Текст книги "Негодяи и ангелы"

45

Две шикарные иномарки, нагло завернув под «кирпич», въехали во двор дома, где жила мать беглого солдата Чудновского, и резко затормозили. Одна из них чуть не задавила котенка, но его хозяин – пацан лет двенадцати – скоро отомстил. Когда семь здоровенных парней покинули свои тачки и толпой вломились в подъезд, мальчишка подбежал к машине и шарахнул кулаком по капоту. Его расчет оправдался. Даже уходя на пару минут, хозяин этой машины включал сигнализацию. Так что на этот удар тачка отреагировала мгновенно. Она пронзительно взвыла и стала издавать короткие гудки наподобие тех, которые в гражданской обороне известны как сигнал «Внимание всем!» Хозяин машины тут же выбежал из подъезда с криком: «Где эта сволочь?!» – но пацана и след простыл. А шестеро остальных бандитов в это время вели беседу с Валентиной Петровной Чудновской. Ей пытались объяснить, что раз ее сынок сбежал с чужими деньгами, то деньги эти будут взысканы с нее и ее родственников. Так что если Валентина Петровна знает, где ее сын, то пусть даст адресок или лучше пусть срочно зовет его сюда, чтобы заинтересованные стороны могли решить все полюбовно. Если он вернет все деньги, то его даже не станут убивать. Правда, квартиру придется отдать бандитам – в качестве компенсации за беспокойство – но более никаких претензий мафия к семье Чудновских иметь не будет. Между тем, мама Арика понятия не имела, где он находится. Арик время от времени звонил ей по радиотелефону с приставкой против любых засекающих приборов, но никогда не говорил, где он теперь живет, чем занимается и когда вернется. Только твердил.

– Мама, что бы обо мне ни говорили – не верь! Она и не верила, но теперь ей угрожали мучительной смертью, и не только ей, но и всем родственникам до седьмого колена, хотя даже если собрать всю родню и продать все ее имущество, сумму, которую назвали эти бандиты, изыскать все равно не удастся. И оттого, что они называли конкретную цифру, все происходящее казалось Валентине Петровне совершенно нереальным – так, что она даже не ударилась в панику, не упала в обморок и не грохнулась с сердечным приступом. А с виду она, между тем, казалась очень хрупкой и уязвимой. Тронь – рассыплется.

Так что в этот визит ее решили не бить, не мучить и даже не очень пугать. А то помрет чего доброго – и что тогда? Сейчас-то их действия можно считать совершенно безобидными. Угроза – не преступление. А если и преступление – так еще ведь доказать надо, что они угрожали. Свидетелей нету. Правда, квартиру могут прослушивать – но это вряд ли. В здешнем РОВД аппаратуры для подслушивания нет и еще лет сто не будет, а у областного управления есть много дел поважнее, чем охота на беглого солдата. Если бы он кого-то убил и в милиции об этом знали – тогда дело другое. Однако о том, что Чудновский пустил в ход свой автомат, осведомлены только люди Корня и «трибунальщики» – причем первые не знают об осведомленности последних. А милиция знает совсем мало. Считай, что ничего не знает. И неоткуда взяться подслушивающим устройствам в квартире Валентины Чудновской.

46

Вот тут-то как раз боевики Корня ошибались по причине своей неинформированности.

«Трибунальщики» добрались до этой квартиры позже милиции, но раньше бандитов. И несколько дней назад в дверь позвонил молодой человек, желающий снять показания счетчика.

– Конечно, пожалуйста, – сказала ему Валентина Петровна, которая, несмотря на потрясение, вызванное побегом сына из части, вовсе не отошла от дел житейских и даже продолжала вести уроки в школе. Сказав это, она удалилась на кухню, и «электромонтер» (или как его еще назвать) имел предостаточно времени, чтобы установить в прихожей «жучок». «Трибунальщиков» интересовали тогда не столько бандиты, сколько местонахождение Аристарха. и они рассчитывали, что если мать знает, где ее сын, то она обмолвится об этом в разговоре с кем-нибудь. Второй «жучок» был поставлен на телефон, но не в квартире, а на распределительном щите. Таких приборов у «Трибунала» было немного, и пришлось даже отложить пару перспективных разработок. Сто тысяч долларов важнее. Охоте за этими долларами не смогли помешать даже огромные проблемы, возникшие после инцидента с гибелью милиционера. Более того – после этого найти пропавшие сто тысяч зеленых стало важно, как никогда. Очень скоро наблюдатели были вознаграждены. «Жучки» принесли первую информацию.

Валентина Петровна разговаривала по телефону с сыном, и содержание разговора ясно показывало, что она не знает, где тот находится. Что же, отрицательный результат – тоже результат. Зато теперь стало очевидно, что парень иногда звонит домой. Следовательно, его можно засечь. Стали пробовать – и довольно быстро получили сведения о том, откуда идет звонок.

Правда, сведения очень поверхностные и очень неприятные. Звонки оказались международными. А с определением конкретного источника возникли дополнительные трудности, которые большого значения уже не имели. Оправдывались самые худшие предположения. Чудновский сбежал с деньгами за границу. На самом деле, как известно, Чудновский никуда не сбежал – просто антишпионская приставка к его радиотелефону работала таким образом, что АОНы и более продвинутые приборы аналогичного назначения регистрировали международный звонок.

«Трибунальщики» знали о существовании таких устройств, но никак не предполагали, что беглый солдат Чудновский может ими пользоваться. А если бы и предполагали – что с того? Истинный источник звонка определить все равно нельзя. Тем не менее, наблюдение с квартиры Валентины Петровны снимать не стали – в надежде определить хотя бы страну, откуда идут звонки. Однако Арик звонил не особенно часто. Это из армии он писал маме каждый день, чтобы не сойти с ума, не отупеть и не озвереть. А теперь у него появились новые, гораздо более эффективные средства для снятия стресса. Так что к моменту приезда бандитов изыскания «трибунальщиков» не продвинулись ни на шаг. А теперь вот бандиты приехали и принялись разрабатывать остывший след, при этом путаясь под ногами у «Трибунала», чего агенты последнего, естественно, стерпеть не смогли. Переговоры тройки наблюдения с координатором заняли минут пять. Тот сообщил судьям, и они после короткого совещания решили этого дела так не оставлять. Еще несколько минут потребовалось, чтобы поднять по тревоге тройку ликвидаторов, и вскоре из Белокаменска выехала машина с двумя «трибунальщиками» и мотоцикл – с одним. Когда они приближались к дому Валентины Чудновской, бандиты как раз отъезжали от него. Их выпустили на шоссе и дали разогнаться. Ездить на скорости меньше ста километров в час любой порядочный бандит считает ниже своего достоинства. А если какой-то нахал на мотоцикле без номеров ни с того ни с сего обгоняет бандитскую машину – тут только держись. Оскорбленный водитель наикрутейшей иномарки издает звериный рык и вдавливает в пол педаль газа. Но у мотоцикла тоже мотор форсированный, и он снова догоняет иномарку. На шоссе впереди машин нет, а мотоциклист маячит слева. Бандит пытается оттолкнуть его бортом – на такой скорости верная смерть для наглеца – но мотоциклист уворачивается. За тонированным стеклом шлема не разглядеть, но бандиты пытаются и не сразу замечают в руке у мотоциклиста пистолет. Отставая, он всаживает несколько пуль в заднее колесо иномарки. Вернее, в цель попадает только одна пуля – но и этого вполне достаточно. Машина оседает на левое заднее колесо, идет юзом, переворачивается и начинает кувыркаться, словно какой-то великан пнул ее ногой. Вторая бандитская иномарка устремляется в погоню за мотоциклом, но оказывается в «коробочке» между ним и «трибунальской» машиной. Уходя из-под обстрела, бандитский шофер бьет по тормозам, его пассажиры вываливаются из машины и залегают – но «трибунальщики» вовсе не собираются их добивать. Машина и мотоцикл уносятся в сторону Белокаменска, оставляя бандитов в сильном недоумении.

– У этой бабы крутая «крыша», – с неподдельным удивлением докладывает старший из уцелевших бандитов Корню через несколько минут.

– Ты в своем уме?! – орет в ответ Корень. – Откуда у нищей училки «крыша»?

– А я знаю?! – огрызается бандит, только что имевший удовольствие убедиться, что четверо его собратьев во второй машине мертвы, и как раз теперь после взрыва бензобака осуществляется их досрочная кремация.

– Может, школьник какой-нибудь? – высказывает предположение Корень. – Юный гонщик, кандидат в каскадеры…

– Ага, а «беретту» он дома смастерил. Из подручных материалов. Это собеседник Корня приврал. Марку пистолета он с такой точностью определить не смог. Однако на сто процентов был уверен, что пистолет заводского изготовления.

И что парень на мотоцикле – отнюдь не школьник, вообразивший себя героем и кинувшийся мстить за любимую учительницу. Да кто бы он ни был – ведь кроме мотоциклиста существовали еще и люди в машине.

Бородатые, волосатые и в очках – ну прямо Фидель Кастро и Че Гевара в молодости Рассказывая об этом, бандит автоматически – в силу подсознательной ассоциации – назвал их террористами. И до Корня не сразу, но все-таки дошло, кем эти террористы могут быть.

47

Пятый Правый сбежал из Белокаменска еще до того, как судьи «Трибунала» решили, что с ним делать. Предыдущие ошибки сходили ему с рук, потому что у «Трибунала» были проблемы с деньгами, а следовательно, и с вербовкой новых людей. Но теперь дело обернулось хуже некуда. Один милиционер убит, другой ранен, и «Трибунал» в одночасье из организации, борющейся за торжество справедливости и законности, превратился в преступную группировку наихудшего рода – ибо только такие поднимают руку на представителей власти. И виноват в этом Пятый Правый. Один только он и никто больше. Естественно, Пятый Правый не сомневался, каков будет приговор. А потому ударился в бега немедленно. Как и любой ликвидатор, он был не очень хорошо осведомлен о структуре и масштабах организации. Но в силу той дезинформации, которая в «Трибунале» намеренно спускалась сверху вниз, он был склонен не преуменьшать эти масштабы, а преувеличивать их. Среди боевиков в «Трибунале» ходили разговоры, что организация в скором времени охватит всю Россию, и Пятый Правый опасался, что его безопасность не будет гарантирована и в других городах. Лучше всего, конечно, свалить за границу, но у него не было для этого ни средств, ни возможностей. Поэтому оставался только один выход. Надо помочь милиции ликвидировать «Трибунал». Пятый Правый знал мало, но достаточно, чтобы потрепать организации нервы.

Недаром в «Трибунале» его ценили за качества, присущие разведчикам – например, за предусмотрительность и наблюдательность. Он не должен был знать телефон координатора, но Пятый Главный неоднократно набирал этот номер на глазах у Пятого Правого, и последний легко запомнил все цифры. Подлинные имена Пятого Главного и Пятого Левого он тоже не должен был знать – однако же узнал, и снова для этого не пришлось прилагать особых усилий. Основатели «Трибунала» хотели создать идеальную организацию, но, как это обычно бывает с людьми, для которых идея важнее практики, забыли про человеческий фактор. А Пятый Правый хоть и не был агентом враждебных «Трибуналу» сил, внимательно за всем наблюдал и запоминал. Его вообще использовали в «Трибунале» не по назначению. Он был классным наблюдателем, но плохим ликвидатором. Да, он был плохим киллером, несмотря на то, что любил убивать. Его всегда отличала чрезмерная осторожность, страх перед последствиями, и он стремился покинуть место преступления как можно скорее. А если этому что-то мешало, Пятый Правый впадал в панику. Все это в общем и целом – нормальные реакции обычного человека, даже такого, которому неоднократно приходилось убивать. Но для ликвидатора эти реакции таят в себе большую опасность. Желание убивать, в силу которого его перевели из наблюдателей в ликвидаторы, привело к побоищу в лесопарке, когда был убит Бес. Но тот случай Пятому Правому никто не ставил в вину. Он предотвратил серьезное преступление, спас от смерти невинного человека, а что упустил одного из негодяев – в этом ничего страшного нет. Ведь тогда все окончилось благополучно. Но потом Пятый Правый в своем стремлении поскорее покинуть место операции упустил Акулу. То есть, не вполне упустил, но и на тот свет не отправил. И получил за это серьезное внушение от Пятого Главного лично и от координатора по телефону. Но и это еще не самое главное. Хуже всего то, что сочетание любви к убийству с паникерством – это явный признак раздвоения личности, а следовательно – психической ненормальности. И в конце концов Пятый Правый пошел вразнос, решил совершить убийство самовольно, но вместо того преступника, которого он намеревался уничтожить, убил милиционера. Однако теперь он винил во всем случившемся кого угодно, только не себя. Виноваты коллеги по тройке, виноват координатор, виноваты судьи «Трибунала». Это они решили, что ублюдка Сухарева не надо убивать. А он, Пятый Правый, всегда говорил, что его надо убить, и хотел сделать это своими руками. Но его никто не поддержал, и из-за этого под пулю попал милиционер. А впрочем, этот мент сам дурак – нечего лезть не в свое дело, когда он, Пятый Правый, выходит на охоту. И теперь надо наказать всех. Стравить «трибунальщиков» и ментов – пускай повоюют, а от Пятого Правого отстанут, забудут о нем, словно его и не было. Если сдать ментам координатора, то ниточка у них появится очень даже крепкая.

Координатор наверняка имеет выход наверх, к судьям. И если менты сумеют координатора расколоть, то организация будет ликвидирована очень быстро. А если не сумеют? Или если у координатора все-таки нет прямого выхода на судей? Что тогда? А тогда все то же самое. Пятый Правый уже наверняка приговорен к смерти за самодеятельность, из-за которой теперь опорочена репутация «Трибунала». И второй смертный приговор – за предательство – ничего в этой ситуации не изменит. И вот, уже находясь далеко от Белокаменска, Пятый Правый зашел в почтовое отделение и там, на стойке, где обычно пишут телеграммы, измененным почерком накатал письмо, в котором выложил все, что знал. Потом написал адрес Белокаменского ГУВД и, не подписывая, бросил письмо в ящик. В тот же вечер в этом небольшом городе произошло убийство. На теле убитого нашли грубо оторванный клочок бумаги с надписью от руки: «Казнен по приговору Трибунала». Когда стали с этим разбираться, выяснилось, что организация убийц с таким названием существует в Белокаменске и специализируется на уничтожении преступников. Однако здесь возникла нестыковка, ибо со стопроцентной достоверностью было установлено, что погибший никогда не совершал преступлений и правонарушений. Загадка эта так и осталась неразгаданной, потому что убийцу найти не удалось.

48

Адъютант генерала Игрунова лейтенант Цыганенко не умел давать взятки. Ему просто никогда не приходилось этого делать. Зато он хорошо умел охмурять женщин. И с Ларисой вел себя так, словно конечной целью разговора было уложить ее в постель. Они разговаривали на кухне. Юра Гарин в это время был в комнате. Цыганенко вежливо попросил оставить его с Ларисой наедине, и Лариса не стала возражать. Ей было интересно, что за этим последует. Правда, перед тем как Гарин ушел, Лариса попросила лейтенанта доказать, что он пришел без оружия – чем сильно его удивила.

– Можете меня обыскать, – сказал Цыганенко и удивился еще больше, поскольку Лариса не стала отнекиваться, а действительно принялась его обыскивать – непрофессионально, но очень тщательно. После этой довольно унизительной сцены лейтенанту было трудно играть роль обольстителя, но он старался изо всех сил. Но он допустил одну ошибку – построил уговоры на предположении, что Лариса – девушка недалекая и при этом очень нуждается в деньгах и в сильном покровителе. Вот он и убеждал ее, что с теми деньгами, которые готов заплатить за молчание генерал Игрунов, она несколько лет может жить припеваючи. А если у нее возникнут какие-то проблемы, то всегда будет возможность обратиться за помощью непосредственно к генералу.

– Алексей Федорович пользуется большим влиянием в городе. А его друзья еще влиятельнее. Так что он может помочь в любой ситуации. Лариса слушала его с суровым лицом, и лейтенант не мог понять, как она относится к его словам. Когда он назвал сумму, дух у девушки захватило. Сумма опять-таки была не очень большой по меркам сильных мира сего, но весьма впечатляющей для больничной санитарки. Но ведь даже когда Лариса продавала Лешин акваланг, ее мучила мысль, что она совершает что-то недостойное. И, ослепленная этим чувством, она тогда страшно продешевила, совершенно не разбираясь в ценах на снаряжение для подводного плавания. А теперь ей предлагали продать самого Алексея. Позволить его убийце спокойно ходить по свету только потому, что у его отца много денег и влиятельных друзей. И ведь еще несколько дней назад Лариса, наверное, согласилась бы на это. А что делать, если денег нет, жрать нечего, а на иждивении у нее – бывший алкоголик Юра Гарин. Конечно, Юру можно прогнать или объявить ультиматум – либо ищи работу, либо убирайся, нам дармоедов не надо. Но Лариса не хотела этого делать.

Наверное, тут действовала психологическая реакция замещения. Юра заменил ей Алексея, и хотя по своим достоинствам они были несравнимы, терять Юру Лариса не хотела. И чтобы материально обеспечить то подобие семьи, которое она пыталась создать, Лариса, наверное, согласилась бы на предложение лейтенанта Цыганенко. Но теперь у нее была новая работа. Как раз сегодня вечером «Алик Николаев» ждал ее на новый сеанс съемок и обещал заплатить столько же, сколько и в прошлый раз. А это значит уже две месячных зарплаты санитарки за неделю. И никого продавать не надо. Только себя – но это уже ее личное дело. Тем более, что ведь не проституцией же она занимается. Даже знаменитые фотомодели нередко снимаются в обнаженном виде, и это довольно почетно. И Лариса спросила у Цыганенко.

– А про Алексея, значит, забыть? Похоронили – и нет его? А эта мразь, сынок генеральский, пусть гуляет, меня в подъезде тискает, говорит, что никуда мне от него не деться. Выходит, и правда – никуда не деться?

– Ну зачем вы так, Лариса?! – воскликнул Цыганенко. – Алексей Федорович сам накажет своего сына. И к вам он больше не подойдет, за это я ручаюсь.

– Накажет, значит? Интересно, как? Убьет или в тюрьму посадит? А может морду набьет? Или в угол поставит? Адъютанту генерала Игрунова нечего было на это ответить. Ведь если сказать о том, что генерал в наказание за убийство собирается отправить сына в армию – это будет просто смешно. За что же тогда забирают в армию других – обыкновенных восемнадцатилетних парней, которые никого не убивали и в жизни своей не совершали никаких преступлений? Они поговорили еще немного, но новых аргументов Цыганенко придумать не смог, а вскоре Лариса засобиралась на работу.

– Вы работаете в ночь? – поинтересовался лейтенант.

– Нет, я подрабатываю. В другом месте, – ответила Лариса. То, что она где-то подрабатывает и, следовательно, получает не учтенные в предварительных расчетах генерала Игрунова доходы, оказалось для его адъютанта совершенной новостью. Возможно, эта подработка дает Ларисе достаточно денег, чтобы счесть предложенную сумму взятки слишком низкой. Но попытка путем расспросов выяснить, где же именно Лариса подрабатывает и сколько за это получает, к успеху не привела. Лариса устроила лейтенанту прощальный скандал на тему: «Кто ты такой, чтобы мне вопросы задавать?! Ты тут ублюдка генеральского покрываешь, который моего парня убил – а я с тобой разговаривать должна? Да пошел ты!..» И лейтенант никуда не делся. Пошел.

49

Макс Игрунов долго не мог решиться на убийство. Одно дело – по пьянке забить человека насмерть, да не в одиночку, а в компании друзей, когда никто не может точно сказать, кем был нанесен роковой удар. И совсем другое – убить кого-то умышленно, на трезвую голову, заранее все спланировав и подготовив. Макс колебался до тех пор, пока лейтенант Цыганенко не явился к Ларисе Бабушкиной домой. И даже после этого продолжал колебаться, но Пашка Качуркин непрерывно капал ему на мозги. Пашка все отчетливее понимал, что если Цыганенко раздобудет доказательства и передаст их генералу Игрунову, а тот с уликами в руках спросит сына, что бы это значило – Макс сразу сдаст всех друзей-соучастников, даже если Цыганенко не узнает их имена и не определит степень их вины раньше. Макса следовало нейтрализовать, и как можно скорее – и Пашка не мог придумать способа лучше убийства. Разумеется, сам он вовсе не собирался убивать Макса.

Наоборот, это Макс должен был убить лейтенанта Цыганенко – после чего длинный язык станет для генеральского сына опасен, как никогда. Ведь в этом случае Макс уже не сможет свалить вину на друзей, и генерал не сможет замять дело, найдя другого козла отпущения. Поначалу Макс сам рвался убивать – причем не только лейтенанта Цыганенко, но и Ларису, и ее нового мужика заодно. Но как только настала пора от слов и планов перейти к делу, он откровенно струсил. Однако он был туп, а Пашка Качуркин – умен и хитер. И капанье на мозги постепенно стало приносить плоды. Максу все явственнее казалось, что главную опасность для него представляет именно лейтенант Цыганенко. Пока адъютант генерала Игрунова жив, велика вероятность того, что он, Макс Игрунов, может оказаться не только там, куда зашлет его в наказание отец, но и в тюрьме, под следствием и судом, а потом – на зоне. Лет на десять, а то и больше. А если Цыганенко умрет, то все, что он накопал, уйдет в могилу вместе с ним. Так говорил Пашка, и Макс ему верил.

– Не бойся, на тебя никто не подумает, – твердил Павел, излагая план убийства. – Надо изобразить обыкновенный грабеж. Он ведь ходит через парк, возвращается домой поздно, почти всегда один. Запросто можно подловить его там, выскочить из-за дерева и шарахнуть по голове чем-нибудь тяжелым. Потом ошмонаешь карманы, заберешь все ценное, документы, кошелек, оружие, если есть. И все. Мало ли таких случаев сейчас. Никто особо и расследовать не будет.

– Ага! Сам попробовал бы… – реагировал на эти инструкции Макс.

– А зачем мне? Это не моя проблема. У меня вообще алиби. Если даже вы все скажете, что я был с вами, другие десять человек скажут, что я в это время был с ними за городом, пил водку и трахал баб.

– А может мне тоже устроить это… Алиби.

– Тебе это не поможет. Это для суда алиби годится, а тут ведь дело не в суде, а в бате твоем… Паша противоречил сам себе, пугая Макса то тюрьмой, то отцовским гневом – но Макс не замечал этих противоречий, зато нервничал все больше и постепенно созревал для убийства. И наконец созрел.