Текст книги "Тьма императора"

Не задумываться у Арена никогда не получалось.

– Что ты хотела спросить об играх? – Он решил вернуться к теме разговора, пока еще были силы сдерживать желания.

– Да. – София моментально посерьезнела, даже эмоции изменились – они были по-прежнему светлыми, но искрились радостью гораздо меньше. – Я хотела спросить, в какие игры могу играть с наследниками. Прятки, например, дозволены?

– Разумеется. Почему нет?

– Во время пряток аньян теряет своих подопечных из виду.

Ах, ну да.

– У ваших подопечных маячки на браслетах связи. Если вы будете играть в прятки, охрана проследит за тем, куда именно прячутся наследники, а дальше по обстоятельствам. Иногда они ничего не делают, иногда сообщают своим коллегам, и те перемещаются ближе к детям. Кроме того, во дворце почти везде есть кристаллы, которые позволяют охране просматривать происходящее на экране браслета, запоминать его и при необходимости пересылать мне.

– Ясно. Спасибо, ваше величество. А другие игры?

– Вы можете играть с ними во что угодно. Уверен, – Арен улыбнулся. – что в недозволенное вы с ними играть не будете. Что-то еще, Софи?

– Да. – Вновь вспышка смущения. Интересно, что на этот раз она собирается спросить? – Я сегодня была у мамы и сестер. Мама у меня держит цветочную лавку, но еще делает шоколадные конфеты на продажу. Так, совсем немного. Я принесла с собой пару коробок, хотела подарить Агате и Александру. Вы разрешите?

– Разрешу, – ответил Арен, опять развеселившись. Ни один человек не смешил его так часто, как эта девушка. – Только ты солгала, Софи.

– Что? – Она удивленно захлопала глазами.

– Ты принесла не пару коробок. Коробок – три. Кому третья?

Изумление, смущение, неловкость и что-то, похожее на стыд. Целый коктейль из эмоций.

– Мне… – пробормотала София, залившись краской чуть ли не с ног до головы, и Арен не выдержал – расхохотался так, как совсем не подобает императору. Даже слезы на глазах выступили.

– А я надеялся, ты скажешь – мне, – произнес он в шутку и тут же пожалел о ней – стыд стал отчетливее, и собеседница, кинувшись к шкафу, через секунду вытащила оттуда маленькую красную коробку, перевязанную лентой.

– Вот! – София подскочила к императору и протянула ему коробку. Сама она при этом цветом лица была не бледнее своего подарка. – Возьмите, пожалуйста, ваше величество!

Арену было и смешно, и стыдно. И зачем он это сказал? Понимал же, что у нее после его слов не будет другого выхода, только отдать ему эти конфеты.

– Я пошутил, Софи. – Он взял коробку из ее рук и положил на стол. – Я не люблю шоколад. Подари мне лучше какой-нибудь из своих рисунков.

Краска медленно покидала щеки девушки.

– Конечно, – сказала София, испытывая при этом такую ласковую неловкость, что Арену вновь безумно захотелось сделать шаг вперед. – Конечно, ваше величество.

– У тебя есть еще вопросы?

– Нет. – Она помотала головой, улыбнувшись. – Все. Спокойной ночи.

Спокойной… нет, эта ночь вряд ли получится спокойной.

– До завтра, Софи.

Когда Арен вышел из камина в комнате Виктории, на него полились совершенно другие эмоции. Он на секунду прикрыл глаза – было тошно, оставаться здесь не хотелось, хотелось уйти к себе. Особенно теперь, после разговора с Софией. Хотелось хоть ненадолго сохранить то хорошее настроение, что она ему подарила.

Но оно уходило от него так же быстро, как утекает сквозь пальцы вода.

– И зачем ты пришел? – спросила Виктория язвительно, глядя на него исподлобья. Он усмехнулся – а ведь жена ждала его. Это было понятно и по ее распущенным волосам – когда Виктория ложилась спать, она обычно заплетала их в косу, а ему нравилось, когда они распущены, – и по халату, небрежно накинутому на абсолютно голое тело. И даже по эмоциям – злость вперемешку с возбуждением.

Виктория всегда была страстной и всегда хотела его. И чем сильнее злилась, тем больше хотела. Арен слишком хорошо знал свою супругу, чтобы не понимать этого.

– Я говорил тебе утром, Вик. Говорил, что моя жена – ты.

Она нахмурилась – не понимала, как эти слова связаны с ее вопросом о причине прихода.

– И я пришел к своей жене. – Арен начал раздеваться, изо всех сил стараясь говорить спокойным голосом и аккуратно складывать вещи, а не кидаться ими, как ему на самом деле хотелось. – Пришел к тебе.

– Что, твоя рыжая девка тебя уже не устраивает? – Виктория откинулась назад, и халат распахнулся, обнажая грудь. – Надоела?

Арен не ответил – в ответах на эти вопросы не было никакого смысла. Он просто скинул с себя последнее белье и пошел к жене.

Через минуту раздражение и злость ушли из Виктории, сменившись темным удовольствием от происходящего. Глупых вопросов она больше не задавала – только стонала и кричала, и он прислушивался к ее чувствам так долго, как мог, стараясь продлить наслаждение.

И хотя Арену очень хотелось поскорее уйти, он все же остался. Обнял жену, поцеловал в щеку, радуясь, что она не эмпат, и закрыл глаза.

Глава шестая

«Подари мне лучше какой-нибудь из своих рисунков».

Ложась спать, София вспоминала голос императора, произносящий эти слова. Даже если он сказал это просто так – ей все равно приятно. Безумно приятно. И если уж дарить, то что-нибудь особенное.

София улыбнулась, поворачиваясь на другой бок и закрывая глаза. Она знала, что подарить императору, и от этого ей было легко засыпать.

Она вскочила рано утром, задолго до звонка будильника, даже до рассвета. Боялась, что вечером не успеет нарисовать, да и император может зайти, а вот утром есть время. Да и не станет его величество заглядывать к ней в комнату с утра пораньше.

Подготовила бумагу, акварельные краски и воду. Еще когда София была маленькой, мама научила ее ставить два стакана с водой – в одном мыть кисточку, в другом ополаскивать, чтобы от краски не осталось и следа. Синтия Тали тоже хорошо рисовала, но ей нравилось это занятие далеко не так сильно, как Софии. А отец рисовать и вовсе не любил. Впрочем, он вообще ничего не любил, кроме безделья. Как хорошо, что Элиза с Рози не унаследовали от него этой черты!

Тонким карандашом София наметила контуры лиц Агаты и Александра, а затем, взяв кисточку, стала раскрашивать рисунок. Он оживал под ее руками, как всегда бывало, работа шла легко и приятно, и София чувствовала себя совершенно счастливой. Окружающий мир растворился, и ей казалось, что она парит в небе, сидя не на стуле, а на облаке, и нет ничего, кроме листа бумаги, кисточки, воды, красок и ее воображения.

Спас будильник. София, взглянув на часы, а затем на рисунок, поняла – если она пойдет завтракать, то не успеет закончить. А закончить хотелось. Завтрак же… ну, можно съесть мамину конфету, а потом терпеть до обеда. Не так уж это и сложно. Рисовать ей хотелось намного больше, чем есть!

Решив поступить так, София вернулась к рисунку и закончила его через полчаса. Быстро умылась еще раз, переоделась, обнаружив на платье несколько пятен краски, высушила бумагу заклинанием, аккуратно свернула ее свитком, перевязав лентой, захватила из шкафа две коробки конфет и побежала к наследникам.

София была уверена – император у детей, как и всегда, и не ошиблась. Когда она вошла в детскую, его величество о чем-то разговаривал с Агатой и Александром, сидя на корточках, и, оглянувшись на Софию, приветственно улыбнулся.

– Доброе утро.

– Доброе утро, ваше величество, Агата и Александр, – сказала девушка, подходя ближе и чувствуя, как губы растягиваются в радостной и предвкушающей улыбке. Император поднялся, а дети кинулись к ней, тоже желая доброго утра и спрашивая:

– А что это у вас в руках, Софи? Что?

Она засмеялась – даже если дети королевской крови, они в первую очередь все-таки дети. Милые, любопытные, любящие игры и подарки. Особенно подарки!

– Это вашему папе, – ответила она, протягивая императору свернутый в свиток рисунок. – А это вам. – И София отдала Агате и Александру коробки с конфетами.

Наследники не знали, куда смотреть – то ли заглядывать в коробки, то ли, подпрыгивая, пытаться увидеть, что там, в том свитке, который разворачивал их отец.

Удивленная улыбка на лице императора стала для Софии лучшей наградой за труды.

– Софи… – Голос был хриплым. Он опустил рисунок ниже, чтобы разглядели дети, и те сразу восторженно протянули:

– О-о-о! Это же мы-ы-ы!

– Ну да. – Девушка кивнула, смеясь. Посмотрела на императора – и ее залило ласковым теплом. В его глазах она увидела радость и благодарность.

– Спасибо, – сказал он просто, а затем обратился к наследникам: – Только не ешьте все сразу. Растягивайте удовольствие.

Дети лукаво улыбались и чуть подпрыгивали, держа в руках открытые коробки, в каждой из которых лежало двенадцать конфет.

– Невозможно съесть все сразу, – пояснила София. – Я попросила маму зачаровать коробки. В день можно взять только одну конфету.

Александр захихикал, Агата громко сказала: «Ну вот!» – а император, хмыкнув, заметил:

– Вы все предусмотрели, Софи.

– Да. Охранники, которые проверяли меня при входе во дворец, очень смеялись, когда обнаружили это заклинание. Сказали, что я… – Она развела руками. – Издеваюсь над детьми.

Эти самые дети расхохотались, и его величество, ласково погладив их по головам, произнес:

– Мне пора.

Он поднял взгляд на Софию, и ей показалось, что император хотел сказать что-то еще. Но сказал лишь:

– Увидимся на обеде.

Перед тем как отправиться на совещание, Арен заглянул к себе, чтобы оставить рисунок Софии на столе. Минуту он стоял на месте, рассматривая живые глаза собственных детей, их радостные улыбки, ямочки на щеках, волосы, к которым так любил прикасаться.

Когда она успела нарисовать это? Раньше или, может, ночью? Или утром? Впрочем, какая разница. Ее искреннее счастье, настоящий восторг, который испытывала София, протягивая ему этот рисунок, а детям конфеты, тоже стали для Арена частью подарка.

Эмоции Софии приносили ему удовольствие. Конечно, он и раньше встречал искренних людей – особенно искренними были дети, – но никогда не испытывал удовольствия от чужих эмоций. Возможно, потому что чужие эмоции никогда не были направлены на него самого. А здесь… Искренняя, радостная, светлая влюбленность. В этих чувствах не было ни капли тьмы. И императору, когда он ощущал их, казалось, будто он и сам начинает светиться.

Но чувства Софии нравились не только ему, и это уже было проблемой посерьезнее. С Агаты вновь слетел эмпатический щит, и Арен заметил, с какой радостью его дочь принялась впитывать в себя чужие ощущения. Это было ошибкой, он объяснял ей много раз, что так делать нельзя. Чужие эмоции – это чужие эмоции, их можно чувствовать, но необходимо отсекать. Иначе просто сойдешь с ума, не понимая, где ты, а где другой человек.

Но сегодня утром, да и накануне, император впервые за последние годы нарушил это правило. Он наслаждался Софией. И не представлял, что говорить дочери, ведь она наверняка это заметила. Как учить ее не впитывать чужое, если сам при ней сделал иначе?

Но поговорить придется. Агате нужно учиться контролировать эмпатию. Чужие эмоции, даже если они такие, как у Софии, могут быть опасны.

Арен усмехнулся, прекрасно понимая, что он уже попал на крючок. Единственный выход – уволить Софию прямо сейчас, пока еще не поздно. Дать ей хорошие рекомендации, оставить зарплату за полгода в качестве компенсации за неудобства и распрощаться. А потом заниматься утешением детей, которые наверняка будут рыдать и бунтовать. В прошлый раз Агата чуть не свела с ума охрану и его, сняв с руки браслет с маячком и спрятавшись в саду. Два часа Арен искал собственную дочь, используя кровную магию и молясь, чтобы с ней за это время ничего не случилось.

Император был уверен – если он уволит Софию, те прятки покажутся ему цветочками по сравнению с дальнейшими выходками детей. Всего за неделю она умудрилась очаровать обоих. Да что дети – она умудрилась очаровать его самого. И Арен понимал: если не уволить Софию сейчас, рано или поздно он сделает ее своей, невзирая на все разумные доводы. И тогда будет хуже. Гораздо хуже, чем если уволить ее сегодня же.

Арен закрыл глаза и покачал головой. Решение казалось очевидным. Так будет лучше. Лучше для всех. Дети знают ее всего неделю, они переживут. Жена успокоится. Он найдет новую аньян, в конце концов, в Альганне их полно. София останется с деньгами, а благодаря его рекомендациям работу найдет себе быстро. Уж у нее точно все будет отлично, он за этим даже проследит.

Император открыл глаза и посмотрел на рисунок, лежавший перед ним на столе. Защитник… это решение действительно очевидное. И единственно возможное. Иначе нельзя.

– К демонам, – прошипел Арен и, отвернувшись, пошел к камину, злясь на себя, как никогда в жизни.

Накануне поздно вечером охрана сообщила императору о том, что Арчибальд вернулся с севера. Это было кстати – традиционно в пятницу проводилось совещание для охранителей, и предыдущие пятницы его курировал заместитель Арчибальда. Арен был не очень доволен этим фактом, но пока молчал. Он дорожил своими отношениями с братом и не хотел скандалить из-за такой мелочи. Арен и сам был не в себе после гибели Агаты, он понимал Арчибальда. Но все же свадьба с другим мужчиной – не смерть, и пора бы заканчивать эти страдания. Да и работы по горло.

Арчибальд Альго

Брат, хоть и был одет в чистую выглаженную форму главы охранителей – черный мундир с серебряными пуговицами, – выглядел каким-то помятым. Развратный образ жизни явно не пошел ему на пользу.

– Доброе утро, ваше величество.

– Рад тебя видеть, Арчибальд, – сказал Арен спокойно и чуть улыбнулся – в глаза брат не смотрел. Стыдно, видимо. Нашел чего стыдиться, подумаешь. – Есть новости о Геенне?

Сегодня в зале для совещаний – небольшом помещении со стоящими по кругу столами – было совсем мало народа: император, Арчибальд и секретарь. Очень хорошо, значит, важных и срочных вопросов нет и можно вздохнуть свободно.

– Она будет спать еще недели две как минимум, – произнес Арчибальд то, что император знал и так. Пробуждение Геенны чувствовали все Альго, но эти умения не афишировались. Правда, о способностях Арчибальда коллеги-охранители знали. – Патрулирование ведется в обычном режиме. На этой неделе потерь нет. Местным жителям продолжаем по вашему приказу выдавать экспериментальную модель щитовых амулетов, читаем лекции о правилах безопасности и работе охранителей в школах. Пока это все, ваше величество.

Прекрасно. Вот бы всегда так было. Но, увы, обычно совещания длились гораздо дольше.

– Замечательно. Что ж, Арчибальд, я думаю, мы можем отпустить секретаря. А с тобой мне необходимо поговорить.

Брат ответил ему понимающим мрачным взглядом. Императору захотелось улыбнуться – родственник явно решил, что сейчас его будут ругать за неподобающее поведение.

Как только секретарь, поклонившись и забрав с собой практически пустой протокол совещания, удалился, Арчибальд заговорил:

– Арен, я понимаю, что…

– Я тебе не нянька[5]5
  В отличие от слова «аньян», «нянька» – что-то вроде ругательства. Так говорят о чрезмерной опеке.


[Закрыть], – отрезал император. – И давай оставим твое поведение в последние недели на твоей совести. – Негромкий вздох облегчения все же заставил Арена чуть усмехнуться. – А теперь к делу. Судебный комитет настаивает на поправках к закону о ненаследственной передаче титулов.

– Уже? – почти простонал Арчибальд.

– Уже. Их интересует то, о чем мы так и не договорились. Что будет с титулом в случае развода супругов. Подготовь доклад к следующему совещанию с законниками, опиши все возможные варианты, начнем обсуждать. Да, и еще. Смерть одного из супругов. Этот случай более очевиден, но все же о нем следует упомянуть.

– Хорошо. – Судя по взгляду, Арчибальд этому докладу предпочел бы немедленно пробудившуюся Геенну.

– И еще кое-что нужно будет сделать к среде. – Арен похлопал рукой по папке, что лежала рядом с ним, а затем передал брату. Арчибальд открыл ее и удивленно посмотрел на содержимое. – Это списки Гектора Дайда[6]6
  Гектор Дайд – главный дознаватель Альганны.


[Закрыть], – продолжил Арен невозмутимо. – Списки заговорщиков, которые так или иначе, прямо или косвенно, участвовали в попытке свержения меня с престола.

– Свержения? – возмутился Арчибальд. – Да они хотели тебя убить!

Император покачал головой.

– Будем справедливы, Арчи – убить меня хотел только Аарон. Но он за все уже ответил. Вот этих людей, – кивнул на папку Арен, – Гектор частично поймал, частично уничтожил. Кое-кого поймать не удалось – либо залегли на дно, либо сбежали к соседям. Дипломатический комитет работает над вопросами обнаружения и возвращения, но дело это практически безнадежное.

– Так… – Арчибальд, брезгливо морщась, листал папку, которая была действительно очень толстой. – Что требуется от меня?

– Я хочу, чтобы мы сначала обсудили это с судебным комитетом, а потом уже предоставили Совету архимагистров. Закон о лишении привилегий указанных в списке Гектора аристократических родов.

Брат резко поднял голову. Глаза его расширились от удивления.

– Арен, а это не слишком? Ведь далеко не все представители родов участвовали в заговоре.

– Не все. Но я хочу, чтобы они все это запомнили. А то слишком уж гладко для них прошла попытка развязать гражданскую войну. Я ждал, пока Дайд сформирует полный список участников, и теперь мы готовы его огласить. Вина людей, которые перечислены в папке, полностью доказана, сомнительных случаев здесь нет. И я хочу, чтобы ты помог мне с законом о лишении привилегий участников заговора. Как этого заговора, так и возможных последующих.

– Ты думаешь, будут еще заговоры? – с сомнением протянул Арчибальд. – После того как ты… э-э-э…

– После того как я сжег Аарона заживо, называй вещи своими именами, Арчи. Я не знаю, что будет. Но я хочу, чтобы аристократия знала, что произойдет с их собственными детьми, если они еще раз попытаются пойти против короны.

Дождь шел все утро, и такой сильный, что София не рискнула вывести детей на улицу. Они не возражали – сначала Агата училась играть на фортепиано в музыкальной комнате, а Александр смотрел, как занимается сестра, а потом аньян предложила наследникам немного потанцевать, чтобы размяться.

К ее удивлению, предложение было воспринято без энтузиазма, и пару секунд спустя она поняла почему.

– Я не очень люблю уроки танцев, – вздохнула Агата. – И Александр тоже. Мы должны уметь танцевать идеально. Брата начали учить недавно, а меня уже замучили. Когда папа освобождал нас от занятий, он имел в виду и занятия танцами.

– Я не говорила об уроках, – сказала София мягко. – Танцевать можно и для удовольствия. Я хотела вам сыграть, но раз так… Давайте воспользуемся граммофоном.

Пластинок оказалось достаточно, но почти все – с какой-нибудь танцевальной классикой. Понятное дело – в этой комнате Агату и Александра обучали еще и танцам, вот и комплект пластинок включал в основном то, что дети не хотели слушать ни за какие коврижки. И София почти успела отчаяться, когда вдруг обнаружила в стопке пластинок песни из известного на всю Альганну детского спектакля «Крошка Утенок».

– Отлично! Сейчас мы с вами будем танцевать танец Крошки Утенка. Я включу музыку, начну танцевать, а вы повторяйте, хорошо?

Агата и Александр неуверенно кивнули. В такие моменты София как никогда понимала, что эти дети все же не совсем обычные. Ее прежние подопечные предложение потанцевать, как Крошка Утенок, встречали с восторгом, а наследники об этом, кажется, даже не слышали. Хотя, возможно, все-таки слышали, но уже забыли. Кто-то ведь принес сюда эту пластинку? Скорее всего, Вирджиния.

София поставила диск, и через несколько секунд из трубы граммофона донеслась веселая музыка и звонкий, как будто бы детский, голос запел:

 
Я маленький утенок,
Тру-ля-ля.
Пушистый, как котенок,
Тру-ля-ля.
Умею танцевать я,
Тру-ля-ля.
Танцую, как утенок, я
Тру-ля-ля!
И вы танцуйте, тру-ля-ля,
Мои друзья!
 

София сначала стала ходить, как утенок, переваливаясь с ноги на ногу и хлопая в ладоши в такт музыке, потом начала подпрыгивать на двух ногах, после – на одной и подпевать песне, которую она давно знала наизусть. Агата и Александр тушевались недолго – они уловили ритм и поняли, что нужно делать, почти сразу, так что через пару минут танцевали вовсю, раскрасневшись и хихикая.

Мелодия уже почти закончилась, когда наследники вдруг остановились и так громко завопили, что даже перекричали музыку:

– Дя-а-а-дя-а-а-а Арчи-и-и-и!

В дверях, улыбаясь, стоял мужчина в черном мундире. София, перестав танцевать, выключила граммофон, наблюдая за тем, как гость обнимает и целует обоих детей, а потом подхватывает Александра на руки и начинает подбрасывать в воздух под дикий смех наследника.

Принц Арчибальд, двоюродный брат императора, оказался совсем не похож на Арена. До этого момента София видела главу охранителей лишь на портретах в газетах – в прессе он появлялся довольно-таки часто, чуть ли не чаще императора. Геенна и ее пробуждение всегда волновали жителей Альганны, а принц Арчибальд был главой подразделения, которое занималось борьбой с ее порождениями.

Если Арен уродился высоким, то его двоюродный брат, скорее, приземистым. Оба мужчины были спортивными и мускулистыми, но император казался более жилистым, тогда как Арчибальд – крепко сбитым и вообще напомнил Софии медведя. И, конечно, глаза. У главы охранителей они были обычными, человеческими, светло-карего оттенка.

Мужчина наконец перестал подбрасывать в воздух Александра, но из рук не выпустил. Посмотрел на Софию и подошел ближе, одной рукой держа наследника, а второй сжимая ладонь Агаты. Силен! Софии с трудом удавалось держать Александра даже двумя руками.

– Добрый день, – сказал его высочество, рассматривая кланяющуюся девушку. Впрочем, в его взгляде не было ничего оценивающе-мужского – только спокойный интерес. – Значит, вы наша новая аньян? Я Арчибальд, двоюродный брат его величества.

– Я узнала вас, ваше высочество. Меня зовут София.

– Вы можете называть меня просто Арчибальд, если мы не на официальном приеме. – Мужчина поставил Александра на пол и, улыбнувшись, заметил: – Прекрасный был танец, да, ребята? Вот бы его танцевать, а не эти скучные вальсоны.

– Ага-а-а! – протянули хором наследники, а Агата добавила: – Вальсон еще ничего, дядя Арчи. Месяц назад меня начали учить парстепу, и вот это – ужас.

Арчибальд засмеялся, а София, услышав в голосе подопечной настоящую муку, сказала:

– Знаешь, а мне этот танец всегда нравился больше остальных. Как думаешь, почему?

– Не знаю, – ответила Агата растерянно. – Мне он кажется абсолютно ужасным. Он такой сложный. Там много движений, столько ритма… Я сбиваюсь.

– Вот именно – сложный. – София кивнула. – И пока научишься его танцевать – замучаешься. Но зато когда научишься – так радостно!

– Когда я еще научусь, – вздохнула девочка. – От этого с ума можно сойти!

– Значит, вы умеете танцевать парстеп, София? – спросил Арчибальд, глядя на нее с интересом.

– Да, конечно.

– Почему же «конечно». Это большая редкость. Танец не входит в обязательную программу, Агате дают курс для общего развития, а вы?..

– А я научилась этому в институте, – пояснила София, чуть покраснев: на первом курсе она влюбилась в мальчика, который бредил танцами, в том числе парстепом. И научилась, чтобы произвести на него впечатление – ходила на дополнительные занятия, которые, к сожалению, были платными. Отец страшно ругался, что она тратит деньги на ерунду, а мама сказала: «Не только же тебе их тратить!» – благодаря чему он замолчал. Любовь потом прошла, а вот умения остались. – Мне… просто захотелось.

– Хм… а станцуете со мной?

София так удивилась, что не нашлась с ответом.

– Да, Софи! – Агата, по своему обыкновению, радостно подпрыгнула. – Мы видели, как ты рисуешь, играешь на фортепиано, вышиваешь, слышали, как поешь… Но ты еще не танцевала!

– Да! – повторил за сестрой Александр.

Его высочество Арчибальд весело улыбался, глядя то на нее, то на наследников, и София сдалась.

– Я вряд ли смогу составить вам достойную пару, – призналась она честно. – Я не танцевала этот танец уже года два, если не больше. Если вы не боитесь, что я отдавлю вам ноги…

– При парстепе практически не требуется близкий контакт, так что я не боюсь. Нужно только найти пластинку с музыкой.

Отыскать пластинку не составило труда, и через пару минут из граммофона полилась мелодия для парстепа. Правда, Софии всегда казалось, что она не льется, а, скорее, грохочет.

Агата и Александр уселись на пуфы, стоящие возле фортепиано, как два зрителя, и радостно захлопали в ладоши. Для них все это было не более чем игрой, тогда как София немного насторожилась. С первого взгляда Арчибальд не произвел на нее впечатления легкомысленного повесы, каким казался Адриан, но она ведь могла ошибиться.

Танец действительно был непростым, под быструю и ритмичную мелодию. Двум партнерам, стоявшим в полуметре друг от друга, требовалось двигаться синхронно, будто атакуя, а затем отступая назад. Атака мужчины, несколько поворотов вокруг оси в полуобъятиях – затем атака женщины, и вновь движения по кругу, его руки – на талии, ее – на его плечах. Несмотря на то что физических контактов было меньше, чем в вальсоне, парстеп всегда казался Софии более личным, интимным танцем.

Но принц не позволял себе ничего лишнего, и вообще он явно был сосредоточен на танце, стремясь не ударить в грязь лицом перед наследниками. Хотя, с точки зрения Софии, Арчибальду было не о чем беспокоиться – танцевал он прекрасно. Но и она, к своему облегчению, не оплошала.

И когда музыка закончилась, Агата и Александр вскочили с пуфов, радостно запрыгали и бросились к ним обоим – обниматься.

– Здорово, дядя Арчи!

– Здолово, Софи!

– Совершенно согласен, – сказал его высочество, кивнув. Посмотрел на Софию и добавил: – Вы молодец. И, кажется, скоро время обеда. Разрешите вас проводить?

– Ты будешь обедать с нами? – спросила Агата восторженно.

– Да, – ответил Арчибальд, не отрывая взгляда от девушки. И улыбнулся каким-то своим мыслям.

Сегодня на обеде было на три человека больше, чем в первый рабочий день Софии. С Арчибальдом она уже познакомилась, второй оказалась маленькая дочь принцессы Анны – годовалая Адель, а третьей – ее аньян, пожилая женщина по имени Гертруда, которую, как и Софию, взяли во дворец совсем недавно. Но это пошло всем на пользу – вновь прибывшие, особенно Адель и Арчибальд, сильно разряжали обстановку. Причем двоюродного брата императора, судя по всему, любили все присутствующие – начиная от самого императора, заканчивая Адрианом, который с явным интересом слушал рассказ родственника о последней активности Геенны. Рассказ был местами страшным, но местами, как ни странно, смешным – а может, Арчибальд делал его таким специально, и Софии иногда казалось, что она смеется даже слишком громко.

Вот кого она тоже обязательно нарисует. Обязательно!

Арену понравилось, как прошел обед. Благодаря Арчибальду, который всегда умел рассказывать о Геенне не только страшно, но и смешно, присутствующие забыли о размолвках и увлеченно беседовали. А уж Адель – сладкая куколка с бантом на голове – и вовсе растопила абсолютно все сердца. В том числе и сердце Виктории, которая, улыбаясь, посадила племянницу на колени, чтобы той было удобнее показывать «тете Вике» свою любимую куклу.

О том, что происходило между Софией и Арчибальдом в танцевальном зале, императору уже доложили. Пусть охрана и не присутствовала в комнате, у них была возможность просматривать или прослушивать все, что там происходит. Так что Арен был в курсе их совместного танца и даже попросил прислать ему запись, чтобы посмотреть вечером – пока времени попросту не имелось.

Случившееся императора не беспокоило. В отличие от Адриана, Арчибальд не был безответственным гулякой, и Арен не считал нужным говорить брату, что не стоит даже пытаться ухаживать за аньян его детей. Хотя любовница Арчи сейчас очень пригодилась бы. Но это уж точно будет не София.

После обеда Арен назначил встречу с комиссией по родовой магии, членов которой во вторник он ошарашил известием о том, что Защитник и Защитница – не боги, а выдумка. Император специально дал членам комиссии время переварить это известие и сегодня собирался послушать, к каким выводам они пришли.

Выводы оказались ожидаемыми и совершенно правильными.

– Мы полагаем, – говорил Винсент Атрикус, председатель комиссии, – что родовая магия действительно может быть завязана на том древнем заклинании, ваше величество. Но, для того чтобы понять, так ли это, нужно знать, какое это было заклинание. В принципе, понимая, что итог – возникновение Геенны на месте Бездны, – мы можем попробовать разработать новое, но лучше сначала изучить старые документы. Те, что находятся в вашей тайной комнате. – Говоря это, Винсент чувствовал себя так неловко, словно это не Арен сам рассказал членам комиссии свою родовую тайну, а они заставили его сделать это под пытками. – Тогда, возможно, нам не придется строить теории – если мы найдем схему заклинания, сможем сразу проанализировать, как оно повлияло на кровь и магию рода.

– У наших соседей в Альтаке, как вы знаете, родовой магии вообще не существует, – добавил другой член комиссии. – Мы никогда не могли понять, в чем феномен, связывали его с божественностью крови Альго…

– А дело, скорее всего, все же в заклинании, – закончил Рон Янг резко. – Маги, участвовавшие в ритуале, были именно из Альганны.

– Альганны тогда не было вообще, – возразила Эн Арманиус. – Она появилась, когда короновали Алаистера Альго. А это, как я понимаю, произошло в момент перерождения Бездны в Геенну.

– Вот чтобы понять все как можно лучше, – сказал Арен, пресекая дальнейшие споры, – я и даю вам допуск в ту комнату, что находится за шкафом в моем рабочем кабинете. Обсуждать теории и находки вы сможете только здесь. Но поскольку этот кабинет все же мой и он мне нужен, давайте определимся с графиком посещаемости.

График составляли около часа, и к концу этого часа император ужасно устал от споров и возражений. В итоге члены комиссии решили работать попарно по два часа в день, в том числе в выходные – с восьми до десяти вечера.

Когда Арен вышел с совещания, настало время ужина, и он поспешил к детям, радуясь тому, что завтра в первой половине дня у него не будет никаких встреч.

София написала императору, что им нужно поговорить, сразу после обеда, вдруг вспомнив, что завтра суббота, а она понятия не имеет, как будет строиться ее рабочий график в выходные. Наверняка ведь как-то иначе?

А может, спросить у императрицы? Никто не запрещал что-то спрашивать у Виктории, но София, помня о неприязненном отношении ее величества, предполагала, что ничего хорошего из их разговора все равно не выйдет. Поэтому написала императору.

«Я зайду», – пришел короткий ответ, и София закусила губу. Уточнять, во сколько, было как-то неловко. Наверное, он и сам не знает, иначе написал бы.