Текст книги "Семя Хаоса. Несущий Свет"

Глава 5
Каррир. Злость, тепло, огонь

Решение сбежать из монастыря Каррир считал не просто правильным, а единственно верным. После того, что он там натворил, других вариантов и не было. Ему хотелось оказаться от этого места как можно дальше, не думая о том, куда он побежит. Если бы не Фалла, он бы, вероятно, либо умер от голода или вернулся на следующий день в монастырь.

Первым делом Фалла отдала ему приказ залезть в монастырский сад и нарвать побольше яблок. Они были еще мелкие и зеленые, но Каррир не спорил. Во-первых, он был не в том состоянии, чтобы спорить с кем-либо. Перед глазами все еще стояло обожженное лицо Тирама. Каррира время от времени подташнивало, особенно когда задумывался о том, что это сделал он. Во-вторых, когда Фалла начинала отдавать приказы таким тоном, ее лучше слушаться. Она все равно добьется своего.

Яблоки Каррир набрал в свою рубаху, завязав рукава и ворот. Дождался Фаллу, которая, как выяснилось, пробралась в кладовую и стащила немного сыра, колбасок и сухарей. Каррир сначала не поверил своим глазам. Хотел возмутиться, что за воровство их могут наказать, потом понял, что они все равно уходят. Только теперь он осознал полностью, что покидает монастырь, где жил, сколько себя помнит, возможно, навсегда. Стало как-то грустно и страшно. Поэтому до вечера он почти ничего не говорил, погрузившись в свои мысли. Фалла тоже больше молчала, о чем-то напряженно думая. Когда солнце почти скрылось за горизонтом, они устроились на ночь на небольшом холмике, поросшем кустами, и развели маленький костерок.

– Зачем нам идти в Краст? – спросил Каррир. Фалла подняла на него глаза, глядя через огонь костра.

– А ты думаешь, мы долго сможем питаться тем, что унесли из монастыря? – Она показала ему колбаску. А потом откусила кусочек. Каррир тоже потянулся за колбаской, но перед тем, как есть ее, погрел немного над костром.

– Ну, у нас нет денег, вряд ли нам что-то дадут просто так.

– О боги! Ты дурачок! Ты же теперь маг, пусть и не на службе Империи, покажешь пару фокусов, и мы получим любые припасы, какие только захотим!

– Я не хочу касаться этого опять… Бедный Тирам…

– Бедный? Да он бил бы тебя по животу, пока твои кишки не полезли бы изо рта! Кар, хватит нести чушь! Ты теперь сможешь выбраться из того жалкого существования, что у нас было, и помочь мне!

– Почему же ты тогда сама не проглотила тот дурацкий камень?!

Фалла немного опешила. Будто бы сжалась. И посмотрела прямо на огонь.

– Я не знаю. Сама теперь жалею. Но тогда почему-то испугалась. А теперь он твой, и поэтому не жалуйся. Используй его!

– Нет! Никогда! Я опять кого-то сожгу или сделаю еще что похуже! – Каррир отвернулся.

Послышался тяжелый вздох. Но спорить Фалла не стала. Скоро они в молчании устроились спать. Легли поближе к костру, каждый со своей стороны, и, убаюканные его теплом, быстро заснули.

Проснулся Каррир от солнца, светящего в глаза. Судя по всему, только рассвело. Было ужасно холодно, костер давно прогорел, и все было усеяно мелкими капельками росы. Фалла лежала спиной к востоку и пока спала. Каррир встал и пошел в низину, где бил небольшой родник. Напившись, он сел в тени небольшой рощи, прислонившись спиной к тонкому березовому стволу. Каррир вздохнул полной грудью, думая снова о том, что произошло у реки. Он больше не будет использовать эту ужасную магию! Никогда! Но какое-то скребущееся чувство сопровождало эти мысли. Будто чешется середина спины, которую ты, как ни тянешься, не можешь почесать. Едва-едва заметное чувство, но сильно раздражающее. Оно словно требовало прикоснуться снова к той силе. Каррир сдался и попробовал ощутить магию, как в прошлый раз.

Ничего не получилось. Он не чувствовал того жара, той силы. Может быть, он сжег все? Тогда от этого скребущего чувства никогда не избавиться? В нем начало разгораться раздражение. И тут же он осознал силу вокруг. Задержав дыхание, он зачерпнул ее и тут же бросил перед собой. Почувствовал, что воздух вокруг стал холодным, будто бы дохнуло зимним ветром. А перед ладонями воздух слегка заколебался, как над крышей монастыря в жаркий день. И все. Никакой вспышки.

– А говорил, что больше не будешь так делать.

Каррир подпрыгнул! Оказывается, сосредоточившись на своих ощущениях, он и не заметил, как к роднику подошла Фалла. Она стояла обнаженная по пояс около воды. Когда Каррир посмотрел на нее, она как раз начала брызгать холодной водой на себя, слегка повизгивая. Каррир сразу отвернулся.

– Эй, девочкам нельзя так ходить!

– Только если начали расти титьки! А у меня не растут, можешь сам убедиться!

– Все равно так нельзя. – Каррир встал и отошел на другой край рощи, пока Фалла не закончила умываться. Спустя пару минут она сама подошла к нему, уже надев рубашку и заправляя ее за юбку.

– Ты сделал все, как в прошлый раз?

– Да. Но почему-то в этот раз не полыхнуло.

– Мне кажется, в прошлый раз воздух стал горячее, чем сейчас. Тогда я видела секундную вспышку. И был звук удара, как маленький гром. А сейчас всего этого не было. Может быть, это из-за того, что ты не стоял в воде?

– Не знаю…

– Попробуй сейчас зайти в воду!

– Не хочу, она холодная! Ты сейчас чуть не визжала, пока умывалась!

– Я не визжала! И не визжу никогда! Эх… Попробуй просто опустить в воду руку.

Каррир с сомнением посмотрел на родник. Потом решился и подошел к нему. Сосредоточился. Силы вокруг не было.

– Мне кажется, я могу это сделать, только когда сильно злюсь… Ай! – Фалла больно ущипнула его за ухо. Каррир гневно на нее посмотрел. И тут же он почувствовал силу вокруг. Зачерпнул и направил на Фаллу, прежде чем успел сообразить, что делает. Рука в роднике совсем замерзла, а Фалла отшатнулась, но потом засмеялась.

– Как горячий ветер! Но лучше больше на меня ее не направляй! А то укушу!

– Ты сама виновата! Зачем было меня щипать?

– Ты же хотел разозлиться?! Я думаю, ты неправильно понимаешь тепло вокруг. Ты не готов признать, что оно есть, и чувствуешь сродство с ним, только когда твои эмоции сильны. Когда ты сам вроде как горишь… Представь, что вокруг много тепла. Представь, что сейчас зима, тогда тебе будет странно, что так тепло, и ты сможешь использовать тепло вокруг без злости.

Каррир задумался. Его рука все еще чувствовала онемение куда более сильное, чем от студеной воды. Что, если он попробует согреть руку? Он закрыл глаза и представил зиму. Холодную, ужасную вьюгу. И почувствовал тепло вокруг, как силу! Ее даже стало немного больше, или ему это только показалось. Он зачерпнул силу и направил на руку. Снова по спине и ногам подул холодный ветерок, но руке стало горячо на мгновение. Потом просто тепло.

– Ух ты! У тебя от руки поднимался пар одно мгновение! Не больно?

– Да нет, просто тепло, как будто вода для купания у нас в монастыре.

Фалла взяла его за руку.

– И правда, просто теплая. Как классно!

Каррир кивнул. И правда, классно. И почему он так испугался магии? Перед глазами встало лицо Тирама, и желудок в очередной раз скрутило. Но сейчас Каррир подумал, что сила мага все же стоит того.

Дойти до Краста Каррир и Фалла должны были завтра. Обычно монахи ходили за день, если выдвигались ранним утром. Но они вчера были в пути не более четырех-пяти часов, к тому же двигались медленнее привычных к путешествиям монахов. Пока шли, Каррир продолжал пробовать нагревать воздух вокруг себя. Ближе к полудню Карриру удалось нагреть его достаточно, чтобы получился едва слышный хлопок. Фалла объяснила это тем, что днем воздух горячее, чем утром, и поэтому его окружает больше теплоты. А когда он прижался спиной к дереву, получилось вызвать почти такой же жар, как тогда на реке. Дерево при этом на мгновение покрылось инеем, но не замерзло совсем. Когда они отодрали кору, под ней обнаружили обычный ствол. Фалла подумала над этим пару минут и решила, что количество тепла, которое может использовать Каррир, должно зависеть от тяжести предметов вокруг. Воздух ничего не весит, поэтому и теплоты дает мало. А вот дерево или вода той же температуры дают много теплоты, а значит, и много силы. Карриру это объяснение понравилось. Ему даже стало казаться, что теперь вокруг него силы стало еще больше.

Также он научился брать тепло не отовсюду вокруг себя, а из небольших областей. Например, он начал брать силу вокруг левой руки и передавать ее в правую. Правда, почему-то воздух вокруг правой руки почти не нагревался. Фалла, подумав еще немного, сказала, что они попробуют вечером сделать одну штуку с костром. Можно было бы добраться до Краста до заката, но оба решили, что провизии, взятой из монастыря, им пока хватит, а в незнакомую деревню лучше прийти утром, а не на ночь глядя.

Вечером, после того как они разожгли костер, устроившись на очередном небольшом холмике, Фалла объяснила свою задумку. Что, если он попробует поднести руку к огню и взять силу костра? Каррир представил, как с его правой руки срывается огонь, но Фалла возразила, что вряд ли так получится. Она не видела огня у реки, когда Каррир направил силу на Тирама и его друзей. Скорее всего, огонь что-то большее, чем просто тепло. Иначе от света солнца весь мир бы горел. Но вот тепла в огне много. Если Каррир направит его, будет ли тепла столько же, сколько в огне? Разумеется, направлять нужно не на нее, Фаллу, она лучше вообще на время спрячется. Карриру идея в целом понравилась, но он немного испугался желания Фаллы скрыться. Вдруг что-то пойдет не так. С другой стороны, Фалла была его единственным другом, и он совсем не хотел ее случайно сжечь. Разве что когда она на него кричала. Да и то не всерьез!

– Итак, когда будешь готов, приближай руку к огню. Не бойся, ты почувствуешь тепло и сразу заберешь его до того, как огонь тебя обожжет.

Каррир сглотнул и покосился на Фаллу, которая легла на землю по другую сторону от костра. Так, что ее было почти не видно за скатом холма. Потом начал медленно приближать руку к огню. Он отчаянно боялся, но действительно начал чувствовать силу огня раньше, чем ощутил серьезный жар. Зачерпнув силу около левой руки, он бросил ее на правую. Раздался хлопок. Костер потух. Совсем, не осталось даже тлеющих углей.

– Ух ты! Получилось почти так же, как у реки! Только там ты нагрел больше воздуха, чем сейчас, зато вспышка была классная! – Фалла в закатных сумерках вся светилась от счастья, и Каррир невольно улыбнулся в ответ. Потихоньку он привыкал к этой силе. Когда он использовал ее, скребущее чувство пропадало, но если он долго не играл с силой, то оно возвращалось. Похоже, Семя Хаоса само хотело, чтобы его использовали. Эта мысль немного испугала Каррира, и он не стал говорить об этом с Фаллой. Ей нравилось придумывать новые и новые штуки, чтобы попробовать, что он может, а что нет. Каррира это устраивало. Еще пару раз сначала разожгли, а потом потушили костер. Во время последних попыток Фалла даже не скрывалась на склоне холма, так как была уверена, что Каррир контролирует ситуацию. Устав от этих забав, они скоро легли спать.

Спустя пару часов после подъема они должны были дойти до Краста. Но еще на подходе к деревне заметили большой столб дыма. Каррир не понял, в чем дело, но Фалла побледнела и, посмотрев на него, сказала:

– Похоже, нам лучше не заходить в Краст.

Глава 6
Парин. Трусы и герои

Тяжело дыша, Парин шел в гору. В принципе, молодой парень, который ежедневно по несколько часов тренируется с мечом, не должен так задыхаться, поднимаясь по дороге с относительно небольшим уклоном. Но после пяти часов марша в полном вооружении, неся свои вещи и щит сэра Бэнига в придачу к своему, можно совершенно выбиться из сил. К тому же дорогу к северу от Каллимара строили не на имперский лад. В старой Империи уклон не должен был превышать пяти градусов, и идти дорога должна прямо, как лезвие меча. Если на пути встречался холм или овраг, то холм ровняли, а овраг засыпали. Не было ничего надежнее имперских дорог. Разве что мифические паровые дороги времен Одина. Но вот только за Каллимаром дороги строили проще. И эта петляла, как пьяница, возвращающийся домой, то и дело взбираясь то на один холм, то на другой. Парин вытер пот со лба, благо сэр Бэниг разрешил пока снять шлем.

Их небольшой корпус из одной манипулы продвигался на север. Три дня назад вечером пришли новости о большом набеге северян на земли Империи. Скорее всего, они как-то проскользнули мимо Кольца Ираны, где была размещена полная манипула гарнизона. Манипулой в Империи называли формирование из пятисот человек. Три центурии легионеров по сто человек в каждой, центурия вспомогательных войск, в которой насчитывалось сто пятьдесят лучников и разведчиков, и «кулак рыцаря» – пятьдесят рыцарей с оруженосцами – тяжелая пехота, способная пробить любой строй. Обычно для поддержки полной манипулы выделяли трех-четырех магов. Обязательно двух Бегунов для прикрытия флангов и одного-двух боевых магов – Молнию, Кинетика или Пиромана. В манипуле, отправленной на север, в которой шел и Парин, кроме Бегунов был только один Кинетик. Легат Аброзий решил, что этого более чем достаточно, чтобы пресечь попытки северян продвинуться вглубь страны. Ведь пройти тихо мимо Кольца Ираны и не взбудоражить все баронства могли не более пары сотен северян, разбитые на маленькие группки.

Их манипулу вел кунгент легиона «Север» Пертин. Это был старый вояка, получивший повышение совсем недавно. Начинал он обычным легионером, но, показав себя в нескольких приграничных стычках и одной кампании, продвинулся достаточно быстро до центуриона. Смелый, решительный – тот типаж командиров, который больше всего нравился солдатам. Но вот только дальше в командной структуре, не имея поддержки богатых родственников, продвинуться было уже сложно. Правда, если центурион отвоевал более двадцати лет, его могли назначить кунгентом, а изредка и трибуном. Именно этот путь прошел кунгент Пертин. Тот факт, что он получил этот чин, говорил о большом доверии легата Аброзия. Отчасти он нравился Парину, на таких людях часто держится армия.

Сэр Бэниг как старший рыцарь получил должность командующего «кулаком». Назначение скорее номинальное, так как считалось, что рыцари – элита военных сил Империи – сами знали, что делать на поле боя. Им не нужно было постоянное руководство в бою, как легионерам центурий. Однако кто-то один от рыцарей должен был представлять их в штабе кунгента, именно этим и занимался теперь сэр Бэниг. Перед выходом из Каллимара он взял с собой и Парина на собрание перед маршем, а потом стал брать регулярно. Старый рыцарь сказал, что Парин может там набраться ума, хотя обычно в основном обсуждение касалось только того, какое вино из обоза лучше подать высшим офицерам во время следующей встречи. Марш дело скучное и обыденное для столь отлаженного механизма, как имперский легион. За два с половиной дня не случилось ничего, легион преодолевал положенные двадцать пять километров и устраивался на ночевку, разбив лагерь с минимальными укреплениями.

Впереди размеренное движение шеренг было нарушено появлением гонца. Это был лучник из вспомогательной центурии. Они чаще всего выполняли мелкие поручения и брали на себя функции разведки, ведь в нынешнем формировании имперских корпусов не было пехотных мобильных групп, как верно сказал тот пьяница. Почему-то разговор с ним никак не шел у Парина из головы. Лучник подбежал прямо к бредущему Парину, а точнее, к идущему рядом сэру Бэнигу и, отдав честь, проговорил скороговоркой:

– Сэр, вас хочет видеть кунгент! Срочный сбор старших офицеров!

И не дожидаясь кивка или подтверждения, лучник побежал дальше. «Кулак рыцарей» шел почти в центре войска, сразу за второй центурией легионеров. За ними обычно маршировала вспомогательная центурия, а потом третья пехотная центурия легиона. Впереди и сзади держались Бегуны. Кунгент шел следом за первой центурией. Сэр Бэниг тяжело вздохнул и, ускорив шаг, начал обгонять других рыцарей, которые подтрунивали над тем, что ему нужно бежать по первому зову какого-то мужика-легионера. Сэр Бэниг опять вздохнул. Он ничего не сказал Парину, и тот последовал за своим рыцарем, надеясь узнать причину такой спешки.

Когда они, обогнав рыцарей, достигли хвоста второй центурии, она остановилась. Легионеры, опираясь на свои недлинные копья и поставив на землю щиты, переговаривались. Почти сразу мимо них пробежал еще один гонец лучник. Видимо, он передавал приказ войскам остановиться. Пока они шли вдоль второй центурии, их догнали оба центуриона вспомогательных войск.

Вспомогательные войска из-за обилия задач имели более гибкую систему иерархии, чем центурии легионеров. У тех было просто десять деканов, отвечающих за свои десятки, тогда как во вспомогательных войсках разделение было неровным, лучшие лучники были разбиты на десятки с деканами во главе, тогда как лучшие разведчики были организованы пятерками под руководством палма. Из-за этого и центурионов было два – один бывший декан лучников, один бывший палм разведчиков. В их манипуле оба центуриона вспомогательных войск были довольно молоды, им едва исполнилось тридцать. Они поприветствовали сэра Бэнига, хотя обычно рыцарей другие пехотинцы недолюбливали. Однако сэр Бэниг редко бывал высокомерным, и с ним остальные центурионы находили общий язык.

Когда они миновали вторую центурию, их взорам предстала поставленная чуть в стороне от дороги штабная палатка. На марше это было необычно, а значит, причина остановки манипулы не только срочная, но и требует скрытности. Рыцарь, его оруженосец и два центуриона вошли в палатку. В отличие от прошлого раза вина не было, как и разговоров. Помимо кунгента и приписанного манипуле Кинетика в палатке уже были два центуриона пехоты. Когда Парин с офицерами манипулы вошел в палатку, он заметил, что в походном кресле кунгента сидит человек в форме вспомогательных войск. Парин нахмурился. На него, оруженосца старшего рыцаря «кулака», во время прошлых собраний немного косились, считая, что он молод и не вышел рангом для посещения столь высокого общества, что же тут делает обычный солдат? Все стало понятнее, когда ему удалось разглядеть нашивку на плече разведчика. Манипула гарнизона Кольца Ираны. А сидит в кресле он, потому что ранен. Кожаный доспех справа замызган засохшей кровью, наплечник пробит. Видимо, стрела. В этот момент зашел третий центурион, и кунгент Пертин обратился к вошедшим:

– Срочные новости этот солдат доставил из Кольца Ираны. Кольцо пало, взято за один день войсками северян. Их несколько тысяч.

– Но как они прошли через баронства? – спросил центурион-палм.

– Судя по всему, баронства предали Империю и переметнулись к северянам. Это тяжелый удар для нас, так как обычно они защищали земли Империи от набегов, а если не могли остановить захватчиков, хотя бы сдерживали их и посылали весть в легион.

– Но если баронства предали, а Кольцо Ираны пало, то это не набег, это полноценная война. – Центурион лучник нахмурился. – Мы не сможем прижать захватчиков к гарнизону Кольца, так как его больше нет. А в этом был первоначальный план легата. Да и северян может быть столько, что своими силами мы с ними не справимся. Что мы будем делать?

Остальные посмотрели выжидательно на кунгента.

– Мы пойдем вперед! Слишком много земель остаются без защиты. Если мы отступим, то гореть будет все, что к северу от Каллимара. Этого нельзя допустить! Мы спасем Империю!

«Или умрем», – с внутренним вздохом продолжил мысленно Парин. Это было плохо. Похоже, новоиспеченный кунгент слишком мечтает о подвигах, чтобы увидеть опасность для корпуса. Да, целая манипула с магами может разгромить и тысячу северян на удобных позициях, но вот только северян, скорее всего, будет больше тысячи. И маги тогда их не спасут. Магов в бою убить очень сложно, но рано или поздно даже лучший из них пропустит удар или стрелу. И тогда они умирают так же, как простые люди. Парин не мог молчать, он слишком много читал о том, как такие поспешные действия приводят к тактическим катастрофам.

– Но ведь это глупо, если к северянам подойдет подкрепление из баронств, то всю манипулу перебьют на марше! Сведения о вторжении крайне ценны в стратегическом смысле, легат обязан об этом узнать! – Парин сам не поверил, что это сказал. Проклятье! Все, даже сэр Бэниг, посмотрели на него с презрением, как на таракана в супе.

– «Кулак», убери мальчишку вон! – взревел кунгент.

Сэр Бэниг, взяв Парина за плечо, вытолкнул его из палатки. Взглянул на строй скучающих пехотинцев из первой и второй центурии. И громко отчеканил:

– Ты трус, недостойный стать рыцарем! По завершении этого похода я отказываюсь быть твоим наставником и прерываю твое обучение оруженосца! А теперь в строй! – Потом, наклонившись к уху, добавил: – То, что ты орал в палатке, должны говорить опытные люди со званием, а не малолетние щенки. Теперь этот осел Пертин точно упрется! И поведет нас на север, недалекий ты идиот!

Резко развернувшись, сэр Бэниг вернулся в палатку. А Парину не оставалось ничего другого, как медленно тащиться к своему месту в «кулаке рыцарей», сознавая, что его жизнь кончена.

Вечером Парин был у костра один, сэр Бэниг отдал распоряжение ему сидеть отдельно от остальных рыцарей и оруженосцев. Теперь его место было не с ними. Аппетита не было, особенно не хотелось есть паек. Парин просто смотрел на огонь и время от времени шевелил угли маленьким прутиком. Неожиданно кто-то сел напротив него. Парин поднял глаза и с удивлением увидел гонца, принесшего сведения о падении Кольца Ираны. В палатке Парин его толком не разглядел, гонец был худощав, с серыми волосами и острым носом. Особо приметной внешность не была, но как-то сразу запомнилась. Сидели молча.

В лагере уже шептались о новостях, принесенных гонцом. Кажется, солдаты были в курсе еще на марше. Хотя с Парином никто особо не говорил, он узнал детали, слушая, о чем громко шушукались другие оруженосцы. По крайней мере, три баронства, изменив присяге императору, перешли на сторону наступающих северян. Кольцо Ираны было быстро окружено превосходящими силами. Префект крепости решил, что с помощью магов гарнизона они продержатся не менее недели, ведь там был полный состав боевых магов – Молния, Кинетик и Пироман. Он отправил по трем маршрутам пятерки разведчиков из числа вспомогательных войск с приказом доставить сведения о предательстве баронов и о численности вторгнувшейся армии легату легиона «Север». Когда гонец был в половине дня пути от крепости, она пала. Он не смог сказать, что послужило причиной столь стремительного ее захвата. У северян в армии, кажется, не было пушек, иначе бы их продвижение заметили раньше. Тяжелые василиски, используемые для пробивания стен, пришлось бы везти четверками быков.

На пятерку разведчиков, где был этот гонец, напали уже вечером вблизи деревни Краст. Их прижала такая же пятерка разведчиков северян, а когда имперцы вступили в бой, сзади вышла еще одна пятерка врагов. Их окружили, гонец чудом вырвался, получив раны в плечо и в бок. С трудом оторвался от преследователей, долго петляя. Если другие разведчики до их манипулы не добрались раньше него, то они, скорее всего, все мертвы. Проходя мимо Краста, гонец видел пожары, похоже, отдельные группы северян, минуя Кольцо Ираны, прошли раньше, пользуясь лояльностью баронств. Видимо, горит уже весь север. Армия у Кольца состояла только из жителей Кимбера, центрального из северных королевств. Войск Аррана и Герики, а также дружин баронов пока не было видно. Это обнадеживало, но не сильно.

Парина смущало быстрое падение крепости. Если северяне, не взяв пушки, захватили за полдня сильную крепость с гарнизоном из ветеранов приграничных стычек и с магами, то происходит что-то необъяснимое. В памяти Парина опять всплыл разговор со странным пьяницей в лагере. Империя слишком зависит от магов. Что, если северяне придумали способ борьбы с магами? Тогда Империя потеряет преимущество, которое обеспечивало победы последние несколько веков. От этой мысли Парин поежился. Он привык считать имперские войска непобедимыми.

Когда-то на заре Империи, еще во времена богов, бароны были лидерами местных разбойников или самозваными правителями небольших земель между государством богов и молодым царством Киммара. Тогда северяне преодолели перевалы горы Аммел, придя из королевства Элесам, где был повальный голод. Они энергично и жестко захватывали все больше земель. Империи не было дела до севера, боги жили в столице, как и император. Однако набеги северян становились все наглее, они добирались порой и до центральных провинций, где наконец поняли опасность молодого и наглого государства у своих границ. Тогда император и решил, что можно избежать большой войны, просто ограничив набеги. Была создана буферная область, где каждый лидер, способный удержать клочок земли, стал сам править так, как хотел. Император выделил средства на строительство крепостей и валов, укрепил территории баронств. Баронов освободили от налогов, дали право устанавливать собственные законы и принимать беглецов из провинций Империи, прощая им любые прегрешения. Разумеется, туда сразу же потянулся лихой люд, способный постоять за себя. Взамен они должны были стать щитом для центральных провинций и сдерживать набеги. С тех пор прошло много лет, могучее северное царство Киммар распалось на три государства, некоторые бароны, обойдя менее удачливых соседей, захватили обширные области и приобрели власть и богатство, а титулы сделали наследными. Империя и новые королевства севера почти не взаимодействовали друг с другом, даже торговля чаще всего велась через баронов, к радости последних, берущих большие пошлины с обеих сторон. Но до настоящего момента бароны сохраняли верность Империи. Теперь, похоже, все рухнуло.

– Ты храбрый парнишка. – От хриплого голоса гонца Парин вздрогнул. Они просидели в молчании так долго, и он так глубоко погрузился в свои размышления, что про гонца просто забыл.

– Остальные считают меня трусом. – Парин не собирался жаловаться, но слова гонца были слишком горькими. Он не храбрый. Храбрый человек желал бы боя, а не предлагал отступать, поджав хвост.

– Как и меня… Я ведь один выжил, бежал, бросив товарищей. Я всегда бегу и выживаю. На меня тоже смотрят, как на труса… Я и есть трус. Всегда им был где-то в глубине души.

Парин нахмурился. Этот человек дважды вышел из окружения. Рискуя своей жизнью, уходя от погони, прорвался к ним, принес важные сведения. Он был героем, а не трусом.

– Вы выполнили долг, вы герой!

Гонец смотрел только в костер. В его глазах плясало пламя.

– Нет. Я просто бежал. А вот ты храбро поступил, озвучив свое мнение там, где много важных шишек, возомнивших о себе невесть что. Можно сказать, ты проявил храбрость, не побоявшись показаться трусом. – Разведчик усмехнулся. – Я слышал, твой рыцарь отказался от тебя. Только чтобы его не посчитали трусом тоже. Они потом там долго говорили, и мне кажется, многие думали, как и ты, что нужно отступать, но никто не нашел в себе смелости сказать об этом вслух. Все боялись, что их сочтут трусами. И в итоге кунгент решил идти дальше. Ты также выполнил свой долг, не побоявшись сказать правду.

Парин задумался, тоже глядя на огонь. В этих словах что-то было. Но в любом случае он теперь не будет рыцарем, не будет воином. А ведь он уже почти поверил, что детские мечты о великих сражениях сбудутся. Хотя боя он боялся. Он и правда трус. Только болтать и мечтать горазд. Однако гонец поддержал его от чистого сердца, и Парин уже хотел было его поблагодарить, как по всему лагерю прокатился звук рожков разведчиков, выставленных по периметру лагеря. Тревога! Кто-то напал на манипулу! Неужели северяне отважились собрать малые группы в кулак и нанести неожиданный удар? Или все хуже? Парин похолодел. Северяне уже удивили их, взяв Кольцо Ираны за полдня. А если это действительно продуманное большое вторжение? Что, если все это время силы Кимбера двигались ускоренным маршем вглубь Империи, рискнув оставить Кольцо баронам? Может, тут сейчас строятся для ночной атаки несколько тысяч северян? Глупость и страхи мальчишки. Это так же невероятно, как и то, что крепость с тремя магами падет при первом же штурме… То есть эта глупость становилась весьма вероятной.

Парин вскочил на ноги, он еще не снял большую часть доспеха, только шлем и наручи. Подхватив щит и вытащив меч, он пошел к общему костру «кулака». Там же были все три мага, которых рыцари пригласили разделить ужин. Все шли от большого костра, отбрасывая тени. Строились шеренгами центурии. Лагерь кипел, хотя пока было непонятно, какой атаки ждать. Неожиданно из леса появилась шеренга северян. Как разведчики, выставленные в дозоры, проспали их появление? У врагов были круглые щиты, меньше тех, что были у легионеров, зато копья длиннее на полтора локтя. Пройдя десяток шагов, строй северян сжался плотным ежом. «Кулак рыцарей» строился клином за легионерами. Полные доспехи, большие двуручники у рыцарей, каплевидные щиты с оковкой из стали и мечи у оруженосцев, вставших за спинами своих сэров. Рыцарь рубит, оруженосец прикрывает своего рыцаря щитом. «Кулак» должен разметать стену северян. Продавить ее. Длинные мечи подходят для того, чтобы обрубить сначала копья, а потом и руки, что их держат. Парин не успел к строю и замер около одного из магов, Кинетика. Бегуны шли сбоку от «кулака рыцарей», надеясь, видимо, использовать хаос в сшибке пехоты, чтобы проскользнуть вперед и атаковать противника с тыла. Измененные ноги Бегунов дают им такую скорость и ловкость, что они проскочат между двух сходившихся строев за секунды, и спины северян окажутся открыты для их жутких длинных когтей. Глаза Бегунов горели в темноте, как у кошек. Парин поежился.

Внезапно один из Бегунов завалился на бок со стрелой в горле. Странно, они не были Кинетиками, которые могли заставить стрелы лететь обратно. Но, как слышал Парин, их способностей хватало, чтобы останавливать стрелы и мечи до того, как они нанесут Бегуну рану. Именно поэтому они не носили доспехов. Это не спасало от ударов в спину, ведь маг тогда не видит угрозу, но летящую спереди стрелу Бегун обязан был заметить, ведь они видят в темноте лучше людей! Кинетик, увидев смерть другого мага, пригасил костер за спиной и взлетел в воздух на несколько метров, готовый обрушить на наступающую шеренгу град мелких металлических шариков, которые были пришиты к его одежде. Из темноты вылетел арбалетный болт, и Кинетик взмахнул рукой, чтобы отправить его обратно. Вот только болт, пробив справа грудь мага, швырнул его в сторону костра. Парин побежал к магу. Тот захлебывался кровью из порванного легкого и что-то шептал. Парин наклонился, пытаясь разобрать, и пропустил грохот за спиной. Так звучат пушки! Почти так. Звук взрыва был не таким гулким, но очень похожим. Парин развернулся и увидел широкую дыру в строе легионеров.