Текст книги "Избранник Пентакля"

– Об этом можешь не волноваться. Главное, чтобы дело было сделано, а уж я в долгу не останусь. У тебя появились соображения насчет Кладбища криков?

– Да, милорд. Сейчас я расскажу вам. – Борланд приложился к чаше с морсом. – Я пришел к выводу, что похищения являются делом человеческих рук. Сами призраки на такое не способны. А значит, у нежити есть помощники среди людей. Я раньше не стал кивался с привидениями, но много читал о них. – Эти слова были чистой правдой – в хаддарской библиотеке, куда мастер Рангвальд часто загонял Борланда, ему попадались книги, посвященные классификации и природе духов. – Известно, что некоторые из них способны вселяться в тела людей и подчинять их себе. Таких призраков называют эмиссарами. Можно предположить, что однажды какой-нибудь пьянчужка забрел на Кладбище криков, уснул там и стал жертвой эмиссара. Теперь он злодействует на улицах Биланы, похищая людей.

– Но для чего он это делает?

– То, что я скажу, может вызвать отвращение, но я все равно должен озвучить свою мысль. Обычно, когда привидение вселяется в человека, оно делает это для того, чтобы снова обрести жизнь. Постепенно захватчик изгоняет законного владельца и продолжает жить вместо него. Но это касается человеческих призраков, а в данном случае мы имеем дело с духами мертвых дзергов. Которые, как вам прекрасно известно, были людоедами. Поэтому мне сдается, что…

– Можешь не продолжать, – прервал его герцог. – Я понял. Одержимый призраком пожирателя человечины сам стал людоедом! Что ж, теперь картина ясна. Какой-то ополоумевший громила бегает по городским улицам, собирая кровавую жатву во славу своего проклятого желудка. Вот только где его найти? Мы обыскали кладбище вдоль и поперек. Там нет ни единого уголка, где безумец мог бы спрятаться.

– Возможно, он творит свои черные дела на кладбище, а после подчищает следы и возвращается в город, – подал голос Заффа.

– Как бы там ни было, мы найдем его, – резюмировал Борланд. – Начнем через неделю, как я говорил.

«Если только недели хватит, чтобы обучить всему необходимому такого балбеса, как ты», – скептически подумал Заффа, но вслух, конечно, ничего не сказал.

Голод. Вечный спутник вампира. В отличие от человеческого, он может растянуться на годы и даже десятилетия. Человек протянет без еды от силы месяц и отправится к праотцам. Вампир способен продержаться гораздо дольше. Но ему голод причиняет намного большие страдания, нежели человеку, и может довести до безумия. Еще один вид расплаты за бесконечно длинную жизнь и множество чудесных способностей, о которых смертные могут лишь мечтать.

Оставив странную парочку охотников куковать на крыше святилища, нахейрос Ревенкрофт перекинулся в нетопыря и улетел за город. За семьдесят лет, что он провел в спячке, Билана значительно разрослась, так что вампиру пришлось преодолеть куда большее расстояние, чем в былые годы. Долетев до небольшой рощи, Ревенкрофт приземлился и принял человеческий облик. Конечно, окончательно скрыться от преследователей здесь было нельзя. Те, кто шел по его следу, владели Кровавым Компасом. Рано или поздно они до него доберутся. Это означало, что Ревенкрофту следует убираться из Биланы куда подальше. Туда, где нет не в меру любопытных магов и зловредных артефактов. Но, прежде чем сделать это, вампир должен был набраться сил. А стало быть – как следует поесть.

Поэтому Ревенкрофт решил остаться в Билане еще на некоторое время. В конце концов, Кровавый Компас всего лишь указывает его местонахождение, которое, разумеется, никогда не будет оставаться неизменным.

Вампир присел у высокой березы и прислонился к дереву спиной. В голове, как переполошенные шершни, роились мысли. Что произошло? Кто был человеком, разбудившим его? Что делать дальше? Ревенкрофт не чувствовал страха – эта эмоция была чужда вампирам в принципе. Обуревавшие нахейроса чувства можно было бы назвать смятением.

Семьдесят лет назад он залег в спячку, поскольку тогда беспощадная охота на вампиров шла по всей Арлании. Ревенкрофт скрылся в подвале одного из старых домов. Он собирался проспать ровно век. Но кто-то разбудил его намного раньше намеченного срока. Какой-то молодой маг. Проснувшийся вампир почти ничего не соображал и не успел даже толком рассмотреть виновника пробуждения. Тот скрылся почти мгновенно. Ревенкрофт сначала попытался заново уснуть. Не вышло, поскольку ритуал отхода к долгому сну требовал длительной подготовки, а главное – полного желудка. Того, чего у Ревенкрофта после семидесяти лет забытья не могло быть в принципе.

Именно голод в конце концов и выгнал его из убежища на улицу. Жажда крови была столь сильной, что Ревенкрофт, не выдержав, напал на человека прямо посреди толпы. Если бы он этого не сделал, а, выждав какое-то время, подкараулил жертву на окраине города, в темное время суток, да еще позаботился о том, чтобы надежно спрятать труп, – охота началась бы намного позже. Или вовсе не началась. Теперь же город был подобен разворошенному муравейнику. Вампиру нужно было соблюдать крайнюю осторожность. Он собирался вернуться в Билану лишь глубокой ночью, чтобы всласть попировать в трущобах.

Внезапно поблизости раздались мужские голоса. Ревенкрофт поднял голову и вслушался. К нему, о чем-то беседуя между собой, приближались трое. Острый слух вампира позволял различить каждое слово даже на значительном расстоянии, а сейчас люди были совсем рядом.

– Проклятье, вот уж не думал, что это все же возможно, – сказал первый голос.

– А почему бы и нет? – возразил второй. – Если мы верим в пророчество дзергов, то почему должны оставлять без внимания другие предсказания?

«Пророчество дзергов»? – Ревенкрофт вздрогнул. Это было, пожалуй, единственным, что могло заставить вампира почувствовать некое подобие испуга. Именно дзерги были ответственны за появление в мире Схарны бессмертных кровососов. Но, несмотря на это, никто из вампиров не испытывал к ним теплых чувств. Волкоголовые создали вампиров при помощи черной магии. Исходным материалом послужили люди, эльфы и орки. Дзергам требовалось большое количество надсмотрщиков за рабами – сами волкоголовые не желали тратить на это времени. Древние вложили в своих созданий собственную кровожадность и злобу, чтобы те не испытывали к рабам никакого сочувствия. Но и к самим вампирам волкоголовые относились с глубочайшим презрением. Поскольку кровопийцы были бессмертны, дзерги часто использовали их для своих жестоких забав, подвергая бесконечным мучениям. В отличие от младших рас, вампиры не могли взбунтоваться – повиновение дзергам было заложено в них с момента рождения. Единственное, что могли сделать кровососы, так это сбежать. Именно так они и поступили в самом начале эпохи Волшебных войн. Вампиры не присоединились к молодым расам, поскольку ненавидели их так же сильно, как и своих создателей. Однажды огромные стаи летучих мышей поднялись над черными городами волкоголовых и понеслись на запад, к ненаселенным землям. Ходили слухи, что часть кровопийц основала в тех краях целый город вампиров. Ревенкрофт слышал эти легенды, но не верил им, поскольку прекрасно знал, что вампирский голод не позволит нахейросу, кадрису или золдану долго существовать, не соприкасаясь с миром людей.

– Хренов Освободитель все же явился!

– Этого следовало ожидать. Но, тролль побери, почему именно сейчас и именно в Билану?

– В пророчестве проклятого Ингардуса не указаны время и место его появления. Сказано лишь, что он должен прийти, когда начнется воскрешение Владык.

Ревенкрофт прошептал слова проклятия. Он понял, что невольно стал свидетелем беседы трех негодяев, стремящихся помочь осуществлению пророчества дзергов. В нем как раз и говорилось о том, что этим станут заниматься люди, поверившие, что помощь духам волкоголовых сможет принести им богатство и власть.

Обычно вампирам были безразличны человеческие дела, но только не в том случае, когда речь идет о возможности возвращения мучителей-дзергов. Ревенкрофт не мог остаться безучастным. Быстро приняв облик летучей мыши, он полетел в сторону, откуда доносились голоса.

Почти сразу же вампир увидел говоривших. Это были трое мужчин, одетых в черное. Один – значительно моложе своих товарищей. Они разводили костер и не обращали внимания на носившуюся над ними взад-вперед юркую черную тень.

– Как бы там ни было, опасаться нам нечего, – сказал один из дзергопоклонников, щелкая огнивом. – Мы знаем, что Освободитель в городе, и не дадим ему разгуляться. Просто прикончим парнишку, и дело с концом. Ингардус ведь не утверждал, что он обязательно одержит победу. Маг говорил лишь о том, что такой вариант возможен.

– Прикончим? Сами? – спросил второй, откручивая пробку обтянутой кожей металлической фляги.

– Можно и самим. А что?

– Это может быть опасно. Он ведь намного более сведущ в магии, чем мы.

– Тогда задействуем Я'Ли.

– Да, он здорово нам помог, – хохотнул третий. – Интересно, долго колдун пинал кровососа, прежде чем тот проснулся?

«Что?» Так это они повинны в том, что Ревенкрофту пришлось встать из спячки раньше времени?! Это они подослали к нему того мага? «Что ж, сейчас вы за это заплатите». Нахейрос и так собирался полакомиться одним из этой троицы. Теперь же, услышав только что сказанное, поняв, что действия этих людей являются еще и причиной его собственных неудобств, Ревенкрофт решил не медлить с ужином. Сделав еще один круг над костром, вампир выбрал, кто станет его угощением. Эта участь выпала самому молодому из троих. «Чем моложе жертва, тем вкуснее и питательнее кровь», – одна из главных заповедей вампиров.

Крылатая смерть спикировала вниз. Ревенкрофт еще в воздухе обернулся человекоподобным крылатым монстром и обрушился на ничего не подозревавшего юношу всей своей массой, прижав того к земле. Спутники несчастного отпрыгнули, каждый в свою сторону.

– Это вампир! – закричал один из них. – Но ведь он не должен нападать на нас!

– Проклятый колдун не смог его подчинить! – отозвался второй. – Он поплатится за это!

Испустив яростный вопль, Ревенкрофт впился клыками в шею пытавшегося освободиться человека. Тот заорал от ужаса и боли.

– Потерпи, – прошипел его убийца, – это скоро закончится. Для тебя – уже навсегда.

Оставшиеся двое с побледневшими лицами наблюдали за расправой над их товарищем. Но это продолжалось всего несколько мгновений. Потом страх взял свое, и в темноте рощи засверкали две пары пяток. «Надо предупредить остальных!», – крикнул один из убегавших.

«Значит, их здесь много развелось, – подумал Ревенкрофт, продолжая насыщаться. – Что ж, теперь будет кому заняться контролем над численностью этих мерзавцев».

Закончив свою жуткую трапезу, вампир подумал, что ему, пожалуй, придется ненадолго встать на сторону людей. «Надо будет найти того идиота с крыши, – подумал Ревенкрофт,– Придворный маг, надо же… Даже огненного шара сотворить не смог, а еще на Кладбище собирается».

В трехстах лигах от Биланы мрачный человек в черном балахоне трижды ударил посохом в дверь старой хижины с покосившейся крышей. Стены домика поросли серо-зеленым мхом, а окна были покрыты пылью и затянуты паутиной. Хозяин либо крайне редко бывал здесь, либо относился к породе закоренелых лентяев. Но гость, хоть и внимательно осмотрел фасад здания, не стал пренебрежительно качать головой или прищелкивать языком. Ему не было никакого дела до состояния избушки и привычек ее владельца. Он пришел сюда с конкретной целью, к которой все это не имело никакого отношения.

В прихожей послышались чьи-то шаги. Дверь отворилась. На пороге стоял огромный мужчина с обнаженным торсом, Левый глаз здоровяка был скрыт под черной повязкой, из-под которой тянулась доходившая до середины щеки красная нить старого шрама. В правой руке хозяин хижины сжимал жуткого вида нож.

– Кто ты такой? – спросил одноглазый, хмуро глядя на пришельца сверху вниз. – Что тебе нужно?

– Можешь убрать оружие. – Голос человека в балахоне был хриплым, как карканье старого ворона.– Я пришел с миром.

– Такие, как ты, не приходят с миром. Я не жду никаких гостей. Отвечай мне, кто ты и зачем явился сюда? Или убирайся.

– Меня зовут Лангмар. – Визитер снял капюшон, и хозяин домика смог увидеть его лицо. Широкий подбородок с ямочкой, прямой нос, узкие скулы, короткие черные волосы, присыпанные инеем седины. Черными были и глаза Лангмара. А их взгляд заставлял вспомнить о лесных хищниках, с которыми одноглазый верзила сталкивался не раз. – И у меня есть к тебе дело, Тронг.

– Ты знаешь мое имя? – Здоровяк спрятал оружие в ножны и оперся локтем о дверной косяк. – Откуда? И о каком деле ты говоришь?

– Я всегда узнаю то, что хочу узнать, – улыбнулся Лангмар. – А о деле лучше давай поговорим в доме. Ведь негоже держать гостя на пороге.

– Я не звал тебя в гости, – возразил Тронг. – Но, так уж и быть, пущу. Не каждый день ко мне заглядывают черные маги.

Глава 6

Борланд и Заффа вышли из замка герцога навстречу терпкой прохладе летней ночи. В небе уже царствовала луна. Над садом мелькнула чья-то резвая тень – птица или летучая мышь. Борланд поднял взгляд и долго не мог оторвать его от усыпанного алмазной крошкой звезд фиолетового небесного покрывала. Мерцание безмерно далеких светил заставляло забыть обо всех минувших, нынешних и будущих невзгодах и отпустить разум в волшебную страну, где царит один лишь безмятежный покой.

Вид звездного неба всегда был для Борланда чрезвычайно притягательным зрелищем. Еще в детстве, босоногим деревенским мальчишкой, он часто взбирался по ночам на крышу родительского дома, чтобы полюбоваться неземной красотой, отстоящей от мира Схарны на невообразимо далекие расстояния. Именно небо однажды позвало его в дорогу, внушив желание повидать края, в вышине над которыми застыли совсем другие звезды.

Но тогда, в арканской деревушке, сидя на крыше, он думал не только об этом. Одна маленькая звездочка все время мерцала, и это было похоже на биение чьего-то сердца. Глядя на нее, Весельчак испытывал странное двойственное чувство. Ему казалось, что веселое подмигивание этой звездочки означает – где-то в мире живет человек, который думает и чувствует так же, как он, Борланд. И в тот же миг сердце сжимала щемящая грусть от осознания того, что этот человек, кто бы он ни был, находится где-то далеко, а не рядом.

«Небо одно для всех», – любил повторять старейший житель их деревни – седобородый старец Сандор, возраста которого не знал в Альфенроке никто, даже он сам. И это было единственной правдой, в которую Борланд был готов поверить безоговорочно. Ведь небо являлось, пожалуй, последним, за что населявшие Схарну создания еще не успели повоевать. Все остальное – земля, вода, пища, материальные блага – давным-давно стало предметом ожесточенной борьбы, не прекращавшейся даже в мирное время.

Сейчас, глядя на звезды, расположение которых лишь самую малость отличалось от того, что он привык видеть с крыши родного дома, Борланд испытывал одну только грусть. Грустно ему было, поскольку он уже давно даже не пытался найти кого-то, с кем можно было бы поделиться самым сокровенным и услышать в ответ: «Да, это так, дружище!»

Ему вдруг захотелось оказаться где-нибудь вдали от Биланы с ее призраками и вампирами. Где-нибудь на берегу моря. Лучше всего – на противоположном берегу. Лежать на песке, по пояс в теплой воде, и, запрокинув голову, смотреть на звездное небо. Слушать плеск набегающих волн и, ради Занзары, не думать больше о сражениях за материальные блага. Или – а почему бы и нет – вернуться в родные края, к милому очагу. Ведь его родители наверняка еще живы… Вот старый Сандор – тот, вполне возможно, скончался, – жаль, если так, но против природы не пойдешь – умирают все. Да и былые друзья будут рады видеть своего Весельчака – он ведь, в полном соответствии со своим именем, всегда был душой компании. Но вот если домой возвращаться, то побиться с жизнью за золотишко еще придется. Негоже идти в родительский дом с пустыми карманами, особенно если когда-то ушел оттуда на поиски богатства.

– Небо – одно для всех, – тихо произнес Борланд.

– Что? – спросил стоявший рядом Заффа.

– Да так, – улыбнулся бывший разбойник.– Это я детство вспомнил. Пойдем.

– Куда пойдем-то?

– Поужинать бы не мешало. Пообедать-то нам не дали,– усмехнулся Борланд. – Какую таверну ты бы назвал самой лучшей в городе?

– «Кирка и кувалда», – ни секунды не колеблясь, ответил Заффа. – Это место и таверной не назовешь, все на порядок выше. Я подобные заведения только в столице еще видал. Кухня – пальчики оближешь. – Заффа мечтательно возвел взор к небесам. – Внутреннее убранство – глаз не оторвешь. И музыка все время играет.

– Дорого, должно быть?

– Знаешь, не очень. Даже странно.

– А почему название такое?

– Так гном хозяин. Хенгридом звать.

– Тогда действительно странно, что недорого. Гномы – первейшие скареды во всей Схарне.

– Нет правил без исключений, – пожал плечами Заффа. – Отужинать и впрямь было бы неплохо. Пойдем в «Кирку и кувалду».

– Пойдем. Я угощаю.

К тому моменту, когда эльф Индалинэ Итрандил ступил на порог гостиницы с задорным названием «У лепрекона», в голове его не было уже ни единой мысли, касающейся «Веселых лезвий». Стычка с теми ребятами позабавила посланника Кандара, но думал он сейчас совершенно о другом.

Спать, несмотря на все приключения минувшего дня, совсем не хотелось. Поэтому Индалинэ решил этой же ночью, не откладывая, приступить к сбору информации.

И наилучшим вариантом было отправиться в самую популярную городскую таверну. Где еще можно узнать все городские новости, как не в месте, в котором сливки местного общества за кружкой душистого эля и бокалом крепкого вина рассказывают друг другу о том, что узнали за день? Что-что, а появление в Билане нового эльфа или внезапная нервозность, возникшая в поведении кого-то из местных лесничих, – в глубине души Итрандил надеялся, что в страшном преступлении повинен все же человек, а не его сородич, – не должны были ускользнуть от внимания городских сплетников.

Оставалось лишь выяснить, какое заведение является в Билане самым посещаемым. В идеале, конечно, следовало нанести визит во все подобные места, включая самые низкопробные и потенциально опасные. Но сделать это в течение одной лишь ночи было, разумеется, невозможно.

Индалинэ снял одноместный номер на втором этаже. Взяв у хозяина ключ, заперся и первым делом осмотрел рану, нанесенную тролльим копьем. Как он и думал, серьезной опасности она не представляла. Смазав царапину целебной мазью, эльф аккуратно сложил на прикроватной тумбе свой нехитрый скарб и спустился вниз – спросить у распорядителя, где в городе можно лучше всего поужинать. Он не взял с собой оружия, посчитав, что в центральных кварталах вряд ли можно наткнуться на грабителей.

– Да у нас, конечно, – последовал невозмутимый ответ.

– Понимаю,– сказал Индалинэ. – Но постояльцы уже все спят, и пиршественная зала пуста. А мне хотелось бы провести эту ночь в компании. Назовите, пожалуйста, второе заведение после вашего.

– «Кирка и кувалда», – не слишком охотно произнес мужчина.– Таверна гнома Хенгрида. Открыта до трех часов ночи, и в это время вы непременно найдете там компанию по душе.

– Гном – хозяин таверны в человеческом городе? – Эльф удивленно вскинул брови. – Впервые о таком слышу!

– Да, должно быть, единственный на всю Арланию, – сказал делец не без гордости за то, что этот удивительный гном проживает с ним в одном городе.

– Спасибо, – кивнул в знак признательности эльф и вышел на улицу.

Как пройти в «Кирку и кувалду», он уже знал: видел эту таверну на пути сюда.

– Заффа, не мог бы ты разъяснить мне суть магического процесса? – попросил Борланд по пути к месту вечерней трапезы.

– Сам, что ли, не знаешь? – искренне удивился торговец. – Разве Рангвальд ничего тебе об этом не рассказывал?

– Представь себе, нет,– развел руками Весельчак. – Мы почти не касались этой темы, но даже когда касались – учитель говорил только о приключениях и подвигах прославленных магов, а не о том, как все это делается. Рангвальд не владел магией. Ты вспомни – его ведь погубил черный колдун… – Борланд тяжело вздохнул: – Чего не случилось бы, владей мой наставник хотя бы одним защитным заклятием.

– Конечно, я расскажу. – Заффа принялся гладить правой рукой свою шелковистую бороду – видимо, этот жест помогал ему сосредоточиться. – Существует мнение, что маги, вне зависимости от их расовой принадлежности, являют собой еще одну, особую расу. Это верно лишь отчасти. Смотри – магией владеют все без исключения эльфы, среди людей же магов заметно меньше. А среди гномов их и вовсе почти нет. Как думаешь, почему?

– Понятия не имею,– честно признался Борланд.

– Все дело в отношении живых существ к самой магии,– все более увлеченно рассказывал Заффа.– Для эльфов она – как воздух, они вообще не делают различия между понятиями «маг» и «эльф». Люди в этом отношении более прагматичны – так уж повелось. Большинство из нас гораздо больше доверяют законам физики и грубой силе, нежели тонким материям. Но, – Заффа резко поднял руку, отставив указательный палец, – как я уже говорил, магические способности от рождения присущи каждому человеку. Все младенцы, рожденные нашими женщинами, появляются на свет способными творить чудеса. Беда лишь в том, что в огромном большинстве случаев некому их этому научить. Предрасположенность к магии сохраняется лет до восемнадцати-двадцати, а затем постепенно сходит на нет. Вот как в твоем случае, например. Понятно?

– То есть я даже в теории не смогу научиться колдовать, не прибегая к помощи Пентакля?

– В теории – можешь. Нет правил без исключений, помни об этом.

–Ясно. А что же такое магия? Ведь сама по себе она не является врожденной способностью эльфов, людей или гномов. Кстати, а почему у Хранителей камня так мало своих магов?

– Гномы настолько трудолюбивы, что просто не обращают внимания ни на что вокруг, кроме своей работы. Даже если у гнома будет постоянный доступ в библиотеку Академии магии Эльнадора, он предпочтет занятиям там изготовление очередного серебряного кубка. Зато уж кубок этот будет вершиной совершенства! – Заффа сложил ладонь щепотью и поцеловал кончики своих пальцев.– А сущность магии… как бы пояснее выразиться? Энергия, питающая магические способности обитателей Схарны,– назовем ее просто Силой – существует сама по себе. Она, должно быть, древнее всего на свете. Ею пользовались еще дзерги, творя свои бесчинства… – При этих словах толстяк поежился, помня о том, что ему в скором времени предстоит столкнуться с этими бесчинствами воочию. – И ее же использовала богиня, когда создавала мир. Так же, как воздух – видишь, от этого сравнения никуда не деться – наполняет собой любое пространство, так и Сила присутствует в нас самих и во всем, что нас окружает. В тебе и во мне, а еще – в животных, в деревьях, в цветах и даже в камнях дороги. Существуют места, предметы, звери и люди, которые особенно приятны Силе. Поэтому, например, единорогов принято считать магическими созданиями, хотя они живут и размножаются так же, как все остальные.

– Ты говорил, что маги отчасти являются отдельной расой. Что это значит?

– То, что среди волшебников попадаются такие, чье существование полностью обусловлено Силой. Они словно бы сотканы из нее. Сама их плоть волшебна. Такие создания независимо от того, кем являются их родители, зовутся майарами. Правда, они рождаются крайне редко, и распознать их среди прочих магов не так-то просто.

– Но чем-то же они отличаются от других?

– Да. Сами будучи частью Силы, майары способны говорить с ней. О, да ты даже не представляешь, что они на самом деле могут! Рассказ об их удивительных возможностях занял бы несколько часов.

– Создатель Пентакля, наверное, был таким?

– Ингардус? Вполне возможно. Я его не застал, – усмехнулся Заффа.

– А сейчас в мире Схарны есть майары?

– Без сомнения. Они же ведь бессмертны.

– Тогда, выходит, Ингардус все еще жив?

– О нем ничего не было слышно уже очень давно. Но должен сказать, что летописи молчат о том, как и когда он умер… да и умер ли вообще. А майары однажды решили не заявлять о себе и жить обычной жизнью. Быть может, кто-то из них проходит мимо нас по городским улицам, а мы и не догадываемся… – Заффа подмигнул Борланду и замолчал.

– Все, что ли? – удивился Весельчак.

– В общих чертах – все. Тем более, – Заффа указал на вычурную вывеску в конце квартала, – мы уже почти пришли. Отвлечемся же хоть ненадолго от тонких материй в угоду нашим желудкам. Поверь мне, Кедрик, ты еще очень много узнаешь о магии в самое ближайшее время!

Едва переступив порог «Кирки и кувалды», Индалинэ Итрандил понял: гном Хенгрид прочитал не одно заклинание – или нанял для этого мага, – чтобы облагородить свое заведение и сделать его самым посещаемым в городе. Что-что, а чувствовать магические флюиды эльфы умеют лучше других.

Да чтобы заметить здесь следы волшебного воздействия, и не требовалось самому быть магом. Начать хотя бы с того, что внутри заведение Хенгрида было значительно более просторным, чем могло показаться с Улицы. А сжатие пространства, между про чим, весьма серьезное заклинание, и маги владеющие им, берут за свои услуги не так уж дешево.

Снаружи таверна «Кирка и кувалда» являла собой обычное добротное здание из обтесанных каменных глыб. А изнутри… О, более всего это было похоже на волшебную пещеру – одну из тех, что создают гномы у себя в горах. Правда, там волшебство другое – их искусство выходит на этот уровень, заставляя поверить в магию даже там, где ее нет и в помине.

Здесь же, впрочем, она была. Индалинэ ни разу не посещал горных чертогов Хранителей камня, но знал, что там довольно холодно, а на стенах прекрасных пещер застыл нетающий иней. Стены таверны Хенгрида именно так и выглядели – будто в ней тоже царил вечный подгорный мороз. С той лишь разницей, что в «Кирке и кувалде» было натоплено – кому ж охота идти обедать или ужинать под сень ледяных сводов? Поблескивавшие то тут, то там серебристые искры и узорчатая корочка на стенах могли, конечно, быть результатом виртуозной ювелирной работы, но чутья мага не обманешь: Индалинэ ощущал, что это – умело наложенная иллюзия.

Он убедился в этом чуть погодя, когда подольше посмотрел на стены. Иней не просто так мерцал на стенах. Стоило задержать на нем взгляд, как волшебные искры складывались в объемные движущиеся фигуры, которые разыгрывали сценки из древних схарнийских легенд. Весьма полезная штука для дополнительного развлечения гостей!

Двигаясь между рядами аккуратных лакированных столиков из красного дерева, эльф приметил еще одну особенность. Ароматы вкушаемых посетителями изысканных яств не сливались в один общий обонятельный натюрморт, разобраться в котором не смог бы и парфюмер. Проходя мимо столика, за которым восседал, уплетая жаркое из говядины с луком, толстый купец, Индалинэ чувствовал лишь запах этого жаркого. А дух, поднимавшийся от бараньей похлебки, служившей угощением для компании, собравшейся за соседним столом, коснулся ноздрей эльфа лишь в тот момент, когда он поравнялся с этими галдящими выпивохами. Сразу стало ясно, что ароматы привязаны к месту при помощи магии.

В крупных городах подобные заведения могли похвастаться и более вычурными магическими усовершенствованиями. В некоторых из них, к примеру, за каждым столиком были закреплены не только запахи стоявших на нем кушаний, но и своя музыка, которую посетители заказывали по каталогу. В «Кирке и кувалде» такая услуга отсутствовала. Вместо этого в центре зала сидел на высоком стуле паренек с гитарой, певший одну за другой популярные арланские песни.

Чуть поодаль от стойки виночерпия находился отдельный столик, рядом с которым восседал в украшенном драгоценными камнями резном деревянном кресле солидного вида гном. То, вне всяких сомнений, был хозяин таверны Хенгрид.

Индалинэ решил, что будет не лишним побеседовать с Хенгридом: ведь тот наверняка был знаком с местными эльфами и знал все городские новости. Но сначала эльф собирался поужинать. Миссия миссией, но – что толку от голодного посланника?

Индалинэ сел за свободный стол и принялся изучать меню – оно было оттиснуто гномьим шрифтом, но на всеобщем языке, на нескольких листах тростниковой бумаги. Выбрав несколько блюд, эльф жестом подозвал служанку.

– Чего изволите? – спросила она, подойдя.

– Рагу из молодого поросенка с тушеными грибами, – сказал Итрандил. – Большую кружку светлого эля и салат из розовых лепестков с оливковым маслом, слегка подсоленный. – Он сразу подметил, что в местном меню учтены гастрономические предпочтения всех основных рас.

– Будет готово через пятнадцать минут,– улыбнулась девушка. – А пока позвольте предложить вам фирменные сухарики. Это бесплатно.

Она удалилась к стойке виночерпия и почти сразу же вернулась, поставив перед эльфом изящную вазочку, наполненную кусочками обжаренного хлеба. Они были выполнены в виде звездочек, полумесяцев и сердечек.

– Спасибо.– Длинные пальцы эльфа взяли один из сухариков.

Отправив лакомство в рот, Индалинэ удивился – сухарик был мягким, и его не пришлось разгрызать. Должно быть, в местной пекарне использовали какую-то особенную технологию.

Один за другим поедая сухарики – некоторые из них были солеными, другие сладкими, а третьи имели привкус копченого мяса, – эльф внимательно наблюдал за происходящим вокруг. Ничего необычного здесь не могло быть в принципе. Но тем не менее, было…

Внимание Итрандила сразу привлекла странноватая компания, расположившаяся за столиком недалеко от входа в пиршественный зал. Четверо мужчин, одетых в черное. Двое сидели к нему спиной, и эльф мог видеть только лица двоих оставшихся. У них были весьма недобрые взгляды. Особенно неприятным являлся тот факт, что взгляды эти то и дело останавливались на нем. К счастью, Индалинэ успел вовремя применить магический навык отвода глаз – сидевшим напротив казалось, что эльф смотрит куда-то в сторону, в то время как он внимательно наблюдал за ними.

С этой четверкой определенно что-то было не так. В то время как прочие посетители «Кирки и кувалды» явно щеголяли своими лучшими нарядами и стремились выделиться среди толпы, обладатели злобных взглядов и их сотрапезники были одеты абсолютно одинаково. Их облачение наталкивало на мысль о чем-то наподобие униформы. Приглядевшись, Итрандил заметил еще одну объединявшую деталь. По крайней мере, трое из четверых носили на безымянном пальце левой руки одинаковые серебряные перстни, изображавшие нечто вроде волчьего черепа.

Общий магический фон таверны мешал как следует прощупать подозрительных типов на предмет владения магией, но то, что в ней они не полные профаны, Индалинэ почувствовал и так. Непростые люди были эти четверо. И если они и впрямь являлись волшебниками, то уж точно не добрыми.