Текст книги "Три короткие истории из жизни сыщиков (сборник)"

– Ах да, разумеется, – сказал Холмс. – Об этом я не подумал.

– Хотите еще что-нибудь спросить? – любезно поинтересовался пленник.

– Думаю, что нет. Спасибо, – ответил мой друг.

– Ну что же, Холмс, – сказал Этелни Джонс. – Я, конечно, обещал во всем слушаться вас, и все мы знаем, какой вы знаток по части преступлений, но долг есть долг. Я и так уже слишком далеко зашел, ублажая вас и вашего друга. Мне будет намного спокойней, когда наш любитель поговорить будет сидеть в камере под замком. Кеб все еще ждет, и внизу стоят двое полицейских. Я очень благодарен вам обоим за помощь. Конечно же вы будете нужны на суде. Всего доброго.

– До свидания, джентльмены, – попрощался и Джонатан Смолл.

– Смолл, идите первым, – выходя из нашей комнаты, с опаской в голосе сказал Этелни Джонс. – Я не хочу, чтобы вы огрели меня своей деревяшкой по голове, как того господина на Андаманских островах.

– Что ж, вот и закончилось наше небольшое приключение, – сказал я, после того как мы некоторое время молча курили. – Боюсь, что это может оказаться последним делом, в котором я имел возможность изучать ваши методы работы. Мисс Морстен оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Холмс издал тягостный стон.

– Этого я и боялся, – с болью в голосе сказал он. – Извините, но я не могу вас поздравить.

Это меня несколько задело.

– Вы не одобряете мой выбор? – настороженно спросил я.

– Нет, что вы! По-моему, мисс Морстен – очаровательная девушка, к тому же она оказала нам неоценимую услугу в работе над этим делом. У нее явный талант в этой области, вспомните, что из всех бумаг отца она обратила внимание именно на план крепости в Агре. Но любовь относится к области чувств, а все чувственное противостоит холодному разуму, который я ставлю превыше всего. Сам я, пока буду находиться в здравом уме, никогда не женюсь.

– А я надеюсь, – рассмеялся я, – что мой рассудок все же вынесет подобное испытание. Но вы выглядите уставшим.

– Да, предстоящее бездействие уже начинает сказываться на мне. Следующую неделю я буду как выжатый лимон.

– Странно, – сказал я, – как все признаки того, что у другого человека я бы назвал ленью, в вас сочетаются с периодами бурной деятельности и всплесками активности.

– Да, – ответил Холмс. – Во мне живут великий лентяй и неугомонный трудяга. Я часто вспоминаю строки старика Гете: «Schade, dass die Natur nur EINEN Menschen aus Dir schuf, Denn zum würdigen Mann war und zum Schelmen der Stoff»[8]8
  «Как жаль, что природа сделала из тебя одного человека, материала в тебе хватило бы и на праведника, и на подлеца» (нем.).


[Закрыть]. Кстати, что касается этого норвудского дела. Как я и предполагал, у них действительно был сообщник в доме. Я не сомневаюсь, что это Лал Рао, дворецкий, так что в свой большой невод Джонс все-таки поймал одну рыбу.

– По-моему, это несправедливо, – заметил я. – Вы раскрыли преступление, проделали всю работу. В результате я получил жену, Джонс – славу. Что же остается вам?

– А мне, – сказал Шерлок Холмс, – остается кокаин.

И он протянул длинную худую руку к бутылочке на каминной полке.

Уилки Коллинз. Попался, который кусался

Отрывки из служебной переписки лондонской полиции

ОТ СТАРШЕГО ИНСПЕКТОРА СЫСКНОЙ ПОЛИЦИИ ТИКСТОУНА СЕРЖАНТУ БАЛМЕРУ ИЗ ТОГО ЖЕ ВЕДОМСТВА

Лондон. 4 июля 18… г.

Сержант Балмер!

Настоящим уведомляю Вас, что требуется Ваше содействие в расследовании очень важного дела, которое нуждается в участии опытного сотрудника нашего отдела. Дело о краже, которое Вы в настоящий момент ведете, прошу передать молодому человеку, который вручит Вам это письмо. Посвятите его во все материалы дела на нынешней его стадии. Вы ознакомите его с ходом расследования и с результатами (если таковые имеются) шагов, предпринятых для розыска лица или лиц, укравших деньги. После этого Вы позволите ему самостоятельно прилагать усилия к раскрытию преступления, которым Вы занимались до настоящего времени. Вся ответственность за это дело теперь ложится на него. Успех, если ему удастся его добиться, также будет его единоличной заслугой.

Это что касается распоряжений, которые мне предписано до Вас донести.

Теперь немного конфиденциальной информации об этом новом человеке, которому предстоит Вас заменить. Его зовут Мэтью Шарпин, и он получил шанс одним махом оказаться в нашем ведомстве – при условии, что сумеет им воспользоваться. Вас, разумеется, заинтересует, за что ему оказана такая честь. Я могу сказать лишь то, что у него есть покровители в определенных высоких кругах, о которых нам с Вами лучше вообще не говорить, а если и упоминать, то шепотом, и эти люди очень заинтересованы в его продвижении. Ранее он служил клерком в адвокатской конторе, где и составил о себе непомерно высокое мнение. Помимо этого, он хитер и нечистоплотен. По его собственным словам, он оставил свое прежнее занятие и переходит к нам по собственному желанию и доброй воле. Думаю, Вам будет так же трудно поверить в это, как и мне. Лично я считаю, что ему удалось раздобыть какую-то частную информацию на одного из клиентов своего работодателя, отчего последнему стало довольно неудобно продолжать держать его в конторе, но в равной степени опасно просто уволить. Мне кажется, что этот неслыханный шанс получить работу у нас можно смело расценить как оплату его молчания в будущем. Как бы то ни было, мистеру Мэтью Шарпину предстоит расследовать дело, которым в настоящий момент занимаетесь Вы. Если ему удастся преуспеть, то он как пить дать сунет свой мерзкий нос в нашу контору. Я ставлю Вас об этом в известность, сержант, чтобы Вы остереглись давать этому новому человеку какие-либо основания жаловаться на Вас начальству.

Остаюсь искренне Ваш

Фрэнсис Тикстоун

ОТ МИСТЕРА МЭТЬЮ ШАРПИНА СТАРШЕМУ ИНСПЕКТОРУ ТИКСТОУНУ

Лондон. 5 июля 18… г.

Уважаемый сэр!

Я имел честь получить от сержанта Балмера всю необходимую информацию и хотел бы напомнить Вам об определенных указаниях, данных мне в отношении отчета о моих дальнейших действиях, который мне предписано предоставить на рассмотрение начальству.

Как мне объяснили, цель моих отчетов, которые Вы будете изучать прежде, чем передать их выше, состоит в том, чтобы я, неопытный сотрудник, смог воспользоваться Вашими бесценными советами в случае, если они мне понадобятся (смею надеяться, что я справлюсь и самостоятельно) на любой стадии расследования. Необычайные обстоятельства дела, которым я отныне занимаюсь, не позволяют мне отлучиться с места преступления, пока я не сумею предпринять определенные меры по разоблачению вора, а следовательно, я не могу консультироваться с Вами лично. Отсюда вытекает необходимость записывать различные детали, которые, возможно, было бы лучше излагать устно. Такова, если я не ошибаюсь, ситуация, в которой мы оба на настоящий момент находимся. Я излагаю свои соображения в письменной форме с тем, чтобы между нами с самого начала установилось полное взаимопонимание.

Имею честь оставаться Вашим покорным слугой

Мэтью Шарпин

ОТ СТАРШЕГО ИНСПЕКТОРА ТИКСТОУНА МИСТЕРУ МЭТЬЮ ШАРПИНУ

Лондон. 5 июля 18… г.

Сэр!

Вы начинаете с того, что попусту тратите время, чернила и бумагу. Мы оба полностью отдавали себе отчет в нашей субординации, когда я вручал Вам письмо для сержанта Балмера. Не было ни малейшей необходимости повторять все это в письменном виде. Потрудитесь в будущем использовать письменные принадлежности только по делу.

Есть только три вопроса, по которым Вам необходимо мне писать. Во-первых, Вы должны составить отчет относительно инструкций, полученных от сержанта Балмера, поскольку я хочу убедиться в том, что ничто не ускользнуло из Вашей памяти, и в том, что Вас надлежащим образом ознакомили со всеми обстоятельствами вверенного Вам расследования. Во-вторых, я хочу, чтобы Вы проинформировали меня относительно того, что намереваетесь предпринять. В-третьих, Вы будете ежедневно, а если потребуется, то и ежечасно отчитываться о том, как продвигается расследование (если Вам удастся добиться какого-то прогресса). Это Ваша обязанность. Что касается моих обязанностей, то, когда я захочу, чтобы Вы мне о них напомнили, я уведомлю Вас в письменной форме.

Тем временем остаюсь искренне Ваш

Фрэнсис Тикстоун

ОТ МИСТЕРА МЭТЬЮ ШАРПИНА СТАРШЕМУ ИНСПЕКТОРУ ТИКСТОУНУ

Лондон. 6 июля 18… г.

Сэр!

Будучи весьма немолодым человеком, Вы естественным образом склонны слегка завидовать людям вроде меня, находящимся в расцвете лет и собственных возможностей. С учетом этого мой долг – считаться с Вашими небольшими недостатками и не судить Вас слишком строго. В этой связи и в силу присущего мне благородства я напрочь отказываюсь принимать близко к сердцу оскорбительный тон Вашего письма. Одним словом, я стираю из памяти Вашу неприветливость. Старший инспектор Тикстоун, я Вас прощаю и перехожу к делу.

Моя первая задача состоит в подробном перечислении инструкций, полученных мною от сержанта Балмера. Предоставляю их на Ваше рассмотрение в соответствии с моим собственным пониманием упомянутой информации.

В доме номер тринадцать по Рутерфорд-стрит, что в Сохо, располагается магазин канцелярских принадлежностей, принадлежащий некоему мистеру Йатмену. Он человек женатый, но бездетный. Кроме мистера и миссис Йатмен в доме проживают: молодой холостой мужчина по имени Джей, снимающий расположенную на третьем этаже комнату с окнами на улицу, продавец, который в мансарде, и прислуга, чья кровать стоит в задней кухне. Раз в неделю в дом приходит поденщица, которая помогает упомянутой служанке. Это полный перечень лиц, которые обычно имеют доступ внутрь дома, предоставленного настоящими обстоятельствами в их распоряжение.

Мистер Йатмен уже много лет занимается данным делом, достаточно прибыльным, чтобы обеспечить безбедное существование для человека его положения. К несчастью для себя, он предпринял попытку с помощью спекуляций увеличить размеры принадлежащей ему собственности.

Он вложил деньги в рискованное предприятие, но удача от него отвернулась, и менее двух лет назад он неожиданно для себя снова стал бедняком. Ему удалось спасти совсем немного; остатком его благосостояния стала сумма в двести фунтов.

Хотя мистер Йатмен делал все, что в его силах, чтобы приспособиться к изменившимся обстоятельствам, отказавшись от многих радостей жизни, к которым успели привыкнуть и он, и его супруга, ему не удалось урезать расходы настолько, чтобы начать откладывать деньги с доходов своего магазина. В последние годы его дело пришло в упадок, а прибегнув к услугам дешевого рекламного агентства, он лишь отпугнул многих покупателей. Вследствие этого до самого момента кражи все состояние мистера Йатмена составляли эти двести фунтов, которые удалось спасти после банкротства. Эту сумму он поместил в весьма надежный акционерный банк.

Восемь дней назад мистер Йатмен и его постоялец мистер Джей беседовали о финансовых затруднениях, которые в настоящее время повсеместно мешают торговле. Мистер Джей (который зарабатывает на жизнь, снабжая газеты короткими столбцами новостей о преступлениях, несчастных случаях и разнообразных необычайных происшествиях) сообщил ему о неблагоприятных слухах, касающихся акционерных банков. Слухи, на которые он ссылался, уже достигали ушей мистера Йатмена из других источников, но подтверждение из уст постояльца стало последней каплей. В силу недавних потерь он был подвержен приступам паники, а теперь решил немедленно отправиться в банк и изъять свой вклад. Был уже конец дня, и он едва успел получить деньги до закрытия банка.

Банк выдал ему вклад в купюрах следующего достоинства: одна банкнота в пятьдесят фунтов, три двадцатифунтовых бумажки, шесть купюр по десять фунтов и еще шесть по пять. Изымая деньги в такой форме, он имел цель немедленно вложить их в виде небольших займов под надежное обеспечение в мелкий бизнес местных торговцев; некоторые из них в настоящее время едва сводят концы с концами. Инвестиции такого рода казались мистеру Йатмену самыми надежными и прибыльными из всех, на которые он только мог решиться.

Он принес деньги домой в конверте, лежавшем в нагрудном кармане сюртука, и тут же попросил своего приказчика подыскать небольшую плоскую жестяную коробку для них. В последний раз он пользовался ею много лет назад, но, насколько он помнил, ее размеры идеально соответствовали имеющейся у него сумме. Коробку долго и безуспешно искали, после чего мистер Йатмен позвал жену и поинтересовался, не помнит ли она, где та могла бы находиться. Этот вопрос услышала служанка, поднимавшаяся наверх с чайным подносом, а также собравшийся в театр и спускавшийся вниз мистер Джей. В конце концов коробку отыскал приказчик. Мистер Йатмен спрятал банкноты, закрыл коробку на замок и положил ее в карман пальто. Она выглядывала из кармана совсем чуть-чуть, но тем не менее была видна. Весь вечер мистер Йатмен провел у себя, даже не спускаясь вниз. К нему никто не заходил. В одиннадцать часов он лег спать, а коробку с деньгами спрятал под подушку.

Когда они с женой проснулись на следующее утро, коробка исчезла. Об этом немедленно уведомили банк Англии, но больше об этих деньгах ничего не было слышно.

До этого момента в обстоятельствах дела нет ни малейших неясностей. Все указывает на то, что кража совершена кем-то, кто живет в этом же доме. Таким образом, подозрение падает на прислугу, приказчика и мистера Джея. Первые двое знали, что их хозяин ищет коробку, но не знали, что он хочет в нее положить. Разумеется, было нетрудно догадаться, что речь идет о деньгах. Служанка поднималась наверх за подносом, а приказчик заходил, чтобы отдать хозяину ключи от кассы после закрытия лавки. У обоих была возможность увидеть эту коробку в кармане хозяина и понять, что на ночь он намеревается забрать ее в спальню.

Что касается мистера Джея, то во время дневной беседы об акционерных банках он узнал, что у его лендлорда имеется вклад в двести фунтов в одном из них. Он также знал, что мистер Йатмен попрощался с ним, собравшись снять эти деньги. Спускаясь позднее по лестнице, он также слышал вопрос насчет коробки для денег. Следовательно, ему несложно было сделать вывод о том, что деньги находятся в доме и что их предполагается поместить в искомую коробку. Однако он не имел и не мог иметь ни малейшего представления о том месте, куда мистер Йатмен намеревался положить их на ночь, поскольку покинул дом задолго до того, как коробка была найдена, а вернулся, когда хозяин дома уже лежал в постели. Следовательно, если кражу совершил он, то войти в спальню он мог лишь на основании умозрительных заключений.

Относительно самой спальни: необходимо отметить ее положение в самом доме, а также способы попасть в нее в любое время ночи.

Упомянутое помещение представляет собой самую дальнюю комнату на втором этаже. Ввиду преследующего миссис Йатмен страха перед пожаром и ее опасений заживо сгореть в своей комнате в случае подобного несчастья, ее супруг не имел обыкновения запирать дверь спальни. По собственному признанию супругов, как муж, так и жена спят очень крепко. А значит, ограбить ночью спальню злонамеренному человеку не составило бы ни малейшего труда. Чтобы в нее войти, достаточно повернуть дверную ручку, а чтобы не разбудить спящих в ней людей, хватило бы самой обычной осторожности. Это чрезвычайно важный факт. Он свидетельствует в пользу гипотезы о том, что деньги были украдены одним из жильцов дома, поскольку демонстрирует вероятность того, что подобное ограбление было вполне по силам даже людям, не обладающим бдительностью и навыками опытного вора.

Таковы обстоятельства дела в том виде, в каком они были изложены сержанту Балмеру, когда он прибыл на вызов и начал расследование с целью обнаружить злоумышленника и по возможности вернуть утраченные банкноты. Тщательно изучив все имеющиеся в его распоряжении данные, он не обнаружил ни одной улики, которая бросала бы тень на людей, естественным образом оказавшихся под подозрением. На сообщение о краже они отреагировали так, как это сделали бы совершенно невинные люди. С самого начала сержант Балмер понял, что это дело нуждается в частном расследовании и тайном наблюдении. Он начал с того, что порекомендовал мистеру и миссис Йатмен заявить об их полной уверенности в невиновности людей, живущих под их крышей, а сам принялся изучать все перемещения и привычки служанки, стремясь выведать ее тайны и установить, с кем она водит дружбу.

Трех дней и трех ночей усилий с его стороны и со стороны других людей, достаточно компетентных, чтобы оказать помощь его расследованию, хватило, чтобы убедиться: нет ни малейших оснований подозревать эту девушку в совершении данного преступления.

Затем он применил те же методы к изучению личности приказчика. Изучать личность этого человека так, чтобы он ничего не заподозрил, оказалось гораздо сложнее. Но в итоге все трудности и сомнения оказались вознаграждены относительным успехом. И хотя насчет приказчика полной уверенности в его непричастности к краже, как в случае со служанкой, нет, все же многие аргументы говорят в пользу того, что коробку с деньгами он тоже не брал.

Естественным следствием всех вышеописанных усилий стало то, что круг подозреваемых сузился до постояльца, мистера Джея.

Когда я вручил Ваше рекомендательное письмо сержанту Балмеру, он уже навел определенные справки об этом молодом человеке, и итог оказался далеко не благоприятным. Он ведет в высшей степени беспорядочный образ жизни. Посещает питейные заведения и, похоже, водит дружбу со многими отъявленными мерзавцами. Он влез в долги у всех лавочников, услугами которых пользуется. Не заплатил мистеру Йатмену за квартиру за последний месяц. Вчера вечером вернулся домой навеселе. На прошлой неделе он был замечен в обществе боксера-профессионала. Одним словом, хотя мистер Джей представляется журналистом – на основании своих второсортных статей в газетах, – это молодой человек с дурным вкусом, вульгарными манерами и дурными привычками. До сих пор не удалось обнаружить ничего, что хоть как-то свидетельствовало бы в его пользу.

Выше я изложил то, что узнал от сержанта Балмера, – всё, до мельчайших деталей. Рискну предположить, что Вы не заметите в моем повествовании ни одного пробела, и я думаю, что, несмотря на свое предвзятое мнение обо мне, Вы будете вынуждены признать, что еще никогда на Ваш стол не ложилось более четкое изложение фактов. Далее я должен сообщить Вам, что намереваюсь предпринять теперь, когда дело оказалось целиком и полностью поручено мне.

В мою задачу входит, во-первых, принять расследование на той стадии, на которой его оставил сержант Балмер. У меня нет оснований не верить его утверждению, что на служанку и приказчика силы и время можно не тратить. Таким образом, эти люди отныне считаются вне подозрений. Остается вопрос вины или невиновности мистера Джея. Прежде чем счесть деньги утраченными безвозвратно, мы должны попытаться убедиться в том, что ему об их судьбе ничего не известно.

Таков мой выработанный и получивший полное одобрение мистера и миссис Йатмен план, нацеленный на то, чтобы выяснить, действительно ли именно мистер Джей похитил коробку с деньгами.

Сегодня я намереваюсь явиться в дом под видом молодого человека, подыскивающего себе жилье. Мне покажут комнату на третьем этаже в задней части дома, куда я и вселюсь вечером в качестве жителя глубинки, приехавшего в Лондон с целью найти работу в приличной лавке или конторе.

Тем самым я займу комнату, примыкающую к жилищу мистера Джея. От нее меня будет отделять лишь дощатая перегородка, покрытая тонким слоем штукатурки. Просверлив в ней небольшое отверстие, я смогу видеть все, что будет делать у себя мистер Джей, и слышать каждое слово беседы, случись кому-нибудь из друзей его навестить. Когда бы он ни пришел, я буду занимать свой наблюдательный пост, когда бы он ни покинул дом, я буду следовать за ним. Если ему хоть что-то известно об исчезнувших банкнотах, принятые мной меры, вне всякого сомнения, позволят это установить.

Я не могу знать, что Вы думаете о моем плане наблюдения. Лично мне представляется, что он объединяет такие бесценные достоинства, как дерзость и простота. Эта убежденность позволяет мне завершить настоящий отчет с полной уверенностью в конечном успехе.

Остаюсь вашим покорным слугой

Мэтью Шарпин

ТОТ ЖЕ – ТОМУ ЖЕ

7 июля

Сэр!

Поскольку Вы не почтили ответом мое предыдущее послание, я рискну предположить, что, несмотря на Ваше предвзятое мнение обо мне, моя корреспонденция произвела на Вас благоприятное впечатление, на что я и позволил себе надеяться. Воодушевленный и сверх всякой меры ободренный Вашей благосклонностью, на которую указывает Ваше красноречивое молчание, я приступаю к отчету о том, как мне удалось продвинуть расследование за последние двадцать четыре часа.

Я вполне удобно обосновался в комнате по соседству с жилищем мистера Джея. Спешу поделиться радостью, вызванной тем, что в моем распоряжении оказались две дырки в перегородке вместо одной. Присущее мне чувство юмора подтолкнуло меня к шутливой, но вполне простительной выходке – присвоить каждому из этих отверстий соответствующее название. Одну я назвал подзорной трубой, а вторую слуховой трубкой. Название первой говорит само за себя, а название второй объясняется небольшой оловянной трубкой, вставленной в отверстие и повернутой таким образом, что ее конец почти касается моего уха, когда я занимаю свою наблюдательный пост. В итоге, когда я смотрю на мистера Джея в подзорную трубу, я могу слышать любое произнесенное в его комнате слово посредством слуховой трубки.

С присущей мне с детства прямотой я должен сразу же признать, что оригинальную идею дополнить подзорную трубу слуховой трубкой мне подала миссис Йатмен. Эта умнейшая и культурнейшая из женщин, обладающая простыми, но в то же время утонченными манерами, с восторгом восприняла все мои планы и демонстрирует необычайную изобретательность в их осуществлении. Мистер Йатмен настолько угнетен своей потерей, что не в силах оказать мне какую-либо помощь. Миссис Йатмен, вне всякого сомнения, очень привязана к своему супругу, а поскольку его печальное умонастроение тревожит ее куда больше утраты денег, то прежде всего ею движет стремление вывести его из уныния, в которое он погрузился после кражи.

– Деньги, мистер Шарпин, – сказала она мне вчера вечером, глядя на меня полными слез глазами, – деньги можно вернуть строжайшей экономией и пристальным вниманием к ведению дел. Но ради спокойствия супруга мне очень хотелось бы найти вора. Я, конечно, могу ошибаться, но едва вы вошли в дом, как меня охватила уверенность в успехе. Уж поверьте, если и возможно установить личность ограбившего нас мерзавца, то именно вы будете тем, кто это сделает.

Я с достоинством принял этот милый комплимент в полной уверенности, что рано или поздно сумею доказать, насколько я его достоин.

Позвольте мне теперь вернуться к делу, то есть к моей подзорной трубе и слуховой трубке.

Несколько часов я спокойно наблюдал за мистером Джеем. Хотя, насколько я понял со слов миссис Йатмен, обычно он редко бывает дома, в этот раз он никуда не выходил, что само по себе весьма подозрительно. Далее имею доложить, что в то утро он встал очень поздно (дурной знак, когда речь идет о молодом человеке), да и встав с постели, много времени потратил впустую, зевая и жалуясь самому себе на головную боль. Как и все развращенные молодые люди, он почти ничего не съел на завтрак. Далее он приступил к раскуриванию трубки – грязной глиняной трубки, которой джентльмену должно быть стыдно касаться губами. Выкурив трубку, он достал ручку, чернила и бумагу и принялся писать. При этом он издал стон, природа которого мне неизвестна, – то ли раскаивался в краже банкнот, то ли у него вызывало отвращение его нынешнее занятие. Набросав несколько строк (он сидел слишком далеко от моей подзорной трубы, и мне не удалось разобрать ни слова из написанного), он откинулся на спинку стула и начал развлекаться, напевая популярные песенки. Я узнал «Моя Мэри Энн», «Старая собака Трэй» и несколько других мелодий. Пока остается неясным, не являются ли эти напевы тайными сигналами, с помощью которых он поддерживает связь со своими сообщниками. Закончив петь, он встал и принялся расхаживать по комнате. Время от времени он останавливался и дописывал предложение на лежащем на столе листке бумаги. Прошло немного времени, прежде чем он подошел к запертому шкафчику и открыл дверцу. Я напряг зрение, надеясь на победоносное открытие. Я увидел, как он очень осторожно что-то вынимает из шкафчика. Но когда он обернулся, я понял, что у него в руках всего лишь бутылка бренди! Выпив немного этой жидкости, сей в высшей степени распутный и праздный тип опять лег на кровать. Не прошло и пяти минут, как он уже снова крепко спал.

Целых два часа из его комнаты доносился лишь громкий храп. Вдруг осторожный стук в его дверь привлек меня к подзорной трубе. Я увидел, как он с подозрительной живостью вскочил, чтобы впустить гостя.

В комнату вошел очень маленький мальчик с очень грязным лицом.

– Прошу вас, сэр, они вас ждут.

Затем он сел на стул – при этом его ноги даже не доставали до пола – и мгновенно уснул! Мистер Джей выругался, обвязал голову мокрым полотенцем и, вернувшись к листу бумаги, начал исписывать его с такой скоростью, на какую только были способны его пальцы. Он предавался этому занятию почти три часа, вставая лишь для того, чтобы обмакнуть полотенце в воду и снова обвязать его вокруг головы. Завершив писанину, он сложил листы бумаги, разбудил мальчика и вручил их ему, сопроводив свои действия удивительным высказыванием:

– А теперь, юный соня, поспеши! Если увидишь губернатора, скажи ему, чтобы деньги были у него наготове, когда я за ними зайду.

Мальчик улыбнулся и исчез. Мне очень хотелось проследить за «соней», но, поразмыслив, я счел за лучшее пока не выпускать мистера Джея из поля зрения.

Спустя полчаса он надел шляпу и вышел из комнаты. Разумеется, я надел свою собственную шляпу и тоже вышел. Спускаясь по лестнице, я встретил миссис Йатмен, поднимавшуюся наверх. Она собиралась воспользоваться отсутствием мистера Джея и осмотреть его комнату, как мы с ней и договаривались ранее. Я не мог сделать этого самостоятельно, поскольку вынужден отслеживать все его перемещения. В тот день, о котором здесь идет речь, он прямиком направился в ближайшую таверну и заказал пару бараньих отбивных на обед. Я расположился за соседним столиком и тоже заказал на обед пару бараньих отбивных. Не прошло и минуты, как сидевший неподалеку молодой человек крайне подозрительной внешности взял свой бокал портера и присоединился к мистеру Джею. Я сделал вид, что читаю газету, напряженно ловя каждое слово, как и предписывал мне долг.

– Сюда заходил Джек и спрашивал тебя, – произнес молодой человек.

– Он просил мне что-нибудь передать? – поинтересовался мистер Джей.

– Да, – ответил его собеседник. – Он сказал, если я тебя увижу, передать тебе, что он очень хочет увидеться с тобой сегодня вечером и что в семь часов он заглянет к тебе на Рутерфорд-стрит.

– Хорошо, – произнес мистер Джей. – Я успею к этому времени вернуться.

После этого молодой человек подозрительной наружности, допив свой портер, заявил, что ужасно спешит, попрощался со своим другом (возможно, я не ошибусь, сказав «с сообщником»?) и покинул таверну.

В двадцать пять с половиной минут седьмого – в таких серьезных случаях точное время приобретает особую важность – мистер Джей доел бараньи отбивные и оплатил счет. В двадцать шесть минут и три четверти я доел свои отбивные и оплатил свой счет. Еще через десять минут я уже был на Рутерфорд-стрит. В коридоре я столкнулся с миссис Йатмен, и лицо этой очаровательной женщины было омрачено такой грустью и разочарованием, что у меня даже сердце сжалось.

– Боюсь, мэм, вам не удалось обнаружить в комнате вашего постояльца ничего такого, что указывало бы на него как на злоумышленника, – предположил я.

Она покачала головой и вздохнула. Это был очень тихий, слабый и дрожащий вздох, и клянусь жизнью, он меня чрезвычайно огорчил. На мгновение я забыл о деле и воспылал завистью к мистеру Йатмену.

– Не отчаивайтесь, мэм, – произнес я с подчеркнутой мягкостью, которая, похоже, ее тронула. – Я подслушал загадочный разговор, узнал о тайной встрече и рассчитываю сегодня вечером выяснить кое-что интересное посредством подзорной трубы и слуховой трубки. Я умоляю вас не волноваться, но мне кажется, что еще немного, и нам удастся раскрыть преступление.

Тут мой энтузиазм и преданность делу возобладали над моими нежными чувствами. Я посмотрел на нее… подмигнул ей… кивнул… и ушел.

Снова заняв наблюдательный пост, я увидел мистера Джея в кресле с трубкой в зубах, занятого перевариванием бараньих отбивных. На столе перед ним стояли два стакана, кувшин воды и бутылка бренди. Время близилось к семи часам. Как только часы пробили семь, вошел тип, ранее упомянутый как «Джек».

Он выглядел взволнованным. Более того, он был перевозбужден, что меня очень обрадовало. Охватившее меня предвкушение успеха теплом разлилось по всему моему телу (прошу прощения за столь сильное выражение) с ног до головы. Затаив дыхание, я прильнул к подзорной трубе и увидел, как гость – один из участников этого изумительного дела – сел за стол напротив мистера Джея, то есть лицом ко мне. Если сделать скидку на разницу в выражении их лиц в этот момент, эти два закоренелых злодея были настолько схожи между собой во всех остальных отношениях, что это наводило на мысль об их близком родстве. Возможно даже, что они братья, хотя Джек был почище и получше одет. Я должен признать это с самого начала. Возможно, одним из моих недостатков является стремление всегда и обо всех судить справедливо и непредвзято. Я не фарисей, и там, где я вижу черты, хоть немного искупающие порок, я всегда отдам пороку должное. Да, да, я всегда отдам пороку должное.

– Что случилось на этот раз, Джек? – спросил мистер Джей.

– Разве ты не видишь это по моему лицу? – ответил Джек. – Мой дорогой друг, промедление может быть опасным. Хватит выжидать. Я предлагаю рискнуть послезавтра.

– Так скоро? – в крайнем изумлении воскликнул мистер Джей. – Что ж, если ты готов, то готов и я. Но скажи мне, Джек, ты уверен, что некая особа тоже готова?

Произнося это, он ужаснейшим образом улыбнулся и выделил слова «некая особа» очень сильным ударением. Судя по всему, в деле появился третий злодей, неизвестный мерзавец, также причастный к данному преступлению.

– Давай встретимся завтра, – предложил Джек, – и ты сможешь убедиться в этом сам. Приходи в одиннадцать утра в Риджентс-парк. Жди нас на повороте, ведущем к Авеню-роуд.