Текст книги "Братство Белых Магов. Роман"

Глава 27 Встреча Лары с писателем

Поэт не принадлежит ни времени, ни пространству, ни идеям, ни чьим-то измышлениям, ни что не властно над ним, он просто скользит сквозь вечность энергетическим вихрем одухотворённого вдохновения.

Побродив до утра по городу, Лара пришла к писателю. Ей было немного неудобно, что она явилась без образцов. Но возвращаться домой она боялась, и потому надеялась, что хоть писатель сможет ей что-нибудь подсказать, посоветовать в этой ситуации.

Она нерешительно позвонила один раз. Буквально через двадцать секунд Михаил Полейко открыл дверь. Он был в толстом банном халате, в руках у него была чашечка кофе на блюдце. От горячего напитка шёл пар, который источал столь сладостный в утренние часы кофейный аромат.

– Лара?! – немного удивлённо произнёс писатель, – Рад, очень рад! Проходи! Да, ты замёрзла! Проходи, скорей!

Михаил сразу же заметил, что девушка ёжится от холода, выглядит утомлённой, уставшей и чем-то сильно озабоченной.

– Что-то случилось? Давай, я налью тебе утренний кофе? – заботливо спросил Михаил.

– Было бы неплохо, – ответила девушка, – даже не знаю, как сказать, вроде бы ничего и не случилось, но…

Девушка замолчала.

– Не торопись. Сейчас во всём разберёмся.

Михаил сделал для Лары кофе и предложил ей печенье и зефир. Девушка стала пить кофе с зефиром.

– Всё хорошо? – слегка улыбнувшись, спросил Полейко, когда девушка немного согрелась.

– Да, но не совсем… – нерешительно ответила Лара.

– Что-то случилось с куклами?

– Я сделала работу. Но теперь не знаю, не знаю… Вдруг он всё забрал, – и девушка заплакала, слёзы стекали по её щекам, капли ненадолго задерживались на ресницах и щекоча щёки, спускались вниз до подбородка, падая с него в воображаемую пропасть этого мира… Щёки порозовели от смущения.

Писатель невольно залюбовался на девушку, даже сейчас она была так прекрасна, что он совсем не мог понять, чего ему больше хочется – утешать её или же любоваться на это потрясающее живое, эмоциональное зрелище. Выждав минутку, писатель всё же прижал девушку к себе. Рыдания усилились. Он гладил девушку по волосам. Потом уложил её голову на свои колени и продолжал успокаивать, гладя по голове. Через некоторое время Лара успокоилась и уснула.

– Моя ты девочка! – нежно произнёс писатель, с переполнявшим его глубоким чувством глядя на девушку.

После чего он медленно, аккуратненько встал, уложил её на диван с подушками и накрыл пледом.

– Спи, дитя моё. Всё будет хорошо.

Когда девушка проснулась, был уже вечер.

– Ой, уже так поздно? – удивилась она, – Мне так неудобно…

– Ничего, ничего, Ларочка! – поспешил успокоить её писатель. Я тебе супчик приготовил. Сейчас принесу. Ты, могла ночью простудиться, холодная ночь была. Вот, и на десерт чаёк с пирожными, ты любишь эклеры?

– Да, – только и смогла произнести сонная и удивлённая Лара.

Михаил принёс суп и несколько кусочков хлеба. Поставил на журнальный столик. Лара не стала упрямиться и для солидности делать вид, что не голодна. Тем более что, как оказалось, голод проснулся сразу же, вместе с ней.

Лара покушала. Стала пить чай. Пока она ела суп, писатель занимался какими-то своими делами. С утра его одеяние уже значительно преобразилось, он был в костюме и в светлой рубашке. Было похоже на то, что он совсем недавно вернулся с каких-то деловых переговоров или встречи. Когда дело дошло до чая, он присоединился к ней:

– Составлю компанию, – по-доброму улыбнулся Михаил Полейко Ларе.

Лара кивнула:

– Спасибо вам большое.

– Так что с тобой случилось? Ты ж уже вроде б пришла в себя…

– Вы мне не поверите!

– Почему же поверю. Я же писатель, поверю даже в самую невероятную историю.

– Он приходил ко мне. Я сделала кукол, а он пришёл ко мне, прям в комнату, ночью, не знаю как, – неуверенно произнесла девушка, не глядя на писателя.

– Кто он? – удивлённо, с явным непониманием спросил Михаил.

– Маг, белый маг, – тихо ответила Лара и подняла глаза на Полейко.

Он немного смутился:

– Как приходил? Во сне?

– Нет, он был настоящим, материальным, только, только у него не было лица.

– Невероятно, – Михаил замолчал и глубоко задумался. После паузы он произнёс:

– Так что ему было нужно?

– Не знаю, – неуверенно и смущённо ответила девушка.

– Неужели мои куклы?

– Не знаю, но нужно пойти ко мне и проверить – там ли они ещё. Ведь я испугалась, что он меня гипнотизирует, и убежала. Я боялась туда возвращаться. Но я сделала работу, как раз я всё завершила и собиралась вам сегодня предложить встречу для презентации.

– Странная, дикая история, – заключил Михаил, – мы непременно туда сходим с тобой, не переживай. Но было бы неплохо понять, что ему было нужно. Хм… Белый маг… Вот так… А куклы – это хорошо, если всё нормально – можно будет приступить к выпуску книги. Это очень хорошо. Я рад, что ты так быстро справилась.

– Надеюсь.

– Так он что-то тебе говорил? Чего он от тебя-то хотел?

Ларе было почему-то стыдно и неудобно рассказывать писателю правду.

– Он говорил что-то о творчестве, о том, что я должна делать больше, служить ему что ли.

– Так-так, – произнёс быстро Михаил, – так-так.

– Что это может значить? – спросила обеспокоенно Лара.

– Много чего, – задумчиво ответил писатель, – Но ты не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Сначала нужно проверить, что у тебя дома. На месте ли куклы. Только ночью туда лучше не идти, поэтому, если тебя не смущает – можешь остаться у меня, либо переночевать в любом другом месте, где пожелаешь, а завтра утром – мы всё выясним. Хорошо?

– Можно, – робко ответила Лара, – я останусь у вас? Мне страшно. И меня мало, кто способен понять в этой ситуации… К сожалению… К тому же мы тогда сразу утром сможем вместе пойти ко мне домой.

– Конечно, это лучшее решение! Не переживай – я тебя трогать не собираюсь, у нас с тобой исключительно деловое сотрудничество – я заинтересован получить своих кукол и сохранить тебя в полном здравии и спокойствии. Не волнуйся, мы разберёмся во всём. И всё будет хорошо. И главное, тираж «Кукольного мира» выйдет в ближайшее время. Для меня сейчас это крайне важно!

– Спасибо. Я всё понимаю, – пролепетала Лара.

– Ну, будь бодрее! Всё наладится! А теперь у нас есть целый вечер, поговорить о том, о сём, обсудить наши интересы и взгляды на жизнь, – улыбнулся Михаил, – Вот, ты в курсе, что у меня магическое творчество, оно волшебным образом положительно воздействует на людей?

– Ух, ты! Развивает мозг? – постаралась рассмеяться Лара.

– И это тоже, – сказал серьёзно писатель и продолжил через паузу, – Вот, ты уже смеёшься! Это здорово!

– Я стараюсь, – ответила Лара.

– У тебя есть парень? Ну, любимый человек? – неожиданно спросил Полейко.

– Не знаю, – опять смутилась Лара и даже покраснела, быстро сообразив, что такой ответ немного странен, она продолжила, – я не уверена в своих чувствах, не знаю, любовь ли это… Поэтому, скорее – никого нет, чем кто-то есть. То есть кто-то есть, но он ли это, любимый ли, то есть люди есть, а что к кому чувствую – я не уверена, – совсем запуталась девушка под конец своих сбивчивых объяснений.

– Ох, да не волнуйся так. Я просто пытаюсь тебя отвлечь от нашей завтрашней проблемы и обсудить обычные человеческие ценности, которые волнуют всех. Любовь. Да, любовь – это странная штука. Иногда её сложно опознать, понять, с чем мы имеем дело. Она ли это, – задумчиво продолжил писатель, – вот я бы взял за определение такой тест – когда любимый человек совершает дурацкие поступки, которые как бы ни в одни ворота не лезут, и все вокруг тычут пальцами и говорят, – «Во, идиот!». А вы улыбаетесь и думаете, – «Как же мило!». Это диагноз. То есть вы человека, которого не любите, за подобное уже б давно сгнобили, и каждый подобный дебильный поступок забыть бы не смогли. Как так можно! Доказывали бы, что он идиот, и не принимали бы душой эту ересь. Ну, никак. А любимому – можно. То есть, можно представить такую картину – любимый человек вас приглашает рыть подземный туннель в детской песочнице этой ночью, так как он видел сон, что вы сможете достичь совершенно необыкновенных миров, красивых, звёздных и абсолютно чудесных. Что вы делаете, если любите?! Думаете, где взять подходящую лопатку! Во! И ваша душа поёт, – «А вдруг и правда получится!» Что вы делаете, когда не любите: «Отвали, дай поспать, окончательно крыша у тебя съехала, иди проспись!» И много нелицеприятных слов ещё шлёте в его адрес. Всё просто, нужно только представить такую ситуацию и вам станет всё предельно ясно, – улыбнулся девушке Михаил Полейко.

– Интересная теория, – улыбнулась в ответ Лара, – как-нибудь обязательно попробую. Как успокоюсь, и разберёмся с этим белым магом. Ну, что к чему. И чтобы работы были в порядке. А то я очень переживаю по этому поводу.

– Понимаешь, какая штука с этими белыми магами, – суть духовной работы, нематериальной в том, чтобы рано или поздно она приносила материальные плоды – некие фрагментарные изменения, то есть мы же живём в материальном мире, имеем материальное тело, значит и конечная суть всех преобразований, мыслительной работы, там, или высоко духовной, творческой, мирового искусства – во внесении, получении некого материального, не буду говорить блага – для современного языка и его устойчивых выражений – потому как – прозвучит вычурно, хотя в этом на самом деле ничего подобного нет, потому – но результата… Вот, в чём дело… Полагаю.

– Это как: обратная проекция уникального внутреннего мира – искусство, а они проекция нашего… Тут Лара осеклась и фразу не продолжила.

– Не обязательно, но исключать этого варианта не стоит, – заботливо проговорил Михаил Полейко, – ты сейчас главное – успокойся. А там всё видно будет. Всё ясно будет, можешь мне поверить. Можешь верить мне…

– Хотелось бы. Но трудно. Сложно верить кому-либо. Ой, как сложно…

– Вот, смотри какая история: ты как-то говорила о влиянии, о том, что человек рождается с какой-то предрасположенностью или на него влияют внешние факторы. Так вот. Да, человек рождается с определёнными задатками, и они отображаются на ментальном плане – в виде таких воображаемых пружин или камертонов.

– Десять таких и десять таких?

– Ну, допустим, определённое количество позитивных и негативных качеств. Это если упростить до безумия, – писатель загадочно улыбнулся, потирая свою жиденькую бородку, – и точно также окружает его мир со всех сторон большим количеством вот этих пружин (камертонов). И каждый пытается влиять и настроиться. Допустим, какому-то внешнему фактору удаётся активизировать, либо поддержать негативное качество или, наоборот, позитивную пружину. И также человек, со своей стороны, может воспрепятствовать какому-то фактору. Допустим, обломать настройку хорошего, либо какой-то плохой фактор сформируется…

– То есть ему нужно защищаться от негативных пружин? И он сможет сломать свои? – не выдержала Лара и продолжила фантазировать на увлекательную тему, предложенную писателем.

– Нет, не сломать, просто воспрепятствовать, не проводить вот эту настройку, не резонировать.

– Не сломает?

– Не сломает.

– Но, а как ему защищаться от этих негативных пружин? Это как набор пружин? Детский конструктор? – улыбнулась чему-то Лара.

– Это, вот, как древнеиндейская поговорка: пришёл мелкий к старому вождю и говорит: «Что такое добро и зло?» Вождь отвечает: «Это два волка внутри тебя, которые постоянно дерутся». «А какой из них победит?» – спрашивает младший. «А тот, которого ты кормишь». Так и здесь. Вот эта история как раз хорошо иллюстрирует, что есть…

– А разве эта теория про волков не противоречит теории пружин?

– Ну, они просто чуть-чуть подкрашивают тебе ситуацию тем, что у тебя есть маленькая твоя часть, которая может поддержать что-то. Допустим, даже если у тебя приоритет хорошего, либо плохого внутренний, и, допустим, внешний будет у тебя также хороший или плохой, ты своим участием можешь мешать, либо помогать чему-то, можешь обломать что-то плохое, нивелировать, либо активизировать хорошее даже, если оно было в ущербе.

– Всё в твоих руках, понимаешь? – подытожил Полейко.

– Хотелось бы, чтобы было так, – грустно произнесла Лара, слегка поёживаясь.

– Всё будет хорошо, милая! Держись своих приоритетов и всё. Гни свою линию, как принято иногда говорить. И ты сыграешь на своих пружинах неповторимую и очень красивую мелодию! Я в тебя верю, милая моя! Резонанс пружин – это та ещё музыка, музыка жизни. Конечно же, я тоже знаю как это подчас трудно, и что руки опускаются совсем. Но мы становимся сильней, стоит в это верить и это видеть. Это непременно будет так. Пребудет сила!

– Иногда понять чего ты хочешь на самом деле, оказывается труднее всего…

– Но, когда ты понимаешь это, ничто уже не может тебе помешать на твоём пути. Когда ты точно знаешь, чего хочешь. А людей, которые пытаются убедить тебя, что именно, только, это (нужное подчеркнуть) с тобой что-то не так, нужно гнать поганой метлой из своей жизни.

Глава 28 Убежище

Хорошо иметь мужчину, в которого можно всегда прятаться как в убежище. Такого, у которого есть образ, и ты этот образ тщательно идеализируешь внутри себя, а этот самый мужчина никак этой идеализации не мешает, все его поступки, слова, заявления вписываются в данный образ, либо спокойно игнорируются тобой. Мужчина-убежище нужен каждой, ведь, выходя в мир и сталкиваясь с большей массой существ мужского пола к вечеру (или рано или поздно) хочется бежать в убежище и прятаться там, рассчитывая на наступление лучших времён.

Выглядит всё это примерно так:

– Здравствуйте! Вашей маме зять не нужен?

Убежище.

– Девушка поедемте ко мне домой! Учтите, что меня интересуют только серьёзные отношения!

Убежище.

– Вы так красивы и умны. Я бы подарил вам и звёзды, и сводил бы в рестораны, но у меня много неоплаченных кредитов. У вас случайно негде переночевать?

Убежище.

– Вы такая стройная (похудели, похорошели, идёт причёска, стрижка, цвет платья гармонирует с цветом глаз). А я для себя давно решил – не работать в этой жизни ни минуты, потому что я свободный человек. Я изучаю Библию. Купите и мне пирожок, да и кофе, пожалуйста, три пакетика сахара. Люблю сладкое.

Убежище.

– В ваших глазах можно утонуть!

– Это линзы – как плавать в бассейне плотно закрытым защитным тентом?

– Ну, у вас красивые глаза! Пойдёмте, погуляем!

– Минус 20 на улице.

– Но я же не могу тебя сразу куда-то вести (вдруг ты не дашь (при минус 20).

Убежище.

– Давай я поживу у тебя. Бюджет? Общий, конечно.

Убежище.

– У тебя какие-то трудности сейчас? Мне нужно побыть одному.

Убежище.

– Ого. Проблемы? Так это твои проблемы, у меня своих хватает. Как будет всё хорошо – звони.

Убежище.

– Ты поправилась.

– Так ты на своё пузо, посмотри! У тебя огромный живот!

– У меня огромный живот? Ты что! Это мои нервы. Всё от тебя!

Убежище.

– Я не готов к серьёзным отношениям. Мне нужна свобода.

Убежище.

Мужчина-убежище всегда с тобой, он не говорит глупости, а нежно улыбается где-то внутри – в душе, в сердце и гладит тебя: «Моя девочка, я с тобой!». «Что случилось с миром? Где мужчины?».

«Не знаю, я ж уже давно в нём не появлялся. Мне и с тобой хорошо».

Убежище.

Убежище – надёжней всего. Помни об этом.

Убежище.

Глава 29 Не рисовать

Фёдор закончил работу над картиной с белыми магами на ходулях, о которых когда-то слышал от Лары. Картина получилась энергетически насыщенной и, как ему казалось, он смог на ней передать глубокие эмоции не только самой картины, но и эмоции того потенциального зрителя, который наблюдает их.

Фёдор был спокоен, хоть он звонил Ларе на следующий день, но она трубку не брала. Он почему-то был уверен, что с девушкой всё в порядке. О выставке ни от каких организаторов, с которыми он вёл переговоры, пока не было новостей.

Фёдор был расстроен этим и принял решение больше ничего не писать, пока не договорится о выставке, пусть даже в своём городе. Готовых картин было предостаточно. В новых не было никакой потребности. Ни для выставки, ни у самого Фёдора в душе не было потребности в творчестве. Это можно было бы назвать творческим кризисом. Но Фёдор не стал бы делать такое заключение, ему казалось, что это нечто иное. Он просто не хотел больше рисовать. И всё.

Он занимался простыми домашними делами, писал организаторам, общался в сети, сходил вечером на небольшую прогулку, но говорить с кем-то, общаться сейчас – ему совсем не хотелось.

Так Фёдор провёл приблизительно неделю. Ни с кем не встречался, валялся на диване, стал смотреть телевизор и смешные ролики в сети. Иногда он вспоминал о Ларе, но гнал свои мысли о ней. «Она сильная, она сама со всем справится», – успокаивал время от времени он себя.

Но вдруг на следующую ночь, уже под утро, Фёдор проснулся от невыносимой боли. Спросонья он не мог понять, что именно у него болит, у него ныло всё тело, выкручивало руки, плечи, позвоночник. Боль была какой-то странной, как будто бы у него изнутри росли шипы и, пробиваясь изнутри, они ранили его тело. Фёдор сел на кровати, потёр лицо руками, но страшный сон не проходил. Он встал, прошёл по комнате, посмотрел на себя в зеркало – всё было так, как всегда. Художник пошёл на кухню – выпил две таблетка аспирина и опять лёг спать.

Когда он проснулся, боль не ушла. Фёдор сходил в магазин, позавтракал. Сходил в аптеку купил более сильное обезболивающее и выпил три таблетки сразу. Он полазил в интернете, но ничего понятного и чем-либо объясняющее его ощущения он не нашёл. Температуры не было, но тело его по-прежнему выламывало. Сил терпеть это практически не было. Фёдор ходил по комнате из угла в угол. Он понимал, что ему ничего не помогает. Сходил в магазин за крепким алкоголем и другим лекарством.

К вечеру легче не стало. Фёдор изрядно напился и попытался завалиться спать, чтобы забыть всё как страшный сон. Но заснуть ему не удалось. У него возникло какое-то странное ощущение, как будто бы кто-то залез в его голову и что мысли уже как будто бы и не все его. Фёдор испугался и вскочил на кровати. Его тело по-прежнему ломило, и он невольно скрючился и скорчился от невыносимой боли, терзавшей его тело уже почти сутки.

– Допился, чёрт! – выругался Фёдор.

Но он тут же схватился за ногу, потому что её свело невероятно болезненной судорогой.

В голове болезненным протяжным эхом раскатилась мысль:

– Рисуй! Рисуй!

Эта мысль гремела, раскатывалась в голове и как будто бы, пыталась вырваться, но с жутким гулом билась об его виски. Фёдор упал на пол и схватился руками за голову.

– Рисуй, Фёдор! Рисуй!

Фёдор уже не мог сам ни о чём думать, он просто ползком направился к холсту и кистям, стоящим в дальнем от него углу комнаты. Подняться хотя бы на колени он уже не мог, так как невероятная боль сковала его тело, а голову атаковали артиллерийскими снарядами чьи-то голоса:

– Рисуй, рисуй, рисуй!..

Так продолжалось, пока Фёдор с трудом не дополз до мольберта и невероятным усилием не дотянулся до кисти. Как только рука Фёдора коснулась кисти, весь ужас в мгновение прекратился. Его отпустила боль, пропали все спазмы, исчезли судороги и голоса. Эфир был чист.

Фёдор держал кисть и плакал.

Взрослый мужик рыдал, он макал кисть в краску и краски разбавлялись его слезами.

Через некоторое время Фёдор взял себя в руки, сделал себе крепкий чай и решил нарисовать нечто совершенно новое для него – он решил нарисовать боль.

Что же происходит с человеком, когда он готов многое отдать, только бы избавиться от боли? Жив ли он ещё? Когда только боль звучит в его висках, нет рисунков, строчек, боль рифмуется с болью и в пустоту стекаются реки бытия… Есть ли там жизнь, за границей боли, была ли она раньше? Доподлинно неизвестно. Осталась только боль, за которой не видно и не слышно ничего. Жив ли ты, или теперь жива одна боль?

О, да! Она жива, она стонет, выкручивает, сковывает, колет, давит, стискивает, рвёт, канючит, ноет и заливает собой всё подряд, иногда прорезает своей острой стрелой всё новые и новые горизонты и пространства.

И что получается?! Ты жил, чтобы выпустить в эту жизнь боль, дать ей жизнь. Взрастил ее. Пустил в жизнь. Она живет, а ты уже нет. Твоя жизнь – её почва, на которой она взросла. И теперь боль стала всему голова.

Боль заменила Я, или, по крайней мере, серьезно потеснила, с последующим вытеснением… Потом… Позже… Несколько позже…

Дайте мне обезболивающее от этой жизни!..

Такие мысли занимали Фёдора, когда он неспешно работал над своей новой картиной.

Так продолжалось ещё какое-то время, Фёдор беспробудно пил, но как только он делал большой перерыв в художественных экзерсисах, боль возвращалась к нему, она не была столь резкой, как в первый раз, но даже сейчас крадучись являясь к нему, тут же напомнила ему о том, к чему она его ведёт, что это она только слегка приоткрывает двери в свою жуткую страну «Боли», а ему тут же хотелось её захлопнуть, чтобы никогда больше не видеть её и не знать об этой стране абсолютно ничего.

Боль – это учитель, уроки, которого очень сложно прогулять.

Боль – аккумулировавшийся страх, сосредоточившийся в одном, показавшемся ему укромным и надёжным местом, которое поможет надёжно сковать ваши дальнейшие действия и сможет уберечь вас от их непредсказуемых последствий…