Текст книги "Суперфэндом. Как под воздействием увлеченности меняются объекты нашего потребления и мы сами"

Музыкальный диагноз

Меломания, чрезмерная и неконтролируемая любовь к музыке, была реальным и серьезным патологическим диагнозом многих американцев в конце XIX и начале XX в. [5]. Не одна юная Алиса Дрейк страдала такой одержимостью; самым разным людям, от клерков до молодых аристократов, индустриализация предоставила невиданные ранее возможности для наслаждения тем, что прежде было относительно ограниченным по масштабу явлением. В условиях бурного роста экономики, начавшегося после окончания Гражданской войны, страна переживала глубокие социальные и культурные изменения. Урбанизация! Железные дороги! Процветающая экономика! – люди могли тратить деньги на все, что хотели.

В начале века любители музыки довольствовались тем, что собирались всей семьей вокруг фортепиано после обеда, но теперь города росли, а это предполагало строительство огромных концертных залов [6; 7]. Если раньше люди обычно ходили в ближайшую церковь, то с появлением трамваев и поездов они могли посещать любую церковную службу в городе. До начала индустриализации людей развлекали только местные музыканты, в том числе члены семьи. Теперь же огромное сообщество путешествующих виртуозов стало знакомить аудиторию с талантами со всего мира, с экзотическими композициями и с драмами из жизни знаменитостей.

Хорошее было время, чтобы послушать какого-нибудь Вагнера! Но многие энтузиасты полагали, что просто послушать недостаточно. «Они говорили: “Это здорово, но мы хотим большего [8]. Мы хотим, чтобы наши впечатления от музыки сохранялись”. Поэтому они стали действовать по-своему, выходя за пределы сложившейся парадигмы “одного билета на одно представление”», – считает историк культуры Дэниел Кавикки. Слушать музыку на концерте приятно, но почему бы не коллекционировать партитуры исполнявшихся произведений и программки, старательно собирая их в альбомах? Почему бы не простаивать часами под балконом примадонны в надежде мельком увидеть ее лицо? Или не посещать каждый концерт музыкального сезона, приходя снова и снова, чтобы оценить звучание в разных местах концертного зала? Или не отправиться в Веймар, чтобы проникнуть в дом Листа?

Молодые леди отказывались от встреч со своими кавалерами ради оперы [9]. Конторские служащие губили карьеры только из-за неспособности отказаться от посещения еще одного спектакля. Музыкальные педагоги прорывались на сцену, чтобы обнять исполнителей. Женщины средних лет вскакивали с мест и громкими криками выражали восторг. Очевидно, что-то нужно было делать.

Завершение Гражданской войны в США породило у социальных реформаторов стремление творить добро. Крестовый поход против меломании, хоть никогда и не велся с тем же пылом, что борьба за трезвость, но все же набирал силу. «Мало того, – утверждали его активные участники, – что новая волна иммигрантской культуры уже создала угрозу чистоте истинно американской музыки; это новое племя меломанов даже не имеет понятия о том, как наслаждаться музыкой должным образом. Ей следует внимать, сохраняя самообладание и старательно сдерживая реакции своего разума, если таковые вообще допустимы».

«Концертный зал был набит людьми, роившимися как пчелы», – жаловался один потрясенный посетитель концерта, верный взглядам Викторианской эпохи. «Мы видели, как с дам слетают шляпы», – задыхался от возмущения другой [10]. Обычному консерватору, затянутому в корсет, а затем закутанному еще в пять слоев одежды, переполненность концертного зала казалась невыносимой. И дело было не в том, что Моцарт или Вагнер обязательно оказывали дурное влияние на слушателей, а в том, что необузданные эмоции, которые они вызывали, противоречили всем требованиям благопристойности [11]. В респектабельном обществе, где даже самое целомудренное соприкосновение пальцев практически неизбежно означало помолвку, толпа потных музыкальных маньяков, толкающих в порыве энтузиазма своих соседей, выглядела устрашающе.

Как указывает Кавикки, к 1833 г. термин «меломания» появился в «Новом словаре медицины и литературы» (New Dictionary of Medical Science and Literature). У тех, кто страдает меломанией, «страсть к музыке достигает такой степени, что расстраивает их умственные способности».

А это возбуждение, эта внутренняя свобода могли быть причиной, по которой для столь многих ретроградов музыкальное неистовство стало наилучшим каналом высвобождения подавленных страстных желаний. Музыка была мятежной. Музыка была чистой, доброй и прекрасной, даже если профаны ее не понимали (а может, именно по этой причине). Музыка давала преданным ей людям темы для обсуждения и повод собираться вместе. Музыка была чем-то таким, чем интересно заниматься.

Музыка – и люди, которые ее исполняли, и связанные с ней занятия, и любившая ее аудитория – олицетворяла веселье в культуре, которая с большой настороженностью относилась к самому этому понятию.

Людям свойственно объединяться

Люди всегда испытывали острую потребность как в установлении связи друг с другом, так и в гармонии с самими собой. Этот инстинкт настолько глубоко укоренился в нашем сознании, что мы постоянно и незаметно для себя изучаем наше окружение в надежде обнаружить элементы культуры, которые могли бы помочь нам стать «лучше», чем мы есть. С эволюционной точки зрения группа первобытных охотников, видевших в окружающем мире нечто связывающее их воедино, могла с большей вероятностью рассчитывать на добычу – было ли это «нечто» их общей любовью к богине Луны или презрением к странным почитателям богини Солнца, живущим на противоположном склоне горы.

Понятие «фэндом» относится к тем структурам и практикам, которые формируются вокруг элементов популярной культуры. Это очень древний, очень человеческий феномен; групповое поведение в фанатском духе, вероятно настолько же древнее, как сама культура. До нас дошло множество историй о паломничествах – путешествиях к тем или иным местам не по причине их эстетической или экономической привлекательности, но просто ради возможности ощутить свою близость к чему-то важному. Описанные Чосером в «Кентерберийских рассказах» рыцарь, повар, монах, врач и другие паломники отправились в XIV в. к раке святого Томаса Беккета. На другом краю планеты, на японском полуострове Кии, до сих пор сохранились тропы, протоптанные тысячу лет тому назад паломниками, направлявшимися к гробницам Кумано [12].

Марджери Кемп известна сегодня как автор многих вымышленных историй о различных драматических событиях: семейных трагедиях, интригах, душевных травмах и случаях исцеления от болезней [13]. Хотя обычно ее истории представляются как автобиографические, не все они действительно произошли с самим автором. В сочинениях Кемп присутствуют персонажи из Библии – самого известного литературного произведения ее времени. До 1438 г. (предполагаемый год ее ухода из жизни) она написала большую книгу в жанре, который сейчас получил бы название фанфикшн – подробное описание дальнейших событий, произошедших с Марией, Иисусом и другими персонажами Нового Завета [14].

Иногда Марджери Кемп сочиняла сцены для заполнения тех периодов времени, которые не нашли отражения в каноническом тексте, иногда придумывала совершенно необычные эпизоды. Так, она изображает себя служанкой Девы Марии: несет поклажу Марии и Иосифа, когда те направляются навестить семью; подносит к постели Марии смесь из вина, яиц и жидкой овсяной каши, чтобы подкрепить силы Богоматери, оплакивающей Иисуса. В другие сочинения Кемп включает истории собственных паломничеств; она воображает себя просящей у Марии пеленки, чтобы завернуть в них младенца Иисуса, – сюжет, навеянный воспоминаниями о ее собственном путешествии в Ассизи, где она видела подобную картину.

Мир позднего Средневековья был насыщен религиозными образами [15]. Церковные песнопения, соблюдение постов, религиозная живопись и архитектура, одеяния для богослужений, празднества и сложные ритуалы – все это давало обильную пищу творческому уму. Современные ученые трактуют истории Кемп как попытку приблизиться к любимой книге, связать себя с персонажами, о которых там рассказывается, и вписать себя в их жизни. Марджери Кемп надеялась, что за свое религиозное рвение будет причислена Церковью к лику святых; став святой, она смогла бы завершить свою ассимиляцию в тексте, который так любила.

Кемп была не первой, кто использовал такой тип литературной фантазии, – францисканские монахини пытались сделать это двумя веками ранее, вдохновленные популярным религиозным сочинением того времени «Размышления о жизни Христа» (Meditationes vitae Christi) [16]. Но монахини были частью официальной религиозной структуры. Кемп же к ней, безусловно, не принадлежала.

Период позднего Средневековья в Англии характеризовался новым этапом раскрепощения личности, однако так же, как меломания столкнулась с неприятием пуритан пять веков спустя, этот рост свободы вызвал резкое противодействие и Церкви, и общества в целом. Не всем нравились творческие потуги Кемп.

Сочинения Кемп, по крайней мере по ее словам, вызывали насмешки и враждебность публики. Рассказывая о себе в третьем лице, она писала, что в ее деревне «дерзкий мужчина… намеренно вылил ей на голову целое ведро воды». В Йорке, по ее признанию, «у нее было много врагов, которые клеветали на нее, насмехались над ней и презирали ее» [17]. Несколько раз к ней применяли меру, которую историк Гейл Мак-Мюррей Гибсон называла «временным домашним арестом» [18]. В то время как Кемп находилась взаперти, власти решали, что делать с ее странными и разрушительными всплесками эмоций. Сама Кемп даже утверждала, что ее враги из числа местных жителей хотели сжечь ее на костре, но это, возможно, преувеличение. Трудно сказать, виделась ли она своим современникам опасной святой или просто чересчур эксцентричной особой, так как сама она, по-видимому, немало гордилась своим притеснением.

Демократизация фэндома

Различие между Марджери Кемп, Алисой Дрейк и сегодняшними книголюбами, простаивающими целую ночь в очереди у книжного магазина в ожидании нового опуса Джоан Роулинг, не в степени их энтузиазма. Различие в том, насколько доступен для них предмет их обожания.

Легко приписать нынешний взрывной рост фэндома тому, что представители технически грамотной аудитории теперь легко могут связываться друг с другом. С точки зрения масштаба это безусловно так. Но фэндом возник в доцифровую эру. До появления первого фонографа [19]. Даже до изобретения письменности. Марджери Кемп, воспитанная в купеческой среде XV в., не умела ни читать, ни писать. Все ее истории были записаны под диктовку другим человеком. В XIX в. такие фанаты, как Алиса Дрейк, имели намного больше возможностей для взаимодействия с предметом своего обожания – ничто не мешало слушать музыку до тех пор, пока в кошельке оставались лишние деньги, а поблизости выступал оркестр. Каждое последующее техническое достижение делало культуру более доступной, а фэндом – более социальным, но он был частью человеческой культуры на протяжении всей истории [20].

Развитие транспортных средств, а также рост благосостояния, количества свободного времени и личной независимости постепенно облегчали людям доступ к тому, что они любили. Интернет устранил последние барьеры, сведя требуемые усилия практически к нулю. Любители медиа получают доступ к музыке, видео или книгам с помощью одного клика. Любителям шопинга интернет позволяет отыскивать, сравнивать и заказывать товары, не посещая магазинов. Любители делать что-то своими руками легко находят инструкции по изготовлению практически чего угодно. Поклонникам знаменитостей интернет позволяет узнать массу всего о жизни своих кумиров – об их творческом процессе, распорядке дня и мнениях по разным вопросам, – а иногда и дает возможность увидеть их без одежды.

До XIX в. имелось ограниченное количество текстов, официальных канонических сочинений, доступных широкой аудитории, что поощряло развитие такого «многоканального» подхода. Религия дает один из немногих примеров – Кемп не могла читать Библию, но могла посещать упомянутые в ней места, участвовать в порожденных ею ритуалах, петь посвященные ей песни и, разумеется, сочинять истории.

Общие культурные тенденции иногда имели тот же эффект. Французский аристократ, проникнувшийся любовью к американской культуре в конце XVIII в., мог отправиться в Америку, чтобы сражаться там в рядах революционных войск против Великобритании, но многие французы писали статьи в поддержку борьбы американцев за независимость, заказывали картины, прославляющие принципы устройства американского общества, ели индейку, кукурузу и другие продукты из Нового Света или же носили в своих прическах крошечные портреты Бенджамина Франклина. Но все это были исключения в мире, который уделял мало внимания подобным несерьезным занятиям.

Современный термин «фан-объект» используется для обозначения тех центров генерирования эмоций и физической активности, тех элементов культуры, которые порождают привязанность к себе и, что более важно, вдохновляют на активную деятельность. Раньше, когда нахождение фан-объекта и достижение близости к нему требовали огромных усилий, связь аудитории с ним была слаба. Она почти целиком сводилась к простым взаимодействиям: например, увлечение книгами предполагало, что люди отправятся в магазин, купят что-нибудь, принесут домой, а затем прочтут. Возможно, они поговорят о книге с друзьями. Не исключено, что в какой-то момент перечитают ее снова. Но если они не располагают собственным печатным станком и достаточным количеством свободного времени, то вряд ли попытаются добавить к этому что-то еще. Взаимодействие обычно оставалось односторонним. Какой бы хорошей ни была книга, из-за всех этих барьеров она прежде всего стимулировала потребление, а не участие.

Сегодня для прочтения книги достаточно просто кликнуть по кнопке «Buy» в Kindle. Так как теперь фанатам требуется меньше энергии на обретение и восприятие фан-объекта, у них остается больше сил на поиск новых способов выражения своей любви к нему. Фанаты отреагировали на такую экономию времени и энергии удвоенным вниманием к сопутствующим видам деятельности. Любой поклонник Red Bull легко может найти и купить этот сладкий напиток с кофеином. Вот почему особо преданные фанаты проявляют пылкие чувства, посещая соревнования по экстремальным видам спорта, спонсируемые Red Bull, в футболках с логотипом бренда. Когда фанаты франшизы «Звездных войн» заканчивают просмотр фильмов, они получают другие точки доступа к фан-объекту: книги, игрушки, комиксы, фантастические конвенты, тематические парки, видеоигры и конкурсы костюмов. Это не просто сериал, который люди смотрят один, максимум два раза. Это целый мир, в который полностью погружены фанаты, мир, который они могут сделать своим собственным.

Современный маркетинг споткнулся на оценке выгод фэндома – не из-за способности фанатов создавать свои миры, но из-за их предсказуемых покупательских привычек [21]. «Приведите фанатов в возбуждение, и тогда, возможно, они отдадут вам свои деньги», – гласит маркетинговая мудрость. О необходимости вовлечения аудитории было написано так много, что теперь редко какая крупная рекламная кампания не предполагает использования социальных медиа, видеоконкурсов, краудсорсинга, игр для мобильных платформ, расклейки постеров уличными командами, собственного павильона на фестивале комиксов Comic-Con, а также появления бренда в популярной видеоигре и привлечения к рекламе продукта множества оплачиваемых блогеров, инстаграмеров и звезд YouTube. А если останутся еще какие-то деньги, тогда, возможно, появится телевизионный ролик или реклама в журнале. Но это очень буквальная интерпретация идеи создания для фанатов того мира, в который они могли бы погрузиться.

Не вызывает сомнений, что фанаты – точнее фанаты, имеющие свободное время и силы, – действительно хотят быть вовлеченными на большем числе уровней и платформ, чем когда-либо прежде. Но не следует воспринимать их энтузиазм как лицензию на более активное продвижение продукта. Бренды обычно рассматривают свои фанатские группы как источник дополнительной прибыли – средство распространения молвы и обеспечения гарантированных покупок. Но очень редко они обращают внимание на то, что дают эти группы самим этим людям.

Энтузиазм фанатов всегда основывается на способности бренда удовлетворять очень специфические и очень личные потребности. Понимание природы этой увлеченности дает ключ к настоящему, искреннему взаимодействию, которое идет на пользу и фан-объекту, и самим фанатам. Ведь в конечном счете и фан-объект, и фанаты вносят большой вклад в развитие фэндома. Как мы увидим позднее, вклад активной фанатской группы, получившей новую возможность доступа к фан-объекту, стоит гораздо дороже тех обычных выгод, которые приносят подписчики Instagram и содержимое их бумажников.

Хацунэ Мику: суперзвезда, взошедшая благодаря краудсорсингу

Хацунэ Мику – одна из самых популярных певиц Японии. Она возглавляет музыкальные чарты и выступает на многих концертных площадках в своей стране и за рубежом. Она поет на разогреве у Леди Гага [22]. Она исполняла главные роли в рекламе Toyota, Domino’s Pizza и Google Chrome [23]. Число запросов ее имени на YouTube превышает 1,5 млн (для сравнения: для Джанет Джексон оно чуть больше 0,5 млн). У Мику бирюзовые волосы [24]; ее рост 152 см, вес 42 кг, а ее день рождения приходится на 31 августа. Ее знак Зодиака – Дева. Ей шестнадцать лет. И всегда было шестнадцать с момента ее появления на свет в 2007 г.

Мику – это компьютерная программа, талисман голосового синтезатора, который позволяет пользователям сочинять песни и прослушивать их в исполнении голоса, синтезируемого специальным ПО [25]. Во время звучания песни еще одна программа создает трехмерное изображение исполнителя.

Crypton Future Media, японская компания, которой принадлежит Мику, старается не сообщать никаких фактов о своем талисмане за исключением того, что ее цвета взяты из программного интерфейса, который обеспечил ее появление на свет. Время от времени Crypton выбирает новые наряды или новый стиль исполнения (более нежный или более живой), но сценарий жизни Мику пишут ее поклонники.

Crypton успешно освоила пространство, которое обычно отделяет музыкальную индустрию от того, что называется мерчандайзингом персонажа. Оба этих вида деятельности печально известны агрессивной защитой торговых марок – обычно контроль за доступом к медиа и символам бренда, таким как логотип и другие изображения, является самым ценным активом. Однако Crypton поощряет покупателей распространять образ Мику и ее музыку настолько широко, насколько это возможно.

В результате появился фан-объект, почти целиком созданный ее фан-базой. Фанаты создают для Мику истории, рисунки и, разумеется, пишут песни, количество которых на Amazon и YouTube исчисляется сотнями тысяч. Какая-то часть репертуара, созданного ее поклонниками, исполняется во время «живых» концертов, на которые фанаты приходят, чтобы увидеть появление Мику в заранее записанном видео. Лицензированные товары «от Мику» и показ ее изображений в компьютерных играх и других медиа приносят доход и обеспечивают вовлеченность фанатов, а сайты Мику позволяют ее поклонникам общаться друг с другом.

При выпуске ПО, позволяющего синтезировать Мику, Crypton приняла важное решение. «[Руководители компании сказали] вы делаете музыку; это ваша музыка, – объясняет Ян Кондри, антрополог и культуролог, изучающий поп-культуру Японии. – Согласно теориям, распространенным в компаниях индустрии развлечений, вам требуется профессионал для создания таких персонажей, но опыт Мику показывает, что это не так. Считается, что для фильма важна хорошая история, чтобы у него появились фанаты. Считается, что для книги комиксов требуются необыкновенные герои. Для видеоигр – необыкновенный мир. Интересно, что Мику ничего этого не имеет» [26].

Первоначально Мику была маркетинговой хитростью – талисманом на упаковке программного обеспечения для синтезатора Crypton, призванным сделать продукт более привлекательным для целевой аудитории. «Мы были удивлены тем, как быстро и в каких масштабах получила признание Хацунэ Мику, – объясняет менеджер Crypton по маркетингу на рынках США и ЕС Гийом Девинье. – Мы должны были быстро решить, как поступать с большим числом песен, рисунков и видео, появляющихся в интернете» [27].

Вместо того чтобы пытаться установить правовой контроль над значительной долей японского населения, компания стала проводить политику «неограниченного использования в некоммерческих целях», которая позволяла фанатам создавать и распространять свои творения бесплатно [28]. Это как если бы компания Disney обратилась ко всему миру: «Вперед, заставляйте Микки-Мауса делать все, что вы считаете нужным, но только не берите за это плату». По странному стечению обстоятельств решение Crypton совпало с громким делом о появлении защищенных авторским правом видеозаписей на японском сайте Nico Nico Douga (ныне Niconico), представляющем собой нечто среднее между YouTube и Pop Up Video кабельного канала VH1 [29]. Правообладатели и съемочные студии требовали удаления принадлежащих им роликов, и Niconico отчаянно нуждался в материале для заполнения образовавшейся пустоты. Мику блестяще справилась с этой задачей сначала с помощью песен, дополненных иллюстрациями фанатов, а позднее и с помощью видеороликов.

Niconico с тех пор стал одиннадцатым по посещаемости сайтом в Японии, и видео с Мику преобладают в его контенте [30]. Crypton Future Media также создала собственный сайт piapro.jp и фирму звукозаписи KARENT, чтобы дать возможность фанатам распространять и продавать свои творения, на создание которых их вдохновила Мику (разумеется, беря за это процент) [31]. В настоящее время на piapro.jp – более пяти тысяч песен.

Мику создает прообраз того, каким могло бы быть взаимодействие поклонников со знаменитостью, если бы она имела неограниченный запас времени и охват аудитории, а ее фанаты располагали бы неограниченным доступом к ней. Мику – образец фан-объекта, который постоянно создает себя заново благодаря добровольным усилиям своих фанатов. То, что она имеет цифровую природу, почти случайность – если бы другая популярная певица, например Тейлор Свифт, могла бы исполнять все песни, написанные для нее фанатами-подростками, и мгновенно делать их записи доступными другим поклонникам, нетрудно представить, какое безумие бы началось. Усилия фанатов Мику сделали ее одной из самых узнаваемых в мире японских знаменитостей. И даже несмотря на то, что именно создание программного обеспечения Vocaloid послужило толчком к ее рождению, его продажи – лишь один из многих источников доходов Мику.

На большинстве концертов Мику значительную часть сцены занимает огромный проекционный экран, и сама она показывается в двухмерном, а не трехмерном пространстве. Во время ее турне по Северной Америке в 2016 г. на одном из концертов на спортивной арене 36 тысяч ее самых преданных поклонников начали размахивать зелеными светящимися палочками [32; 33]. На подобных представлениях теряется ощущение реальности. Танцующая фигура ростом вдвое выше обычного человека делает резкие, отрывистые движения и выглядит как персонаж мультфильма. Когда Мику поет, ее голос нельзя спутать с голосом реальной певицы; он имеет отчетливое металлическое звучание, а ее вокальный диапазон лежит в более высоких октавах. Тем не менее все атрибуты реального концерта сохраняются: группа музыкантов в глубине сцены; снятое крупным планом изображение на большом экране, ощущение полной раскрепощенности [34]. Одна из самых популярных песен Мику, «Тайная полиция», посвящена государственному агентству, ведущему слежку за гражданами; ее исполнение часто сопровождается громкими криками зрителей, вскакивающих со своих мест.

В конце представления аплодисменты аудитории немного напоминают те овации, что раздаются по окончании фильма: они выражают признательность зрителей, но знаменитость не может оценить благодарность публики, так как не присутствует на сцене. Аплодисменты адресованы скорее самим фанатам и создателям шоу. Журналист, посетивший выступление Мику в нью-йоркском концертном зале Hammerstein Ballrom в конце 2014 г., написал: «Впечатление произвела не Мику, а ее вибрирующая окружающая среда – ее фанаты» [35].

«Это выглядит эксцентрично, глупо и смешно, но люди, сочиняя тексты, обращаются к серьезным и сложным вопросам», – объясняет Кондри [36]. В одной из самых известных песен Мику рассказывается о шестнадцатилетней девушке, умирающей от рака. Другие песни посвящены вечным темам утрат, одиночества, самоуважения и первой любви.

«Она остается близкой и знакомой фигурой, с которой люди могут устанавливать отношения, подчас даже более близкие, чем с живыми поп-звездами. Так как контент для Хацунэ Мику создают сами фанаты, то они выражают через нее свои чувства и фантазии», – говорит Девинье [37].

Фанаты, по-видимому, сознают ее застывшую, неизменяемую природу, отсутствие у нее человеческих качеств, и постороннему человеку это может показаться странным. Мику – безопасная ролевая модель. Эмми, тринадцатилетняя фанатка, хорошо выразила это в 2012 г. в интервью, данном журналу Wired: «Она не собирается умирать. Она не собирается превращаться в Майли Сайрус, чтобы напиться допьяна или отмочить еще что-нибудь» [38].

В конце 2014 г. Мику приняла участие в «Позднем шоу с Дэвидом Леттерманом». Экран был установлен в том месте, где обычно выступают гости-музыканты, а яркость освещения уменьшена, чтобы сделать видеоизображение более четким. Для начала Мику спела песню «Sharing the World» на английском языке, который дается ей не очень хорошо. В конце ее предварительно записанного выступления Леттерман подошел к тому месту, где она отвешивала публике свои предварительно записанные поклоны. Затем она помахала рукой и исчезла в клубах виртуального тумана. Леттерман отнесся к происходящему совершенно серьезно. «Хацунэ Мику[4]4
  Признание: мы были настолько заинтригованы феноменом Хацунэ Мику, что наша компания Squishable стала лицензиатом Crypton Future Media и создает собственную Хацунэ Мику Squishable.


[Закрыть], леди и джентльмены. Это замечательно. Это все равно что побывать в автобусе Вилли Нельсона[5]5
  Нельсон Вилли – американский композитор и певец, работающий в стиле кантри. Его гастрольный автобус стал своеобразной легендой музыкального мира. – Прим. ред.


[Закрыть]» [39].