Текст книги "Черная изба"

– А толку-то! – Вика махнула рукой. – Она говорит, что Леночка очень скоро приедет и снова начнет заниматься, но как, если она даже сессию не сдала? Когда она все это будет делать? Сумка-то так и стоит под кроватью, видела?

– Видела, – отозвалась Катя, пытаясь поймать какую-то мысль, промелькнувшую в голове. Сумка…

– Кстати, Лен Лексевна и в декабре это говорила! Сначала «завтра приедет», потом «в понедельник приедет», теперь уже февраль, а у нее все завтра да очень скоро! Фигня какая-то, завтраками нас…

– А давай сами поедем к ней! – перебила ее Катя, и Вика чуть не подавилась от внезапности предложения.

– Кать, да куда ж мы поедем? Мы даже не знаем, где она живет, – пробормотала она растерянно. – Спорим, Елена Алексеевна нам не скажет? Вон она какая недовольная сейчас была. Как будто мы вообще должны сделать вид, что так и было.

– Как это не знаем? – возразила Катя. – Она ж сама говорила! Лебяжье, Старица и Камень. Леночка из Лебяжьего, если я ничего не путаю. Значит, надо найти это место на карте и поехать туда… да хоть в ближайший выходной! В субботу с утра. Ехать туда долго – значит, выехать нужно рано. На первом автобусе.

– А как мы это объясним ее родителям? Ну, когда заявимся туда со странными вопросами? – Вика, похоже, все еще не верила в серьезность намерений подруги.

– Скажем, что привезли ей учебники! Ей же надо к пересдаче готовиться. Я ей свои конспекты как раз отвезу, которые мне пока что не нужны. И сумку для ее Маринки возьмем, а то день рождения был сто лет назад, а подарок так и валяется в шкафу.

– Ну… может быть… – Вика все еще пыталась осознать, на что она подписывается. – Но там же надо еще ждать, пока довезут со станции, помнишь? А нас повезут?

– Повезут, – уверенно сказала Катя. – А чего не повезти, мы ж не убивать и грабить едем. А если не повезут, то пешком дойдем. Главное – выехать пораньше… Господи! Физра!!!

Катя сообразила, что звонок уже отзвенел – только его эхо гуляло по коридору. А физкультура-то в соседнем корпусе, и в форму она не переоделась…

– Прогуляй, – смело сказала Вика. – Раз уж так, то пошли в общагу. Поищем это дурацкое Лебяжье на гугл-картах.

– Пойдем! – Катя взглянула на нее с благодарностью. – Только быстрее, пока нас никто из преподов не засек!

7

Поиски оказались не такими простыми, как предполагала Катя.

– Кать, а у нас в области этих Лебяжьих три. – Вика развернула экран телефона к подруге. – Нам какое? В Барабинском районе, в Тогучинском или в Искитимском?

– Надо посмотреть! – Катя приблизила карту. – Там рядом должны быть еще Старица и Камень…

Но сел с такими названиями в Новосибирской области не оказалось вообще. Ни одного. Девчонки растерянно таращились в телефон.

– Кать, ну как так-то, а? Может, Леночка что-то напутала?

– В смысле – напутала? По-твоему, она сама не знает, где живет?

– А вдруг это специальные, тайные названия? Ну, если у них там секта. – Вика воодушевленно взмахнула рукой и чуть не сшибла настольную лампу. – Может, на самом деле эта деревня вообще называется по-другому. Какое-нибудь там Яблочное или Синие Дали…

– Да ну, чушь какая-то, – отрезала Катя, блокируя экран. – Зачем тайные-то? Если бы тайные, то Леночка бы не говорила о них при нас. А может быть… – Она задумалась, потом медленно произнесла: – …может быть, эти Старица и Камень – типа районы этой деревни?

– Ну, наверное, так может быть. – Вика поправила лампу на столе. – Это как в Новосибирске есть Нахаловка, но ее как бы и нет, хотя все знают, где она. Мне мама рассказывала.

– Давай-ка по-другому попробуем, – предложила Катя, снова хватаясь за телефон. – Помнишь, она говорила, что до ее деревни надо три часа ехать на электричке? А потом еще два часа на автобусе…

Путем манипуляций с линейкой и с сайтами РЖД и автовокзала они выяснили, что до Лебяжьего Искитимского района ехать на электричке всего полтора часа. Но автобусы туда не ходят, потому что от станции идти всего полчаса. А в Лебяжье Барабинского района, хоть оно и находится в четырех часах езды от Новосибирска, электрички не ходят вообще, только один несчастный автобус раз в сутки.

– Остается только Тогучинское направление. – Катя взволнованно ткнула пальцем в экран. – Вот, Вика, смотри! На электричке два часа сорок минут до конечной. Потом с тамошнего автовокзала автобус номер двести один, конечная остановка «Сергеево». А уже оттуда, получается, можно спокойно дойти до этого Лебяжьего. Смотри, тут прямо, прямо, потом через мост, оттуда еще немного через лес – и вот оно, как бы растянуто вдоль речки, скорее даже ручейка…

– Ну, не прямо так уж вот оно, – усомнилась Вика, разглядывая карту. – Четырнадцать километров – это не «вот оно», это часа три пилить. Человек идет со скоростью пять километров в час, так? Значит, нам придется три часа идти по лесу.

– Да почему? – беззаботно откликнулась Катя, делая скрин карты. – Это, наверное, какая-нибудь старая бабушка тащится с такой скоростью. А мы с тобой можем и быстрее. Например, восемь километров в час. Тогда дойдем за полтора часа. Скорее всего, нам и идти-то даже не придется. Поедет какая-нибудь машина – и мы в нее напросимся.

– А это безопасно? – Вика ерзала на стуле, кусая губы. – Кать, слушай, не зря ли мы все это затеяли, а? В какую-то чужую машину садиться, по лесу в одиночку идти…

– Не в одиночку, а вдвоем! – Катя сердилась: Вика то сама предлагает искать, то отказывается. – Вик, если мы уже решили ехать, то надо ехать. А если нет, то на фига мы все это смотрели, гуглили, планировали? Для общего развития?

– Ты права, наверное. – Вика растерянно крутила телефон в руках. – Просто… ну… я никогда еще вот так никуда не ездила одна, ну то есть без родителей и чтобы даже не знать точного адреса…

– Зато я ездила! – с чувством превосходства сказала Катя. – Я на ветеринара именно так и поступила. Узнала, что есть на свете такой колледж, поехала и поступила. Без мамочки, без провожатых, совершенно одна. И даже из Барнаула в Новосибирск уже несколько раз ездила: три раза туда, два обратно. И ничего, не умерла! А уж с поездкой в гости к Леночке мы как-нибудь справимся. Это же не поход в Скалистые горы и не путешествие на плоту через Тихий океан. Так что хватит трястись на ровном месте! В пятницу купим ей апельсинов и шоколадок, нальем в термос чаю… Ты же привезла термос?

– Привезла, – вздохнула Вика, ковыряя заусенец. – Кать, ну правда…

– Ну, не хочешь – я одна поеду. – Катя встала со стула и поставила телефон на зарядку. – Меня волки в лесу съедят, ты будешь виновата!

– А ты хочешь, чтобы меня сначала съели? – прыснула Вика, не сумев сохранить серьезный тон. – Мне папа в детстве рассказывал про каторжников, которые бежали из колонии и с собой брали «консерву» – какого-нибудь самого вредного и надоедливого сокамерника, которого то ли сами ели, то ли волкам скармливали…

– Тебя даже волки есть не станут, – отмахнулась Катя. – Ты их замучаешь своим «Ой, ну может, не надо, или надо, ешьте сначала руку, или нет, ногу, ну я даже не знаю…» Последний раз спрашиваю: ты со мной?

– Это вы куда собрались, девочки?

В комнату зашла Надя, румяная с мороза, с шуршащим магазинным пакетом. Она разулась и начала выкладывать купленные продукты в холодильник.

– Да так… – неопределенно пробормотала Катя. – Думали прогуляться на выходных.

– Ну, это хорошо, – рассудила Надя. – А то все время сидите в комнате с телефонами. Хоть бы в клуб сходили в городе. Это я уже старая, а вам веселиться надо. Время пролетит – не заметите! Вот уже и дети пойдут, и спина больная, а вы и не отдохнули толком.

– В клуб! – осуждающим шепотом передразнила Вика, покосившись на Катю. – Ладно-ладно, я согласна.

В пятницу вечером они купили в деревенском магазине апельсинов, шоколадку и яблочный сок. Вика, немного подумав, попросила продавщицу дать ей еще пачку печенья и два плавленых сырка.

– Это на случай, если мы по пути проголодаемся, – объяснила она Кате. – Мама всегда мне с собой еду кладет, если ехать далеко. И надо еще бутербродов наделать. Дайте еще, пожалуйста, четыреста граммов колбасы, батон и сыр «Российский»!

– Это ты просто хочешь от волков отделаться, – хихикнула Катя. – Будешь в них колбасой швыряться! Ты тогда режь помельче, чтобы волки подольше провозились!

С вечера приготовили бутерброды и убрали в холодильник. Подарок для Леночкиной сестры Катя убрала в потертый походный рюкзак, с которым приехала в колледж в августе. Сверху сложила Леночкины учебники, конспекты за прошлый семестр и гостинцы.

– Подожди. – Вика вытащила уже упакованный пакет с апельсинами и шоколадом. – Надо еще одежду взять.

– Какую одежду?

– Ну, запасную. Если мы вдруг будем у Леночки в гостях ночевать, то пригодится халат. А если промочим руки-ноги, то теплые носки и варежки. Еще можно взять дополнительные шарфики и, может, теплую водолазку или запасные колготки.

– Ты как на Северный полюс собираешься! – Катя закатила глаза. – Чур, рюкзак несем по очереди!

– Да по очереди, по очереди, – согласилась Вика. – Это даже хорошо, он спину будет греть и от ветра защищать. Мне вот папа рассказывал…

– Историю из жизни? Когда с уголовниками по лесам бежал? – едко ляпнула Катя. Ее почему-то ужасно раздражали эти Викины разговоры про отца. То на лыжах он ее ходить учил, то косички ей плел. Чудо, а не папа. В Катиной реальности таких пап не было. Своего родного отца она не помнила, а избавление от отчима считала праздником. Ей тогда было всего семь лет, но в памяти всплывали их с мамой ночные ссоры на кухне, глухие звуки ударов, истошные крики, рыдания испуганного Макса, тогда еще малыша…

– Чего ты плетешь? – Вика обиженно поджала пухлые губы. – Какие еще уголовники, Кать? Папа просто учитель, он много чего знает. Он в нашей школе с детьми даже в походы ходит! Меня, правда, никогда не брал: мама запрещала.

– Извини, – пробормотала Катя, гася приступ внезапного раздражения. – Ну, клади уже свои колготки.

Вика с недоумением покосилась на нее, вздохнула, но ничего не ответила.

Катя полночи вертелась, пыхтела, никак не могла найти удобное положение. Вика давно храпела на своей кровати, и Катя завидовала ее непоколебимому богатырскому сну. Ей самой никогда не удавалось спокойно поспать, если на следующий день предстояло что-нибудь интересное и необычное. Помучившись еще немного, она достала телефон и начала играть в «Три в ряд». Видимо, ее сморило на середине уровня, потому что проснулась она уже утром – от отчаянного Викиного вопля:

– Кать, проспали!!! Ты чего будильник не поставила?

– Я поставила, – прохрипела Катя, сбрасывая с себя одеяло. Телефон, всю ночь пролежавший у нее на груди, скатился по одеялу в щель между кроватью и стеной. – Черт! Разрядился!

– Отлично. – Заспанная Вика так отчаянно терла голову обеими руками, словно хотела снять себе скальп. – Ну и что, не поедем? Уже восемь пятнадцать…

– Поедем, – твердо сказала Катя. – Не вечера же восемь пятнадцать.

– Так мы там к ночи будем! – Вика ахнула. – Если даже прямо сейчас выскочим, раньше десяти на вокзал не успеем! А мы собирались в семь пятьдесят на электричку садиться!

– Да все нормально будет! – Катя немного растерялась, но сдаваться не хотела. – Вик, ты же сама сказала, что останемся ночевать у Леночки…

– Я такого не говорила! – взбрыкнула Вика. Заметив Катино расстроенное выражение лица, она смягчилась и быстро добавила, спуская ноги с кровати: – Ну да ладно уже, поехали…

Они наскоро позавтракали, оделись и выбежали из общежития навстречу как раз подходившему к остановке автобусу.

На вокзал приехали к самому отправлению электрички. Еле успев купить билет до конечной, впрыгнули в последний вагон и уселись на последние два свободных места. Как назло, они оказались довольно далеко друг от друга: Вика устроилась в середине вагона, возле шумной компании лыжников в разноцветных шапках, а Кате пришлось пройти до самого конца, прежде чем она углядела пустующий кусок свободной укороченной лавочки – возле толстой тетки в очках и потрепанной защитной куртке. Рядом на поводке сидела немецкая овчарка в стальном наморднике.

– Дюша не кусается, – приветливо кивнула тетка, заметив, что Катя поставила свой рюкзак на сиденье.

Собака, услышав свое имя, завиляла хвостом, с размаху стукнув Катю по замерзшей коленке.

– Ну-ка лезь под лавку! – смеясь, скомандовала тетка. – Ишь, обрадовалась она! Да садись ты, – обратилась она уже к Кате, – не бойся!

Катя затолкала свой огромный рюкзак на багажную полку и села. Достала из кармана пауэрбанк, подсоединила к телефону, воткнула наушники в уши и попыталась отвлечься от забот. Но музыка только раздражала ее. Успокоиться не получалось. В общаге путь до Леночкиной деревни казался интересным приключением, а сейчас она впервые подумала, что Вика была права, когда пыталась ее отговорить. Катя скрючилась на неудобной скамейке, поджимая замерзшие ноги. Интернет перестал ловить уже на следующей станции, скачанная музыка надоела и вся слилась в одну бессмысленную какофонию. Катя бездумно тыкала в кнопку «вперед», не задерживаясь ни на одной песне дольше, чем на десять секунд.

Если Леночка не берет трубку, а Елена Алексеевна отказывается разговаривать с ними, то стоит ли ждать, что Леночкины родители поведут себя иначе? А если там и правда какая-то секта, то, может, баба Зоя права, и в ту сторону даже глядеть не надо? В Катином воображении заново раздался Леночкин крик, и ее передернуло. Собака под скамейкой заскулила: видимо, Катя случайно ткнула ее ботинком.

– Извините, – пробормотала она то ли тетке, безучастно смотревшей в окно на проплывающие мимо зимние пейзажи, то ли незаслуженно обиженной собаке и постаралась поставить ноги прямо, чтобы больше никого не задевать.

Заявленные в расписании два часа сорок минут показались Кате вечностью. Когда объявили, что следующая конечная, она была готова расплакаться от счастья. Вика легко пробралась к ней через немногочисленных теперь пассажиров:

– Выходим! А дальше куда, ты знаешь?

– На месте разберемся, – отмахнулась Катя. – Ты рюкзак-то бери, твоя очередь!

– А вам куда, девчонки? – Хозяйка собаки очнулась от оцепенения и с любопытством смотрела на подруг, пытающихся стащить с полки багаж.

– В Сергеево, – хором ответили они.

– Это вам надо от вокзала сразу направо, там автобусы останавливаются, – подумав, сказала тетка. – Дюша, вылазь! Далеко ехать, часа полтора, наверное. До конечной. У вас там друзья, что ли?

– Да! – соврала Катя, не желая вдаваться в подробности.

– Не совсем, – призналась за нее Вика. – Нам вообще-то в Лебяжье.

– В Лебя… Куда?! – Тетка выпучила глаза за толстыми стеклами очков. – Как-то я не слышала, чтобы они гостей принимали. Вы точно не ошиблись, девочки?

– Не ошиблись. – Катя старалась, чтобы ее голос звучал уверенно. Вика за ее спиной притихла. – У нас одногруппница заболела, мы ей конспекты везем, чтобы она не отстала по учебе.

– Ну, если одногруппница… – настороженно повторила тетка, оглядывая Катю с Викой с головы до ног.

– А что? – Снова немножко осмелев, Вика высунулась из-за Катиного плеча.

– Да так… Больные они все в этом Лебяжьем! – с внезапным раздражением сказала тетка, поправляя на собаке ошейник. – Блаженные. А бизнес-то у них идет, конечно, тут ничего не скажешь.

– Какой бизнес? – снова хором спросили девочки.

– Ну какой? – пожала плечами собеседница. – Ягоды там всякие, мед, травяные сборы… Даже косметику делают – вон, «Тайга», слышали? Цех арендовали тут в Тогучине, народ нанимают, технолога из Питера выписали.

– Ого!!! – возбужденно пискнула Вика. – Кать, прикинь?!

Название Кате ничего не говорило. Она помотала головой.

– Ну «Тайга»!!! – не унималась Вика. – По телику еще рекламу крутят: «„Тайга“ – элитная косметика из сердца Сибири!» Не видела? Ну ты что! Помнишь, мы в городе в торговом центре в этом магазине были? Ну, весь такой зеленый, типа малахит, буквы черные латинские. Мы еще сразу оттуда вышли, ну помнишь? Там еще крем для рук три тыщи стоил! Я маме хотела сначала купить, коробочка понравилась, а как цену увидела – чуть не выронила! Хорошо, что не выронила, а то две стипендии пришлось бы отдать!

Катя не помнила ни магазина, ни крема. Они столько магазинов тогда оббежали… На всякий случай она кивнула, а тетка продолжила:

– Ну вот! Обычный человек будет крем для рук за три тыщи покупать? Нет, не будет! Вот ты скажи, а, – обратилась она к Вике, – ты вот купишь себе за три тыщи крем руки мазать?

– Не куплю. – Вика почему-то покраснела.

– Ну и никто не купит, кроме самых богатеев, – распалялась тетка. – Тех, которым деньги девать некуда! Есть же на свете богатые дураки. Да что там крем! Одна банка меда с Лебяжьего стоит как десять таких в магазине! А варенье? – Она презрительно фыркнула. – Да за такую цену они туда бриллианты крошить должны!

– Не очень вкусно получится, наверное, – хихикнула Вика.

Тетка, спохватившись, посмотрела на нее с легким недоверием.

– А?.. Ой, да что я вам это рассказываю! Если у вас там подружка, сами все знаете. Все же удивительно, что они вас в гости пригласили. У них там сплошные коммерческие тайны да секреты фирмы.

– Да мы тетради отдадим – и сразу назад, – попыталась закончить разговор Катя. Поезд подходил к станции.

– Ну, разве что если так… – Тетка вздохнула и позвала Дюшу, которая за время разговора успела опять забраться под скамейку.

Подруги выпрыгнули на перрон последними: долго подгоняли рюкзак под Викины плечи. За городом оказалось ощутимо холоднее – раскрасневшиеся в теплом вагоне щеки обжигал мороз.

– Ну, пошли на автобус. – Катя искала глазами здание вокзала. – Вон остановка!

– Девчонки, подождите! – Тетка с собакой бежала им навстречу и махала рукой.

Она сунула Вике в ладонь сложенную вчетверо бумажку.

– Здесь мои адрес и телефон, – пояснила она. – На всякий случай. Знаю я этих лебяжьевских. Странные они. Если что не так будет – звоните, переночуете у меня. Я только с Дюшей живу, диван в зале свободен. Меня Марина Васильевна зовут.

– Спасибо! – снова хором сказали девочки, ошарашенно наблюдая, как тетка в защитной куртке удаляется от них, ведя собаку на потрепанном брезентовом поводке.

– Как думаешь, – Вика повернулась к Кате, – чего это она? Ну, про Лебяжье…

– Да черт разберет… – Катя не знала, что и думать. – Поехали уже, а то сейчас автобус пропустим – следующего до вечера ждать.

В полупустом автобусе было холодно. Полтора десятка пассажиров, которые сели вместе с ними на вокзале, вышли на промежуточных остановках, и последние полчаса подруги ехали совершенно одни. В салоне негромко играло радио. Периодически веселая музыка и бодрые возгласы ведущего прерывались шипением – тогда водитель отрывал одну руку от руля и щелкал кнопкой на магнитоле, пытаясь поймать канал.

– Кать, а Кать… – шепотом позвала Вика.

Катя в этот момент была занята тем, что пыталась хоть немного согреть оледеневшие пальцы ног. Она сжимала их и разжимала, насколько хватало ширины ботинка, наступала на носок, потом снова на пятку. Господи, скорее бы уже это Сергеево, там ноги от ходьбы согреются…

– Что? – тоже шепотом спросила она, не прекращая своих упражнений.

– Кать… Мне почему-то страшно, – пожаловалась Вика. – Тетка еще эта с собакой…

– Ну а что тебе тетка с собакой? – попыталась успокоить ее Катя. – Завидует она, вот и все. Я, кстати, никогда бы не подумала, что Лебяжье – такое богатое место. Леночка так говорила все время, будто там на всю деревню три покосившихся дома, на заросших грядках колосится конопля, а в кустах валяются пьяницы, которых живьем грызут одичавшие собаки и таежные медведи. А там аж целый бренд люксовой косметики, да еще варенье с бриллиантами в придачу!

Попытка сменить тему удалась. Вика оживленно закивала.

– Во-во! Ну, у нее мама учительница… Может быть, они не делают косметику, вот и живут небогато?

– Да ну! – сказала Катя, немного подумав. – Если ей там мало платят, могла бы продать дом и уехать в город. Или хотя бы в другую деревню. Квартиру в ипотеку взять, все такое.

Вика пожала плечами.

– Не знаю, может, там такой дом, который никто купить не захочет… Развалюха какая-нибудь. Тогда у них денег на первый взнос не будет. Вот у нас до сих пор своего жилья нет как раз поэтому. Денег на первый взнос никак не удается скопить. Знаешь, как в анекдоте: только начнешь откладывать – то трусы порвутся, то сахар закончится. А служебную квартиру папе дали маленькую и плохую, по сути, и не квартира, просто комната в общаге. Уже который год обещают другую дать – и никак. Хоть бы две комнаты, чтобы нам с Людкой не с родителями жить: им же тоже надо одним оставаться…

За этими разговорами они и не заметили, что автобус встал. Как им сначала показалось – посреди чистого поля.

– Конечная, – буркнул водитель.

– Мы выходим, – всполошилась Вика. – Кать, бери рюкзак, твоя очередь!

– Простите, пожалуйста, – Катя подошла к водителю, – а где здесь дорога на Лебяжье?

– А мне почем знать? – Водитель повернул к ней равнодушное испитое лицо. – Я только до Сергеева катаю.

– А Сергеево-то где? – растерянно спросила Катя. – Это же просто заснеженное поле…

– А вон оно! – Водитель неопределенно махнул рукой вперед. – Я туда не заезжаю, они дорогу не расчищают. Зимой у меня маршрут – до предпоследней остановки. Вон дома, налево глянь.

Катя посмотрела налево. Действительно, тропинка уходила сквозь поле к домам на горизонте.

– Ну, выходите? – Водитель смотрел на нее безо всякого выражения. – Или передумали, обратно поедем?

– Да, конечно, выходим. – Катя спрыгнула с подножки прямо в снег. Напротив в сугробе торчал покосившийся знак автобусной остановки.

– Ну, куда теперь?

Автобус с рыком дал задний ход, Вика отскочила и, не удержавшись на ногах, плюхнулась в сугроб.

– В Лебяжье, – мрачно ответила Катя, протягивая ей руку. – Вставай, лучше бы успеть до темноты. Мне кажется, не надо нам в Сергеево: оно в стороне от трассы.

Она вытащила телефон, стянула варежку и начала тыкать в экран замерзшими пальцами.

– Смотри, вот карта. Блин, да работай ты, чего тормозишь! Если б мы в Сергеево заехали, нам пришлось бы назад возвращаться, как раз на эту вот дорогу. Так что мы даже немножко выиграли время, вот как удачно! Теперь не заблудимся. Нужно просто прямо идти, никуда не сворачивать!

– Н-да… – Вика отряхивала джинсы от налипшего снега. – Ладно уж. Прямо так прямо. Только рюкзак, чур, по очереди несем, а то нечестно будет! Ты его только до вокзала тащила, а я плетись по этой снежной пустыне, как верблюд!

По обеим сторонам трассы лежало ровное снежное поле, слева маячила крышами деревня, справа на горизонте чернел лес. К этому лесу вела узкая дорога в одну колею. Точнее, до снегопада это была дорога, а теперь – участок такого же заметенного поля, только пониже. Сугробы по краям местами доходили до пояса, в середине было где по щиколотку, где по колено, а дальше нога все-таки нащупывала укатанный снег – вот и вся разница. Сначала шли болтая, но очень скоро дыхание сбилось, а мех на капюшонах смерзся сосульками вокруг лица, так что теперь они просто топали вперед, разгребая ногами рыхлый снег и пыхтя в воротники.

Вика предложила идти гуськом, кто без рюкзака – впереди, протаптывает дорогу, чтобы с грузом идти было полегче.

– Папа рассказывал, они так из школы ходили в метель, – отдуваясь, пояснила она. – Пока снег не перестанет и не расчистят дорогу. Впереди учительница, а за ней они с ранцами, друг за другом.

На Катин взгляд, это не очень-то работало. Как раз подошла ее очередь тащить рюкзак, и рыхлая каша из-под Викиных ног казалась ей ничуть не приятнее нетронутого снега. Может, если целый класс так идет, то последнему и нормально. Она никогда не думала, что ходить по снегу так тяжело. Конечно, и в Барнауле бывали снегопады, и улицы не всегда к утру успевали почистить, но здесь на каждом шагу как будто кто-то хватал за щиколотки и тащил назад. Да еще эта тяжесть… Плечи уже ныли, и она недобрым словом поминала свой вчерашний оптимизм. Какие там восемь километров в час! Хорошо, если три… Часа через два уже стемнеет, а лес приближается так медленно! И ведь им еще дальше топать.

Когда над головами наконец закачались макушки сосен, Катя со стоном разогнулась и скинула рюкзак в сугроб.

– Все! Не могу больше, твоя очередь!

Спина под курткой взмокла, а вот ноги и руки заледенели. Из носа текло, лоб и щеки горели. У Вики из-под капюшона были видны одни глаза с белыми смерзшимися ресницами.

– Я тоже устала! Кто-то говорил, что тут машины ездят каждые пять минут и нас подвезут! Я замерзла как собака и есть хочу, а еще рюкзак этот…

– А кто в этот рюкзак напихал вещей на месяц? Я, что ли? И ты же сама не хотела в чужую машину! Вот и топай теперь!

– Я вообще сюда ехать не хотела, – буркнула Вика. – Лучше бы и правда в клуб пошли, как Надя предлагала!

Катя собиралась было выпалить что-то укоризненное о больной Леночке и настоящей дружбе, но сама почувствовала, как глупо это прозвучит посреди занесенного снегом незнакомого леса.

– Вик, а Вик, – сказала она примирительно, – слушай, а давай поедим? У нас же термос есть и бутерброды… И рюкзак как раз полегче станет, а?

– Бутерброды! – ахнула Вика, и глаза у нее стали совсем несчастные.

– Забыли? – холодея, догадалась Катя.

– Конечно! – Вика опустилась в снег рядом с рюкзаком и закрыла варежками лицо.

– Вика, Викусь… – Катя не знала, чем еще поднять боевой дух подруги, и отчаянно искала нужные слова. – Вика! У нас сок есть! И апельсины, и шоколад!!!

– Так это же для Леночки, – плаксиво возразила Вика, не отнимая рук от лица.

– Ну, Леночка там не голодная, она же дома, – возразила Катя, расстегивая рюкзак. – Мы ей хотя бы тетрадки довезем и подарок для сестры. А гостинцы… Ну Вик, ну не помирать же нам тут от голода!

Первый глоток яблочного сока сделала Катя. Она и до этого чувствовала себя изрядно замерзшей, а когда холодная жидкость потекла по пищеводу, ей и вовсе показалось, что она превращается в ледяную статую. Одеревеневшими пальцами она взяла протянутую Викой шоколадку и разорвала бумажную обертку. Шоколад на морозе застыл и крошился, практически не отдавая никакого вкуса, – больше похоже на картон, чем на сладость.

– Ты его погрей во рту, станет повкуснее, – посоветовала Вика, жуя.

– Ты сок тоже грей во рту, а то он сейчас похож не на сок, а на жидкий азот, – ответила ей Катя, и обе рассмеялись. Сидеть в сугробе было холодно, и подруги взгромоздились на рюкзак, плюнув на сохранность конспектов.

– Сейчас поедим, потом надо достать из рюкзака всю запасную одежду и натянуть на себя, – придумала Вика спустя несколько минут молчаливого жевания.

– Тоже да. И потеплее будет, и рюкзак полегче. – Катя пыталась расковырять пальцем толстую апельсиновую кожуру. Когда ей это удалось, сок потек по рукам, пачкая рыжим белый снег под ногами. Катя машинально облизнула палец и краешком сознания удивилась, что язык не пристыл, как к железу на морозе.

– Потом мы будем вспоминать это как забавное приключение, – сказала она, засовывая руку обратно в варежку. – Пошли в какой-то непонятный лес на ночь глядя, с апельсинами и шоколадом…

– К черту на кулички! – развеселилась Вика. – Гуляли до утра, а потом вышли обратно на остановку! Вот так хохма будет! Леночке расскажем – она со смеху лопнет!

Она осеклась. Катя поняла, что Вика тоже вспомнила, как они в последний раз видели Леночку. В лесу будто стало темнее. А может, и действительно стало: скоро вечер…

Ветер пронесся по верхушкам сосен. Те заскрипели, застонали, и сверху снова посыпался снег.

– Как думаешь, – тихо начала Вика, глядя на свои ботинки, – а Леночка вообще…

Катя поежилась.

– Конечно, – ответила она на недосказанный вопрос. – Наверняка. Иначе Елена Алексеевна так бы и сказала.

– С чего ты взяла? – возразила Вика. – Может, не хотела нас пугать. Потом вообще скажет, что Леночка уехала в другой город и телефон сменила. Ищи ее тогда.

Катя молчала. Здесь, в лесу, разговаривать о таком было еще страшнее, чем в общаге.

– Давай-ка быстренько переоденемся, – сменила она тему, – и пойдем дальше. Нам еще часа два-три тащиться, хорошо хоть, что по прямой…

Они выгребли из рюкзака запасную одежду. Быстро по очереди поддели свитера и носки, затолкали в варежки еще одни, сухие. Шарфы повязали так, чтобы они закрывали лицо по самые глаза.

– Теперь уж точно дойдем, – храбрилась Вика. – Мне как-то даже потеплело! А тебе?

– Угу, и мне. – Катя чувствовала, что говорить правду сейчас лишнее. – Ну, пошли? Давай еще раз глянем на карту!

Она вытащила из кармана телефон и ругнулась.

– Сел, прикинь?

– Мой давно, – тихо откликнулась Вика, – еще в автобусе… У тебя пауэрбанк есть?

– Так телефон от него и питался, – уныло сказала Катя, закрывая карман на молнию. – Все, теперь даже не знаем, сколько времени и сколько еще идти осталось.

– Ну, это и неважно, – попыталась утешить подругу Вика. – Просто идем вперед, ты же сама говорила. И вдруг машина все-таки поедет. Я согласна в нее сесть, даже если там будет маньяк, честно-пречестно, Кать!

– Ладно уж, так сразу и маньяк! – Катя хмыкнула, закидывая на плечи рюкзак. Была Викина очередь, но ей стало жаль подругу. Эта поездка – только ее идея, ей и мучиться больше всех.

Они шли по лесу, наверное, с час, все так же – друг за другом. Попеременно несли рюкзак. Катя не смотрела по сторонам, ни о чем особо не думала – просто шла. Шаг, шаг… «Еще шаг, еще шаг свою ношу нести»[2]2
  Немного искаженная цитата из романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» (пер. Т. Озерской).


[Закрыть], – бессмысленно всплывало в памяти. Откуда эта строчка? Катя не могла вспомнить ни начала, ни конца предполагаемого стихотворения, и строчка ритмично колыхалась у нее в голове в такт ходьбе. Скрип снега, шорох Викиной куртки, ее собственное тяжелое дыхание в толстый вязаный шарф…

– Смотри! – вдруг вскрикнула Вика, которая шла впереди.

Между сосен виднелось светлое пятно.

– Кажется, мы до реки добрались! – Катя была почти счастлива, пока не вспомнила, что от реки до деревни еще часа два, не меньше.

Они подошли к мосту. На нем снега не было – наверное, со скользкого железа его сразу сдувало. Внизу изгибалась река, сейчас больше похожая на заснеженный овраг. Катя с удовольствием первая ступила на твердое – и тут же с размаху поскользнулась. Взвизгнув, она выбросила руку вбок и схватилась за перила, кое-как удержавшись от падения.

– Ты осторожнее! – вскрикнула Вика у нее за плечом. – Сейчас как нырнешь!

– Ага, головой об лед, – с облегчением засмеялась Катя, потирая растянутое плечо. – Держись за перила, тут прямо каток какой-то!

Речка была неширокая, и девочки, даже семеня и хватаясь за перила, перешли мост довольно быстро. Катя окинула взглядом небо.

– Солнце скоро сядет, – сказала она. – Вик, давай постараемся побыстрее!