Текст книги "Сказки о магах"

– Но ведь Замок принадлежит кому-то?

Гюндебальд пожал плечами.

– Вряд ли, сэр Арадар. На то это и Ничейные Земли.

Я задумался, а потом задал еще один вопрос:

– Но узнал ли ты, зачем Дэни нужен Черному Рыцарю?

Гюндебальд долго молчал, глядя куда-то за окно, и лишь спустя некое время ответил:

– Ты поймешь сам, когда придет тому время. Сейчас же, если хочешь отправиться на помощь своему другу, тебе следует снова идти на юг. Потаенный Замок стоит где-то там, где большая дорога подходит к великой реке Аверн. Говорят, что каждый, ищущий его, находит Замок иным и в ином месте. Я сам отправляюсь на юг послезавтра и буду рад составить тебе компанию до переправы через Аск, северный приток Аверна. Кроме того, сегодня утром я говорил с сэром Ригом – король посылает его по своим делам в один из южных замков. Риг обещал встретить нас на тракте у переправы и проводить тебя на юг сколько сможет, но искать Замок тебе придется самому: по-другому в него не войти.

– Но сэр Риг и без того много помог мне, – удивился я, – мне не хотелось бы утруждать его…

– Не думай об этом, – усмехнулся Гюндебальд. – Не тебе судить, что трудно, а что нет для Белого Рыцаря. У него свои счеты с благородным Логи из Свартбери, и их счеты куда крупнее, чем история с твоим другом… чем все дела Арадара из Каэр-на-Вран, только что вступившего на Большую Дорогу.

Я мало что понял из слов Гюндебальда, но склонил голову, соглашаясь с его правотой старшего.

Как и обещал Гюндебальд, мы покинули Кэдбери через день. Я вовсе не привык путешествовать в компании великих магов и несколько опасался: более всего того, что старику будет тяжело проводить в седле много времени каждый день и это сильно задержит нас. Однако если он и уставал, то не показывал виду, и почтенный его возраст никак не сказывался на количестве миль, покрываемых нами за день.

Он не был ни высокомерен, ни молчалив, и мы много беседовали с ним в те дни, что вместе провели на полупустынной Большой Дороге. Я больше слушал: мне почти нечего было рассказать ему; Гюндебальд же много говорил мне о Стране Лета, и о тех землях, что лежат к югу от великой реки, и о людях, живущих по обе стороны от Большой Дороги. Я спрашивал его о Потаенном Замке, пытаясь узнать, как связан он с моим пропавшим другом и с самим Черным Рыцарем. Но каждый раз, когда я заикался о Замке, Гюндебальд умело уводил разговор в сторону.

Зато о Черном Рыцаре он рассказал мне многое, и я никак не мог понять его чувств к Логи из Свартбери. Гюндебальд говорил о совершенных этим рыцарем злых делах – говорил с сожалением, но я не слышал в его голосе прямого осуждения. И нередко рассказ его оборачивался так, что нельзя было понять, чем же было совершенное этим рыцарем – настоящим злом или мрачной шуткой, закончившейся не так и печально, а может быть, и с явной пользой для всех…

…На привалах Гюндебальд движением руки воспламенял собранный мною хворост, избавляя нас от необходимости возиться с трутом и огнивом. Я первый раз видел такие чудеса – Рату, колдун моего отца, хотя и считался сильным, на такое был не способен. Однажды Гюндебальд, заметив мой интерес, кивнул мне, словно приглашая к расспросам. Я смутился, ибо не знал, что я могу спросить у него, и все же сказал:

– Как ты делаешь это, господин мой Гюндебальд?

– Хочешь научиться сам?

– Разве я смогу? – я удивился.

– Разумеется, нет, – отвечал Гюндебальд, – ты не сможешь сейчас. Но ведь все имеет свое начало, не так ли?

И он принялся объяснять мне, как Сила, уже знакомая мне, может быть трансформирована в магический жар, наливающий тело; и как собирать этот жар и даже извлекать его из себя. Он заставил меня много упражняться в этом искусстве, и я понял, что оно не так уж сложно, но требует сосредоточенности и сильно выматывает. На следующий день, когда маг решил, вероятно, что я достаточно поднаторел в этом деле, он показал мне, как наполнять магическим жаром боевое оружие, делая его неуязвимым для магии и для стали…

А вечером следующего дня мы вышли к переправе через Аск. Вернее, мы не дошли до самой переправы около мили, лишь увидели с гребня холма, как тракт полого спускается в широкую долину, по которой, привольно извиваясь, течет Аск – река, за которой начинаются почти незаселенные земли между Страной Лета и Южными Странами. Здесь, на холме, встретил нас сэр Риг со своим оруженосцем, и на прутьях над огнем их костра уже шипела, издавая восхитительный аромат, копченая грудинка.

На том же холме Гюндебальд покинул нас, и я продолжил свой путь на юг уже в сопровождении Белого Рыцаря. Он ничего не говорил мне о своих делах в этом диком краю, и я не решался спросить у него, следует ли он какой-то своей цели или действительно путешествует лишь с тем, чтобы проводить меня. Был сэр Риг неразговорчив и даже казался мне печальным; большую часть времени мы ехали молча и лишь иногда коротали время в беседах. На третий или четвертый день нашего пути, то ли заражаясь его настроением, то ли поддаваясь мрачности пустынных лесов, через которые вела нас Большая Дорога, я стал вдруг тревожиться и ждать беды.

Беда случилась, когда мы свернули с тракта на запад, – сэр Риг сказал, что мы достаточно удалились от границ Летней Страны и теперь путь в Ничейные Земли лежит в закатной стороне. Мы покинули тракт и несколько часов уже двигались по едва приметной тропинке, когда лес расступился, открывая небольшую поляну.

Нас уже ждали. Благородный Логи из Свартбери стоял посреди поляны, облаченный в полный боевой доспех и покрытый черным плащом. Руки его в латных рукавицах лежали на рукояти воткнутого в землю меча. Рядом с Черным Рыцарем полукругом стояли его люди: оруженосцы и несколько рыцарей.

– Приветствие благородным путникам, – произнес Логи.

– Приветствие и тебе, – спокойно отвечал ему Риг. Я молчал.

Сэр Риг спешился и пошел к Черному Рыцарю. Словно окаменев, смотрел я на встречу двоих воинов. Слова вызова прозвучали без угрозы, без неприязни, как ритуальные фразы:

– Тебе не пройти, Рыцарь Света.

– Тебе не сдержать меня, Рыцарь Тьмы.

Они готовились к бою так, как готовятся к священнодействию: спокойно, без спешки, с торжественностью на лицах. Мне вдруг показалось даже, что они похожи друг на друга…

Я тоже сошел с коня и, положив ладонь на рукоять меча, шагнул к Белому Рыцарю, Рыцарю Света.

– Сэр Риг, – сказал я. – Противников твоих много, а ты один. Позволь мне обнажить меч вместе с тобой.

Он покачал головой.

Тогда заговорил Логи:

– Уйди, сэр Арадар, Красный Рыцарь. Это лишь наш бой – время твоей битвы придет, когда ты узнаешь твоего противника.

– Логи прав, – сказал Риг. – Твое время в этой Игре еще не пришло. Уйди прочь, сэр Арадар, Рыцарь Дороги.

Я сделал шаг назад.

– Тьма против Света, Дорога против Мертвой Головы! – воскликнул Логи, поднимая меч. – Во славу Владыки Павших!

– Во славу Отца Живых! – Риг назвал другое имя того же бога, освобождая свой клинок от ножен.

Я отступил еще на шаг, чувствуя, как наливается Силой пространство вокруг двоих рыцарей, и только тут понял, что они наградили меня именем и сделали это вместе. Красный Рыцарь, Рыцарь Дороги…

Первый удар стали о сталь звонким громом раздался над лесной поляной. Они дрались на равных, и я восхитился бы их искусством, если б не был так заворожен сражением.

Оно было недолгим. Я услышал, как рядом со мной судорожно втянул воздух оруженосец Рига, когда меч Черного Рыцаря проломил шлем Рыцаря Света, и увидел, как оружие Рига перерубает ключицу Логи и наискось, от основания шеи, рассекает его грудь…

…И все стихло. Тишина пала такая, что я вдруг услышал, как звенит Сила, освобожденная смертью двоих воинов. Воздух словно загустел и давил на виски; это было почти… почти больно… Сила сковала меня, в струну вытянув каждый мускул, и я лишь молча наблюдал, как люди из свиты Логи уносят его мертвое тело…

Прошло какое-то время, и вдруг откуда-то извне поля моего зрения, скованного Силой, вышел мальчишка, оруженосец сэра Рига. Весь какой-то ломкий, с длинными светлыми волосами, в легкой, грубой работы кольчужке и с боевым ножом у бедра, он выглядел пародией на рыцаря. Но на лице у него было горе, и слезы дрожали в глазах, готовые пролиться от неосторожного движения головы…

С трудом раздвигая налитый Силой воздух, я сделал шаг и повернулся к нему.

Мальчишка подошел ко мне и вдруг упал на колени.

– Сэр Арадар… – он все-таки не сдержался, зажмурился на мгновение, и слезы выкатились из глаз, проложив две влажные дорожки по его щекам. – Сэр Риг… он… так хотел… Сэр Арадар из Каэр-на-Вран, я, Арни из Ховарда, прошу посвящения.

Я удивился бы, если бы звон Силы вокруг и внутри меня не заглушал все остальное. Мальчишка просил посвящения в рыцари – его учитель погиб только что на наших глазах. Я подумал, что не имею никакого права провести этот обряд – у нас, на Севере, все совсем иначе; я сам не был посвящен в рыцари по обычаям Летней Страны…

И вдруг я подумал, что Риг и Логи вместе нарекли меня Красным Рыцарем, Рыцарем Дороги… Я понял тогда: они знали, что погибнут оба…

«Обряд – суть лишь внешнее отражение того, что происходит на самом деле», – вспомнил я вдруг слова колдуна Рату.

– Да, Арни, – сказал я мальчишке.

Я повернулся и медленно пошел, преодолевая напряжение Силы, к месту боя. Я нагнулся и взял из мертвых рук Рига его меч. Я вернулся назад.

Мальчишка по-прежнему стоял на коленях.

Я всмотрелся в его лицо: он был совсем молод, на несколько лет моложе Дэна, но та печаль и то благородство, что видел я на лице сэра Рига, уже коснулись его.

– Арни-оруженосец, – сказал я, поднимая меч Рига над его головой, – готов ли ты принять тяготы, что сулит рыцарский меч? – Я импровизировал на ходу, не зная подробностей настоящего ритуала посвящения.

– Готов, – шепотом ответил мальчишка.

– Тогда во имя Того, Кто Ведет, встань, сэр Арни из Ховарда… Белый Рыцарь.

И я коснулся мечом Рига его плеча. Арни вздрогнул, и я сам почувствовал, как по клинку стекает в мальчишку разлитая в воздухе Сила.

Звон прекратился. Сила ушла.

…Новый Белый Рыцарь поднялся на ноги, пошатнулся на миг, выпрямился, взглянул мне в глаза.

Коротким движением я перебросил меч Рига так, что клинок оказался лежащим на двух моих ладонях. Я протянул его мальчику. Нет, не мальчику – Рыцарю Света.

Он принял меч двумя руками, поцеловал клинок и поклонился мне, коснувшись руками с мечом земли…

Он ушел в лес по дороге, которой пришел вместе с Ригом; ушел не обернувшись, – быть может, боялся расплакаться, быть может, потерять решимость.

…А потом мне показалось, что мир поворачивается, что само время ломается, рвется пополам, обращаясь в собственное отражение, и Сила вновь наполняет пространство – Сила, отраженная в себе самой. Из-за деревьев с противоположного конца поляны вышел другой мальчишка – с черными, как смоль, волосами, в черных сапогах, штанах и куртке. На вытянутых руках он нес перед собой меч. Я замер.

И словно отражение Арни он опустился передо мной на колени. Я вздрогнул: злая усмешка была на его лице. Он смеялся – надо мной, над слезами Арни, над рыцарями, что только что покинули этот мир… Я зарубил бы его, не задумываясь о том, что передо мною ребенок, если бы наследственный дар читать людей по их лицам не сказал бы мне: прежде всего он смеется над самим собой. И как слезы на лице Арни, усмешка на лице этого оруженосца была таким же выражением его силы… и его слабости.

– Я, Ульв из Малсбери, оруженосец сэра Логи, Черного Рыцаря, прошу посвящения у тебя, сэр Арадар из Каэр-на-Вран.

Я подумал, что это справедливо. Они вместе – Рыцарь Света и Рыцарь Тьмы – дали мне имя, и их ученики вместе вступят в Игру, посвященные одним и тем же человеком. Рыцарем Дороги…

Я принял меч из рук Ульва.

Я сказал нужные слова и посвятил его в рыцари именем Того, Кто Ведет. Трижды – на разный лад – звучало сегодня имя этого бога. Владыка Павших. Отец Живых. Тот, Кто Ведет. Но я знал, что у этого бога есть еще и четвертое имя…

…Новый Черный Рыцарь, Рыцарь Тьмы поднялся на ноги, поклонился до земли, принимая меч Логи. Потом повернулся и зашагал прочь.

Я остался один.

Сколь же печальным показалось мне тогда само мое странствие, приведшее меня на эту поляну тягостного одиночества и послужившее причиной гибели двух благородных рыцарей. Теперь, когда уже закончился их бой и их путь на этой земле, яснее виделись мне и искреннее добросердие сэра Рига, и непреклонная устремленность сэра Логи, достойная рыцаря и сенешаля. И пусть неведомо было мне, что же вело их в пути, печаль наполняла мою грудь при мысли о том, что именно из-за меня сложили головы два мужественных воина.

Подумалось мне и о том, что некому теперь указать мне путь в Ничейные Земли. Что-то сейчас с Дэни, первым и единственным моим другом, встреченным на Большой Дороге и там же потерянном, подумалось мне…

И, измучившись печалью и тревогой и не зная, что делать, уже собрался я опуститься на большой валун и обхватить голову руками, как кто-то негромко позвал меня со стороны леса, в котором скрылся сэр Ульв, Черный Рыцарь. И я обернулся, уже узнавая голос и боясь ошибиться.

Я не ошибся.

У деревьев стоял Дэн.

Никогда раньше не думал я, что могу радоваться так сильно. Быть может, очень уж печально было мне только что, а может, и правда не бывало у меня раньше поводов для такой радости. Мой первый бой? Это был восторг, но не радость. Первая ночь праздника Середины Лета? Я малодушно бежал тогда из рассыпавшегося хоровода, не отвечая на взгляды девушек и опасаясь, что они видят во мне не просто Арадара – вчерашнего Арта, – а наследника Каэр-на-Вран. Находка Яррана? Нет, это тоже было что-то совсем другое…

Мы с Дэном молча пошли навстречу друг другу и так же, ни слова ни говоря, обнялись. Для меня это было признанием дружбы – я никогда раньше не позволял себе таких объятий.

– Ты искал меня, Арт? – спросил Дэни, когда мы наконец разжали руки.

– Да, братишка, – я сказал это с улыбкой, так, что можно было обернуть слова шуткой.

Но Дэн посмотрел серьезно.

– Спасибо, брат.

Я вздохнул. Мне стало тепло и спокойно – просто хорошо.

– А как же твой меч… твой клан?

– Спроси об этом у Гюндебальда, – я усмехнулся и пожал плечами одновременно. – А ты? Что было, Дэни?

– Я… не знаю. Я сам не понял, Арт.

– Как это? Тогда, ночью, шут в черном… Это был Логи?

– Да. Но я совсем ничего не понял. Его люди сами отпустили меня, когда с поляны принесли его тело. Это ты дрался с ним?

– Нет. С ним дрался сэр Риг, Белый Рыцарь…

– И?..

– Он тоже мертв. Оруженосец… Сэр Арни, Белый Рыцарь, увез его тело.

Дэн отвел взгляд.

– Я много слышал о Риге… доброго…

Мы помолчали несколько мгновений, потом Дэн снова сказал:

– Я правда не знаю, Арт, почему люди Логи отпустили меня.

– А почему охотились за тобой? Это не тайна?

– Да нет, конечно. – Дэн улыбнулся. – Я часто брожу по Стране Лета менестрелем и вот забрел недавно в замок друга Логи, одного из вассалов Мелиаса. А у хозяина замка оказалась молоденькая дочка, такая симпатичная и… горячая. Ну и вот…

– И это все? – я рассмеялся. – Знаешь, Дэн, я уж думал, у тебя там какая-нибудь жуткая темная история…

Он махнул рукой:

– Да какая история… Даже лютню забрать не успел.

Мы посмеялись и опять помолчали, снова вспомнив погибших.

– Что ты будешь делать теперь, брат? – спросил меня Дэн.

Я задумался. Отец, нужды клана отошли для меня на задний план, пока я спешил на помощь своему другу. Что я буду теперь делать? Продолжать путь на юг в поисках Бастиана Лотаберийского? Но Гюндебальд уже дал мне совет, пусть и не тот, который хотел бы слышать отец…

– Я иду на закат, Дэни, – неожиданно для себя самого сказал я. – Там – Ничейные Земли, там – Потаенный Замок. Белый Рыцарь вел меня этим путем и погиб, чтобы освободить мне дорогу. Черный Рыцарь погиб, чтобы задержать меня. Я не могу отказаться от этого пути. От Дороги… – я впервые произнес это слово вот так, с таинственным смыслом, как звучало оно в устах погибших воинов.

– А меня ты возьмешь с собой?

Я улыбнулся:

– Ну если ты не собираешься прямо сейчас отправиться за своей лютней…

Мы покинули поляну сражения и – вдвоем на одном коне – отправились дальше по лесной тропе, уводящей на запад. Тот день – такой печальный и такой радостный – близился уже к вечеру, и мы остановились на отдых у первого же встреченного нами ручья. И мы долго не спали той теплой и звездной ночью, разговаривая при свете костра, и к тому времени, когда небо на востоке начало светлеть, уничтожили весь невеликий запас вина, что был у меня с собой.

День, наступивший вслед за той ночью, оказался тяжелым. Двигаться верхом дальше по тропе оказалось невозможным, и мы пробирались на запад, обходя вековые деревья и огромные камни и ведя коня в поводу. Полдень застал нас на каменистых увалах, заросших все тем же дремучим лесом. Здесь запросто можно было поломать ноги – там, где деревья уступали место обнаженным скалистым склонам и осыпям щебня. Вдобавок к этому среди камней и деревьев мы потеряли тропу и шли теперь наугад, выбирая направление лишь по солнцу. К ночи мы выбились из сил и, едва поужинав, улеглись спать, чтобы наутро продолжить путь на запад.

Следующий день оказался еще труднее, чем предыдущий. И дело было не только в каменных завалах, буреломах и непролазных ельниках. Мы шли без дороги и цели, руководствуясь лишь последним указанием Белого Рыцаря – «на запад!». Мы не знали, сколько продлится наш путь, не представляли себе, куда он должен привести, и именно это, пожалуй, было самым тяжелым. Мы мало беседовали на ходу, но и на коротких привалах Дэн не спрашивал меня о том, как я надеюсь отыскать Замок; но из его замечаний я понял, что он знает легенды о нем и, быть может, больше меня слышал о Ничейной Земле, куда должен был привести нас путь на запад.

Еще одну ночь провели мы на увалах среди елей и скал. Еды заботами Рига и Гюндебальда у нас хватало, и потому пока можно было не думать об охоте, которая задержала бы нас в пути. Той ночью, когда мы жевали разогретое на огне копченое мясо, Дэн пытался сообразить, придется ли нам переправляться через Аверн. Из рассуждений его выходило, что мы должны подойти к великой реке Юга в один из ближайших дней, и он оказался прав.

Мы вышли к Аверну наутро четвертого дня со времени поединка в лесу. Величественно, словно в сознании собственной мощи, он влачил свои серые воды по древнему каменному ложу. Небо сплошь было затянуто облачной пеленой в то утро, и над Аверном висел редкий туман, казавшийся опустившимися к самой воде облаками. И не было видно другого берега, лишь черной громадой проступал сквозь туман высокий скалистый остров в полумиле от нашего берега. И показалось мне, будто доносится с острова глухой волчий вой…

А невдалеке от того места, где мы вышли на берег, увидели мы одинокое поместье или скорее невысокий замок, стоявший на каменистом взгорке у самого берега. Туда и направились мы с Дэном, рассчитывая расспросить хозяев о тех местах, куда привела нас дорога, и, быть может, пополнить наши припасы. Здесь тянулась вдоль берега приличная тропа, и можно было бы подняться в седло, однако конь наш так изранил ноги в последние дни, что было бы жестокостью заставлять его нести седока, а тем более двух.

Было пустынно вокруг. Уж было усомнились мы и в том, обитаем ли замок, выстроенный в самом сердце этого дикого края, когда ворота его медленно раскрылись и некая женщина в тяжелых одеждах благородного сословия вышла нам навстречу в сопровождении нескольких слуг. Мы не могли еще разглядеть ее лица, но было видно, как она в волнении стискивает руки, ожидая, когда мы подойдем.

– Приветствую вас, благородные рыцари, и молю: не пройдите мимо стен этого скромного замка, – воскликнула она, когда мы наконец приблизились. – Я – леди Элейна, хозяйка этих земель.

Она была очень немолода, и старость уже коснулась ее лица и ее волос, среди которых уже вились серебряные нити, но спокойная благородная красота еще не покинула ее. Мы остановились, не доходя нескольких шагов до ворот, и Дэни, снова принимая свою роль оруженосца, выступил вперед и сказал свое слово:

– Благородный сэр Арадар из Каэр-на-Вран и Дэннар из Брэгсхолла, его оруженосец.

– Рады приветствовать тебя, госпожа, – сказал я, подумав о том, что только сейчас впервые услышал полное – с названием родового владения – имя Дэна, подтверждавшее его право носить меч.

– Молю вас, господа, будьте гостями в моем доме, – повторила леди Элейна, – и я всю жизнь буду просить богов, чтобы они послали вам удачу.

Я сказал, что мы будем рады принять ее гостеприимство. Леди Элейна через ворота провела нас во внутренний двор замка – маленький, не более двух десятков ярдов в поперечнике, – а оттуда в холл, где под темным, перекрытым дубовыми бревнами потолком стоял длинный стол, уже накрытый свежей скатертью. Несколько слуг суетились, расставляя на столе серебряные блюда с хлебом и мясом, оплетенные лозой бутыли с винами.

Хозяйка замка потчевала нас, не задавая вопросов и не объясняя своего волнения. Сама же леди Элейна так и не притронулась к еде за все время трапезы, лишь несколько раз смочила губы вином из маленького стоявшего перед ней кубка. Лицо ее оставалось печальным и даже скорбным; она сидела, гордо выпрямившись и глубоко задумавшись о чем-то своем, и у меня не хватало духу перебить ее задумчивость каким-либо вопросом.

Но вот мы с Дэном покончили с мясом; слуги убрали блюда и подлили вина в наши кубки. Я поблагодарил хозяйку за обед, и лишь тогда она оторвалась наконец от своих мыслей. Леди кивнула.

– Господа, – промолвила она, положив обе руки на стол. – Господа, я прошу вас подняться со мною в башню, – она поднялась из-за стола, и мы с Дэном поспешили подняться вслед за ней.

– С удовольствием, госпожа, – ответил я, перешагивая через лавку, на которой только что сидел.

Леди мягко покачала головой:

– Нет, сэр Арадар, вряд ли это доставит вам удовольствие. И тем не менее…

Она быстро пошла к винтовой лестнице, скрывавшейся в полутемном углу залы, и мы с Дэном, недоумевая, последовали за ней.

Башня бала миниатюрной, как и весь замок; лишь на два этажа возвышалась она над сводами трапезной залы. Мы миновали нечто среднее между кабинетом, библиотекой и охотничьей комнатой и, поднявшись на самый верх, оказались в покоях явно жилых.

Эта комната вдруг напомнила мне мое собственное детское обиталище в родном замке, в Каэр-на-Вран. Короткий и легкий меч на стене, наверняка рассчитанный на невысокого подростка, разбросанные на лавке вещи, раскрытая книга на столике у высокого стрельчатого окна… Комната была светлой, и здесь явно витал дух детства, готовящегося превратиться в юность… и висел тяжелый, почти смрадный запах, не уносимый даже в незабранные слюдой окна…

– Господа… – очень тихо сказала леди Элейна.

Я обернулся на звук ее голоса и увидел то, что не заметил сразу: альков в дальнем конце комнаты, и в нем ложе, застеленное небеленым, но чистым льном.

– Подойдите, прошу вас.

Мне стало… нехорошо. Я взглянул на Дэна и понял, что ему тоже не по себе. Вместе мы сделали несколько шагов и подошли к ложу, у которого стояла хозяйка замка.

Там, укрытый до пояса простынями, лежал мальчик лет четырнадцати или чуть моложе. Грудь его была обнажена, и в ней зияла раскрытая рана; края ее разошлись, и можно было вложить внутрь палец или даже два. Рана была явно колотая, но тот, кто нанес этот удар, похоже, еще и провернул клинок в груди мальчишки. Но самое страшное было другое – я видел, как выживают люди и с более опасными ранениями, – страшно было то, что эта рана гнила, как гниет мертвое мясо… Однако мальчик был жив: голова его откинулась, подбородок остро торчал вверх, а из почерневших растрескавшихся губ вырывалось дыхание.

Дэни отступил на шаг; я готов был сделать то же, но сдержался.

– Это мой сын, – сказала леди Элейна.

Я проглотил собравшийся в горле комок.

– Почему вы не промыли рану и не стянули ее края? – спросил я. – Его можно спасти и сейчас, если промыть рану крепким вином и наложить повязку с каким-нибудь бальзамом, который вытянет гной и гниль. Я знаю такие травы, леди Элейна… – я понимал, что вру ей, говоря, что мальчик может выжить. Было странно – и страшно, – что он жив сейчас…

– Нет, – почти шепотом сказала леди. – Давайте спустимся вниз.

В молчании мы отошли от жуткого ложа и спустились вниз, в залу. Хозяйка присела у стола и пригласила присесть нас. Тут же подошли слуги, и она велела налить нам с Дэном вина – и я был благодарен ей за это.

– Простите меня, благородные господа, что я заставила вас увидеть эту страшную рану, но вы единственные, кто может сейчас помочь нам.

– Если это будет в наших силах, госпожа моя… – пробормотал я.

– Если это зрелище не лишило вас храбрости, вы будете в состоянии помочь. Но, господа, позвольте, я расскажу о том, что здесь произошло…

Она помолчала недолго и заговорила вновь:

– В наших землях появляется иногда некий рыцарь, про которого известно лишь, что он могущественный колдун, более того – некромант, владеющий силами смерти… Мы не видели его несколько лет, прежде чем он появился здесь снова… две недели назад… – она стиснула лежащие на столе руки, но тотчас овладела собой. – Две недели назад мы встретили его в сопровождении большой свиты на лесной тропе… Мы прогуливались верхом вместе с сыном и двумя слугами. Они остановили нас. Слуги не могли ничего сделать. Он не притронулся к нам, но издевался над памятью моего мужа, погибшего шесть лет назад. Мой сын обнажил меч, но рыцарь даже не стал с ним драться – просто ударил рукой по лицу, а потом – кинжалом в грудь… Потом они уехали, оставив нас.

Леди Элейна снова помолчала, словно заново переживая те события, и продолжила:

– Мы вернулись в замок. Рана казалась неопасной, но мальчик почти сразу впал в забытье и больше не приходил в себя. В каком состоянии рана, вы видели… Мы несколько дней пытались лечить его сами, но ничего не помогало. Я отправила работников на Лисий Холм, за Крэги, старой вещуньей, про которую говорят, что она знает языки птиц, зверей и камней… Крэги приезжала к нам; она осмотрела рану, дала для нее мазь, но сказала, что мальчик не сможет ни поправиться, ни умереть, а рана его будет оставаться открытой до тех пор, пока колдовское оружие, которым она была нанесена, остается у своего владельца…

– Вы хотите, чтобы я сразился с колдуном? – спросил я. – Но где мы сможем отыскать его?

– Нет, – хозяйка замка покачала головой. – Не знаю, был ли то поединок или иная смерть настигла злого рыцаря, но несколько дней назад мы видели, как его свита перевезла его мертвое тело через Аверн в Страшную Часовню на Ульврвэге. Ульврвэг – это тот остров, что вы могли видеть, подъезжая к замку.

…Ульврвэг, повторил я про себя. «Волчья Дорога» – на языке Летней Страны и земель Юга…

– А вчера к нам приходила Крэги. Она сказала, что боги в видении открыли ей: кинжал, которым нанесен этот плачевный удар, – в Часовне…

– Надо забрать его оттуда, – сказал Дэн.

Элейна печально покачала головой.

– Это непросто сделать. Страшная Часовня – заколдованное место. Войти в нее можно лишь в полночь, когда раскрываются ее стены, и только рыцарь знатного рода может без вреда для себя вступить в нее. Говорят, такого рыцаря хранят в Часовне предки, веками владевшие мечом и землей… Не знаю, насколько это объяснение верно, но то, что в Часовню может войти лишь рыцарь, – правда. Иначе я сама отправилась бы туда…

– Госпожа… – начал было я, но она перебила меня, подняв руку.

– Господа, я призвала вас в свой дом, чтобы просить вас попытаться достать кинжал колдуна из Страшной Часовни. Но я не могу не предупредить вас, прежде чем вы примете решение: Часовня на Ульврвэг не зря носит свое имя. Многие храбрецы рыцарского достоинства входили под ее своды, прельщенные баснями о сокрытых там сокровищах. Господа, я хочу быть честной с вами: быть может, кто-нибудь и выходил из Страшной Часовни, но мне такие люди неизвестны, хотя я всю свою жизнь провела здесь, на берегах Аверна… И еще одно. У меня нет ни богатых земель, ни золота, чтобы отблагодарить вас, если боги пошлют вам удачу. Но лошади, походные припасы, лодка и проводники, если это вам нужно, – все, в чем вы можете нуждаться, будет в вашем распоряжении.

– Я попробую, госпожа моя Элейна, – отвечал я, склоняя голову.

Элейна кивнула и, поблагодарив, оставила нас, попросив в ожидании ночи распоряжаться по нашему желанию всеми и всем, что есть в замке. Я же задумался – нет, не об опастностях, которые могут ожидать странника в Страшной Часовне, но о пути к Потаенному Замку. Я не знал, приближает ли нас к нему эта поездка на Ульврвэг, что должна была состояться ночью, или удаляет от него. Я вообще не знал, куда нам двинуться дальше: Аверн здесь, у поместья Элейны, поворачивал на запад, и указание Рига теряло смысл – можно было двигаться по любому из берегов реки… Потом я вдруг в который раз вспомнил слова Логи: «Большая Дорога – странное место; не отказывайся от того, что встретишь на ней», – и еще раз подумал, что решение отправиться на Ульврвэг было верным…

В это время меня отвлек шум отодвигаемой от стола лавки; я обернулся и увидел Дэна, идущего к выходу во внутренний двор замка.

– Дэни, – позвал я.

Но он не откликнулся.

– Дэн, что случилось? – он не остановился, и тогда я поднялся из-за стола и пошел вслед за ним.

Я догнал его уже во дворе – он стоял, прислонившись к стволу невысокого вяза.

– Что случилось, Дэни? – повторил я.

– Ничего.

– Пожалуйста, Дэни, не ври.

– Хорошо. Ты сказал Элейне «я попробую», Арадар. Я действительно не посвящен в рыцари, и я сам вызвался быть твоим оруженосцем и не отказываюсь, но… Мне кажется, ты называл меня братом.

Мне стало стыдно. И еще я испугался – могу потерять брата и друга.

– Дэни, прости меня… – я не нашел, что сказать еще, и просто тронул его за плечо.

– Мы пойдем вместе?

– Да. Конечно, брат.

Он вздохнул с облегчением, как мне показалось, и посмотрел наконец на меня еще с укоризной, но уже со всегдашней своей хитринкой.

– Не делай так больше, Арт. Хорошо? Ты забыл о своем путешествии ради того, чтобы спасти меня, и не говори так, как будто думаешь, что я на самом деле могу бросить тебя, когда становится опасно.

– Я никогда так не думал, Дэни. Просто… я наследник клана на-Вран. И… у меня никогда раньше не было ни друга, ни брата.

– И некому было даже просто похлопать тебя по плечу? – Дэни чуть улыбнулся.

Я промолчал. Тогда он размахнулся и «хлопнул» меня так, что не будь я сильнее и выше его, то вполне мог бы отступить на пару шагов назад.