Текст книги "Щит справедливости"

Глава восьмая

На следующее утро в 7:45 Ребекка и Джеф встретились в отделе. Они всегда просматривали текущие дела и планировали день за чашкой утреннего кофе.

– Ну какой на сегодня план? – Джеф задал этот вопрос не столько потому, что она была старшей по званию, а, скорее, по привычке. Они работали вместе с тех пор, как он был еще стажером, и ему всегда нравилось следовать её указаниям во время расследования.

Ребекка наморщила лоб:

– В полдень я должна быть в суде, давать показания по делу о рэкетирах. Пока ждем сведений из лаборатории, давай закроем мертвые дела, вложим все нужные бумажки куда надо – и в сторону.

Она имела в виду случаи, где расследование было приостановлено за недостатком доказательств, и еще более неприятные случаи, когда свидетели были, но они наотрез отказывались идти в суд для дачи показаний. Она терпеть не могла бросать на полпути те дела, где, она знала, можно и нужно наказать преступников, но люди часто отказывались сотрудничать с полицией, боясь возмездия. Эта часть работы тоже страшно её напрягала, но ей пришлось научиться с этим жить.

Он провел большим пальцем по корешкам папок мертвых дел, горой лежавших на его столе:

– Я не сумею справиться со всем этим за день.

– Дай что-нибудь мне, – Ребекка протянула руку. – Мне нужно чем-то заняться, до судебного заседания. Я собиралась зайти в лабораторию, но только лишь для того, чтобы подогнать их. И посмотреть, не удастся ли вытрясти чего-нибудь из Флэнаган.

Джеф поднял бровь и посмотрел на напарницу. Она была одета безупречно, как всегда, – прекрасно сидевшие льняные брюки, приталенная рубашка, но что-то в ней изменилось. В ней появилась свежесть, которой он не видел уже много месяцев.

– Что с тобой такое?

– Что ты имеешь в виду? – ответила Ребекка как бы между прочим, перекладывая папку с одного края стола на другой.

– Ну ты выглядишь так, словно с тобой случилось что-то хорошее. Есть подвижки в деле на Ривер Драйв?

Щеки Ребекки загорелись. Вчера, простившись с Катрин, она была еще более взбудораженной, чем обычно. Привычные противоядия не оказывали нужного эффекта. Она покаталась по городу, заехала в спортзал, даже поразмышляла о том, как будет наводить порядок в своей квартире, и только после всего этого, наконец, вернулась домой. Она разделась догола, натянула на себя короткую футболку и растянутые боксеры и в таком виде завалилась спать.

Она вытянулась на кровати, чего не делала с тех пор, как ушла её последняя девушка. Но, закрыв глаза, она увидела вовсе не её. Она увидела Катрин – с теплотой во взгляде, мягкостью в голосе, трогательной улыбкой. Она ощущала легкий аромат её духов и видела мягкую линию груди под шелковой блузкой. Сердцебиение Ребекки участилось, она вдруг представила, как эта теплая грудь ложится ей в ладонь, сосок трется между пальцами, а губы касаются изумительной светлой кожи.

Она спустила руку на футболку и удивилась: соски уже затвердели. Она крепко сжала их пальцами, и ноги сами собой разошлись, напряжение во всем теле нарастало. Всего несколько легких прикосновений – и её начало трясти, рука скользнула между бедрами, пальцы проникли под коротенькие шорты. Горячее дыхание разрывало грудь: вдох, выдох, вдох… голова отключилась, Ребекка уже ничего не соображала, только чувствовала, всё внимание её сосредоточилось на пульсирующем ощущении между ног. Она тихо застонала, обволакивая влагой напряженный клитор, и круговыми движениями пальцев, нежно касалась его то с одной стороны, то с другой, ощущая, как он становится непомерно большим. Ноги запутались в простынях, она сжала зубы, оттягивая удовольствие, как только могла. И, когда напряжение уже стало почти болезненным, она, наконец, позволила пальцам двигаться быстрее, приближая её к кульминации. Из груди вырвался крик, кожа загорелась от желания и бешеной потребности изгнать одиночество, она парила на самом краю. Спина её выгнулась в дугу, сумасшедшее напряжение скрутило каждый мускул. Она кричала и теперь уже работала не пальцами, а всей ладонью… По телу пробежал последний спазм – и она рухнула на постель, распластанная силой оргазма.

Она посмотрела на Джефа с бесстрастным выражением лица. Да, с ней случилось что-то хорошее, но она не собиралась рассказывать напарнику, что проснулась с образом Катрин Роулингс в голове. И не хотела слишком много думать о том, как бешено хотела её вчера вечером… сегодня утром… сейчас… Она и самой себе-то не готова была признаться в том, как сильно нравилось ей общаться с ней. Слишком уж хорошо она знала, как опасно иногда по-настоящему в ком-то нуждаться, по-настоящему нуждаться в женщине. И Ребекка ответила резче, чем ей того хотелось:

– Нет, ничего такого. Может, сегодня днем пообщаюсь с Джанет Райан, если, конечно, Катрин даст зеленый свет.

Джеф заметил, что она назвала доктора по имени, но ничего не сказал. Они с Ребеккой полностью доверяли друг другу – насколько это возможно между напарниками, он считал её своим другом и знал, когда можно задавать вопросы, а когда делать этого не стоит. Он уважал её личное пространство.

– Мне нравится эта идея. Хочешь, чтобы я тоже был там?

Ребекка задумалась, но всё-таки покачала головой:

– Давай не в этот раз. Может, ей проще будет говорить, если буду только я одна. Да и может статься, что она вообще ничего говорить не станет.

Джеф ослабил галстук – всего на сантиметр – единственное, что он сделал, чтобы спастись от жары в комнате. В отличие от большинства мужчин-полицейских, он всегда был одет с иголочки.

– Согласен. Вдвоем мы можем напугать её. К тому же во второй половине дня я должен встретиться с Джимми Хоганом. Он звонил утром.

– Хочет сообщить что-то новенькое о Заморе? – спросила она с интересом.

Джимми Хоган был тайным агентом, внедренным в наркодилерскую сеть. Впервые он вышел с ними на связь только через полгода после внедрения и сообщил, что помимо наркотиков, эта организация занимается детской порнографией, а, возможно, даже и торговлей детьми. Он обещал сообщить подробности, если представится возможность сделать это, не раскрывая себя.

– Пока не знаю, – проговорил Джеф, покачивая стаканчиком кофе в знак того, что собирается налить себе ещё, и вопросительно глядя на Ребекку, предлагая ей тоже. Но она помотала головой. – Он сказал, что говорить не может, но у него есть для нас кое-что новенькое.

– Отлично, – жестко сказала она. Как и большинство полицейских, она люто ненавидела подонков, которые наживаются на детях. – Дай мне знать, если будет что-то важное.

– Ясное дело, – ответил он, направляясь к лифтам и уже думая о том, успеет ли он днем после встречи с Хоганом ненадолго заскочить домой, чтобы приласкать Шелли.

* * *

В четыре Ребекка вышла из лифта на этаже психиатрического отделения. Она повернула налево, к палатам, и увидела Катрин. Та склонилась над стойкой дежурной медсестры и изучала карту пациента. Ребекка пошла медленнее, пользуясь случаем, чтобы рассмотреть Катрин, пока та не видит: узкая стильная юбка плотно облегала бедра, поза доктора была естественной, почти непринужденной. Даже морщинка на лбу – признак сосредоточенности – не могла испортить идеальных черт её лица.

Ребекка осознавала, что чувствует, при виде Катрин Роулингс, и это беспокоило её. Она не хотела сходить по ней с ума, но именно это и происходило, и притяжение это, несмотря на ночную эротическую фантазию, носило отнюдь не только физический характер. Да, она очень хотела заняться с ней любовью, но по-настоящему волновало её другое – ощущение, что ей начинает не хватать этой женщины.

Это было опасно. Ситуация осложнялась тем, что они вместе работали над сложным омерзительным преступлением и меньше всего Ребекке хотелось, чтобы между ними возникли сложности личного общения. Размышляя обо всём этом, Ребекка неосознанно остановилась в нескольких шагах от Катрин, и тут врач подняла голову.

– Привет! – она отодвинула карту пациента, дружелюбно улыбнулась, даже не думая прятать радость от того, что видит Ребекку, и окинула высокую девушку нежным взглядом. Она всё утро была не в состоянии сосредоточиться, что было для неё совершенно не характерно, и прекрасно знала почему. Она ждала встречи со следователем, снова и снова вспоминая, как волна возбуждения охватила её от той широкой улыбки, которой Ребекка одарила её накануне вечером. Это возбуждение невозможно было спутать ни с чем: её тянуло к этой женщине, как никогда ни к кому не тянуло прежде. Высокая, стройная и такая решительная, – Катрин смотрела на Ребекку с восхищением. – Это не иначе как феромоны. Что бы это ни было, они у неё есть.

Ребекка заставила себя подойти ближе, пытаясь не замечать тепло, разливающееся по телу от восхищенного взгляда Катрин. Наверное, я всё придумываю, – осадила она себя и нарочно сделала бесстрастное лицо:

– Можешь сейчас говорить?

Катрин видела, что Ребекка сомневается. Офицер полиции детектив Фрай, может, и знала, кем именно она была в жизни, на улицах, но Катрин видела, что Ребекка не отдавала себе отчета в том, чего же хочет она сама. Но ведь есть вещи, с которыми не стоит спешить. Давай-ка помедленнее. Она не доверяет тебе… или себе.

– Я только что от Джанет. Думаю, она готова с тобой встретиться.

– Отлично. А она знает, что я приду? – Ребекка была рада тому, что ещё способна сосредоточиться на деле и даже делать вид, будто аромат духов Катрин нисколько не волнует её.

– Да, знает. Я подумала, что лучше её к этому подготовить.

– Как она вообще?

Катрин пожала плечами, между идеально очерченными бровями пролегла морщинка:

– Она ещё не совсем пришла в себя и очень взволнована. Она знает, что есть что-то, чего она не помнит, и ей безумно страшно, что это может быть нечто ужасное. Она очень хочет вспомнить и вместе с тем смертельно этого боится. Ребекка, она просто адски напугана.

Ребекка уловила в интонациях Катрин предостережение и вдруг выпалила:

– Ну я же не собираюсь её допрашивать! – и тут же пожалела об этом: в ответ на неожиданную агрессию в глазах Катрин вспыхнуло удивление. Твою мать, я слишком чувствительна насчет неё. Я не могу вести допрос и думать, как бы кого не обидеть.

Следователь наклонилась к Катрин и положила ладонь ей на руку:

– Прости. Я просто хочу понять, что именно она помнит на данный момент. Я не буду давить на неё. Обещаю.

Катрин легонько накрыла руку Ребекки своей, отчетливо сознавая, что даже легкое соприкосновение заставляет её сердце сходить с ума.

– Ребекка, я доверяю тебе. Иначе, я бы не разрешила тебе её увидеть, – Катрин легонько сжала руку Ребекки и проговорила: – Ну идём. Я отведу тебя к ней.

* * *

Джанет Райан, двадцатипятилетний компьютерный аналитик, лежала, откинувшись на подушки. Узкие больничные жалюзи были прикрыты, защищая от полуденного солнца, и одновременно создавая игру света и тени, которые отсвечивали на кровати Телевизор на стене беззвучно показывал ток шоу. Ведущая ходила по лестнице вверх и вниз, передавая микрофон гостям студии.

Левая часть лица девушки была серого цвета, глаз заплыл, ресницы склеились от запекшейся крови. Лоб её пересекали полосы черного пластыря. Грудь, несмотря на жару, была в несколько слоев накрыта пододеяльником. На руках виднелись глубокие царапины. Ребекка вгляделась в Джанет и заключила, что в обычной жизни она очень красивая. Тонкая простынь позволяла довольно подробно рассмотреть её фигуру. Тело у неё было крепкое, натренированное, руки мускулистые, как будто она много занималась спортом. Похоже, она действительно могла оказать серьезное сопротивление.

Катрин подошла к девушке и взяла её за руку:

– К тебе пришла детектив Фрай.

Джанет легонько качнула головой, видимо, малейшее движение причиняло ей боль:

– Не уходи, пожалуйста.

– Ну конечно, – Катрин пододвинула стул и села слева от кровати.

Ребекка пододвинула такой же пластиковый стул и села рядом с Катрин. Потом достала блокнот и наклонилась вперед так, чтобы Джанет видела её лицо.

– Мисс Райан, меня зовут Ребекка Фрай. Я офицер полиции. Я пытаюсь понять, что произошло в тот вечер, когда вы получили травмы, – Ребекка внимательно наблюдала за девушкой, пытаясь определить, есть ли на её слова хоть какая-то реакция: – Расскажите, пожалуйста, что вы делали в тот день, во вторник, три дня назад.

Джанет посмотрела на Катрин, которая ободряюще кивнула. И тогда она стала рассказывать срывающимся шепотом:

– Я… опоздала… Мой поезд ушел. И поэтому я поехала на работу… на машине.

– Где вы работаете? – спросила Ребекка. Ответ был ей известен, но она хотела, чтобы свидетель почувствовала себя комфортно, прежде чем она начнет задавать более серьезные вопросы.

– В офисах Комптон. Я программист, – она неуверенно поежилась и сильнее сжала руку Катрин.

– Рассказывай-рассказывай, – ободрила её психиатр.

– Был обычный день. Барбара… заскочила ко мне на обед… Я сказала, что буду дома часов в семь, – по щеке Джанет скатилась одинокая слеза.

Ребекка вытянула салфетку и вложила в свободную руку девушки. Немного подождала, а потом спросила:

– И что вы делали после работы?

– На улице было так хорошо, что я решила поехать домой вдоль реки, хоть там нередко бывают пробки, – она снова замолчала, руки предательски задрожали: – Если бы я не…

– Всё в порядке, Джанет, – промолвила Катрин, – ты ни в чем не виновата.

– Ага, погода в тот день была чудесная, – мягко сказала Ребекка, возвращая Джанет к событиям вторника, – до этого было прохладно, всё время шел дождь…

– Точно! Все выходные было противно. Я припарковала машину… простите, мне так неловко. Не могу вспомнить, где я остановилась, – в голосе её отчетливо слышалось беспокойство. Она нервно оглядела комнату, пальцы вцепились в простынь.

– Всё отлично, Джанет, ты отлично справляешься, – подбодрила её Ребекка. – Тебе совсем не обязательно прямо сейчас выдавать мне все подробности. Что помнишь, то и говори, даже если тебе кажется, что это не особенно важно.

Катрин с удивлением смотрела на Ребекку. Может, мне брать её с собой на обходы? Она куда лучше многих моих стажеров. Ребекка продолжала удивлять её.

– А ты помнишь, по какой причине остановилась? Может, ты что-то увидела с дороги? Может, что-то тебя встревожило, – Ребекка знала, что немного забегает вперед, но ей хотелось чуточку всколыхнуть её память.

Глаза Джанет были широко раскрыты, она с усилием проговорила:

– В это время проходила регата… и я остановилась… посмотреть. Я пошла по направлению к воде…

Тут Джанет как будто бы потеряла нить, и Ребекка спросила:

– И ты что-нибудь увидела? Услышала? Ты помнишь что-нибудь из того, что видела там?

– В том-то и дело. Я помню, но не могу понять, что это было. Все было таким разноцветным!

– В смысле разноцветным? – быстро спросила Ребекка, записывая слово в блокнот и обводя его в кружочек.

– Я не знаю!

– А ты помнишь мужчину? Ты видела мужчину или женщину и мужчину?

– Нет.

– Ты слышала женский крик?

– Нет, – она посмотрела на Катрин, лицо её было белым, – простите меня. Я не могу вспомнить. Я пытаюсь.

– Я знаю, что ты очень стараешься. Все в порядке, – успокоила её Катрин. – Закрой на минуту глаза и скажи мне обо всём, что увидишь – любая картинка, совершенно любая картинка в твоем сознании.

– Только число.

– Какое число?

– Девяносто семь.

– Девяносто семь чего? Есть ли рядом с числом какие-нибудь буквы?

– Я не помню… пожалуйста, я вообще не помню…

– Все хорошо, Джанет, – прервала её Катрин, бросив на Ребекку предупреждающий взгляд. – Ты всё сделала великолепно. Мы поговорим об этом снова, когда ты чуточку окрепнешь.

Ребекка подавила желание возразить. Она знала, что Джанет видела что-то важное. Она это чувствовала. Но еще она знала, что пытаться продлить разговор бесполезно: Катрин явно считала, что для первого раза довольно.

Следователь сунула блокнот в карман и поднялась. Она страшно расстроилась. Она смотрела на избитую перепуганную девушку, лежавшую в постели под тонкими казенными простынями, такую бледную, такую ранимую – невинную жертву обстоятельств и судьбы. Как и остальные, Джанет Райан теперь была её подопечной. И Ребекка была твердо намерена восстановить справедливость.

Глава девятая

Катрин и Ребекка стояли в коридоре у двери палаты Джанет. Следователь выглядела напряженной, во взгляде её сквозила холодность. И психиатр не могла всего этого не заметить.

– Не слишком она помогла?

– Не слишком, – Ребекка провела ладонью по лицу, пытаясь вытряхнуть из головы злость. Если вдруг на работе её захлестывали эмоции, это вовсе не способствовало ведению расследования. – И всё же в этом что-то есть. Я уверена.

– Думаю, Джанет наткнулась прямо на них, когда он насиловал её. Это бы объяснило её мгновенную реакцию на месте и всё то, что происходит с ней сейчас.

– Ты можешь расспросить её о том числе и узнать побольше о цветах?

– Мне очень жаль, но сейчас это невозможно, – ответила Катрин: Джанет была еще слишком слаба. – Её память блокирует этот эпизод именно потому, что она психологически не готова справиться с тем, свидетелем чего она стала.

Ребекка подавила нетерпение. Она ни капли не сомневалась в том, что Катрин права, но ей очень нужно было, чтобы девушка заговорила. И бессилие съедало её изнутри.

– Катрин, ты дашь мне знать, когда я снова смогу поговорить с ней? Она действительно очень нужна мне.

– Я знаю.

За разговором они дошли до лифтов, и Ребекка стояла, не в силах подыскать слова. Ей очень не хотелось прощаться, но она сомневалась, что сделать что-либо другое будет правильным. Катрин была так близко, что она была не в состоянии думать. И вдруг рука Катрин легла Ребекке на локоть, пальцы стали нежно гладить её, а зеленые глаза заглянули Ребекке прямо в душу.

– Насчет вчерашнего вечера, – начала Катрин, – я не хотела торопить события…

– Я хочу снова увидеть тебя, – перебила её Ребекка, – не здесь и не по работе.

У Катрин перехватило дыхание. Двери лифта распахнулись, и Катрин потребовалась вся сила воли, чтобы убрать руку – касаться этой женщины было невыразимо приятно:

– Да, я тоже хочу этого. Очень.

Ребекка вошла в лифт и держала дверь одной рукой, чтобы она не закрылась. На них пялились те, кто был в лифте.

– Тогда сегодня? Я заеду за тобой?

– Да, к ужину…

Дверь лифта вздрагивала под рукой, то и дело норовя закрыться. Ребекка широко улыбнулась Катрин, смотревшей на неё с блуждающей улыбкой, зеленые глаза скользили по лицу офицера полиции, запоминая каждую мелочь.

– Я позвоню, как освобожусь, – проговорила Ребекка, отпуская закрывающиеся двери.

– Просто приезжай, – ответила Катрин, надеясь, что её голос слышен через толщу металла. – В любое время.

* * *

Ребекка возвращалась в участок. Мысли её блуждали между отрывочными воспоминаниями Джанет и разговором с Катрин у лифта. Тело Ребекки так остро реагировало на Катрин, что ощущения становились болезненными. Она постаралась переключиться на работу: это был единственный способ сохранять адекватность на дороге, забитой машинами. Надо, пожалуй, навестить Флэнаган. Это должно меня остудить.

На первом этаже, как всегда, было полно народу. На входе несколько человек пытались привлечь внимание сержанта за стойкой регистрации. В коридоре посетители ждали своей очереди, чтобы зарегистрировать обращение, порой часами, и потому они вытягивали ноги далеко в проход, а те, кому не хватало места на стульях, садились прямо на пол и облокачивались на стену. В итоге пройти по коридору было непросто. Поэтому она толкнула плечом железные двери пожарного выхода и спустилась в подвальный этаж. Здесь находилась лаборатория и офис Ди Флэнаган, ведущего криминалиста, работавшей над этим делом вместе с Фрай. По путанным подземным переходам отсюда можно было попасть в морг.

Ребекка остановилась на пороге кабинета Ди. Небольшая комнатка без окна, горы газет, и недоеденных йогуртов… Но самой Ди здесь не было. Скорее всего, она в лаборатории.

В свои сорок с двадцатилетним опытом работы и докторской степенью в области судебно-медицинской экспертизы Ди могла не заниматься полевой работой. Она запросто могла позволить себе не мочить ноги и не пачкать руки в грязи. И не работать по ночам. Но именно так она и работала, потому что была перфекционисткой и любила всё держать под контролем.

Ребекке нравилось, когда её дела брала Ди. В кабинете хранения вещественных доказательств – узкой, длинной, ярко освещенной комнате – на скамейке лежало множество гипсовых слепков следов и другие улики – горы мусора, комья грязи, обрывки одежды, окурки, ошметки жвачки, использованные презервативы. Всё это было тщательно рассортировано, разложено по прозрачным пластиковым коробкам с поясняющими надписями. Важные улики будут подвергнуты более пристальному изучению – под микроскопами, а затем, возможно, и химическому анализу в лаборатории.

– Это мои? – спросила Ребекка, указывая пальцем на гипсовые слепки. Прежде, чем войти, она сунула руки в карманы – из уважения к хозяйке помещения, маленькой опрятной женщине с коротко стриженными черными волосами, сильно походившей на мальчишку-подростка. На полных губах Флэнаган неизменно играла саркастическая улыбка: она терпеть не могла, когда кто-нибудь что-нибудь трогал в её лаборатории.

– Лучше бы они были не твоими, Фрай, – огрызнулась невысокая женщина, едва удостоив детектива взглядом. – Если ты до сих пор не научилась тому, что нельзя замусоливать место преступления, тебе пора на парковку штрафы выписывать.

– У тебя еще что-нибудь есть? – настойчиво спросила Ребекка, пропуская колкость мимо ушей. Дежурить на парковке считалось в высшей степени непрестижным. Хуже могло быть только сортировать улики в полицейской камере хранения.

Флэнаган обернулась, прислонилась боком к столу и покачала головой:

– Пока не слишком много. Куча следов, но без подозреваемого они для нас – пустое место. Следы велосипедных шин… аналогично. То же самое с анализом спермы. Кстати, материал идентичный, так что я говорю тебе, что это один и тот же парень, но без него самого кому мы это предъявим? – она была так же раздосадована, как и Ребекка.

– А как насчет следов последних жертв – Майерс и Райан?

Ди Флэнаган с удивлением подняла бровь и воззрилась на высокую блондинку: прежде она не замечала, чтобы Фрай делала безосновательные выводы:

– Ты так уверена, что Райан тоже участвовала во всём этом?

Ребекка кивнула:

– Она там была. Думаю, она дралась с ним. Как минимум что-то видела.

– На теле Дарлы Майерс была сперма, но её не слишком много, – Флэнаган заглянула в свои записи. – Есть ещё следы нейлоновых ниток от какой-то другой одежды. Возможно, это то, что было на нём.

– От чего они могут быть, как думаешь?

Флэнаган пожала плечами.

– Скорее всего, какая-то спортивная одежда. Это ни о чем не говорит. Может, Мэгги повезет больше после проведения химического анализа материала, но не думаю. Впрочем, кое-что я тебе всё-таки могу сказать, – добавила она.

– И что же? – сердце Ребекки забилось быстрее.

– Как ты и предполагала, Дарла Майерс не оказывала ему сопротивления. У неё нет ни царапин, ни сломанных ногтей, под ногтями у неё нет следов ткани, ничто не говорит о том, что она пыталась хотя бы закрывать лицо, когда её избивали. Насколько я понимаю, когда её били, она была уже без сознания.

– Всё сходится, – угрюмо сказала Ребекка, чувствуя, как в груди поднимается ярость. – Когда ты скажешь мне всё остальное?

– Как только, так сразу.

– Звони в любое время, – ответила Ребекка и повернулась, чтобы выйти.

Флэнаган только крякнула в ответ. Всё её внимание уже было поглощено слепками, которые она достала для измерения и описания.

* * *

Ребекка, наконец, расквиталась с делами и была уже в дверях, когда запищал пейджер. Решила не отвечать: она направлялась к Катрин и вот уже час ни о чем другом и думать не могла, распихивала дела по папкам чисто механически. Образ Катрин – её лицо, голос, прикосновение рук – заполняли все её мысли, отвлекая от бумаг. Ей хотелось видеть её больше, чем хотелось чего бы то ни было вот уже много лет.

Но как только она вышла на лестницу, пейджер запищал снова. Дьявол! Она развернулась и ринулась наверх, на третий этаж, перешагивая через ступеньку. Перегнувшись через стол, она прорычала в трубку:

– Фрай слушает. В чём дело?

Озадаченный диспетчер в голубой форме, пропахшей потом, посмотрел в монитор:

– Джеф Круз не выходит на связь. Капитан хочет тебя видеть. Сию секунду.

Ребекка, матерясь про себя, побежала в конец коридора и толкнула стеклянную дверь с надписью «Капитан Джон Генри», выбитую блестящими черными буквами. За столом сидел здоровенный подтянутый чернокожий офицер. На вид ему было пятьдесят с хвостиком. Накрахмаленная белая рубашка, аккуратно подстриженные короткие седые волосы, туго затянутый галстук, хотя в комнате была тридцатиградусная жара. Шеф держался резко и авторитарно.

– Где твой напарник? – рявкнул он без предисловий прямо Ребекке в лицо.

– Я не знаю, – вопрос, мягко говоря, её удивил. Она вдруг забеспокоилась. Джеф был не из тех, кто уходит в самоволку. – Я с утра была в суде, а потом занималась текущими делами, связанными с изнасилованиями. Он говорил, что у него встреча с Джимми Хоганом, который предполагает, что у Заморы есть доля в детском порно-бизнесе в Тендерлоне. Но раньше мы никак не могли их с этим связать.

– Да, я читал это в отчете. Где была назначена встреча?

– Я не знаю. Он сам договаривался с Джимми.

– И ты не спросила?

Ребекка покачала головой:

– Всё это выглядело вполне обыденно.

Капитан Генри промолчал. Круз и Фрай были его лучшей командой, и он предоставлял им свободу в ходе ведения дел. Они часто оказывались связаны с другими видами преступлений и с другими отделами полиции, в том числе с отделом по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Их никак нельзя было назвать безответственными. Если Круз влип в неприятности, то это было нечто, чего он не мог предвидеть.

– Больше не выглядит.

– Согласна. Мне все это тоже не нравится, капитан. Что-то тут не так. Мы должны найти его. Срочно.

– Он объявлен в розыск. Он и его машина. Мы скоро его засечем.

– А как насчет Хогана? – желудок Ребекки свернулся в клубок. – Может, просто позвоним ему? Или можем его спалить?

– С Хоганом сложно. Он по ту сторону уже много месяцев. Даже парень из отдела наркотиков, который держит с ним связь, не знает, как его найти. Он отвечает по своим номерам только в определенные часы, – капитан положил ладони на стол. – Могу сообщить тебе, что никто с ним не разговаривал, но это вовсе не обязательно должно что-то означать. Мы должны исходить из того, что они пропали оба.

Ребекка резко развернулась и направилась к двери. Она должна была найти Джефа, и она знала его лучше, чем кто бы то ни было. На поиски машины могла уйти вся ночь. Она не могла бросить его одного.

– Фрай, – рявкнул Генри. Ребекка замерла на пороге, – ты останешься здесь и будешь координировать поиски, пока ситуация не прояснится.

– Пусть остается Роджерс, – она развернулась, стиснув зубы. – Он мой напарник. Я его найду.

– Координировать будешь ты, Фрай, – он смотрел на неё немигающим взглядом. Потом выражение лица его немного смягчилось, и он сказал уже спокойнее: – У нас пропали уже два следователя. Ты не пойдешь туда одна.

– Но Джеф…

– Это приказ, сержант.

– Да, сэр, – процедила она сквозь зубы.

* * *

Катрин посмотрела на часы. Было почти восемь вечера. По меркам полицейских, как и по меркам врачей, – детское время. Но по опыту она прекрасно знала, что неожиданный звонок может в последнюю минуту сорвать самые важные планы. У неё было предчувствие, что сегодня её продинамят, но принимать это на свой счет не стоит. Однако в груди всё равно звенело острое чувство разочарования.