Текст книги "Апокалипсис всегда. Психология религии и духовности"

Далее: Иакоф Алфеев, Фаддей, Симон Кананит [35]35
  Си́мон Канани́т (греч.) – Σίµων ο Κανανίτης, также Симон Зилот (греч.) Σίµων ο Ζηλωτής. По-еврейски – Шимон ха-Канаи – ‏שמעון הקנאי‏‎.


[Закрыть]. Кананит – по-еврейски буквально «ревнитель», а по-гречески «ревнитель, зилот». Симон Зилот – еще один Симон, как Петр. Зилоты – это особое течение ревнителей, радикалы, которые готовы в любую минуту начать свергать римское владычество, имея у себя хранилище с мечами и копьями. Это своего рода партизаны.

И, наконец, «Иуда Искариотский, который и предал Его» [36]36
  Иу́да Искарио́т (ивр.) – קריות איש ‏יהודה [Йехуда иш Керийот] – дословно: Иуда, человек [из] Кериота.


[Закрыть]. Прозвище «Искариот» либо означает «человек из Кариота», либо это видоизмененное «сикарий» [37]37
  Сикарий (лат.) – sicarius, букв. – «кинжальщик»; от sica – «кинжал».


[Закрыть], то есть вероятно, что прозвище Иуды образовалось от слова сикарий, а это те же зилоты, только еще более радикальные, которые даже носят с собой кинжалы. В буквальном смысле слова это террористы. И их задача состоит в том, чтобы, например, подкрасться к римскому легионеру на базаре, перерезать ему горло и убежать.

Вот такая получается группа апостолов: четыре рыбака, два человека с греческими именами, два человека с сомнительными убеждениями радикального толка, один мытарь, близнец и еще парочка непримечательных людей – имена некоторых даже неизвестны, только отчество. Эта компания явно не претендует на то, чтобы вызывать к себе доверие – выглядит недостаточно солидно. Почему же Иисус выбрал их? Явно не по принципу презентабельности или особого статуса. Он выбирал их по какому-то другому критерию, известному только ему одному. Но очевидно, что их объединяли общие черты личности: готовность слышать, верность и что-то, что делало их едиными друг с другом.

Глава 7
Мк. 3:20–35
Хула на Духа Святого – Непростительный грех – Мать и братья Иисуса Христа

Мк. 3:20–30 «Приходят в дом; и опять сходится народ, так что им невозможно было и хлеба есть. И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя. А книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе веельзевула и что изгоняет бесов силою бесовского князя. И, призвав их, говорил им притчами: как может сатана изгонять сатану? Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот; и если сатана восстал на самого себя и разделился, не может устоять, но пришел конец его. Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его. Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; но кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению. Сие сказал Он, потому что говорили: в Нем нечистый дух».

Здесь сказано про хулу на Святого Духа и вечную погибель, при этом совершенно непонятно, что имеется в виду. Есть всевозможные толкования, предполагающие, что это не про конкретные слова, а про извращение определенного смысла.

Итак, ближние Христа, родственники пришли, чтобы его забрать, потому что кто-то сказал, что он «вышел из себя». Это крайне любопытно: получается, домашние Иисуса уже готовы к такой информации – они сразу ей доверяют и идут принимать меры. Близкие Иисуса (как выяснится ниже, это были братья и мать) не удивлены тому, что он вышел из себя, то есть, по сути, сошел с ума. Складывается впечатление, будто родственники сталкиваются с подобной ситуацией уже не первый раз. Традиционная парадигма пытается истолковать это место таким образом, что поведение родственников непонятно, но с матерью Иисуса в любом случае все в порядке, это ведь Мария – догматика не позволяет в ней сомневаться. Но перетолковать это все же невозможно, и приходится признать, что даже собственная мать может считать Иисуса не вполне адекватным.

Не стоит путать образ исторической Марии и образ архетипической, мифической Марии, который есть в современном церковном дискурсе – это все же разные понятия. Все исторические сведения о Марии, которые мы черпаем из житийных материалов, не вполне исторические, а скорее апокрифические [38]38
  Апокрифический – относящийся к апокрифу. Апо́криф (от др. – греч. ἀπόκρυφος – «скрытый, сокровенный, тайный» – от ἀπο – приставка со значением прошлого и κρύφος, κρυφός, κρυπτός – «скрытый») – произведение религиозной литературы (здесь – христианской), преимущественно посвященное событиям и лицам Священной и церковной истории, не включенное в канон Церковью.


[Закрыть], хотя они успешно прижились. Это архетипические сюжеты, которые к реальному человеку могут не иметь никакого отношения.

В Евангелии от Марка этот эпизод – единственный случай, где мы сталкиваемся с примерами поведения родственников Христа, причем ближайших, относительно него самого и можем видеть их реальное отношение к происходящему. Это очень сложное, двойственное отношение: вроде бы ничего плохого он не делает, но периодически приходится идти и забирать его откуда-нибудь – то есть он создает некоторые проблемы. И в их отношении к поведению Иисуса, конечно, тоже играет роль авторитет иерусалимских книжников, которые, видя всю эту ситуацию, вообще говорят, что он – Веельзевул [39]39
  Веельзевул, или Вельзеву́л (ивр.) זבוב ‏בעל [Баал-Зевув] «повелитель мух» – в Новом Завете так называют владыку демонов. В Ветхом – это название ассиро-финикийского божества Баалзевув (Баал-Зебуб), одного из олицетворений Ваала.


[Закрыть], который изгоняет бесов силою бесовского князя. Тем более это люди из Иерусалима, и могут разнести и там о нем такую славу.

В словах книжников об изгнании бесов силой бесовского князя есть определенная логика. Когда позднее в христианском дискурсе начинаются рассуждения на тему Антихриста, то, в общем-то, именно такие же аргументы приводятся и в его адрес. Антихрист будет во всем подобен Христу, даже чудеса будет совершать, даже сводить огонь с неба, но только учить будет лжи. То есть нет ничего удивительного, что в той ситуации, в которой оказались книжники, они предположили, что Иисус изгоняет бесов силою бесовского князя, добиваясь этим, чтобы люди ему поверили, а на самом деле будет учить чему-то плохому. Здесь важно понимать, как вообще воспринимается Дьявол в данном контексте. Если так, как мы видим его сегодня – как крайне лукавого, хитрого, изощренного и искусного в коварстве духа, – то он мог бы пойти на любую хитрость, чтобы вызвать доверие. Почему же предполагать такое – это хула? В чем именно богохульство и почему на Духа?

Когда мы подходим к вопросу Духа, надо учитывать, что на момент написания этого текста разработанного учения о Троице еще нет. Это догматический конструкт более поздней эпохи. Поэтому, когда заходит речь о Святом Духе, не нужно пытаться притягивать сюда историю с Троицей. Этому Иисус не учил – никто из апостолов об этом не рассказывает. Единственное место в посланиях Иоанна, где есть подобная формулировка, – это уже признанная интерполяция (поздняя вставка [40]40
  1Ин. 5:7 «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино». Так называемая «Иоаннова вставка» или «Иоаннов стих».


[Закрыть]). Очевидно, что богословие Троицы не было сутью речей Иисуса, и во всем корпусе Нового Завета прямых отсылок к этому нет. Тогда что здесь стоит понимать под Святым Духом? Чаще всего могут понимать Шехину [41]41
  Шехина, или Шхина (ивр.) – שכינה‏‎ – дословно: «присутствие, пребывание, проживание».


[Закрыть] – особое присутствие Божие – буквально «Бог в своих энергиях», который присутствует здесь и сейчас именно в энергиях, действиях, силах. В вопросе, можно ли узреть Бога, сходятся все – Бога увидеть невозможно. Богословие утверждает, что невозможно осознать его как он есть, но можно увидеть проявление Бога в его энергиях, действиях. Вот пример непостижимого всемогущего существа, которое осознать, увидеть и полностью понять нельзя, но действие, произведенное им, – можно: шел я по лесной тропинке, наступил на край муравейника и пошел дальше. Что муравьи про меня понимают? Ничего. Но они могут изучить след, который я оставил на краю муравейника. Фактически мой след – это и есть моя энергия, мое действие. Изучив отпечаток моей ноги, муравьи что-то могут себе представить обо мне, но очевидно, насколько далеко это будет от того, какой я есть. Точно так же богословие предлагает смотреть на Бога – через его энергии, действия. И важно, что в данном случае именно эти действия и становятся тем самым материалом, через который является реальный Бог. Познавая божественные энергии и проявления, ты можешь осознать самого Бога, его присутствие. Соответственно, когда здесь говорится о Святом Духе – речь идет про особое присутствие и действие Бога. И в данном случае Бог действует посредством изгнания нечистых духов.

Книжники, которые приходят из Иерусалима, глядя на происходящее, не могут определить, какой дух здесь действует. Они не распознают духов, не чувствуют, не могут определить источник этих действий. Это заставляет их подозревать: а вдруг? И та версия, которую они в итоге выдают, указывает на их ожидания, поскольку является их психологической интерпретацией.

Интерпретируя какую-либо ситуацию, мы всегда видим то, что позволяет нам наша психика (можно вспомнить тест с пятнами Роршаха [42]42
  Тест Роршаха – психодиагностический тест для исследования личности, опубликован в 1921 г. швейцарским психиатром и психологом Германом Роршахом. Известен также под названием «пятна Роршаха».


[Закрыть] – когда человеку показывают кляксы, чтобы он выдал свои свободные ассоциации, по которым можно понять, что происходит в его психике). Так происходит всегда и везде, каждый действительно смотрит на мир, исходя из своего сознания. Фактически, именно наша психика и является источником нашего опыта, является нашей реальностью. Поэтому, когда человек наблюдает за каким-то процессом, он будет его описывать соответственно мере своей зрелости. Два разных человека с двумя разными уровнями сознания одно и то же явление могут описать по-разному. Например, представьте, что одно и то же оптическое природное явление видит современный человек, который уже все знает о преломлении луча, о том, как устроена атмосфера, что такое радуга, о сложной корпускулярно-волновой природе света; и эту же картинку видит человек с мифологическим сознанием, который ничего этого не знает и которому чужды все рассуждения про электричество, круглую Землю и многое другое. Как они будут это явление истолковывать? Конечно, каждый будет это делать в меру своего уровня развития. Один вполне может увидеть Бога (или, по меньшей мере, ангела), а другой – игру света. Причем того, кто находится на мифологическом уровне, будет сложно убедить, что это просто свет, потому что он увидит то, что есть у него внутри. И так происходит во всем. Поэтому так или иначе любая концепция и теория, которую предлагает один человек другому, основана на индивидуальной картине мира. В ней всегда есть какие-то проекции. Даже если мы читаем святых отцов или Евангелие, мы всегда имеем дело с интерпретацией. Не бывает идеального, абсолютно чистого учения. Есть одна легенда про Будду: когда он просветлился, он не собирался никому ничего рассказывать по той причине, что в этом нет никакого смысла. Когда его ближайшие ученики спросили, почему он этого не делает, Будда ответил, что бесполезно что-то говорить, потому что все, что ты ни скажешь, будет понято неправильно (это из разряда «знающий не говорит»). «Мысль изреченная есть ложь» – вот концепция, которой руководствовался Будда, когда не шел проповедовать. И он долгое время находился в стадии молчания, пока сами боги не сказали ему: «Ты не можешь молчать. Да, ты прав, все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя и вообще понято неправильно. Но если ты не будешь говорить, то вообще ничего не изменится. А какая-то часть все-таки поймет тебя верно и встанет на правильный путь, поэтому тебе нужно идти и говорить». И тогда Будда послушался и пошел.

Итак, книжники наблюдают, что говорит и делает Иисус, и, по сути, открывают собственную душу и психику в его речах. То есть, делая предположение о природе его действий, на самом деле они говорят про себя, примеряют его действия на себя: «Если бы мы были на его месте, мы могли бы делать так». Откуда они так хорошо знают, как поступил бы Сатана? Дело в том, что это их собственное описание мира: я жду обмана и подвоха, жду, что меня проведет Сатана. Поэтому какое-то новый тип поведения кажется им очень похожим на дьявольское. Человек – как приемник, настроенный на какую-то волну. Если они так хорошо осведомлены о том, что будет делать Дьявол, каков предмет их постоянных размышлений? Их приемник настроен вовсе не на божественное, скорее, напротив. Почему – это другой вопрос. Эти люди не знают толком, во что верят, потому что, если бы они думали о Боге, они бы увидели здесь Бога. Но коль скоро они больше думают о Дьяволе и грехах, они и видят соответствующие вещи. И это говорит об их собственном вытесненном, это их Тень [43]43
  Тень – термин, введенный К.  Г. Юнгом для обозначения подавляемых аспектов личности.


[Закрыть] – фактически, они обнажают теневую сторону своей психики. Книжники хотели бы поступать так же, как Иисус, но у них не получается, и поскольку при этом они считают себя хорошими, значит – плохой он.

В чем же заключается хула на Духа? Дело не в словах (хотя и в них тоже), а в том, что человек выбирает. Если он сознательно стоит в тени и не хочет выйти оттуда, то как его можно «простить»? Если он сам выбирает тьму, что можно для него изменить? Хула на Духа – это буквально отрицание того, что Бог здесь присутствует. Есть Шехина – энергия, сила, действие Бога, – а человек видит в проявлении Бога проявление Дьявола. То есть он извращает реальность и не осознает ее, смотрит на нее умом, а не сердцем. И даже если смотрит сердцем, видимое им говорит человеку о нем самом, о его восприятии реальности. Его нельзя простить или не простить: что он выбрал, в том и живет. Нельзя вытащить человека из ада, если находиться там – его сознательный выбор.

Здесь есть еще одна любопытная история, связанная с тем, кто владеет и повелевает духом. Говоря объективно, Иисус действительно повелевает духом со властью, более того, бесы беспрекословно ему повинуются и не подвергают сомнению его полномочия и авторитет. Фактически, они воспринимают его как своего хозяина. Допустим, что приказывал бы им действительно Вельзевул. Но принцип согласия бесов между собой основан не на уважении – если мы говорим о мифических бесах, они не могут друг друга уважать, они могут только друг друга бояться. А значит, даже если бы сейчас к ним пришел Вельзевул и стал бы им приказывать, они реагировали бы так же: слушались, подчинялись, возможно, чуть-чуть шипели. Мы знаем, что все бесы – это ненависть ко всему, в том числе друг к другу, ведь если ненависти друг к другу у них нет, там должны быть какие-то другие отношения. А коль скоро у них есть какие-то отношения, кроме взаимной ненависти, тогда это не совсем бесы. Это уже обычные люди.

В общем, в лице Иисуса не так уж сложно увидеть бесовского князя – можно понять, почему книжники так и видят. Но они видят только это – вот в чем их ошибка. Видят часть, а не целое. Именно поэтому они не видят Бога, полноту. Та часть реальности, которую они воспринимают, – депрессивная, сухая и корявая, в ней нет ни свободы, ни полета, ни света. Конечно, проводить аналогию между Иисусом и Вельзевулом не стоит, хотя он может занять это место, чтобы командовать бесами. И Вельзевул мог бы подчиняться Иисусу. Казалось бы – это восставший дух, который бунтует и вообще не хочет подчиняться. Обычно здесь звучит аргумент: потому что Бог сильнее и может его заставить, но Бог никого не заставляет и всем дает свободу, в том числе бесам. Это невозможно понять, если не обратиться к образу некоторой совокупности, в которой сосуществуют Бог и Дьявол. Если Бог – это Бог, то Дьявол по умолчанию слабее его. Это как в стае собак: всегда есть вожак – остальные могут на него огрызаться, но будут ему подчиняться. Можно смотреть на всю историю с бесами в таком ключе: они слушаются таким же образом, как собаки, как дикие.

Мы неизбежно должны посмотреть на Христа как на того, кто действительно соединяет в себе все. Здесь уместно вспомнить историю с его сошествием в ад. Это фактически путешествие в то место, где нет власти Иисуса, но если бы ее действительно совсем не было, из этого вряд ли бы что-то получилось. Отсюда слова Марка: «Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его».

В истории с легионом в свиньях бесы также слушаются Христа без вопросов и отчитываются перед ним как перед старшим – как если бы к роте подошел командир, и тут же выбежал дежурный по роте, чтобы доложить о ситуации. Если смотреть на эту историю как на некоторое насилие Бога над бесами, рушатся многие догматические положения относительно того, что Бог ничью свободу воли не насилует.

Хула на Духа заключается в том, что эти книжники не знают Бога, не понимают, какой он, присваивают ему свои атрибуты – в данном случае хитрость и коварство – и судят о Боге в силу своей испорченности. Если их психика – зеркало, в котором отражается реальность, по их суждениям мы можем понять, где они находятся, как воспринимают мир, Бога, спасение, свет, тьму и многое другое. Они могли бы сделать свою реальность шире, объемнее, масштабнее, но это непросто.

«Сие сказал Он, потому что говорили: в Нем нечистый дух». В Иисусе как раз чистый и целостный дух, который владеет всем и всеми, а книжники судят фрагментарно, не собирая все воедино. Внутри у них нет целостности, нет согласия ни с Богом, ни с самими собой, а значит, нет понимания самих себя. Это и есть хула на Духа Святого. Чтобы обрести целостность и ощутить единство с Богом, нужно собрать свое внутреннее зеркало.

Мк. 3:31–35 «И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И, обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь».

Здесь мы видим любопытный прием концентрического изложения, когда одна история заключена в контекст другой. Это распространенный прием в еврейской поэзии. Начинается одна история – о том, что домашние пришли за ним, – затем следует другая, где рассказывается притча и дается объяснение про хулу на Духа Святого, и в конце завершается рассказ о родственниках. Когда есть такая мысль, заключенная в другое повествование, она всегда является ключом к пониманию той истории, которая ее обрамляет. Этот принцип можно сравнить с детской игрушкой – пирамидкой: в ней есть стержень и кольца, которые на него нанизывают. Здесь происходит примерно то же самое. То есть все сюжеты обычно объединены какой-то историей в середине. В Новом Завете есть тексты, полностью построенные по этому принципу, и, если не знать, где там та самая серединка – основной стержень для всех остальных компонентов, – вообще бесполезно пытаться понять этот текст. Без этого ключевого смысла текст можно понять только в одном измерении, в плоскости, но невозможно воспринять во всем объеме и полноте.

В этих словах есть отсылка к поведению домашних, и оно принципиально не отличается от поведения книжников, которые считают, что в Иисусе находится нечистый дух. Они идут за ним, руководствуясь теми же соображениями. Важно помнить, что образ Марии здесь исторический, а не архетипический. Архетипический образ будет раскрываться в догматике в более позднее время, а в начале нашей эры, в течение практически трех веков культа Богородицы не было. И при чтении этого фрагмента возникает большое сомнение в том, что она понимает сына. Похоже, что домашним стыдно за родственника. Неспроста евангелист подчеркивает, что мать и братья стоят вне дома, они отделены и находятся не во внутреннем пространстве, а во внешнем. «Нет пророка в своем отечестве» [44]44
  Ср. Мф. 13:57.


[Закрыть] – даже среди домашних. Христос сам это пережил. За ним приходят родственники – как можно их проигнорировать? Ведь род – это святое, это семья – те люди, на которых опираешься. И здесь любопытен ответ Иисуса: «Кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь». Он устанавливает единство по новому – не родовому – принципу. Фактически, Христос в этот момент отказывается от принадлежности к своему роду. Он отвечает, что эти люди сейчас ему не родня, потому что точно так же не понимают его, так же думают про него, как книжники из Иерусалима, так же находятся в состоянии хулы, которое не прощается, если человек из него не выходит. Здесь начинается переход от единства по принципу кровного родства к единству идейному: близкими становятся люди, разделяющие идеи. Это сепарация от рода, вокруг которого все строилось в Ветхом Завете. Теперь кровные узы перестают быть определяющими, теперь принципиально будет то, что исповедует, во что верит, о чем думает человек. Свои и чужие в данном случае определяются не по признаку крови, а по признаку идей. Поэтому, даже если человек близок мне по крови, но моих идей не разделяет, он становится чужим, даже если это мои родители, братья и сестры. Теперь «свои» выявляются по духу – в отличие от длительного периода, когда «свои» определялись по роду.

Здесь, в Евангелии от Марка, мы видим наиболее близкий к историческому облик Марии. Он отличается от тех, что описаны у других евангелистов. Позднее ее образ наполнился архетипическим содержанием, и это естественно. Не случайно вся иконография Богородицы соответствует иконографии Исиды [45]45
  Исида (Изида) – в египетской мифологии богиня плодородия, символ женственности, семейной верности.


[Закрыть] или другой богини-матери. Мы можем увидеть прямые соответствия в разных культурах. Например, какая-нибудь богиня-мать из индуистского пантеона будет индуской, а не еврейкой, но суть останется той же. В этом плане изображения Исиды подобны иконографии Марии, потому что эти этносы похожи. То есть Мария стала воплощением архетипа матери – древнейшего содержания психики. Но здесь, у Марка, мы видим ее человеческое лицо.