Текст книги "Сказки о магах"

Глава 2. Черный Шут

Солнце совсем уже подобралось к горизонту, и лес на противоположном берегу реки был уже в тени, только верхушки деревьев еще золотились в густом закатном свете. Я присел здесь, у воды, чтобы решить, что же мне делать, а вместо того предался воспоминаниям. Вспоминать Дэна было и хорошо, и печально. Хорошо – потому что мне было хорошо с ним и печально – потому что не было его больше со мной…

…Тогда, на дороге, я спросил его, кому должно сообщать об убийстве в этой стране. Он удивился, и мне пришлось объяснить, что я издалека и не знаком с обычаями этих мест.

Дэн принялся рассказывать – подробно, словно мы не стояли посреди Большой Дороги. Я и сам догадывался, что достиг уже границ Страны Лета, но теперь понял, что драка случилась в самом ее сердце. Тракт, по которому следовал я на юг, в Лотабери, делил Летнюю Страну пополам: к западу лежали земли короля Этельберта, к востоку – земли короля Мелиаса.

– Большая Дорога – она ничья, – сказал Дэн, – можно сообщить о трупах шерифу любого из королей: Этельберта или Мелиаса. Арадар…

– Что?

– Ты из-за меня ввязался в это дело… В Летней Стране дороги путаны – можно, я провожу тебя до шерифа, чтобы тебе не пришлось плутать по лесным тропам? Я хорошо знаю эти места…

Мне показалось тогда, что он был рад появившемуся вдруг поводу идти вместе. Но мне слишком хотелось этого самому, чтобы поверить и просто согласиться.

– А ты сам? Ты ведь тоже куда-то шел, прежде чем столкнулся… с этими?

Он усмехнулся:

– Знаешь, Арадар, ты уже освободил меня от того пути, которым я шел… нет, бежал… Здесь три дня пешего пути на запад до ближайшего шерифа Этельберта и полдня пути до одного из шерифов Мелиаса.

Я задумался, вспоминая подробности драки.

– Скажи, Дэн, те трое – это были просто разбойники?

Он помолчал.

– Нет. Люди короля Мелиаса… – он помолчал. – Но ты не думай, Арадар, я все равно могу проводить тебя к замку Лоэга, шерифа Мелиаса – это ближе, чем к любому из шерифов Этельберта. Эти люди… Мелиас не знал о них, шерифы тоже… Ты просто назовешь их разбойниками, и все.

– А ты?

– Ну мне будет лучше все-таки подождать тебя за воротами замка, в лесу.

– Не боишься снова повстречать людей Мелиаса, о которых тот не знает сам?

Дэн пожал плечами.

– Какая разница…

Если первой моей ошибкой, совершенной во вред клану, было то, что я вообще ввязался в драку на Большой Дороге и в результате потерял коня, то теперь я совершал еще одну, вторую.

– Нет, Дэн, – сказал я. – Пойдем к шерифу Этельберта.

– Ну ладно, как скажешь, – сразу согласился Дэн. И снова улыбнулся…

И мы отправились тогда на запад, бросив трупы на обочине тракта, закинув за спины снятые с мертвого коня вьючные сумки. И была ночь – темная, звездная, тихая, мы долго сидели у костерка, то молча глядя в огонь, то разговаривая о чем-то. Отсветы пламени плясали на лице Дэна, заостряя и без того тонкие, почти женственные черты, превращая в черные его карие глаза…

Потом мы шли еще один день и к вечеру вышли на лесную дорогу, ведущую к замку местного шерифа. Дэн привел нас на какой-то постоялый двор, где мы провели ночь. А на следующий день, всего в нескольких часах ходьбы от замка шерифа, мы столкнулись на дороге с разбойниками – на сей раз настоящими.

Теперь, сидя на берегу реки, я думал: не была ли это воля кого-то из богов – задержать меня на пути в Лотабери? Слишком много всего случилось тогда за малое время…

Разбойники были настоящими – трусливыми, нищими и голодными, наверняка из разорившихся крестьян, которым стало нечем платить за аренду земли и кормить жен и детей. Я выхватил из ножен Ярран, когда они высыпали из-за деревьев на дорогу впереди и позади нас, и, слыша, как лязгнул покидающий ножны меч Дэна, вставшего у меня за спиной, предложил им убраться. Убраться они не захотели.

Я пожал плечами: у них не было шансов. Что может такой сброд, вооруженный кольем да двумя-тремя боевыми ножами, перекованными из плохих кос, против двоих воинов, отлично владеющих мечами, особенно если один из них сын вождя клана, вооруженный звездной сталью и обученный многим тайнам древнего искусства боя? (Не знаю, почему я решил тогда, что и Дэн неплохо владеет мечом, но это действительно оказалось так.) Они могли бы только задавить нас, накинувшись всей толпой, но для этого нужна отчаянная смелость бросаться на обнаженный клинок в руках мастера, а такая смелость – отнюдь не крестьянское достоинство…

Они бежали почти сразу, через минуту или две, унося с собой своих раненых, а возможно, и мертвых товарищей. Эту стычку можно было бы вспоминать потом просто как мелкую неприятность, если бы я снова не проявил неосторожность. Один из этой толпы успел-таки наотмашь ударить ножом, когда я посылал другого отдыхать ударом ноги в грудь (это совсем нерыцарский прием, но в таких вот драчках он бывает полезен).

Едва эта банда недоделанных разбойников скрылась из глаз, я уселся на землю прямо посреди дороги и осмотрел рану. Она была неопасной и не страшной, но глубокой – вся штанина уже намокла от крови. Дэн присел рядом на корточки, поморщился, взглянув на мое бедро.

– Ладно, – сказал он, – до замка недалеко осталось. Давай перевяжу.

– Сам, – сказал я, доставая из вьючной сумки, брошенной перед началом драки, чистую полосу льняной ткани, припасенную специально для этого дела.

– Идти сможешь? – спросил Дэн, когда я поднялся.

Я попробовал наступить на ногу, перевязанную прямо поверх штанины, и кивнул. Подобрав сумки, мы отправились к замку.

Сначала Дэн забрал у меня сумку, закинув ее за спину вместе со своей (вернее – тоже моей, но которую нес он). Потом, когда мы поднялись с земли после очередной короткой передышки и я позволил себе поморщиться и зашипеть сквозь зубы, он просто сказал «давай» и, взяв мою руку, закинул ее себе на плечо. Я не спорил: было уже ясно, что самому мне не дойти, а возражать просто так, для вида… Зачем?

К вечеру мы добрались-таки до замка шерифа; я к тому времени уже не ступал на раненую ногу, а почти волочил ее за собой по земле, повиснув на Дэне. Дэн и сам почти выбился из сил, но вдруг весело хмыкнул, останавливаясь за сотню шагов до ворот.

– Арт, – тогда он впервые назвал меня моим детским именем, которое я и сам еще не успел позабыть; не знаю, как он угадал его. – Арт, можно я назовусь твоим оруженосцем?

Я удивился.

– Зачем, Дэни?

Он весело и хитро глянул на меня снизу вверх – из-под моей руки, лежащей на его плечах:

– По тебе сразу видно, что ты знатный рыцарь, а я – так, бродяга. Здесь опасные места – такого, как я, могут и не впустить в замок… Это если я буду сам по себе, конечно.

И правда, мы с ним сильно разнились по внешнему виду: я – в зеленой сорочке тонкого льна, доброй кожаной куртке и легкой, безумно дорогой работы, кольчужной безрукавке под ней, в высоких мягких сапогах и с мечом в окованных серебром ножнах; и Дэн – в неопределенного цвета штанах и изрядно потертой куртке из некрашеной кожи. Единственное, что у нас было общего, – это мечи у бедер да волосы, обрезанные не выше плеч, как то полагается людям благородной крови; и то у меня они были собраны в хвост, а у Дэна – свободно рассыпаны по плечам.

Я тоже улыбнулся.

– Ну тогда пошли дальше, мой верный оруженосец.

С надвратной башни замка нас заметили издалека. Когда мы добрели до ворот, из бойницы уже высовывалась нечесаная бородатая голова стражника, наблюдавшего за нами.

– Кто такие? – крикнул он сверху.

Я собрался было назвать свое имя, забыв, что у меня появился оруженосец, но Дэн сделал полшага вперед (не выпуская моей руки, лежащей у него на плечах) и звонко сказал:

– Сэр Арадар из Каэр-на-Вран с оруженосцем к сэру Эктору, шерифу короля Этельберта!

Голова стражника промычала что-то из бойницы и исчезла, и спустя минуту в замковых воротах отворилась низкая дверца.

– Входите, – раздался голос из-за ворот, и мы вошли.

…Шериф принял нас вполне достойно. Дэн начал говорить о лекаре еще в воротах, но я хотел сначала увидеть владельца замка. Нас провели к нему, и мы беседовали с четверть часа, пока Дэни, исправно игравший роль заботливого оруженосца, не напомнил нам обоим – мне и шерифу – о моей ране. Сэр Эктор сразу послал за лекарем и велел приготовить для нас покои.

«Покои» – это было, конечно, громко сказано. Замок был невелик, даже меньше нашего, оставленного мною по слову отца, и «покои» оказались маленькой комнаткой в одной из башен. Для меня приготовили обширное ложе из шкур, застеленных чистой льняной простыней, а для моего оруженосца – набитый соломой тюфяк у изножия кровати.

Лекарь шерифа промыл мою рану и заново перетянул ее, наложив какую-то мазь и велев не вставать с кровати несколько дней. Помнится, я возмутился – мне нужно было спешить на юг, в Лотабери, – но вышло еще хуже, чем говорил лекарь…

В тот вечер ужин нам принесли: видимо, лекарь сказал шерифу, что лучше не беспокоить меня без нужды. Мы рано легли, и Дэн тогда весело ворчал, устраиваясь на своем брошенном на пол тюфяке.

На следующий день рана, казавшаяся такой безобидной, воспалилась, и мне невольно пришлось следовать указанию лекаря не вставать. То ли сказался долгий вчерашний переход, то ли грязь попала в рану («Нож разбойника – это вам не рыцарский клинок, чистый и смазанный свежим маслом», – сетовал лекарь); так или иначе, но больше недели пришлось мне провести в замке шерифа. Все это время Дэни был рядом со мной и даже почти обиделся, когда на третий или четвертый день этого вынужденного отдыха я предложил ему не терять время и оставить меня. Он развлекал меня разговорами, и за эти дни я понемногу рассказал ему о своем путешествии, ничего не скрывая, – да и не было в этой истории ничего такого, что стоило бы скрывать…

Когда мы покинули замок шерифа Эктора, шла уже вторая половина августа. В моих родных местах уже начиналась осень, здесь же еще стояло лето… По расчетам отца, я уже должен был достигнуть Лотабери…

Шериф отрядил вместе с нами полдюжины своих людей – проводить нас до Большой Дороги, а заодно заглянуть в известные места, где могло находиться разбойничье гнездо. Двигаясь верхом на одолженных в замке лошадях, мы вышли на тракт вечером того же дня, и воины Эктора оставили нас, уводя в поводу шерифовых лошадей.

Я думал о том, что теперь нам с Дэном придется, скорее всего, расстаться. Но очень не хотелось прощаться вот так, сразу, и, хотя было еще довольно светло, я предложил остановиться на ночлег. Дэн сразу согласился; наверное, он думал о том же. Мы отыскали укромную полянку чуть в стороне от тракта (в стороне Этельберта) и расположились на ней, разведя огонь и бросив на землю подле него мой запасной теплый плащ, на котором мы спали в лесу со времени первой нашей встречи. Шериф от доброты душевной пополнил мои довольно скромные запасы свежими лепешками, мясом особого «сухого» копчения, которое готовили в его замке специально для дальних походов, и бурдюком пряного вина. С самого утра мы двигались почти без остановок и сейчас с удовольствием принялись за ужин.

Уже начало темнеть, когда мы покончили с едой. Дэн улегся возле костра, заложив руки за голову и глядя на первые появляющиеся звезды. Я сидел рядом, слушая, как шуршат в зарослях какие-то ночные зверушки. Мы долго молчали.

– Что ты будешь делать теперь, Дэни? – спросил наконец я.

Он приподнялся с земли, оперся на локоть.

– Не знаю. Мне сейчас главное – не попасться снова людям Мелиаса.

Я снова – в который уже раз – не стал спрашивать, за что, за какую вину ищут его люди восточного короля.

– У тебя есть где скрыться?

Он покачал головой:

– Нет. Придется уходить подальше от Мелиаса, а может, и вообще убраться из Летней Страны…

Я подумал, что могу предложить ему отправиться вместе со мной – на юг, в Лотабери. Но я не знал, хочет ли и он того же, чего хочу я, – идти вместе. И я боялся ошибиться…

Я боялся? Я, сын вождя, наследник клана на-Вран? Да, я боялся тогда…

Дэни вдруг засмеялся – негромко и необидно. Я посмотрел на него с удивлением.

– У вас на Севере все такие – много думают и мало говорят? У тебя все твои сомнения на лице написаны: ты думаешь, не позвать ли меня с собой. Неправда?

– Правда, – я почувствовал, что могу покраснеть, как девушка, которую родители впервые отпустили на праздник Середины Лета.

Дэн притворно вздохнул:

– Я невыгодный попутчик – у меня нет ни своей еды, ни денег…

– Ну разве это главное? – сказал я.

…На следующий день мы вместе отправились по тракту на юг. Я рассчитывал купить пару плохоньких деревенских лошадок в ближайшем торговом поселке; пока же мы двигались пешком. По моим подсчетам, я уже тогда опаздывал на две-три недели…

…Беда случилась, когда мы подходили к южной границе Летней Страны, так и не встретив в этом диком краю места, где можно было бы не очень дорого купить лошадей. Мы остановились тогда на ночлег на склоне обращенного к тракту каменистого холма, заросшего соснами, и рассчитывали на следующий день уже выйти к переправе через Аверн, великую реку Юга…

Ночью к нашему огоньку вышел человек. Он был приземист и невысок, хотя и довольно широк в плечах. Капюшон поношенной черной хламиды почти скрывал его лицо, но, когда свет костра осветил его, мне вдруг показалось это лицо знакомым.

Он назвался бродячим шутом и менестрелем и попросился переночевать у нашего огня. Мы, конечно, позволили ему, и он долго развлекал нас веселыми историями из жизни местных баронов и солдатскими байками. Потом он достал из своей котомки большую кожаную флягу и предложил нам выпить дорогого заморского вина, полученного им в награду за представление в каком-то замке. Мы согласились и сделали по глотку, пустив флягу по кругу…

Мне сложно точно вспомнить сейчас, как все было. Из темноты, из-за стволов деревьев, на которых плясали отсветы костра, вышли двое человек. Шут встал и приветствовал их. Втроем они подняли на ноги Дэна – голова его упала на грудь, и волосы закрывали лицо – и принялись вязать ему руки. Один отстегнул от его пояса меч.

«Нет, Дэни, нет!» – кричал я, но лишь глухое сдавленное мычание вырывалось сквозь стиснутые зубы. Я до боли напрягал мускулы, пытаясь порвать сеть колдовской дремы, и не мог шелохнуться, лишь пальцы скребли мох на холодном камне.

Они увели моего друга в ночь.

Остался лишь шут, и в свете костра мне казалось, что глаза его пышут огнем – как глаза Владыки Павших, когда тот вел Дикую Охоту над башнями нашего замка.

Он подошел к огню и распрямил спину – я вдруг увидел, что он высок ростом. Он отбросил капюшон – и снова лицо его показалось мне знакомым. Он усмехнулся – губами, глазами, каждой черточкой лица…

– Ведь говорили тебе: никому не верь на своем пути, сэр Арадар из Каэр-на-Вран, – сказал он.

И, рассмеявшись, он ушел в темноту – туда, куда увели Дэна…

…Солнце уже совсем село, и сумерки опустились на реку и лес. Тихо журчала вода у моих ног. Где-то далеко робко и коротко запел первый ночной соловей.

Я бы заплакал сейчас, если бы отец мой научил меня этому. Но он, Утэр из Каэр-на-Вран, вождь клана Ворона, не плакал никогда. Даже когда умирала мать, даже когда погиб в последней войне с западными кланами его единственный за всю жизнь друг – Конал-с-Холмов.

И я лишь сильнее, до боли, стиснул обтянутую серебром рукоять Яррана, лежащего на моих коленях.

Глава 3. Совет Гюндебальда

В ту ночь чары Черного Шута продержали меня в неподвижности почти до утра. Вот об этом мне вспоминать не хотелось совсем…

…Тогда, едва освободившись от чар, я остановил на Большой Дороге первый встречный купеческий обоз. Это было не очень-то благородно, но я успокаиваю себя тем, что расплатился честно и с лихвой…

Я тогда просто встал посреди тракта и обнажил меч – древняя харалужная сталь багрово запламенела в рассветных лучах. Возница переднего фургона натянул вожжи, громко ругаясь; за ним встал и второй фургон. Спрыгнули на землю двое не продравших с ночи глаза охранников, вылез сам торговец. Я потребовал лошадь.

Купец был немолод и, наверное, многое видел, странствуя по большим дорогам. Он глянул на меня молча и, кажется, понял, что я легко могу справиться с его охраной, предназначенной для защиты от дорожных разбойников, а не от воинов. Впрочем, такие, как он, всегда держат где-нибудь наготове заряженный арбалет – а арбалетный болт с нескольких шагов прошил бы меня насквозь, невзирая даже на отличную кольчугу.

Я сказал, что заплачу вдвое.

Все-таки он решил не связываться, хотя запасная лошадь, шедшая под седлом на поводу за вторым фургоном, была, наверное, нужна и ему самому. Я сунул ему горсть монет, убрал Ярран в ножны и поскакал по широкой лесной тропе в ту сторону, куда увели Дэна.

Результатом стала еще одна потерянная неделя и знакомство с одним из шерифов короля Мелиаса, стоившее мне неглубокой раны на левом предплечье…

…Отчаявшись, я вернулся к тракту и сидел теперь на берегу одной из многочисленных речушек Летней Страны. Здесь было красиво – даже сейчас, когда солнце уже зашло…

Я так и не решил, что мне делать. Наверное, следовало бы продолжить свой путь в Лотабери, чтобы вернуться в клан хотя бы в начале зимы. Но я не мог себе представить, как я покидаю пределы Страны Лета, оставляя позади все, что случилось, оставляя Дэна…

И вновь, в который уже раз за последний год, пришло ко мне то странное нетерпение тронуться в путь, в дорогу. Куда?

Я чувствовал в этом нетерпении Силу – не ту ярую магическую мощь, которой пользовался наш колдун Рату, разгоняя над полями несущие град облака или изгоняя болезнь из тела мальчишки, провалившегося однажды зимой под лед. Нет, эта Сила тоже была волшебной, но совсем другой – трепетной и чуть печальной, как ночная дорога, как ожидание друга или любимой…

Я не стал противиться ей, но поднялся в седло и выехал на тракт. Почему-то я отправился на север, пустив лошадь шагом и глядя, как поднимается из-за леса огромная полная луна… Дорога, уже залитая лунным светом, была пустынна; где-то позади, у реки, вовсю уже пели соловьи.

Я проехал совсем немного, когда заметил чуть в стороне от дороги огонь костерка, мелькающий меж стволов деревьев, и вспомнил советы Черного Рыцаря – или Черного Шута: я был уверен, что это один и тот же человек. «Большая Дорога – странная штука. Не отказывайся от того, что встретишь на ней…» Я встретил на Большой Дороге Дэна и не отказался…

Поравнявшись с костром, я спешился и, петляя меж деревьев и ведя лошадь в поводу, прошел к огню.

Путников у огня оказалось двое: немолодой уже рыцарь с русыми волосами, завернувшийся в белый плащ, и мальчишка, сидевший на бревнышке, подтянув ноги к подбородку и обхватив их руками, – наверняка оруженосец. Рядом на дереве висел щит – чисто белый, без всяких изображений, а под ним стоял тяжелый шлем. Я вышел на свет, не зная еще, что скажу, и просто приветствовал их.

Мальчишка вскинул на меня глаза, а рыцарь поднялся с земли и, взглянув, шагнул мне навстречу.

– Добро и тебе, сэр рыцарь, – казалось, он совсем не был удивлен моим появлением. – Если ночь застала тебя на Большой Дороге, раздели с нами трапезу и ночлег.

Он приветливо улыбнулся, наклоняя голову в полупоклоне. Мне понравилось его лицо – открытое и сильное, с добрыми морщинками у глаз.

– Благодарю тебя, сэр рыцарь, – сказал я, отвечая на его поклон. – Благодарю и с радостью принимаю твое приглашение. Я – Арадар из Каэр-на-Вран.

– А мое имя – Риг из Лайосбери, хотя чаще меня называют Белым Рыцарем – по цвету доспехов. Со мною – мой оруженосец, Арни, – мальчишка поднялся и поклонился вслед за своим господином.

Я бросил поводья на сук дерева, снял сумку и притороченный к седлу плащ, уселся, следуя приглашению, возле огня. Мальчишка принялся ломать свежий хлеб на расстеленный на земле плат, потом поднял с углей толстый прут с куском копченой грудинки, разрезал его на три части. Я тоже достал что-то из остатков своей провизии и положил на плат рядом с наломанным хлебушком.

Мы поели в молчании, которое не было скованным, как то бывает при встрече с незнакомцем, когда не знаешь, о чем говорить. Многие думают, что есть искусство беседы и нет искусства молчания. Напрасно: молчать так, чтобы не повисали в воздухе напряжение и неловкость, бывает сложнее, чем болтать без умолку. У нас на Севере знатоки рун говорят: в работе Мастера пустые места всегда исполнены большего смысла, чем те, которых коснулся резец…

Сэр Риг, Белый Рыцарь из Лайосбери, владел этим искусством в совершенстве: молчать вместе с ним было легко, как со старым другом.

Когда мы покончили с трапезой, сэр Риг спросил меня, куда я направляюсь.

– Я вижу в тебе чужестранца, добрый рыцарь, – сказал он, – быть может, мой совет поможет тебе сократить путь: я хорошо знаю эти места, коими странствую с тех пор, как сам был оруженосцем.

Вопрос его застал меня врасплох: я не знал, куда лежит мой путь, и сказал об этом. Белый Рыцарь кивнул, словно это было естественным для него – странствовать, не зная своей цели.

– У меня пропал друг, – сказал я и вдруг, неожиданно для себя самого, коротко поведал обо всем, что приключилось со мной этим летом, – не только о Дэни и Черном Рыцаре, но и о мече и явлениях странного в землях нашего клана.

– Могу ли я просить у тебя позволения взглянуть на этот клинок? – спросил Риг, молча выслушавший мой рассказ.

Я отстегнул ножны от пояса, обнажил Ярран и на двух ладонях протянул его рыцарю. Но тот не коснулся чужого клинка, лишь долго и пристально разглядывал древнюю сталь, возрожденную лучшим оружейником нашего клана.

– Благодарю тебя, сэр Арадар, – сказал он наконец, отводя взгляд от меча. – Это большое удовольствие – видеть клинок столь древний и благородный. И, поверь моему возрасту и опыту, колдун твоего отца был прав: с этим клинком благословение Отца Живых.

Я удивился, услышав столь редко произносимое имя Владыки Павших, но не подал виду и просто убрал Ярран в ножны.

Сэр Риг носком сапога придвинул к огню выкатившуюся из костра головешку и заговорил снова:

– И твой пропавший друг, когда говорил, что король Мелиас может не ведать о том, что делают его люди, тоже был прав. Знаешь ли ты, что Черный Рыцарь – сенешаль Мелиаса?

– Нет. Я впервые в Летней Стране и не знаю здесь ничего.

Белый Рыцарь кивнул.

– Логи из Свартбери – почти негласный король Восточных Земель и делает то, что считает нужным, не ставя Мелиаса в известность. Но зачем ему твой друг?..

– Да, я тоже очень хотел бы тогда узнать это.

– Мы направляемся сейчас ко двору Этельберта, Короля Запада, – сказал рыцарь после паузы. – Если есть на то твое желание, сэр Арадар, пойдем вместе с нами. Там, в Кэдбери, столице нашего короля, обретается Гюндебальд, великий маг. Быть может, он даст тебе совет.

Я задумался.

– Сэр Логи, Черный Рыцарь, при первой встрече тоже советовал мне посетить Гюндебальда, если я не смогу добраться до Бастиана Лотаберийского…

Сэр Риг взглянул на меня, но промолчал.

На следующее утро я отправился в Кэдбери ко двору Этельберта вместе с сэром Ригом и его оруженосцем. Быть может, мне просто ничего иного не оставалось в той ситуации, в которой я оказался, а быть может, меня поразило то, что два человека, столь разных, как Риг и Логи, не сговариваясь, дали мне один и тот же совет. Так или иначе, но по прошествии двух дней мы подъехали к воротам Кэдбери, города короля Этельберта.

Я и раньше знал, конечно, что здесь, на Юге, все не так, как у нас. На Севере все просто: вожди и их лорды живут в замках, крестьяне – в деревнях, горожане – в городах. А здесь, в Стране Лета, все перемешалось: в столице Этельберта жили сразу все. В центре города, на пологом холме, возвышался окруженный древними каменными стенами королевский замок. Вокруг замка, стиснутые городской оградой и рекой, располагались городские дома. А с внешней стороны лепились к ограде хижины крестьян, чьи поля и огороды тянулись от города до недалекого леса.

…Я понял, что ошибся, посчитав сэра Рига владетелем какого-нибудь маленького, затерянного в глуши поместья, едва мы въехали в город. Скромность его одежд и вооружения и почти неприличная бедность его оруженосца подсказали мне такой вывод при первом знакомстве; теперь же, глядя, как расступаются перед его конем люди на главной улице города и встречные рыцари и верховые приветствуют его поклоном, я понял, что сэр Риг – один из могущественнейших баронов королевства Этельберта.

Кэдбери, город Этельберта, был довольно велик; сэр Риг рассказывал мне о нем, пока добирались мы до его дома прямо у ворот королевского замка. Домочадцы, предупрежденные уже о возвращении хозяина, встречали нас у дверей. Сэр Риг приветствовал их, отвечая на поклоны управителя и его семьи; мы спешились, передав поводья слугам, и вошли в дом…

…Сэр Риг привел меня в дом к Гюндебальду на второй день нашего пребывания в Кэдбери.

Гюндебальд оказался совсем не так стар, как я представлял себе великих магов, служащих королям. Нет, конечно, он был старше меня втрое, а то и вчетверо, но стариком отнюдь не выглядел. В темно-синих домашних одеждах, с густой седой шевелюрой и седой же коротко остриженной бородой он казался скорее рыцарем на отдыхе, чем мудрецом, всю свою жизнь посвятившим изучению древних книг. И самое удивительное – я не смог тогда, при первой встрече, прочитать его по лицу. Лицо его казалось веселым (да и было таким), но где-то глубже таилась, мне кажется, печаль; однако и она не была еще дном его существа. Были у этого человека еще какие-то глубины души, которые так и не смог я прочитать с его лица…

Сэр Риг представил меня и просил старого мага помочь мне, если это окажется возможным; Гюндебальд кивнул, улыбаясь, с вежеством приветствовал меня легким поклоном. Потом перекинулись они несколькими фразами, помянув каких-то общих знакомых и события, мне не известные. А собираясь уже оставить нас наедине, сэр Риг вдруг долго посмотрел на меня и произнес, обращаясь к Гюндебальду, так, словно и не было меня в той зале:

– И снова прошу тебя, друг Гюндебальд: помоги этому юноше. И скажи мне, прав ли я в отношении…

И Гюндебальд мягко кивнул, чуть прикрывая глаза:

– Ты прав, старый друг. Красный. И что будет… ведает Тот, Кто Ведет.

Я мало знал тогда обычаи Летней Страны, но уважение к старшим – закон не только на моей северной родине; и будь я даже не наследником клана, а… Я ничего не спросил у них, хотя речь явно шла обо мне.

И с тем сэр Риг оставил нас вдвоем, и я поведал Гюндебальду историю о своем мече из стали, капнувшей со звезд, и обо всем, что было связано с ним.

Гюндебальд помолчал, глядя на собственные руки, лежащие на темного дуба столе, потом поднял наконец взгляд на меня. Спросил:

– И какого совета хочешь ты от меня, благородный Арадар из Каэр-на-Вран?

Я удивился.

– Мой отец… – произнес я, но так и не смог выговорить слово «боится». – Мой отец, вождь клана, не знает, что делать со всем этим…

– Были ли от «всего этого» беды вашему клану?

– Нет…

Гюндебальд пожал плечами.

– Это только твое дело, Арадар из Каэр-на-Вран. Твой клан и вождь твоего клана здесь ни при чем. Им мой совет не нужен. Я спросил тебя – какого совета просишь ты?..

Я снова удивился и долго молчал, не понимая, что хочет сказать седовласый маг.

– Отец твой был прав, отправив тебя в странствие, – продолжил Гюндебальд. – Меч принадлежит тебе, и ты должен понимать, что такие дары не даются Владыкой просто так. Чего Он ждет от тебя – этого не скажет тебе никто. Узнать это – вот настоящая цель твоего пути. Так что же ты хочешь спросить?

– Я не думал об этом так, как говоришь ты, господин мой Гюндебальд, – сказал я, теряясь. – Я просто не знаю теперь, что делать.

– Делай, что должен, и будь что будет, – ответил маг поговоркой древней, как северные горы. Из уст его эти простые слова прозвучали, как прорицание истины.

Я промолчал. Но Гюндебальд, кажется, понял невысказанный мною вопрос. Он посмотрел на меня, чуть улыбнувшись.

– У этой старой поговорки есть второй смысл, – сказал он. – На древних языках она звучала чуть иначе: «Следуй судьбе, и будь что будет». А знаешь ли ты, благородный Арадар, как называли судьбу маги древности?

– Нет. Не знаю, господин мой Гюндебальд.

– Сила. Просто – Сила, сэр Арадар. Говоря иначе – То, Что Ведет.

– Ты говоришь о силе Владыки Павших?

Гюндебальд пожал плечами:

– Трактуй, как хочешь. Мне кажется, ты уже познакомился с Силой, Которая Ведет.

Мы снова надолго замолчали.

– Так что же я могу передать своему отцу? – спросил наконец я.

– А ты отправишься из Кэдбери на Север, в Земли Кланов?

– Не знаю.

Гюндебальд улыбнулся.

– Мне кажется, Арадар, твоему отцу не дождаться от тебя желаемого совета. Это не дело клана, и отец твой все равно не сможет здесь ничего предпринять. Я уже говорил тебе – это дело твое.

– А что же делать мне?

– Уже ближе к настоящему вопросу, Арадар. Что делать тебе? Просто следуй Силе, раз уж оказался вовлеченным в ее Игру.

Я кивнул, думая о том, что бесполезно противиться воле богов.

– Но как? – спросил я старого мага.

Тот пожал плечами:

– Путь Силы – это путь, который можно видеть сердцем.

– Но как? – повторил я. – Как это сделать?

– А незачем что-то делать, Арадар. Просто послушай свое сердце. И все.

– Так просто? – я совсем запутался и даже помотал головой, пытясь прогнать сумятицу мыслей.

– И что же? – спросил Гюндебальд. – Поедешь ли ты домой сейчас?

– Не знаю… Нет. Может быть, это и будет проступком против клана, но сердце мое сейчас не в горах Севера. Мой друг в беде.

– Так, – кивнул Гюндебальд. – Белый Рыцарь сказал мне об этом. Ты хочешь помочь своему другу, благородный Арадар?

– Да, господин мой Гюндебальд, – сказал я. – И я прошу у тебя совета, как мне сделать это…

…Старый маг снова пригласил меня к себе на следующий день. На сей раз я отправился к нему один, ведомый мальчишкой-посыльным, принесшим записку с приглашением. Гюндебальд ждал меня в той же зале, где мы говорили с ним при первой встрече.

Он приветствовал меня и усадил на лавку у окна; сам налил вина в два небольших серебряных кубка и опустился в кресло напротив. Я молчал, ожидая, когда он заговорит первым.

– Могу и порадовать тебя, и огорчить, благородный Арадар из Каэр-на-Вран, – сказал маг, отставляя свой кубок в сторону. – Я нашел твоего друга, используя свою магию, но нашел его далеко отсюда.

– Он жив? – спросил я.

– Да, – кивнул Гюндебальд. – Он жив и в полном порядке. Я не знаю, где держит его Черный Рыцарь, но так или иначе это связано с Потаенным Замком…

– Где это?

– Далеко. Можно сказать – у самой южной границы Страны Лета.

– Это земля Мелиаса или земля Этельберта?

– Ни то ни другое. Потаенный Замок стоит на Ничейной Земле. На Большой Дороге… – как и Черный Рыцарь две недели назад, он произнес это так, словно говорил не о простом тракте. Не только о нем.