Текст книги "В гостях у Велеса"

В гостях у Велеса
Марина Царь Волкова

Фото на обложке Марина Царь Волкова

© Марина Царь Волкова, 2023

ISBN 978-5-0060-9168-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предзимние заботы у Яги

 
Предзимние заботы у Яги:
Ждать ноября – совсем не то, что мая.
Хорошие бы справить сапоги
(нога-то мёрзнет, хоть и костяная,
 
 
И жутко от мозольных ноет ран —
Порою так, что уж не видно света).
А тут опять какой-нибудь Иван
То за клубком придёт, то за советом.
 
 
И зря придёт! Уж стала льдом вода,
Ходить по ней – недобрая примета.
Размотан тот клубок на провода.
Не мог, дурак, спросить по интернету!
 
 
Но раз пришёл, садись, кваску испей,
Отведай пирогов, попарься в баньке.
Чего-чего? Ах, сауна милей?
Да ты не с дуба ль, часом, рухнул, Ванька?
 
 
Хотя дубов в округе уж нема,
Лишь ёлки, да с осинником в придачу.
Была дубрава – стали терема,
«Бояре» порубили всё на дачи.
 
 
И там, где лес стоял, всё нынче в пнях,
Душа болит – так гадко и негоже.
Тут Леший заходил ко мне на днях,
Кручинится, старик, да чем поможешь?
 
 
А впрочем, отвлеклась. Давай, реки,
Почто пришёл домой к нечистой силе?
Наверно, веришь в то, что старики
Тебе в далёком детстве говорили,
 
 
Изведать хочешь мудрость прежних дней?
Тебе скажу по совести, не муча:
Дорогу выбирай, что потрудней,
А женщину – которой нрав покруче.
 
 
И ежели тверда твоя рука,
И сердце к испытаниям готово,
То тропка будет трудная легка
И станет нежной та, что так сурова.
 
 
Не хмурься. Ну, такой уж русский рок —
Отчаянный и чуточку спесивый —
Сложнейшею идти из всех дорог
И верить в «укрощение строптивой».
 
 
Ушёл, не попрощавшись. Вот нахал!
Тревожить же меня была охота!
Куда же ты, негодный, побежал?
В той стороне – лишь топи да болота,
 
 
Под снегом не увидишь – пропадёшь,
Засыплет всё, и кто пойдёт по следу?
Ну, кто сказал, что сказка – это ложь?
Коня увёл… На чём теперь поеду?
 
 
Осенний вечер дышит мне в окно,
Не видно ни шиша. Ушёл, зараза!
И ступа не летает уж давно
(издох мотор, что был от АвтоВАЗа).
 
 
Я блюдце поменяла на айфон
(прислали на трёхсотое рожденье),
Да вот беда– давно разряжен он.
И яблоки давно уже в варенье.
 
 
Что б я хоть раз – Ивана на порог!..
А снег уже вторую ночь не тает.
Опять пешком. Без ступы, без сапог…
Пойду за Марьей. Пусть его спасает.
 

2015

Повести Зимнего Солнцестояния

Мара весь свет заметает метелями

 
Мара весь свет заметает метелями,
Дни, словно бусы, на ниточку нижутся.
По окоёму над снежными елями
Медленно Солнышко старое движется,
 
 
Мир освещает поблёкшими латами,
Кутаясь в стылом серебряном инее,
Ну а Морозко дарами богатыми
Лес украшает под праздники зимние.
 
 
Самые тёмные, самые длинные
Ночи приходят в морозном сиянии,
Звёздочки шепчут нам сказы старинные —
Повести Зимнего Солнцестояния.
 
 
Гоже ли спать в это время волшебное?
Лучше средь коловращения вечного
Близкому – слово сказать задушевное,
Дальнего – лаской коснуться сердечною.
 
 
Лучше по полю кружить хороводами,
Навь отгонять бубенцами звенящими.
Тёмная ночка закончится родами
Нового Солнца, румянцем горящего.
 
 
Славься, Трисветлый, лучами приветными
Землю Родимую благословляющий!
Мрак разгони над путями заветными,
Души любовью заполни сияющей.
 

В перламутровой чаше небес

 
В перламутровой чаше небес
Зарождается солнечный день.
Серебрится заснеженный лес,
Убегает полночная тень.
 
 
Вещий Велес встречает рассвет, —
Средь зимы он могуч и велик.
Пал звезды дорогой самоцвет
На медвежий его воротник,
 
 
Спит Мороз на могучем плече,
А меж елей, чтоб было светлей,
Ходит Зимушка в снежной парче,
Сыплет жемчуг из чаши своей.
 
 
Леса дивный, волшебный шатёр
Спит под тяжестью белых снегов,
И взмывает обрядный костёр
К перламутру седых облаков.
 
 
Посветлело – ушло время тьмы,
Наступает благая пора —
На жемчужном уборе Зимы
Пляшут алые блики костра.
 

Вещий лес, накануне Коляды

 
Зимушки славя красу,
Жемчугом блещут чертоги.
В Велеса Вещем лесу
Царствуют Русские Боги:
 
 
Через глухой бурелом
Тянутся тропочки-вены
Снежным, слепящим ковром
К терему грозной Марены,
 
 
Молота звук громовой
Слышится гулко и строго,
Там за горой ледяной
Кузница Бога Сварога.
 
 
Жарко, по пояс раздет
Славный Небес самодержец,
Русичей предок и дед.
Грозный Перун-громовержец
 
 
Молнией валит бревно —
То рассыпается пеплом,
Кружится веретено
В Макоши тереме светлом,
 
 
Тут, оказавши почёт
Юному Богу Усладу,
С мёдом оладьи печет
Славная Матушка Лада.
 
 
Сладкий дымок по трубе
Тянется прямо в дубраву
Ждут они Зиму к себе,
Потчевать будут на славу!
 
 
Нынче Царевна добра,
Царственна и своевольна,
Жемчуга и серебра
В лес отпустила довольно,
 
 
Мчится по зеркалу вод
В белом круженье метели,
Так, чтобы косы вразлёт
По ветру быстро летели,
 
 
Кружится в блеске огней.
Вечер прекрасный и звёздный.
Сиверко мчится за ней —
Верный Стрибожич морозный.
 
 
А под высокой сосной,
Где свиристят свиристели,
В теплой избе лубяной
Дремлет прекрасная Леля,
 
 
Брат её, солнечный Лель,
Греется рядом у печки,
Чинит тихонько свирель.
Теплится тонкая свечка,
 
 
К пламени Лель мой прильнул —
Взгляд голубой – голубиный…
Клонятся прямо к окну
Ягоды алой рябины.
 
 
А на ветвях снегири
Красные тесно уселись,
Здесь до вечерней зари
Хаживал дедушка Велес,
 
 
Нужно проверить ему
С верным могучим Медведем,
Всё ли в лесу по уму,
В мире живут ли соседи,
 
 
Ладно ли убран удел,
Чисты ль озерные лики,
Много у Велеса дел —
Близится праздник великий!
 
 
Он ворожит у воды,
Проруби сделав оконце, —
Ждёт рождества Коляды!
Нового юного Солнца!
 

В лесу у Велеса светло

 
 В лесу у Велеса светло,
Большой костёр пылает в чаще,
И воздух всё нежней, всё слаще…
Мы в сердце сберегли тепло
 
 
И снова делим хлеб и путь,
И снова – те же, там же, с теми.
Мечтам – исполниться дай время,
А всё пустое позабудь.
 
 
В ладонях розовой зари
С печальным звоном тают звёзды,
Но их застать ещё не поздно.
Дыханье затаив, смотри,
 
 
Как лапы елей в ранний час
Целуют лёгкие снежинки,
И все заветные тропинки
Вновь открываются для нас.
 
 
Я улыбаюсь. Зимний день
Хрустит от лёгкого мороза.
Как в сказке, замерли берёзы,
Раскинув кружевную сень.
 
 
Сгорел в огне, истаял год.
Ждём Солнца ясного рожденье,
Земли и Неба пробужденье.
Вот-вот грядёт Солнцеворот.
 

Гой, Колядушка!

 
Мара в небе варит варево,
Велес лес увесил кружевом,
Снежным, стылым, хрупким маревом
Землю-матушку завьюжило,
 
 
Закружило и баюкает
Между вьюгами-метелями.
Только эхо всё аукает
Над украшенными елями, —
 
 
Дед Мороз с Зимой-красавицей
В прятки по лесу играются,
Месяц щурится с лукавицей,
В небе звёзды загораются,
 
 
И позванивают веточки,
И парят снежинки нежные…
Словно маленькие деточки,
На ладонь садятся снежную
 
 
Снегири. У Бога Зимнего
Шапка светлая, двурогая,
Шуба в звёздах – небо синее,
Снег ложится на дорогу, и
 
 
Перед Велесом всезнающим
Все засовы отпираются…
А на Севере сверкающем
Солнце юное рождается!
 
 
Поутру с зарёй малиновой
Народится Солнце малое,
В снежной рощице рябиновой
Снегири приветят алые
 
 
Коляду! В искристых лучиках
Полыхнут сугробы пламенем,
Сосны снежные в тулупчиках —
Стражи замков белокаменных
 
 
Улыбнутся, закачаются,
Встретив зарево багровое:
«Год счастливый начинается,
Народилось Солнце новое!»
 
 
Как пойдёт народ, закружится
Хороводами гудящими,
Полетит в снегу, завьюжится
Колесо, огнём горящее!
 
 
Злато Коло! Гой, Колядушка,
Явь и Навь соединившее,
Пей медок, да ешь оладушки,
Горний свет Руси, явившее!
 
 
Над зимою омертвелою,
Над Землёй моей усталою,
Полыхай же, Коло Светлое!
Полыхай же, Коло Алое!
 

В длиннейшую из всех ночей

 
В длиннейшую из всех ночей
Пусть свет пребудет с вами!
Гори сильней и горячей,
Божественное пламя!
 
 
Пусть греют в сумрачной ночи
Вас ласковые речи,
Огонь костра, дрова в печи,
Объятья, песни, свечи.
 
 
Средь снега белого и льда
Огонь зари искрится.
Взойдёт наутро Коляда,
И мир преобразится!
 

стихи разных лет

Хозяин леса

 
Вечный Велес по Вещему Лесу
Ходит поступью гордой и лёгкой.
Отодвинув тумана завесу,
Звёзды в небо бросает он ловко,
Ночь их ловит, смеясь, рукавами,
Пришивает невидимой ниткой.
Велес путь освещает рогами
И читает старинные свитки,
В коих были записаны, сказы
И прекрасные песни Бояна,
И внимают сим длинным рассказам
Вещий Лес и Луна-Несмеяна.
От восторга весь мир замирает,
Только слово Он мудрое скажет,
И следы его медленно тают,
А Большая Медведица мажет
Их молочно-небесным сиропом,
Медвежонка баюкая в лапах,
Зверь лесной по неведомым тропам
Бродит, чуя Хозяина запах.
 
 
Всех неспящих услышь, о Велесе!
Серебря горизонт перламутром,
Над Священным твоим Боголесьем
Расцветает румяное утро.
 

2009

Где блещут Зимы ледяные чертоги

 
Где блещут Зимы ледяные чертоги,
Где звёзды алмазами падают в снежность,
Там по небу Месяц плывёт златорогий,
И в синих очах – несказанная нежность.
 
 
Он лес освещает сияньем медовым,
Все льдинки в ключах обратя леденцами,
И слушает чутко – за бором еловым
Чьи слёзы так тонко звенят бубенцами?
 
 
Снегурочка в снег уронила серёжку
И горько рыдает – жалеет подарка.
А звёзды летят и летят на дорожку:
То робко сияют, то плавятся жарко
 
 
И топят весь наст до проталинок вешних,
Собой согревая сон будущих всходов.
Здесь вовсе не встретишь чужих и нездешних,
Здесь Русскому Духу внимает Природа.
 
 
Зима – не пора путешествий на ступе,
Ударит мороз – помело не спасает.
Старуха Яга в старом лисьем тулупе
Снегурочку ласково приобнимает
 
 
Да шепчет на ушко: «И в праздник тоскуем?
Давно бы пора быть тебе веселее.
Мы Зиму недобрую – перезимуем!
Весна обязательно будет светлее»…
 
 
Снегурочка смотрит – колечками пара
Слова уплывают по звёздному следу.
В избушке заснеженной за самоваром
Сам Леший ведёт с Дед Морозом беседу,
 
 
И древний уют, освещённый Богами,
Не тронут вовек городской суетою —
Тут пахнет малиною и пирогами,
И зимнею дышит душа красотою.
 
 
Застыли слезинки. Под елью великой,
Где духи лесные свой праздник встречали,
Рассыпались по снегу лунные блики,
Как звонкие гусли, лучи зазвучали…
 
 
Снегурочке звёзды слетают в ладошки,
Их свет неземной так волшебен и ярок…
– «Лови, не зевай! Вот тебе – на серёжки!» —
Сам Месяц прислал самоцветный подарок.
 

2016

В гостях у Велеса

Красота в новогоднем лесу! Только-только народился юный Божич Коляда, потянул, играясь, Карачуна за косматую бороду, разбудил ворчуна. Поднялся Карачун, тряхнул снежной бородой, запорошил сосны да ели серебром. Снежно в Вещем лесу!

Сугробы выгнули серебристые спины, как будто белые медведи с самого Северного полюса в Вещий лес добрались да и улеглись спать-зимовать на заветной тропе. Запорошило Велесову тропку, замело, и только курится вдали дымок, круглыми сизыми колечками поднимаясь над высокими соснами, – в охотничьей избушке печка топится. Стоят серебристые ели, а за ними красноствольные сосны, путаются колечки дыма в их снежных ветвях, а самой избушки не видно – так замело.

Идёт по тропе сам Хозяин, сверкают снежинки в густой бороде, высокие валенки в сугробах утопают.

И чует Хозяина верный Медведь, и зрит его следы мудрый Вран. И вот уже четыре лисы, не жалея пушистых хвостов, кинулись выметать двор, и Филин, махнув широкими, сильными крылами, смёл с избушки снежную пыль. Засверкали мозаичные окошки в морозных узорах, и вся избушка засветилась, задышала радостью – Хозяина встречает!

В горнице дым коромыслом, дед Лесовик Старик-Годовик, что в избушке за старшего оставался, скатерть новую кладёт, снежно-крахмальную с голубыми узорами, угощения на стол ставит. Медведь горницу метёт и уже не ворчит, что на зиму спать не улёгся, ждёт Хозяина, радуется. Ворон, сомкнув крыла, сидит на шестке над окном, одним глазом в Явь глядит, другим в Навь смотрит. Славный Волк у порога с лапы на лапу переступает, чуть не хвостом, как пёс, виляет от радости.

И вот уж слышно, как стучит об ледяной порог посох, отряхивает Хозяин снег с двурогой шапки, кидает на лавку рукавицы.

– Здравствуй, батюшка Велес!

Кружит метель за окошком, заметает Велесово крыльцо. А в горнице тепло, печка топится, самовар бурлит, сверкая медным боком, и с блюдец в горошек пар от сбитня медового в потолок поднимается. Сидит Хозяин во главе стола, плечи могучие расправил, от трудов и дороги долгой отдыхает, сбитень пряный попивает с рогаликами.

Смотрит в окошко через морозные узоры молодой Месяц. И он нынче только-только вернулся в свою небесную горницу, а так всё ходил с Хозяином по лесу, сидел у него на рогах да дорожку тёмными ночами освещал. Хочется Месяцу в тёплую Велесову избушку, на печке полежать, сбитня с рогаликами попить, да боится – вдруг Медведушко его вместо рогалика съест, или Волк на две половинки разгрызёт. Пасть у Медведя большая, грозная, клыки у Волка острые, страшные… Ладно, хоть мышей нет – недаром Кот Баюн хозяйскою сметанкой лакомится. Те запросто отгрызли бы жёлтый бок, как головку сыра. Эх, не пить Месяцу сбитня!

А в избушке на печи Баюн проснулся, уселся, повернулся к двери спиной да давай лапы нализывать. Волк забеспокоился, когтями об дверь заскрёб – никак гости поздние? Хитро усмехнулся Велес, поглядел из-под густых бровей на Ворона.

– Добрых ли гостей ждём?

И только решил Месяц обидеться и скрыться за облачком, как увидел путников запоздалых, что по заветной тропе через сугробы брели прямо к избушке. Да не просто брели, тащили ношу тяжёлую. Опустился Месяц пониже, осветил тропку. «Да это же дедушка Мороз с внучкой своей, Снегурочкой! Вот те на! Неужто самому Хозяину столько подарков тащат?!»

Не стал любопытный Месяц за облачко прятаться, проводил гостей до избушки, осветил им крыльцо да лучиком тонким по ледяным ступенькам поиграл-позвенел, чтобы и про него не забыли.

– Ой, Месяц, Месяц, дедушка! – засмеялась Снегурочка и захлопала в ладоши. – Да большой какой, справа! Знать, кончились наши приключения!

Поставил дедушка Мороз на крыльцо огромный мешок, вздохнул глубоко и только пот со лба смахнул. Хоть и роднёй приходился им Хозяин, а всё ж робел Мороз перед Велесом. Шапку снял, пояс поправил, только постучать решил, как дверь сама распахнулась.

– Здравствуйте, гости дорогие! – поприветствовал их с порога Старик-Годовик. Проходите к печи, уж готовы калачи, медку, пряничка отведайте, о пути своём поведайте! Чем богаты, тем рады, не ждём награды, гостю – почёт, хозяевам – уважение!

Покуда дед Мороз мешок свой в сени затаскивал, Снегурочка платок развязала, варежки сняла и в горницу ступила.

– Ах! – только и вскрикнула – навстречу ей с полу огромный Медведь поднимался.

– Не бойся, красавица! – раздался голос Велеса, – проходи, садись к столу.

Глянула Снегурочка на Хозяина, и ещё пуще зарумянились её красные с мороза щёчки. Поклонилась она в пояс:

– Здравствуй, Великий Велес!

Подошла робко, села на лавку, очи потупила. Кот Баюн потянулся, спрыгнул с печки и ну ластиться и тереться боком о Снегурочкины ножки. И Волк белый подошёл и покорно склонил перед ней голову, дал погладить свою серебристую шерсть. Только на мудрого Ворона Снегурочка глянула с опаской, но тот будто бы спал, и глазом на гостью не взглянул.

– С дороги, чай, устала? – спросил Хозяин, наливая в большую кружку горячего сбитня. – Угощайся, красавица!

Смутилась Снегурочка, раскраснелась – почётно, когда сам Велес сбитень наливает да подаёт.

Струится пар над медовым сбитнем, обжигает горячая кружка Снегурочкины пальчики, а мудрый Велес с улыбкой глядит на неё, и светятся озорные огоньки в его бездонных и синих, как зимнее небо, глазах.

Тут дверь в горницу заскрипела, вошёл и дедушка Мороз, поклонился в пояс:

– Здрав будь, батюшка Велес!

– Здрав будь, Морозко. Садись к столу, погрейся.

Нерешительно переступил Мороз с ноги на ногу, осыпались и растаяли на тёплых половицах серебряные звёздочки-снежинки. Хотел дед, видно, сказать что-то, да не решился, вздохнул, сел к столу. Только забеспокоились слуги хозяйские: Медведь заворчал недовольно, Ворон оба глаза открыл да уставился на дверь, Волк верный к двери подошёл – скребётся, беспокойно поскуливает. Неладно!

Посмотрел Хозяин на гостя, да сказать слова не успел, как вбежал в горницу из сеней Старик-Годовик:

– Это кого же ты, батюшка Мороз, в мешке притащил?

Встал тут дед Мороз, поклонился Велесу во второй раз:

– Не гневись, батюшка Велес! Пленника взял, басурманина, на суд тебе привёл.

Глянул Велес на Снегурочку, та ещё ниже глазки опустила, обеими руками за кружку держится и в пол смотрит. Глянул Велес на деда Мороза и вдруг захохотал.

– Ну, покажи мне, что за пленника взял?

Торопливо пошёл Мороз в сени, одной левой взялся за огромный свой мешок и втащил его в горницу. Развязал мешок, и вывалился оттуда человек, вида довольно жалкого и облика для русского взгляда весьма непривычного: вроде старик – борода белая, но не длинная, а короткая и вся кудрями, мелким бесом вьётся. На носу стёклышки разбитые, а одет-то и вовсе срамно: тулупчик короткий, штаны в обтяжку, сапоги для Вещего леса заснеженного совсем непригодные, на голове шутовской колпак с белой оторочкой, а главное, в красном весь. Одним словом, заморский гость.

Ещё пуще захохотал Велес, увидев этого странного старика. Задрожали стены маленькой избушки, зазвенели и посыпались хрустальные сосульки с крыши, и даже посуда и меднобокий самовар на столе подпрыгивать начали. И так заразительно смеялся Хозяин, что и всем смешно стало: и дед Мороз усмехнулся в седой ус, и Снегурочка засмеялась, хоть и так же прятала взор от пронзительных Велесовых очей. Зазвенел её смех, словно серебряные колокольчики, обернулся Велес в её сторону, смеяться перестал, и спросил деда Мороза:

– В чём вина его?

– Да ведь вор он! Ехали мы с внучкой на тройке в Невоград, подарки везли ребятишкам. Едем неспешно, а навстречу нам гости заморские со своими ребятишками. Не по-нашему лопочут, но один ничего, по-русски сказывает. И говорит, мол, слышали мы, что русский дед Мороз добрый, щедрый, подарки мешками носит, а наш, говорит Санта-Кляус первый жмот, и подарков столько даёт, сколько в детский носочек только и поместится. Ну, думаю, надо и заморских ребятишек подарками побаловать, раз им с Кляусом так не повезло.

Принесла Снегурочка пряников печатных, орехов лесных в золотой фольге, игрушек разных и сладостей, стали мы заморских ребятишек угощать. Те радуются, смеются, ну и нам радостно. А только повернулись мы, а тройки-то нашей, саней да мешка с подарками – нет как нет. Унеслась через границу галопом, в земли Одина.

Воззвал я тогда к славному Сиверко Стрибожичу, дал он нам с внучкой вьюжных коней, и понесли они нас быстрее ветра через границу. А всё ж тройки моей не нагнали. Спрашиваем народ заморский: видели ли тройку русскую? И всяк, кого не спросишь, отвечает: «Как же, видели. Нынче Санта Кляус на ней вместо оленьей упряжки по городу промчался». Ну, думаю, неужто решил Кляус по-русски, с размахом, Рождество ихнее отметить? Если подарки ребятне раздарил, не в обиде буду, мы со Снегуркой новые смастерим.

Ан нет, рассказали нам люди добрые, что тройку и все подарки сдал жадина заморская ростовщикам в ломбард, а сам в кабак завалился и пиво хмельное там пьёт. Ну, нашел я его и прямо за шиворот из кабака вытащил. А он уж пьян в ледышку. Пришлось его в мешок и на себе тащить до твоей вотчины, на суд тебе, Вещий.

Посмотрел Велес на Кляуса: стоит заморский дед, шатается, стёклышки треснувшие на носу поправляет. Хоть и вышел из него уже весь хмель, покуда сидел он в дедморозовом мешке да мчался на вьюжных Стрибожьих конях, а всё как пьяный, качается, озирается беспомощно. Смешной да жалкий.

Пряча улыбку в густых усах, Велес нахмурил соболиные брови, взглядом заморского гостя ожёг.

– Знаешь ли, как на Руси за воровство казнят? – спросил грозно.

– Перчатки отбирают, кажется? – по-русски пролепетал Кляус.

– Да нет, брат, руку отрубают. А за кражу в крупном размере – обе! – и Хозяин многозначительно покосился в сторону огромного боевого топора. Снегурочка вздрогнула, Мороз усмехнулся в усы, а Кляуса вдруг затрясло, повалился он в ноги Велесу и запричитал, залепетал что-то не по-русски. Ну, дурак дураком! И жалко его, и отпускать нельзя, не проучив.

– Вину свою отработать надо, – грозно продолжил Велес. – Ты каким-нибудь ремеслом, делом владеешь ли?

– No, делом не владею, никаким не владею – почему-то радостно и охотно закивал Кляус. Работать он не любил. Но и рук своих загребущих жалко было.

– Так, может, хоть плясать умеешь? – спросил Хозяин.

– Плясать? Умею! – обрадовался Кляус. – Плясать! Плясать!

– А ну-ка, гусельки мои, самогуды, вы запойте, заведите песню добрую, плясовую, задорную!

Вынес Медведушко на вышитом рушнике Велесовы гусли. Поклонился Хозяину, а гусли уж и сами в руки прыгнули, и ну петь-звенеть. Льётся плясовая, гремит, поёт, гусли у Велеса славные, сладкозвучные. Хозяин только одним перстом до струн дотрагивается, нежно рукой оглаживает, гусли в руках дрожат-поют!

И Старик-Годовик в углу приплясывает, и Медведушко с лапы на лапу переступает, куражится, дед Мороз шубу свою драгоценную, которую доселе снять не успел, с плеч уронил да в присядку вкруг стола плясать пошёл, Снегурочка платок свой распахнула, как крыла лебединые, лебёдушкой поплыла за дедушкой своим. Какой русский человек не запляшет, не запоёт от Велесовой гудьбы? Даже Месяц белый, что заглядывал в окошки Велесовой избы, да так близко к ней спустился, что и узоры морозные на стекле растопил, не вытерпел истомы душевной и прямо в небесах в пляс пустился.

Поют Велесовы гусли, пляшет вся изба, а сам Хозяин на Снегурочку глядит, глаз не сводит. Хороша девица! Оставил он гусельки, а те и сами играют-наигрывают. Взял Хозяин свою доху медвежью да из кармана глубокого что-то достал, в руке своей богатырской спрятал. Только гусельки играть закончили, подошел он к раскрасневшейся от пляски Снегурочке, взял её за ручку белую и положил прямо в ладошку подарок – самоцветные серьги.

– Прими, красавица, Велесов подарок! От самой сестрицы моей, Хозяйки Медной Горы и всех Гор Уральских гостинец привёз.

Смутилась Снегурочка, да уж больно хорош подарок, а уж как даритель – Вещий Бог – пригож, так и слов не хватит.

– Благодарю тебя, Вещий Велес! – только и прошептала, и робко подняла на Хозяина огромные голубые глаза… И утонула в глубокой синеве, вся Вселенная и весь Мир Божий в Велесовых глазах промелькнули, закружили, заворожили Снегурочку, повлекли в таинственный и прекрасный водоворот. Ибо в глазах Велесовых – вечность…

Только Кляус ошалело глядел на русскую пляску и приседал, беспомощно размахивая руками. А как замолчали Велесовы гусли, стихли задорные и нежные звуки, и все засмотрелись на Снегурочку да на Хозяина, попробовал Кляус ползком да низком из горницы выбраться. Пятился, пятился задом, уж и в сени наполовину выбрался, как почувствовал на самом уязвимом месте естества своего острые зубы верного Велесова Волка. Ох, и заорал он, да не по-заморскому, по-русски, по-матушке заорал!

Вздрогнула Снегурочка от вопля Кляусова, очнулась от истомы и очарования Велесова взора, подарок драгоценный к груди прижала, поклонилась Хозяину, да не глядя к деду отбежала и за спину его спряталась. А выглянула из-за дедовой спины – озорным взором на Хозяина сверкнула, улыбнулась и зарумянилась от смущения и радости.

Проводил Хозяин нежным взором Снегурочку да, нахмурив брови, к сеням оборотился:

– Что ж ты, плясун, не сплясал? Куда собрался? Знать, и плясать не можешь, и ремеслом не владеешь. Метлу-то хоть в руках держать умеешь?

Принёс Медведь метлу да и вручил Кляусу. Отправился Кляус на мороз Хозяйский двор от снега выметать. На дворе снегу-ууу! Сугробы выше крыши резной, вровень с коньком серебряным. Ели высокие, столетние, так запорошены, что только макушки маленькими ёлочками вкруг избушки торчат, серебрятся. Не видал Кляус настоящей русской зимы, хоть и не в новинку ему был снег. Вздохнул он, стёклышки поправил да и сел в сугроб. Ну как столько снегу со двора смести?

А в это время Месяц плясал на небе, всё не мог отойти от разудалой Велесовой гудьбы. Посмотрел на небо Кляус близорукими глазками и подумал, что до сих пор хмелён – месяц в небе прыгал и приплясывал. Потряс головой старик, поднялся. Если на небо не смотреть, так всё спокойно – ровно сугробы лежат, прямо сосны красные стоят. Не хмелён, значит.

А Месяц так разгорячился, что даже снежинки вокруг него таять стали и капельками хрустальными вниз падать. И много, много накапало капелек этих Кляусу прямо на нос малиновый. И смекнул хитрый Кляус, как ему с работой своей управиться, задание Велесово выполнить. Стал он Месяц к себе приманивать, речами льстивыми его умасливать:

– Попляши да попляши! А я тебе покажу что-то интересное! Только спустись пониже да плясать не переставай.

Месяц наш куда как любопытен был, стал он плясать, да всё ниже и ниже спускаться над Велесовой избушкой.

И что за сказка, что за красота настала! Серебристым светом засветились сугробы, вспыхнули огнями таинственными ледяные сосульки, снежинки заблестели, ровно камни драгоценные! Стволы сосен розовым светом волшебным зажглись, кроны заснеженные изумрудами засверкали. И не видно стало звёзд в медовом свете Месяца.

А Месяц всё пляшет, свет его колеблется, колыхается из стороны в сторону, словно лодочка, и сверкает Велесова избушка самоцветными огнями, золотыми да голубыми искрами. Горяча пляска Месяца, пот со светлого чела его хрустальными слезинками падает, и не замерзают они на земле, топит Месяцев пыл и жар снег на Велесовом дворе, текут звенящими ручьями белые сугробы, тают от пляски задорной ледяные сосульки. А Кляус сидит да радуется, да Месяц подначивает:

– Гуд, гуд! Харашо! Ещё попляши! – и в ладоши, паразит, хлопает.

Только не доплясал ясный Месяц. Вдруг застыл, заледенел, побелел, будто инеем снежным окутался, и свет его золотисто-медовый растаял… Обернулся Кляус, глянул, и оторопь его взяла – страх смертный. А над избой Велесовой Вран крыла расправил, сделал круг, слетел на крыльцо да склонил главу. Открылась дверь, и сам Хозяин на крыльцо вышел, поклонился коротко, руки протянул:

– Здравствуй, сестрица!

Вороные кони с роскошными белыми гривами копытами серебряными пыль снежную взбивали, сверкали ледяными полозьями хрустальные сани. Сама Богиня Зимы царица Марена пожаловала в Велесов удел. Протянула белую ручку к заледеневшему Месяцу, взяла его бережно, подняла да на чело своё положила. Засветился Месяц светом нездешним, таинственным. Подал Велес руку грозной Богине, ступила она на растаявший снег серебряным сапожком, и в миг льдом сковало землю. Расправила Царица соболиную шубку, плат пуховый распустила, и засыпало снегом белым весь Велесов двор.

Выглянула из сеней Снегурочка да, завидев Марену, тут же в горницу убежала, спряталась – боялась она грозной Богини. А Мороз на крыльцо вышел, глянул на Марену, и сердце его зашлось, задрожало. Да не от страха, от тоски сердечной, давней. Прислонился Мороз к заледенелому резному столбу, загляделся на красавицу Марену, обо всём на свете забыл.

– Дедушка! Дедушка, иди сюда, боязно мне! – тихонько позвала его Снегурочка из избы, но Мороз не слышал своей внучки.

– Пойдем, дочка, – позвал её Старик-Годовик, – у них свои дела, а мы с тобою узвара попьём, уж пироги у меня готовы с морошкой, – и увлёк Снегурочку за собой в горницу, за стол усадил и потчевать стал.

А Марена гневалась: тонкие соболиные брови грозно вздымались на её снежно-белом челе, очи метали громы и молнии страшнее Перуновых, серебряные сапожки нетерпеливо постукивали по звенящему льду.

Сердилась Богиня на непутёвый Месяц, что спустился с небес к земле, оставил половину леса Вещего без света, и уборы Маренины снежные у Велесовой избушки растопил безудержной своей пляской. И гнев её был страшен, ибо всякий, кто в этот миг роковой посмел бы взглянуть на Богиню, тут же ледяным становился.

То и случилось к незадачливым Кляусом. И поделом: пошутил над Месяцем, заставил его снега Маренины растопить. Так и сидеть ему теперь ледяным истуканом у Велеса во дворе!

Под руку с Велесом прошла гордая Богиня к крыльцу, но увидела Мороза и остановилась. На миг всего лишь, но покрылись розовой дымкой белые Маренины щёчки, и земля под ногами её замерзать перестала, и вьюги замерли за её меховыми рукавами…

– Здравствуй, Морозко!

– Здравствуй, Царица!

– Правду ли Сиверко сказывал, что подарок мой давний – коней своих и сани ты потерял? – сверкнув очами, спросила Богиня.

– Правду, – ответил Мороз, не сводя глаз с прекрасной Марены.

– Как же будешь теперь? Пешком-то не много находишь…

Но не отвечал Мороз, улыбался он и грустил, и восторгом заходилось сердце его, и печалью, и думы о былом кружили седую его голову.

Поглядела Марена на Мороза, потеплели её холодные очи.

– Поедем со мной, Морозко! Новые сани тебе подарю, не гоже деду Морозу под Новый год без тройки!

Минуту медлил Мороз, мял в руке боярскую свою шапку. А потом закусил серебряный ус, улыбнулся, и словно мальчик юный, лихо запрыгнул в роскошные Маренины сани.

– Здрав будь, брат! – сказала Велесу, пока тот подсаживал её в Ледяные сани. Стегнула Царица коней своих тонкой плетью, вскинулись на дыбы вороные кони, снежная буря взметнулась из-под копыт, закружилась, и унеслась тройка по снежной просеке к терему Зимы.

Посмотрел Хозяин вслед ледяным саням, усмехнулся в ус да вернулся к себе в избу.

В избе Снегурочку Старик-Годовик развлекал: сладостями угощал, шутками да прибаутками веселил, так, что и забыла она о грозной Богине. Сидит Снегурочка за столом, смеётся – Медведушко для неё пляшет, Баюн песенки мурлычет, огонь в печи потрескивает весело, задорно.

Вошёл Хозяин в избу – залюбовался Снегурочкой. Та на Хозяина посмотрела и уже не так робко, как прежде, улыбнулась ему. Сел Велес на своё хозяйское место, налил себе можжевелового чаю.

– Чего ж испугалась, красавица? Чего в избу убежала? Никак Мара тебя напугала?

– Не любит она меня, – смутившись, ответила Снегурочка. – Очи у неё грозные, сердитые, глянет – мороз по коже, и от холода сердце сжимается.

Усмехнулся Велес, погладил белую Снегурочкину ручку:

– Сестрицы моей бояться не надо, раньше срока не придёт.

Покраснела Снегурочка, опустила вниз глазки свои нежные, да вдруг вздрогнула, опомнилась:

– Батюшка Велес, а где же мой дедушка?

– Мара его с собой забрала, на санях ледяных в терем свой умчала.

– Ах! – только и молвила девица, и слёзки, будто драгоценные жемчужинки, покатились по нежным щекам.

– Что ж ты плачешь? – взволновался Велес.

– Как же мне не плакать? Дедушку моего Богиня Смерти к себе забрала, и мне весной этой семнадцатый год пошёл, обнимет меня Ярило лучами своими, и растаю я, как матушка!..

– Не плачь, Снегурочка! Сестра Морозко к себе в терем увезла, чтоб наградить по-царски: тройку новую да коней подарить. Или не знаешь, за что не любит тебя Богиня грозная? Любовь у них с дедом твоим была. Кабы не бабушка твоя, Весна красная, быть тебе, красавица, Марениной внучкой.

Высохли слёзки на Снегурочкиных щеках, а глаза её раскрылись широко-широко, как озёра лесные:

– Да может ли это быть?!

– Как не может? – усмехнулся Велес. – Вот мы сейчас Баюну-коту, тёплому животу, накажем быль ту давнюю рассказать, нас потешить. Эй, мохнатый бок! А ну, на лавку скок, нам, будь ласка, послужи, свою сказку расскажи!