Текст книги "Это я удачно попала!"

Глава 23.

 Практически весь первый месяц лета мы с Лионой занимались исключительно ремонтом и приведением поместья в жилой вид. Лиона и Лойд наняли множество новых слуг: повара, горничных, охрану, садовника, помощников повара и садовника, дворника – для приусадебной территории. В доме я постоянно натыкалась на незнакомых мне людей, которые вежливо со мной здоровались или же просто не обращали на меня никакого внимания. Я уже даже не пыталась понять, кто они: нанятая бригада строителей-ремонтников или наши новые слуги. Надеюсь, когда закончится весь этот хаос, я смогу получше познакомиться с теми, с кем теперь мы будем делить дом. Дедушку и бабушку Бони я отправила отдохнуть в санатории, Эни временно жила у подруги, и только я осталась проконтролировать процесс. Конечно, родственники были против, но я убедила всех, что буду под присмотром нашей новой экономки. К тому же, моя родня была в курсе, что я не ребёнок – за исключением бабушки Бонизы, которой мы решили ничего не говорить, чтобы зря не волновать и чтобы она кому-нибудь не проболталась на эмоциях. Не то, чтобы мы в ней сомневались, просто характер такой у грас Бонизы, не умеет она секреты хранить, что на уме – то и на языке. Зачем же подвергать её такому испытанию?

С Лионой мы давно перешли на "ты", без всяких приставок "грас" – так намного легче общаться в рабочей обстановке. Женщина и раньше не относилась ко мне свысока, как обычно относятся к детям взрослые, а после того, как мы плотно поработали совместно, так и вовсе общались с ней на равных – и не только на рабочие темы. Мы много говорили с ней за жизнь, обсуждали политику, законы, магию, разные философские вопросы. Не знаю уж, что на мой счёт думала сама Лиона – возможно, она уже давно поняла, что я старше, чем выгляжу, но вслух она никак это комментировала, что меня вполне устраивало.

Через месяц родные наконец-то смогли въехать в обновленное и отремонтированное поместье. Зная, как все мои домочадцы обожают цветы, я постаралась воссоздать наш маленький садик на территории поместья, дополнив его фруктовыми деревьями и ягодным кустарником, а также новыми видами экзотических и не очень цветов. Надеюсь теперь, когда Фиола в очередной раз прилетит к нам в гости, она не будет воротить нос от нашего сада и останется с нами зимовать, как и раньше. Весь сад прорезала сложная система дорожек, созданная таким образом, чтобы можно было без помех ухадживать за деревьями и цветами, не топча при этом клумбы и газон. Для газона Лиона по моей просьбе приобрела специальную траву, которая вырастала ровно до определенного уровня. Дорожки были выложены коричневыми и бежевыми камнями, образуя красивый и загадочный двухцветный узор.

Каменный забор вокруг поместья я решила не трогать – было видно, что ему уже несколько веков. Сейчас-то в моде легкая прозрачная изгородь из ажурного металла, либо же и вовсе зеленые насаждения вместо изгороди. Это раньше забор был нужен не только для обозначения территории, но и для безопасности. И я решила, что это не будет лишним. Однако в качестве дани моде, начала растить на заборе плющ, при этом по верху забора расположила сделанную на заказ колючую проволоку, а также разместила по периметру обновленные артефакты защиты и сигналки. Их размещал в своё время еще дедушка Яков – чтобы уберечь свою семью, и я решила, что это лишним не будет. Только пришлось их подзарядить, да починить некоторые.

Кроме всего прочего, мы установили в саду фонари. Маленькие шли по всему периметру садовых дорожек, а большие  – вдоль главной подъездной аллеи. Раз уж мы теперь живём в поместье, то нам полагается как минимум одна самоходная карета, а лучше – несколько. И дедушка Яков позаботился об этом, приоретя в городе на заказ экипаж с нашим фамильным гербом. Да, я была удивлена, узнав, что у нас таковой имеется. Сам герб мне понравился. Он состоял из двух частей: левая изображала несколько колосьев, собранных вместе, а правая – кота, поймавшего за хвост рыбу. Когда я спросила у деда, что означает наш герб, то он сказал, что точно не знает, но раньше гербы создавались так, чтобы по ним можно было понять основную сферу деятельности семьи. Получается, что мы произошли из рода земледельцев-рыболовов? Или я слишком примитивно трактую символы?

К тому времени, как карета подъехала, мы уже стояли у дверей вместе со всей прислугой, коей оказалось двенадцать человек, не считая Лионы. Дворецкий Лойд, садовник по имени Стикен, его помощница Наила, повар – высокий и полный краснощекий мужчина по имени Рокват, поваренок Кион, дворник, и шесть горничных, из которых по имени я знаю только грас Лозину – старшую горничную.

Все слуги выстроились вдоль крыльца в две шеренги, как это обычно изображают в исторических фильмах. Мы с Лионой стояли немного в стороне, как и эдо дворецкий.

Дверца кареты с нашим родовым гербом отворилась, и на подъездную дорожку ступил дедушка. Окинув быстрым взглядом дом и сад, он развернулся к карете и подал руку грас Бонизе, помогая своей супруге спуститься. Следом на землю легко спрыгнула моя сестрёнка и помахала мне рукой – видимо, дедушка заезжал за ней к подруге.

Едва моё семейство познакомилось с прислугой, дворник отправился заводить карету в гараж, а нас ждал торжественный обед по случаю завершения ремонта. Правда, сперва все захотели осмотреть дом, а уж потом пообедать. Мы с Эни отправились в её комнату – посекретничать. Лиона теперь и сама справится, а я толком и не видела сестру этим летом из-за всей этой ремонтной эпопеи.

Надо сказать, что Эни за эти годы превратилась в настоящую красавицу. Она и раньше была симпатичной девушкой, но тогда она была еще совсем юной, почти ребёнком. А теперь она выглядела уже лет на восемнадцать – то есть молодой девушкой в самом соку. И, как она сама мне по секрету призналась, в Академии у неё появился парень.

– Артур письмо прислал! – поделилась со мной новостью сестричка, едва мы оказались в её комнате. Девушку даже обстановка не особо заинтересовала – так ей хотелось поскорее обсудить своего ухажера. – Вот, почитай!

– Не знаю, Эни… – засомневалась я. – Нехорошо читать чужие личные письма.

– Да там ничего такого, – отмахнулась сестренка, – давай я сама тебе зачитаю.

И зачитала. Оказалось, что Артур прислал ей стихотворение собственного сочинения. На мой, воспитанный на поэзии серебрянного века, придирчивый вкус – так себе, но для влюбленной девушки стихи любимого выглядят всегда шедевром. Простейшие рифмы, вроде наших "любовь-кровь", только с учетом особенностей языка, а кое-где и вовсе полное отсутствие ритма и рифм. Впрочем, сайде – язык для стихоплётов не слишком подходящий сам по себе. А найде не все в должной мере владеют, чтобы еще и стихи на нём писать. Ладно, это я придираюсь: просто не хочу, чтобы моя сестрёнка абы кому досталась. Но стихотворный талант – не главное качество мужчины, так что мы еще посмотрим на этого Артура. А пока нас ждёт семейный обед.

***

В кабинете на втором этаже поместья собрались четверо: я, Эниза, эдо Снежен Вильски и грас Лиона Магрин. Сестрёнка по случаю надела деловой костюм и сделала серьёзное выражение лица. Я, зная её живой веселый нрав и обычно весьма подвижную мимику, едва сдерживалась от смеха, глядя на то, как старательно сестрёнка сдвигает брови и поджимает норовившие разъехаться в улыбке губы. Для Эни это всё выглядит как игра в серьёзную деловую женщину, каковой она не являлась никогда, и – положа руку на сердце, могу с уверенностью сказать – никогда не станет. То, что многие приняли бы за свойственное юности легкомыслие, я идентифицировала как основу её характера. Она будет такой и в пятьдесят, и в сто, и в сто пятьдесят.

Всё же я не удержалась и прыснула в кулак, что не осталось незамеченным эдо Снеженом, который нахмурился – непритворно, в отличие от Эни.

– С какой целью, грас, вы позвали на наше совещание младшую сестру? – Недовольно спросил он. – Разве она ещё не слишком мала для этого?

Эх, знал бы ты, эдо управляющий, кто тебе на самом деле письма писал все эти годы и чьи идеи ты с таким энтузиазом воплощал!.. Но рассказывать об этом мы, разумеется не будем – иначе слишком многое придётся объяснять.

– Нет, – отрезала Эни, что вышло довольно весомо благодаря сведенным вместе бровям, – я считаю, и дедушка со мною согласен, что сестре самое время начинать интересоваться делами семьи. Поэтому с сегодняшнего дня вы, эдо Вильски, все дела будете вести с нашей экономкой, грас Лионой Магрин и моей сестрой, грас Элизой.

– Но… – растерялся управляющий. – Как же так? Она ведь маленькая девочка? Разве это разумно?

– Для того, чтобы Эли не наделала ошибок, рядом с нею и будет грас Магрин. Поверьте, наша экономка обладает необходимой квалификацией и пользуется доверием нашей семьи в не меньшей степени, чем вы, эдо Вильски.

Если нашего управляющего и задело, что женщине, работающей у нас без году неделя, оказывается такое же доверие, как и ему, проработавшему на нашу семью много лет, то он не подал виду, а просто кивнул, и перешёл к обсуждению насущных вопросов.

Рабочие в шахтах и на производстве проксия требуют повышения зарплаты, безопасных условий труда и регулярного медицинского осмотра – были случаи отравления какими-то газами в шахте. До смертельного исхода дело не дошло, но рабочие надолго утратили трудоспособность, а семьям это никто не компенсировал. Вообще, я не уставала радоваться, что попала не в замшелое средневековье, а во вполне цивилизованный мир, где женщина имеет практически равные права с мужчиной, где работа достойно оплачивается и есть все необходимые для жизни удобства. Однако до создания идеального общества этому миру было еще далеко – как, впрочем, и нашему. А потому такие ситуации, где люди лишались по вине работодателей не только дохода, но и здоровья, а иногда и жизни – всё же случались. В большинстве случаев работникам это компенсировалось, так как судиться никому не хотелось. Однако закона, обязывающего работодателей выплачивать компенсацию или обеспечивать сотрудникам безопасность – не было. А потому многие просто игнорировали справедливые требования своих работников, мотивируя это тем, что на его место всегда найдутся другие желающие.

Я, разумеется, не собиралась уподобляться последним, и потому мы с эдо Снеженом и с Лионой договорились на другой день съездить на производство и в шахты. Я рассчитывала поговорить с работниками и сделать выводы лично. Конечно, мой детский вид мог их смутить и не позволить высказаться откровенно, но я собиралась сделать всё, чтобы расположить людей к себе. В крайнем случае, попрошу Лиону пообщаться с людьми, список вопросов я ей составлю заранее.

Лиона, к слову, уже поняла, что её основная задача – быть взрослым в нашей с ней паре, представляя при этом мои интересы и интересы моей семьи. В качестве экономки поместья её присутствие не особо требовалось: управляли слугами и заведовали всем старшая горничная и дворецкий, а Лиона же вместе со мной только раз в месяц контролировала расходы и дохода, да осуществляла проверку. В остальное время мы собирались заниматься нашими производствами.

Другие задачи, озвученные управляющим, не требовали немедленного решения: часть коров на наших фермах были уже довольно преклонного возраста, и считались уже выработавшими своё. Удои снижались, да и качество такого молока резко падало. Доить коров можно лишь до поры до времени, а потом животных надо менять. А старых отправлять либо на мясокомбинат, либо на пенсию. Да-да, в этом мире тоже были зоозащитники, и многие фермеры, проникшись их идеями, не отправляли коровок на убой, а обеспечивали им комфортную старость. Вроде как местный гринпис им даже выплачивал компенсацию, которая была на порядок выше той цены, которую могли дать за коровью тушку на живодёрне. Что же, изучим данный вопрос и примём решение. А еще надо найти поставщиков молодняка, так как наши коровы столько телят, сколько нам нужно, не давали. Вот еще вопрос: можно ли увеличить рождаемость среди рогатого поголовья? Может, стоит закупить быков-осеменителей и более тщательно контролировать случку? Честно говоря, коровьев ферме и сырному производству я уделяла меньше времени, чем производству проксия, так как последний меня сильно интересовал. А потому я не слишком вникала во внутренние вопросы фермерства: доход-то был стабильным и доовльно высоким. А если что-то и так работает, зачем туда лезть? Ну, да теперь придётся и лезть, и вникать, и лично объехать все фермы. Но после того, как решим проблему с шахтами и рабочими.

Глава 24.

Наутро мы должны были ехать на производство, а затем в шахты. Почему в такой последовательности? Да всё просто: завод был ближе. Кроме того, мне хотелось поговорить с директором завода и тем, кто управляет шахтами. Почему они допустили конфликтную ситуацию? Почему не пошли навстречу рабочим? Всегда лучше знать мнение обеих сторон конфликта, чтобы разрешить его без потерь и ко всеобщей выгоде.

Однако мои планы несколько поколебал неожиданный, хотя и долгожданный визитёр: один сиреневый дракон выбрал именно это утро, чтобы залететь ко мне в гости. Я едва успела позавтракать и одеться, как услышала стук когтя в своё окно. А затем, будто этого было мало, он еще и провел этим когтем по стеклу, отчего у меня резко свело зубы. Ужасный скрип! И кто научил этого дракона так делать?

Ринувшись к окну, я распахнула его, пока он еще какой способ меня позвать не придумал.

– Сирен! Никогда так больше не делай! – Простонала я. – Пожалей мои бедные уши!

– А ты не заставляй драконов ждать! – Ответил мне друг. – Мы – существа злопамятные и мстительные!

– Имей совесть! – Возмутилась я. – Я подошла почти сразу.

– А надо было без «почти». В следующий раз будешь у окна раньше, чем я постучу.

Я только глаза закатила – переспорить эту многовековую ящерицу всё равно не удастся. Но едва я услышала его следующие слова, как сразу всё ему простила – и прошлые косяки, и будущие.

– Как насчёт немного полетать? – спросил он, хитро кося на меня огромным глазом. Оба глаза в окно одновременно не помещались.

– Что? Сирен, ты шутишь? – я аж задохнулась от волнения. Неужели?.. – Если ты шутишь, то шутка дурацкая.

– Никаких шуток, малышка. Ты уже достаточно подросла, как я считаю, и теперь сможешь на мне удержаться своими хилыми ручками. А кроме того, у меня есть это.

И тут он продемонстрировал мне что-то… Что-то.

– Это детские качельки? – спросила я, с любопытством разглядывая конструкцию у него в лапе. Больше всего это напоминало детские шортики на лямках, только лямки были ну о-о-очень длинные.

– Какие качельки! – Возмутился дракон. – Это седло! Вот, смотри: это надевается вот так, а ты потом садишься на сиденье.

С этими словами Сирен продел в длинные лямки сперва одну, затем другую лапу, надев это странное седло наподобие рюкзака. Оно оказалось ровно на спине между двумя гребнями и чуть выше крыльев – из-за чего они совершенно не мешали всей конструкции. Задними лапами при этом дракон стоял на земле, и в целом его вид сейчас до смешного напоминал этакого школяра – только с лапами, крыльями и хвостом.

– Ну? – устал ждать от меня реакции Сирен. – Ты залезаешь или как?

Я с опаской глянула вниз, оценила расстояние со второго этажа до земли, затем с сомнением еще раз окинула взглядом не выглядевшее надежным сёдло, и сказала:

– Эм… Знаешь, Сирен, а мне сегодня на завод надо, а затем в шахты. Буду решать разные деловые вопросы. Работа, ты понимаешь…

– Понимаю, – тоскливо вздохнул дракон, – придётся тебя отвезти. Залезай!

Поняв, что от полёта мне отвертеться – да и очень уж самой хотелось прокатиться на драконе, чего скрывать – я уговорила Сирена подождать меня во дворе. А сама побежала предупредить Лиону, что до завода она едет одна, а мы с ней встретимся уже там. Женщина не стала ни о чем спрашивать, просто кивнула, затем мы с ней сверили часы и договорились встретиться ровно в полдень у входа. Замечательная женщина и прекрасный специалист. А вот нянька из неё никакая – другая бы вопросами меня засыпала, потом охала-ахала, а в итоге донесла бы дедушке с бабушкой. Так что для меня отсутствие у грас Магрин воспитательного таланта – несомненный плюс. Лиона уехала, а я отправилась к дракону.

***

– Лапу подставь!.. Да не так, в другую сторону разверни! Сирен, ты почему такой скользки-и-и-и-и!..

Первая попытка забраться на дракона не увенчалась успехом: всё-таки дракон – не лошадь, да и на лошади я каталась от силы раза три – в далеком детстве, на Масленницу. Этот же дракон, даром, что чешуйчатый, превращался в идеальную горку, стоило на него немного забраться. Не знаю, как прочие попаданки лихо взбирались на драконов, а лично я соскальзываю. И, главное, ухватиться не за что: росли бы чешуйки открытой стороной вверх, а не вниз – можно было бы держаться за них, но увы. В итоге Сирену надоели мои мучения, он взял меня двумя пальцами, предварительно спрятав когти и усадил на спину. Я только и успела крикнуть:

– Сильно не сжимай!

Посадил он меня, конечно же, не в седло – в него мне пришлось самой залезать, устраиваться и пристёгиваться.

– Ну, как? – недовольно спросил дракон. – Можем мы, наконец, лететь? А то собрали уже зрительный зал.

Я огляделась по сторонам и действительно заметила, что во дворе собралась почти вся прислуга, а также вышли дедушка с бабушкой, при этом дед одной рукой приобнимал бабушку Бонизу, а второй кулаком погрозил мне, едва заметив, что я на него смотрю. Я улыбнулась и слегка развела руками: мол, невиноватая я, он сам прилетел. Дед кивнул мне, хоть и было видно, что он переживает. Но запрещать не стал. Золотая у меня родня.

Взлетали мы медленно и плавно: Сирен явно боялся посеять свою ношу по дороге. Но всё равно я с силой вцепилась в гребень дракона, для чего мне пришлось наклониться вперед – иначе не доставала. Нет, седло-рюкзак, которое приспособил для меня дракон, было оснащено и ремнями безопасности – наподобие тех, которые используются на каруселях в парке аттракционов, и специальными ручками, чтобы можно было держаться во рвемя полёта. Но держаться за дракона мне казалось делом более надежным: вдруг вся это конструкция оторвётся, например, лямка лопнет? А так хоть есть иллюзия, что я удержусь. Почему иллюзия? Да потому, что если дракоша и в самом деле потеряет свой "рюкзачок", то я, скорее всего, потеряюсь вместе с ним, и мои хилые ручки, как намедни выразился дракон, меня на нём не удержат.

Спустя пару минут после взлёта страх прошёл, и высунуло нос любопытство. Посмотреть на свои земли с высоты драконьего полёта была интересно. Мы пролетали мимо обработанных полей, которые возделывали живущие на нашей земле люди. Никаких налогов и податей они не платили, для них была установлена корректная арендная плата – всё вполне цивилизованно. И мы – не хозяева для этих людей, а арендодатели. Никакого крепостничества или, упаси господи, рабства. Впрочем, доходов от аренды было так мало, что я их даже всерьёз не воспринимала: основу нашего благосостояния составляли лишь наши немногочисленные заводы, шахты и фермы.

Хотя летели мы и не слишком быстро, но встречный ветер всё же бил в лицо, и я порадовалась что надела куртку, несмотря на жаркий день. Меня ведь в юности на мотоцикле катали, я помню это ощущение, так что подготовилась. Хотя, конечно, дракон с мотоциклом не сравнится. То есть, мотоцикл не сравнится с драконом.

Было любопытно разглядывать людей, занятых своими делами, от которых они отрывались, едва на них падала наша тень – тогда они, подняв голову и прикрыв рукой глаза от солнца, провожали наш полёт удивленными взглядами. Секундочку… А почему я вообще так отчетливо вижу и самих людей, и даже их эмоции?! Разве не должны они с высоты напоминать разноцветные точки?

– Эй! Сирен! – крикнула я с обидой. – Почему так низко летим? Да и медленно так, что, кажется, я пешком быстрее дойду!

– Ты там не возмущайся! – ответил дракон, не поворачивая головы, отчего его голос прозвучал приглушенно. – А то и впрямь пешком пойдёшь! Сейчас вот приземлюсь, спущу тебя на землю – и топай.

– Сирен, ну не обижайся! Просто поддай газку, а? – попросила я дракона.

– Поддать… Чего? – закашлялся дракон. Кажется, его голос звучал шокированно и немного смущенно. Это о чём он подумал? Ой… Как-то я не учла, что местный автопром развивался несколько иначе, чем наш, земной, да и работает он на иных принципах, а потому данное выражение здесь не в ходу.

– В смысле, ускорься, – постаралась исправиться я, – ну, лети немного быстрее, и возьми повыше. А то несерьёзно как-то.

– А удержишься? – засомневался Сирен. – Ты же помнишь: комиссия, расследование в случае твоей гибели – всё это мне вообще незачем.

– Удержусь, – уверила я его. В самом деле, я уже достаточно освоилась уже в своём кресле, убедилась, что конструкция держится вполне надёжно и лямки отрываться не собираются. Да и что за полёт на драконе со скоростью среднего пешехода? Еще и так низко, что людей хорошо видно – словно в пробке по мосту тащишься.

Сирен заметно ускорился. Юуу-хууу! Вот теперь я чувствую ветер в волосах, вот теперь адреналин в кровь поступает! Совсем другое дело. Через какое-то время мы нагнали и перегнали карету с Лионой, долетели до завода и погнали дальше – почти до самых шахт. Но потом повернули обратно, покружили немного над лесом – причем Сирен то взлетал высоко вверх, то опускался так низко, что едва не задевал крыльями и лапами верхушки деревьев. Мне и самой хотелось наклониться и дотронуться до пушистой макушки похожего на ель высокого дерева, но я боялась, что если свешусь, то вся конструкция перекрутится и я полечу головой вниз. И Сирен меня не спасёт, так как просто не сможет втиснуться между плотно растущими деревьями. Так что здравый смысл взрослого человека поборол играющее в попе детство.

К заводу мы подлетели одновременно с подъехавшей каретой Лионы. Та вышла, огляделась, увидела меня верхом на драконе и невозмутимо кивнула, приветствуя. Прямо-таки железная леди! Профессионал до мозга костей! Даже зависть берёт: это же надо так научиться держать лицо, мне бы подобный навык пригодился.

Но это всё лирика, а нас впереди ждёт работа. Так что я с огромным сожалением простилась со своей крылатой лошадкой, попросив дракона залетать ещё. Просить его подождать меня не стала: неизвестно, сколько времени займут переговоры, а ведь нам еще и в шахты ехать сегодня. Так что остаток дня я передвигаюсь в карете.

Было интересно побывать на заводе этого мира, наших-то заводов я насмотрелась за свою жизнь много. Куда только не приходилось по работе ездить, да я и сама одно время на заводе бухгалтером работала, но уволилась: работы много, ответственности – еще больше, а зарплата мизерная.

Снаружи здание напоминало наши промышленные постройки: серый камень, минимум окон, только форма не квадратная, а круглая. Да и внутри оказалось что-то типа турникетов, только вместо пропуска тут были магические метки. У нас с Лионой их не было – метки ставились только сотрудникам, чтобы никто посторонний на завод не проник. Поэтому нам пришлось ждать, пока к нам не выйдет директор завода собственной персоной и не проверит документы, удостоверяющие наши личности и подтверждающие право находиться на объекте. Кто-то, возможно, на моём месте и возмутился бы задержкой: как так, хозяйку на свой же завод не пускают! Но я уважала профессионализм и ценила заботу о безопасности предприятия, проявленные руководством. А потому на седовласого директора по имени Ян Зборский, который вышел нам на встречу, смотрела с уважением и невольной симпатией. Мужчина держался очень достойно, и, несмотря на седые волосы, стариком не выглядел. Думаю, он лет на двадцать моложе дедушки точно. А то, что седой… Ну, бывает. Работа нервная, наследственность… Мало ли.

Эдо Зборский проверил все документы и согласился провести нас на производство, попутно устроив небольшую экскурсию. Я шагала чуть позади Лионы и директора, который в основном всё своё внимание уделил моей помощнице – как и прочие взрослые, он не воспринял всерьёз восьмилетнюю девчушку, и дела предпочёл обсуждать со взрослым человеком. Я понимала и не обижалась: сама бы поступила также. Слушая краем уха историю основания завода еще далёкими предками Эни, я крутила головой, рассматривая всё вокруг. Преодолев холл и коридоры, ведущие в офисные помещения, мы вышли в первый, холодный, цех. Здесь, как я поняла, происходила сортировка добытого сырья: отбраковывались попавшие вместе с рудою камни и прочие породы, просеивался мусор. Затем руда поступала на первичную обработку: её погружали в специальный состав, благодаря которому она расщеплялась на составляющие – при этом сам металл всплывал в жидком виде на повержность, а всё прочее оседало слоями внизу. Один из таких слоёв и представлял собою ту самую токсиольную смолу, которую до моего вмешательства просто утилизировали, а теперь бережно отделяли и закупоривали в специальные контейнеры для поставки. Я аж загордилась собой, когда своими глазами увидела этот процесс.

Дальше шёл горячий цех, где слитый и застывший в специальных кубах металл плавили при высоких температурах, затем подвергали воздействию пресса и снова плавили. Следующим этапом обработки было погружение металла в дополненную магией кислоту, которая окончательно выжигала всё лишнее, оставляя лишь чистейший проксий без малейших примесей, а затем повторялась процедура застывания и плавления, и повторного застывания – уже в виде слитков, которые и поступали в продажу.

В горячем цеху было реально жарко: ещё бы, температуры тут реально бешеные, проксий – тот ещё тугоплавкий металл. Мужчины, управляющие автоматами (вручную тут никто не работал уже лет двести, как успел нам сообщить наш экскурсовод), сновали туда-сюда от одного автомата к другому, хмурились, переговаривались, ругались – словом, вели себя как обычные рабочие в любом из миров. Я немного отстала, завороженно наблюдая за тем, как движется раскаленный металл – и тут на меня налетел один из рабочих, очевидно, не заметив. От толчка я едва не вылетела за ограждение – прямо в чан с бурлящим металлом, который так меня привлёк своим видом. Однако у рабочего оказалась отменная реакция: мужчина подхватил меня, кажется, чисто автоматически, и только когда поставил на пол и рассмотрел, кого именно поймал, звучным басом возмутился:

– Какой болван пустил ребёнка на производство?!