции понимаю получше вашего. Потому что продолжала учиться заочно вплоть до получения диплома. Кстати, вы и об этом, наверное, не знаете, но диплом у меня красный. И в нем нет ни одной подставной оценки. Но это вам так, для информации. Не могу сказать, что поделиться ею с вами для меня было вопросом чести. Просто смотрю на вас и ваши заблуждения и… Немного жалко вас становится. Так все расхваливали невероятные умственные способности Елены Маяковской, что даже странно становится, когда в реальности сталкиваешься с такой посредственностью.

Она обратилась к Прессу:

– Игорь Константинович, у меня к Елене Платоновне все, думаю, вам пора покинуть мой кабинет. У меня на сегодня еще есть работа.

Снова переведя на меня свой спокойный взгляд, от которого хотелось разбить о ее птичью голову всю мебель, какая была в кабинете, Полинка сказала:

– А вам мне хотелось бы пожелать две вещи. Первая: побольше читайте классическую литературу. В хороших книгах много умных мыслей. Как, например, «не судить человека по его внешности», «не принимать скоропалительных решений» и так далее. Они бы вам не повредили. И второе: уходите вы из общественной жизни. Она не для вас. Слишком уж вы вспыльчивы. Вам нужно что-то попрохладнее.

Я готова была накинуться на эту пигалицу, но вдруг с кресла встал Игорь, взял меня за предплечье и вывел прочь.