Текст книги "Тайна системы «А». Ракетный щит Москвы"

Антон Иванович Первушин
Тайна системы «А»: Ракетный щит Москвы

© ООО «Издательство «Пальмира», АО «Т8 Издательские Технологии», 2017

* * *

Предисловие

После окончания Второй мировой войны советская Москва стала одним из «центров силы», определяющих течение и зигзаги геополитики. Коммунистическое руководство во главе с Иосифом Сталиным бросило вызов элите США, стремившейся объединить разоренную Европу под своим условным «протекторатом». Союзники по антигитлеровской коалиции перешли к открытому противостоянию, и обострение отношений было неизбежным.

Пятого июня 1947 года госсекретарь США Джордж К. Маршалл выступил в Гарвардском университете с докладом, в котором заявил о необходимости срочного предоставления европейским государствам экономической помощи для быстрейшей ликвидации последствий войны. Однако альтруистичным это заявление выглядело лишь на первый взгляд. За ним скрывался вполне очевидный политический расчет. С одной стороны, США стремились повысить отдачу от своей экономической помощи; с другой – посредством рыночных механизмов предполагалось показать преимущества западной экономической модели. В случае, если к плану Маршалла присоединятся и восточноевропейские страны, США собирались значительно ослабить возросшее в этом регионе влияние СССР.

План Маршалла могли принять любые страны, включая Советский Союз. Девятнадцатого июня Англия и Франция выпустили обращение, в котором одобряли план и призывали СССР прислать делегацию на специальное заседание совета министров иностранных дел в Париже. В Москве это приглашение, как и саму идею экономического возрождения Европы при участии США, оценили положительно. Двадцать первого июня Политбюро ЦК КПСС одобрило проект ответа правительствам Англии и Франции, а двадцать четвертого утвердило состав делегации, отправлявшейся на эту встречу, во главе с Вячеславом Михайловичем Молотовым. При отъезде из Москвы помощник министра иностранных дел прямо заявил: «Наша политика строится на сотрудничестве с западными союзниками в реализации плана Маршалла, имея в виду прежде всего возрождение разрушенной войной промышленности на Украине, в Белоруссии и в Ленинграде».

Тем временем по линии разведки советское руководство получило сообщение о том, что главная цель плана Маршалла – установление американского экономического господства в Европе. Предполагалось, что новая экономическая организация по восстановлению европейской промышленности будет находиться под контролем американского капитала. Кроме того, с момента начала реализации этого плана предлагалось прекратить взимание репараций с Германии.

После этого позиция СССР на парижской встрече радикально изменилась. Суть ее отразил Молотов в своем официальном заявлении 2 июля: «Совершенно очевидно, что европейские страны окажутся подконтрольными государствами и лишатся прежней экономической самостоятельности и национальной независимости в угоду некоторым сильным державам <…> Куда это может повести? Сегодня могут нажать на Польшу – производи больше угля, хотя бы и за счет ограничения других отраслей польской промышленности, так как в этом заинтересованы такие-то европейские страны; завтра скажут, что надо потребовать, чтобы Чехословакия увеличила производство сельскохозяйственных продуктов и сократила свое машиностроение, и предложат, чтобы Чехословакия получала машины от других европейских стран <…> Что же тогда останется от экономической самостоятельности и суверенитета таких европейских стран?»

Разумеется, больше всего Москву тревожило, что кто-то, а не она будет впредь определять экономическое развитие восточноевропейских стран. Вместе с тем от принятия плана Маршалла отталкивало и его откровенно антикоммунистическое наполнение.

Фактически США развязывали холодную войну, нацеленную на подрыв экономики Советского Союза с последующим изменением государственного строя в «оплоте коммунизма». Сам термин «холодная война» был пущен в оборот Алленом Даллесом, возглавившим Центральное разведывательное управление, а идеологическим обоснованием стала доктрина президента Гарри Трумэна, выдвинутая им в том же 1947 году. Согласно доктрине, конфликт капитализма с коммунизмом неразрешим, задача США состоит в борьбе с коммунизмом во всем мире, «сдерживании коммунизма», «отбрасывании коммунизма в границы СССР». Провозглашалась ответственность Америки за события, происходящие во всем мире, и любое политическое действие рассматривалось только через призму противостояния капитализма коммунизму, противостояния США и СССР.

План Маршалла был лишь частью стратегического проекта разделения мира на две враждующие социально-экономические системы. Когда советское руководство отказалось принять его, одним из политических условий для получения кредитов и помощи было удаление коммунистов из правительств. В Великобритании и США был даже введен дискриминационный запрет для коммунистов на занятие должностей в армии, госаппарате, прошли массовые увольнения. В новообразованном государстве ФРГ компартию просто запретили.

В противовес блоку капиталистических стран стал формироваться экономический и военно-политический союз социалистических стран. В 1949 году был создан Совет экономической взаимопомощи (СЭВ). Тогда же были предприняты первые шаги по строительству военных блоков. В СССР началась открытая кампания борьбы против «преклонения перед Западом», а в восточноевропейских странах приступили к открытой «коммунизации» власти и общества. Надежды на мирное сосуществование растаяли, как дым на площади перед Рейхстагом.

Угроза «горячего» столкновения нарастала. И советское руководство прекрасно понимало, что будущая война станет принципиально отличаться от предыдущей. Появилось новое оружие: атомные бомбы, баллистические ракеты, реактивные самолеты. Резко усилилась роль стратегической авиации. В умы насаждалась концепция превентивного удара. На земле мощь Красной армии была непоколебимой, но вот небо оставалось незащищенным. Так или иначе Советскому Союзу нужно было решить проблему обороны своих городов и промышленных центров от внезапного нападения с воздуха. И хотя задача, с учетом огромных территорий, над которыми предстояло раскинуть «небесный щит», выглядела немыслимо сложной, конструкторы взялись за ее исполнение. В режиме глубокой секретности началась разработка систем противовоздушной (ПВО) и противоракетной (ПРО) обороны.

Сравнительно недавно подробности захватывающей истории создания элементов противоракетной обороны стали достоянием гласности. И мы получили возможность ознакомиться с очередным выдающимся достижением отечественной научной мысли – с системой «А», защищающей Москву и не имеющей аналогов до сих пор.

Часть первая
Ракета против ракеты

«Абсолютное оружие»

В 1963 году «Воениздат» выпустил небольшую книгу «Ракета против ракеты» за авторством Михаила Николаева. В ней на основе «материалов зарубежной печати» подробно рассказывалось о самой современной на тот момент ракетной технике, в том числе и о системах противоракетной обороны. Автор отмечал, что многие западные эксперты высказывают мнение о принципиальной невозможности создания такой системы из-за ее высокой сложности и стоимости, поэтому баллистические ракеты, способные доставлять атомную боеголовку через космос, можно считать «абсолютным оружием».

Тем не менее, продолжал Михаил Николаев, поиск средств противодействия начался еще в 1944 году, когда на Англию обрушились первые немецкие ракеты «А-4», более известные как «Фау-2». В ходе анализа последствий обстрелов и технических характеристик вражеских ракет британцы предложили принципиальную схему для системы ПРО. Она должна состоять из: радиолокационных станций, которые обнаружат ракету в полете; командного пункта, который обработает информацию и выдаст целеуказание; и средств перехвата в виде управляемых зенитных снарядов, способных догнать вражескую ракету и разрушить ее в полете. Британцы пришли к выводу, что реализовать такую схему на основе имеющейся техники нельзя. Существовавшие в то время радиолокационные станции могли обнаружить «Фау-2» на дальности не более 90 километров. Времени на опознание, расчет траектории и выдачу команды стартовому расчету противоракет оставалось ничтожно мало. Но пожалуй, самая сложная техническая проблема заключалась в создании самого противоракетного снаряда. Понятно, что это тоже должна быть ракета, но с характеристиками, намного превосходящими «Фау-2»: высокоскоростная, маневренная, высокоточная. Примечательно, что в то же самое время и американцы пытались проанализировать возможность обороны от «Фау-2» в рамках проекта «Тампер». Однако и они пришли к столь же неутешительным выводам.

Современная система ПРО, указывал Михаил Николаев, должна быть нацелена на перехват межконтинентальных баллистических ракет, которые развивают скорость, в четыре раза большую, чем немецкие «Фау-2», и несут термоядерный заряд, способный превратить в пыль крупный город. И все же задача их перехвата оказывается более простой, ведь межконтинентальная ракета летит к цели полчаса, тогда как время полета «Фау-2» редко достигало пяти минут. За полчаса становится вполне реальным успеть опознать ракету, просчитать ее траекторию и запустить противоракету. Кроме того, саму противоракету можно снабдить атомным зарядом, который взорвется на большой высоте и уничтожит ракету противника даже без особой точности наведения.

Далее автор книги рассуждал о возможных схемах построения современной ПРО. Считается возможным создание систем двух типов: дуэльной и экранирующей. Дуэльная уничтожает вражеские ракеты «в лоб», используя снаряды-перехватчики. При защите территории страны таким способом необходимо размещать станции наблюдения на наиболее угрожающих направлениях, что позволит запустить противоракеты в тот момент, когда боеголовки противника начнут вход в атмосферу из космоса. Экранирующая система представляет собой своего рода «зонтик» в верхних слоях атмосферы, состоящий из большого количества искусственных спутников, контролирующих все околоземные орбиты. Понятно, что такая система намного сложнее и дороже дуэльной.

Почти половину книги Михаил Николаев посвятил рассмотрению подробностей проектов противоракетных систем дуэльного типа, разрабатываемых в США, с учетом их достоинств и недостатков. В финале он сообщал, что, согласно расчетам экспертов, на такую систему американское правительство потратит от 8 до 15 миллиардов долларов, что несомненно спровоцирует новый виток гонки вооружений.

«Советские люди, строящие коммунистическое общество, – писал Николаев, – заняты мирным созидательным трудом. Последовательно проводя миролюбивую политику, советское правительство предложило план всеобщего и полного разоружения, включающий уничтожение всех средств ведения ракетно-ядерной войны. <…> Война не может и не должна служить способом решения международных споров. Утвердить вечный мир на земле – историческая миссия коммунизма».

Разумеется, клеймя западных агрессоров за новый виток гонки вооружений, Михаил Николаев не мог поведать своим читателям, что к моменту издания его книги в Советском Союзе дуэльная система противоракетной обороны была не только давно создана, но и успешно испытана. В то время ее существование оставалось одной из самых охраняемых государственных тайн.

Проект «Анти-ФАУ»

Первую попытку разработать реальную систему противоракетной обороны предприняли авиационные специалисты. Сверхсекретный проект получил название «Анти-ФАУ». При Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского было создано Научно-исследовательское бюро спецтехники (НИБС ВВС). Возглавил бюро преподаватель академии Георгий Миронович Можаровский.

В период учебы в академии увлекавшийся изобретательством Можаровский поступил на работу в группу Дмитрия Павловича Григоровича, где участвовал в создании новых образцов вооружения морской авиации. После окончания академии он работал с французским авиаконструктором Полем Ришаром в группе Сергея Павловича Королёва – будущего великого ракетного конструктора. Впрочем, вскоре Можаровский был переведен в Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ). Здесь, под руководством Андрея Николаевича Туполева, он работал над проектами стрелковых установок и турелей для тяжелых бомбардировщиков. В 1938 году Можаровский был назначен начальником КБ-2 завода № 32, а в 1943 году ушел преподавать в академию.

И вот в конце 1945 года сотрудники НИБС ВВС, которое возглавил Георгий Можаровский, приступили к исследованиям по теме «Ракета против ракеты при радиолокационном обеспечении». По результатам скрупулезных расчетов был сделан вывод, что борьба с баллистическими ракетами возможна только с привлечением большого количества специализированных наземных радиолокационных станций и средств перехвата. Ознакомившись с выводами, командование ВВС дало понять Можаровскому, что не нуждается в результатах его работы. Однако конструктор не отчаивался, и ему удалось заинтересовать своей темой Главное артиллерийское управление (ГАУ). Новым заказчиком стала недавно образованная Академия артиллерийских наук, которая в июле 1948 года перевела бюро спецтехники в состав НИИ-4 (Научно-исследовательский институт № 4 Министерства обороны). Темой группы из двенадцати человек стала «Разработка методов борьбы с ракетами дальнего действия». Местом дислокации института был выбран расположенный поблизости от подмосковной железнодорожной станции Болшево военный городок, принадлежавший ранее Московскому военно-инженерному училищу. Коллектив НИИ-4, находившийся в стадии формирования, приступил к изучению трофейных баллистических ракет дальнего действия и зенитных управляемых ракет. Постепенно группа Можаровского выросла до пятидесяти человек.

Конструктор встретился с Сергеем Королёвым и получил от него необходимые данные о баллистических ракетах «Р-1» и «Р-2», создаваемых на основе немецкой «Фау-2». Сергей Павлович хорошо знал и высоко ценил Можаровского как неутомимого изобретателя и экспериментатора, поэтому по-свойски ознакомил его с проектом ракеты «Р-3» дальностью стрельбы до 3000 километров. Информация потрясла Можаровского, побудив внести коррективы в дальнейшую деятельность группы. Ведь первый проект, прорабатываемый на данных «Фау-2», предполагал создание системы обороны, рассчитанной на дальности от 150 до 300 километров. Возможность десятикратного увеличения дальности и наличие отделяемой боеголовки потребовали коренным образом переосмыслить исходную задачу: от общей схемы перехвата отдельной ракеты к схеме обороны целого района.

Защита нового проекта перед госкомиссией состоялась 24 октября 1949 года. В состав первой в истории системы ПРО входили: командный пункт, счетно-решающие приборы, радиолокационные станции обнаружения и пеленга, стартовые устройства, линии телепередачи и торпеды-истребители (термины «противоракета» и «антиракета» появились позже). Каждая станция искала цель в пределах заданного сектора; несколько станций обеспечивали круговой осмотр пространства по азимуту при максимальной дальности обнаружения вражеских ракет в 1000 километров. Координаты обнаруженной цели передавались по линии телепередачи на командный пункт, а оттуда – на соответствующую группу станций точного пеленга, которые осуществляли автоматическое слежение за обнаруженной целью. С момента обнаружения заданной цели оператор, используя экран индикатора, осуществлял слежение за ней вручную. На дальности трехсот пятидесяти километров оператор переводил станцию в режим автоматического слежения. Каждая станция точного пеленга обеспечивала выработку текущих координат только одной цели, а также наведение одной или нескольких торпед-истребителей на эту цель. С момента старта торпеда-истребитель двигалась в рассчитанную точку упреждения по заданной программе до выхода на начало участка самонаведения. Чтобы отразить массированный удар ракет дальнего действия на обороняемый район и не допустить столкновения торпед друг с другом, в системе предусматривали применение специального метода селекции цели. При приближении торпеды-истребителя к цели на 2000 метров включалось радиолокационное устройство подрыва. После сближения с целью на расстояние от 75 до 400 метров подавалась команда подрыва. Образовавшееся облако из осколков разрушало вражеский объект.

Для успешной работы комплекса требовались 33 станции обнаружения, с учетом резерва – 38. Количество станций точного пеленга определялось тактикой, причем минимум должен был превышать ожидаемое количество целей, способных одновременно атаковать район. В отчете рассматривалась система, рассчитанная на отражение атаки 20 баллистических ракет. С учетом того, что после отделения головной части каждая цель представляла собой 2 элемента, минимальное количество станций точного пеленга составило 40. К этому расчетному количеству конструкторы прибавили еще 4 станции резерва. То есть для защиты одного района потребуются 82 радиолокационные станции!

Несмотря на очевидные успехи группы Можаровского, который доказал, что создание системы противоракетной обороны в принципе возможно, проект «Анти-ФАУ» не был доведен до логического завершения в виде экспериментального комплекса. В связи с ликвидацией Академии артиллерийских наук в марте 1953 года группу расформировали. Все материалы были переданы специалистам, трудившимся над системами противовоздушной обороны страны.

Станция «Плутон»

Параллельно с группой Можаровского над темой работал НИИ-20 Наркомата вооружений. Его инженерам было выдано задание на разработку радиолокационной станции «Плутон» – базовой станции системы противоракетной обороны.

Главным конструктором «Плутона» назначили Антона Яковлевича Брейтбарта. Получив задание на проектирование станции с дальностью обнаружения от 500 до 2000 километров, инженеры НИИ-20 испытали некоторый шок: совсем недавно им ценой огромных усилий удалось завершить работу и наладить серийное производство радиолокационной станции СОН-2, которая была способна обнаружить самолеты на дальности до 40 километров, а тут им предлагалось решить задачу, от которой попахивало ненаучной фантастикой. Тем не менее Антон Брейтбарт взялся за выполнение аванпроекта.

Датой образования НИИ-20 считается 15 февраля 1942 года, когда приказом наркома электропромышленности в Москве были созданы завод и конструкторское бюро для освоения станции орудийной наводки СОН-2 на базе английского образца, поступившего по ленд-лизу. Первоначально коллектив Брейтбарта разместился в одной из комнат наркомата, а позже получил здание эвакуированного Физического института. Новому заводу были отданы производственные площади авиазавода № 465, находившегося на развилке Ленинградского и Волоколамского шоссе у станции метро «Сокол». В июне 1945 года было образовано ЦКБ-20, а в сентябре завод № 465 стал опытным заводом этого бюро, переименованного в НИИ-20. Здесь и начались работы над созданием радиолокационной станции «Плутон».

Конструкторы решили, что станция «Плутон» будет построена из двух совмещенных стационарных импульсных радиолокаторов: один для поиска и обнаружения цели, второй – для точного определения ее координат. Антенная система должна была состоять из четырех пятнадцатиметровых параболоидов на вращающейся раме, установленной на тридцатиметровой башне.

В конце 1946 года Антон Брейтбарт доложил научно-техническому совету НИИ-20 о ходе работ по теме. Председательствовавший на заседании Михаил Львович Слиозберг отметил, что проект содержит много элементов новизны с неясными путями решения. Научно-технический уровень института был достаточно высок, но в силу сложности поставленных проблем «Плутон» на некоторое время повис в воздухе. Специалисты НИИ-20 констатировали, что отечественная промышленность не готова решать задачи построения сложных радиолокационных макросистем. Орешек оказался не по зубам технологиям того времени.

Тем не менее 29 августа 1947 года в НИИ-20 был создан отдел № 24 по радиолокационному управлению, начальником которого назначили выпускника Ленинградской военной академии связи Серго Лаврентьевича Берию – сына всемогущего Лаврентия Павловича Берии. Вскоре министр вооружения Дмитрий Федорович Устинов прислал в институт дипломный проект Берии-младшего. Антону Брейтбарту было поручено отложить в сторону все дела и срочно написать отзыв на дипломную работу. Ознакомившись с отзывом, Устинов дал указание руководству института открыть опытно-конструкторскую работу по созданию проекта «Комета» – системы, предназначенной для борьбы с американскими авианосцами. Работы возглавил Павел Николаевич Куксенко – научный руководитель Берии-младшего. В связи с этим отдел № 24 получил права самостоятельной организации и был преобразован в Специальное бюро № 1 (СБ-1). При этом НИИ-20 и СБ-1 продолжили работу совместно, на одной территории.

Разумеется, появление в стенах института сына члена правительства, ответственного за создание ракетно-ядерных сил страны, сказалось на росте влиятельности организации, поэтому разработка противоракетных систем продолжилась, несмотря на пессимизм специалистов.

Четырнадцатого февраля 1948 года вышло постановление Совета министров, в соответствии с которым исследования по ПРО были поручены НИИ-88 в рамках темы, получившей обозначение «И-32». Вариантами противоракеты занялся конструкторский отдел, возглавляемый Евгением Васильевичем Синильщиковым. Проект системы управления противоракетой достался отделу Владимира Алексеевича Говядинова, который получил большой опыт в этой области, изучая немецкую зенитную ракету «Вассерфаль».

Непосредственно над системой управления в отделе Говядинова трудился Юрий Сергеевич Хлебцевич, позднее вошедший в историю как популяризатор космонавтики и автор идеи «Лунохода». Он предложил вариант противоракеты «И-32», которая должна была на начальном этапе наводиться на цель по командам с земли, а на конечном этапе – с помощью головки самонаведения.

Со своей стороны НИИ-20 приступил к исследованиям по двум направлениям: «Разработка методов и средств сверхдальнего радиолокационного обнаружения, автоматического слежения за целью и наведение ракеты на цель» и «Разработка методов борьбы с ракетами дальнего действия с помощью управляемых зенитных ракет И-32».

Материалы проекта «Плутон» были переданы в Спецкомитет № 3 при Совете министров СССР и рассмотрены на его заседании 5 апреля 1949 года. Спецкомитет постановил: «Считать, что решение вопроса обнаружения ракет и самолетов дальнего действия является в настоящее время, с нашей точки зрения, реальным. <…> В целях ускорения разработки РЛС дальнего обнаружения высотных объектов считать данное направление основным, одновременно проработать вопросы, связанные с уточнением средств противоракетной обороны».

Однако в конце 1949 года, несмотря на основательный задел, Иосиф Сталин принял решение сосредоточить основные научные и конструкторские силы на разработке системы противовоздушной обороны «Беркут». В 1950 году группы в НИИ-20 и НИИ-88 были расформированы. Противоракетный проект был отложен на будущее.

Почему это произошло? В первую очередь потому, что столь сложная задача не могла быть решена в течение года или двух, а военно-политическое руководство страны опасалось потерять темп при создании надежного «воздушного щита», способного защитить огромную территорию Советского Союза от ядерного удара. Еще одним немаловажным фактором было то, что основу стратегических сил США составляли всё же сверхдальние бомбардировщики «Б-29», а с ними можно было бороться, используя реактивную авиацию вкупе с простыми зенитными ракетами. Время для фантастической техники, которая составит основу ракетно-космической обороны Советского Союза, еще не наступило.