Электронная библиотека » Антон Кротков » » онлайн чтение - страница 12


  • Текст добавлен: 22 ноября 2013, 17:31


Автор книги: Антон Кротков


Жанр: Книги о войне, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Шрифт:
- 100% +

А перед этим американцы «сняли» прикрывающую пару «МиГов», расстреляв её вслепую – из глубины облака – опять же с помощью своих чудо-прицелов. Если бы Игорь три с половиной минуты назад случайно бросил взгляд на северо-восток, то, возможно, увидел бы падающие горящие обломки и белый купол парашюта…

Теперь настал его черёд. Игорь шарахался от одного преследователя, на борту которого был изображён окровавленный индейский топорик, и попадал под огонь пушек другого «Сейбра» с эмблемой чёрного всадника в рыцарских доспехах на фюзеляже.

Скорость израненной русской машины упала, зато меньшим стал её радиус виража. В такой ситуации Коробову оставалось крутиться на горизонтали и тянуть, тянуть к линии фронта.

Но и американские охотники оказались большими мастерами по части маневренных поединков: они не преследовали «МиГ» классически «в хвост», а старались держаться под углом к цели. Это позволяло крылатым ганфайтерам дольше находиться в позиции эффективного ведения огня и стрелять по цели на упреждение.

Американцы также с большим успехом для себя использовали преимущество в скорости крена своих машин. Для этого при выполнении горизонтальных маневров они подкручивали «бочку» в обратную сторону от общего с «МиГом» направления виража. Тем самым преследователи срезали угол Коробову, неожиданно сближаясь с русским самолётом и вколачивая в его борт всё новые и новые порции смертоносного металла. Куда бы Коробов ни бросался, повсюду он натыкался на неприятельские снаряды.

Игорь чувствовал себя совершенно беспомощным. Ему многое было известно в теории: куда уходить, как стрелять. Но одно дело – бодро рисовать схемы на доске в учебном классе и получать за них от преподавателя пятёрки, и совсем другое – понять, что происходит из тесной кабины самолета. Реальный бой оказался намного сложнее – непредсказуемым и предельно жёстким.

Чтобы уцелеть, молодой советский лётчик должен был выжимать всё возможное из своей машины, крутить виражи на запредельных перегрузках и не допускать хотя бы грубых ошибок. Но из-за отсутствия опыта и страха Игорь совершал в этом бою один просчёт за другим. Вместо того чтобы попытаться прежде всего оценить обстановку и положение противника, набрать высоту, скорость и вступить в борьбу за позиционное преимущество, он бросился выполнять маневры уклонения, когда «Сейбры» ещё находились слишком далеко, чтобы достать его огнём своих пушек. Совершённые в спешке непродуманные пируэты лишь завели Коробова в безвыходную ситуацию, да еще с потерей скорости.

Зато американцы тактически и психологически действовали безупречно. Уничтожив опытного ведущего второй пары, они атаковали второй «МиГ» из слепой зоны и с большой дистанции. Попасть в русский самолёт с расстояния в девятьсот метров было трудно, но на это расчёт и не делался. Охотники лишь прощупывали противника. И по тому, как судорожно он затанцевал и задёргался, безуспешно пытаясь отыскивать стрелявшего, стало понятно: перед ними неопытный новичок. Коробов же сразу упустил свой единственный шанс на спасение. Пока он шарахался из стороны в сторону от мнимой опасности, «Сейбры» сократили дистанцию и заняли максимально удобную позицию для атаки.

Затем Игорь совершил ещё серию глупостей. Последней же роковой оплошностью лейтенанта стал перевод им своего самолёта из правого виража в левый, имея противника за спиной. А ведь в училище инструктора, знающие по собственному фронтовому опыту цену всего одной промашки в бою, заставляли мальчишек-курсантиков заучивать, как «Отче наш»: в плотном единоборстве с противником ни в коем случае нельзя перекладывать самолёт из одного виража в другой. Из-за этого теряются драгоценные крупинки времени, а твоя дурная голова фактически оказывается на плахе под занесённым топором.

В лихорадке неравного боя, больше похожего на бандитское нападение, Игорь забыл о бесценном совете, данном «стариками». Зато преследующий его пилот неприятельского истребителя с чёрным рыцарем на борту не пытался гоняться сеткой своего прицела за серебряной «птичкой», а просто ждал, когда зелёный юнец сам прыгнет под его пушки. И как только Коробов переложил истребитель с крыла на крыло, на него обрушился огненный шквал. От самолёта полетели куски вырванного дюралюминия. В кабину хлынула белая пена керосина, погнало дым. Из-за замыкания электропроводки из-под приборной доски забил фонтан искр, потом появилось пламя. Его оранжевые языки начали облизывать ноги Игоря. Его лётная куртка быстро пропиталась керосином и в любой момент могла вспыхнуть. Аварийная противопожарная система не сработала.

В этот момент Игорь уже находился поблизости от северокорейской Супунской электростанции. Коробов надеялся, что «Сейбры» не решатся его добивать здесь, побоявшись мощного зенитного прикрытия ГЭС. Филипп Эсла со своим напарником по этой вылазке действительно крутой свечой взмыли вверх, предоставив русского его судьбе. На фотокинопулемётах их истребителей и так во всех возможных ракурсах был зафиксирован великолепный расстрел четырёх русских самолётов. Для подтверждения победы этого более чем достаточно. Так к чему рисковать, добивая едва живого «Ивана» над северокорейскими батареями ПВО.


Но Коробов не мог чувствовать себя в безопасности. «МиГ» стал неуправляем. Ручка свободно болталась между коленями пилота. Значит, перебиты тросы тяг. В кабине больше делать нечего. Хорошо ещё, что смертельно раненный самолёт не беспорядочно кувыркался, а плавно снижался, давая своему седоку возможность спастись. Игорь собрался дёрнуть за рычаг катапультирования и вскрикнул от чудовищной боли. Он едва не потерял сознание. Оказалось, что из-за болевого шока лётчик даже не заметил, что осколком ему раздробило кисть правой руки. Приходилось действовать единственной здоровой рукой. Игорь сбросил фонарь. Потом в нарушении правил безопасности отстегнул привязные ремни, до упора развернулся всем корпусом, чтобы достать левой рукой до находящегося справа от кресла рычага катапульты. Молодой человек почувствовал, как чудовищная сила ударила его снизу, взметнула вверх. Одновременно раздался треск не выдержавших чудовищной перегрузки позвонков. В этот момент в далёком Кемерово внезапно упал со стены портрет единственного сына одинокой женщины, потерявшей мужа и старшего сына на фронте. Сердце ее сразу почуяло беду.

Из-за неправильного положения тела лётчика в момент катапультирования он получил тяжелейший перелом позвоночника. Игорь умер уже на земле – на руках корейских зенитчиков…


В это самое время Эсла и его ведомый Макс Хан принимали поздравления от коллег и многочисленных журналистов на своей авиабазе. Вначале фотокорреспонденты уговорили вернувшегося из удачного вылета Эслу попозировать им в кабине своего истребителя. Десятки фотокамер запечатлели прославленного аса с американским флагом на рукаве комбинезона, выставившим большой палец в знак того, что и на этот раз всё у него сложилось «О'кей».

Затем на лётчика со всех сторон посыпались вопросы. Особенно интересовали подробности недавнего боя молодую радиожурналистку, которой офицер из пресс-службы американских ВВС любезно разрешил взять в этот тур своего маленького сына.

– Многие считают вас непревзойдённым чемпионом в сбивании вражеских самолётов, – начала репортёрша у Эслы. – Не могли бы вы поделиться некоторыми своими секретами успеха? Мой маленький сынишка Джордж тоже мечтает стать лётчиком. Расскажите ему и миллионам наших радиослушателей, как вам удалось сегодня обыграть этих русских.

Филипп подмигнул мальчишке. Правда, его мамашу он нашёл несколько полноватой и совсем не привлекательной на лицо. Эсле нравились более миниатюрные миловидные женщины. Впрочем, какое это сейчас имело значение?! Эсла давно сделал для себя важное открытие, которое в конечном итоге превратило его из презренного «ниггера» в богатого и уважаемого человека. Универсальное правило преуспевания в любом шоу-бизнесе гласило: будь ты хоть трижды ас, никто не заплатит тебе и доллара сверх скромного жалованья, если только у тебя не хватит мозгов организовать самому себе толковый пиар. Только журналисты создают настоящих героев и обеспечивают им высокий уровень жизни. Именно газетчики во время Второй мировой войны раструбили по всему миру об «особом методе Эслы», позволяющем ему сбивать десятки немецких самолётов. И только благодаря растиражированному на страницах газет имиджу крутого парня и нового героя Америки на командира самовольно организованной эскадрильи пролился золотой дождь наград и почестей. А ведь поначалу многие предсказывали непризнаваемому начальством «партизану», что в лучшем случае его афёра с созданием собственной эскадрильи закончится позорным изгнанием из армии. А в худшем – судом военного трибунала.

Зато после того как Эсла стал звездой национального масштаба, его акции резко пошли в гору. Недавно один крупный бизнесмен из авиабизнеса сказал Эсле, что такой лётчик, как он, стоит не меньше двух миллионов долларов. Правда, компания, на которую Эсла в данный момент работал, застраховала его на несколько меньшую сумму, но при возобновлении контракта знаменитый пилот собирался потребовать новых условий. И всем этим Эсла был обязан прессе. Даже свои скандальные выходки «чёрная звезда» теперь тщательно готовил, наняв специалистов из Голливуда и с Уолл-стрит.

Так что Филиппу в конечном итоге было решительно всё равно, как выглядит очередная журналистка, главное, что с её помощью он сможет заработать ещё больше славы и денег. Поэтому Филипп приветливо улыбался несимпатичной корреспондентке, охотно отвечая на её вопросы. Он представил недавнее дело с юмором, чтобы у слушателей будущего утреннего выпуска знаменитого шоу не испортился аппетит от излишне натуралистических подробностей воздушного боя и обилия технических терминов. В заключение интервью журналистка, набравшись смелости, задала звезде не совсем корректный вопрос:

– Я слышала, что компания Cadillac намерена пригласить вас для участия в рекламной кампании своего нового автомобиля, который по дизайну будет очень напоминать военный самолёт с хвостовыми фарами-килями, панорамным стеклом наподобие кабины истребителя.

– Извините, леди, но я имею много подобных контрактов и не намерен обсуждать с прессой их детали. – Эсла холодно улыбнулся корреспондентке и отвернулся. Это движение он тоже заранее тщательно отрепетировал с голливудским специалистом по работе с актёрами, ведь настоящей звезде положено иногда проявлять капризное высокомерие.

Теперь Эсле поскорей хотелось отправиться в душ, чтобы смыть с себя пот, выпить пива в ближайшем баре, потом позвонить знакомой девчонке в Токио. Но прежде требовалось потратить ещё какое-то время на фотографирование со всей этой публикой. К этому Эслу обязывал статус звезды.

После интервью Эсла и его напарник, словно знаменитые бейсболисты, принялись раздавать всем желающим автографы. Сыну радиожурналистки Филипп подарил маленький обломок недавно расстрелянного им «МиГа», который застрял в обшивке «Сейбра».

Глава 12

Он шёл мрачной нераспаханной степью. Пейзаж вокруг грозен и сумрачен. Цветов не видно. Только выжженный южным солнцем ржаво-рыжий бурьян под ногами с кустами татарника и старой полыни. А над головой чернеющее к грозе свинцово-серое небо. Дикое поле. В траве стали попадаться белые, словно бумага, обломки рёбер. Он оглянулся и вдруг обнаружил, что всё пространство вокруг буквально засеяно человеческими костями. Потом в траве замелькали серые с бурыми подпалинами волчьи спины. Степные разбойники поскуливали от желания поскорее наброситься на одинокого странника. Он швырнул свой посох и попал в одного из волков, который с визгом отскочил прочь…

Константин очнулся мокрый от пота. И сразу рысью метнулся к тайнику с ножом. Сжимая в руках обмотанную изолентой рукоять, прислушался. Нет, голоса ему не приснились. Едва слышные вначале они звучали всё отчётливей. Со стороны лагерных бараков в БУР пожаловали те, кого он уже устал ждать. Они шли не таясь – по-хозяйски. Не пытались ступать тише, разговаривали в полный голос, даже, кажется, травили анекдоты, словно шли на весёлую привычную работу. Такая самоуверенность сродни психической атаке. Константин невольно попятился, вжался спиной в холодную стену камеры. «Кого испугался-то?! – пристыдил он себя. – Они же трусливые шакалы! Пусть тебя боятся. Быстрей бы уж схлестнуться!»

В камере вспыхнул яркий свет, ослепив узника одиночной камеры. Одновременно загремел засов открываемой двери. Константин оттолкнулся спиной от стены и словно с трамплина бросился навстречу вошедшим, сразу полоснул кого-то ножом.

Пораненный им человек громко по-бабьи охнул и обиженно пожаловался:

– Товарищ майор, этот псих меня порезал.

– Отставить скулёж, Ерохин! – строго зазвучал негромкий вкрадчивый голос начальника лагеря майора Краснощёкова. – Вы сами виноваты, лейтенант. Не вчера работаете, должны понятие иметь, что прежде положено дать человеку хорошенько себя рассмотреть, а уж потом к нему соваться. Часовые в таких случаях согласно уставу наповал по нарушителю бьют. Так что вам ещё повезло. Отправляйтесь в санчасть, там вас перевяжут.

Рублёв оторопело опустил нож. Мгновение назад ощущавший себя смертником на краю могилы, он удивлённо таращился на пожаловавшее в его камеру лагерное начальство. Атакованный Рублёвым лейтенант страдальчески закатывал глаза и постанывал, хотя рана его оказалась пустяковой. Ослеплённый ярким светом Константин бил наугад и поэтому лишь слегка чиркнул лезвием по предплечью первого, кто ему попался.

– Что, не ожидали гостей? – добродушно обратился к зэку Краснощёков. Его острое лицо с сильно выдающимся вперёд хрящеватым носом сегодня имело приторно-сахарное выражение.

– Но ведь мы с хорошими новостями, товарищ Рублёв.

Это обращение на «вы» да ещё с приставкой «товарищ» из уст безжалостного хозяина, привычно относящегося к заключённым как к своим рабам, которых в его власти казнить и миловать, прозвучало неестественно. Можно было подумать, что лагерный кум глумливо издевается над бесправным зеком. Но Краснощёков продолжал обращаться к Рублёву без тени иронии, с явственным уважением в голосе. Обычно не разговаривал с зэками, а по-бульдожьи рявкал на них, а чаще вообще не тратил слов на общение с бесправной человеческой массой и отдельными её представителями. Достаточно было сиятельного взгляда, лёгкого изгиба его брови, чтобы свора подручных прикладами и кулаками немедленно заставила бы всякого выполнить волю местного хозяина.

Константин усмехнулся. Краснощёков прочитал в его глазах недоверие и презрение человека, которому больше нечего терять в жизни и потому переступившего через естественный для любого заключённого страх перед властью.

– Напрасно вы так, – ласково пожурил Рублёва майор. Казалось, ещё минута, и он начнёт объясняться арестанту в любви. – Мы к вам всегда с доверием относились, надеюсь, вы тоже не в обиде на нас.

– Какая уж тут обида, – многозначительно произнёс Рублёв, про себя вспоминая многочисленные издевательства конвоя и оперов, которые приходилось выдерживать всякому попавшему на этот придонный круг ада.

– Значит, жаловаться на нас не станете? – облегчённо заулыбался майор, чем окончательно озадачил Рублёва. Кому он мог пожаловаться запертый в этом каменном мешке?! Да и не верил Костя в силу подмётных писем доброму московскому царю или кому то из его цековских бояр. И тут майор окончательно озадачил его неожиданным сообщением:

– Родина, товарищ Рублёв, даёт вам ещё один шанс искупить свои прегрешения перед ней. Сейчас вас приведут в порядок, и поедете на аэродром.


Костя спиной чувствовал злобные прожигающие взгляды идущих следом «торпед». Однажды оглянувшись, он обнаружил свору крепких молодчиков в серых робах. Стоило Косте увидеть их, как он сразу вспомнил увиденных во сие волков. Не будь сейчас рядом с Рублёвым солдат с автоматами, не сделать бы ему и десяти шагов за пределами БУРа. Подручные местных авторитетов давно заточили на бывшего лётчика ножи-клыки и только ждали команды «фас». Как последнего врага победивших воров-законников Рублёва растерзали бы средь бела дня, дабы преподать наглядный урок всем. И только вмешавшаяся в фатальный ход событий чья-то воля не позволяла свершиться показательной казни.

– Назад! Стрелять буду!!!

Одному из автоматчиков то и дело приходилось останавливаться и, грозно лязгая затвором вскинутого наизготовку автомата, отгонять слишком приблизившихся к конвою убийц. В ярости от невозможности достать находящегося так близко от них заклятого врага урки осыпали Константина страшными проклятиями и угрозами. Но когда один из них замахнулся, чтобы метнуть в Рублёва обрезок стального прута, его тут же отшвырнула на землю автоматная очередь одного из конвоиров. От попадания разрывных пуль с боевика слетела тужурка. Константин видел, как двуногие волки окружили полуголое покрытое татуировками и окровавленное тело. Нет, на этот раз волкам его не достать…


После бани Константину предложили чистое бельё и прекрасный цивильный костюм. Затем его побрил и постриг мастер в офицерской парикмахерской. Преображение было бы совсем полным и радостным, если бы за обедом начальник оперативной части не предложил Константину поставить свою подпись под обязательством добровольно вернуться обратно в лагерь после выполнения некоего государственного задания. Для этого он должен был сразу по завершению командировки явиться в ближайшее отделение госбезопасности.

– А если я не подпишу, – нагло поинтересовался Рублёв, – вы меня запрёте обратно в камеру?

– Ну зачем же так, – обиделся опер. – Мы ведь не царские сатрапы, чтобы гноить в казематах невиновных. Я рассчитываю на вашу гражданскую сознательность. Согласитесь, что пока с него не снята судимость, честный человек сам не может считать себя свободным. А эта расписка просто формальность.


На аэродром Константин приехал в сопровождении того самого рассудительного оперативника, который взял с него расписку о добровольном возвращении в место отбывания фактически пожизненного каторжного срока. Опер с рук на руки передал Рублёва каким-то офицерам лётчикам. Напоследок он пожелал Косте удачи и дружески похлопал по плечу:

– Ну, что, до скорой встречи!

Надо было признать, что у кадровых работников ГУЛАГа, то ли полностью отсутствовало чувство юмора, то ли оно имело слишком специфическую природу. Костя буркнул в ответ что-то нечленораздельное и поспешил к самолёту.

Судя по бортовому номеру, данный военно-транспортный «Ли-2» принадлежал к особо привилегированному спецполку, обслуживающему первых лиц государства. Это ещё больше удивило и заинтриговало Константина. По трапу он поднялся на борт самолёта. Вдруг кто-то сзади обхватил поясницу Рублёва. Костя вдруг почувствовал, как его подняло на воздух. Салон самолёта заполнил знакомый добродушный и задорный смех:

– Здорово, дьявол палёный! Таких чертей только в пекле ищут да в здешней вечной мерзлоте. Ну и попотел я, доставая тебя с этого курорта.

– Ты?! – изумился Рублёв, расплываясь в широкой улыбке.

– Как видишь. И в отличие от тебя предпочитаю проводить свободное от службы время под ласковым южным солнцем. Ну-ка дай я тебе учиню первичный техосмотр.

Нефёдов немного отстранился от фронтового товарища, рассматривая его:

– Рублик мой неразменный, ох и отощал же ты. Хорошо ещё, что живой. Руки-ноги тоже вижу на месте. А сало нарастёт, были бы кости целы. Думаю, медкомиссию пройдёшь. Значит, побежим в одной упряжке.

– Появилась работа?

– Да, есть одно дельце.

– А кто ещё пойдёт?

– Все знакомые тебе люди. Правда, есть один новый – парнишка хороший, но молод. Я вас скоро друг другу представлю. И даю тебе слово, Костя, а ты моё слово знаешь: назад сюда ты больше не вернёшься. Я и так себе до сих пор не могу простить, что в 1943 году отдал особистам Батура Тюгюмджиева. Помнишь такого? Тоже с нами пойдёт в одной связке. Тоже еле выдрал его у цепных псов…

Глава 13

– А теперь пусть кто-нибудь из присутствующих мысленно даст мне задание. – Высокий худой мужчина на сцене слегка встряхнул длинными волосами, настраиваясь на предстоящую работу, и обвёл взглядом пространство зрительного зала.

Борис с острым любопытством рассматривал в театральный бинокль известного иллюзиониста. Примерно таким он себе и представлял знаменитого Вольфа Мессинга – в белоснежном концертном фраке, с чёрными, слегка тронутыми сединой волосами. Властный громкий голос. На бледном высоком лбу благородная испарина. Заметно, что кажущаяся внешняя лёгкость, с которой мастер проделывает свои удивительные трюки, даётся ему ценою огромного внутреннего напряжения.

Как и положено артисту столь редкого жанра, Мессинг уже одним своим появлением на сцене производил на публику впечатление личности чрезвычайно необычной, даже демонической. Конечно, свою роль играли слухи и легенды о единственном советском легальном экстрасенсе и маге. Говорили, будто бы он тайно консультирует самого Сталина и что, только взглянув на человека, Мессинг может внушить ему любой приказ, например заставить банковского кассира добровольно выдать огромную денежную сумму по простой школьной промокашке. Тем любопытнее было вживую увидеть человека, которому людская молва приписывала фантастические способности.

Нефёдову мастер напоминал Николо Паганини, чей талант многие тоже считали предметом сделки с самим дьяволом. Стоило Борису об этом подумать, как Мессинг вдруг нервным наэлектризованным жестом сцепил в замок свои длинные музыкальные пальцы. Принялся разминать их, как будто и в самом деле собираясь взять в руки скрипку.


Публика заинтригованно гудела, словно растревоженный пчелиный улей. Все напряжённо следили за каждым движением маэстро. Он уже основательно разогрел зрителей предыдущими номерами: непринуждённо находил в самых неожиданных местах спрятанные предметы, мгновенно подсчитывал рассыпанные на полу спички, одним прикосновением снимал головную и зубную боль, заставлял самых недоверчивых под гипнозом превращаться в знаменитых исторических персонажей. Теперь все с предвкушением ждали гвоздя программы.

– Итак, мне нужны добровольцы, – громко и отчётливо, чтобы даже в последнем ряду его услышали, обратился к собравшимся на концерт зрителям маэстро. По его тонким губам теперь блуждала поощрительная улыбка. – Ну что же вы? Смелее, товарищи! Москвичи ведь народ отчаянный, так что милости прошу самых смелых на сцену.

По рядам прокатилась волна весёлого возбуждения. Послышались смешки, шутливые реплики взаимные подначивания. Сидящий рядом с Нефёдовым Василий Сталин по-мальчишески азартно толкал Бориса локтем в бок:

– Гляди! Сейчас такое начнётся! Вольф вечно что-нибудь этакое откаблучит. Если бы не наше с отцом покровительство, ему бы давно мозги отшибли за его «фокусы».

Несколько раз Василий порывался откликнуться на призыв артиста, но его телохранителям удавалось отговорить генерала покидать привилегированную ложу.

Между тем по проходу между рядами к Мессингу устремились двое: мужчина лет тридцати пяти и парень студенческого вида с копной русых волос.

– Представьтесь, – обратился к мужчине Мессинг. Тот назвался по-военному решительно и громко. Над правым нагрудным карманом пиджака первого подопытного рядом с орденскими планками Нефёдов заметил две жёлтые нашивки за лёгкие ранения и одну красную – за тяжёлое.

– Придумайте мысленно какое-нибудь задание для меня, – предложил Мессинг. Но мужчина неожиданно сам захотел задать иллюзионисту вопрос.

– Пожалуйста, – пожал плечами Мессинг и снисходительно усмехнулся.

Публика тут же поддержала инициативу своего находчивого делегата дружными аплодисментами. Немного смущённый фронтовик слегка кивнул головой в сторону зала и поднял руку:

– А что бы вы, граждане, не сомневались, что я подсадной, тут на галёрке мои ребята сидят из механического цеха. И жена на сорок четвёртом месте присутствует. Они подтвердят любому, что всё честно, без сговора.

В ответ из разных концов зала послышались нетерпеливые голоса:

– Верим! Не тяни резину! Давай задавай свой вопрос!

Фронтовик подошёл к микрофону и, глядя то на зрителей, то на Мессинга, пояснил:

– Мы тут с ребятами поспорили, сумеете ли вы, уважаемый товарищ артист, определить состояние моего здоровья. А чтоб вы тут не подумали чего дурного, сразу скажу: мужик я в целом вполне здоровый, вот и жена подтвердит.

– Да вы не оправдывайтесь. – Мессинг задорно подмигнул публике и дружески слегка сжал рукой плечо фронтовика. – Никто и не сомневается, что главные для мужчины органы у вас в целости и сохранности.

Эта реплика вызвала взрыв хохота. Женщины интеллигентного воспитания стыдливо опускали глаза. Более простой народ весело обсуждал с соседями анекдотичный поворот представления.

А в это время на сцене Вольф прошёлся задумчивым взглядом по фигуре мужчины. На одухотворённое нервное лица мага легла печать сосредоточенности, абсолютной концентрации на задаче. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы поставить диагноз:

– У вас нет двух пальцев на правой ноге и отрезана часть желудка. Точнее – две трети. Я вижу и другие проблемы, но позволю себе опустить прочие подробности, дабы не утомлять уважаемых зрителей медицинской терминологией и не шокировать натуралистическими подробностями.

Мужчина аж открыл рот от изумления и не мог выдавить из себя ни слова. Ему потребовалось минуты три, чтобы очнуться от столбняка. В это время своды Дома культуры железнодорожников буквально сотрясались от громовых оваций и возгласов «браво!».

– Как вы узнали?! – наконец немного придя в себя, восторженно воскликнул мужчина. – Я про свои фронтовые увечья даже близким друзьям не рассказывал.

Мессинг шутливо погрозил рабочему пальцем:

– Не пытайтесь меня поймать. Часть желудка вам действительно удалили после тяжёлого осколочного ранения в эвакуационном госпитале, полевая почта 41056. Но пальцы были ампутированы ещё в феврале 1938 года после того, как вы в пьяном виде уснули возле дома при сильном морозе.

Лицо мужчины густо покраснело, он растерянно развёл руками – мол, всё верно…


Второй испытуемый сразу согласился загадать действие, которое Мессингу надлежало выполнить. Вольф устремил свои тёмные глаза на молодого человека. Под проницательным взглядом иллюзиониста юноша смущенно закашлялся, неловко стал топтаться на месте, тем не менее, глаз не отвёл. Придуманное студентом задание, похоже, было из разряда весьма неожиданных и не совсем приличных, потому что артист нахмурился.

– Вы уверены, что хотите именно этого? – недовольно поинтересовался Мессинг у парня. Тот убеждённо тряхнул русым чубом.

– Ладно, тогда заранее прошу прощение за свои действия у тех, против кого они будут направлены. Прошу учесть, что я всего лишь выполняю волю этого молодого человека.

Мессинг легкой походкой пересёк сцену, сбежал по ступенькам в зал и направился вдоль первого ряда, где сидели обладатели самых дорогих билетов и блатных контрамарок. Он остановился возле очень красивой светловолосой женщины в длинном строгом платье, которое, однако, не могло скрыть её аппетитных пышных форм. Она пришла на выступление с солидным пузатым мужчиной начальственного вида. Извинившись перед спутником блондинки, Мессинг галантно опустился перед женщиной на одно колено, взял её руку и собрался поцеловать. Его губы остановились всего в нескольких сантиметрах от алебастровой кожи женщины. Артист вдруг резке обернулся на сцену и крикнул юноше:

– Может, всё-таки останемся в рамках приличия, ведь дама не одна. Вряд ли её спутнику будет приятно…

– В чём дело?! – Кавалер блондинки, предчувствуя недоброе, начал подниматься из кресла. – Я не позволю компрометировать Ирину Петровну. Она уважаемый работник главка. Я бы попросил…

– Эй, делай, что приказано! Иначе потребуем обратно деньги за билеты! – поддавшись всем телом вперёд, во всё горло крикнул Василий Сталин.

– Хорошо, воля публики – для меня закон. Ещё раз извините, уважаемый товарищ.

Мессинг поднялся с колена, нежно потянул на себя даму. Вольф сделал это так, как обычно увлекают на танец хорошую знакомую. Обняв её за талию, он впился в коралловые губы долгим и страстным поцелуем. В зале началось нечто невообразимое. Все хохотали над ухажёром блондинки, который, не желая оставаться всеобщим посмешищем, рванул из зала; аплодировали даме, в порыве взаимности обвившей рукой шею седовласого обольстителя; потом осыпали цветами их обоих – раскланивающего маэстро и его раскрасневшуюся партнёршу. Лишившейся кавалера блондинке, тем не менее, завидовали все находящиеся в зале женщины…


По дороге в артистическую гримуборную героя вечера Василий рассказывал Борису, как совсем недавно известный иллюзионист спас ему жизнь. Командующий собирался лететь с хоккейной сборной Московского округа ВВС на тренировочный сбор в Челябинск. Но перед самым вылетом отец настоял, чтобы сын ехал поездом. Василий нехотя подчинился, иронизируя над блажью своего старика. Но в пути Василию сообщили, что самолёт, на котором летели хоккеисты, разбился при попытке совершить аварийную посадку в Свердловске, все находившиеся на его борту члены команды погибли.

Потом выяснилось, что за несколько дней до авиакатастрофы к секретарю вождя обратился Мессинг, который настоял на аудиенции. Артист сообщил Иосифу Виссарионовичу, что его сыну грозит большая опасность и в ближайшие дни Василий ни в коем случае не должен пользоваться самолётами. Сталин-старший уже имел возможность убедиться в способности Мессинга точно предсказывать будущее и отнёсся очень серьёзно к этому предупреждению.

После этого случая Василий тоже стал советоваться с Вольфом Григорьевичем по самым важным вопросам. А так как с Нефёдовым и его людьми Сталин-младший связывал большие надежды, то неудивительно, что генералу важно было услышать от выдающегося прорицателя, не ошибся ли он с выбором. Борис почувствовал это по особой интонации, с которой Василий представил его Мессингу и по реакции самого артиста:

– Знакомься, Вольф, это тот самый Нефёдов.

– А! Очень, очень рад. Я вас давно ждал.

Когда они вошли, Мессинг в изнеможении полулежал на продавленном топчане у стены. Ворот его рубашки был расстегнут, на красной морщинистой шее набухла и часто пульсировала вена. Трудно было узнать в этом измождённом старике с морщинистым лицом и набухшими мешками под глазами того сверхчеловека со сцены.

На самом краю заваленного цветами стола как-то по-походному дымился чай в железном подстаканнике, рядом примостилась тарелка с надкусанным бутербродом из местного буфета. Обычная зарисовка из жизни советского гастролёра, которому остаётся с ностальгией вспоминать блистательные мировые турне своей юности. В качестве главной рабочей лошадки Союзконцерта Мессинг объездил всю страну – от бывшей Восточной Пруссии и Карпат до узбекских кишлаков и времянок комсомольских строек Сибири и Дальнего Востока. И после каждого своего выступления артист чувствовал себя совершенно выжатым. На глаза Борису вдруг попались стоящие у двери концертные туфли. Их стоптанный вид наглядно свидетельствовал, как труден хлеб артиста…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации