Текст книги "Государство в государстве"

Глава десятая
Рекламное время

Переход на рыночные отношения всем телевизионным редакциям давался тяжело, спортивной – особенно. Столько было в нем нюансов, хитросплетений, подводных камней, ловушек, что не один месяц пришлось потратить, прежде чем мы досконально во всем разобрались.

60 лет назад во время трансляций хоккейных матчей из Канады Озерова сначала смешили, а потом раздражали музыкальные вставки, звучавшие под сводами канадских Дворцов спорта. Для чего они – никто не понимал. Но чтобы не отставать от заграницы, зазвучала музыка и во время наших хоккейных матчей. Только позже нам объяснили, что в НХЛ эта вставка – сигнал. На телеэкране реклама! И арбитр мог возобновить встречу только с последним аккордом. У нас же музыкальная пауза так и оставалась дивертисментом, одевая в «модную иностранную одежду» каждую игру.

Мы учились. В Западной Европе давно существовал мощный телевизионный рекламный рынок, активно использовалась спонсорская поддержка, изобретались другие способы, помогавшие значительно сокращать фантастические по нашим меркам лицензионные суммы. В Советском Союзе всего этого не существовало.

Наконец, пользу телевизионной рекламы поняли и у нас. Свершилось! Препоны сняли, и самая первая – причем зарубежная – реклама появилась на наших телеэкранах в трансляциях футбольного чемпионата мира 1990 г. Компания ISL, коммерческий партнер ФИФА, серьезно нас к этому событию готовила, объясняя очевидные вещи на специальных семинарах в Люцерне и Праге. Эти уроки пошли на пользу: все рассказанное четко выполнили под строгим наблюдением международной футбольной организации. В других же передачах в «рекламных вопросах» царил беспредел. Рекламодатель платил, рекламодатель диктовал условия, и ассистент режиссера запускал ролики в начале, в конце матча, в его середине, запросто перекрывая если не забитый гол, то уж острый момент без малейших колебаний. Знающие люди объясняли нам: во время игры использовать рекламу запрещено, присылали выписки из правил УЕФА, но «разгулявшийся рынок» отвергал любые правила.

Наконец, мы получили хороший урок. В 1992 году в самой первой трансляции матча футбольной Лиги чемпионов, несмотря на то, что мы подписали договор, в котором прописано, где, когда и сколько раз можно показывать рекламу, решили рискнуть, и по экрану в середине первого тайма медленно поползла бегущая строка, сообщая, по какому адресу и в какие дни можно отремонтировать машину «Вольво». За это УЕФА немедленно оштрафовала «Останкино». Партнер УЕФА компания «Т.Е.A.M.-маркетинг» строго следила за всеми трансляциями без исключения и имела право накладывать взыскания за любое нарушение договора.

Нас, в то время в спонсорских делах совершенно несведущих, поражало то, что представителей ТЕАМ, присутствовавших в Лужниках, более всего волновало размещение на поле щитовой рекламы.

Последовательность и точное место ее размещения относительно центральной линии нас не касались, этим занимались специальные люди. А смогут ли операторы достойно показать щиты, часто ли попадут они в кадр, хорошо ли освещены, нет ли каких-то помех? Все это выяснялось во время священного ритуала особой проверки. За 2 часа до начала матча все камеры включались, режиссер усаживался за пульт, и джентльмены из ТЕАМ проводили приемку. Оператор на своей камере панорамировал слева направо, затем справа налево, менял оптику, а приемщики удовлетворенно кивали головой или делали ничего не значащие замечания. Но относились они к своим обязанностям с величайшим пиететом. Мы перестали удивляться, когда узнали, какие огромные деньги крупнейшие в мире компании, спонсирующие Лигу, вкладывали в этот турнир.

Довольно долго в «Останкино» рекламные проблемы каждая редакция решала самостоятельно. Спортивная считалась в этом самой успешной. У‌ футбольных и хоккейных клубов спонсоры начали быстро появляться. Руководители, тренеры один за другим приходили к нам, стараясь добиться появления на экране своих команд. С кем-то удавалось договориться, кто – то ничего не понимал, но играл роль сведущего в этих делах специалиста. Хлынул мощный поток предложений от федераций, команд, частных лиц, выдававших себя за посредников.

Из общения с ТЕАМ мы поняли, что щиты на футбольном поле, надписи на хоккейных бортах – это часть рекламной политики, не менее важная, чем видеоролики на экране. И осенью того же 1992 года от «футбольных щитов» мы перешли к «хоккейным бортам». Тогда в форме хоккеистов ЦСКА рядом с традиционной эмблемой появился знак «Питтсбург Пингвинс». Знаменитый клуб НХЛ стал спонсором знаменитого российского клуба. Выполнение всего, что было записано в Договоре между клубами, осуществляли Виктор Гусев, в недалёком будущем популярный комментатор, а тогда корреспондент ТАСС, и представитель «Питтсбурга» Стив Уоршоу. Главная их задача – организовать трансляции матчей ЦСКА по телевидению. Позднее Уоршоу вспоминал: «В том сезоне 13 игр мы транслировали по национальному телевидению – в прайм-тайм на первом канале. Если ты хотел попасть на ТВ в то время, нужно было за это удовольствие заплатить. Но мы имели право размещать свою рекламу и выбирать героев для интервью в перерывах между периодами».

Трансляции, описанные Уоршоу, были проведены прекрасно. Всех особенно удивляла подготовка площадки. Очищенные от грязи борта с прекрасно выполненными рекламными наклейками и название ещё одного спонсора, нанесенное на лёд.

Ходили слухи, что вскоре появится ещё один договор между «Крыльями Советов» и «Детройтом». Что-то не сложилось, но Игорь Дмитриев, самый известный игрок «Крыльев Советов» 1960-1970-х годов, стал президентом клуба и много полезного извлёк из общения с иностранными специалистами. Работал очень энергично, нашел серьезных российских спонсоров. Во Дворце спорта «Сетунь» на бортах площадки и на льду появились их названия. Все было выполнено прекрасно. Оставалось главное – найти телекомпанию, заинтересованную в трансляциях не самой сильной команды страны. ОРТ и ВГТРК отказались. Но неожиданно появилась возможность показать «Крылья Советов» на пятом канале, у которого была большая аудитория. На этом канале работало Санкт-Петербургское телевидение. Как удалось Дмитриеву такого решения добиться, для меня до сих пор загадка. Как и для жителей Петербурга. Почему собственный СКА на экранах не появляется, а для московского клуба находят место? Чтобы как-то исправить ситуацию, в Москву приезжали из Петербурга комментатор Геннадий Орлов и режиссер Эрнест Серебренников. Они вели эти репортажи.

Итак, рыночные времена. Начинаем разбираться, как решать самую сложную проблему, рожденную «рынком». Но чтобы понять ее, несколько шагов назад. Я уже рассказал, как в советские времена приходилось готовить серьезные футбольные трансляции. По жребию в Еврокубках попадался нам суперименитый противник и за передачу со своего стадиона требовал огромную оплату. Нам она была не по карману, и мы предлагали обменяться трансляциями, выражаясь современным языком «по бартеру». И президенты «Ювентуса», «Реала», «Арсенала» и др., слегка пококетничав, боясь огорчить своих болельщиков, наше предложение принимали. Киевское «Динамо» и «Спартак» в Европе уважали.

Теперь и в наших клубах появились президенты. Вот их собственный болельщик интересовал меньше всего. Важнее всего были рубль и доллар. Старый вариант «бартера» отвергался, платить за ответные матчи предлагали телевидению. Даже трансляции со своего стадиона теперь продавались.

Единственный, кто во всем основательно разобрался, – Президент московского «Динамо» Николай Александрович Толстых. В прошлом игрок клуба, он с годами стал высокого класса администратором. В 2012–2015 годах был Президентом Российского Футбольного Союза.

А работая в «Динамо», часто приезжал к нам в Останкино, приглашал к себе. Разные переговоры завершал интересными футбольными историями. Матчи «Динамо» в чемпионате показывали нечасто. Ни о какой оплате разговор никогда не заходил. Наоборот, Толстых всячески нам помогал. Один раз для намеченной заранее трансляции перенес начало матча на стадионе. И, наконец, исторический факт. Права на трансляцию встречи в Турине «Динамо» – «Торино» (Кубок УЕФА 1992/93 г.) покупали совместно «Останкино» и «Динамо».

Вице-президентом динамовского клуба был Анатолий Иванович Воробьев, профессор, доктор экономических наук, автор нескольких книг, посвященных стратегии развития отечественного футбола. Он очень помогал Николаю Александровичу и, думаю, многому его научил.

Конечно, самым заманчивым для телевидения всегда был «Спартак». «Останкино» дважды обращалось к Президенту клуба Олегу Ивановичу Романцеву с предложением договориться о покупке прав на трансляции спартаковских матчей.

Первая встреча, неудачная, состоялась в Тарасовке.

На вторую в начале 1993 года с нами поехали Род Виллиамс из компании «Эйртайм Интернейшнл» (Airtime International) и его молодая, очень симпатичная помощница Джейн Крегг, хорошо говорившая по-русски. Компания готова была стать спонсором 15 домашних спартаковских игр в чемпионате России плюс матчей в Кубке УЕФА.

Встреча проходила в офисе клуба. Кроме Президента Олега Романцева в переговорах участвовала Лариса Анатольевна Нечаева, Генеральный Директор «Спартака». Договорились о продолжении диалога. Вскоре Виллиамс послал проект соглашения. Ответа не последовало. Не знаю, что не понравилось Олегу Ивановичу в предложении господина Виллиамса. Возможно, существовали какие-то другие, более щедрые претенденты. Но вряд ли. Осенью 1993 года показывал спартаковские матчи так называемый «Четвертый канал», предшественник НТВ. Тогда Владимир Никитович Маслаченко, ушедший из «Останкино», создал маленькую компанию под названием «Спорт+спорт» и сумел договориться со «Спартаком» об эксклюзивных правах на трансляции. У канала была в то время небольшая аудитория. Рекламное время, предоставлением которого телевидение оплачивает свои покупки, стоило на «Четвертом канале» недорого. Так что не верится, как принятое решение могло существенно повлиять на бюджет популярной команды. И о зрителях никто не думал. В «Останкино» сотнями шли письма с одним и тем же вопросом: «Почему так редко показывают по первой программе любимый «Спартак»?»

Но в январе 1994 года в вечернем эфире на четвертой кнопке окончательно утвердилось НТВ. От услуг студии «Спорт+спорт» отказались. Осенью 94-го года приезжала в «Останкино» Галина Леонидовна Епишкина, руководитель компании «Инфобанк Спорт Маркетинг», наш старый добрый партнер. Интересовалась, как решить спартаковскую проблему на первом канале в будущем сезоне. Мы ничего ответить не могли. «Останкино» вот-вот должны были ликвидировать. О спартаковской судьбе мы не думали. Больше думали о своей.

И в феврале 1995 года Епишкина, как представитель «Спартака», направилась к только что назначенному Генеральному Директору новой компании ОРТ Владиславу Листьеву. Потом с резолюцией «поддержать» пришла к нам. Не знаю, как руководство ОРТ собиралось поступить с нашей редакцией. Возможно, был вариант ее сохранить. У нас с передачей «Взгляд», где основным ведущим был Листьев, сложились хорошие отношения (Александр Политковский, тоже ведущий «Взгляда», начинал работу на телевидении в спортивной редакции). Но подержанные Листьевым предложения осуществить не удалось. Спустя восемь дней он был убит.

Нашу редакцию расформировали. А перед сезоном 1995/96 гг. появился пакет прав для всех клубов. Титульным спонсором всего Чемпионата страны стала компания «Стиморол». «Свободное плавание» футбольных клубов закончилось, и у ведущих компаний забот, связанных с футболом, значительно поубавилось.

Так, в отечественном спортивном телевидении проходила «новая волна»: организация трансляций в условиях рыночной экономики. Конечно, набирались опыта и спортивные функционеры. Прекрасно освоили новую работу, как я рассказал, хоккейные ЦСКА и «Крылья Советов», футбольное «Динамо». Футбольный «Спартак», по-моему, сильно недоработал.

А любимый мною Борис Александрович Майоров на посту Президента хоккейного «Спартака» допустил серьезную ошибку. От помощи квалифицированных телевизионных специалистов отказался, отдал рекламные и спонсорские дела ненадежным людям. О чем потом очень жалел.

Портреты
Сергей Кононыхин

Сергей Николаевич Кононыхин

Сергей Николаевич Кононыхин стал главным редактором спортивных программ «Останкино» 1 января 1992 года. А после того, как Александр Иваницкий перешёл в ВГТРК, в течение года возглавлял редакцию Анатолий Андрианович Юсин.

Несколько слов о нем. Работал в газетах «Советский спорт» и «Правда», был главным редактором журнала «Олимпийская панорама». Его публикаций в газетах я не помню. Но книги знаменитых спортсменов Инги Артамоновой, Евгения Гришина и Виктора Капитонова читал. В каждой из них сообщается: «литературная запись Анатолия Юсина».

Работа на телевидении давалось ему тяжело. Критиковать знаменитых комментаторов и даже давать им советы Юсин не решался. В организационные, технические проблемы не вникал и в конце 1991 года из «Останкино» уволился. Никакого следа в истории редакции не оставил, но у меня о нем есть одно светлое воспоминание. В Варшаве, где проходило очередное совещание «Интервидения», в гостиничном номере он полночи читал мне свои стихи. По-моему, неплохие.

А с Кононыхиным мы были знакомы ещё со времен Шаболовки. Я работал в отделе спорта, он – в отделе науки. Был Сергей Николаевич выпускником МАИ и мастером спорта по фигурному катанию. Покопавшись в интернете, обнаружил, что катался он в паре с Людмилой Суслиной. И эта пара в 1963 году победила на Спартакиаде профсоюзов СССР.

Фигурное катание в 60-х годах на телевидении было необыкновенно популярным. Трансляции всех значительных соревнований непременно появлялись на экране. Сначала комментировал их Георгий Саркисьянц, но в 1968 году на чемпионате мира в Женеве ему во время прямой передачи стало плохо. Бессвязный его репортаж отключили, и в студию для работы «под картинку» был отправлен Кононыхин. Саркисьянц и раньше приглашал его в комментаторскую кабину. Но в тот день Кононыхин впервые работал самостоятельно. Потом пять лет на всех турнирах фигуристов он постоянно находился у микрофона. Его работу ценили и телезрители, и критики-журналисты. Правда, упрекали за то, что во время выступления он излишне часто перекрывал музыкальное сопровождение, называя те или иные технические элементы. Зато вся страна, включая старушек – пенсионерок, прекрасно знала, что такое тулуп, аксель, сальхов, тодес.

В объединенном отделе Кононыхин проработал два года и поступил в Академию общественных наук ЦК КПСС. Закончил её, защитил диссертацию, стал кандидатом философских наук. Тему диссертации я в интернете не нашёл. Не знаю, была она посвящена телевидению или нет, но Кононыхин вернулся в «Останкино» и несколько лет занимал ответственный пост секретаря партийной организации ЦТ. Всю предписанную в те времена работу выполнял исправно. Мне запомнились хорошим нешаблонным языком написанные им доклады на ежегодных партконференциях. Используя высокие свои полномочия, в одной сложной ситуации Кононыхин очень мне помог. Но никогда об этом не рассказывал.

Как и я не рассказал ему, что через год смог «отблагодарить» его. После своей партийной работы Кононыхин стал Главным редактором кинопрограмм. И почему-то не понравился новому руководителю «Останкино» Егору Владимировичу Яковлеву. Пошли слухи, что он дал поручение найти Кононыхину замену. Я же знал, что Анатолий Юсин телевидение намерен покинуть, и сказал об этом одному из высоких останкинских руководителей. Добавив, что лучшая кандидатура на освобождающееся место – Сергей Кононыхин. Видимо, такой вариант Яковлева устроил. Назначение произошло стремительно, и буквально дней за десять до начала Олимпиады в Альбервиле удалось аккредитовать на Играх Кононыхина вместо Юсина. Сделать это оказалось непросто, просьба об изменении чуть было не потонула в бюрократической переписке с «Евровидением».

Мы с ним дружно и слажено работали и в Альбервиле, и в олимпийской Барселоне, и на чемпионате мира по футболу 1994 года в США. Сергей Николаевич знал телевидение превосходно. На всех совещаниях, в которых мне приходилось участвовать, – будь это вопросы перспективного программирования, заказы необходимой техники и линий связи или переговоры со спонсорами и рекламодателями – везде он чувствовал себя уверенно, и во многих спорных вопросах мы обычно добивались успеха.

От работы у микрофона он полностью отказался. Даже сделать небольшой комментарий для «Маяка» его приходилось уговаривать. Помню, только один раз он появился в кадре. Брал интервью у вице-президента страны Александра Владимировича Руцкого. Было это в Барселоне на Олимпийских играх. Предстояла встреча Руцкого с Президентом МОК Хуаном Антонио Самаранчем. Кононыхин нервничал, усердно к интервью готовился, звонил в Москву, о чем-то советовался. Мы с Сергеем Покровским разрабатывали план действий. Для начала надо было преодолелеть строгую охрану вокруг гостиницы, где находился Самаранч. Потом нас кто-то из Спорткомитета предупредил, что сразу после визита Руцкой стремительно отправится на какой-то финал, и надо было все тщательно рассчитать, чтобы его не упустить. Силы распределили так: я вместе с киноператором направился в зал, где проходила встреча. Отвечал за съёмку и должен был, почувствовав, что церемония идёт к концу, отправить оператора вниз. К выходу Руцкого ему предстояло все тщательно подготовить. Кононыхин и Покровский дежурили у дверей. Я же вёл по телефону репортаж о том, как продвигается Руцкой по коридору, и закончил условной фразой: «Сел в лифт». Никаких проблем не было, все прошло благополучно. Оказалось, что Руцкой никуда не спешил и после съемки ещё несколько минут обсуждал с нами олимпийские новости. Вечером интервью показали в программе «Время», а мы с улыбкой вспоминали оказавшуюся совершенно ненужной нашу «героическую» подготовку.

В самых безнадёжных ситуациях Сергей Николаевич упрямо стремился исправить положение. В Барселоне во время трансляции церемонии Закрытия Игр что-то серьезное случилось со звуком. Положение пытались исправить, но во всех европейских странах последние 30–40 минут репортаж вели дублеры из своих домашних студий «под картинку».

В офисах, находившихся рядом с нашим, уже накрывали столы, готовились отметить завершение работы. А Кононыхин, поверивший всегда полному кипучей энергией (правда, с невысоким КПД) техническому директору нашей редакции Анатолию Петровичу Попову, случившееся пытался «исправить». Зачем-то тащили по коридору к нашей аппаратной огромный грязный провод, неизвестно откуда взявшийся. Зарубежные коллеги наблюдали за происходящим с искренним удивлением и спрашивали: «Что это они делают?»

Во второй, ещё более глупой ситуации, вместе с Кононыхиным оказался я. Приближалась ликвидация «Останкино». Мы становились безработными, искали хоть какой-нибудь выход, хватались за соломинку. И вот «нашли». Права на трансляции футбольной Лиги Чемпионов ещё принадлежали «Останкино». И нам казалось, что можно найти спонсоров, передать им права и искать какой-нибудь канал (ВГТРК, к примеру), который стал бы с нашим участием эти трансляции показывать.

Сейчас я просто не могу объяснить, как два немолодых человека, больше 30 лет проработавших на телевидении, могли такое придумать. Но мы пригласили в Москву сотрудника компании ТЕАМ, которая владела правами на Лигу. С прилетевшим гостем в ресторане долго обсуждали «возможные варианты». Конечно, права перешли к ОРТ.

Сергея Николаевича много лет не видел. Но думаю, что он вспоминает эти памятные «переговоры» с таким же стыдом, как и я.

И, наконец, об удивительном совпадении. Представляя читателям Иваницкого, рассказал, что его во многих публикациях называли человеком, «убравшим» с телевидения Озерова. Будто бы он решил отстранить Николая Николаевича от работы в программе «Время», и вскоре знаменитый комментатор ушёл на пенсию. На самом же деле Иваницкий лишь передал, не сказав, откуда оно пришло, указание Лапина.

Примерно то же случилось с Кононыхиным, когда он работал в киноредакции. В самый разгар «перестройки» по каким-то причинам сняли с эфира передачу Эльдара Рязанова. Сообщил ему об этом Кононыхин. А закончилось тем, что в «Огоньке» знаменитый режиссёр опубликовал огромную статью «Почему в эпоху гласности я ушёл с телевидения». Виновником всего случившегося Рязанов назвал Кононыхина.

Так что, оба главных редактора, с которыми мне довелось работать, озвучив волю высокого начальства, оказались «без вины виноватыми».