Текст книги "Кубик"

Так же, со всем внешним выражающимся соответствием стилю района, по некоторым существам нельзя прочитать схожести их отношения к проблеме, с тем, как они выглядели. Так, у кого-то, богатая самодостаточность воплощалась закрывшейся и безучастной, а у другого сочувственно переживающей. У третьего переживания оставались лишь на уровне ощущений, но, ни в коем случае, ни действий / предложений. Те, у которых данные ощущения перекрывали образцовую сдержанность, не на шутку вспотели и скинули пиджаки, ожидая ответа из аппарата. Главное существо в центре стола посменяло зрачки, вытерло вспотевшие ладони о штаны и наклонилось ниже к динамику, хотя громкость того не требовала.

– Там… Пузырь, глав… – Донёсся дребезжащий голос из динамика. – Пу-пузырь.

Все тринадцать существ всполошились. Некоторые вскочили и зашагали по кабинету, от других вырвалось недоумение, перерастающее в возмущение. Последние же, сохранили туже каменность, что и Густавус – то самое существо, которому обращалось сообщение. Оно было ниже всех ростом и куда жилистее. Даже зрачок его не дрогнул, приняв информацию как должное. За ним стоял город, который услышал этот вердикт вместе с ним. Город, которому президент обязано.

Растрёпанный вид одежда Густавус приобретала с каждой новой сменой или оставалась таковой с прошлых смен, если оно вообще не ложилось. Таких смен, чтобы отсидеться в офисе, подписывая бумаги на встречах, у него не было. Оно все документы направляло на советников, подписывало их в дороге или, когда сроки уже совсем исходили. От советников требовалось не советовать, а прислуживать – распределить папки поочерёдно и вовремя их подсовывать президенту. Но и в определённой очерёдности распределения папок и своевременной подаче, могла заключаться скрытая игра образцового советника. Само же Густавус летало по городу, следя за выполнениями поручений, в дороге обсуждая новые. Нельзя переносить результаты проделанных работ в отчёты, ведь обязательно, где-то могла засесть ошибка, не точность или намеренное сокрытие. Каждая проверка должна быть спонтанной и ни с кем не обсуждаемой. Таким образом существа стали побаиваться возможных резких и критических мер и начали налаживать производство.

Для некоторых граждан даже было счастьем, если вдруг в их магазин влетало с десяток вигилов, перекрывающих выходы и осматривающих помещение. Потом бежало министр продовольствия и района, судорожно осматривая цены на прилавках, а за ними уже активно влетало само Густавус. Штрафы, конечно, получала в таких случаях вся цепочка, но самые нижние уровни, хотя бы оставались довольны почтением. Президент обязано было следить за всеми звеньями цепи. Густавус верило в кардинальные изменения, причём, только подобными мерами. Только так можно вернуть прежнее время, когда Дуон ещё не распался на отдельные части, когда ответственные лица не оправдывались чужими промахами, а изначально делали всё, чтобы не только их работа выполнилась верно, а всё, общее дело, не рухнуло. В старые времена за столом в данном офисе собирались существа ответственные за определённые сферы жизнедеятельности, а не главы районов, между которыми по формальности распределили обязанности общего. И обсуждение велось относительно Дуона, а не каждого отдельного участка.

Теперь же каждой главе нужен свой совет подминистров. Условия жизни разные, нужды горожан разные, значит и специалисты, занимающиеся одним и тем же делом в разных районах, должны иметь разную квалификацию. В связи с этим, из-за заезженной фразы: «Нам нужно посоветоваться с министрами», зачастую переговоры задерживались.

Когда пришло к власти Густавус, оно просто стало посылать глав районов, когда они не могли дать конкретного ответа. Посылать их куда подальше и поглубже, со своим незнанием. Его вымораживало размышление каждого существа только о своём районе. Не говоря уже, что каждое главнокомандующее заботилось ещё и о себе. Конечно, имелся определённый план развития и поддержания района, который нужно всем исполнять, но складывалось ощущение, если данный план исполнялся, то больше стараться не нужно. Необходимый минимум выполнен, зачем работать сверх? Даже если бы и была возможность перераспределения оставшегося бюджета на улучшение какой-либо сферы, то это опускали и не давали тому ходу. План же выполнен, зачем дальше стараться? Ведь, если план будет перевыполнен, то выйдет, что показатели границ возможностей плана занижены, а жизнь, окажется, можно улучшать каждый цикл. Тогда пришлось бы с каждым циклом всё больше и больше трудиться, а это кому-то надо?

Никто не должен ощущать прогресс. Если какое-то волевое существо тянет на своих плечах вперёд весь народ, освещая для них путь, то для народа это станет нормой. У народа в головах сложится, что так и должно быть. Что же произойдёт в их мироощущении, если вдруг очередной кризис рухнет или какая другая техногенная катастрофа, вызовет во всём городе рост цен? Заурядное существо не будет готово, оно не будет знать, что значит хуже, оно расслабится в уверенности в завтрашнем дне. По подобному принципу существования рассчитывали главы районов свои политические компании. Они не должны тянуть к развитию народ, а должны удерживать его от падения в пропасть. Народ должен понимать, что вся власть из смены в смену балансирует на грани пропасти, а для равномерного распределения, приходится постоянно двигать фигуры на доске. Будь то очередное повышение цен на проезд, дополнительные налоги, или крупномасштабные переселения.

«Помоги мне, помочь тебе!» – Гласила обшарпанная надпись на рекламном щите у большой реки. Маркетологи хотели вложить в лозунг веру в своё государство. Подсознательное убеждение, что власть всегда жаждет спасти народ, и что именно сам народ не позволяет помочь самому же себе. Уже потом на разных заборах стали появляться тематические памфлеты: «Дай денег мне, дать денег тебе!» или «Почеши мне, почеши себе!» и «Помоги мне… помоги мне!».

Хоть рекламная компания каждого политика разнилась, но смысл у неё был один, как и средства, так же выделяемые на всех поровну из общего бюджета. Ведь больше не на что тратить деньги. Лучше надо устраивать корпоративы, приёмы с главами компаний, выкупать колонки в газетах, тратиться на брошюры, чтобы именно твоё имя вертелось у всех на слуху вплоть до выборов. Рекламная компания Густавус в своё время прошла почти без его участия. В то время как остальные по чуть-чуть проскрёбывались всё выше и выше по политическим ступеням, где-то мелькая, слегка помогая, аккуратненько давая о себе знать, подготавливая фундамент будущих обещаний, чтобы после неожиданно выдвинуться с накопленной поддержкой в президенты, Густавус всегда хотело лишь заниматься именно делом. Его не заботили налаживание дружественных отношений с какими-то министрами или подхалимство каких-нибудь советников, хотя и без этого не обошлось. Густавус отличалось простотой и решимостью, оно проглатывало неуважение в свой адрес, оскорбления и отплачивало работой, порой до такой степени, что существу, изначально оскорблявшему Густавус, становилось не приятно и не ловко за содеянное.

За такое убеждение Густавус и поднималось долго и медленно вверх, а точнее: его поднимали и тянули к себе, сидящие выше. Они знали, что такая глупость и низость, как корысть и эгоизм никогда не поднимутся во главу государства, но всё же будут её опорой, ведь так же имеют образованные головы на плечах. Насколько бы сильно не было убеждение народа, но восседающие сверху, далеко не дураки и не от балды свои законы делают. Это очень умные существа, очень сильные и могущественные, заключающие в себе колоссальную энергию для движения народа. Только вот энергия есть ещё и обратная, заставляющая обрюгзший шлак гексогонов всасывать в себя чистую энергию, да и движение народа может следовать не в ту сторону.

Выполнив должно свои обязанности, рекламная компания нового президента, переключилась на других политиков, так как вошедшее на верховный пост Густавус, моментально урезало им финансирование. Ведомственные репортёры тут же стали освещать все нововведения в главном штабе, выпуская газеты по два раза за смену. Журналисты думали, что таким образом президент хочет не само о себе везде заявлять, а заставить сам народ постоянно о нём спрашивать и интересоваться. Потому что, как кстати, всего через четверть цикла, экстренные и кардинальные новости внутренней политики перестали выходить, что и потянуло волну негодования среди избирателей. Было то спланированным ходом или стечением обстоятельств, так ясно и не стало, однако президент вскоре развеял смуту, пока сокращённые искали новые работы.

«Мы – один народ! Мы выжившие потомки и со времён великого перехода живём как одна семья у подножья этой горы. Наши предки сначала ютились в юртах у далёких стен купола, потом рубили леса и копали карьеры вместе, как одна, большая семья. Если бы они не помогали друг другу, то мы бы сейчас здесь не стояли. Я бы не сделало вдоха воды, если бы не они. Да, настали трудные времена, энергии становится всё меньше, однако только сейчас мы научились её контролировать и распределять в нужном нам порядке. Но если мы не будем семьёй сейчас, как были наши предки тогда, то у наших потомков не будет будущего. У нас не будет будущего.

Все мы боимся смерти, и я боюсь. Я боюсь. Мне страшно думать, что я покину этот мир, тем более, не зная, что будет дальше. Но ещё мне страшнее, если я его покину, но и мира больше не будет. Я не имею права бросить бороться за него, ни сейчас, ни завтра, никогда. Наши предки будут жить, пока жива память о них, пока живо их достояние. Пока мы живы. Мы будем жить, пока будут жить наши дети. Я не в праве вас заставлять или принуждать делать что-то, единственное существо, над которым у меня есть власть и сила, это я само. Я не имею права бросить вас, как не имею права бросить память о своих родителях, и мир для следующих поколений. Вы вольны делать, что захотите, но я нет. Я обязано перед каждым существом, что было, есть и будет. Если это моё правительство, то и оно обязано перед вами. С этой смены, нет границ, нет чужой беды. В случае проблемы, это вина каждого, но в первую очередь – моя!»

Данное обращение не составлялось, как предыдущие, референтами заблаговременно, а оказалось чистой импровизацией. Потому и не произвело должного эффекта на присутствующих у колонной площади в центре первого района. Всё-таки новоизбранный президент было головой, а не искусным оратором. Удивились лишь советники и политики, ожидавшие совсем других речей. Всё же, последствия от высказывания имелись, так как после, точную речь президента (но уже отредактированную референтом) опубликовали в газетах, и зачитывали в школах и на рабочих собраниях. Выразительная, но простая речь, легко внедрилась своей ясной идеей в голову каждому существу. Одни существа тогда скептически перелистовали страницы, не веря очередным обещаниям, другие насмехались над пылом руководителя, а последние понадеялись на глобальные перемены, так как иного им не оставалось. В тот момент Густавус, как и весь сенат, уже знало, что второго срока у него не будет, поэтому всё запланированное оно обязано свершить в эти двадцать циклов. От того сроки, ранее растягивающихся программ, урезались. Новости сообщали о масштабных увольнениях и сменах руководителей. Как ни странно, но работа, хоть и нехотя, но пошла.

В подтверждение хотя бы областной мост через железнодорожные пути, который планировался на протяжении тридцати циклов. По железной дороге шли все ископаемые из-за хребта со стороны большой реки. Шли они как раз пересекая магистраль. От этого половину смены переезд был точно закрыт. Машины, следующие из далека по указателям, заранее выезжали на объездную. Жителям селения, находящегося по одну сторону от переезда, чтобы перебраться на другую сторону, к районному центру, приходилось по нескольку часов стоять в пробке. И это федеральная магистраль! Спустя тридцать циклов подач заявок, просьб и собираний подписей, наконец-то нашлись деньги для постройки моста. Но возводился он так же не спешно. В первый цикл строился дополнительный переезд, чуть в стороне, чтобы машины пока перебирались через него, пока участок магистрали будет заперт. Второй цикл строилась дорога с одной стороны нового переезда, до магистрали, третий цикл, с другой стороны. На четвёртый цикл закрыли магистраль, пробка стала тянуться в объезд. Затем, ещё один цикл расчищали близь лежавшие территории, потом выравнивали землю, ссыпали котлованы, рыли карьер, вбивали сваи, клали фундамент и многое другое. Каждый из этих пунктов длился по циклу. Рабочие на объекте всегда спали, техника пылилась. Материал залёживался и оказывался непригоден. Местные жители воровали на выходных сырьё, предполагая, что стройка заброшена. Хотя паспорт объекта на стенде, строительная компания регулярно исправляла, оттягивая дату завершения строительных работ.

Наконец выросла первая половина моста, спустя ещё десяток циклов. Вторая же часть стояла не тронутой. Местные жители предрасчитали примерно, через сколько, при такой скорости, должна будет вырасти вторая часть моста, но тут случилось неожиданное. Газеты разнесли воодушевляющую речь новоизбранного президента. Через смену, в газетах появились записи о запланированных президентских мероприятиях и выступлениях, в списке которых оказался тот самый район с недостроенным мостом. До мероприятия ещё был целый цикл, так что мост физически не успел бы достроиться, даже без учёта этого, особенного случая. Да и не было бы проблемой для правительства полностью перекрыть на время пребывания президента в районе железную дорогу, для свободного шествия кортежа. Однако президент прибывало по новоотстроенному мосту. Первую половину за пятнадцать циклов, а вторую, за один! Ведь могут же. Значит проблема не в возможности, но в чём? И зачем?

Радость местных жителей длилась не долго, вскоре мост стали периодически закрывать на доработку и все с ужасом ожидали, что он вообще рухнет. Про долгострой моста можно было вычесть лишь в малом тираже местной газеты, как и про регулярные закрытия для завершающих работ. Однако о скоростном его возведении печаталось всюду. Так же мелькали упоминания о новых строительных площадках, никем не используемых льготах и обязательных штрафах. Чаще стали открываться государственные конкурсы политических проектов, планов развития и законодательных реформ. Львиное смещение должностей открывало доступ молодым специалистам, согласным на любые условия. Однако смещённые существа должны же куда-то пристроиться и их количество всё время увеличивалось. Так же увеличивалось возмущение политиков, постоянно ожидающих, что и их могут внезапно согнать с места. Давление, у каждого должностного лица, нарастало со всех сторон. Прежние уговоры с определёнными организациями о проведении различных мероприятий или выделении зданий, техники или рабочей силы, рушились и возводились в строгие бумажные ультиматумы. Дружеские отношения, порождающие негласные союзы и развивающие разные выгодные отрасли, исчерпывались от бессилия. За дружбой иногда стояла и сильно навязанная коррупционная связь, так сказать вынужденная дружба. Слова приветствий таких знакомых начинались: «Ты мне должно, вижу тебя, я твоих ребят-юристов перед комиссией прикрыло. Сказало, что они мне отчёты стряпали сверхурочно, а ты им скажи, чтобы по образцам всё заполняли и вовремя следили за обновлением бланков», – и продолжались: «А я тебя просило их выгораживать?» – Так зарождались и прежде пререкания, но теперь с каждой сменой всё чаще.

Прежние связи не действовали, а ведь на таких неофициальных договорах и держалось почти каждое существо в сенате. Выборы – выборами, рейтинги – рейтингами, но связи, деньги и власть – реальней. Негодование росло, как и возмущение, по поводу изменений. Густавус всколыхнуло устоявшие традиции. Многие готовы были пойти и на радикальные меры, только на какие? Новый президент сократило большую часть личной охраны, администрацию, посредников. С этим автоматически сократился необходимый на них транспорт, оборудование и обслуживание. Избавлялось оно от посредников, увеличивая нагрузку и распределяя обязанности. Теперь оставалось ждать покушений, хотя бы даже от этих тринадцати существ, сидящих перед ним. Они могут презирать его как существо и не уважать как президента, но перед лицом общей опасности и проблемы выживания все равны. Все понимали, что для выживания нужен лидер, это могло быть любое из них, но сейчас им оказалось Густавус. Значит, слушаться нужно непрекословно.

Пузырь. Значит, там пузырь. Газовое скопление, размером с бассейн реки. Буйные и возмущённые существа, сразу бросающие предложения выхода из положения и так же мгновенно получающие опровержения их планов, успокоились спустя минуты, обратно осев на свои места. Кто-то всё ещё выкрикивало просьбы на перепроверку, но и то вскоре замолкло. Раздавались лишь стуки клавиш Регистратора Всевонэ, записывающего разговоры, выходящие из этого кабинета. Дисциплина превыше всего. Густавус не начинало говорить, пока не налаживалось спокойствие. Даже в самых пагубных ситуациях, коей и являлась эта.

– Подождите паниковать! – Вдруг заткнуло всех тучное существо слева от Густавус. – Это первый вердикт, который нам смогли сказать. Что вы сразу кричите-то? Если рядом с вами прорвёт трубу, в первое мгновение вы завопите: Теракт или война! Однако после спокойно рассудите… оцените ситуацию. – Может и не зря Одус Наярис – это существо, руководило вторым районом, славившимся учебными заведениями. – Вы хотя бы узнайте сначала, доверьтесь экспертам, может это не окончательное суждение.

– Это точно? – Мгновенно наклонившись из-за плеча тучного существа над динамиком, спросило в телефон Пакагтион, руководитель седьмого района.

– Точно. – Молниеносно раздался ответ.

– Ну… вот. Видите. – Тучное существо опрокинулось на спинку кресла. – Экспертное мнение. Теперь надо… что надо…

– Мы несколько раз перепроверили, перед докладом. – Продолжил голос из динамика. – Известно стало несколько часов назад, но мы замерили результаты в разных местах и вывод один. Так же это объясняет и подтверждается, отсутствием пульсации циклометра в разведывательных шахтах.

– Да, спасибо, – медленно выговаривало Густавус, машинально, – вы хорошо поработали. Переключаю вас на… Кто сейчас?

– Ш’апуг» Ко. – Ворвалось на линию главный советник. – Не волнуйтесь, мы… закончим. – Своё имя, главному советнику, единственное, что приходилось выговаривать, остальные же слова, оно тщательно подбирало, исключая не дающуюся ему в выговоре букву «Р». Так-то звали его Шрапур Ко.

– Да, да, да… – Густавус отжало кнопку на аппарате и отступило от стола, продолжая мять лицо.

– Мы и это предполагали. – Твёрдо выговорило не содрогнувшееся крупное существо в углу кабинета – Валерион – руководившее первым районом и во всём поддерживающее Густавус. Президент подняло указательный палец, указав на сказавшее. Посторонние, не знающие существа приняли бы этот жест за угрозу, но это было подтверждение.

– И знаем… простите, что нужно делать. – Нерешительно продолжило Варвина – главный министр рядом. Палец президента перевёлся на него.

– Так всё зависит он них! – Вскочило опять нечто нервное в конце стола, которое уже несколько раз вставало и садилось. – Мы не можем ещё и нас урезать. То-ж – Слагная! Сокращение полностью истощит существ. Я только что закрыло улицу, несколько тысяч пришлось… А там здание ветхое всё… Детишки в школах… На мне же остатки пятнадцатого и шестнадцатого! – Все просверлили его взглядом, и оно возмущённо утихло.

Густавус медленно убрало указывающую руку и вцепилось взглядом в яро сидящего. Брови его опустились, а зубы в клочья разодрали нижнюю губу. Оно поправило закатанный рукав рубашки и так же предельно медленно развернуло на себя часы. Напряжение чувствовалось во всем его теле. Хоть оно и было ужасно спокойно при всех обстоятельствах, но исходящую силу ощущало каждое.

Президент нажало на соседнюю кнопку «Вызов» рядом с динамиком и отвернулось к окну. Одно из существ за столом поправило папку. Два других переглянулись. Коленная дрожь между тем завладела почти всеми. Невыносимо бездействие. Нужно чтобы что-то решалось или хотя бы отвлекло внимание, что и произошло. Гора дёрнулась и сидящие схватились руками за стол. Толчок в этот раз был не сильный и короткий. Стёкла глухо задрожали и умолкли. Так что никто и не придал внимания очередному слабому толчку, коих в смену случалось до пяти, зато на проход секретаря отвлеклось каждое существо.

– Ну и где они? – Густавус смотрело в окно на трубы в надежде хоть что-то увидеть. На самом деле ни прибытия, ни отбытия снаружи, со стороны Дуона нельзя заметить, об этом «они» позаботились хорошо.

– Ещё не было. – Сказало Шрапур то, что могло сказать и через динамик, как все предыдущие слова, но данные комментарии оно не высказало, а вложило лишь в свою интонацию, и зашагало обратно. За его проходом проследили все: кто украдкой взглянуло на изящные, даже в столь зрелом возрасте, ноги, кто на сложенные сзади кисти, прикрывающие одна другую, кто на хоть какое-то действие в кабинете, однако лишь тучное существо намеренно не повернуло голову в след.

– А что с тором, четвёртая очередь, вы достроили? – Густавус, не убирало глаз с улицы.

– Мы… – Лактанз, на которое сейчас перешло внимание, мгновенно проглотило ком. – Всё готово, можно сказать. Как было запланировано, мы слегка отстаём от плана. Магистраль перегружена у развилок. Пакагион, обещалось ещё в прошлом цикле дорогу сдать…

– У нас всё давно готово, отделочные работы идут, пара кварталов… – у главы седьмого района напротив сразу выразился непонимающий вид, – официально раз…

– Я не это спросило! – Тихим, но тяжёлым голосом выдало Густавус. Все молчали, и оно повернулось.

– Материал задерживается, – Лактанз всё так же оправдывалось, – фуры могут…

– Я ведь и не это спросило. – Густавус село на стул и разочарованно выдохнуло. – Это сейчас не квартальный отчёт. Так, просто разговор думало начать. Надо было про погоду спрашивать…

– Подрядчики сидят без дела, давно было бы всё готово, если бы… – Продолжило, непонимающе, Лактанз.

– Если бы не что? – Откровенно в лоб спросило Пакагион.

– А чего вы возмущаетесь? – Подхватило Одус рядом. – Всё есть на бумагах.

– Есть, есть. – Поддакивали отовсюду.

– Да, да. – Подхватило нервное существо с конца стола. – Наши подрядчики отчитывались, что без дела…

– Так я и не говорю, что того нет. – Перехватило опять инициативу Пакагион. – Вы просто договаривайте: если бы не что? Ну же, Лактанз. – Обратилось оно к руководителю десятого района. – Одус? – Повернулось оно к тучному существу. – Иллио, перестали нервничать? Михо? Что же больше не подхватываете друзей?

– Успокойтесь. – Спокойно выговорило Михо, ответственное за слившиеся восьмой и девятый районы. – Работу нужно делать. – За этой фразой последовали смешки поддержки и саркастические ухмылки, как будто знающие истинную правду.

– Вы бранитесь в мою сторону, как будто в этом я виновато! – Совсем разошлось Пакагион. – Ну, или наш район в целом. А вы хотите знать, что и почему произошло? Я вам скажу, что произошло! Понятия не имею как это меня могло затронуть и зачем, а уж тем более не думало, что может такое до сюда добраться. Но вам, же нужно найти виноватых вместо того, чтобы проблему решать! – Оно раскладывало дела на столе. – Это объяснительные всех виновников задержки. Донесу до вашего сведения лишь первое, как отправную точку, а остальное позвольте своими словами, чтобы ни растягивать, а суть, да дело передать. «Доношу до вашего сведения…» – Начало читать оно и моментально осеклось. – Это не я доношу, это оно доносит, имеется в виду, что написано так, мол, что доносит. Так вот: «…что в строительной бригаде Никуща А. От 20. 3. 1133 от В.П. при спуске МКТЗ (здесь и далее: много компонентной трубы закрепителя) в шахту фундамента главной опоры, невозможно было вызвать циркуляцию и запуск насоса закрепителя. Причиной тому обрыв шланга пневмолинии откачивающей излишки газа, в результате потасовки вигилов объекта и прохожего мимо пешехода. Пешеход утверждало, что на указательном баннере о проведении строительных работ, сказано о запрете движения только транспорта по ремонтирующему мосту и желало пройти на другой берег».

– Пакагион тут же вставило свою ремарку. – При задержании этого пешехода, последнее уверяло, что это не оно утверждало, а ему прохожий подсказало об ошибке на баннере. Хотя дальнейшая проверка не выявила нарушений. Видимо подсказавший прохожий лишь ошиблось, а этот пошло на место работ и стало свои права пешеходные выдвигать.

– «…Развязалась перебранка между вигилом и пешеходом, в которой пешеход одержало массой победу, и неосторожностью повредился вышеуказанный пневмошланг. Остановить пешехода отважилось механик Буйоне Айнедр. Механик, конечно же победило, но дальше пришлось останавливать само Буйоне Айнедр. К этому моменту сработали уже все автоматические клапаны накопителей цистерны, а количество газа внутри поднялось до критической отметки. Механик, вместо того чтобы вручную сбавить давление в цистерне, бранилось с прохожим, отстаивающим свои права.

Из-за вовремя не откаченного застоялого газа в цистерне с загустителем, прорвало боковую помпу, произошёл резкий выброс сжатого газа, чем и был повреждён энергоблок ПМГ, пропало электричество. При аварийном запуске ДЭС – 300 взорвался аккумулятор.

Была предпринята последняя надежда – запуск ДЭС – 100. Но и тут произошёл казус – не нашёлся ключ от ДЭС – 100. Механик Буйоне Айнедр побежало за ломом, чтобы взломать входную решётку ДЭС – 100. Когда бежало обратно, то запнулось об провод с заземлением и упало в ведро с резьбовой многокомпонентной смазкой ДУОСМА – 2. Лом, выскочив из рук механика, пробил кабель, питающий МКТЗ, в результате аварийно отключился главный ДНР (двигатель насоса распределителя), а за ним началось свёртывание закрепителя, скважина встала и все закричали: «ВСЁ ПРОПАЛО!».

Приехало электрик Компании заказчика ОПС «Куполстрой», механик Буйоне Айнедр начало объяснять электрику что произошло. В результате объяснения началась словесная перебранка. Электрик обозвало Буйоне Айнедр «Толстобровым ушлёпком», завязалась очередная драка, а так как механик Буйоне Айнедр занималось рукопашным боем, то легко сломало нос и пальцы электрику.

Наконец-то прибыли районные вигилы пока ещё за задержанным пешеходом, но тут же они отправились за Буйоне Айнедр. Им не удалось надеть наручники на последнего, и они оказались жестоко избиты механиком Буйоне Айнедр.

Со словами «Ёбаные пневмошланги» механик начало крушить сооружение мобильной распределительной установки АЕ – 520 ДУ, остановить его никто не решался.

Считаю, что инцидент произошёл по вине отдела типографии, не ясно трактующей ситуацию на ремонтных участках.»

– Как уже говорило выше, с указателем проблем не было. Далее своими словами и о более важных вещах, если не возражаете:

Работа встала на три смены. Пока перераспределили нового механика на объект, оно вошло в суть да дело, поменяли электрику, завезли новую цистерну. Так же компании ОПС «Куполстрой», пришлось организовать дополнительную охрану на объекте, и организовать проверку по факту нарушений. Профсоюзы возникали… В результате бюджет урезался, сократили несколько рабочих. Ремонт моста выбился из графика более чем на декаду. Но электротехническую компанию «Грань Будущего», обслуживающую городские горнодобывающие компании никто не об этом не предупредил. План постановления новейших вычислительных машин у них составляется за цикл и больше. Горнодобывающей компании необходим был их высокоточный прибор. Доставка его возможна лишь при окружающем давлении не больше 0.003 кгсм^2. На объекте подобные стационарные условия ещё возможно создать, но не при транспортировке. В дороге подобающее давление от их завода можно соблюдать лишь вдоль большой реки. Пневмотрубой они отказываются доставлять, так как продольные вибрации нарушают установленные заводские настройки, которые вне завода калибровать с микроскопической точностью невозможно. Доставлять его можно лишь наземным дирижаблем. Габариты моста, подходящие для того, чтобы дирижаблю перебраться с одной стороны реки на другую только на ремонтирующем мосту.

Дирижабль простоял на обочине перед закрытым мостом восемь смен, хотя по договору аренда длится лишь две. Они говорят, что их продлевали два раза. Больше они не могли позволить выбиваться из графика. Дирижабль отправился обратно. Следующее окно у них на начале следующего цикла. Сказали, можно занимать! Даже скидку, сказали, сделают.

Вот и не было машины, чтобы простучать на сотни метров породу и узнать о наличии либо отсутствии реки. По графику надо копать. Они стали! Только почему виноват мой район – не понятно. Фирма «Грань Будущего» весьма перспективная, развивающаяся фирма и на неё из госбюджета выделяется соответствующее финансирование. Оно могло бы быть больше, чтобы филиалы их заводов строились и в других районах, но конкурсная программа (комиссия которой в этой декаде циклов состояла не из наших существ) не сочла их перспективными! А вы говорите, проблемы с…

– Это типа из-за нас, ты сейчас хочешь сказать? – Возмутилось Михо.

– Ни в коем случае. – Нарочито ответило Пакагтион. – Ведь подрядчики не из вашего района.

– Значит, к нам претензии? – Так же нервно нагнулось над столом Иллио.

– И мост, кстати говоря, уже не в нашем районе, границы сдвинули. – Закончило Пакагтион, но его уже не слушали.

– А ответственными за бурение вообще была фирма из первых районов. – Иллио мгновенно придумало способ отвести от себя глаза.

– Так и что же, извините, им не бурить теперь надо было? – Засмеялось Валерион, подмигивая Главному министру.

– Правильно, зачем ждать, прём на пролом, не… – Саркастично вставило Одус.

– Ждать надо было, землю продавать вдоль несуществующей реки. – Прошептало Валерион.

– Так запрет же был, – влезло министр двенадцатого района, – всё же должно было переселенцам…

– Аренда – не продажа! – Твёрдо выговорило Одус.

– А народ-то куда? – Лактанз обернулось к соседу.

– Стойте, как так-то? – Одновременно закричало Иллио.

– В тридрога-то конечно не продажа… – усмехнулось Валерион.

– Дельфинам это своим дрессированным скажи! – Споры и крики возрастали.

– А остальные, значит, на жалование… – Негодование переходило в ругань.