Текст книги "Туда, где небо чистое"

– Не то чтобы… Но я согласна, что уже пора.

– В таком случае, я пойду, попрощаюсь со знакомыми, а вы понемногу собирайтесь. Через десять минут отъезжаем.

Тетушка Роксана явно не хотела покидать красочное поместье. Она помнила себя двадцатилетней, когда дважды в месяц она до утра веселилась на балах, плясала до упаду и вовсе не чувствовала усталости и утомленности.

– Таких балов вы еще долго не увидите! – недовольно буркнула она.

– Ничего. – ласково ответила Эви. – Главное, что мы в принципе побывали на таком балу.

Ленни в это время обменивался поклонами со своими знакомыми и коллегами. Мистер Торндайк был все время в центре гостей, которые просто окружили его. Он казался веселым: травил анекдоты, выслушивал рассказы, читал по памяти отрывки из памфлетов, которые ему довелось прочесть за последнее время. Дэвидсон о чем-то говорил с мистером Джеймсом и мисс Стилман, последняя смотрела на него с таким восторгом и жадностью, с которыми практически все дамы смотрели на него.

Эви ничего не видела и не чувствовала, ей просто дико хотелось выйти на улицу, второй потребностью был крепкий, долгий сон. У нее уже било в висках, ноги казались ватными, веки мало-помалу тяжелели. Они подошли к парадной и принялись накидывать свои палантины и надевать шляпки. Мистер Торндайк провожал всех гостей и тоже вышел в парадную.

– Мистер Торндайк все было блестяще! Просто потрясающе! Какая честь было быть вашими гостями! – восторгалась миссис Стенсфорд.

– Ох, полно, полно, миссис Стенсфорд! Я счастлив, что вам все понравилось. – он как нельзя дружелюбнее отвечал, затем принялся обмениваться прощаниями с Ленни и Оливией. Дошло и до Розалин с Эвелин.

– Все было чудесно, мистер Торндайк! – премило склонилась Роуз.

– Благодарю вас за то, что были моими гостьями! – затем он обратился к Эви. – Мисс Эвелин, надеюсь, я всем вам угодил?

– О да, несомненно! Спасибо за то, что подарили нам всем столь знаменательный праздник!

Они стали двигаться к выходу, как Эви услышала слова, обращенные к ней спокойным голосом:

– Доброй ночи, мисс Кренингтон.

Она повернула голову и увидела мистера Дэвидсона, стоящего у двери. Она даже немного опешила. Но при всем этом, ей было очень приятно, что он вышел ее проводить.

– Благодарю, и вам. – кротко ответила она.

Все пятеро уселись в экипаж, и он быстро стал отдаляться от все еще сиявшего яркими огнями имения. Понемногу светало. Небо прояснялось. Мелькали темные, такие похожие друг на дружку макушки деревьев. Начинали пестреть сады соседних поместий, постепенно сумрак рассеивался, и появлялись просветы приближающегося утра. Эви не помнила, как они прибыли, она лишь запомнила то, как стянула с себя юбки, корсет, распушила волосы, умылась и рухнула на мягкую перину. Все суетное более ее не тревожило. Мир снов ослепил ее и забрал в свой цветочный, радужный плен.

Глава

XIII

Утро подкралось на цыпочках, озаряя городские просторы золотым блеском. Небо вновь обрело насыщенный цвет лазури, пташки сызнова распевали свои мотивы, а сияние слепящих лучей вторило о наступлении нового летнего дня. Эви показалось, что она спала не больше часа, на самом же деле, она проспала дольше, но проснувшись, чувствовала определенную слабость и жажду вернуться в постель, которая так сердечно ее согрела прошлой ночью. Дело было в крепком сне. Она настолько устала физически и морально, что сон был более чем благоприятным завершением дня. Пробудившись, Эви вышла на балкон и почувствовала утренний дух. В связи с затянувшимся торжеством, миссис Стенсфорд, как обычно это делалось после бала, распорядилась подать завтрак к полудню, дабы всем недавно развлекавшимся всласть выспаться. Эви отправилась на прогулку, как только собралась и умылась. Ею была обследована полянка у юга поместья, озерная равнина, а также заброшенный сад у Вилфред-стрит, недалеко от черты города. Там она часто бродила, когда прекрасно себя чувствовала после крепкого сна. Этот садик прилегал к дому, который был снесен из-за какой-то неисправности, однако прохожих это не останавливало ненароком заглянуть за ограду, где целый периметр располагал разросшимися кустарниками жасмина, ежевики и малины. Там хозяевами были высажены розы и герберы, и они продолжали цвести почти каждый год. Даже садовник, занимающийся покосом травы на нежилых участках, заглядывал туда и скашивал крапиву и плющ, поглощавших по-прежнему цветущие красоты. Эвелин время от времени заглядывала туда и упивалась прелестью этого садика, в котором каждому цветку было определено свое, неизменное местечко. Пройдясь немного там, она решила возвращаться домой. Ее начали обуревать странные чувства. Она вспомнила о вчерашнем вечере, казавшимся теперь только добрым и теплым воспоминанием, оставшимся греть ее изнутри где-то в уголку ее широкого сердца. Все же, в эти самые минуты Эвелин жила этим воспоминанием, подпитывалась им, оно занимало ее мысли. «Как же странны все-таки бывают повороты судьбы, – думалось ей. – никогда на балах не приходилось мне испытывать подобный спектр чувств! Как странно… Не верится, что вчера я почти не танцевала, почти не смеялась. Что за наваждение? А мистер Дэвидсон…» Мистер Дэвидсон более всего пугал ее, как только появлялся на просторах ее дум. Ей чудилось, что все ее чаяния относительно подобных «приятных» знакомств вмиг подверглись краху. Она разрушила собственно созданные иллюзии. Вся соль в том, что Эви никогда не предполагала встретить на балу человека такого обаяния и ума, какими обладал настигнувший ее вчера молодой человек. Она была ни много ни мало сбита с толку. Возможно ли, чтобы такой человек как Джаред Дэвидсон обратился к ней с извинениями, чтобы он заговорил с ней и взглянул своими необыкновеннейшими глазами, исполненными мудростью и здравомыслием? Нет, верно, это был сон. Очень хороший и довольно быстро закончившийся. Как жаль, что все самое замечательное, что происходит с нами в жизни так мгновенно обрывается, покрывается пеленой прошедшего, минувшего, покинувшего нас вовеки веков. Такие джентльмены как он вертятся только в наивысших кругах, знакомятся только с дочерями герцогов. Однако же Эв имела удовольствие слышать его недовольство в адрес тех дам, которые встречались ему на пути, с коими он имел знакомства. Наверняка, он лукавил, у него, в любом случаем, имеются знакомства приятнейшие и, возможно, даже более того. Но вдруг ей становилось стыдно за эти мысли, она понимала, что пусть она его не совсем знает, пусть видела его всего один раз в жизни, она была уверена в том, что он не был способен на ложь, хоть мелкую и абсолютно чужому человеку. Что же заставило его так разочароваться в женщинах? Неужели не встречалось ни одной достойной и смышленой дамы, которая могла бы покорить его сердце? А, может он имел несчастье обжечься, и тем самым потерял всяческую веру в женщин и сердечные отношения? Что ж, верно, не следует помышлять о чем-либо, связанном с человеком, с которым она вероятнее всего более не свидится.

Эви вернулась омраченная и немного измученная своими предположениями. До завтрака оставалось несколько минут, и Присси уже хлопотала над сервировкой стола. Эви передала ей букетик трав и цветов, чтобы та поставила их в вазочку, затем обратилась к своей служанке с тем, чтобы та принесла ей немного воды. Поднявшись в свою комнату, она умылась, тем самым на время смахнула тревожные мысли. Ей уже слышались шаги за стеной, что являлось знаком того, что дом пробудился и готов встречать новый день.

– Прекрасное утро после непревзойденного вечера! – заявила миссис Стенсфорд за столом, она казалась свежее обычного.

– Это верно. Давно мне не доводилось так спать! – ответила Оливия, радостно посмеиваясь. – Малышка никак не позволяла, но сегодня она на удивление спокойна.

– Наступит день, когда наша крошка будет так же весело порхать на балах, а потом спать до самого обеда!

– Подобно нашему Ленни. – заметила Оливия, намекая на отсутствие супруга, продолжавшего дремать наверху.

Завтрак был окончен, а когда дамы решили сыграть в бадминтон на лужайке, они встретили Ленни, допивавшего свой кофе и дожевывавшего бисквит. Он заявил, что собирается отправиться на прогулку верхом. Он предложил Эвелин составить ему компанию, но тетушка настояла на том, чтобы она пропустила эту прогулку и осталась с ними. Роуз, наконец, вытащила свой мольберт и принялась за какие-то наброски. Она удобно разместила его в беседке и счастью ее не было предела. День на удивление выдался ветряным, поэтому вся семья могла смело проводить свой досуг на свежем воздухе. В то время как дамы наслаждались бадминтоном и раскладыванием пасьянса на веранде, принесли записку, адресованную миссис Стенсфорд. Развернув ее, она преисполненная радостного удивления и волнения, сообщила о приятнейшем известии:

– Вот это да! Как чудесно! Девочки, нам собирается нанести визит сама леди Глориана Зедмунд! Она обещала прибыть и отобедать с нами, если мы не имеем серьезных планов и намерений на сегодняшний день!

Она приняла у дворецкого листок бумаги и перо и в мгновение ока накарябала ответ, который, несомненно, был положительным.

Дамы еще несколько минут провели на свежем воздухе, после чего отправились переодеваться к обеду, приводить себя в порядок, поскольку для того был превосходный повод. После смены туалета, они заняли места в гостиной ожидая гостью, которая обещала нанести им визит. Миссис Стенсфорд занялась рукоделием, Оливия держала малышку на руках и, напевая ей что-то, пыталась ее убаюкать. Эви сидела напротив нее и перечитывала Ричардсона, ну а Роуз сосредоточено складывала на столике паззлы. С леди Зедмунд Эвелин и Розалин были знакомы, они были представлены ее сиятельству в прошлом году на приеме, устроенном миссис Стенсфорд. Ленни, к счастью своей матушки, поспел вовремя. Его прогулка верхом затянулась до обеда, он появился немного помятый, но казался полностью проснувшимся и взбодрившимся.

– О, Ленни! Ты пропустил завтрак! Благо, успел к обеденному времени. Мы ждем гостей. Ее сиятельство леди Зедмунд обещала нас посетить. Прошу, освежись и приведи свой вид в порядок! – воскликнула миссис Стенсфорд взволновано.

Леди Глориана Зедмунд представляла знатный и очень древний род. Она поселилась в Блутауне сравнительно недавно. Ее поместье находилось в более людной и шумной части города и ничуть не уступало ни одному из роскошнейших особняков здешней элиты. Оно было завещано ей ее покойным супругом, виконтом Уильямом Зедмундом. Переезд миссис Зедмунд был вызван весьма прискорбными обстоятельствами, которые и сподвигли ее на такую решительную перемену в ее жизни. Ранее эта дама с супругом проживали в шикарном и старинном имении в Уэльсе, которое безупречно подчеркивало высокий статус этой четы. Однако десять лет назад в счастливой дотоле поры семье случилось непоправимое и повергнувшее в шок округу и все графство горе. Сын леди Зедмунд погиб в кораблекрушении. Все дело в том, что этот молодой человек для своих лет сделал блестящую карьеру и добился невероятных успехов на флотской службе. Он служил капитаном судна «Ландбридж», и, когда оно прибывало к порту в Сицилии, держа свой путь к мысу Надежды от Панамского канала, моряки столкнулись с суровостью стихии. Мистер Зедмунд принялся спасать свою команду, отказавшись покинуть борт, покуда экипаж не будет вызволен. Полагаю, говорить о том, что произошло далее, не имеет смысла. Самое горькое чувство на свете – это боль матери, потерявшей ребенка. Миссис Зедмунд пережила это несчастье с достоинством, но тем более тягостным было это испытание оттого, что сын покинул ее через два года после смерти супруга, которые скончался от тифа. Тело мистера Джона Зедмунда не было найдено, что усугубляло неиссякаемое отчаяние от столь нежданной утраты. Что еще оставалось леди Глориане? Она покинула свое богатейшее имение в Уэльсе и обосновалась в Глостершире, который приводил ее нервы в более-менее спокойное состояние. Ее дочери предпочли не перечить матери, хотя посещая ее дважды в год, из вежливости и долга, обязывающего детей, упрашивали ее вернуться в Уэльс и продолжить управлять поместьем. Старшая дочь жила там одна, и все хлопоты по ведению дома пали на ее плечи. Младшая же вышла замуж с год назад и со всеми почестями перебралась в Шеффилд, где ее ждал титул баронессы.

Леди Зедмунд обитала в поместье близ центра Блутауна и была довольна своей участью. Она располагала слугами, двенадцатью комнатами и рынком, находящимся неподалеку. Эта женщина обладала невероятной стойкостью, силой воли и довольно приятным нравом. Одиночество ей не докучало, она оставила дочерей и вовсе не жалела о содеянном, так как пришла к заключению, что они более в ней не нуждаются. Развлекала же она себя, посещая знакомых и приезжих друзей, и званными обедами, которые устраивала временами сама. Что говорить, женщина с такой нелегкой судьбой, обречена на определенного рода затворничество. Но наша леди Зедмунд не из робкого десятка, она словно сотворена из стали – несгибаемость ее духа была неоспорима. Стенсфордов она уважала и считала их своими добрыми друзьями.

Виконтесса была встречена настолько тепло, насколько это только было возможно. Ленни принял на себя обязанности джентльмена и всячески ухаживал за дамами, создавая для их досуга наиболее благоприятные и комфортные условия. Лоренс также имел честь спуститься к обеду, и вел себя весьма почтительно и сдержано, даже перемолвился несколькими фразами с гостьей. Отобедав, все расположились в просторной гостиной. Принесли чай и десерт, а Эвелин, поддавшись уговорам тетушки села за фортепьяно и сыграла веселую, ритмичную мелодию, служа как фон полилогу между присутствующими. Она сама хотела играть, так как музыка отвлекала ее от прилива удручающих мыслей. Времяпрепровождение было скрашено эстетическим удовольствием от игры, милой беседой, фруктами и прочими десертами, и вдобавок, ветерком, внедрявшимся в распахнутые окна. Леди Зедмунд была покорена чтением стихов, шутками Ленни и снисходительными восхищениями миссис Стенсфорд. После сыгранной партии, Эви принялась исполнять трогательную и любимую ею композицию Франца Листа «Грезы любви».

Такое блестящее и проникновенное исполнение растрогало миссис Зедмунд, пустившую даже несколько дорогих ее сердцу слезинок. Она так расчувствовалась, что теперь пыталась успокоить свои эмоции. Все в комнате были зачарованы пением и игрой Эв; струны души каждого присутствующего были затронуты. Ленни беспокойно курил. Когда она закончила, все благодарили ее посредством бурных оваций и возгласов. Эвелин присела на пуф и присоединилась к наслаждавшимся чаем.

– О, мисс Эвелин, какой талант! Ваша игра достойна всяческих похвал, бесспорно. Вы чудесны, дитя мое! – восхищенно заявила миссис Зедмунд.

– Мне более чем приятно, мадам. – склонив голову, произнесла Эв.

– Я без ума от ее игры! – поддержала миссис Стенсфорд. – Есть дамы, которым абсолютно не дано музицировать, как ни печально. У них то нет слуха, то на их напускную любовь к искусству и всему высокому наложена тень бездарности и неискренности. Вчера на балу я не услышала достойной игры. Я рассчитывала на более живое окончание сего события, однако же, была глубочайше разочарована, они, право, только нагнали на меня сон своей игрой.

– Игра мисс Дэвидсон, на мой взгляд, была более чем достойной. Она мне кажется много способней меня. – подметила Эвелин.

– Да, эта мисс была хороша. Можно ли спорить? Однако же, ты себя принижаешь, моя дорогая. Она тебя не затмила. К слову, твоя матушка отменно владеет инструментом! Она, возможно, и могла бы затмить тебя, дорогая. Ах, Ваше сиятельство, только бы вам довелось услышать это исполнение… Милая Пэт и по сей день играет. Прошлой весной на одном из знатных ужинов она практически весь вечер не отходила от клавесина, настолько страстна ее любовь к музыке! Все беспрестанно восхищались ее столь явным дарованием! – докончив, она сделала глоток чая, довольствуясь сказанным.

– Вероятно, это наследственное. – заключила леди Зедмунд. – Но, надеюсь, вас не принуждали бить по клавишам с утра до ночи? – шутливо спросила она.

На лицах присутствующих засияли улыбки.

– О нет, мадам! Никогда! Мои многоуважаемые родители, безусловно, способствовали моему обучению, однако рояль – исключительно мой выбор и моя личная прихоть. Если бы моя любимая матушка, положим, была склонна к лепке горшков и пыталась меня принудить заниматься подобным, я без зазрения совести отказала бы ей. Что не по мне, ни в коем случае не пробудит во мне желание заниматься этим. Мне кажется, эта схема применима ко всему: человек не обязан спрашивать позволения на выбор того или иного деяния, все мы свободы жить, как велит нам наше сердце, и избирать дело, приносящее удовольствие. – улыбаясь ответила Эв.

– У вас прочный характер. Это достойно похвал, мисс. Вы самостоятельно делаете выбор, что подчеркивает ваш энтузиазм к выбранному мастерству и вашу независимую личность. Миссис Ленни, – обратилась она к молчавшей все это время Оливии. – не могу не выказать вам своего почтения и восхищения относительно вашей свежесть и привлекательности. Как здоровье вашей крошки?

Та, раскрасневшись, ответила:

– Мадам, я благодарю вас. И, спасибо, наша малышка в полном порядке, няня недавно уложила ее на дневной сон.

– О, наша малышка – сущий ангел, мадам! Она все время спит, такое спокойное дитя! – дополнила миссис Стенсфорд.

– Прелестно! Мистер Стенсфорд, вероятно, просто ослеплен от счастья? – и она обратилась взглядом к Ленни.

Эвелин взглянула на брата и прочла на его лице растерянность и безысходную смиренность. Он был загнан в угол. Что мог он ответить? Конечно, его ответ всегда будет положительным – он не сможет и не посмеет заявлять о своих переживаниях во всеуслышание. Он не был счастлив, он не мог признать, что все, что происходит в этом доме, происходит именно с ним: жена, дочь, суета, заботы. Он не любил обсуждать эту тему и всегда всячески ее избегал, отвечая парой учтивых фраз и моментально отводя тему. Возможно, позднее он прозреет, очнется ото сна, увидит это счастье, но сейчас ему было тяжко. Ленни выполнял свои обязанности только потому, что ему твердила об этом его совесть, он поступал по чести, а как иначе! Если уж это бремя пало на его плечи, он должен с гордостью и нерушимым достоинством его нести. Он немного смутился, побледнел, он ненавидел таких мужчин, каким сам являлся в подобные минуты – неискренних, пустых, лицемерных лжецов, выставляющих себя примерными семьянинами и счастливейшими людьми на планете. Все же, он ответил с простодушной улыбкой и без малейшей дрожи в голосе.

– Да, мадам, вы совершенно верно подметили.

– Ну конечно верно! – добродушно повторила та. – Натурально не понимаю мужчин, которые отвергают счастье, пришедшее в их жизнь. Многие из них настолько неблагодарны, незрелы, что напрочь отказываются впускать в свою жизнь эту тихую гавань, принесшую в их жизнь перемены. Подобные мужчины просто жалкие трусы и ничтожества, прошу извинений за грубость. Они ничего не стоят в нашем обществе! Мужчина в первую очередь должен заботиться о своей социальной роли, а она не выполняется им, ежели он холост или дурно обращается с супругой.

Настало минутное молчание, все якобы были заняты десертом. По лицу Ленни пробежала мрачная ухмылка, он побелел как полотно. На фоне этой мертвенной бледности выделялись темные круги под его глазами. Он сглотнул, и предложил налить дамам еще чаю.

– Вы так правы, ваше сиятельство! – поддержала миссис Стенсфорд. – Ох, уж эти мужчины! – и она, шутя, ущипнула Ленни за щеку, когда тот наклонился чтобы наполнить ее чашку.

– Опустим, опустим… – махнув рукой, выдала виконтесса.

Далее она принялась расхваливать местного пейзажиста, чьи работы имели колоссальный успех во всей Англии и несколько раз выставлялись в национальном музее. После чего, леди Глориана настоятельно рекомендовала Роуз взять у него несколько уроков, твердя о том, что такого рода мастера, еще и преподающего, не сыскать во всем свете. Кроме того, она клятвенно обещала ей самолично похлопотать по этому поводу.

– Вы упомянули о бале, миссис Стенсфорд. Все о нем толковали! Поделитесь же вы, как он вам понравился?

– Весьма и весьма приятный вечер, мэм. Мистер Торндайк сумел удивить всех. А среди гостей нам довелось повстречать множество старых знакомых. Приятнейшее чувство! – отозвалась Розалин.

– Вот как, вот как. Я и не сомневалась. Поговаривают, он превзошел все ожидания.

– Так и было. Хозяин потрудился для этого. – ответила Оливия.

– А как вы нашли мистера Торндайка, мои очаровательные мисс Эвелин и мисс Розалин? – она спросила конкретно их, так как была осведомлена относительно давнего знакомства всех остальных с упомянутым молодым человеком.

– По всему видно, что он занимает почетное место в обществе, раз ему так хотелось угодить всем гостям. – отозвалась Эвелин.

– По мне так мистер Торндайк не может не понравится! – смеясь, ответила Роуз. Все поддержали ее короткими смешками.

– Торндайк – славный малый, – сказал Ленни, снова закурив. – здесь нечего добавить. Порой резковат, но это только придает ему мужественности.

Далее предмет беседы принял абсолютно разнородный вид – обсуждался какой-то экономический кризис, политическая обстановка во Франции, последние новости, пришедшие из Уэльса и Лондона. В этот самый момент, дворецкий доложил о прибытии двух джентльменов, чье появление ожидали менее всего. Когда их пригласили пройти, в гостиной появились мистер Торндайк и мистер Дэвидсон.

Глава XIV

Они стояли, не решаясь подойти ближе к сидевшим, те, в свою очередь слегка оторопев, не сумели моментально отреагировать на столь внезапное появление этих двоих. Только через мгновение, когда всеобщее потрясение миновало, все обменялись приветствиями, и молодым людям были предложены угощения и места среди воркующих дам.

Более всего прибытию этих джентльменов был рад Ленни. Он стал расспрашивать их о делах, о том, как вчера окончилось торжество и еще бог знает каких мужских нелепицах. Леди Зедмунд была очарована мистером Дэвидсоном, как и все остальные, впрочем. Он вел себя естественно, каждое его слово и движение было пронизано уверенностью и хладнокровием, он ни на секунду не смутился.

– Ах, мистер Торндайк, вы не поверите, мы только-только вас поминали! И словно по волшебству, вы появились! Очаровательное совпадение. – воскликнула виконтесса.

– Я счастлив этому, мэм. – с улыбкой произнес он. – Надеюсь, мы не слишком бесцеремонно вторглись в ваше общество?

– Что вы, что вы, дражайший мистер Торндайк! – воспротивилась подобному утверждению миссис Стенсфорд. – Вы как раз кстати! Как вы могли такое подумать! Наливайте же чай, что же вы сидите! Вы всегда желанный гость в этом доме, собственно, как и вы, мистер Дэвидсон.

Джентльмены кивнули.

– Как ваше самочувствие, дамы? – обратился Торндайк ко всем барышням. – Надеюсь, бал вас не утомил?

– О, разумеется, нет! Все было чудесно! – ответила Розалин. – Ваш бал позволил нам встретить нашего старого знакомого – мистера Мэримонда! – Ах да, тетушка, ты видела Мэтью? – обратилась она к миссис Стенсфорд.

– Да, милая, мне довелось его видеть.

– Мисс Эвелин, как вы поживаете? – обратился к ней Рэдмонд.

– Благодарю, отлично. День немного сократился, но иногда можно пожертвовать временем.

– Позвольте еще раз выразить вам свою благодарность, мистер Торндайк! – вмешалась миссис Стенсфорд. – Мы давно не проводили так замечательно время. У нас, в Блутауне, безусловно, всегда сыщется какого угодно рода развлечение, однако же, нет смысла утаивать, что большинство из них, не пойдет ни в какое сравнение с минувшим балом!

– Благодарю. Мне это очень льстит. – склонившись ответил тот.

– Ну-с, мой милый, теперь вы от меня не отделаетесь, – начала миссис Зедмунд после продолжительного молчания. – Мне не доводилось видеть вас сравнительно долго.

– Да, мэм. Это целиком и полностью моя вина. Позвольте справиться о вашем здравии?

– Ах, друг мой… Что можно сказать о престарелой даме? Больные суставы, мигрень, ежедневный прием сердечных капель. Но не будем! Лучше поведайте мне и всем нам о том, чем живет золотая молодежь Англии?

– Прошу меня извинить, но я не имею к этому никакого отношения. – смеясь, заявил он. – Могу только подтвердить то, что наплыв этой самой золотой молодежи в этом году ничуть не убавился, и более того, буквально заполонил город. Позвольте, а где же нам их размещать? Не уж то они рассчитывают на то, что мы пустим их в наши дома?

– Как вы верно заметили, – согласилась миссис Стенсфорд. – это вопиющая наглость.

И тут начались прения между постояльцами, уставшими от нескончаемых приезжих, заполонявших город, и им было весьма прискорбно признавать, что их Блутаун превращается в подобие Бата. Только там, по крайней мере, есть море, а здесь дикий зной и засуха. Бывает, небо смилуется и пошлет грозу, но бывает это крайне редко. Так что же может привлекать тех, кто считает этот городишко наилучшим курортом? Мнения разделились. Розалин и Оливия были склонны к тому, что всему виной ландшафт и живописность мест, миссис Стенсфорд и леди Зедмунд считали, что историческая составляющая немало важна. Мужчины же убеждали дам, что все перечисленное, безусловно, имеет место быть, однако притягивает приезжих исключительно развлечения: постоянно открывающиеся бордели и куча знакомых, с которыми можно покутить.

Беседа постепенно оживлялась, миссис Стенсфорд все это время поедавшая взглядом новоприбывшего мистера Дэвидсона, решила приступить к раскалыванию этого ореха.

– Мистер Дэвидсон, вы так скромны, что мне становится не по себе. Я в качестве хозяйки дома имею право требовать от вас хотя бы крошечного рвения поведать нам немного о себе?

Он улыбнулся.

– Все, что вас интересует, мадам, я не премину сообщить для удовлетворения вашего любопытства. В рамках дозволенного, разумеется.

Последовали смешки.

– Что ж, – потирая руки протянула она. – поделитесь, для начала, что вы такое, и надолго ли поселились в наших краях?

Эвелин все это время смотрела в пол, внимательно вслушиваясь в каждое его слово, постепенно покоряясь красоте его речи. Она поддавалась всеобщему восхищению этим человеком. Он говорил размеренно, шутил к месту, при этом постоянно обращая взор на Эви, но она этого не знала.

– Увы, мэм, я не смогу поведать вам ничего, что бы заставило вас поверить в мою незаурядность. Но все-таки попробую. Я родом из Ланкашира, моя семья выходит из старинного рода Дэвидсонов-Гроуилов, которые обитали в южной части Аккрингтона. После смерти отца я стал единственным хозяином в нашем Ланкаширском имении. Мне тридцать лет, моя сестра на семь лет младше меня. Она фактически не живет со мной, она, знаете ли, большая любительница путешествий. – он улыбнулся, и все поддержали его своими улыбками. – Но все же иногда по моему принуждению она задерживается на пару месяцев дома. До этого она обучалась в одном из йоркширских пансионов. – он по своему обыкновению свел брови, словно что-то вспоминая, и шутливо продолжил. – Что дальше в моих биографических данных… ага! Род моего занятия. Помимо моего постоянного дохода, как владельца самого крупного поместья в Ланкашире, я являюсь соучредителем компании по разведению породистых скакунов, а также заправляю небольшой торговой биржей.

– Небольшой! – передразнил Торндайк.

– Мистер Дэвидсон и мистер Торндайк, мама, являются компаньонами, к твоему сведению. – обратил внимание Ленни.

– Как замечательно!

– И еще старинные друзья. – гордо произнес Торндайк, поднявшись и похлопав по плечу товарища, сидевшего на ручке кресла.

– Вы весьма занятой человек. Наверняка, непросто в одиночку заправлять таким шикарным поместьем. А кроме работы и ваших прочих обязанностей, чем же вы предпочитаете заниматься? – настойчиво продолжала миссис Стенсфорд.

Эви становилось не по себе от такого резко возраставшего интереса тетушки.

– Мне по душе охота, верховая езда…

– Карты… – стала дополнять Розалин шутя.

– О нет, мисс. Карт я не люблю. Я не имею каких-либо страстных увлечений. Кажется, я абсолютно скучный и неприметный человек. Могу только сказать, что я тяготею к различного рода знаниям. Меня, к примеру, интересуют история, география, немного астрономия. Остальное довольно примитивно. – со сдержанной улыбкой закончил он.

– Какой вы интересный молодой человек! – заключила виконтесса. – Прошу несколько слов о вашей возлюбленной! Кто же эта счастливица?

Он лишь посмеялся.

– Нет, я решительно требую! – улыбаясь настаивала та, и ее светлые глаза исполнились блеском.

Дэвидсон в учтивой форме признался в отсутствии дамы сердца и обратился с расспросами к Торндайку и Ленни относительно хороших мест для охоты.

– Вчера мне довелось поохотиться в этих местах, однако мы не ушли далеко, а мне бы хотелось более тщательно изведать эту местность. Все-таки земли здесь весьма плодородны и дичи предостаточно.

– Ленни обязательно должен составить вам компанию в следующий раз. Он с отцом обследовал все эти места, будучи ребенком. – заявила Роксана.

– Скажите, мистер Торндайк, – начала Эвелин, дотоле молчавшая. – а вы хорошо знаете здешние места? Положим, западную окраину и «спящую равнину»?

– Да, мисс, не сомневайтесь в этом. – с улыбкой ответил тот. – Я знаю эти места, как английский алфавит, отец отправлял меня сюда к бабушке с семи лет. Здесь я проводил каникулы, научился охотиться, пускать воздушных змеев. Я застал озёра в первичном их состоянии! – смеясь, продолжил он. – Блутаун – мой второй дом. Здесь меня всегда принимали с особой теплотой. Моя дражайшая покойная бабушка была широчайшей души женщина, уверяю вас. Добрее натуры я не встречал… После смерти отца, здешнее поместье оказалось единственным моим пристанищем.

– О, мистер Торндайк, так вы переехали сюда сравнительно недавно? – осведомилась Роуз.

– К сожалению, нет, мисс. Мой отец умер более десяти лет назад, а матушки я никогда не знал.

– Как это печально… – преисполненная сожаления, отозвалась Эвелин.

– Меня это ничуть не удручает. Я не нахожу это дурным поступком матери, а неудачей отца, не сумевшего удержать ее. Но я их не виню. – он помолчал. Однако оставим! Дамы, еще чаю?

Он принялся разливать чай, когда миссис Зедмунд решила разрядить немного напряженную обстановку.

– До вашего прихода, господа, мисс Эвелин так воодушевляла нас своей непревзойденной игрой! Я молю вас, моя дорогая, окажите нам честь и подарите нам немного музыки!

Все обратились к ней взглядом. Эви, поставив чашку на столик, встала с пуфа и прошла к фортепьяно. В этот момент все джентльмены встали со своих мест и приготовились внимательно слушать, закурив сигары.