Текст книги "Суперфэндом. Как под воздействием увлеченности меняются объекты нашего потребления и мы сами"

Движение за возрождение Surge

В 1996 г. Polaroid выпустил первый цифровой фотоаппарат, PDC-2000 [156]. Своей формой он напоминал летательный аппарат специального назначения: прямоугольный и плоский, с футуристическими выпуклостями и линзами, выступающими из корпуса спереди и сзади. При цене более 2000 долларов он не обладал достаточно уникальными характеристиками для того, чтобы восстановить слабеющий поток доходов компании, которые достигли своего пика пять лет тому назад.

В том же году компания Coca-Cola вывела на рынок бренд газированной воды Surge, которая должна была стать прямым конкурентом Mountain Dew – популярного продукта PepsiCo. Новый напиток, выпускаемый в зелено-красных банках с логотипом в стиле граффити, имел травянистый цвет и острый лимонный вкус. Необычно высокое содержание сахара нашло отражение в слогане «Газированная вода с выраженным лимонным вкусом… и углеводами! Подкрепи силы!» [157].

До появления энергетических напитков это была идеальная возможность для использования в маркетинге темы «экстремальности» (в середине 1990-х практически все было «экстремальным» – от ароматизированных кукурузных хлопьев до методов компьютерного программирования). В рекламной кампании Surge показывались автогонки, катание на скейтбордах, военные маневры и другие энергоемкие виды деятельности, которые через десять лет могли бы найти отражение в маркетинге энергетических напитков с высоким содержанием кофеина.

Для Шона Шеридана вкус Surge ассоциировался с учебой в старших классах школы. «Мы с друзьями садились в две-три машины и трогались в путь. Мы ехали по одному и тому же маршруту вокруг города, высовываясь из окон и криками подбадривая друг друга. Мы останавливались на ближайшей бензоколонке, заправляли баки и ехали дальше, попивая Surge» [158].

Подобно многим фан-объектам, обнаруженным в период взросления, такие напитки, как кофе, алкоголь или газировка, легко ассоциировать с воспоминаниями школьных лет. Для Шеридана и многих других старшеклассников той эпохи Surge был прочно связан с новыми для них чувствами независимости, свободы и товарищества. «Я воспринимаю его как раздвигающий границы возможного, авантюрный, укрепляющий дружеские связи элемент культуры. В любой дружеской компании вы обязательно нашли бы несколько банок Surge», – рассказывает Шеридан [159].

Активная реклама Surge имела неожиданные последствия: многие группы учителей и родителей вскоре начали требовать запрета продаж этого напитка в школах и других местах, часто посещаемых детьми. Сообщения о том, что дети приходят в класс перевозбужденными и гиперактивными, вполне устраивали отдел маркетинга, но были кошмаром для отдела связей с общественностью компании. «Предназначенный для ищущих эмоционального возбуждения молодых людей, – предупреждало в своей статье 1997 г. Associated Press, – этот напиток делает учащихся слишком болтливыми и неспособными контролировать свое поведение» [160]. Coke протестовала, доказывая, что Surge содержит меньше кофеина, чем многие другие газированные напитки, а проведенные позднее исследования показали, что сахар не имеет отношения к гиперактивности. Однако создаваемый продуктом эффект плацебо был слишком сильным.

В 2002 г. бренд Surge переживал упадок. Несмотря на отсутствие официальных уведомлений, фанаты вскоре заметили исчезновение любимого напитка с полок магазинов и из торговых автоматов. Началась паника. «Я приложил максимум сил и влияния, пытаясь сохранить продукт. Чтобы поддержать его рентабельность, я покупал Surge всюду и всякий раз объяснял, почему я пришел в магазин», – говорит Шеридан [161]. И он был не одинок – по мере того, как запасы истощались, активные закупки становились обычным делом. А потом Surge исчез отовсюду.

Coke приступила к выпуску других напитков под другими брендами, и Шеридан переключился на Dr. Pepper и новую газировку Vault, которая имела тот же вкус и появилась на рынке в 2005 г., чтобы заполнить опустевшую нишу. Но он не забыл свою первую «газированную любовь» и через десять лет начал в Сети поиск тех, кто испытывал похожие чувства.

Страница «Движения за возрождение Surge» в Facebook была создана в 2011 г. двадцатилетним калифорнийцем Эваном Карром [162]. Производство Vault недавно прекратилось, и, казалось, наконец пришло время обратить взоры на ее предшественницу. Цель была простой: убедить Coke вернуть потребителям Surge. Когда Шеридан впервые наткнулся на эту страницу, она уже привлекла внимание его коллег-фанатов, сохранивших верность культуре 1990-х. Вскоре Шеридан и еще один фанат по имени Мэтт Уайнэнс взяли на себя функции администраторов страницы.

Страница «Движения за возрождение Surge», по-видимому, отличалась от других страниц и досок объявлений, посвященных теме Surge, которыми изобиловал интернет. Шеридан вспоминает: «Атмосфера на других страницах не была пронизана духом лидерства. Все они содержали просто пожелания вернуть Surge. Там не было никакой двусторонней связи. Одна из наших целей заключалась в том, чтобы сделать отношения более личными. Чтобы изменить тон сообщений с “Привет, мы те слюнтяи, которые очень любят Surge, поэтому постарайтесь ради нас” на “Привет, без борьбы нет победы. Давайте работать вместе и сотрудничать друг с другом”. Мы смотрим на всех, кому нравится наша страница, наша база, как на членов нашего движения, поэтому их вклад в успех так же важен, как и наш. Если вы сделаете общую задачу более личной, то люди будут творить чудеса» [163].

Одним из первых осязаемых результатов такого подхода стало то, что можно назвать «обслуживанием покупателей силами фанатов». Когда фанаты спрашивают, как присоединиться к движению, или выражают недовольство чем-нибудь, другие фанаты проводят необходимые разъяснения еще до того, как на сцену выходят официальные администраторы. Когда незваный гость пытается взбаламутить воду с помощью поста, убеждающего членов сообщества вернуться с небес на землю, те же фанаты начинают предупреждать друг друга не втягиваться в ненужный спор, используя такие реплики, как «Нам не нужны нытики!» и «Пусть не заглядывает на страницу, если для него это пустая трата времени!» [164]. Эти суперфанаты состоят в сообществе достаточно долго, чтобы давать правильные ответы и адекватно выражать его позицию. В результате сигнал о солидарности поклонников Surge появляется быстро и выглядит убедительно.

Те же самые правила применялись при направлении обращений к другим форумам, посвященным Surge и воспоминаниям о 1990-х. Эти обращения убеждали участников форумов присоединяться к «Движению за возрождение Surge». Многие фаны создавали контент, доступный всем желающим: фотографии рук, держащих винтажные банки Surge, рисунки логотипа, костюмы для празднования Хеллоуина с тематикой Surge, советы, как лучше сочетать продукты, и, разумеется, изображения кошек. Они также выдвигали собственные предложения. «Однажды кто-то сказал: “Мы должны установить билборд с надписью: “Эй, Coke, верни Surge”, – вспоминает Шеридан. – А я отвечал что-то вроде: “Отличная мысль!” Потом кто-то другой, не зная о первом предложении, заявлял: “Послушайте, нам надо установить билборд”, и после еще нескольких таких советов мы начинали думать: “А может, и вправду следует установить билборд”» [165].

Так как сообщество любителей Surge насчитывало в тот момент всего 13 тысяч членов, идея установки билборда выглядела амбициозной, но в 2013 г. на краудфандинговом сайте Indiegogo началась кампания по сбору необходимых средств [166]. Пожертвования стали поступать от посетителей страницы «Движения за возрождение Surge». Многие фанаты обращались за помощью к друзьям. Кто-то пожертвовал целых 500 долларов. К январю удалось собрать 3745 долларов, и в следующем месяце новый билборд появился на дороге, ведущей к штаб-квартире Coca-Cola в Атланте. На нем была надпись: «Дорогая Coke, мы не смогли купить Surge, поэтому купили этот билборд» [167].

Другая идея фанатов нашла выражение в «Днях Surge» [168]. Фанатов всегда поощряли звонить в отдел обслуживания покупателей Coke и требовать возвращения Surge, но теперь они объединили усилия, и в один из дней каждого месяца на компанию обрушивался шквал требований. «Через какое-то время мы начали звонить, и на другом конце провода один из представителей Coca-Cola спросил: “Как, сегодня уже последняя пятница месяца?”» [169] Сотни часов личного времени были потрачены на просьбы, уговоры, а иногда и угрозы, хотя последнее обычно не поощрялось.

«Иногда мы получали советы вроде: “Вы зря тратите на это время. Если бы вы направили свои силы на дело мира, то все были бы счастливы”. Это напоминало мне попытку некоторых людей оправдать свое ничегонеделание. Если вы не направляете всю свою энергию на то, что имеет для вас значение, значит, вы не собираетесь направлять ее ни на что», – говорит Шеридан [170].

В сентябре 2014 г. состоялось возвращение Surge [171]. Внезапно ее зеленые блестящие банки с пенящейся жидкостью лимонного вкуса стали доступны на Amazon. При выводе на рынок использовались главным образом «сарафанное радио» и текстовые сообщения – никакой шумной телевизионной рекламы, которая сопровождала появление Surge пятнадцать лет тому назад. Благодаря персональному сообщению, полученному по электронной почте от главы североамериканского отделения Coca-Cola, Карр как создатель страницы «Движения за возрождение Surge» в Facebook первым узнал об этом событии [172]. Он и два других лидера движения были приглашены в штаб-квартиру Coca-Cola на официальную церемонию, посвященную повторному выводу Surge на рынок.

Сообщество фанатов пришло в волнение. «Многие говорили: “Не дразните меня, этим нельзя шутить. Иначе я вас достану”», – вспоминает Шеридан [173]. Сайт Amazon вскоре оказался заваленным заказами. Начальный запас был быстро распродан. В социальных сетях появилось множество фотографий любителей Surge со всего мира, гордо демонстрирующих свои покупки. Несмотря на относительный дефицит Surge, на многих фотографиях фанаты открывали банки с этой газированной водой в компании друзей, жен, детей и даже домашних животных. Во всем чувствовалась та дружеская атмосфера, которая была так дорога Шеридану со времен его юности. Автор одной статьи радостно писал: «Те, кто испытывал сильную ностальгию, получил возможность наконец вернуться в прошлое» [174].

Пережить прошлое заново

И Surge, и Polaroid извлекли выгоду из приятных воспоминаний фанатов о своей юности и о полученном в то время опыте. Нетрудно понять, почему 1980-е и 1990-е стали источником ностальгии сегодняшних взрослых людей. Когда поколение американских беби-бумеров наконец-то занялось вопросами размножения в начале 1980-х, то позднее это привело к росту численности молодежи. Сегодня поколение «эха бума» составляет 27 % от всего населения США [175]. Любознательное, независимое, успевшее воспользоваться плодами экономического процветания, оно образовало особую демографическую группу. Для маркетологов оно стало настоящей золотой жилой.

Например, утренний показ мультфильмов по субботам стал практиковаться с 1960-х, чтобы консолидировать для рекламодателей время, когда дети смотрят телевизор, но лишь с приходом этого нового поколения маркетологи смогли полностью реализовать потенциал такой консолидации. Результатом стала беспрецедентная реклама товаров самых разных категорий: подслащенных сухих завтраков и других снеков, продукции сетей фастфуда и детских игрушек. Множества, великого множества игрушек.

В 1983 г. выдвиженец Рональда Рейгана Марк Фаулер, яростный сторонник дерегулирования экономики, свято веривший в непогрешимость рыночных сил, был назначен председателем Федеральной комиссии по связи. Время пребывания Фаулера в этой должности совпало с бурным развитием коммерчески ориентированного телевидения для детей и появлением таких фильмов, как «Хи-Мен», «Мой маленький пони», «Бросок кобры», «Трансформеры», «Мишки Гамми» [176]. Внезапно появились рекламные ролики, привязанные к определенным детским передачам. В недавнем документальном фильме создатели комикса «Черепашки-ниндзя» вспоминали, что их побуждали выпускать пластмассовые фигурки черепашек одновременно с новыми сериями, чтобы обеспечить им максимальный охват аудитории [177]. Это нельзя было назвать коммерческим сговором – не было ничего противозаконного в сотрудничестве между телекомпаниями и производителями игрушек, но такое сотрудничество действительно сильнейшим образом воздействовало на детскую аудиторию. Сначала дети видели, как черепашка по имени Донателло спасает Нью-Йорк в мультфильме, а затем выяснялось, что Донателло, на этот раз в виде пластмассовой фигурки, нуждается в их помощи, чтобы повторить свой подвиг. Граница между телепередачей для детей и рекламой становилась крайне неотчетливой.

Мультфильмы в субботу утром перестали быть тем важным событием, каким они были прежде [178]. Усилившееся регулирование телевидения, появление медиауслуг по запросу, инициативы по борьбе с детским ожирением и намеренное ограничение маркетинговых усилий, направленных на детей, способствовали снижению популярности этого культурного феномена. Однако целое поколение X[8]8
  В США поколением X называют поколение людей, которые родились в период спада рождаемости, наступивший в 1960-х гг. после демографического взрыва. – Прим. ред.


[Закрыть] и ранние представители поколения миллениума выросли в условиях активной коммерциализации детских передач. В памяти людей в возрасте от двадцати до сорока лет сохранилось чрезвычайно много воспоминаний об игрушках Happy Meal, хлопьях на завтрак и газировке, а также о спасении нашей Вселенной фигурками из пластмассы.

Эти воспоминания имеют такое же право на жизнь, как воспоминания предыдущих, менее коммерциализированных поколений – рыночная природа основы всех фэндомов не отменяет культурной работы, которую они выполняют. Но она создает условия для возникновения ностальгии и ретромедиа, которые, возможно, иначе и не появились бы никогда. Так как поколение, смотревшее мультфильмы по субботам, постепенно достигает среднего возраста и пика своей покупательной способности, то неудивительно, что культура мейнстрима все больше насыщается отзвуками того, что когда-то было «детскими товарами». Какое-то количество героев старых субботних мультфильмов вновь появилось в анимационных сериалах, нацеленных на ностальгирующих родителей и их отпрысков: «Скуби-Ду», «Элвин и бурундуки», «Смурфики», «Спиди-гонщик», «Джем и голограммы». Другие «новинки» напрямую связаны с игрушками из детства: LEGO, Battleship, G. I. Joe. Трансформеры возрождались не менее четырех раз.

Разумеется, активная коммерциализация – не единственный фактор поддержки ностальгирующих фэндомов. В наше время верхняя граница подросткового возраста стала намного выше, чем сто лет назад, когда взрослая жизнь ребенка могла начаться, как только у семьи появлялась потребность в деньгах. Переход к обязательному обучению до возраста шестнадцати или даже восемнадцати лет имел целью сделать из американцев прилежных и пунктуальных работников. Но у него был и побочный эффект: люди стали дольше искать себя и экспериментировать, прежде чем начать профессиональную карьеру.

Расширение возможностей обучения в колледжах и университетах, временное трудоустройство, путешествия и академические отпуска создали дополнительную страховочную сетку для молодежи. В результате выросло поколение, которое оказалось более раскованным, более общительным, более склонным идти на риск и, как утверждается, более креативным, чем все прежние поколения. Не торопясь принимать на себя семейные заботы, оно может тратить больше денег на развлечения и покупку того, что не относится к предметам первой необходимости. В то же время из-за недавней рецессии и медленного восстановления экономики выпускники колледжей стали позже покидать родительские дома, чем прежние поколения. Возвращение новоявленных взрослых людей в их детские комнаты не могло не способствовать проявлению у них детских привязанностей и привычек.

Интернет облегчает жизнь – отчасти

В условиях, когда все больше брендов возрождается благодаря усилиям фанатов, интернет не причина, а катализатор этого процесса. Виртуальные связи между людьми не могут породить энтузиазм из ничего, но они могут облегчить фанатам ту активность, к которой подталкивает их энтузиазм, придать этой активности неожиданные формы и привести к неожиданным последствиям.

Surge вернулась потому, что интернет кардинально изменил способы формирования групп и координации их действий. Сетевые связи снижают поисковые издержки фанатов, желающих присоединиться к группе: несколько кликов мышью позволяют быстро получить всю информацию о членстве в конкретном сообществе, а не полагаться на сарафанное радио или традиционные рекламные кампании [179]. У людей есть естественное желание присоединяться к другим людям, имеющим сходные интересы, а интернет помогает им делать это с минимумом усилий.

Но интернет также расширяет понятие такого «присоединения». Один сторонник «Движения за возрождение Surge» мог чувствовать себя членом группы, отслеживая комментарии, делая фотографии билбордов и предлагая свои идеи. Другой же сторонник этого движения мог просто «лайкнуть» страницу в Facebook и удовлетвориться тем, что увеличил число ее посетителей на единицу и приблизил его к тому критическому значению, которое убедило бы Coke возродить бренд. Такие облегченные способы использования энергии фанатов были практически невозможны в доцифровом мире, особенно когда поиск других энтузиастов сам по себе оказывался трудным делом.

Виртуальные связи устраняют также географические барьеры. Несмотря на многолетнюю совместную работу над общим проектом, три администратора «Движения за возрождение Surge» никогда не встречались лично до того, как пожали друг другу руки на церемонии повторного запуска бренда. До появления интернета сообщества часто были вынуждены преодолевать географическую разобщенность своих членов, проводя съезды, чтобы собрать единомышленников вместе, или открывая региональные отделения, чтобы поддержать энтузиазм местных фанатов. В любом случае такие усилия требовали наличия громоздких иерархических и управленческих структур, в то время как в виртуальном пространстве они практически не нужны.

Интернет не только устраняет потребность в жесткой иерархической структуре для координации географически рассредоточенного сообщества, но и сокращает минимальное число людей, необходимых для образования жизнеспособной и самодостаточной группы. Это число может доходить до нескольких сотен или равняться всего двум, но в любом случае оно меньше, чем прежде. Когда для образования группы требуется меньше усилий, в ее деятельности может участвовать меньше людей до того момента, как выгоды членства станут достаточно заметными, чтобы привлечь остальных фанатов.

Ярлыки и «ботаники»

Люди обычно не навешивают ярлыки на какие-то конкретные прохладительные напитки или способы фотографирования. Но с этим нередко сталкиваются маленькие фан-группы – объявление себя поклонниками душещипательных романов, музыки в жанре дэт-метал или анимационного сериала «Мой маленький пони: дружба – это чудо» может иметь специфические побочные эффекты. Тайный поклонник комиксов, скорее всего, не захочет, чтобы его видели входящим в местный магазин, торгующий печатной продукцией такого рода. В подобном положении оказываются и члены групп с более рискованной репутацией, например приверженцы нестандартных сексуальных практик или фэндомов, считающихся не подходящими для человека того или иного пола или возраста. Даже не стыдясь своей эксцентричности, фанаты могут ощущать общественное давление, которое заставляет их скрывать свои вкусы.

Анонимность интернета во многом помогла этим фэндомам почувствовать себя в безопасности. Сеть позволяет устранить многие точки пересечения личной и профессиональной жизни, что означает бо́льшую свободу поисков и экспериментов. Коллеги по работе могут заметить вас входящим в магазин комиксов, но им нужно будет приложить немало усилий, чтобы выяснить, что вы регулярно заглядываете на comixology.com. Анонимность также помогает избежать примитивной категоризации на основе самых заметных характеристик человека; она позволяет расширить формы членства в сообществе, при этом чем более непохожими оказываются его члены, тем труднее навесить ярлык на каждого из них. Однако интернет оказывает еще один эффект на современное отношение к традиционным фэндомам, имеющий далеко идущие последствия.

Компьютерный зануда «ботаник» 1980-х был характерным персонажем американской поп-культуры. Он – так как это почти всегда был юноша – имел неуклюжую фигуру, носил подтянутые до груди брюки, белую рубашку, галстук-бабочку и специальный зажим на кармане. Иногда к этому добавлялись подтяжки. Его жирные волосы были разделены на пробор ровно посередине, его прыщавое лицо украшали массивные темные очки, а говорил он высоким голосом, обычно заикаясь. Во многих комедиях положений досетевой эпохи встречалась характерная фигура такого «ботаника», например Скрич из «Спасенных звонком» или Стив Уркель из «Дел семейных». Они любили комиксы («ик!») и видеоигры («ах!»). Сюжеты некоторых фильмов строились на использовании того же образа, например комедия 1984 г. «Месть полудурков» – трогательная история группы незадачливых «книжных червей», пытающихся разобраться в социальной жизни колледжа и заняться с кем-нибудь сексом.

Образ «ботаника» уже тогда был стереотипом двадцатилетней давности, оставшимся с тех времен, когда технически подкованный человек воспринимался как ученый или исследователь из государственной научной лаборатории. К началу 1990-х гг. многие компании поручили своим техническим отделам освоить компьютеры, но по своему социальному статусу эти сотрудники были чем-то вроде обслуживающего персонала. Каждая компания нуждалась в них, но за исключением немногих отраслей, таких как аэрокосмическая, они не играли ключевой роли в достижении корпоративной миссии. Технический отдел часто находился в подвале, подсобном помещении или старом бомбоубежище, где пахло обгоревшими проводами и завалявшимися картофельными чипсами. Очень немногие школьники начальных классов играли во время перемен в программистов.

Затем, с повсеместным распространением интернета в конце 1990-х, на рынке труда появилось множество интересных, высокооплачиваемых предложений для технических специалистов. Эти вакансии имели важное значение для компаний-работодателей – компаний, которые были основаны программистами и в которых большинство ключевых позиций занимали программисты и инженеры. В основном это были новые компании, не имевшие прочного положения на рынке. Некоторые сайты, в частности Fuckedcompany.com, отслеживали появление и банкротство одного такого стартапа за другим.

Работа в недавно созданных компаниях больше подходит молодым людям, не боящимся занять должность, которой завтра, возможно, уже не будет. Средний возраст типичного компьютерщика снижался быстрее, чем росла стоимость акций его компании, да и сам этот человек изменялся. Он – обычно это по-прежнему был он – безусловно, не имел никакого отношения к науке. Как правило, это был студент, бросивший учебу, чтобы заработать свой первый миллион. Но он интересовался культурой, хорошо одевался и носил модную прическу. А еще он, в традициях технических центров в Сан-Франциско и Сиэтле, как правило, был политическим либералом и городским жителем со здоровой долей самоуважения, которая появляется у человека после раннего успеха. А в свободное время наверняка занимался скалолазанием или скейтбордингом.

С появлением интернета и развитием цифровых технологий такие специалисты внезапно стали принадлежать к верхнему слою среднего класса, к высокооплачиваемым белым воротничкам [180]. Работа в сфере IT-технологий стала исключительно привлекательной для молодежи.

Неудивительно, что многие виды приятного времяпрепровождения, которые традиционно ассоциировались с «ботаниками», внезапно стали выглядеть весьма респектабельно. Отчасти это стало результатом финансовых успехов этой группы и ее способности тратить деньги на свои хобби, но по сути произошедшее изменение отражает повышение ее социального статуса. Технические специалисты превратились из обслуживающего персонала в рок-звезд; они стали вызывать одобрительное отношение общества, как и их традиционные фэндомы, состоящие из любителей видеоигр, комиксов и научной фантастики.

Интересно отметить, что статус тех фэндомов, что были популярны у «ботаников», но напрямую с ними не ассоциировались, не слишком повысился. Фэндом аниме с его юной аудиторией и сообщество поклонников жанра фан-фикшн, привлекающее главным образом пишущих женщин, выиграли от появления интернета и увеличили свою численность, но отношение общества к этим двум фэндомам практически не изменилось. Признаться, что сочиняешь истории про персонажей таких сериалов, как «Сверхъестественное» и «Доктор Кто», – значит вызвать у большинства неодобрительную усмешку. Такую реакцию намного труднее вызвать, признавшись, что вчера вечером вы смотрели фильм «Мстители».

Энтузиазм фанатов сделал Polaroid привычным для слуха названием, но сама компания потеряла свое значение как производитель, она обрела новую жизнь благодаря ностальгии состоятельного, активного и социально взаимосвязанного поколения. Бренд Surge получил импульс к возрождению благодаря ностальгии по юношеским годам, подъему экономической активности, улучшению технологий связи и защиты анонимности, а также развитию культуры «ботаников», с которыми традиционно ассоциировались подслащенные «энергетические» газированные напитки.

В сентябре 2015 г. Coca-Cola объявила о возвращении Surge в традиционные магазины. Теперь эти зеленые банки можно встретить в торговых точках по всей стране. Предприятие по производству напитка в городе Сент-Клауд, штат Миннесота, сообщило, что оно распродало его годовой запас в течение двух недель. Директор по сбыту публично приносил извинения. «Я именно тот человек, который виновен в быстром израсходовании запасов, – признался он в интервью. – Я собрал вместе все прогнозы и решил, что выпуска 4000 ящиков до конца года окажется достаточно. Но я недооценил размер фанатской базы Surge» [181].