Текст книги "Братство Белых Магов. Роман"

Глава 30 Бегство

Тогда Фёдор решил на время покинуть город. Художник собрал в рюкзак самые необходимые вещи, но он не взял ничего, чем бы мог рисовать. Накинув рюкзак на плечи, Фёдор вышел из дома и отправился в неизвестном направлении. Верней, он решил, что пора навестить одного старого знакомого на юге страны. С этим дедком они познакомились случайно несколько лет назад. Дед был бывшим успешным художником, когда-то, ещё в советское время. Насколько знал Фёдор тот имел довольно хороший успех, выставлялся и в Европе, и ещё где-то. А потом – всё. Завязал. Бросил. У него была какая-то своя странная философия. Он полностью отрёкся от мира и современного общества. Жил отшельником вблизи некого поселения в Адыгее. Их когда-то познакомил один приятель Фёдора – музыкант Толик, который зачем-то ездил к деду за вдохновением. По крайней мере, он так говорил. И как-то, несколько лет назад Толик затащил к нему и Фёдора. Дедок был приятный. Звал себя Елисей. Любил пофилософствовать. Но к какому направлению, философскому течению тот себя относил, Фёдору определить так и не удалось.

Добирался к Елисею Фёдор автостопом. О своём отъезде он никому не сказал. Дорога заняла довольно много времени, к тому же, от деревеньки к жилищу самого Елисея нужно было ещё идти пешком. Вдали от дома приступов пока не было, это очень радовало Фёдора. Но он всё же побаивался и даже иногда с подозрением озирался по сторонам, как будто бы врага нужно было ждать откуда-то издали и его появление можно было как-то предупредить.

Когда Фёдор пришёл к дому Елисея, первые сумерки спускались к вершинам деревьев. Солнце уже закатилось за кромку горизонта и оттуда ещё посылало свои прощальные лучи.

– О! Кто тут ко мне пожаловал? – приветствовал с порога избы дед Елисей.

– Это я. Фёдор, – ответил художник, он не был уверен, что старик его вообще помнит.

– А, проходи, Фёдор, коль пожаловал. Помню я тебя, помню. Рисовать, что ли прибыл?

– Да, нет. Я ничего не взял. Так просто.

– То-то я смотрю, один рюкзак у тебя.

– Не могу сказать, что проходил мимо, – сказал Фёдор, – проходя в жилище.

– Ну, располагайся. Только ж помнишь – у меня работать нужно.

– Я помню, конечно, помню. Я готов! – решительно и радостно ответил Фёдор.

– Ух, ты! Горяч как ещё, – то ли одобрительно, то ли немного саркастически ответил старец Елисей.

Фёдор расположился на топчане. Разложил свои скромные пожитки. После чего старец пригласил его к ужину. Еда была самой простой – овощной суп и молоко со свежим, только что изготовленным в печи хлебом.

Во время ужина они молчали. Это ничуть не смущало ни хозяина, ни гостя.

После окончания трапезы Фёдор устроился удобно на топчане. Старец немного позанимался хозяйством и присёл у стола почитать какую-то потрёпанную книжонку. Для чтения он надел небольшие очки в металлической оправе. После недолгого чтения старец Елисей спросил Фёдора:

– Тревожишься о чём-то?

– Есть немного. Вещи какие-то странные творятся, – ответил неуверенно Фёдор, – там.

Он сделал неопределённый жест в сторону воображаемого дома.

– Не могу, меня уже тошнит этими «белыми магами», они заполонили мою душу и рвутся из неё наружу, я обескровлен и ждать какого-то спасения от них просто не могу… Это невыносимо… А последнее время так совсем, боли, голоса какие-то жуткие… Я с вами честен, мне кажется я попал в какую-то нехорошую историю что ли… Простите, что к вам пришёл. Я просто не знал, что делать… Вышел из дома и хотел куда-то скрыться, сам не знаю куда. Просто не могу сам разобраться, что происходит. Почему, из-за чего, что делать. И эти боли, которые меня преследовали там почти каждый день…

– Всё, что происходит, говорится, пишется, читается – для чего-то нужно. Чтобы было хоть как-то понятно – это такой уровень криптографии, шифрования, недоступный разуму простых жителей, абсолютно недоступный обывателям Земли. Потому пути они, как известно, неисповедимы. Пришёл, значит, путь сюда пролегал. Я не обещаю, что помогу тебе, ты только сам себе можешь помочь, свою силу взять в управление, энергетику свою понять, узнать, себя содержать как надо, в гармонии, силе, счастии. Быть целостным с самим собой, со всеми слоями своей энергетики. Боль, болезнь нам на проблему указывает. Нужно завтра утром сходить в нашу местную пещеру «Крадость». Она близко. Это очень важное место. А пока спи, отдыхай. Не беспокойся ни о чём. Никто тебя не потревожит.

Глава 31 Крадость

Рано утром Фёдор проснулся. Старец Елисей уже не спал.

– Давай, просыпайся! Перекусим и отправимся в путь.

– Да, сейчас. Уже почти готов, – ответил художник.

Во время пути к пещере Фёдор следовал за старцем след в след. Они молчали, всё их внимание было сосредоточено на дороге. Их путь был настолько извилист, что Фёдор быстро понял, что без Елисея ему обратно не вернуться. Путь был очень сложным, в нём было много нюансов, известных только старцу.

Когда они подошли к преддверию пещеры Фёдор уже очень сильно устал. Вход в пещеру почти весь зарос плетущимися растениями, так что художнику даже показалось сначала, что входа тут никакого и нет. Когда Фёдор отдышался, Елисей показал ему вход, завешенный зелёным ковром растений. Они прошли внутрь. В пещере было темно и сыро.

Только здесь Федя подумал:

– И что я тут делаю?!

Старец Елисей зажёг обыкновенный фонарик, и они проследовали вглубь пещеры, в её дальние гроты. В одном из них старец остановился и осветил исписанный какими-то знаками камень пещеры.

Старец стал читать, как понял Фёдор, так как сам он не мог разобрать, что написано и на каком языке. Звучало это всё как некий заговор. Тем более, что время от времени фразы на знакомом языке, старец перемежал со словами, произнесёнными на неизвестном Фёдору языке, наречии и само звучание, которых показалось художнику весьма странным. Но Фёдор старался внимательно слушать Елисея и понимать, о чём идёт речь. Он максимально напряг своё сознание, открыл его для создания новой информационной ячейки в нём.

«Болезнь – это процесс трансформации негативной энергии в позитивную, возможность оздоровить, гармонизировать энергетику, вплоть до материального мира. Этой возможностью нужно пользоваться и лечить свой организм, душу, энергию, гармонизировать их. Тогда смерть – это либо победа низших, плохих энергетик, либо переход в новое качество энергии в Ра, переход в Ра, радость, на новый уровень. Стоит воспользоваться жизнью, возможностью выпорхнуть в новую гармонию, гармонию Ра. Часть твоей энергетики уже в Ра, раз ты пришёл сюда, преодолев многое и достигнув ещё большей гармонии, можно выйти в радость, радость выздоровления энергетики… Выздоровление, выздоровление несёт благо… Так что стоит раскрыть свои объятия ему, чтобы встретить его всей душой, всем сердцем и любовью, гармонией любви ко всему сущему, безграничной всеобъемлющей любовью и гармонией».

«Здравствуй, Ра! Здравствуй Радость! Я принимаю твоё благо и радуюсь гармонии, осеняющей меня пусть и внезапно, но так благодарно и благородно».

– Пусти гармонию в себя, да и пребудет с тобой господь, сын мой. Повтори за мной:

«Здравствуй, Ра! Здравствуй, Радость! Я принимаю твоё благо и радуюсь гармонии, осеняющей меня благодарно и благородно».

– Три раза вслух и три раза про себя.

Фёдор послушно и покорно выполнил наказ старца Елисея.

После чего они проследовали в соседний грот.

– Это пещера космического благоденствия. Пещера «Кра-дость», – произнёс таинственным тоном старец Елисей. И после небольшой паузы, во время которой, он на секунду осветил лицо Фёдора фонариком, продолжил:

– Будь терпелив сын мой. Всё станет. Мир станет. Мир светел и добр. Работай с собой и развивайся. Стремись к свету, и он пребудет с тобой. Тянись к радости, извлекая тьму из глубин, из «Сва».

Что такое «Сва» Фёдор не понял, а может просто не расслышал, так как старец опять повёл его куда-то дальше. Переспрашивать Фёдор не стал, так как понимал, что сейчас происходит нечто магическое, которому суета и лишние разговоры не нужны. Где-то вдалеке Фёдор слышал, как стекала и капала вода, как будто бы подтверждая каждое слово сказанное старцем:

– Кап. Кап. Кап.

Через некоторое время, пройдя далеко вглубь пещеры, через какую-то хитрую систему ходов, они внезапно очутились в целом подземном городе с поразительными жителями.

Ещё издалека Фёдор понял, что они уже идут на какой-то свет, после того как старец выключил фонарик.

Как только они вошли, старец Елисей сразу поздоровался как-то по-особенному, с тем, который видимо был там главным. Тот, как почему-то показалось Фёдору, знал о том, что они придут, и ждал их у входа-выхода.

Остальные же, получив некий неуловимый знак, не стали обращать никакого внимания на пришельцев, так как будто бы внезапное появление незваных посетителей их ничуть не интересовало, не смущало и даже не мешало им.

Главный (Маох – как шепнул ему на ухо старец Елисей) имел внушительную фигуру, его широкие плечи обтягивала серая ткань, скроенного по фигуре весьма непривычного для Фёдора костюма, переходящего в балахон. Как-то идентифицировать данное одеяние Фёдору не представлялось возможным, настолько оно было сложновообразимое. Но, очевидно, швеи данного поселения были весьма искусны не только в шитье, но и в фантазии, моделировании и кройке.

Это, как оказалось, был целый подземный город. Всё вокруг было настолько необычным, что взгляд художника никак не мог остановиться на чём-то одном. Но Фёдор понимал точно – когда он вернётся домой – он это нарисует! Фёдор с восторгом и удивлением озирался по сторонам, пока старец Елисей, о чём-то негромко беседовал в стороне с Маохом. До слуха Фёдора донеслось лишь одно словосочетание «власть огня», остальные слова, что долетали до его слуха, он разобрать не мог, и потому вообще сомневался, что знает, на каком языке старец общается с главным.

Наконец, Елисей подошёл к Фёдору, Маох по-прежнему остался ждать в сторонке.

– Маох согласился тебе помочь. Не беспокойся, он знает наш язык. Но все тут живут совсем иначе, чем там – в мире, здесь совсем другая культура, ты сразу её всё равно не поймёшь. Тут иначе всё устроено, просто запомни это и не задавай Маоху дурацких и глупых вопросов касательно их мира, хорошо?

– Хорошо, – ответил Фёдор, хотя он не сразу понял, чем именно этот Маох ему может помочь, и почему именно он.

Старец Елисей подвёл Фёдора к Маоху. Они поздоровались за руку, как принято в подлунном мире. Художник обратил внимание на мясистую и жилистую руку бледнокожего Маоха. Черты лица Маоха были как будто бы заострены, волосы были чёрными как смоль, скулы были чётко очерчены и выдавали волевой характер хозяина. На удивление Фёдора глаза Маоха были фиолетового цвета, художник не верил своим глазам, но тыкать Елисея и Маоха с дурацким вопросом: «А почему так?!» не имело никакого смысла, а это единственное, что ему хотелось сделать в этот момент. Он совсем не думал о тех трудностях, которые привели его сначала к старцу в избу, а теперь в эту странную пещеру.

– Кстати, почему пЕщера, а не пИщера? – почему-то подумалось Фёдору, – Ведь, наверняка, в ней хранили пищу для Ра, для радости, как минимум, – и он как-то глупо улыбнулся Маоху после рукопожатия.

– Я могу помочь тебе в твоей беде, – начал уверенно разговор Маох.

Голос его звучал как-то необычно, каким-то мягким, словно крадущимся, крадущимися нотками, словно он был наполнен. Фёдору даже на секунду показалось, что он уже где-то слышал подобный голос.

И хоть Фёдор до конца не понимал в чём смысл предстоящего разговора, но раз он уже здесь и этот необычный товарищ предлагает помощь, а может быть и решение всех его проблем – значит надо соглашаться.

Это помещение пещеры, в котором они сейчас находились, сложно было назвать помещением или гротом, это был скорее огромный стадион, по крайней мере, это была точно огромная чаша стадиона, вырытая, выдолбленная (или как там правильно должно быть) прям в горе. Помимо огромного поля, было масса ячеек, назначение которых Фёдору было неведомо. В интерьере, как успел обратить внимание художник, довольно много использовалось прозрачное стекло, зеркала, а также витражи. На витражах, чаще всего были изображены какие-то причудливые узоры, либо глаз. Око всевидящего наблюдателя, как быстро окрестил для себя эти изображения художник. В цветовой гамме отдавалось предпочтение фиолетовым и серым цветам, впрочем, остальные расцветки были не сильно обижены. В целом, это было довольно цветастое, разукрашенное пространство. Но все жители, которых успел лицезреть Фёдор, были в странных одеяниях и только глубокого серого цвета.

– Мыши, нищие, – успел подумать Фёдор, но его глубокую задумчивость уже прервал Маох.

– Я бы не стал выстраивать подобных аллегорий. Ты не можешь знать всего, ты не можешь знать многого, а потому твои выводы – дешёвый спектакль, от которого, слава Богу, никто не пострадает. Быть может в нашем обществе принято каждый день носить определённого цвета одежду и сегодня у нас понедельник, – в конце тирады Маох как-то дружелюбно усмехнулся или это было вовсе не дружелюбие, Фёдор не понял. Его зацепило сразу одно, и он тут же задумался об этом:

– Интересно, а какого Бога этот Маох имеет ввиду, кому они тут поклоняются?! ХЗ… И только тут Фёдора буквально торкнуло или как будто бы его сзади кто-то толкнул тяжёлой грубой рукой в плечо:

– Я же ему ничего не говорил про цвет! Стоп. Он что копается у меня в голове?! Караул! Куда меня этот старец притащил! Что я тут вообще делаю! Стоп. Не думать!

Фёдором овладела паника, и он не знал, что ему теперь делать. Он был в ловушке, в капкане, в который сам же и пришёл. Как получалось. Выбраться ему отсюда самому не представлялось возможным. Да и где и с кем он сейчас находился, ему доподлинно не было известно. Только предстоящий разговор мог что-то прояснить. И Фёдор сделал единственное возможное в этой ситуации – всеми усилиями воли и мозга – прекратить поток своих мыслей, слов. Добиться абсолютной тишины в себе и вокруг себя, чтобы не единое впечатление не отбивалось мыслью ли, картинкой ли, аллегорией ли в его голове.

Маох терпеливо ждал, когда Фёдор достигнет равновесия и тишины. Потихоньку его спокойствие и уверенность передались и художнику.

– Колония «Ноль». Это не колючая проволока на синем заборе, это то, что не суждено вам никогда преодолеть, это предел вашей свободы, через него вам уже не перейти, его не преодолеть. Никогда… Вы – колония «Ноль»… В вашем воздухе давно распылены те микроэнергетики, целые энергетические слои, о которых вы и не подозреваете, они управляют вами. Вы давно уже не хозяева собственных жизней, давно забыли о том, как это быть хозяевами…

То, что далее Фёдору поведал главный Маох шокировало его и ввело в некий ступор. После чего они проследовали в некую зеркальную кабинку-капсулу. Старец Елисей тоже отправился по своим делам в какой-то витражный отсек, расположенный неподалёку.

Как же они потом оказались на поверхности у выхода из пещеры, Фёдор не помнил, а также он не помнил точно, о чём был разговор с главным, и чем он завершился, кроме одного. Фёдор помнил одну фразу, которая, видимо, была произнесена ближе к концу общения или беседы: «Но за услуги ты должен что-то отдать». А также он помнил, что в конце этого секретного разговора Маох пожал ему руку и произнёс фразу: «Тогда по рукам!»

Пока шли обратно в избу старца Елисея, они ни о чём не разговаривали. Фёдор сосредоточенно думал. О чём именно его мысли, ему сложно было бы сформулировать.

Смерть как команда из мозга – что пора заканчивать этот спектакль, как команда – выключать проектор: всё – проекция на материальный план подходит к концу, всё – сеанс завершается. И не важно, как оканчивается жизнь, на то всегда есть благословление сверху (как принято говорить, но оно, как бы, так и есть, только смысл немного иной, чем привыкли вкладывать в эти слова). Человек как бы всю жизнь готовится к этому финишу и если он произошёл, значит, так было нужно.

В любом случае, всё исходит из мозга, а, вот, как оно там появляется – то не наша забота. Лишь забота каждого, откуда оно у него появляется, единого рецепта для всех, быть может, и нет. Не нашего ума дела, получается так.

С людьми вообще постоянно что-то происходит. Это их обычное состояние.

Когда они вошли в избу Елисей первым делом предложил перекусить с дороги, но Фёдор отказался. Он прилёг на топчане и думал о своём.

– Надеюсь, ты знаешь, что творишь… Но помни, что на всё воля твоя.

– А это вообще нормально, что у меня провалы в памяти? – хотел спросить Фёдор у старца, но так и не решился.

Глава 32 Пояснения старца Елисея

Фёдор прожил у старца ещё неделю. За это время Елисей поведал ему такую историю.

Далеко в горах есть глухая деревня «Сепия». В ней живёт необычный народ, который никогда не общался и не общается с современной цивилизацией. Как сказал, старец, этот народ владеет очень странным языком, который как шифр определяет сознание этого народа, поэтому оно существенно отличается от привычных Фёдору людей в его обществе. И этот шифр высшие маги этой деревни могут регулировать, то есть посредством языка, его языковых форм, а также музыки (той, какая есть в этой деревне и их специфических музыкальных инструментов) регулирует развитие своего общества, отдельных семейств, людей. Конечно, в такой небольшой деревеньке – это проще, или нагляднее за этим можно наблюдать, контролировать, либо вносить необходимые изменения, коррективы. Сепастанцы – так назвал этот народ старец Елисей. Повести в эту деревню Фёдора Елисей отказался, потому что договориться с ними о встрече крайне сложно, и сам Елисей там бывает редко. Главы этого народа очень боятся или просто не любят чужого влияния на свой народ извне, потому тщательно оберегают свою деревню от чужаков.

Также старец Елисей напомнил Фёдору, что Маох из того поселения, в котором они были, наоборот крайне дружелюбен и почтительно относится к старцу. Поэтому он согласился помочь Фёдору избавиться от преследования белых магов. Их Маох называл исключительно как «Солнцеликие». Возможно, всё же, что они с Маохом из разных групп верховных магов мира Земли, так как Маоха вроде бы сложно назвать «Солнцеликим» и сам Елисей его никогда не видел в другом одеянии, кроме как в сером. Но, конечно же, всех тайн и секретов Маоха Елисей знать не может, а о некоторых он просто не может поведать Фёдору.

Во всяком случае, Маох может договориться с ними и заключить пакт о ненападении на Фёдора. Так как Маох – также из тех же магов, которые могут паразитировать на чужой творческой энергии.

– Белые маги как бы берут в аренду вашу личность, да это почти как болезнь, только вы о ней как бы ничего и не подозреваете, потому что мозг ваш уже захвачен некими силами и энергиями, – сказал многозначительно старец. – Их голодные твари ходят вокруг вас кругами. Твоя уникальность, выраженная в сингулярном воплощении её в материальном мире, уровне – это одно. А вот напряжённость инфополя, его несбалансированные участки, нестыковки, провокации, прорехи могут иначе проявляться на материальном уровне, вызывая ещё не такие искажения. Они с успехом этим пользуются. Запомни.

Возможно даже, что белые маги, которые проникали в сознание Фёдора, тоже из деревни Маоха, либо он их хорошо знает. Об этом и подробностях, которые знает только сам Маох, он, конечно, ничего старцу Елисею не сообщил. Но он точно может помочь и, скорее всего, все проблемы Фёдора уже будут решены, когда тот вернётся домой. Но пока Фёдору лучше пожить у Елисея, пока Маох не даст знак, о том, что Фёдору можно возвращаться.

За день до отъезда домой Фёдору приснился сон, что высоко в горах расположен посёлок упырей, в который он попал и никак не может из него выбраться. А жители этого посёлка общались между собой только при помощи музыки, и он долго пытался им выстучать нужную мелодию, чтобы они его отпустили и провели по дороге, которая вела бы его к дому. Сами упыри не были к нему агрессивны. Фёдор их совсем не боялся, хоть и знал, кто они в этом сне. Проснулся он от того, что бился головой об бревно стены избы.

Тут-то художник и понял, что ему уже пора собираться обратно, домой.

Он рассказал старцу об увиденном им сне:

– Я видел сегодня во сне каких-то упырей с красными рогами, они играли на музыкальных инструментах, чем-то напоминающими наши мандолины что ли… Такую странную мелодию…

– Это мелодия весны, – ответил ему старец, – они её призывают, а зачем им тут ты? Ты ничего не понимаешь, олух!

Фёдор действительно ничего не понимал, но он промолчал, потому как знал, что ему пора возвращаться домой.

В этот же день от Маоха прилетел серый голубь с посланием, в котором старец Елисей прочёл:

 
Серый голубь.
Серый день.
Серость – это только лень.
Собирайся ж в путь, олень!