Текст книги "Танцующая для дракона. Небо для двоих"

Глава 6

Зингсприд, Аронгара

Это было несколько неожиданно и очень эффектно. Моей сестре, конечно, не привыкать эффектно появляться: полжизни на сцене, остальное время рядом с Председателем.

Ленард, почувствовав, что я напряглась, обернулся и ойкнул.

– Здрасьте. То есть здравствуйте. То есть я хотел сказать, что я уже ухожу, – пробормотал он, явно намереваясь отстраниться.

Руки у меня заклинило намертво.

– Не уходишь, – прошипела я.

– Ты чего?!

– Ничего. Мы еще не закончили.

– Танни, – это уже Леона, – нам действительно нужно поговорить. Это важно.

– Если ты слышала, с тобой поздоровались, – заметила я.

Поскольку держать Ленарда дальше было бы как-то странно, руки мне все-таки пришлось разжать.

– И если ты не заметила, мы разговаривали.

Ленард слегка покраснел.

– Слушай, я правда пойду, хорошо? – пробормотал он. – Ты выздоравливай, главное, и если что – я всегда на связи. Приятно было познакомиться.

– Взаимно очень приятно, – вежливо отозвалась Леона и добавила: – Ленард.

После этого мальчика сдуло из палаты с такой скоростью, что меня даже ветром обдало. Или, может, просто кондиционер прибавили, откуда я знаю.

– У тебя потрясающий талант появляться в самый неподходящий момент, ты в курсе? – поинтересовалась я, сложив руки на груди.

Сегодня сестра была с распущенными волосами (ради исключения, видимо), длинный платиновый каскад стекал по плечам и спине аккурат до талии. И платье – простое, летнее, хотя и безумно элегантное, немного отдаляло ее от образа первой леди. Посмотришь со стороны – нормальная такая молодая женщина, красивая, эффектная, роскошная. Приглядишься: ан нет, все-таки первая леди.

– Я бы не приехала, если бы это не было важно.

– Что, опять нужно меня использовать в качестве подсадной идиотки?

– Танни…

– Леона?

Она смотрела на меня, я – на нее. Так и смотрели бы, наверное, но у меня все эти гляделки уже сидели в самом труднодоступном месте.

– Если ты по поводу Ленарда, то нет.

– Что – нет?

– Я не хочу это обсуждать. Точнее, не так. Я не стану это обсуждать. С тобой.

– Почему?

Леона все-таки прошла в палату и остановилась у окна. Да, волосы у нее действительно шикарные (может статься, так повлияла драконья кровь, а может, ей просто повезло). У меня таких никогда не было, даже когда я умудрялась отрастить их, как сейчас, они все равно были тоньше.

– Это был риторический вопрос?

– Нет. – Она снова повернулась ко мне. – Я действительно хочу знать.

– Ну… давай начнем по порядку, – сказала я. – Когда-то давно мы были сестрами…

– Мы и сейчас сестры.

– Если можно не перебивать, было бы очень круто. Так вот, когда-то давно мы были сестрами. Семьей. Это было здорово, и я до сих пор вспоминаю то время с такой легкой, теплой ностальгией. Потом ты вышла замуж и стала первой леди…

– Первой леди я стала не сразу.

– Но ты все-таки ею стала, а я осталась той, кем была. Я мало интересовалась твоей жизнью, ты моей. Мы стали совсем разными и пришли к тому, что имеем сейчас. Я не помню, когда в последний раз видела племянников…

– Это было на дне рождения Лири.

– Не цепляйся к словам. В общем, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. О том, что между девчонкой в подземке и той, кто нашла ее, несмотря ни на что, сейчас огромная пропасть. Это грустно, но это так и есть. Я не понимаю тебя, Леона, ты не понимаешь меня. Мы всегда были разными, но сейчас стали совсем чужими. Моя сестра предупредила бы меня о том, что происходит, перед тем, как кинуть на заседание. Я бы поорала, но потом мы бы обнялись. И да. Наверное, моя сестра, чисто теоретически, пнула бы Гроу в самое ценное после случившегося. Напомни, ты не собираешься в Ферверн?

Леона улыбнулась, но губы у нее почему-то дрогнули.

– Танни, я виновата, – сказала она после долгого молчания, которое уже начинало слегка давить. – Я действительно очень перед тобой виновата.

Она закусила губу, подошла к креслу и опустилась в него. Как всегда, настолько изящно и грациозно, словно была рождена исключительно для того, чтобы садиться и вставать. А если посмотреть, как она выходит из флайса…

Вся эта чешуйня лезла мне в голову, и я даже не особо ей сопротивлялась, потому что боялась, что сейчас меня опять прорвет, как на парковке. Нет, глаза были сухими, но они у меня и тогда были сухими, а потом я села к ногам Терграна и принялась фонтанировать.

Фервернский стыд.

– Но прежде чем я расскажу, в чем именно, я бы хотела объяснить почему. Когда мы только начинали наши с Рэйнаром отношения, я не признавала полумер. Я вообще мало что тогда признавала и… – Она пожевала губы. – Получилось так, что заговор против него совпал с нашей ссорой.

– Ага. Только я не совсем понимаю, к чему…

– Сейчас поймешь. С той самой очень серьезной ссорой, из-за которой мы чуть не разошлись. В общем-то разошлись. Как я считала какое-то время.

Можно покороче, захотелось сказать мне, но я промолчала.

– Рэйнар хотел во всем разобраться, и только после того, как все разрешится, возобновить наши отношения. Потом произошел несчастный случай с его братом, и мы помирились. Он просил меня переехать в Скай Стрим, но я долгое время это оттягивала из-за плотного графика репетиций, мы снова почти поругались и… В общем, ты права. Это к делу не относится. Все, что произошло, Танни, – Зингсприд и Ортахарна, это дело рук кого-то в Ферверне. Кого-то очень… талантливого в том, что касается информационных технологий. Тергран вытащил это, когда проводил расследование.

– Угу, – сказала я. – Но у меня был анафилактический шок… (И скоро будет гребенок…) Поэтому я плохо соображаю. И по-прежнему не понимаю, при чем тут я.

Леона наклонила голову, разглядывая свои идеальные руки с идеальным маникюром.

– Есть предположение… точнее, это даже не предположение. Что все происходящее имело отношение не к Рэйнару, а к Гранхарсенам.

Она подняла голову и посмотрела на меня.

Я – на нее.

На этот раз мы смотрели друг на друга до тех пор, пока до меня не дошло. То есть я, конечно, никогда не отличалась яркими дедуктивными способностями, но сравнить историю Леоны и то, что случилось, приблизительно могла. Наложить трафаретик и очешуеть.

Потом перебрать все мысли заново и очешуеть окончательно.

– То есть ты хочешь сказать, – очень тихо поинтересовалась я, – что вся эта… гм, чешуйня… то есть… что…

Мне опять не хватало воздуха, а еще что-то внутри явно подморозило горло и язык, потому что я никак не могла сформулировать то, что хочу сказать. За меня это сказала Леона:

– Да, Гроу уехал поэтому. Поэтому он от тебя отказался.

– Так, – сказала я, стараясь говорить так, чтобы ни у кого не завяли уши, и это было сейчас очень сложно. Проще говоря, слово «так» стало единственным, что на тот момент пришло мне в голову. Цензурного. – Ради интереса. Ты сейчас за что извиняешься – за то, что Гроу от меня отказался, или за то, что ты все это время загадочно молчала?

– Я рассказала ему ту историю. – Леона внимательно на меня посмотрела. – То, что случилось после моего похищения и как это случилось.

– Да, рассказывать истории ты мастер, – ответила я и сложила руки на груди.

Мне хотелось отгородиться от всего этого: от того, что моя сестра знала и молчала, от того, что я по-прежнему думаю о ней «моя сестра», от того, что из-за этой дряни глубоко внутри все равно больно. Не так, конечно, как в первый раз, и даже не так, как во второй.

– Танни, я хочу, чтобы ты поняла…

– А я не хочу понимать, – сказала я. – Ты приехала, чтобы мне рассказать о том, что должна была сказать сразу? О’кей. Сказала. Теперь можешь уезжать и спать спокойно.

Такого она явно не ожидала, поэтому молчание затянулось. Лично мне было уже все равно. Я понимала, что если позволю себе сейчас в это нырнуть, меня арестуют за нападение на первую леди. Ну или за попытку – честно говоря, я не представляла, позволит ли она мне себя ударить, а главное – смогу ли я. Не представляла и представлять не хотела.

– Я подумала, что ты должна это знать. – В кои-то веки голос Леоны звучал растерянно.

– Я тоже так подумала, но есть такая чешуйня, как запоздалая информация. Вот это – тот самый момент, – сказала я. – Поэтому…

– Танни, – она внимательно на меня посмотрела, – ты понимаешь, о чем я говорю?

Наверное, это меня и добило. Может, ее внимание, которое (чем дракон не шутит) могло оказаться настоящим. Эта наблово внимание, пятьдесят на пятьдесят искреннее, от которого больнее было во много крат, чем от всего предыдущего, вместе взятого.

– Я понимаю, что тебе нужно уйти, – сказала я, резко поднимаясь. – Понимаю, что тебе просто нужно выйти за эту дверь, закрыть ее с той стороны и никогда, больше никогда – слышишь – не лезть в мою жизнь.

Тишина отзывалась внутри ударами сердца. Мне хотелось кричать, топать ногами, разбить что-нибудь, устроить истерику, но истерика вряд ли спасла бы то, что уже нельзя было спасти. Я всегда была непутевой младшей сестрой, в школе (когда Леону постоянно вызывали в школу из-за моих выходок) я действительно творила набл знает что. Я постоянно вела себя вызывающе, пытаясь отгородиться от своей слабости, потому что в глубине души понимала: очень больно, когда тебя бросают. Эту истину я прочувствовала на себе, будучи совсем маленькой, когда папаша свалил в закат сразу после смерти матери. Я защищалась от любых отношений, когда бросалась обидными словами или выставляла напоказ самые мерзкие стороны своего характера. Я не хотела, чтобы это повторилось, тем не менее оно повторилось.

История с Лодингером меня ничему не научила.

Я как была идиоткой, мечущейся в поисках тепла и признания самых близких, так ей и осталась. Я хотела стать лучше для тех, кому это вообще не было надо, потому что для Леоны я по-прежнему – непутевая Танни. А для Гроу… чешуя его знает, кем я была для Гроу. Наверное, никем. Если он предпочел расстаться со мной по телефону без объяснений.

– Танни. – Она попыталась снова, но я покачала головой.

– Нет, Леона. Ничего не получится.

Кажется, в этот момент она тоже это осознала, потому что поднялась. Совершенно не грациозно, а как-то устало, с опущенными плечами, которые расправила у самой двери. В ту минуту, когда я поняла, что она вот-вот обернется, я поднялась и отошла к окну.

– Береги себя, – донеслось мне в спину.

Мне захотелось чем-нибудь в нее запустить, но я даже не пошевелилась. В затемненных окнах на панораме Зингсприда отражались мы: я с плотно сжатыми губами, глядящая куда-то в сторону Вайовер Грэйс, и она, смотревшая на меня. Будто до сих пор не верила, что я не повернусь и не позову.

Позвать-то можно было, конечно. Позвать и начать все сначала, но началось бы все то же самое, а я этого не хотела. Поэтому стала считать горошины на больничной рубашке и считала их до тех пор, пока она не вышла.

Да, мило. Ничего не скажешь.

Иногда незнание – это сила.

Я подошла к кнопке вызова и нажала ее, спустя полминуты в палату уже влетел врач.

– Я выписываюсь, – сказала я, не позволив ему даже открыть рот, добавила: – Под свою ответственность. Готовьте документы.

Он хотел было возразить, это читалось в его глазах, но потом передумал, только кивнул. Видимо, лицо у меня было такое, что сразу становилось понятно: связываться бесполезно, а то и опасно.

– У меня еще один вопрос, – остановила его, когда врач уже собрался выйти. – В вашей клинике можно сделать прерывание беременности?

– А по-моему, она права.

Последнее заявление Имери выбило у меня из-под ног то, что под ними находилось. В настоящий момент это были перила, поэтому я спрыгнула на балкон и ответила:

– А по-моему, нет.

– А по-моему, да. Если ты настолько уверена, после Лархарры ничего не изменится.

Мне захотелось кинуть в подругу мобильником. В последние пару дней мне вообще хотелось во всех кидаться всем подряд, но пока я держалась. Удержалась и вчера, когда пришла к Джамире, чтобы попросить у нее свободный день для аборта, но она категорически отказала.

Изначально я вообще не собиралась ставить ее в известность, но этот чудо-человек, читай врач, сказал, что сегодня (то есть после анафилактического шока) мне никто ничего делать не будет. К тому же спонтанные решения по такому вопросу – это фу. Нет, медицинская этика не позволяла ему так выразиться, он сказал, что они не делают прерывание день в день и что мне нужно время разобраться в себе и пообщаться с психологом. После чего я чуть не посоветовала пообщаться с психологом ему самому.

Джамира сказала примерно то же самое, а если быть точной: «Вернемся к этому вопросу после возвращения из Лархарры», – и после этого весь оставшийся день делала вид, что меня не существует. Что было достаточно сложно, потому что я – исполнительница главной роли. Тем не менее ей это каким-то загадочным образом удавалось, не считая рабочих моментов, и даже во время последних она смотрела не на меня, а за мое плечо. Как если бы там было что-то очень интересное.

Уже постфактум я подумала о том, что надо было сказать, что у меня болит зуб, и не париться, но это на будущее. Завтра мы уезжали в Лархарру на съемки ответственного пласта сцен, возвращались через две недели. Нет, срок мне такое позволял и даже не такое, но…

Но!

Я не хотела к нему привыкать.

Не хотела привыкать к тому, что внутри меня кто-то живой и что этот кто-то – результат нашей с Гроу зажигательной… не представляю, какой ночи. Заодно мне хотелось кастрировать Гроу тупыми ножницами или заставить забеременеть его самого, а для полноты картины еще и запихнуть ему его «будем воспитывать» в самое туда.

Ненавижу!

Как я его ненавижу, знал бы кто!

– Танни, эй?

Голос Имери вернул в реальность. Подруга очень философски восприняла мою беременность, и это, к слову сказать, злило. Потому что раньше она всегда была на моей стороне, а сейчас с какой-то радости решила, что она мой психолог и с удовольствием будет говорить мне умные вещи.

– Танни?

– Если будешь продолжать в том же духе, я пошла, – хмыкнула я.

– Ну… я сказала то, что думаю.

– Разумеется. Ты же ведь не думала, что для того, чтобы выносить это чудо, мне как минимум нужен огонь его папочки. А его папочка решил, что женится на другой, потому что ему надо мир спасать.

Чтоб он сдох!

– Слушай, Танни. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

– Понимаешь? Ни чешуйки ты не понимаешь, Им! Я просто хочу жить дальше без воспоминаний о том, как об меня в очередной раз вытерли ноги – на этот раз, чтобы благородно меня спасти. Знаешь, куда я могу посоветовать засунуть ему свое благородство? Знаешь?!

– Не знаю. – Имери поправила выбившуюся из хвостика прядку. – Но я знаю тебя и могу представить. А теперь давай ты меня послушаешь, и, ради всех драконов, Танни, отвали от перил!

Она рявкнула так, что я, уже потянувшаяся было опять к перилам, дернулась.

– Ты чего орешь?!

– Ничего! – огрызнулась Имери. – У меня голова кружится, когда ты там ходишь, и вот честно – если тебя сейчас кто-нибудь «случайно» сфоткает, а потом выложит в сеть… Как думаешь, Ленарда тебе захотят отдавать?

Я вышла с балкона, позволив дверям сомкнуться за спиной. Стоило мне оказаться в гостиной, как Бэрри подорвалась и умчалась на кухню, а после притащила мне сухую корминку и выплюнула под ноги: вот вроде как бери, человечишка.

Да, видно, дела у меня совсем того, если даже виари подкармливает.

– Что там? – поинтересовалась Имери, когда я наклонилась, чтобы подтолкнуть корм обратно к Бэрри.

Та немедленно ткнула в него носом, подвезла ко мне по полу (весь обслюнявленный) и заглянула в глаза с выражением: «Это же тебе. Ты чего такая тупая?!»

– Меня пытаются накормить.

– Кто? – Имери чуть из кресла не выпрыгнула, пытаясь заглянуть мне за плечо.

– Бэрри.

– Твоя блохастая?

– Она не блохастая, – буркнула я, подняла корминку и сунула ее в карман шортиков. – Не называй ее так. Ее Гроу так называл.

– Не вопрос. Будет пучеглазая. Так вот, кстати, о Гроу… ты не хочешь ему об этом сказать?

– ЧТО?! – Мой вопль, наверное, услышали в соседних квартирах, даже несмотря на отличную звукоизоляцию.

Бэрри замерла на месте, Имери поморщилась.

– Единственное, что я могу и хочу ему сказать…

– Ладно-ладно, я поняла, не кипятись. – Подруга вскинула руку. – Но все-таки, если хочешь знать мое мнение, он имеет на это право.

– Имела я его право, – сказала я. – И его самого. Пылесосом.

– Опасная ты женщина, Танни Ладэ, – вздохнула Имери. – Дай ему шанс.

– Я тебя…

– Ребенку.

Нет.

Нет.

Нет.

Никакого ребенка не будет. Я даже в мыслях не называла его ребенком, я вообще старалась о нем не думать – именно по той самой причине.

– Я не прошу тебя отказаться от того, что ты задумала. – Имери посмотрела мне в глаза. Точнее, посмотрела она в зрачок видеокамеры, но получилось именно так, что мне в глаза. – Просто съезди в Лархарру. Две недели – это не так уж много, и если ты не изменишь своего мнения…

– Не изменю.

– Так вот, Танни, если ты не изменишь своего мнения, я приеду к тебе в любой день, когда ты попросишь. Я пойду с тобой, и я буду держать тебя за руку. И я набью морду любому, кто скажет, что ты не права. Я с тобой. Понимаешь? Что бы ты ни решила.

Я сглотнула. Реветь в очередной раз мне не хотелось, хотя за последние пару дней это желание возникало так же часто, как желание кидаться телефоном.

– Им…

– Это все, о чем я тебя прошу. Пожалуйста.

Я вздохнула, еще раз сглотнула и сказала уже нормально, не боясь подавиться собственным сердцем.

– Хорошо.

– Ну вот и чудненько. – Ее серые глаза радостно сверкнули.

– Им, кроме тебя, Джамиры и этого моралфага с медицинским образованием, никто не знает. Поэтому…

– И не узнает, пока ты сама не захочешь сказать. – Подруга кивнула. – Что бы ты там ни захотела сказать. Ты уже собрала сумки?

– Нет, – вздохнула я.

– Кто останется с пучеглазой?

– Тергран.

– Хорошо иметь в запасе парня, который всегда выгуляет твою виари.

Я фыркнула. Да, разговор с Имери у нас вышел долгим, и если у нас сейчас около полуночи, у них в Мэйстоне… уже глубокая ночь!

– Давно ты хочешь спать? – поинтересовалась.

Имери зевнула.

– С тобой заснешь, пожалуй.

– Я эгоистка, – вздохнула я.

– Ты всегда была эгоисткой, – хмыкнула подруга. – Что совершенно не мешало тебе думать о других и пытаться о них заботиться… так, как умеешь. Давай, радость моя, доброй ночи.

– И тебе.

Мы обменялись улыбками и попрощались. После чего я пошла собирать сумку, потому что телепорт завтра рано утром, а в последнее время я вытаскивала себя из сна с таким трудом, с каким не вытаскивала даже в школу.

Все потому, что…

Потому что.

На этой мысли я подошла к гардеробу, открыла дверцы и уставилась на вещи без малейшей осознанной мысли, что хочу с собой взять.

Айоридж, Лархарра

В отличие от бодрого галопа в Ортахарне, куда мы прилетели и сразу лихо включились в съемочный процесс, здесь у нас был целый день на адаптацию. К счастью. Потому что смену часовых поясов пережить достаточно сложно, даже не будучи беременной, а вот на выходе из телепорта я чудом не вернула выпитый в зале ожидания кофе обратно. К слову, о смене часовых поясов: организм категорически отказывался понимать, почему я зашла в телепорт, когда едва рассвело, а вышла уже после обеда. В итоге я непрестанно зевала в аэробасе, сидя в самом конце в гордом одиночестве.

Ленард обзавелся хвостом в виде тетки (она категорически отказалась отпускать его на съемки в Лархарру одного), из-за чего он постоянно присылал мне всякие страшные кары на ее голову.

«Я до последнего надеялся, что она не поедет».

«Надежда – штука опасная», – подтвердила я.

И подумала, не попросить ли мне пакетик, чтобы блевануть и жить дальше с чувством выполненного долга. Сейчас мое настойчивое желание ездить вместе со всеми (а не с вальцгардами во флайсе) уже не казалось мне таким идеальным. Когда я сказала, что лечу в аэробасе, а они пусть летят, как хотят, хоть на драконах – и точка, я ожидала очередного звонка с воплями от Леоны.

Звонка не последовало.

Рон в общем-то был не в восторге, но в итоге все-таки согласился: а куда ему было деваться? Беременная Танни Ладэ – это уже не просто бронированный флайс, это флайс, у которого закоротило систему управления, и спорить с ней себе дороже.

«Может, все-таки подсядешь к нам?»

В отличие от вальцгардов, тетка Ленарда деликатностью не отличалась и поперлась вместе со съемочной группой в аэробас. Чисто теоретически Джамира могла выкинуть ее в окно, но практически – это уголовно наказуемо и просто неэтично, поэтому эсса Мэрдсток с поджатыми губами созерцала всех присутствующих, а потом напрочь заблокировала Ленарда у окна своим тощим тельцем.

«Боюсь, что я выкину твою тетку в окно».

«Ты не бойся. Если что, я тебе помогу».

Я фыркнула.

Поскольку съемочная группа у нас несколько увеличилась (в Лархарре было гораздо больше сцен и действующих лиц, чем в Ортахарне), перемещались мы на нескольких аэробасах. В результате, конечно, оставались и свободные места, что не могло не радовать, но общаться с Ленардом через его тетку мне хотелось меньше всего. Особенно сейчас, когда от каждого неосторожного слова во мне начинало искрить.

«Ладно», – тем не менее написала я и все-таки поднялась, чтобы перебраться на двойное сиденье сразу за ними.

По дороге мы переглянулись с гаффером, и тот сделал выразительное лицо. Тетушка Ленарда умудрилась достать всех еще в зале ожидания телепорта, когда пыталась заставить племянника надеть куртку, потому что «слишком сильно дуют кондиционеры». По этому же поводу она бегала ругаться с администрацией. Джамира сидела с непроходящим «ладоньлицо» (на меня, кстати, по-прежнему особо не смотрела), а Ленард краснел, бледнел, зеленел и мысленно ругался страшными словами.

Потом, правда, мысленно ему надоело, и он начал писать мне.

– Слушай, может, вечером пойдем погулять? – Стоило сесть, Ленард тут же подскочил, обернувшись ко мне через спинку сиденья.

– Ленард, сядь, – донеслось недовольное слева.

Он закатил глаза, но все-таки сел. Что не помешало ему сунуть нос в щелочку между креслами.

– Так что? Пойдем? Там такая красотища!

Я глянула в окно. Айоридж, столица Лархарры раньше называлась Эааоранх (пески укрощающий). Древний город, но вся его древность сосредоточена в центре. Это и узенькие улочки, и каменные домишки, и глубокие колодцы, которые не иссякли до сих пор. А еще это в каком-то смысле колыбель цивилизации иртханов, потому что именно из песков пришли первые повелители драконов, перворожденные от огня в их крови. Сколько они шаманов перепортили, пока не совершили задуманное, – история умалчивает, но начиналось все именно здесь, на этих землях.

Древний город окружен кольцом разросшихся высоток и новых районов, которые по большому счету ничем не отличаются от всех современных мегаполисов. Пустоши здесь отодвинуты от города на сотни километров, все близлежащие пески – безопасные. Подземные датчики отслеживают любые приближения пустынников, на полпути к опасным пустошам стоит полуразрушенный замок первой правящей династии Лархарры (тогда еще – Великих Пустынных земель).

По сравнению с Огненными землями они, конечно, были совсем не великими, но эпохальными уж точно. Такими их делало другое.

Рождение иртханов.

В замок водили экскурсии, но в тот момент, когда я уже собиралась предложить Ленарду действительно вечерком выбраться туда вместе, с соседнего кресла донеслось сухое:

– Ты никуда сегодня не пойдешь, Ленард. Тебе нужно заниматься, из-за этих съемок ты и так пропустишь очень важную часть школьной программы.

– А отдыхать ему не надо?

Это сорвалось с моих губ раньше, чем я успела поймать себя на горячем.

– Не вам решать, когда ему отдыхать, а когда нет, эсса Ладэ, – ответило кресло голосом эссы Мэрдсток.

Я мысленно ее пнула.

– То есть вы считаете, что отдых ему не нужен? – мило поинтересовалась я. – Хорошо, так и запишем. Кстати, я записываю наш разговор.

– Вы не имеете права! – взвизгнула Виалия, мигом подскочив. – Немедленно удалите запись!

Я сложила руки на груди и откинулась на спинку.

– И не подумаю. Вы не в состоянии даже позаботиться о том, чтобы у вашего племянника не случилось эмоциональной перегрузки, не говоря уже о чем-то большем.

– Ты… да кто ты вообще такая?! – Она побелела, только красные пятна отчетливо выделялись на лице. – Экстремалка, которая выпала с балкона и которой не было даже на похоронах собственного отца! Думаете, я не в состоянии отстоять опеку над племянником?! Я знаю о вас гораздо больше, эсса Ладэ, чем вы думаете. Я наняла детективов, и вы…

– На деньги Ленарда, видимо? – философски спросила я.

Красных пятен на лице эссы Мэрдсток стало больше.

– Хватит!

Это рявкнула Джамира. Когда она подошла, я, честно говоря, не заметила.

– Эсса Мэрдсток, я разрешила вам сопровождать нас в аэробасе исключительно из-за расположения к вашему племяннику. Все личные вопросы с эссой Ладэ и Ленардом вы можете решать вне нашей рабочей группы. Это понятно?

– Понятно, – кисло ответила Виалия и опустилась на свое место.

Вовремя: аэробас пошел на снижение, на специальную парковку современного отеля высотой в пятьдесят три этажа. Стальные грани высотки, напоминающей пирамиду, сверкали так, что глазам стало больно даже через солнцезащитное стекло.

– Ленард, надень кепку, – донеслось мрачно. – Немедленно.

Я отвернулась от окна и, пока все доставали сумки, задумчиво наблюдала за суетой. Особо торопиться было некуда: регистрация съемочной группы – это надолго, а потом… Потом я все-таки найду способ умыкнуть Ленарда на прогулку. Я отправила ему сообщение: «До встречи через пару часов», дождалась ответного смайлика с поднятым вверх большим пальцем и все-таки пошла на выход. Раньше подойду к стойке регистрации – раньше освобожусь. Раньше приму душ – раньше…

Моя благополучная картина на предстоящий вечер развалилась на части, а я сама не вывалилась из аэробаса исключительно благодаря вовремя поданной Роном руке. Потому что на этой самой парковке, сверкая солнцезащитными очками, рядом с Джамирой стоял Гроу.

Первым порывом было ввалиться обратно, но сзади уже напирал народ, поэтому я приняла руку Рона и спустилась с подножки.

– Танни, ты как? – серьезно поинтересовался Единичка.

– Тошнит, – так же серьезно ответила я.

Гроу на меня не смотрел, и я решила, что это хороший знак – мне на него тоже смотреть не стоит. К тому же беременность здорово разжижает мозги, иначе как объяснить тот факт, что вместо желания пнуть его побольнее мне до дрожи в пальцах захотелось его обнять. Не просто обнять, прижаться всем телом, вдохнуть горький запах драконовых сигарет и на миг просто забыть обо всем.

Да, точно разжижает.

– Нам туда, – сказала я, указав на раздвижные двери верхнего холла.

– Да, – кивнул Рон.

Но я не двинулась с места. Проблема заключалась в том, что надо было пройти мимо Гроу, а я не хотела мимо него проходить. Я хотела всего лишь задать один-единственный вопрос: какого набла он тут забыл?! Задать его можно было только Джамире, но она была вне зоны доступа, читай, рядом с ним, и, судя по тому, как оживленно между ними шел диалог, в ближайшее время освобождаться она не собиралась.

– Постановщик трюков.

Голос Сибриллы окатил меня холодом ну очень внезапно, из-за ее появления я чуть не покрылась ледяной корочкой, а потом так же чуть не выпарилась в раскаленный песками и солнцем воздух. Она прошла мимо нас, направляясь к нему, и, как ни странно, именно это меня отрезвило.

Я кивнула Рону и Верту, который держал мою сумку, и пошла следом. Чувство было такое, что ступала я по тонкому льду, который расползался под ногами паутинкой трещин. Сейчас, главное, было просто пройти мимо них и не заметить. Просто пройти мимо и не заметить, ничего больше.

Постановщик трюков. Да. Как же я могла такое забыть.

То есть режиссера они заменить могли, а постановщика трюков – нет. Потрясающе. Восторг просто. Нет в мире больше ни одного постановщика трюков, который затмил бы бесподобного Джермана Гроу.

В тот момент, когда его рука отточенным жестом легла на Сибриллину жо… я не споткнулась. Не споткнулась и в тот момент, когда он все-таки повернулся ко мне, потому что под очками не видно глаз и все такое. Зато в следующий миг до меня дошло: постановщик трюков.

Постановщик, драконы его задери, трюков.

Это как бы предполагает нашу договоренность и очень тесное сотрудничество.

Не знаю, как можно споткнуться на ровной, без единой трещинки или шероховатости парковке, но я это сделала. От души, зацепившись многострадальной ногой, которая пострадала от неудачного падения с рук Гроу, и шмякнулась бы аккурат под ноги Сибрилле с Джамирой, если бы меня не подхватили с трех сторон.

Рон, Верт и экс-драконорежиссер собственной персоной.

Ладно, вальцгарды, им по долгу службы положено, но он отреагировал как-то непростительно быстро, и в итоге у меня на запястье отпечатался ожог от его пальцев. Так, что на миг из груди выбило вздох, а взгляд даже через очки продрал до самых корней волос: знакомой огненной вспышкой, прошедшей сквозь тело разрядом молнии.

Такому разряду полагалось как минимум размазать меня по парковке, но вторая ладонь Гроу все еще лежала на Сибриллиной заднице, в итоге у нас получился такой вот аэроэкспрессик любовного недопонимания.

– Спасибо, – очень вежливо сказала я и, даже когда он убрал руку, все еще продолжала чувствовать его пальцы на своей коже.

В целом можно было сказать, что прошло хорошо. По крайней мере, мне так показалось. Это в общем-то единственное, что мне показалось, когда я подошла к стойке регистрации. Девушки все делали очень быстро и слаженно, поэтому я мгновенно обзавелась ключом, Рон и Верт даже двумя (поскольку мы зависали здесь на две недели, каждому вальцгарду тоже выдали по номеру, номера были забронированы и для их смены, которая приезжала завтра). После чего двинулись к лифтам, у которых уже скопился успевший зарегистрироваться народ.

– Танни! Что собираешься делать сейчас? – поинтересовалась Лира.

– Спать, – соврала я и, когда вошла в лифт, сделала вид, что мне что-то срочное прислали на мобильный.

Кажется, это было грубо, но мне сейчас вообще не до вежливости, все, чего мне хотелось, и как можно скорее, – остаться одной. Поэтому я даже не пошевелилась (хотя стояла, загораживая собой панель), когда Бирек с Геллой бежали к уже закрывающимся дверям, и никак не отреагировала на предложение посидеть вечером в баре.

– Танни, если…

Я закрыла дверь перед носом Рона, пнула сумку в сторону комнаты, и сама прошла туда же. Кондиционер работал на полную, но мне не хватало воздуха. Мне его катастрофически не хватало, даже несмотря на то, что светлые высокие стены и панорамные окна создавали еще больше пространства, чем здесь было на самом деле.

О-о-окна.