Текст книги "Инквизиция"

Глава 29

– Ты что здесь делаешь? – резко спросила Палатина, пока Текрей и остальные выходили из пещеры. Ближайшим к нам всадником оказалась Телеста, невысокая и легкая, но тоже на великолепной лошади. Что до остальных – ну, вероятно, это были охранники; у каждого за спиной висел лук, а к седлу был приторочен колчан стрел.

– Вы были неосторожны, – повторил Мауриз, передавая поводья своего жеребца подъехавшему охраннику. – За вами следили.

– Следили? – удивилась Персея. – Кто?

– Сакри. Возможно, несколько. Мы убили двоих, но это не значит, что они были единственными. Мидий знает, что вы уехали из города. Что, во имя Стихий, вы делаете?

– Пытаемся исправить ваши ошибки, – ответила Персея, прежде чем Палатина успела открыть рот. – Вас это не касается.

– Боюсь, что касается. – Мауриз направился к нам, и я увидел блеск металла под его плащом. Фетийские чешуйчатые доспехи, единственные доспехи в мире, которые действительно удобны, если верить Палатине, но очень трудны в изготовлении и страшно дороги, поэтому чужеземцам редко удается их раздобыть. – Палатина мой друг, я не хочу видеть, как она или Катан попадет в руки Сферы. И вы, я думаю, тоже. Что вы здесь делаете?

– Персея права, – раздраженно молвила Палатина, но я видел, что она не испытывает такой ярости, какую испытывала бы; если бы так некстати появился кто-то другом. Встанет ли ее дружба с Мауризом снова поперек дороги? Мы должны быть нейтральными, преданными только фараону и больше никому. В этом весь смысл. А что будет, если люди из различных фракций начнут вторгаться в наше дело? Особенно эти двое, чей план и стал причиной, вынудившей Равенну сбежать. – Мы пытаемся исправить ваши ошибки.

– Мы делаем то же самое, – в первый раз заговорила Телеста. – Вполне возможно, что Сфера последует за вами сюда, а у нее людей гораздо больше, чем вас.

– Существует такая вещь, как секретность, – с досадой ответила Палатина. – Не думаю, что убийство людей, следующих за нами, – лучший способ сохранить в тайне то, что мы делаем. Что инквизиторы скажут Мидию? «Да ладно, ваша милость, мы все время теряем сакри в этих горах, и какая разница, почему не те вернулись, кого вы послали?» Вы следили за нами в городе?

– Мы следим за вами с тех пор, как покинули дворец, – признался Мауриз. – Я сожалею об этом, но я уверен, что вы доверяете Сфере не больше нас. – На утонченном лице, полуспрятанном под капюшоном, появилось чуть виноватое выражение.

– А Текле вы доверяете, – язвительно заметил я. – Психомагу, работающему на императора. Вы об этом знаете, но верите ему, когда Текла говорит, что он с вами? Блестящая идея, ничего не скажешь.

– Он помог нам вытащить вас из Рал Тамара.

– И он помогает императору, сообщая ему все ваши планы. Вы тут предупреждаете нас об опасности, а в Селерианском Эластре вас наверняка ждет ордер на арест.

– Поживем – увидим, – коротко ответил Скартарис, затем снова повернулся к Палатине: – Что вы делаете здесь, в этой… – он взглянул на горы и на серый окрестный пейзаж, – … забытой богом глуши? Я знаю, это имеет какое-то отношение к Алидризи, но какое?

– Не ваше дело, – отрезал Текрей, и все согласно закивали.

– Кажется, вы совершенно не способны понять, – с легким раздражением произнес Мауриз. – Мы проделали весь этот путь, чтобы устранить любого, кто мог бы за вами следить. И мы убили двух сакри, ехавших по вашему следу. Теперь мы соучастники, нравится вам или нет.

– Весь смысл этой затеи в том, – ответила Палатина со вздохом, который я повторил про себя, – что никто посторонний не должен быть вовлечен. Все, что вы ухитрились сделать, это изобличить себя, и наши планы не помогут вам ни в малейшей степени.

– Но если, как говорит Катан, император знает, что происходит, небезопасно оставаться в Тандарисе, ничего не делая.

– Это софистика, – решительно возразила Персея, подходя к нам. Она встала с другой стороны от Палатины, лицом к фетийцу. – Вы приехали сюда создавать проблемы, вы и сейчас их создаете. Никто вам не доверяет, меньше всего те из нас, кто знает, зачем вы приехали и какую сумятицу вызвали.

– Но ваши планы уже нарушены, – сказал Мауриз. – Вы не можете от нас избавиться, но мы можем вам помочь.

– Чем помочь? Вы не пользуетесь любовью у Сферы, фараона, вице-короля и императора. Вы умудрились оскорбить на этом острове всех, имеющих какую-нибудь власть или влияние, и еще многих, не достигнув ни одной из ваших первоначальных целей. Все, что вы сделаете, находясь здесь, – это привлечете внимание. Все, что вы уже делаете, это привлекаете внимание.

– Да, и через день-другой Сфера начнет интересоваться, что случилось с ее солдатами. Они исчезли с лица земли, и вашим планам пока ничто не угрожает. Мы здесь, чтобы остаться: нас шестеро, и во всем Калатаре вы не найдете лучших лучников, чем мы. Кроме того, судя по вашим приготовлениям, это дело довольно важно, и вы не хотите, чтобы Сфера о нем знала.

– Как вы отметили, у нас с вами много общих врагов, – добавила Телеста.

– Давайте не будем стоять под дождем, – предложила Палатина. – Заводите лошадей, если есть место.

Поразительно, но места хватило для всех, в самый раз, хотя сидеть на мокрых теперь выступах стало тесновато. Четверо охранников тихо устроились в одном углу, а остальные принялись спорить.

– Вот что, – объявила Палатина. – Я собираюсь спросить у каждого, хочет ли он принять эту помощь, так что пожалуйста, Мауриз, не шуми.

– Ладно. – Скартарис откинулся на грубый камень стены, глядя холодным, бесстрастным взглядом. Палатина, не обращая на него внимания, заговорила с нашей группой.

– Вы слышали, что сказали эти двое. Для тех из вас, кто с ними не знаком, представляю: Мауриз Скартарис, Телеста Полинскарн. Это фетийские республиканцы, чья главная цель – свержение императора любыми средствами. Мауриз мой старый знакомый. Они не работают на Сферу, это я гарантирую. Катан для них слишком ценен, и они не рискнут злить его или меня больше, чем уже разозлили.

Мауриз при этом слегка развеселился, но ничего не сказал.

– К сожалению, они не популярны и у людей, которые нас интересуют. Отчасти по их милости мы мокнем здесь, вместо того чтобы уютно сидеть в Тандарисе. – Она нарочно выражалась иносказательно, дабы не выдать ничего лишнего.

– Палатина имеет в виду, – вмешалась Персея, – что один конкретный человек им не доверяет и сильно их не любит.

– Верно, – признала Палатина. – Но они здесь, как было сказано, и мы не можем ничего с этим поделать. И даже если они преувеличивают, они по-прежнему фетийцы и дьявольские лучники.

– Палатина, это невозможно! – запротестовал я. – Представь, что случится, если мы прибудем в их компании. Вспомни, зачем мы здесь.

– Нам не следует ничего говорить этим фетийцам, – заявил Текрей, сердито глядя на Мауриза. – От таких, как они, мы и пытаемся удрать, ты сама это сказала. Возможно, сейчас они действуют сами по себе, но со временем они превзойдут нас числом и смогут взять, что хотят.

– Это имеет отношение к той подруге фараона? – спросил Мауриз. – Мы не интересуемся калатарской внутренней политикой.

– Кроме тех случаев, когда хотите использовать ее для выполнения собственных планов, – парировала Персея. – Как вы делали раньше, из-за чего Равенна и сбежала.

– Не говорите мне, что вы отказались от своего плана, – вмешалась Палатина.

– Нет, мы не отказались, но я принимаю как факт, что поддержка фараона гораздо сильнее, чем мы думали. Ты помогала нам, Палатина, не притворяйся, что не помогала. И ты тоже, Катан.

Бамалко и еще двое посмотрели на нас с подозрением, и тогда Персея сказала:

– Хватит! Если вы здесь, чтобы помочь, тогда помогайте, а не начинайте новый спор. Катан и Палатина с нами. Они могли уехать с Мауризом и Телестой, но не уехали. Катан никогда бы не сделал ничего во вред Равенне, поэтому не слушайте всякую чушь. Мауриз, Телеста, если вы поклянетесь сохранить тайну и помочь нам, то мы, возможно, сумеем помочь вам в будущем.

– Отлично, – согласился Мауриз. – Вы все согласны?

Еще оставалось некоторое сопротивление, но до сих пор Персея была самым суровым критиком фетийцев, и когда она изменила мнение, спор быстро закончился. Мауриз, Телеста и их охранники, вероятно, находя все это в высшей степени театральным, поклялись честью своих кланов помогать нам, пока нам будет нужно. Возможно, все эти клятвы были в чем-то ребяческими, но пусть Сфера и объявляет, что может каждому отпустить грех клятвопреступления, все же клятва – это больше, чем простой договор.

– Мауриз, у нас мало времени, – сказала Палатина, когда все клятвы были принесены. – Мы ждем Алидризи, потому что думаем, что он держит Равенну в крепости на одной из боковых дорог. Мы собираемся наблюдать за этой развилкой и за следующими двумя, чтобы увидеть, куда он свернет. Затем, когда Алидризи уедет, мы поедем по той дороге и попытаемся вытащить Равенну. Понятно?

– Мы обогнали Алидризи около двух часов назад, – сообщила Телеста. – У нас действительно почти нет времени.

– Благодаря вам, – проворчал Текрей.

Поскольку они ехали быстрее и устали больше, чем мы, не было и речи о том, чтобы отправлять их следить за одной из дальних развилок. Мауриз и двое его охранников проедут оставшиеся четыре мили с нами. Телеста и двое других останутся возле пещеры-с Персеей и разведчиком.

На этот раз никто не колебался. Мы торопливо вывели лошадей и забрались в седла. Дождь припустил, во всяком случае так казалось после того, как мы некоторое время провели в укрытии. И нам предстояло ехать под ним еще четыре, а может, все восемь миль в ухудшающихся условиях.

– Мы будем в лесу, – сказал разведчик, указывая на темные, угрюмые деревья через дорогу. – Вы бы тоже воспользовались его прикрытием – там, где вы будете, найдется даже пара сухих местечек – под большими деревьями.

– Спасибо! Удачи! – крикнула Палатина, когда мы вывели лошадей на дорогу и поскакали легким галопом. Я услышал слабый крик Персеи, желающей нам того же, но мы уже отъехали слишком далеко и за шумом дождя и стуком копыт не разобрали слов.

Четыре мили езды по скользкой, пустынной дороге между холмами, лесом и горами показались вечностью. Небо неуклонно темнело, принимая все более зловещий вид. Я забыл, каково' это – находиться в шторм под открытым небом. А этот шторм грозил стать действительно очень сильным. Тропы в горах будут ненадежны, и теперь, когда я очутился здесь, сама мысль о стенах или скалах, на которые мне придется взбираться, вселяла неподдельный страх. Неудобная реальность вмешалась в наши вчерашние планы, как и должно было случиться, и теперь с нами ехали два беспокойных фетийца.

Как я смогу убедить Равенну довериться мне хоть на минуту, когда с нами будут Мауриз и Телеста? Равенна уехала из-за них, а теперь они окажутся там, когда мы ее спасем, если «спасем» – правильное слово. Алидризи мог сплести вокруг меня паутину лжи, утверждая, что я по-прежнему в союзе с фетийцами – и почему должно быть иначе? В Рал Тамаре я был слишком слаб, чтобы принять какое-то решение, и фетийцы победили только благодаря моему отказу от борьбы. С тех пор Равенна узнает все новости только из уст Алидризи.

Я попытался отвлечься, думая об «Эоне». Его спрятали там, где найти его может единственный человек в мире. Или скрыли таким образом, что даже если люди узнают, где он, то не смогут до него добраться. Но как тогда вышла с него команда? Даже малочисленный экипаж должен был иметь возможность покинуть судно. И если «Эон» был спрятан некой магией или в неком месте, доступном только иерарху, то там должен быть какой-то выход. Если малочисленный экипаж сумел выйти, то я, возможно, сумею войти.

Но одна голова – хорошо, а две – лучше. И без Равенны искать «Эон» нет никакого смысла. Положим, я смогу видеть шторма и предсказывать, где и когда они ударят: Но как я буду их контролировать? В одиночку я ничего не смогу сделать.

Дойдя до этой мысли, я задался другим важным вопросом. Как я все-таки намерен добраться до корабля, когда узнаю, где он? Допустим, «Эон» просто спрятан в каком-то неизвестном уголке океана. Мне все равно потребуется манта, чтобы до него доплыть. А на манте должна быть команда… такое плавание нельзя сохранить в тайне. Мне придется найти людей, кто умеет управлять таким чудовищем, но кому можно доверять и кто смог бы спрятать его от пытливых глаз императора и Сферы.

Я ничего больше не слышал об императорских поисках, да и не ожидал услышать. Такое дело хранилось бы в тайне. Только верховному командованию флота или агентам императора позволено было бы знать, что они ищут. Оросий не хотел, чтобы кто-нибудь другой завладел «Эоном», а кэмбрессцы или танетянё заложили бы целые города, чтобы заполучить этот корабль.

Однако сейчас я был к нему не ближе, чем две недели назад, и понятия не имел, что делать дальше. Оставалась лишь надежда, что Равенна по-иному посмотрит на эту загадку и поймет нечто такое, чего не понял я. У нас с ней был разный склад ума, Равенна мыслила более абстрактно.

Потребовалось около часа, чтобы доехать до следующих развилок. Обе дороги отходили от внешнего края широкой дуги, где земля полого поднималась на горный склон. Огромная скала возвышалась над нами, голая и внушительная. За ней виднелись другие горы, чьи пики терялись в сером тумане. Здесь было две долины. Одна шла почти прямо на запад, к заливу – очевидно, это Матродо. Вторая уходила под углом от первой, отделенная от дороги грядой утесов и каменистых осыпей шириной полмили.

Я обернулся в другую сторону, к лесу, и увидел, о каких деревьях говорил разведчик: за кустарником на опушке высились огромные старые кедры. Широкий, мелкий поток, рядом с которым мы ехали последние пару Миль, отделял лес от дороги. Вода текла быстро, но можно было надеяться, что течение не окажется слишком сильным для лошадей.

– У нас должно быть несколько минут до прибытия Алидризи, – сказала Палатина, останавливаясь у начала второй дороги, и спешилась. – Это здесь разведчик нашел следы копыт. Надо бы пойти взглянуть.

– А где тут можно спрятать экипаж? – спросил Текрей.

– По этому склону экипаж проедет, – ответил Мауриз, Задумчиво озираясь. Потом спрыгнул с коня и отдал поводья одному из охранников. – Ну, пошли.

Мы пошли по дороге, по возможности стараясь держаться каменистых участков, чтобы не оставлять следов. Отпечатки копыт были там, где сказал разведчик, хотя на дороге, ведущей наверх, их не было.

– Экипаж можно спрятать там, – показал Мауриз, как только мы поднялись на вершину холма. Не доходя до вершины, дорога сбегала под откос, и с одной стороны, частично закрытая деревьями, лежала площадка, усыпанная камнями. Тут и там на обочине виднелись следы копыт, а в одном месте – даже что-то похожее на колею.

– Должно быть, они возвращались к тракту, чтобы замести следы, – предположила Палатина. – Прятали тут экипаж, а потом… ехали дальше по той дороге.

Не более чем стежка, она довольно круто, широким зигзагом, взбиралась по склону холма. За ним открывалась долина, ничем с виду не отличающаяся от других долин, ее склоны и дальний конец терялись в дожде и тучах. Может быть, нам есть за что благодарить судьбу. Даже если при нормальной погоде из убежища видна вся долина, при сегодняшнем ненастье заметить наше приближение невозможно.

– Никакого жилья поблизости не видно, – сказал Текрей. – Если это та долина, где они скрываются, то у нас впереди еще одна поездка.

– Нам лучше вернуться в лес. Алидризи скоро будет.

Мы присоединились к охранникам и направили упирающихся лошадей к реке. Мауриз обогнал меня на своем жеребце и, забрызгав мне ноги, легко проехал через реку. Остальным пришлось труднее. Моя лошадь беспокоилась, но прошла, не оступившись, и я выбрался на грязный берег на другой стороне, почти не вымокнув. Здесь было темно, и, казалось, вода капает с каждой ветки, злорадно направляемая какой-то невидимой силой в те места, которые мой плащ не закрывал.

– Сюда! – крикнул Мауриз, едва различимый в темноте.

В паре дюжин ярдов в глубь леса имелось своего рода укрытие, образованное двумя высокими, густыми деревьями и более мелкой порослью. Там все равно было сыро, но совсем не так, как в остальном лесу. И слабо пахло влажными кедрами.

– Привяжите лошадей к этому дереву, – велел Мауриз, ногой отбрасывая с дороги засохшую ветку. – Им это не понравится. Впрочем, нам тоже.

Я уже спешился и повел лошадь к указанному кедру, чтобы привязать ее к низкой ветке. Мои сапоги захлюпали в мокрой хвойной подстилке, а плащ зацепился за сломанный сук.

– И что мне не сиделось дома? – посетовал Бамалко, когда мы, собравшись на самом сухом участке, какой удалось отыскать, стали смотреть на дорогу. – Никто не хочет перекусить? Эх, жаль, кофе остыл, а хорошо было бы сейчас хлебнуть горяченького.

– Фетийское пряное бренди? – предложил Мауриз. – Строго для лечебных целей.

Именно его мы пили в комнате Палатины той ночью, когда отключился изогенератор, вспомнил я и с радостью сделал большой глоток: он согрел и горло, и грудь. Мне придется из осторожности подождать несколько часов, прежде чем пить еще. Из-за специй, маскирующих вкус алкоголя, трудно было разобрать, насколько оно крепкое;

– «Строго лечебных», – передразнила Палатина, когда мы поели и пустили фляжку по кругу. – Ты носил его с собой в Селерианском Эластре. Что оно может там лечить?

– Ха, там оно еще какое лечебное! Не дает мне заснуть, пока президент бубнит. О Фетида, он месяц от месяца все зануднее! Иногда я жалею, что мы не выбрали какого-нибудь эксцентричного чудака. Если бы он играл нам на собраниях похоронные марши, и то было бы веселее.

– Флавио Мандрагор все еще цитирует стихи на заседании Ассамблеи?

– Боюсь, что да, хотя он немного удручен с тех пор, как умер его вечный оппонент, президент Налассель. Я теперь редко там появляюсь, только когда они обсуждают что-то, что входит в мою компетенцию. Приходится долго говорить с президентом, а это занятие почти бесполезное. Больше не происходит ничего реального: идеи возникают и тут же забалтываются до полного забвения. – Мауриз вздохнул. – Твой отец должен переворачиваться в гробу всякий раз, когда заседает Ассамблея. Думаю, даже ты удивилась бы, до какого маразма она дошла.

– Сомневаюсь. – Лицо Палатины стало печальным. – Еще при мне она дошла до состояния, когда уже ничего не важно и всем на все наплевать.

– Может быть. Есть, наверное, и хорошая сторона в том, чтобы мокнуть тут в лесу под дождем: ты снова чувствуешь, что живешь настоящей жизнью. В эту самую минуту могло бы проходить заседание Совета, все вежливо говорят президенту, что то и это будет сделано, и примерно через полчаса собрание заканчивается. Все рассовывают документы по портфелям и бегут на поиски земных наслаждений. Еще один вечер наслаждения всем! – возгласил Мауриз, как рассказчик в каком-то комическом кукольном спектакле. – Президент Декарис устраивает сейчас одну из своих знаменитых оргий, хотя у него есть сильная конкуренция со стороны Фамхарота и Вермадора! Только что прибыла партия танетского красного вина, и таверны вокруг бухты пытаются распродать ее всю за одну ночь! Какой-то лысый военный невежда из Северного флота тратит свои денежки на пышную новую постановку «Е Песклиани» с массой действующих лиц, идущую в течение месяца в Оперном театре Моря и Неба. А если предпочитаете религиозный спектакль, то Кемиорские Дервиши выступают в Зале Океана.

В его голосе вдруг зазвучали та же страсть и та же печаль, что появлялись у Палатины в тех редких случаях, когда она говорила о родине. И некая напряженность, которая граничила с ненавистью к себе. Однако ненавидели они не себя, а то, во что они превратились. Я заметил, что ни Текрей, ни Бамалко не лезли с колкими замечаниями.

– Вынужден признать, что тебе лучше держаться подальше от Фетии, – изрек Мауриз после долгой паузы. Затем повернулся ко мне: – Тебе должно казаться невероятным, как мы говорим о Фетии, но, надеюсь, ты понимаешь, почему нам нужна твоя помощь. Я смотрю на Ассамблею и думаю: зачем я лезу вон из кожи? Впрочем, любая перемена будет к лучшему, потому что я не представляю себе, как может стать хуже.

Вот странно: Палатина два года провела вдали от родины, но ее фетийский акцент так и остался с ней. А у Мауриза, всю свою жизнь прожившего в Фетии, апелагское произношение было куда лучше отшлифовано.

– Мауриз, я думаю, масса твоих проблем возникла оттого, что ты не знал, с кем говоришь. – Палатина повысила голос, чтобы его не заглушил внезапный порыв ветра, зашелестевший деревьями со всех сторон. – Мы не могли тебе сказать, но при каждой нашей встрече ты все глубже рыл себе яму. Катана возмущало то, что ты делал, а Равенна… вы втягивали ее в заговор, который лишил бы ее законного трона.

– Она… – Впервые Мауриз выглядел ошеломленным. Что там власть его клана и вся его поза? Ничто из этого не сгладит совершенную им ошибку. – Она – фараон?

– Да. Вот почему мы здесь, чтобы вытащить ее из когтей Алидризи. – Остальным Палатина объяснила: – Лучше рассказать ему сейчас, чем потом. Все равно Мауриз должен знать.

Бамалко кивнул с непроницаемым видом. Текрей казался угрюмым.

– И вы пытаетесь ее спасти. Теперь понятно, почему вы возражали против всей этой идеи. Фетида, вы даже не предупредили меня!

– Если бы мы предупредили, вы бы переправили ее в другое место, – ответил я. – Вы бы сделали точно то же, что делает Алидризи: вы бы заперли ее в какой-нибудь глуши, где она не создавала бы проблем. Равенна не слишком обрадуется, увидев вас.

– Да, полагаю, не обрадуется, – проронил Мауриз, маска самоуверенной отчужденности вернулась на его лицо. – Как я сказал, мы весьма недооценили силу чувств. Но у нас есть шанс, которого никогда еще не было, и я не собираюсь его упустить.

– Я ваш шанс! – сердито заявил я. – Я не хочу и не намерен становиться иерархом. Если вы хотите сместить императора, я вас поддержу, но это можно сделать по-другому. Вы собирались обращаться со мной точно так же, как все обращаются с Равенной. Разница в том, что ее народ нуждается в ней. Ваш во мне не нуждается, и в большинстве своем даже не помнит, что это за пост.

– Тут ты неправ, – возразил Мауриз. – Ты слышал, что я говорил несколько минут назад. Наша страна заслуживает любого шанса, который мы можем ей дать. Телеста согласится с тобой, что огромная часть вины лежит на Сфере. Но разве ты не видишь, что сильная Фетия смогла бы ее как-то обуздать? Смогла бы защитить Архипелаг в конце концов?

– С чего это вы будете защищать Архипелаг? Вы используете меня против Оросия, а когда я сделаю все, что смогу, и Фетия станет республикой, от меня можно будет избавиться. Вам незачем будет выполнять обещания и помогать Архипелагу. Возможно, вы сошлетесь на то, что должны восстанавливать родной край, но, каков бы ни был предлог, делать вы ничего не станете.

– Сфера не любит республиканцев, – вмешалась Палатина. – Жрецы ненавидят саму идею республики, потому что она так чужда их доктрине. Фетийской республике пришлось бы сражаться за выживание и дома, и за границей. В том числе на Архипелаге.

– Я бы хотел тебе верить, – ответил я, – но не думаю, что все будет именно так. Не в ваших интересах выбрасывать Сферу из Архипелага, если вы не пришли его покорять. В республике вы будете слишком заняты спорами.

– Как все мы спорили прошлой ночью? Но мы здесь, не правда ли? И ты сам хочешь сместить Оросия. Ты бы предпочел иметь еще одного императора, чей сын или внук может пойти по той же дорожке? Или республику, где такого не может случиться?

– Вспомните, что я сказал о суффетах, – веско вставил Бамалко. – Они ненавидят друг друга. Теперь у нас целый год ничего не будет делаться, пока они друг под друга копают.

– Но у вас есть и хорошие годы, которые уравновешивают плохие. А у нас – одни плохие столетия, – возразил Мауриз и внезапно оборвал разговор. – Я слышу стук колес?

Мы продвинулись вперед на дюжину ярдов – ближе к краю леса подходить было нельзя, иначе бы нас. заметили, – и стали ждать. Со всех сторон доносился звук капающей воды, и я чувствовал ручейки, стекающие по моему плащу. Речка бурлила, по, – дернутая рябью, и на том ее берегу была дорога. Все еще пустая. Мы видели отсюда оба ответвления, но…

Вот оно. Стук копыт и громыхание экипажа, едущего, судя по всему, без особой спешки. Два, четыре всадника появились в поле зрения, затем упряжные лошади и сам экипаж, неброская черная карета с грязными колесами. Единственная эмблема была на дверце, и я не мог разглядеть ее на таком расстоянии.

– Это Алидризи, – прошипел Бамалко. – Никакого сомнения.

Но остановится он или поедет дальше? Вот всадники проехали первую развилку, и мое сердце забилось, почти ударяясь о ребра, когда они приблизились ко второй, замедлили шаг – и свернули. Я закрыл глаза и испустил безмолвный вздох облегчения. Тем временем карета уже медленно катилась вверх по пологому склону. Как же они ее спустят? Ведь это опасно? Затем и карета, и всадники исчезли из виду на другой стороне холма, хотя все еще слышался стук лошадиных копыт и колес. Потом стук прекратился, и снова стало тихо, если не считать шороха дождя.

– Наверное, он оставит несколько человек здесь, с каретой, – предположил Текрей. – Чтобы присматривали за ней, пока Алидризи едет в долину. А знаете, мы можем проторчать здесь еще много часов.

– Сколько надо, столько и проторчим, – отрезал Бамалко. – Мы знаем, куда едет Алидризи. Теперь будем ждать, пока он проедет пять или десять миль вверх по долине, поговорит с Равенной и вернется сюда.

– Эта долина длиннее, это Матродо около десяти миль.

– Значит, после того, как Алидризи уедет, мы поплетемся по той долине в темноте? – недоверчиво спросил Мауриз. – Вы сумасшедшие. Одни небеса знают, как плоха та дорога… и как вы собираетесь искать там убежище?

– Катан – маг Тени, среди прочих его талантов, – ответила Палатина. – Ты так и не удосужился это узнать. Катан говорит, что ему легче найти этот дом в темноте.

– В темноте нам всем легче будет найти свою смерть. – Мауриз помолчал. – Знаете, если б я был на месте Алидризи и хотел скрыть свои следы, я бы принял как можно больше мер предосторожности. В том числе оставил бы свой экипаж на одной дороге, а сам поехал бы по другой. А вы нет?

Мы все уставились друг на друга, удивляясь, почему эта мысль не пришла в голову никому из нас. Вероятно потому, что никто из Нас не обладал таким изворотливым и подозрительным умом, как Мауриз.

– Значит, мы должны это выяснить, и побыстрее, – ответила Палатина. – Алее мне уже не кажется таким хорошим наблюдательным пунктом. Алидризи наверняка оставит кого-то следить за трактом, поэтому будет трудно незаметно переправиться через реку.

– Не могут же они всю дорогу заметать свои следы? – спросил я. – Надо лишь немного пройти по каждой дороге, и мы узнаем, какая из них правильная.

– Если только Алидризи не проявит чудеса изобретательности. Тогда мы окажемся в тупике.

– Нет смысла спорить, – сказал Мауриз. – Будем ждать.