Текст книги "Помрачённый Свет: Финал"

Часть воспоминаний сложилась в слова Киатора о том, что если одержимый и дальше будет злоупотреблять своей силой, то однажды попросту не сможет вернуться в тело, а слитые сущности перестанут быть едиными, но в то же время не смогут и разделиться, ибо это повлечет гибель их обеих. Кто же получится в итоге? Ни человек, ни темный дух, ни одержимый. Никто.

– Как будто я специально…

Внезапно мрак скомкался и раздулся, превратившись в какой-то уродливый нарост. Но рассмотреть эту субстанцию никак не получалось – взгляд как будто проходил сквозь нее или скользил мимо.

Тут Ахин вполне отчетливо ощутил, что снова находится в своем сознании, однако он по-прежнему видел себя со стороны. Точнее, с нескольких сторон. И даже изнутри…

– Хватит, – простонал одержимый, с тоской подумав о неизбежно надвигающемся безумии.

Но прозвучал не его голос. Это было сказано Диолаем.

– Но я же…

Его словами вновь говорил сонзера. Впрочем, на деле все оказалось намного интереснее – он и есть сонзера.

И никаких коридоров с дверьми.

– Так, – задумчиво пробормотал одержимый. – И что дальше?

Тьма вокруг Диолая начала бурлить, выплевывая в скомканное пространство… нечто. Ахин не знал, что именно вылезало из него. Как будто разум просто отказывался осознавать это. И оно явно имело схожее происхождение с той темной субстанцией.

– Все становится действительно странным, – вздохнул он, машинально смахнув со своего лица слезы.

Нет, не со своего.

– Замечательно, теперь я внутри Аели, – Ахин нервно усмехнулся. – Правда, немного не в том смысле, в каком хотелось бы…

Как оказалось, на теле девушки тоже комкалась темнота, стекающая мелкими сгустками вниз. К слову, и от подрагивающей на полу старушки расползалось аморфное темное пятно, растущее во всех мыслимых и немыслимых плоскостях. Если хочется спокойно и непринужденно сойти с ума, то данное зрелище идеально подойдет для этой цели.

Как бы то ни было, смысл происходящего все еще не проявился. Если он, конечно, есть.

– Есть. Ведь бессмыслица – это проблема восприятия, а не сути вещей.

– Кого-то потянуло пофилософствовать, – хмыкнул Ахин. – Неужто меня?

– Наверное. В той или иной степени.

– А вот эти комки…

– Страх.

– То есть так я… не знаю, как правильно выразиться… так я набираю силу?

– Похоже на то.

– Ты не знаешь?

– Я знаю не больше тебя.

– Что-то я в этом сомневаюсь.

– Нет, нет, нет, – Ахин покачал головой. – Вот только сомнений не надо. Мне от них скоро плохо станет.

Тяжело вздохнув, одержимый посмотрел на страх. Его стало заметно меньше.

– Это всегда так выглядит?

– Понятия не имею, как оно выглядит. Вряд ли я вижу то же, что и ты.

– Ясно… И часто такое происходит?

– Для меня – постоянно. Для меня – иногда. А для меня – никогда.

– Ага. Я понял.

Ирреальные сгустки окончательно растворились в темноте. В темноте, которой был Ахин.

– Не думал, что это так долго.

– Прошло всего несколько мгновений.

– Хм… Не думал, что это так быстро.

– Несколько очень долгих мгновений.

Молчание бестактно вклинилось в разговор одержимого с самим собой. В принципе, оно никому не мешало. Но и выдерживать паузу не имелось никакой надобности. Собеседники прекрасно знали, что будет сказано. Все-таки разговаривать с собой порой очень даже удобно. Хоть и не совсем нормально.

– И что дальше?

– Полагаю, тебе пора уходить.

В кромешной тьме не осталось ничего, кроме одной единственной двери. Ахин не заметил, как оказался у порога.

– Это должно было меня чему-то научить?

– Все зависит только от тебя, – пожал плечами одержимый.

– Я ведь все равно забуду.

– И это тоже зависит только от тебя.

– Ты не очень-то хочешь помогать мне, да?

– А это уже зависит только от тебя, – он снова пожал плечами.

– Да уж… – фыркнул Ахин. – Надеюсь, мы встретимся нескоро.

– Надейся. Но это зави…

– …сит только от меня.

Ахин открыл глаза. Подняв светильник повыше, он посмотрел на своих спутников.

Диолай стоял на прежнем месте и растерянно бормотал что-то себе под нос. Встретившись взглядом с одержимым, сонзера на мгновение замер, неуверенно усмехнулся: «Показалось…» – и продолжил забивать куски копченого мяса в мешок.

Аккуратно промокнув остатки слез рукавом, саалея подозрительно покосилась на Ахина. Она собиралась что-то сказать ему, но в последний момент передумала и отвернулась, плавным движением подобрав лежащий у ног кинжал.

Что ж, хорошая новость заключается в том, что темная сущность одержимого в очередной раз помогла всем вернуться в норму. Хотя ранее она же стала причиной неестественного ужаса…

А плохая – Ахин определенно что-то забыл.

«Ну и ладно. Не впервой».

Он склонился над женой Орина и поднес светильник поближе. Тусклый свет выхватил из полумрака коридора иссиня бледное лицо с закрытыми глазами и хлопьями пены в уголках рта.

– Померла, что ли? – небрежно поинтересовался Диолай, указав на нее какой-то копченостью.

Внезапно глаза старушки распахнулись. Одержимый от неожиданности резко дернулся, едва удержавшись от жалкого вскрика.

– Ой, что это я… – пробормотала жена старосты и как ни в чем не бывало поднялась на ноги. Вытерев пену ладонью, она посмотрела на Ахина: – А, спасибо, – и взяла у него из рук светильник. – Пойдемте.

Аели проводила удаляющуюся иссохшую фигуру взглядом, в котором читалось явное уважение. А Диолай застыл с таким видом, будто бы только что стал свидетелем воскрешения мертвеца.

– Оклемалась, – резюмировал сонзера.

– Ну, если вспомнить то, сколько раз она рожала и каких верзил породила… – Аели цокнула языком. – Ничего удивительного.

Порождения Тьмы брезгливо поморщились – все представили одно и то же.

– Пойдемте, – окликнул их слабый голос из конца коридора.

***

– Ферот ушел, а мы до сих пор на свободе, – Ахин коротко кивнул старосте Бирна. – Ты сделал правильный выбор.

– Как будто нежить оставила бы нас в покое, если бы ты не вернулся, – нервно отмахнулся Орин.

«Вообще-то, никаких конкретных указаний я им не давал, но Одноглазый точно проявил бы инициативу», – невозмутимо улыбнулся одержимый.

Староста хмыкнул и тяжело встал. Крепкий пожилой мужчина заметно изменился. Пожалуй, сейчас этот сгорбленный старик выглядел на свой возраст. Непростая выдалась ночь.

Опираясь на стол, а затем на стул, он подошел к одержимому:

– Полагаю, мы договорились. Окончательно.

– Да.

Вялое рукопожатие. Ладонь Орина оказалась липкой от пота и при этом удивительно холодной. Не такой холодной, как у Аели, но к девушке хотя бы было приятно прикасаться.

Староста неторопливо вернулся в свое кресло.

– Надеюсь, что ты скоро уведешь отсюда нежить, расплатишься с нами и навсегда исчезнешь из нашей жизни, – буркнул он, уставившись на испачканную бумагу, которая совсем недавно была примята мешком с драгоценностями.

Черты его лица немного смягчились. В конце концов, риск минимален. Если кто-нибудь и прознает об этой сделке с порождениями Тьмы, то сам Орин вместе с семьей к тому моменту уже будет жить в каком-нибудь неброском особнячке столицы или в небольшом поместье подальше от Бирна. Без нужды, без страха, в полной безопасности и, скорее всего, под новым именем.

– Я постараюсь вернуться так скоро, как только смогу, – заверил Ахин. – Надеюсь, до той поры жители Бирна разделят твое мнение насчет пребывания нежити в утесах.

– Знать об этом будут немногие, – пробормотал Орин. – Те, кто займется поставками. И им вовсе незачем разделять мое мнение – они разделят часть твоей платы.

– Но если кто-нибудь из несведущих случайно зайдет в пещеры, то нежить… м-м-м… – одержимый на мгновение задумался, как бы помягче напомнить о тяге оживших мертвецов к человеческой плоти. Однако помягче не получалось. Лучше об этом вообще не напоминать. И не вспоминать. – Словом, ситуация может осложниться.

– Если они за крупными улитками пойдут, например, – с видом знатока встрял Диолай, припомнив слова Перевернутого. – Я слышал, это считается деликатесом.

– Улитки? Деликатес? – нахмурился Орин. – Предыдущий староста Бирна любил вареных улиток со специями. Он пытался навязать поедание этой гадости и нам, как местного традиционного блюда, и даже пробовал продавать их богачам Камиена под видом изысканного кушанья. Но мало кто разделял его вкусы… И сам он скончался уже лет тридцать как. Так что я понятия не имею, от кого ты мог это слышать.

– А, понятно… – пробубнил сонзера, раздосадованный тем, что у него не получилось блеснуть эрудицией.

Но виновным в своем провале он, естественно, назначил Перевернутого – зачем тот с такой уверенностью говорил об улитках? Мол, вкусные, деликатесные… Похоже, их никто никогда особо и не ел. Если, конечно, не считать покойного старосту.

– Мы давно уже не ходим к утесам. Нечего там делать, – подытожил Орин. – Но я на всякий случай предупрежу всех, что в тех краях завелись пещерные медведи.

– А охотники за ними не заявятся? – поинтересовался Ахин.

– Мы промышляем только мелкой дичью и пушниной, – отмахнулся староста, исподлобья посмотрев на одержимого. – Никто не осмелится идти на медведей. Пока те ведут себя тихо.

«Это намек?»

– Хорошо. Медведи будут вести себя очень тихо, – кивнул Ахин и повернулся к выходу. Надо уходить, пока к старику не вернулась уверенность. Еще один раунд переговоров одержимый уже не выдержит. – Приятно было познакомиться с живым человеком, пообщаться и заключить договор, о котором, я надеюсь, этот человек не забудет… Однако нам пора в дорогу. Невежливо заставлять господина Ферота ждать.

– Ну…

Медленно выдохнув, Орин перевел взгляд на иссохшую жену. Старушка стояла на прежнем месте в углу кабинета, практически сливаясь со стенами из-за своей невзрачности. Причастен к этому одержимый или нет, но теперь она выглядит не просто уставшей, а совершенно изможденной, и жива до сих пор лишь по одной причине – смерть ее попросту не замечает.

– Наши гости уходят, – объявил ей Орин. Она все слышала и сама, но для нее никакая реальность не считалась подтвержденной, пока властный супруг не скажет об этом. – Выдай им какой-нибудь еды, достань чистую одежду и еще чего-нибудь… – он вновь угрюмо посмотрел на одержимого: – В знак нашей взаимовыгодной дружбы.

Старушка покосилась на набитый под завязку мешок Диолая, издала какой-то шелестящий звук, отдаленно похожий на вздох, и вышла из кабинета, не обмолвившись и словом. Муж велел – она повиновалась.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Ахин.

Пожалуй, такого он действительно не ожидал.

– Не принимай на свой счет, – буркнул староста. – Просто не хочу, чтобы вы подохли раньше, чем успеете подпортить кровь атланам.

– Будем надеяться, что не подохнем и после.

– Это вряд ли.

«Для друга он не шибко-то доброжелателен. Впрочем, очевидно, что во взаимовыгодной дружбе, как он выразился, для него важнее выгода, нежели сама дружба».

Ожидание жены старосты как-то незаметно обернулось напряженной тишиной. Присутствующие в кабинете ничего не говорили, не шевелились и, казалось, дышали через раз. Очень неприятное молчание. Если должно случиться что-то плохое, то более подходящую ситуацию сложно даже представить. Вот сейчас старушка распахнет дверь, и внутрь ворвутся солдаты Ферота, притаившиеся снаружи дома…

Ахин прерывисто выдохнул и как бы невзначай положил ладонь на рукоять кинжала. Конечно, он не сможет справиться и с одним армейцем, но надо попытаться прирезать хотя бы старосту Бирна. Одержимый неторопливо подошел к серванту у стены и принялся внимательно рассматривать хрустальные бокалы. Теперь между ним и пожилым человеком не было ни стола, ни стульев. Один рывок – и дважды предатель успеет побывать за эту насыщенную событиями ночь еще и трупом.

– О! Нам не помешают какие-нибудь лекарства, – хлопнул в ладоши Диолай. Он был явно доволен внезапным озарением. – Это очень важно! Я помню, как у нас в банде один сонзера поранил руку, когда перерезал ремни нагрудника какого-то мертвого солдата… или не солдата… Неважно. Так вот, поранил он, значит, руку. Малюсенькая такая царапинка, она почти и не кровоточила. Но уже через пару дней от нее стало вонять сгнившими помоями, а сама рана почернела по краям – поверьте, это заметно даже на нашей коже – и из нее стала сочиться какая-то мутная жижа. Потом у него отнялись пальцы, бедолагу лихорадило, он кричал по ночам, мешал спать… В общем, мы решили ампрули… апури… ам-пу-ти-ро-вать кисть. Правда, ему стало хуже. Уж не знаю – то ли из-за грязной крови в теле, то ли из-за того, что мы слишком долго возились с костью, когда резали. Кровищи тогда натекло, ух… Ну, мы почему-то решили, что зараза все-таки проникла дальше и оттяпали ему руку по локоть. Парню явно не становилось лучше, так мы… ну, того… по плечо, в общем…

Ахин почувствовал, что напряжение начало понемногу рассеиваться. Если Диолай в чем-то и был хорош, так это в нарушении тишины.

– И что потом? – без особого интереса спросила Аели.

– А? А… Он умер.

– От заражения?

– Да нет. Он ночью снова начал орать в бреду, и пьяный Лось его придушил.

– Смотрю, с первой помощью у вас было все в порядке.

– Угу. Но если бы у нас имелись какие-нибудь мази или припарки, то судьба того парня сложилась бы иначе.

– Да. Его бы задушили здоровым.

– М? Зачем? – нахмурился Диолай. Потом, немного подумав, он неуверенно улыбнулся: – А-а-а… Шутка, да?

– Нет. Удушение – это очень серьезно, – покачала головой Аели.

– Погоди, я имел в виду… Ай, да ну тебя… – сонзера насупился, наконец заметив насмешливую ухмылку саалеи, и отвернулся.

Хмыкнув, Ахин отпустил рукоять кинжала. В конце концов, если бы здесь на самом деле была устроена засада, то порождений Тьмы уже давно схватили бы. К чему все так усложнять?

«Однако какое-нибудь средство для обработки ран действительно не помешает, – мысленно согласился одержимый, уловив суть сумбурного рассказа Диолая. – На мне, конечно, все заживает очень быстро. Но, будем честны, я еще не участвовал ни в одном серьезном сражении. Кто знает, чем оно может обернуться? Вояка из меня никакой, так что лучше уж быть готовым к ранениям, нежели окончить жизнь так же печально, как тот бедолага… Особенно если рядом окажется Диолай со своими познаниями в медицине».

Ахин вопросительно посмотрел на старосту, нервно барабанящего пальцами по столу. Орин недовольно поморщился, поняв, что не обращать внимания на слова болтливого сонзера не получится, и бросил сердитый взгляд на дверь. «Где ее носит?», – читалось на его лице. Старик явно хотел как можно скорее избавиться от порождений Тьмы и теперь уже сожалел, что предложил им чистую одежду и еду в дорогу.

– Сейчас нам приходится посылать за лекарем в Камиен, – нехотя ответил Орин. – В Бирне есть знахарка, но она уже полгода как парализована. За ней ухаживает моя жена.

– Может, у нее осталось что-нибудь про запас?

– Спросите сами, – раздраженно повел плечом староста. – Ее дом на окраине. Пройдите до конца по центральной улице и сверните направо. Он выглядит как… Как дом знахарки. Не перепутаете.

В этот момент дверь кабинета открылась. Ахин дернулся, но на пороге стояла только жена Орина с большим холщовым заплечным мешком.

– Вот, – она медленно прошла внутрь, устало выдохнула и поставила свою ношу на пол у ног Диолая.

Сонзера поморщился и посмотрел на одержимого. Тот кивнул, указав взглядом на мешок.

– Иногда мне кажется, что ты держишь меня при себе только для того, чтобы тяжести таскать, – проворчал Диолай, ухватившись за лямки.

«Ну, в общем-то, да. Правда, нежить с этим справляется намного лучше. Но если я не придумаю ему занятие, то он сам его придумает. И тогда уж точно быть беде…»

– Просто ты очень сильный, – ласково улыбнулась Аели.

– Что есть, то есть, – моментально растаял сонзера.

Он самодовольно ухмыльнулся и взвалил мешок на спину. Широкий ремень моментально врезался в плечо, вдавливая в кожу звенья легкой кольчуги сквозь рубаху, и ухмылка тут же померкла.

– Вам пора идти, – хмуро напомнил Орин.

– Верно, – одержимый небрежно наклонился в его сторону, обозначив легкий полупоклон: – Благодарю за помощь.

– Одной благодарности мало.

– Я помню, – Ахин повернулся и направился к двери, бросив через плечо: – Еще увидимся.

– Очень на это надеюсь, – буркнул староста. – И желательно поскорее.

«Он еще не получил полную сумму, но ведет себя так, будто бы уже все потратил», – усмехнулся одержимый, покинув дом Орина.

Наступил самый темный предрассветный час ночи. Улицы Бирна окутала мгла, слегка поблескивающая тусклым серебром лунного света. Звезды сверкали на черном полотне неба и будто бы постоянно пытались отодвинуться друг от друга как можно дальше, чтобы ничто не затмевало их собственного великолепия. Они были прекрасны, но эгоистичны и одиноки, разделенные холодной темнотой. Этого ли добивались звезды, стараясь сиять ярче других?

Шея одержимого начала затекать. Ахин подавил вздох и опустил взгляд. Перед ним раскинулись широкие поля, изредка пуская вялые волны под едва ощутимым ветерком, а позади громоздились дома жителей Бирна. Где-то вдалеке чернела полоса леса, постепенно сливающаяся с густой тенью высоких утесов. Здесь, на земле, повсюду была лишь грязь и то, что выросло из грязи. Ничего общего с небом и звездами.

Ахин снова подавил вздох, приложив намного больше усилий, чем в предыдущий раз, и сошел с центральной улицы на частично заросшую тропинку, уводящую вправо.

Обленившееся предрассветное время ковыляло вперед, а за ним угрюмо шагали порождения Тьмы. Следы деятельности разумных существ остались позади, начало казаться, что по этой тропинке уже давно не ходил никто, кроме диких зверей. Однако, немного поблуждав среди разросшихся колючих кустов и высокой травы, Ахин внезапно очутился перед непримечательным домиком, усердно прячущимся от любопытных глаз.

Приземистая избушка. Один угол увит плющом, бревна потемнели из-за сырости, крыша поросла мхом. Рядом стоял колодец, но непохоже, что кто-то им пользовался в последнее время.

– Примерно так выглядит жилище знахарки? – пробормотал одержимый.

Шумно сопящий Диолай пожал плечами и поправил сползшие лямки тяжелого мешка.

– Примерно так, – подтвердила Аели и небрежно ткнула пальчиком куда-то в сторону от дома: – Туда посмотри.

Там, за хлипкой оградой, раскинулся огромный сад. Он почти полностью зарос той же высокой травой, которую имели удовольствие лицезреть порождения Тьмы, пока добирались досюда, однако даже в таком заброшенном состоянии сад знахарки мог удивить какими-то диковинными растениями, собранными со всех уголков обитаемого обломка мира и рассаженными в строгом порядке. Впрочем, пройдет еще один или два сезона, и все эти травы и кустики увянут, зачахнут, будут пожраны насекомыми, засохнут и в конце концов погибнут, потому что больше некому позаботиться о них.

«Похоже на нас, лишившихся опеки сущности Тьмы, – печально усмехнулся Ахин. – Только нам одной лишь прополкой не обойтись…»

Одержимый постучал в дверь. Ответом ему была тишина. Он постучал еще раз.

– Ты громче стучи, – посоветовала Аели. – Может, тогда парализованная знахарка встанет и откроет нам.

– Ну да…

Ахин толкнул дверь, которая охотно распахнулась, скрипнув старыми петлями, и прошел внутрь избы, настороженно всматриваясь в темноту. В нос ударил терпкий запах трав и какой-то горечи, напомнившей одержимому привкус желчи во время рвоты на голодный желудок. Но в целом в жилище знахарки пахло очень приятно. Хоть и необычно.

«Гнилые фрукты тоже сладко пахнут», – поморщился Ахин, пытаясь разглядеть хоть что-то в тусклом лунном свете, пробивающемся через грязные стекла небольших окон.

– Есть кто дома? Нам бы со знахаркой поговорить.

Ответ прежний – тишина.

Ахин пошел вперед. Но не успел он сделать и двух шагов, как наткнулся на тумбочку. Одержимый еле успел поймать что-то, что, согласно внезапно проснувшейся интуиции, могло упасть и разбиться.

«Лампа, – понял он, ощупав предмет. – Ну конечно. Вполне разумно держать ее рядом с входом».

Пошарив рукой по тумбочке, Ахин нашел и кресало. Раздался скрежет, вспыхнули искры, и тьма внутри дома неохотно забилась в углы и щели, расступившись по воле тусклого огонька.

Вокруг оказалось намного теснее, чем предполагалось. Вдоль стен стояли длинные столы, заваленные многочисленными склянками, баночками, коробочками, пыльными книгами, записками и всевозможными приспособлениями для измельчения, сушения, кипячения, взбивания и прочих манипуляций. На самих стенах висели пучки трав, собранные в гроздья засохшие бутоны цветов, нанизанные на нитку ломтики загадочных фруктов и овощей, корешки, мешочки с проступающими сквозь ткань темными пятнами и еще что-то, отдаленно напоминающее органы и скрюченные конечности животных. Практически весь пол был завален котелками разных размеров и корзинами и коробами, в которых до сих пор лежали преющие травы, густой мох, сомнительные грибы, какие-то волокна, похожие на клочки седых, черных и зеленых волос, свернувшаяся от времени береста и прочий мусор, вроде коры, засохшего навоза, веточек и тряпок. В одном углу даже стояло корыто, наполненное, определенно, землей. Как будто этого добра снаружи дома было мало…

– Как она тут жила? – удивился Диолай, разглядывая засушенных насекомых в банках. – Жуть какая.

– Здесь она не жила, а работала, – Ахин посмотрел на дверной проем в противоположной стене, который был завешен тонкой тканью, слегка поеденной молью: – А жила она там. То есть живет.

Одержимый подошел ближе, откинул занавеску и заглянул внутрь. Эта комната оказалась еще меньше предыдущей, но выглядела почему-то просторнее. Скорее всего, из-за того, что не была захламлена всевозможными ингредиентами и инструментами.

На полу неровно лежал выцветший коврик. Слева от входа стояла узкая кровать, заваленная тряпьем. К ней прилегал небольшой столик с одним единственным стулом. В противоположном углу находился выложенный камнями очаг, над которым нависла помятая и закопченная металлическая труба, выходящая наружу. Рядом стояли большие глиняные горшки и какой-то ящик. Интерьер завершали узенькие полочки на стенах, приютившие скудную посуду, и крючки с одеждой.

– Ничего общего с домом старосты, – пробормотал Ахин, окинув комнату взглядом.

– Так и есть, – прокряхтела груда тряпок на кровати. – Здесь красть нечего.

Одержимый чуть не выронил лампу от неожиданности. Медленно выдохнув, он осторожно поставил ее на стол:

– Не пугай меня так, бабуля.

Теплый свет выхватил из темноты голову пожилой женщины, неподвижно лежащую на плоской подушке. Остальная часть тела утопала в одеялах, источающих запах пота, мочи и старости. Терпкий аромат трав, конечно, кое-как перебивал эту вонь, но дышать все равно стало неприятно.

– Никудышный же ты бандит, раз тебя способна напугать парализованная развалюха, – знахарка хрипло рассмеялась.

Одна сторона ее лица не шевелилась и выглядела как оползший воск с горящей свечи. Похоже, старушку настигло то, что лекари называют головным кровяным ударом. После такого нередко вместе с параличом приходит и слабоумие, но она, кажется, сохранила здравый рассудок.

В комнату вошли Диолай и Аели.

– Мы не бандиты, – сходу гордо заявил сонзера. – Ну, уже не бандиты…

– И никогда ими не были, – саалея ткнула его локтем в бок. – Не стоит слушать нашего носильщика. Он у нас дурачок.

– Ага, сонзера… – знахарка поочередно внимательно посмотрела на незваных гостей. – Одержимый. И судя по всему, змеиная саалея.

Аели удивленно моргнула. Ее и при свете дня часто принимали за человека, а уж в полумраке и компании пляшущих по воле светильника теней…

– Ну-ну, не делай такое лицо, девочка, – старушка улыбнулась половиной рта. – Я ведь не всю жизнь провела здесь, помогая больным и увечным крестьянам. Много где побывала, многое повидала, многое узнала, многих спасла… Но теперь для меня все закончилось.

Саалея отвела взгляд в сторону. Ей почему-то стало неловко перед немощной знахаркой. Внезапно Аели осознала, что чувствует себя виноватой. Это совершенно абсурдно, нелепо, неуместно и глупо, но она никак не могла избавиться от чувства вины. Как и понять его.

– Меня зовут Ахин, – представился одержимый и обвел рукой своих спутников: – Это Аели и дурачок Диолай.

– Эй!

Не обращая внимания на возмущенное пыхтение сонзера, Ахин продолжил:

– Мы…

– Я знаю, кто вы, – перебила его знахарка. – Мое имя Илакая. И я парализованная, а не глухая. О чем искренне сожалению, когда приходит жена нашего уважаемого старосты и начинает либо жаловаться на все подряд, либо пичкать мою несчастную голову слухами. В том числе и об ужасном порождении Тьмы, собирающем армию беспощадных чудовищ.

– Слухи несколько преувеличены, – Ахин поежился, сравнив вымыслы сплетников и реальность. Так ли велика разница?.. – Но, думаю, она говорила действительно обо мне.

– Преувеличены? – Илакая хрипло хохотнула. Или подавилась. – Готова поспорить, в этих россказнях нет и четверти правды, – она пристально посмотрела в черные глаза одержимого, и остатки ее веселья неторопливо растворились в оползшей половине лица. – Но слухи не появляются из ниоткуда.

Ахин неопределенно повел плечом. Ему казалось, что герой должен вдохновлять, а не внушать ужас. Что ж, каков герой, таков и эффект…

– Скажи мне, – продолжила знахарка, и в ее голосе послышалось беспокойство. – Что случилось с Бирном?

«У нее нет ничего общего с Орином», – одержимый почувствовал, что начинает уважать эту немощную старушку, которая, даже будучи едва живой, продолжает думать о других.

– Ничего. Бирн цел и невредим. Как и его жители. Я не собираюсь причинять вред тем, кто не мешает осуществлению моего замысла. И готов помочь тем, кто помогает мне.

– Твоего замысла… – задумчиво повторила Илакая, причмокнув половиной рта. – И какая же роль отведена в твоем замысле неподвижной развалюхе вроде меня? Помешать я тебе не могу, но и помочь не в силах, – она нахмурилась так сильно, как только позволяло частично парализованное лицо: – Не говоря уж о том, что у меня нет ни малейшего желания помогать смутьяну и жестокому убийце.

Ахин застыл, скованный льдом осознания. Герой? Нет, ничуть. Смутьян и убийца? Да, это он. Отродье зла, сеющее хаос в Атланской империи. Одержимый еще не сделал ничего, что можно было бы считать хорошим поступком. И дальше станет только хуже…

Восстановление баланса изначальных сил – благая цель. Но пока она не достигнута, Ахин будет лишь смутьяном и убийцей. Возможно, таким он и погибнет, оставив после себя горы трупов и разрушенные надежды порождений Тьмы, которые окунутся в омут самых ужасных страданий под гнетом оскорбленных и разгневанных созданий Света.

«М-да. Я бы себе тоже не стал помогать…»

– Он не такой! – внезапно воскликнула Аели. – Пусть Ахин и наивный идиот, но он желает всем нам только добра! Я не понимаю его целей и мотивов, но благодарна ему за то, что хоть кто-то начал шевелиться в этой прогнившей насквозь стране! Даже если у него ничего не получится, он хорошенько встряхнет наш огрызок мира, подняв все дерьмо на поверхность! Пусть все увидят и поймут, что дальше так жить нельзя! Может быть, тогда хоть что-то изменится!

Саалея сердито зашипела и отвернулась. Ахин, изумленно уставился на подругу, тщетно силясь захлопнуть отвисшую челюсть.

– Во дает, – присвистнул Диолай. – А обо мне можешь что-нибудь эдакое сказать? Ну, чтобы с душой так!

– Могу, – Аели нервно смахнула с лица непослушный локон зеленоватых волос. – Только тебе не понравится.

– Э-э… Тогда не надо.

Диолай вздохнул и с кряхтением уселся на порог комнаты, поставив мешок рядом. Сонзера подпер подбородок кулаком и закрыл глаза. Вскоре послышалось размеренное сопение. Уметь засыпать где и как угодно – его самый выдающийся талант. Наверное, он смог бы спать даже стоя или на ходу, если бы очень сильно захотел.

– Ладно, – наконец произнесла Илакая, глядя на одержимого. – Тебе я не верю, – она перевела взгляд на девушку: – Но верю ей… Да и врачевание, в конце концов, обязывает меня помогать живым существам, будь они хоть темными, хоть светлыми.

Оправившись от изумления, Ахин тихо прошептал саалее:

– Спасибо.

Та лишь небрежно дернула плечом, даже не повернувшись к одержимому. Ахин подавил вздох и услышал слабый хриплый смех. Он обернулся и увидел улыбающуюся половиной рта знахарку.

– Забавная вы парочка, – Илакая весело подмигнула им. – Так посмотришь – сама невинность. А копнешь поглубже…

– Все зависит не только от нас, – пробормотал Ахин, стараясь выкинуть из головы намеки знахарки.

– И да и нет, – она неторопливо перевела взгляд справа налево и обратно. Это, видимо, заменяло ей жесты. – Вот, например, ты пришел сюда. Пришел ты. Но пришел сюда. От тебя ли зависел твой поступок? Безусловно. Но без моего существования ты бы его не совершил. Понимаешь?

– Я так и сказал. Все зависит не только от меня.

– Но получилось, что ты все же пришел. Это реальность. Без всяких «если» и «бы». По итогу эту реальность определил только ты. Разве не так?

Она напомнила Ахину Киатора. Старик тоже любил порой пофилософствовать на пустом месте. Или не на пустом – философия помогает найти смысл там, где его нет, но он очень нужен.

– Да, определил реальность я. Но если бы…

– Без «если»!

– Но… – одержимый запнулся и кивнул с видом проигравшего: – Да.

– Вижу, я тебя запутала, – уголок рта Илакаи дернулся, обозначив легкую усмешку. – Не обращай внимания, просто дурная привычка… Мы, кажется, снова отвлеклись.

– Да, – растерянно согласился Ахин.

Ему бы стоило сказать что-то еще, но отдельные слова, плавающие в его сознании, почему-то отказывались складываться в связную речь. Все перемешалось – осознание своих преступлений, внезапная тирада Аели, странные чувства, взгляды со стороны, лабиринт догадок и фактов…

– Давай я начну, – предложила Илакая. – Итак, чем я могу вам помочь?

– Лекарства, – опомнился Ахин. – Зелья, мази, припарки…

– Я уже полгода не делаю никаких лекарств, – слабо вздохнула старушка.

– Почему?

– Даже не знаю… – она зажмурила глаз, изображая глубокую задумчивость. – Как-то не хочется. Так лениво, что аж пошевелиться не могу.

Саалея хихикнула. Девушка наконец повернулась к ним лицом и с уважением посмотрела на пожилую знахарку. Аели по достоинству оценила горькую иронию.

– Прошу прощения, – пробормотал Ахин.

– Да брось, не обращай на меня внимания, – взгляд Илакаи скользнул вверх и вниз. Она как бы отмахнулась. – Так все делают.

Улыбка саалеи померкла. Вновь появилось чувство вины. Аели понимала, что это чужая вина, но лучше ей от этого не становилось.

– Так о чем мы там… А, лекарства, – продолжила знахарка. – Ну, микстурок я вам не намешаю, однако есть травы, которые сами по себе полезны в определенных ситуациях. Тебе для каких целей?

– Снять боль, например, и остановить кровотечение. Словом, оказать первую помощь раненому.