Текст книги "Гуманное оружие"

54

Чтобы выбить земную цивилизацию из колеи за одни сутки, не нужна глобальная катастрофа с кошмарными разрушениями и многими миллионами жертв.

Глобальная мировая экономика способна пошатнуться даже от небольшого толчка. Например, от нападения внешнего врага всего на четыре города, если два из них называются Нью-Йорк и Лос-Анджелес.

Через сутки после вторжения антропоксенов на Землю в мировой финансовой системе воцарился хаос. Все хотели поскорее продать свои ценные бумаги, но никто их не покупал. Акции обесценивались с чудовищной скоростью. Биржи закрывались, сделки и контракты повисали в воздухе.

Компьютерные еще функционировали нормально, но система электронных расчетов дала сбой из-за того, что рухнули котировки валют. В слаборазвитых странах, где в ходу все больше наличные, это почувствовали не сразу – а в Америке и Евросоюзе проблемы накатились лавиной.

Пришельцы были далеко не дураки. В Анкоридже и Галифаксе они выведали некоторые подробности об Америке и не стали спешить в Вашингтон.

Захват столицы и даже ликвидация или пленение президента не принесет значительных выгод. За президентом в очередь стоят еще два десятка должностных лиц, готовых заменить его в полном соответствии с Конституцией.

А Уолл-стрит ничто не заменит.

Пришельцы ударили по Нью-Йорку, и с той минуты, как прекратили функционировать банки и конторы Уолл-стрита, американская экономика пошла вразнос.

Это был кризис почище, чем в 27-м году. Потому что тогда не было засилья кредитных карточек. Тогда еще не все американцы жили в долг. Тогда даже стремительное банкротство большинства банков не лишало людей возможности купить в магазине продукты хотя бы на те деньги, которые у них есть при себе.

А теперь гигантские банковские сети в одночасье лишились своих резервов. И всемогущая Федеральная резервная система потеряла свой главный оплот – Нью-Йоркский банк.

В такой ситуации ни один разумный коммерсант не станет принимать к оплате кредитки и чеки. Ведь неизвестно, что будет завтра и сможет ли он получить по ним деньги.

Но жить-то надо.

И американцы ринулись в банки за наличностью.

Но ни один банк не в состоянии выдать наличными все вклады одновременно. А раз он не может расплатиться с клиентами – значит, он банкрот.

И все понимали, что даже если инопланетяне вдруг все бросят и улетят с Земли, все равно Америка оправится еще нескоро.

Когда Нью-Йорк потерял башни Всемирного торгового центра, страну, а за ней и весь мир лихорадило несколько недель.

А теперь Америка потеряла весь Нью-Йорк. И в придачу к нему Лос-Анджелес – свой второй главный центр и символ.

На бульварах Голливуда теперь разворачивались сражения с настоящими пришельцами – и увы, ничто не предвещало голливудский хэппи-энд.

Пришельцы не собирались улетать. У них были какие-то другие планы.

А с другого конца света, из Санкт-Петербурга, пришло сообщение о том, что предполагают делать антропоксены, если в течение суток город не прекратит сопротивление.

Ультиматум, озвученный Дашей Данилец, услышали во всем мире и перевели очень быстро.

Там говорилось о тотальном уничтожении города.

И хотя речь шла о Санкт-Петербурге, все понимали, что Нью-Йорк в очереди следующий. Может быть, не сразу, а после Шанхая, но велика ли разница?

У пришельцев наверняка хватит мощи, чтобы уничтожать города один за другим, пока земляне наконец не поймут, что сопротивление бесполезно.

Об этом думали и в Вашингтоне, и в Москве – только в российской столице более конкретно, потому что Питер был на очереди первый.

Если отдать приказ о сдаче города, то его можно спасти от тотального уничтожения. Но только что это даст?

Если Питер капитулирует, пришельцы получат возможность раньше двинуться на Москву. А до нее инопланетному кораблю час лету в худшем случае.

Нет уж. Чем дольше они застрянут в Питере – тем лучше. Город, конечно, жалко, но зато, пока пришельцы его уничтожают, Москва успеет эвакуироваться.

И вообще, Санкт-Петербург – это город, который никогда не сдавался врагу. Агрессор войдет в него, только если там не останется ни одного человека, способного держать оружие.

Поэтому и приказ в штаб округа (вернее, в бункер под штабом) отправили соответствующий: город не сдавать. Стоять до последнего. Продолжать сопротивление и не давать врагу возможности использовать город и его жителей в своих целях.

Главное, что удалось уяснить за прошедшие сутки, – это то, что пришельцев все-таки можно убить. Но только если они находятся вне своих аппаратов.

И понятно, что, если они хотят воспользоваться плодами своей победы, им обязательно придется выйти из машин. Они уже выходят – например, чтобы подобрать парализованных людей, которые нужны им для каких-то еще неясных целей.

Хотя в последние часы эти цели начали проясняться. Сначала Даша Данилец в прямом эфире рассказала о мерзких тварях, которые забираются прямо в мозг. А потом корреспондент CNN в Санкт-Петербурге перекачал по каким-то еще уцелевшим каналам связи гораздо более обстоятельное интервью рядового Игоря Демъяновского.

Из этого интервью можно было понять, что пришельцы считают носителями высшего разума вовсе не себя, как предполагалось до сих пор, а неких Хозяев – разумных симбионтов, которые живут у антропоксенов в мозгу.

И можно предположить, что люди нужны пришельцам для того, чтобы использовать их в качестве носителей. Может быть, Хозяев стало слишком много и для них не хватает тел.

Судя по тому, как они обращаются с личинками Хозяев, используя их как расходный материал – управляемую мину, которая погибает вместе с тем, кого убивает, этого добра у них действительно избыток.

Чего-то высший разум недоучел, и вместо того, чтобы контролировать собственное размножение, Хозяева отправили антропоксенов на поиски новых тел.

Демьяновский упомянул, что личинка-мунгара позволяет Хозяевам контролировать поведение пленных, которых антропоксены решили использовать для своих целей.

И еще он упомянул, что личинка по команде Хозяина может убить человека, если он проявляет неповиновение.

Завершался репортаж драматично. Корреспондент CNN сообщил, что личинки убили Игоря Демьяновского и его спутницу за этот рассказ и попытку к бегству.

О себе он сказал лаконично:

– С Божьей помощью мне удалось спастись.

Репортер не счел нужным вдаваться в подробности. Обязанность журналиста – рассказывать о других, а не о себе. Поэтому он не стал акцентировать внимание на своей персоне и упоминать, как он бежал прочь от машины, буквально воткнувшейся в ограждение набережной после того, как Игорь и Даша перестали подавать признаки жизни.

Он бежал от машины прочь, спасая бесценный материал и даже не посмотрев, живы они или нет.

Просто публика ценит погибших героев больше.

55

– Героизм и предательство – это варварские понятия, – сказала беловолосая инопланетянка по прозвищу Снежная Королева группе пленных, которых она лично отобрала в свою первую экспериментальную команду.

Оценка пригодности туземцев для первой стадии приобщения к свету высшего разума – это прямая обязанность полевой разведки. А Снежная Королева была в этой разведке старшим контактером.

Это высокий чин. В прямом подчинении у старшего контактера находятся четыре квадрата параболоидов, не считая временно приданных вспомогательных сил.

Сутки прошли для Снежной Королевы удачно. Из ее отряда никто не погиб. Хотя погибнуть могла даже она сама, когда из-за халатности вспомогательных сил прикрытия в аэропорту высадился десант.

Но разведчицы во главе со старшим контактером сумели закрепиться в одном из зданий и выстояли до подхода подкреплений.

Отряды полевой разведки хорошо подготовлены и экипированы. В них отбирают лучших из лучших. Но и в бою эту элиту берегут соответственно.

Легкий панцирь надежно защищает тело не только от всех видов боевого града, но и от пуль и осколков. Лучше защита только у полноправных танов и теин с Хозяином в голове, но они крайне редко высаживаются на территории, где еще не подавлено сопротивление.

У специальных войск ближнего боя тоже хорошая броня, но она потяжелее. Однако эти войска пока что в резерве. Они понадобятся, если возникнут серьезные проблемы.

А пока с прикрытием полевой разведки вполне справляются универсальные вспомогательные силы.

Среди них уже есть потери, но в этом нет ничего необычного. Вспомогательные силы – это расходный материал.

Предполагается, что все обращенные в прах отправляются на войну, чтобы умереть. Но некоторые из них по своим боевым и личным качествам заслуживают усилий по продлению жизни. Например, глупо терять такого лингвиста и психолога, как Снежная Королева, в рукопашном бою.

Да и то ей пришлось накануне драться чуть ли не врукопашную, а от гибели спас только панцирь.

А основная масса обращенных в прах должна умереть рано или поздно – и скорее рано, чем поздно. Не в этом городе, так в другом, не на этой войне, так на следующей.

Они здесь специально для обращения в окончательный прах. Если их не убьет противник, то казнят за какую-нибудь провинность свои.

Все равно они бесполезны, как отработанный пар. Но бьются за продление жизни с нечеловеческой силой – и в этом единственная польза от них. Значит, пар отработан еще не до конца.

Смертная казнь – единственное действенное наказание для них. Боль не годится. Сильная боль лишает их боеспособности, а слабая им не страшна.

Когда Хозяин выходит из живого мозга, боль такая адская, словно тело рвут на мелкие кусочки и прижигают раскаленным железом каждый нерв отдельно.

Как ни странно, женщины переносят это легче, чем мужчины. У них срабатывает защитный механизм– возможно, тот же самый, который включается при родах. И где-то за неделю обращенная в прах полностью приходит в себя.

Но после этого личинка-мунгара уже не может причинить ей достаточно сильную боль. Мозг автоматически включает защиту, которую личинке не пробить. А если все-таки удастся послать такой болевой импульс, который пробьет этот барьер, то наступит шок, и на много дней боец станет ни на что не годен.

Проще казнить провинившуюся с позором в назидание другим – да и дело с концом.

Иное дело варвары. На них боль обычно действует очень благотворно. Она дисциплинирует и помогает приблизиться к пониманию разумной логики.

– Разумная логика подсказывает, что те, кого варвары называют предателями и героями, стоят к истинному разуму ближе, чем все остальные. Они наиболее ценны для приобщения к свету и заслуживают особых привилегий на этом пути. Я говорю о тех, кто добровольно перешел на сторону сильного наоборот, упорствуя в сопротивлении, добился успеха.

Пленные варвары слушали вполуха и мало что понимали во всей этой инопланетной белиберде.

Общаясь с Марией Петровной Богатыревой, полковником ФСБ Рысаковым, Игорем Демьяновским и Дашей Данилец, Снежная Королева решила, что местные варвары умнее, чем можно было предположить.

А на самом деле ей просто везло на умных.

Как только она занялась достаточно большой группой пленников, оказалось, что в массе они гораздо глупее.

Некоторые просто с тупым страхом ждали, что с ними сделают дальше, другие же пытались вникнуть в певучую речь инопланетянки, однако их заводила в тупик ее странная логика, согласно которой герой и предатель – это одно и то же.

И только вчерашний друг Игоря Демьяновского мореман Витек со своей природной наглостью и флотской непосредственностью выкрикнул в ответ на эту сентенцию:

– Это какого же успеха надо добиться? Перетрахать вас всех, что ли?

Снежная Королева хорошо знала местный литературный язык, но с разговорным иногда возникали проблемы. Например, слово «трахнуть» ей было известно только в значении «ударить». Поэтому она интерпретировала произнесенное пленником слово по аналогии со словом «перебить» и ответила соответственно:

– Вряд ли у вас это получится.

– Ну, всех, может, и не получится, – не стал спорить мореман. – А тебя бы я с удовольствием оттянул. Никогда еще инопланетянку не пробовал.

Тут Снежная Королева почувствовала некоторую неуверенность. Ей говорили, что каннибализм на этой планете не приветствуется. Раннюю стадию варварства местные жители уже прошли.

Но, может быть, на инопланетян пищевые ограничения не распространяются?

– Вы едите разумных существ? – на всякий случай уточнила она.

– Нет, мы их… – ответил мореман, закончив фразу словом, которое, подобно слову «едим», начинается на «е» и кончается на «м», но означает принципиально иной процесс.

На этот раз инопланетянке пришлось-таки свериться со словарной базой данных. После чего она посмотрела на моремана с каким-то особым интересом.

– Это заслуживает внимания, – сказала она. – Отсутствие ксенофобии в сексуальных отношениях наверняка заинтересует алиенологов.

– Чего? – обалдел от таких мудреных слов матрос Балтийского флота.

– Далеко не все варвары проявляют такую безусловную готовность вступить в сексуальные отношения с представителями чужой разумной расы, – пояснила Снежная Королева.

– А я вот проявляю! – не унимался Витек. – Значит, я не варвар?

– Всякий, кто не удостоился приобщения к свету высшего разума, – варвар. Антропоксены встречали на своем пути миры, гораздо более развитые в техническом и интеллектуальном отношении, чем этот, но их жители тоже были варварами до тех пор, пока их разума не коснулось благотворное влияние высших существ.

Ей было трудно говорить о таких вещах. Не хватало слов. Не то чтобы она не знала нужных формулировок – их просто не было в русском языке. И вообще в земных языках не было.

«Благотворное влияние» – это бледная тень того, что высшие существа на самом деле делают для гуманоидов, которых они удостоили приобщения.

Но нужных слов не было в местных языках. И земляне, похищенные с планеты отрядами первичной разведки, не могли придумать их так же просто, как элементарные термины для отсутствующих на Земле реалий.

Они придумали слово «антропоксен», сложив два греческих корня со значениями «человек» и «чужой».

Они придумали слово «алиенолог», потому что земной термин «ксенолог» не вполне соответствовал тому, чем занимаются эти ученые.

Ксенологи – это те, кто изучает чуждый разум и чуждые формы жизни. Алиенологи же, наоборот, сосредотачивают свое внимание только на гуманоидах, которые во всех мирах родственны между собой.

Прямых доказательств этому нет, но существует легенда, что когда-то, многие тысячи лет назад, высшие существа нашли на одной из планет гуманоидную расу, которая развилась на этой планете эволюционным путем.

Высшие вступили с этой расой в контакт и обнаружили, что она довольно перспективна. После чего начали активно расселять гуманоидов по другим планетам, пригодным для жизни.

В те времена высшие существа еще умели существовать автономно, но это мешало развитию чистого разума, потому что поддержание телесной жизни отнимает слишком много ментальной энергии.

И со временем высшие нашли способ избавиться от обузы в виде собственного автономного тела. Их личинки, созревая, стали превращаться в воплощение чистого разума.

Только плодные матки Хозяев сохранили тело, которое способно питаться и рождать личинки. А сами Хозяева – это сверхплотная концентрация мозгового вещества в окружении информационных нитей.

А еще у них есть органы чувств, которые сливаются в один: третий глаз во лбу носителя. Телепатический глаз.

Благотворное влияние Хозяина на тело носителя позволяет последнему сохранять молодость сколь угодно долго.

А благотворное влияние Хозяев на разум носителей позволяет антропоксенам строить и расширять самую могущественную цивилизацию во Вселенной. Цивилизацию, на фоне которой все другие разумные существа – просто варвары.

И есть только одна печаль.

Хозяин не может жить в одном теле вечно. Рано или поздно варварская сущность носителя начинает мешать Хозяину парить в высоте чистого разума. Ему все чаще приходится вмешиваться в низменную жизнь тела, и когда это начинает отнимать слишком много сил, Хозяин отрекается от носителя.

И тогда носитель должен умереть.

Тому, кто знает, что такое носить в своем теле высший разум, нет смысла жить без него. А исход высшего существа из живого тела – это нестерпимая боль для них обоих.

Но когда Хозяин отрекается от носителя и разрывает с ним священную связь, на первый план выступают низменные инстинкты.

Носитель боится смерти. Он не хочет умирать. И некоторым дается возможность продлить жизнь тела.

Обращенные в прах не имеют права жить, но высшие существа дают им это право, поскольку так нужно для выполнения великой миссии – восстановления единства гуманоидных рас.

Дело в том, что легенда о распространении гуманоидов во Вселенной остается легендой. Она не имеет прямых доказательств. Описанные в ней события относятся к темным временам.

Когда Хозяева основали цивилизацию антропоксенов, они уже имели свой нынешний вид. А варвары-гуманоиды были разбросаны по всей Галактике, и их миры не имели связи между собой.

Даже сами Хозяева не знали точно дороги к этим мирам. Но некоторые ориентиры имелись, и когда для бессмертных Хозяев стало не хватать смертных тел, антропоксены начали движение от одного гуманоидного мира к другому, приобщая варваров к свету истинного разума.

56

Как только Вадим Богатырев увидел инопланетный прибор связи в руках Марии Петровны, он тут же потребовал его выбросить.

– По нему нас сразу вычислят, – сказал майор, и другие члены семьи не могли с ним не согласиться.

Только Мария Петровна сомневалась, говоря, что она, как эксперт по вопросам контакта, не может бросить такую ценную находку. Но Вадим нашел выход.

– Можно спрятать его в приметном месте, а потом позвонить компетентным органам – пусть заберут.

Правда, он тотчас же вспомнил, что компетентные органы разгромлены на его глазах пришельцами, но это центральные, на Литейном. А местные, в районах, может, еще уцелели.

Вот только телефона у Богатыревых не было. Зато Мария Петровна при помощи дочерей быстро разобралась, как пользоваться прибором. Тут не было ничего сложного – все комментарии на дисплее и сенсорной панели на русском языке.

– Вот по нему и позвоните, – предложил Вадим. – А там пускай они сами соревнуются между собой, кто первый его заберет.

Прибор решили оставить в первом встречном ларьке с открытым окошком. Вадим торопил, но дозвониться до питерской милиции не удавалось.

От девочек поступило предложение позвонить в московскую милицию, набрав код Москвы и «02», а там пусть передадут по команде и сообщат тем, кто еще остался в Питере.

Но Мария Петровна придумала вариант получше. Она набрала номер мобильника своего шефа по экспертной группе профессора Горенштейна.

И разговорилась с ним о поведении пришельцев и об ультиматуме, про который Богатырева до сих пор не знала.

Но договорить им не удалось.

Вадим буквально вырвал прибор у Марии Петровны из рук, забросил его на витрину ларька и бросился бежать, схватив за руку Василису.

Хорошо, что подошвы Василисы давно огрубели от хождения босиком, иначе она наверняка сбила бы ноги от этой беготни.

Марии Петровне ничего не оставалось, как устремиться за ними. И свои претензии она смогла высказать, только когда Вадим позволил всем остановиться и передохнуть.

– Ты что, с ума сошел?! – воскликнула Мария Петровна, даже не успев восстановить дыхание.

– Я – нет! – отрезал Вадим. – А вот говорить о серьезных вещах по инопланетному каналу связи – это по меньшей мере глупо. Они же наверняка его слушают.

И остальным опять пришлось согласиться с майором.

– Но вообще мысль интересная, – заметил он. – Надо найти где-нибудь сотовый. Возможно, связь еще работает.

– А сотовые они не слушают? – спросила Василиса.

– Могут, конечно. Но сотовых линий много, и их труднее отследить. И сигнал шифрованный. Можно рискнуть. Неизвестно, когда мы отсюда выберемся…

– И выберемся ли вообще, – добавила Василиса.

– … но мне вдруг захотелось сказать этому Горенштейну кое-что важное, – закончил Вадим, пропустив мимо ушей пессимистическую реплику сестры.

Найти на Большом проспекте Петроградской стороны работающий сотовый не составило труда. Правда, трубка лежала в кармане хорошо одетого человека, но это не имело значения по военному времени.

Человек был деактивирован, и Вадим сильно сомневался, что его скоро оживят.

Мария Петровна снова набрала номер, и разговор с Горенштейном возобновился с того места, на котором был прерван.

Профессор горячился по поводу того, что власти не торопятся эвакуировать жителей Москвы, а если с этим опоздать, то будет все, как в Питере, только хуже.,

А Мария Петровна отвечала: «Куда уж хуже», – однако выражала сомнение, что пришельцы в самом деле решатся на тотальное уничтожение города.

Петроградка мало пострадала от параболоидов, и если бы не пораженные голубым градом, которые то и дело попадались по пути поодиночке и группами, то могло бы показаться, что все вообще в порядке, а улицы пустынны потому, что на дворе пусть белая, но все-таки ночь.

Хотя на самом деле уже наступило утро.

– Пришельцы не станут уничтожать Санкт-Петербург, – говорила Мария Петровна в трубку. – Им нужен нетронутый город и живые люди.

Но она была согласна, что это не меняет сути дела. Все равно Питер уже не спасти. И если пришельцы такими темпами будут захватывать город за городом, то на все областные центры России им понадобится не больше полугода.

– Вопрос в том, что такое эти четыре корабля – авангард или вся экспедиция? – заметил Горенштейн. – Если вся, то у них вряд ли хватит сил, чтобы держать под контролем целую Планету.

– А им и не надо держать ее под контролем. Достаточно парализовать все население, а потом оживлять и использовать по мере надобности.

– А ультиматум о сдаче под угрозой тотального уничтожения нужен, чтобы люди испугались и вышли из укрытий прямо под струи деактиваторов, – подхватил Горенштейн.

Он уже знал, что все примерно так и получилось. Многие питерцы, узнав про ультиматум, предприняли новую отчаянную попытку вырваться из города и почти все попали под голубой град.

Сообщения об этом как раз сейчас стекались в московские инстанции, включая и межведомственный научный центр по проблеме внеземного разума и борьбы с инопланетной агрессией.

И это еще больше укрепляло Горенштейна в мысли о необходимости как можно скорее эвакуировать население Москвы. Потому что если пришельцы блокируют столицу, из нее будет уже не вырваться.

Но зайти с этой темой на второй круг не дал Вадим Богатырев. Он перехватил трубку у Марии Петровны и без предисловий высказал ту мысль, которая не давала ему покоя уже много часов.

– Эвакуация одной Москвы ничего не даст. Допустим, следующий шаг пришельцев очевиден. Они пойдут на Москву и справятся с ней за несколько суток. Но что они будут делать потом?

– Захватывать другие города, – почти не удивившись смене собеседника, без паузы ответил Горенштейн.

– Вот именно. А кто-нибудь может предсказать, какие?

Тут пауза повисла ощутимая, но потом профессор все-таки ответил:

– Наверное, другие ключевые центры.

– Может быть. Но какие именно? Мы можем только гадать. А точно известно одно – до любого крупного города хоть в России, хоть в Европе их кораблю считанные часы лету. Предсказать заранее, куда направится корабль, невозможно, а когда это станет ясно, эвакуировать города будет уже поздно.

– И что из этого следует?

– То, что города надо эвакуировать заранее. И не возить людей из города в город, а расселять по сельской местности или прятать в лесах.

– Но ведь это приведет к полному краху промышленности.

– А разве промышленность способна помочь в войне против пришельцев? Я летчик. Истребитель-перехватчик. Самолеты, на которых я летал, – это высшее достижение нашей промышленности А я за сутки потерял их целых два.

– И вы предлагаете на этом основании прекратить сопротивление?

– Нет. Я предлагаю сменить тактику сопротивления. С вилами против пушек можно воевать только в одном случае – когда партизан, выскочив ночью из леса, колет вилами спящих канониров.

– Интересная точка зрения, – задумчиво произнес Горенштейн.

– Она не просто интересная, – отозвался Богатырев. – Она обоснованная. Тактика пришельцев построена на блокаде городов и использовании скученности населения для его быстрой деактивации. А если рассредоточить население, то они потеряют свое главное преимущество.

– Не слишком ли рано судить об их тактике после одного дня боев?

– Может, и слишком. Но если изучать их тактику в подробностях неделю или месяц, то можно пред ставить, сколько мы за это время потеряем городов со всем населением. Тем более что как только пришельцы займутся третьим или четвертым, вся промышленность так и так рухнет. Работать никто не будет. Все будут трястись, что их город – следующий.

А потом побегут. Неорганизованной толпой, стадом, давя друг друга, без припасов и без цели И в конце концов передерутся с деревенскими, перебьют друг друга и перемрут с голоду. Так что будет все то же самое, только хуже.

– В любом случае, мы не можем убедить руководство эвакуировать хотя бы Москву, – сказал профессор Горенштейн. – О других городах и речи нет.

– Я понимаю, – ответил майор Богатырев. – Но все же просил бы вас довести до руководства мою точку зрения. Мне самому это сделать гораздо труднее. Не утверждаю, что я на сто процентов прав, но, мне кажется, будет нелишним хотя бы теоретически продумать план действий по этому сценарию. А то когда начнется всеобщая паника, будет поздно придумывать, как взять стихию под свой контроль.