Текст книги "Опасная работа"

– Превосходно, Ватсон! Альтернатива начинает обретать форму. У вас есть телеграфные бланки? Набросайте-ка мне парочку посланий. «Агенту судовой компании Самнеру, Ратклиф-хайуэй. Присылайте троих завтра десяти утра. Бэзил». – Это мое имя для них там. Теперь другая телеграмма: «Инспектору Стенли Гопкинсу, Бристон, Лорд-стрит 46. Приглашаю завтра девять тридцать на завтрак. Важно. Невозможность прийти телеграфируйте. Шерлок Холмс».

Вот, Ватсон. На этом чертово дело, занимавшее меня целых десять дней, я оставляю. Надеюсь, что завтра мы забудем о нем раз и навсегда.

Ровно в назначенный час прибыл Стенли Гопкинс, и мы сели за превосходный завтрак, который приготовила для нас миссис Хадсон.

– Вы действительно считаете свое решение правильным? – спросил Холмс Гопкинса.

– Более определенную картину трудно вообразить.

– А мне все это не кажется убедительным.

– Удивляюсь вам, мистер Холмс. Чего ж еще можно желать?

– Вы нашли объяснение всем деталям?

– Несомненно. Я выяснил, что молодой Нелиган приехал и остановился в «Брэмблтай-отеле» в день, когда было совершено преступление. Приехал, якобы, чтобы поиграть в гольф. Его номер был на первом этаже, и он мог выйти из него, когда вздумается. В тот же вечер он отправился в Вудменс-Ли, встретился с Питером Кэри в его хижине, повздорил с ним и убил его гарпуном. Придя в ужас от случившегося, в панике бежал, обронив записную книжку, которую принес, чтобы расспросить Питера Кэри о судьбе ценных бумаг – тех и других. Вы, должно быть, обратили внимание, что одни цифры в книжке помечены галочками, другие же (их большинство) – нет. Помеченные фигурировали на Лондонском биржевом рынке, прочие же, может статься, все еще находились у Кэри, и молодой Нелиган, как он сам и признавался, хотел их получить, дабы восстановить доброе имя отца, расплатившись с кредиторами. Совершив побег с места преступления, он некоторое время не смел приблизиться к хижине, но потом заставил себя это сделать ради получения необходимых сведений. Неужели все это не кажется вам простым и очевидным?

Холмс улыбнулся и покачал головой.

– Тут лишь один недостаток, Гопкинс – представленная вами схема совершенную нереальна. Вы когда-нибудь пытались проткнуть тело гарпуном? Нет? Ай-я-яй, дорогой сэр, почему же вы так невнимательны к деталям! Мой друг Ватсон может подтвердить, что я потратил целое утро, упражняясь в подобном действии. И могу сказать, что дело это нелегкое и требует сильной и опытной руки. В данном же случае удар был нанесен с такой яростью, что наконечник гарпуна ушел глубоко в стену. Неужели вы воображаете, что этот астенического вида юноша мог с такой силой наброситься на жертву? Или засидеться до поздней ночи, попивая ром с водой, за приятельской беседой с Черным Питером? И неужто это его профиль видели на шторе двумя днями ранее? Нет, нет, Гопкинс – это был другой человек, гораздо опаснее, и его поисками и следует заняться.

По мере того как развивал свою мысль Холмс, лицо Гопкинса вытягивалось все больше – все его надежды и честолюбивые устремления рушились и обращались в прах. Но сдаваться без борьбы он не собирался.

– Вы не можете отрицать, мистер Холмс, что Нелиган в тот вечер в хижине побывал. Доказательство тому – записная книжка. С моей точки зрения, я располагаю всем, чтобы убедить присяжных в моей правоте, несмотря даже на брешь в моих доказательствах, которая, возможно, там и имеется. А потом, мистер Холмс, мой преступник – схвачен, а ваш грозный злоумышленник – где он?

– Полагаю, что за дверью, на лестнице. Думаю, Ватсон, что револьвер стоит держать в пределах досягаемости. – И поднявшись, он положил на приставной столик какой-то исписанный листок:

– Вот теперь мы готовы, – сказал он.

Первым в комнату вкатился похожий на круглое яблочко толстяк – румяный, с седоватыми пушистыми баками. Холмс вынул из кармана письмо.

– Фамилия? – спроси он.

– Джеймс Ланкастер.

– Простите, Ланкастер, но вакансии для вас нет. Вот вам пол-соверена за то, что потревожили. Пройдите в комнату рядом и подождите там несколько минут.

Вторым был долговязый мужчина с землистым лицом и сальными волосами, звали его Хью Пэттинс. Он тоже получил свои пол-соверена и распоряжение подождать.

Внешность третьего претендента обращала на себя внимание. Энергичное курносое лицо обрамляли космы волос и борода. Из-под нависших бровей посверкивали дерзкие, пристально глядевшие темные глаза. Поздоровавшись, он встал, по-матросски расставив ноги и вертя в руках шапку.

– Имя? – спросил Холмс.

– Патрик Кернс.

– Гарпунер?

– Да, сэр. Двадцать шесть походов за плечами.

– Как полагаю, из Данди?

– Да, сэр.

– Готовы участвовать в исследовательской экспедиции?

– Да, сэр.

– Условия оплаты?

– Восемьдесят фунтов в месяц.

– Можете отправляться немедленно?

– Как только обзаведусь снаряжением.

– Документы имеются?

– Да, сэр, – и он вытащил из кармана ворох замусоленных бумаг.

Холмс просмотрел их и вернул владельцу.

– Вы то, что мне нужно, – сказал он. – Вон тут, на столике контракт. Подпишите, и дело с концом.

Моряк вразвалку прошел по комнате и склонился над столиком.

– Здесь подписывать? – спросил он, берясь за перо.

Подойдя к нему сзади, Холмс сжал руками его шею.

– Готово, – сказал он.

Я услышал, как щелкнул металл, как заревел, подобно разъяренному быку, матрос. И в следующую же секунду они с Холмсом, обхватив друг друга, уже катались по полу.

Гость наш был так невероятно силен, что, несмотря на наручники, которыми Холмс ухитрился ловко стянуть ему кисти, он быстро одолел бы моего друга, если б на помощь не поспешили Гопкинс и я. Только когда я приставил ему к виску дуло револьвера, мужчина понял, что сопротивляться бесполезно. Опутав веревкой ему щиколотки, мы поднялись наконец с пола, все еще тяжело дыша после этой схватки.

– Я должен извиниться, Гопкинс, – сказал Шерлок Холмс. – Боюсь, что яичница ваша безнадежно остыла. Впрочем, остаток завтрака вам согреет мысль о том, что вы с триумфом довели до конца это дело.

Стенли Гопкинс не мог и слова вымолвить от изумления.

– Не знаю, что и сказать вам, – выговорил он. – Мне кажется, я с самого начала повел себя как дурак. Теперь-то я понимаю: нельзя было ни на секунду забывать, что я лишь ученик, а учитель – это вы. Даже и теперь, видя все собственными глазами, я не понимаю ни как вы это сделали, ни что все это значит.

– Ну-ну, – добродушно успокоил его Холмс, – все мы учимся на своих ошибках. А ваш урок на этот раз состоит в том, что никогда не следует упускать из виду возможность альтернативного решения. Вы так были заняты молодым Нелиганом, что вам даже в голову не могла прийти мысль, что настоящий убийца Питера Кэри – Патрик Кернс.

Тут в разговор наш вклинился хриплый голос.

– Послушайте, мистер, – произнес он. – На наручники я не жалуюсь, но давайте называть вещи правильно. Вы называете меня убийцей Питера Кэри. Я же скажу, что да, я убил его, но я не убийца, тут есть разница. Может, вы мне и не поверите, может, решите, что я вам басни плету.

– Вовсе нет, – сказал Холмс. – Мы выслушаем все, что вы можете сказать.

– Сейчас, и, Господом клянусь, это будет чистая правда. Я знал Черного Питера, и, когда он вытащил нож, я схватился за гарпун и проткнул его, потому что понимал: или он, или я. Вот как он погиб. И можете, конечно, называть это убийством. Но, по мне, что болтаться на виселице, что сдохнуть от ножа Черного Питера – один черт.

– Как вы там оказались? – спросил Холмс.

– Расскажу все по порядку, с самого начала. Только поднимите меня повыше, чтоб легче было говорить. Это случилось в 83-м, 6 августа. Питер Кэри командовал «Морским единорогом», я же числился там запасным гарпунером. Мы выбрались из паковых льдов и направлялись домой. Дул сильный встречный ветер, штормило, и в волнах болталось суденышко, которое, видать, отнесло на север. На борту там находился только один человек, не моряк. Матросы, испугавшись, что тонут, оставили судно и на шлюпке пустились к норвежскому берегу. Думаю, что все они потонули. Ну, парня этого мы взяли на борт, капитан наш увел его к себе в каюту и они там долго беседовали. Из багажа у этого парня была только одна жестяная коробка. Насколько мне помнится, имя этого человека ни разу не было упомянуто, а на следующую ночь он пропал – исчез, как будто его и не было никогда. Говорили, не то он сиганул за борт, не то его смыло волной, а упал он за борт нечаянно, ведь шторм был сильный. Только один человек знал доподлинно, что произошло, и человеком этим был я, видевший собственными глазами, как темной ночью, во вторую вахту, капитан сбросил его вниз головой за борт, перевалив через поручни. Это было за два дня перед тем, как мы увидели вдали шетландский маяк.

Ну, про то, что я видел, я помалкивал и ждал, что будет. Когда мы вернулись в Шотландию, дело это замяли и никому никаких допросов не устраивали. Какой-то неизвестный погиб в результате несчастного случая – что тут расследовать? А Питер Кэри вскорости оставил морскую службу, и лишь много лет спустя я его разыскал. Я посчитал, что дело все он затеял ради того, что находилось в жестяной коробке, и что теперь он сможет мне хорошо заплатить за молчание.

Адрес его я узнал у одного моряка, который виделся с ним в Лондоне. Вот я и направился, чтобы поприжать его хорошенько. В первый вечер он вел себя рассудительно и был готов дать мне такую сумму, имея которую можно забыть о море и жить безбедно до конца дней. Через два дня мы порешили все это уладить. Но когда я за этим явился, он был в подпитии и зол как черт. Мы с ним сидели, выпивали, вспоминали старые времена, но чем больше он пил, тем больше смущало меня выражение его лица. На стене я заметил гарпун, и подумал, что в случае чего он может мне пригодиться. А потом он, злобно ругаясь, кинулся на меня. В глазах его было желание убить, а в руке – складной нож. Но вытащить нож из футляра он не успел, потому что я схватил гарпун и проткнул его гарпуном. Бог мой! Как же он закричал! Этот крик и его лицо будут преследовать меня и во сне. Я стоял, кровь хлестала из раны, заливая все вокруг. Я выжидал, но все было тихо, и я приободрился. Оглядевшись, я заметил на полке жестяную коробку. Так или иначе, но прав на нее Питер Кэри имел не больше моего, и я взял эту коробку и ушел с ней. И, как последний дурак, забыл в хижине кисет.

А теперь расскажу вам самое удивительное – только я вышел из хижины, как послышался шорох шагов. Я притаился в кустах. Появился человек. Он прошмыгнул в хижину и, закричав, как будто увидел там привидение, бросился вон со всех ног. Через секунду его и след простыл. Кто он был, зачем приходил – сказать не могу. А что до меня, то я прошагал пешком десять миль, в Танбридж-Уэллс сел на поезд, доехал до Лондона, и все было шито-крыто.

Ну а когда я открыл коробку, то никаких денег там не оказалось, а были там только бумаги, продать которые я не осмелился. Поприжать Черного Питера мне не удалось, в Лондоне я остался без гроша. Единственное, чем я еще располагал, это моя профессия. Я увидел объявление, что требуются гарпунеры за хорошие деньги. Я связался с агентами, и они направили меня сюда. Вот все, что я знаю, и повторю еще раз: власти мне еще должны спасибо сказать, ведь тем, что я убил Черного Питера, я избавил их от необходимости тратиться на веревку, чтоб его вздернуть!

– Логичное высказывание, – сказал Холмс, поднимаясь и закуривая трубку. – Думаю, Гопкинс, что вам безотлагательно следует препроводить вашего пленника в более надежное место, так как эта комната не слишком приспособлена для того, чтобы служить тюремной камерой и мистер Патрик Кернс не уместится на этом ковре.

– Мистер Холмс, – проговорил Гопкинс, – не знаю, какими словами выразить мою благодарность вам. Даже и теперь я не понимаю, как смогли вы добиться такого результата.

– Мне просто повезло отыскать верный ключ с самого начала. Вполне возможно, что, знай я об этой записной книжке, я так же отклонился бы от правильного курса, как это сделали вы. Но все, что я слышал, указывало мне лишь один путь. Поразительная сила, мастерское владение гарпуном, ром, разбавленный водой, кисет из тюленьей кожи с грубым крепким табаком – все говорило о том, что преступником является моряк. Я был убежден, что инициалы П. К. на кисете – лишь совпадение, что владелец кисета не Питер Кэри, который курильщиком не был (никакой трубки в хижине не нашли). Помните, что я спросил, были ли найдены в хижине виски или бренди. Вы отвечали, что да, были. Кто, кроме моряка, станет пить ром, если в доме есть другие напитки? Да, в том, что это был моряк, я не сомневался.

– Но как вы вышли на него?

– Дорогой мой, все очень просто. Если это моряк, то явно он должен был служить на «Морском единороге». Насколько я смог это выяснить, ни на каком другом судне капитаном Кэри не плавал. Я потратил три дня, чтобы списаться с Данди и в результате узнал имена всей команды, плававшей на «Морском единороге» в 1883 году. Когда среди гарпунеров я наткнулся на фамилию Патрика Кернса, я понял, что розыски мои подошли к концу. Я просчитал, что человек этот, возможно, находится в Лондоне и хотел бы, конечно, покинуть страну. И я потратил еще несколько дней, посетив Ист-Энд, придумав эту арктическую экспедицию капитана Бэзила с соблазнительными условиями для гарпунеров. И вот результат!

– Чудесно! – воскликнул Гопкинс. – Чудесно!

– Вам следует позаботиться о немедленном освобождении Нелигана из-под стражи, – сказал Холмс. – Это дело первоочередное. И вы, я полагаю, должны в той или иной форме извиниться перед ним. Жестяная коробка должна быть ему возвращена, хотя те ценные бумаги, которые Питер Кэри продал, теперь пропали безвозвратно. Вот и кэб, Гопкинс, можете увезти преступника. Если я понадоблюсь вам на суде, мой адрес и адрес Ватсона ищите в Норвегии, где именно – сообщу потом.