Текст книги "Настоящий американец – 5"

Глава 20

Вечером к резиденции губернатора нас с дядей Брайаном доставил все тот же «роллс-ройс». Очередной знак внимания от правителя департамента Боливар я оценил.

– Все-таки придется пожертвовать на восстановление кафедрального собора, – обреченно вздохнул я.

От бедного миллионера все хотят чего-то поиметь. В той жизни постоянно с этим сталкивался, и вот опять все повторяется. Может надо было в этот раз в фермеры пойти? Выращивал бы кукурузу и горя не знал. Женился бы по любви, детишек завел… Брр.

– Фигня какая-то в голову лезет, – помотал я своей многострадальной.

Дядя, даже не взглянув в мою сторону, пробурчал себе под нос что-то неразборчивое.

Он все продолжал на меня дуться из-за того, что я его не разбудил, когда нас пытались захватить пираты. Как-будто он чем-то нам в той ситуации мог помочь. Видимо, позабыл, что он не из антитеррористического управления, а ученый-биолог. Я, чтобы избежать еще большей обиды, не стал признаваться, что попросту о нем забыл. Свалил все на стрессовую ситуацию.

Ладно, пусть дуется, все-равно это ненадолго, лишь бы про наши морские приключения никому не проговорился. Ни про испанский галеон с его ценным грузом, ни про колумбийских пиратов, которых мы затопили. Так-то дядя всегда на моей стороне, хоть с родственников в этой жизни повезло, но все же он человек увлеченный наукой, то есть вполне может ввязаться в какой-нибудь диспут, научный или исторический, и случайно упомянет, использовав в качестве аргумента.

Сегодня со всей командой «Алессандры» была проведена беседа, вернее даже политинформация, где им доходчиво объяснили, что языком молоть не надо, иначе будут последствия. Нет, не от меня. От местных властей. Разобидятся власти Колумбии за своих утопленных «рыбаков» и арестуют корабль, а нас всех определят в местную тюрьму для дальнейшего показательного суда. Нет, сам я в такое развитие событий не верил. Никто из местных не рискнет связываться с американским миллионером. Но мне нужно было приструнить команду, чтобы информация о сокровищах раньше времени не разошлась по миру. Для этих целей я, воспользовавшись своим правом большого босса, отменил все увольнительные и строго запретил выходить на берег. С учетом недавно обещанных премий, экипаж корабля такое ущемление своих свобод проглотил. Ни один не возмутился.

Матрос Майерс отлеживался в лазарете, подальше от команды, которая сперва его возвращению сильно обрадовалась, а затем дружно захотела ему вломить. Но люди быстро остынут, никто же от пиратов в итоге не пострадал, это просто сейчас эмоции бушуют. А когда все утрясется, Майерс вновь вольется в экипаж. Нет, увольнять я его не буду. Да, он виноват. Сперва нарушил технику безопасности, затем пиратам своих же товарищей сдал, с которыми сперва служил во флоте, а затем вместе работал. Вот только он может обвинить меня ответно. Не обеспечил надлежащую защиту работникам, не вызвал вовремя помощь… Вот об этом обо всем журналистам слезно и расскажет. А те и рады стараться, поднять шумиху. “Из-за безответственных действий миллионера простой американский матрос угодил к пиратам, где подвергся бесчеловечным пыткам!” – на первых полосах всех мировых газет. А после таких публикаций, перетянув на свою сторону общественное мнение, Майерсу легко будет выиграть у меня суд.

Или я его демонизирую? Все же Майерс простой матрос, а не профессиональный сутяжник, хоть и американец.

Впрочем, такие вещи проще предотвратить, чем затем бороться с последствиями.

Полковник Варгас в этот раз был одетый в парадную форму с золотыми эполетами. Встретив, он повел нас с дядей представлять остальным гостям.

Поэтому минут двадцать мы только и делали, что перемещались по двум залам резиденции и освещенной части парка, где играл струнный квартет, услаждая слух ценителей, а для всех остальных служил фоном для общения. Здоровались и перекидывались приветственными словами с важными людьми в смокингах и военных мундирах, целовали ручки и выражали свое восхищение дамам в легких коктейльных платьях с оголенными плечами и щедро открытыми зонами декольте.

Дядя откололся от меня возле группы американцев, оставшись с ними общаться. На приеме мы оказались не единственными янки. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. В Колумбии сейчас много чего принадлежит гражданам США.

– Фрэнк, позволь тебе представить моего доброго друга, – мы остановились возле очередного губернаторского гостя. Это был худощавый мужчина лет пятидесяти с выцветшими глазами много повидавшего человека, – Вильхельм Зайберт.

– Приятно познакомиться мистер Уилсон, – тот протянул мне руку для рукопожатия.

– Думаю у вас найдутся общие темя для разговора. Сеньор Зайберт в прошлом был инженером на заводе «Алкетт», а затем одним из конструкторов в «Борзиг-Рейнметалл». А последние восемь лет он оказывает консультационные услуги правительству департамента Боливар. В частности, именно Сеньор Зайберт – автор проекта реконструкции автодороги Картахена – Малагана, который очень высоко оценил президент республики.

Презентовав своего доброго друга губернатор под благовидным предлогом удалился. Понятно. Продолжает продавливать тему строительства в Колумбии автомобильного завода.

– Должен вам сказать, что с недавних пор являюсь поклонником вашего таланта, – заговорил сеньор, вернее, герр Зайберт. – Я сам инженер, поэтому могу с пониманием дела оценить все ваши изобретения. И могу с полной уверенностью утверждать, что вы совершили самый настоящий научный прорыв в области автомобилестроения! Эти ваши изобретения, что появились за последние два года – они же с технологической точки зрения совершенны! Одни ваши антикрылья чего только стоят! Ромео очень повезло, что они смогли заполучить вас в компаньоны. Уверен, скоро вы сможете обойти таких автогигантов как «Форд» с «Дженерал Моторс» и завоевать мировой авторынок. Ведь ваши идеи уже опережают время!

– Польщен, – давно мной так не восторгались, особенно конструкторы танков. – Но вы преувеличиваете. Я всего лишь скромный бакалавр инженерии.

Зайберт заразительно рассмеялся как от хорошей шутки.

– Не скромничайте. Это я скромный бакалавр инженерии, а вы, мистер Уилсон – гений.

Ну, гений, так гений. Спорить не буду. И зачем Варгас свел меня с этим фашистским недобитком, а кем еще мог оказаться герр Зайберт, раз, боясь вернуться в Европу, вынужден прозябать в банановой республике? Чтобы мы вместе строили в Колумбии завод? Акции губернатора в моих глазах стремительно просели.

– Господин губернатор сказал, что вы рассматриваете вопрос о строительстве автомобильного завод в Колумбии? – тут же подтвердил он мои мысли о них обоих.

– Рассматриваю, аккурат с полудня. Думаю, мне еще понадобиться некоторое время, чтобы принять окончательное решение, – вежливо отшил его я.

В общем-то идея разместить здесь еще один завод не так уж и плоха. В Конго, куда я уже залез, тоже ожидается гражданская война. Можно, например, помимо “Джульетт” производить здесь машины для военных, инженер у меня уже, считай, есть. Вот только я уже влез в Конго, а вкладываться сразу в два рисковых проекта, это больше на авантюру похоже. Тем более, когда есть более многообещающие проекты… и континенты. Австралия, например, с выходом на весь юго-восточный рынок.

– Конечно, мистер Уилсон, – отзеркалил он мою улыбку, сообразив, что пока на эту тему я говорить не готов. – Рад был с вами познакомиться.

– Взаимно, – чтоб тебя местные партизаны пристрели.

Захотелось промочить горло. Я осмотрелся в поисках официанта с выпивкой на подносе, и застыл. На меня смотрела довольно молодая девушка, наверняка ей не было еще и двадцати, и она была по-настоящему красива. Светлые волосы приподняты и уложены в изящную прическу, в ушах поблескивали изумруды, соревнуясь чистотой цвета с глазами их владелицы. Легкое белое платье позволяло насладиться совершенством фигуры.

Я не устоял, и подошел узнать ее поближе.

– Нас не представили, – начал я ритуал. – Фрэнк Уилсон. В Картахену, не иначе, привела меня судьба, ведь здесь я встретил вас, прекрасная незнакомка.

– Грейс, – застенчиво улыбаясь, назвала она свое имя.

– Меня тоже зовите по имени, – я со всей осторожностью пожал протянутую мне прохладную ладонь. У девушки были изящные, их еще называют музыкальными, пальцы с аккуратными розовыми ноготками. Обручальное кольцо отсутствовало. Значит она чья-то дочь. Последнее меня несказанно обрадовало.

– Вы живете в Колумбии?

– Да, – отведя взгляд, не особо воодушевленно подтвердила она.

– Мечтаете отсюда уехать?

Девушка подняла на меня свои изумрудные глаза, и я словно загипнотизированный был готов увезти ее отсюда куда она скажет.

– Я хочу стать актрисой. Моя мечта – попасть в Голливуд, – ее глаза засияли, и я ещё больше уверился, что осуществлю ее мечту.

– У вас все получится! – заверил ее я. – Особенно если вы позволите мне вам помочь.

– О, вы можете мне помочь? – Грейс затрепетала ресницами. Это завораживало.

– Конечно. Ведь я голливудский продюсер! – распушил я хвост.

– Правда? – ее лицо озарила предвкушающая волшебство улыбка, и мне пришлось срочно отвлечься.

Очень кстати мимо проходил официант. Я зацепил с подноса бокал с шампанским и залпом его выпил. В нос шибанули распроклятые пузырьки, и возможность ясно мыслить вернулась.

И что это сейчас было? Афродизиак? Или может меня коснулось проклятие моряка, наконец сошедшего на берег? Я уже был не так уверен, что обещанная мною премия удержит команду на корабле. Надо в темпе чиниться и сваливать отсюда.

– Мистер Уилсон, Грейс, – к нам подошел герр Зайберт, а я уже надеялся, что больше его не увижу. – Вы уже познакомились с моей дочерью?

Приплыли.

– Так это ваша дочь? – держал я покер фейс.

– Папа, Фрэнк, оказывается, продюсер, и он предложил мне ехать в Голливуд! – поделилась она с отцом радостью.

– Вот как? – его глаза мгновенно потемнели.

– Мы обсуждали Голливуд, – нейтрально ответил я.

– Ты обещал мне помочь! – обиженно напомнила мне Грейс.

Ее отец продолжал буравить меня недобрым взглядом, совершенно позабыв, что я гений и его кумир, а я размышлял о вредности долгого воздержания.

– Прошу прощения, но я обещал губернатору выписать чек на восстановление кафедрального собора. Он меня ждет, – я кивнул в сторону сеньора Варгаса, который, как по заказу, приглашающе кивнул мне в этот момент, вновь подняв свой рейтинг в моих глазах.

Получилось откупиться десятью тысячами долларов. А после, оторвав дядю от интересной беседы, я поспешил вернуться на свой корабль.

– Мы от кого-то убегаем? – недовольно спросил он меня в машине. – Видел, ты мило общался с какой-то красивой девушкой. Вы, кстати, хорошо смотрелись вместе. Она американка? Дочь какого-то местного плантатора? Мне казалось, она тебя понравилась. Так что произошло?

– Дядя, все потом, – оборвал я поток его вопросов, и он вновь надулся как мышь на крупу.

– Этой Майерс пытался сбежать, – Эспозито встретил меня на корабле неприятным известием.

– Сказал, зачем пытался сбежать? Если от страха – это одно, а если он замыслил предательство – это уже совсем другое.

– Славы и денег захотел, – оскалился Эспозито. – Решил продать новость о находке испанского галеона журналистам, а также историю своего плена у пиратов. А после этого планировал самостоятельно начать подъем сокровищ со дна.

– Ты смотри-ка, какой нам деятельный матрос попался, – подивился я прыти Майерса.

– Правильно его Рутерфорд тогда сукой назвал. Гнилой человек. С ним по-хорошему обо всем договорились. Ему бы радоваться надо, а он в бега. Не оценил доброго к себе отношения. Так что делать с ним будем, мистер Уилсон? Он требует разрыва контракта.

– Ну, раз требует – разорвем. Пусть сходит на берег, и делает это на виду у остального экипажа, – со значением произнес я. – Колумбия – опасная страна, здесь, говорят, партизаны постоянно на кого-нибудь нападают, особенно гринго не любят, но это теперь его проблемы.

Эспозито понимающе ухмыльнулся.

* * *

– Этот янки должен заплатить за оскорбление! – Вильхельм Зайберт вышагивал по гостиной своего небольшого дома, самого скромного в западной части Картахены, где предпочитали селиться белые. – Меня давно так не унижали! Я опытный инженер был вынужден расстилаться перед этим сопляком, чтобы получить хоть какую-то должность на его гребаных заводах, а в ответ этот мальчишка смотрел на меня как на дерьмо, прилипшее к его дорогим туфлям.

Слушающий гневные изливания отца Людвиг, плеснул в свой бокал очередную порцию рома. Ему все это очень не нравилось. Вся семья восприняла появление в Картахене американского миллионера-автопромышленника с большим энтузиазмом. Это был шанс для них всех подняться, а возможно даже вырваться в более цивилизованное место. Эмигрантская доля нелегка, особенно когда из своей страны пришлось бежать с пустыми карманами.

Отец был талантливым инженером и мог рассчитывать на хорошее место на заводах Уилсона. Семья даже была готова остаться в Колумбии, если отец получит место директора, построенного здесь автомобильного завода.

Их надежды подогревал и губернатор, неожиданно выступивший на их стороне. Ему нужен был завод, именно поэтому он вспомнил об Зайберте и пригласил его на прием, чтобы представить Уилсону и показать тому, что кадры для завода уже имеются в Картахене. До этого дня семья Зайбертов с губернатором пересекались лишь несколько раз, и ранее они не были вхожи в его дом.

Прием у губернатора – это возможность не только для самого Вильхельма, но и для его дочери. Там вполне можно было встретить выгодную партию. А Грейс была молода и красива.

Единственное, в последнее время у нее появилась странная мечта – она захотела стать актрисой, причем голливудской актрисой, как Грейс Келли, к слову, та была наполовину немкой. Узнала, что ее тезка в этом году вышла замуж за принца Монако, и загорелась. Впрочем, какая девушка не мечтает о принце? Особенно сидя в этой дыре под названием Картахена.

– Он смотрел на твою сестру как на шлюху! – достиг ушей Людвига очередной гневный возглас отца. – Предложил ей лететь с ним в Голливуд! Наглец! Да за такое раньше на дуэль вызывали!

– Папа, это неправда! – в гостиную влетела, до этого подслушивающая с лестницы Грейс. – Я ему понравилась!

– Еще бы ты не понравилась. Ты же у меня красавица, – с отцовской гордостью произнес Вильхельм.

Грейс зарделась.

– И когда сказала Фрэнку, что хочу стать актрисой, он просто предложил мне помощь.

– Он просто решил тобой попользоваться, дурочка! – вновь разъярился герр Зайберт.

– Это ты дурак! Ты все испортил! Ты на него так смотрел, словно убить хотел.

– Ты как с отцом разговариваешь? Неблагодарная! Быстро в свою комнату. И тебе запрещено из нее выходить. Ты наказана!

– Что?! – Грейс перевела взгляд с отца на брата, но тот смотрел не на нее, а в свой бокал. Так и не дождавшись от него помощи, она топнула, резко развернулась и, громко всхлипывая, рванула вверх по лестнице.

– Я был сегодня в порту, – когда они вновь остались вдвоем, сказал Людвиг. – Ходил на корабль посмотреть. О нем столько кругом разговоров. Вот и мне стало интересно. И знаешь, что странно, – он многозначительно посмотрел на отца, разогревая его любопытство. – Команда корабля не сходит на берег.

– Ну да странно. Но нам-то что до этого?

– Ты же только что хотел поквитаться с янки, – Людвиг сверкнул такими же как у отца очень светлыми глазами.

– Думаешь Уилсон что-то скрывает? И именно для того, чтобы информация не расползлась по городу, он запретил команде увольнительные, – задумчиво проговорил Вильхельм. – Возможно, возможно, – покивал он своим выводам. – Вот только как узнать, что он скрывает? Губернатор никогда не позволит обыскивать судно Уилсона, даже если в полицию попадет письмо, где американца обвинят в продаже оружия повстанцам.

– В этом ты прав, отец. Американцам в этой стране можно все. Но все же я завтра еще покручусь в порту. Должно же нашей семье наконец повести.

И Людвигу Зайберту, действительно, повезло. Он увидел, как корабль покинул один из матросов.

Глава 21

Как я и предполагал, никаких препонов со стороны местных властей не последовало. Мы просто привезли на арендованной машине в аэропорт Картахены деревянные ящики, без досмотра погрузили их в самолёт, и мой борт взлетел. Колумбийцы всё это время стояли в позе «чего изволите», в любой момент готовые исполнить любой каприз богатого американца за его же деньги.

Всё что команда «Алессандры» успела поднять до урагана я взял с собой. Все это добро, золото, серебро, драгоценные камни по моим прикидкам тянет на полмиллиона долларов и является только малой толикой тех сокровищ, что утащила за собой под воду Нуэстра Сеньора де Аточа. По бумагам на испанском галеоне одних только колумбийских изумрудов было больше двух тысяч.

В общем, я полетел прятать свое добро, а «Алессандре» после ремонта предстояло вернуться в район поисков, где продолжить подводные работы.

Первоначально мы должны были лететь напрямую в Нью-Йорк, но сильный встречный ветер привёл к дикому расходу топлива и пришлось садиться во Флориде, чтобы дозаправиться. Дайтону я выбрал для того, чтобы заодно решить здесь еще одно дело.

В аэропорту нас уже ждали люди Каллахэна, в задачи которых входила охрана ценного груза. С «Алессандры» я охранников не забирал. Проводили нас до аэропорта Картахены и вернулись на корабль. Там они нужнее. А воздушные пираты – это уже фантастика.

Также на доклад ко мне явился, проинформированный о моем приезде, управляющий гоночной трассой мистер Миллс и… Джон Франкенхаймер. Увидев последнего, я сильно удивился. Думал, он уже давно сидит в Лос-Анджелесе и монтирует фильм.

Пока самолет заправляют топливом как раз успею с ними двоими переговорить. За почти три часа перелета я устал сидеть, поэтому решил размять ноги, прогуляться по той части взлетного поля, который арендовала «Way of Future LTD». Грузов мы доставляем во Флориду много, так что в аэропорту являлись ВИП-клиентами.

Компанию первым мне составил мистер Миллс, уж больно вид у него был озабоченный. Впрочем, режиссер выглядел не радостнее, но киноискусство подождет.

Как выяснилось причиной унылого настроения их обоих послужил ураган. Мало того, что он забросил меня в Колумбии, по пути столкнув с самыми настоящими пиратами, так еще и на суше мне насвинячил. Ураган прошелся точно по моей трассе, причинив достаточно большие разрушения как трассе вместе с комплексом административных зданий, так и самому городу. А еще он остановил съёмки сиквела «Гран-При». Франкенхаймер решил, переснять какие-то сцены, но не вышло.

Сколько же бед натворил этот чертов ураган, которому дали поэтичное имя «Амалия».

Из доклада Миллса выходило, что гоночный комплекс пострадал достаточно серьезно, были повалены сразу восемь больших осветительных мачт. За этими словами скрывались циклопические конструкции из более чем сотни прожекторов на каждой. С их помощью обеспечивалось круглосуточное освещение трассы, то что выгодно отличало нас от Ле-Мана.

Кроме того, серьезно пострадали трибуны, более ста тысяч кресел ураган сдул. Само собой, подземные коммуникации трассы были затоплены и тоже вышли из строя.

Общая сумма ущерба составила уже на как минимум двести тысяч долларов и обещала еще вырасти. И на десерт, в ближайшие два-три месяца трасса как спортивный объект не могла функционировать.

Миллс отчитался, что уже нашел подрядчиков для ремонта и подписал контракты на срочное изготовление новых систем освещения и кресел. Со страховой компанией, а мы были клиентами «Progressive», Миллс тоже связался, и его ребята даже начали готовить документы. В общем, молодец. Премию заслужил.

– Фрэнк, это же просто ужас какой! – эмоционально начал разговор человек искусства, когда пришла его очередь. – Все сроки из-за этого урагана полетели!

В такой вот манере Джон и поведал мне о случившемся. Оборудование для съемок практически не пострадало, за исключением трейлера Одри, который сначала перевернулся, а затем его еще и протащило пару десятков ярдов.

Сама наша звезда не пострадала, так как заблаговременно вместе со всей съемочной группой была эвакуирована в Джексонвиль, подальше от урагана.

– Мистер Миллс, можно вас еще на пару минут? – окликнул я, топчущего в стороне от нас управляющего. – Можно сделать так, чтобы первым восстановили то, что Джону потребуется для съемки фильма?

– Конечно, мистер Уилсон, сегодня же дам необходимые распоряжения, как только мистер Франкенхаймер даст мне вводные.

– Ну вот видишь, Джон, все решаемо.

С благодушным настроением я их обоих отпустил. Шли они к машине возбужденно переговариваясь друг с другом.

Но благодушное настроение словно очередным ураганом сдуло. Подошел капитан самолета, и сообщил, что меня вызывают по радио с «Алессандры». На связи был Тони Эспозито. Сообщил, что в Картахене возникли проблемы. Какие именно, он понятное дело открыто не сказал, ограничился кодовыми фразами. Согласно им, проблема под именем Майерс не решена. А мне теперь гадай, что конкретно там у них случилось. Решил исходить из самого плохого варианта. Майерса ликвидировать не удалось, он ушел и теперь где-то под выпивку рассказывает журналистам о похождениях моей «Алессандры».

Корабль, наверно, лучше бы конечно перегнать из Картахены в Колон, порт Панамы. Хотя им на месте виднее.

– Мистер Уилсон, сейчас в Нью-Йорк летим? Ничего не изменилось? – спросил меня капитан воздушного судна, когда я покинул его кабину.

– Да, маршрут не меняется. Меняются планы, – последнее я процедил себе под нос.

Как же мне хотелось оттянуть этот момент, когда весь мир узнает о сокровищах Нуэстра Сеньора де Аточа. Надеялся еще несколько месяцев поднимать их со дна в тишине. Но какой-то ничтожный Майерс все мои планы пустил коту под хвост. Сразу же пришла аналогия с камешком, попавшим в сандаль. Вроде мелкий, гад, а столько неудобства причиняет, и, чтобы вытряхнуть его надо сильно заморочиться.

В аэропорту Нью-Йорка меня встречал сам глава департамента безопасности Клинт Каллахэн. Выгрузив ящики с ценностями, а их было ровно четыре, мы повезли их в Bank Of America, где нас дожидался Перри, который и договорился об их хранении с вице-президентом банка.

Первоначально я планировал просто положить ценности в банковский сейф, не ставя о них и о природе их происхождения руководство банка. Но раз события понеслись вскачь, придется все переигрывать.

– Мистер Уилсон, Фрэнк! Как я рад тебя видеть, – расплылся в приветливой улыбке Роберт Симпсон, вице-президент Bank of America, который в своё время приложил много усилий для того, чтобы я ушёл от Меррилл Линч. Да, основной причиной была черная полоса для Меррилл Линч, которая началась у этой брокерской конторы из-за нью-йоркских погромов и всё никак не хотела заканчиваться. Их тяжба с полицией Нью-Йорка всё еще продолжалась и конца и ей не было видно.

– Взаимно, Роберт, взаимно, – отзеркалил я.

– Итак, о чем ты хотел со мной переговорить? – спросил Симпсон, когда мы с комфортом разместились в его кабинете и мне было подано кофе. – Дело в тех ящиках, что ты разместил в банковском сейфе?

– Ты прав, – подтвердил я. – Дело в содержимом этих ящиков.

– И ты вероятно хочешь рассказать мне, что в них лежит? – в очередной раз угадал Симпсон, мягко поторапливает меня выложить уже все начистоту.

– Наверно, лучше даже будет показать.

– Господи, Фрэнк, ну говори же уже что в этих чертовых ящиках?

– Сокровища затонувшего испанского галеона Нуэстра Сеньора де Аточа: золотые, серебряные монеты, колумбийские изумруды, драгоценности и так по мелочи.

– Золото? Испанский галеон? – сперва, не понимая, переспросил Симпсон, а затем у него в мозгу все сложилось. – Так вот, что ты на самом деле делал в Мексиканском заливе! – воскликнул он. – А ведь все тебя за идиота считали. Потратил прорву денег, выкупил списанный военный корабль и отправился в никому ненужную экспедицию изучать морских гадов… Эмм, извини, – Симпсон смутился.

Я, улыбаясь, приподнял ладонь, показывая, что не обижаюсь.

– А на самом деле идиоты – это те, кто поверил в этот бред. – Вице-президент банка отложил так и неприкуренную сигарету. – Теперь-то я понимаю, что ты специально запустил этот дурацкий слух, чтобы тебе никто не мешал. Подумаешь, какой-то кретин копошится в заливе. Да кому это интересно? А ты в это время без всяких помех проворачивал свои дела, – Симпсон расхохотался. – Фрэнк, ты меня не перестаешь удивлять! – воскликнул он. – Господи, я же тоже когда-то мечтал найти клад, – выражение его лица изменилось, черты стали мягче, глаза засияли, из них ушел холод, а всему виною стали воспоминания из детства. Даже показалось, что он готов сменить респектабельный костюм на парусиновые штаны и рубашку с короткими рукавами, свой кабинет в здании из стекла и бетона на палубу какой-нибудь рыболовецкой шхуны и отправиться за морскими сокровищами. – Как же давно это было, – он вздохнул, как вздыхают об утраченных возможностях, и в следующий момент стряхнул с себя наваждение. Передо мной опять сидел банкир.

– Так зачем ты рассказал мне о сокровищах? Ты же мог этого не делать. Что хранит клиент в банковской ячейке для банка – тайна.

– Роберт, ты бы догадался обо всем, сразу, как новости о моей находке появились бы в газетах. Я всего лишь опередил события.

– То есть у тебя есть ко мне предложение?

– Предложение есть, – подтвердил я. – Если исходить из документов о грузах галеона, то мы подняли пока только малую их часть, примерно на полмиллиона долларов. На барту Нуэстра Сеньора де Аточа одних только колумбийских изумрудов было больше двух тысяч, а общая сумма всего, что везли в Испанию миллионов этак сорок. Сам понимаешь это огромный куш.

– Еще бы! – воодушевился Симпсон. Потянуло запахом наживы.

– Вот только удержать информацию о моей находке долго не получится. Думаю, очень скоро она просочится. А это значит, в мексиканском заливе скоро будет не протолкнуться от желающих разбогатеть. Да, у меня будет преимущество. Мой корабль уже на месте и уже продуктивно работает. Но район поисков все равно огромный и на его прочесывание уйдёт не один год. Поэтому вполне возможно, что удача улыбнется кому-то еще.

Симпсон согласно покивал, соглашаясь с моими прогнозами.

– Я решил масштабировать предприятие, – подошел я к главному. – Организовывать полноценное акционерное общество, купить и переоборудовать еще пару кораблей и частым гребнем шерстить весь тот район.

– Но это не оградит тебя от конкурентов, которые неизбежно будут кружить рядом с твоими кораблями и пытаться чем-то поживиться.

– Ты прав.

– Черт, Фрэнк, да я и сам готов купить какой-нибудь корабль и попробовать у тебя что-то отжать! – засмеялся Симпсон.

– А зачем? Я же не просто так это всё рассказываю. Я предлагаю твоему банку стать моим деловым партнером в новом предприятии. Стать акционером компании по поиску сокровищ. Bank of America как соучередитель этого предприятия станет отличным гарантом того что все поймут, что дело стоящее и самое главное. Вы с вашим весом поможете мне договориться с военными. Мы просто закроем тот район для всех и будем делать бизнес в гордом одиночестве!

– А что мешает нам это сделать без тебя Фрэнк?

– Время, Роберт, время. Да, вы можете это сделать. Но ты не хуже меня знаешь как работает бюрократическая машина в US Navy. Вашим лоббистам понадобиться несколько месяцев, чтобы всё устроить. За это время я много чего достану. Более того, когда вы закроете район, вам придётся создавать оборудование с нуля. Ведь ты, Роберт, не думаешь, что сокровища по дну как на ладони разбросаны, только знай – собирай. За триста лет, что прошли с момента затопления корабля их покрыло несколько метров ила. А я вам не ничего из своего оборудования не продам. Лицензии тоже. И вам придётся тратить неприлично много денег на разработку аналогов. Впрочем, можно работать и без оборудования, но тогда вам достанутся только крохи.

– Я понял, понял, – рассмеялся Симпсон. – Это был риторический вопрос. Ты посмотри-ка талант инженера и изобретателя, это оказывается сильный козырь при переговорах! Фрэнк, ты, кажется, хотел мне показать сокровища? – он наклонился ко мне, ожидая ответа, его глаза от предвкушения пылали.

– Завораживающее зрелище, – озвучил Симпсон, когда мы спустились в подвальное помещение, где располагались ячейки большого размера и я открыл все четыре ящика, для зрелищности. Впрочем, он больше хотел убедиться в наличии сокровищ, а золота у него в хранилище не меньше лежит. Насмотрелся уже за годы работы.

– Мне нравится твоя идея об акционерном обществе с нашим участием, – огласил он свой вердикт, когда мы вернулись в его кабинет. – Думаю, нам нужна большая рекламная компания, – сразу же внес он предложение. – Мы должны организовать выставку. Да, именно выставку, – он довольно прищурился, озвученная им же идея ему явно нравилась. – Я лично знаком с Леонардом Кармайклом, он секретарь Смитсоновского института. Леонард как раз тот человек, который поможет организовать выставку и найдёт нам самых лучших экспертов, которые оценят стоимость найденных тобой сокровищ. Это же не просто золото, камни и драгоценности. Это очень старые золото, камни и драгоценности. И наверняка у них будет огромная наценка за возраст. Вот люди Кармайкла и проведут такую оценку.

– Идея, действительно, отличная, – польстил я ему. – Но я бы хотел попросить сохранить наши с вами договоренности в тайне до выставки.

– Фрэнк! – возмутился Симпсон, – это Манхэттен, финансовое сердце нашей великой родины. Место где крутятся самые большие деньги в истории. Неужели вы думаете, что всё это возможно без сохранения коммерческой тайны?

* * *

Эспозито решил сам заняться устранением Майерса, не стал поручать такое важное дело кому-то из парней.

Важное, потому что этого предателя надо было именно убить. Он своим длинным языком вновь мог подставить их всех. Ладно, если он просто расскажет о затонувшем галеоне и его сокровищах. Это лишь нарушит планы босса. Но Майерс может сообщить о поступлении “Алессандрой” колумбийского судна. А их корабль сейчас стоит на ремонте в Колумбийском порту. Если даже местные власти не решатся на арест корабля, принадлежащего американцу, вместе с его экипажем, то на “Алессандру” могли напасть здесь или в море друзья тех самых пиратов, ведь порт приписки их судна была как раз Картахена. Уилсон не мог так рисковать и Эспозито его в этом поддерживал.

Город уже погрузился во тьму, а это самое лучшее время для темных дел. Эспозито специально дал расчет Майерсу только к вечеру и после того как самолет Уилсона улетел.