Текст книги "Убит заочно"

Свиток II – Кеброс

Глава X

Стоя на носу корабля, я вдыхал свежий воздух и наслаждался бризом, ерошившим мои волосы. Мы были на пути в Эфемезику, и капитан обещал причалить уже завтра. Путешествие длиной в семьсот пятьдесят миль вдоль побережья Нурематы было проделано за невероятные пять дней.

Корпио действительно был чрезмерно благодарен за рекомендованных мною татуировщика Бревина и независимого бальзамировщика Акхирабуса. Я надеялся, что погода не помешает мне добраться на одном из его торговых судов с пересадками вдоль побережья. Однако, придя за рекомендательными письмами, я получил от Корпио официальные документы посыльного, скрепленные печатью рона рыбного хозяйства.

Вместо того чтобы перескакивать из одной лодки в другую, перемещаясь на короткие расстояния, я попал на борт официального эгретского посыльного судна. Такие корабли имеют личного специально обученного инкантатора элементорум, который, используя силу шести стихий, успокаивает море и создает нужный ветер. Наш прямой парус всегда был надут попутным ветром, а распашные весла, расположенные с каждой стороны, так ни разу и не пригодились, кроме как при подходе к причалу. Через три дня и две ночи мягкого и быстрого плавания мы прибыли в порт Гераклиона. Переночевав там, на следующее утро мы покинули Гераклион и отправились в Эфемезику.

На обычной транспортной лодке понадобилось бы в три раза больше времени, если повезет, а на лошади я добирался бы месяц, как минимум, и в конце не чувствовал бы свою спину.

Получилось так, что мне посчастливилось насладиться восхитительным скоростным, непрерывным путешествием из Эгретии в Эфемезику под официальным флагом Эгретии, который склонен умерять аппетиты пиратов, даже если те и надеялись получить шанс поймать нас.

«Так как вы добрались?»

«Быстро и без происшествий, Маркус Бебий, благодарю вас. Квинтус Сосий шлет сердечный поклон».

«Судя по его письму, вы прибыли, чтобы помочь мне обсудить условия сделки и приобретения библиотеки Эпфелипос».

Я отчетливо помнил, что Сосий в письме просил Бебия помогать мне, но не стал настаивать. «Сосий поручил мне исследовать эзотерические отделы библиотеки и оценить их пригодность для рынка Эгретии. У меня есть некоторый опыт в этих вопросах».

«Да, но это лишь ничтожная часть всей коллекции».

«Не беспокойтесь, Маркус Бебий, наш дорогой друг Квинтус Сосий доверяет вашему мнению. Однако у него есть конкретные клиенты с особыми интересами. Я должен оценить материал в библиотеке именно с этой целью. А от вас Сосий ожидает решения всех стандартных деловых вопросов – от оплаты до отправки обратно в Эгретию, с вашей стандартной комиссией».

«Прекрасно, прекрасно. Завтра я договорюсь с Эпфелипос, чтобы мы осмотрели библиотеку. У меня еще не было возможности разобраться во всех тонкостях – я лишь бегло взглянул на нее. Поскольку цена крайне высока, полагаю, что там могут быть скрыты жемчужины. Наследники, кажется, осведомлены о ее общей стоимости, хотя вряд ли что-то смыслят в отдельных объектах, на которых мы действительно сможем заработать».

Остаток вечера мы провели за обсуждением новостей. Бебий, агент Сосия в Эфемезике, был в курсе последних сплетен Форума, хотя благодаря моему скоростному путешествию он услышал самые свежие новостях, которые не мог бы узнать ни из каких других источников. Взамен он с радостью поделился со мной всем тем, что знал о местной политике и событиях. Он стал довольно дружелюбным после того как понял, что я не собираюсь вместо него возглавить эту операцию.

Спустя пять дней на корабле я был полон энергии, поэтому, довольно рано пожелав Бебию «спокойной ночи», собирался осмотреть город. Он предупредил меня о том, что гулять по ночным улицам Эфемезики без сопровождения небезопасно, и я решил вместо этого выйти рано утром, не желая потеряться в незнакомом городе.

Эфемезика – старый портовый город. Он расположен на скалистом выступе у побережья и соединен с материковой частью узкой низкорасположенной полосой суши. С незапамятных времен рыбаки и торговцы бросают якоря в небольших заливах по обе стороны мыса. С появлением гелликанских народов Эфемезика стала одним из главных портов Марэ Сэпие. Торговые пути, ведущие от удаленной от моря Фрилии и от единственного сухопутного маршрута к Митзрании, пересекались с морскими путями торговцев, путешествующих вдоль побережья Нурематы по направлению к архипелагам Марэ Сэпие. Товар здесь продавали, меняли, и город богател за счет налогов и сборов. Сегодня Эгретия затмила Эфемезику, став мировым торговым центром, однако порт все еще работал на полную мощность, а сам город обладал очарованием старины.

Утром я взобрался на вершину холма в центре города. По мере тогокак я поднимался к храму на самой вершине, особняки становились все богаче. Я посетил святыни и святилища Эфемезики с их странными человекоподобными богами; осмотрел прибрежные районы и прогулялся вглубь мыса к удаленному хребту Гор Карикурум за покрытой буйной растительностью речной долиной Гелиос.

Вечером, купив у уличного торговца жаренной на вертеле ягнятины, завернутой в лепешку, я пошел обратно к городу и порту. Ягненок был приготовлен по-галликански – слишком много тимьяна и слишком мало рыбного соуса, на мой эгретский вкус, а у их вина был узнаваемый привкус сосновой смолы.

Зона возле гаваней оказалась такой же неблагополучной, как и в любом портовом городе мира. Моряки в увольнении и то, что их ожидает на берегу, приобрело практически универсальный характер. Воспользовавшись шансом, я также осмотрел суда в гавани, чтобы понять, на чем можно будет вернуться, поскольку не собирался надолго задерживаться в Эфемезике. Либо мы покупаем библиотеку и я найду там необходимую информацию, либо нет. Не было причины задерживаться здесь дольше, чем нужно, а съездить на Кеброс и продолжить расследование жизни и смерти Кэзо причин было множество.

* * *

На следующий день мы встретились с Эпфелипосом в его кабинете. В комнате был беспорядок, как и во всем доме. Судя по тому, что рассказал мне Бебий, Эпфелипос недавно унаследовал этот особняк и сейчас проводил в нем ремонт. Его жена не интересовалась сотнями свитков а, наоборот, хотела снести несколько стен и построить в той части особняка частные купальни.

Эпфелипос, вероятнее всего, не был большим любителем литературы, но был достаточно хорошим торговцем, чтобы понимать потенциальную ценность библиотеки и требовать большие суммы за свитки.

Сделав глоток великолепного гелликанского вина, я внимательней присмотрелся к сидящему передо мной человеку. Он был среднего роста, крупного телосложения, с мясистыми обвисшими щеками, на первый взгляд около пятидесяти. По коварному блеску в его глазах я мог сразу сказать, что переговоры будут нелегкими.

«Согласно письму моего коллеги Квинтуса Сосия, он узнал о продаже вашей библиотеке от дорогого Маркуса Бебия. Квинтус Сосий – это известный и уважаемый торговец старинными свитками в Эгретии. У него множество разборчивых клиентов с особыми предпочтениями. Маркус Бебий на протяжении многих лет выступает его агентом здесь, в Эфемезике, а меня прислали убедиться в том, что содержание продаваемой коллекции соответствует текущим интересам Квинтуса Сосия».

«Да, да. Все подробно изложено в его письме. Я сам осмотрел библиотеку и вполне уверен, что вы найдете то, что ему нужно. По подборке, старине, сохранившемуся качеству и редкости материала эта коллекция превосходит все ожидания. Уверен, что такие уважаемые господа, как вы, обязательно подтвердят это и передадут Квинтусу Сосию самые положительные заключения».

«Такие новости, безусловно, порадуют Квинтуса Сосия. И я с нетерпением жду того момента, когда смогу отправить ему подробный отчет, – но только после осмотра свитков, разумеется».

Закончив обмен любезностями, Эпфелипос проводил нас в библиотеку. Она находилась в комнате размером с официальный триклиний. Вдоль всех стен располагались полки с небольшими ячейками, полностью забитые свитками с маленькими свисающими бирками, указывающими на их содержание. На полу переполненные свитками капсы — некоторые под крышками и установлены одна на другую. Несколько круглых треногих столов, подпертых стойками, засыпаны еще большим количеством свитков. Это была одна из самых внушительных коллекций, которые мне доводилось видеть за пределами библиотек коллегий, и, определенно, одна из самых обширных частных коллекций в мире.

Думая о предстоящих торгах, я старался не выдавать своих эмоций. «Скажите, Эпфелипос, имеется ли каталог у этого сумасбродства? Иначе, боюсь, мне понадобится много дней, чтобы определить, есть ли тут то, что нужно Квинтусу Сосию».

«Каталог имеется, но боюсь, что расположение полок может не соответствовать. Предыдущий владелец был очень аккуратен – как видите, это была его страсть! Он всегда обновлял алфавитный указатель. Однако нам пришлось переместить библиотеку из-за ремонта, и не все могло быть расставлено по прежним местам. Возможно, если бы вы сказали, что ищете..?»

«О, уверен, я все найду, – сказал я. – Если это здесь есть, конечно». Я не хотел, чтобы Эпфелипос даже приблизительно догадывался о том, что меня интересует. К тому же я пообещал Квинтусу Сосию оценить всю библиотеку в целом. «Будьте так любезны, попросите раба открыть окна, чтобы впустить как можно больше естественного света, и, возможно, принести пару кубков вина. Мы с Маркусом Бебием приступим к просмотру каталога и оценке состояния свитков».

Остаток этого дня и весь следующий мы провели, проверяя выставленную на продажу коллекцию. Мы разделили имеющийся материал, и Бебий сконцентрировался на более обыденных свитках пьес, летописей и научных трактатов, а я – на тайных военных работах.

Я обнаружил несколько многообещающих свитков – достаточно необычных и иностранных, – которые могут содержать информацию о магии вита терминалис. Я не смог их полностью проверить, поскольку расшифровка заняла бы слишком много времени. Однако, судя по предварительной оценке, они показались мне подлинными. Посовещавшись с Бебием, ко второй половине дня мы пришли к тому, что сумма в размере восьми талантов серебра будет справедливой ценой за коллекцию.

Вернувшись в кабинет Эпфелипоса, мы приступили к серьезному торгу – с натянутыми лицами, стиснутыми зубами, наговорами, выражением сомнений, намеками на пожелания жены, ссылкой на доброе имя Сосия и его репутацию среди клиентов, упоминанием других потенциальных покупателей и развеиванием иллюзий по поводу их платежеспособности.

В итоге мы с Бебием смогли уговорить Эпфелипоса на семь с половиной талантов серебра и мраморный фонтан в форме нимфы в придачу, с которым Бебий изъявил желание расстаться, чтобы только угодить жене Эпфелипоса. Выпив за сделку, мы скрепили три экземпляра купчей сургучными печатями. Бебий должен был договориться о том, чтобы завтра пришли рабы, все упаковали и коллекция была отправлена Сосию.

* * *

Как только коллекция оказалась у Бебия, я просмотрел ее и выбрал несколько свитков, которые мне показались наиболее перспективными. Остальная часть будет отправлена Сосию в Эгретию, но отобранные экземпляры я хотел взять с собой, чтобы изучить подробнее. Выделив несколько свитков уже при осмотре коллекции перед продажей, я мог целый день посвятить изучению каталога библиотеки и поиску тех свитков, которые хотел бы взять с собой. Мне предстояло еще одно путешествие на Кеброс, во время которого я планировал заняться чтением.

Начав поиски судна, которое могло бы отвезти меня на Кеброс или обратно в Эгретию, я обнаружил, что пропустил время официальной отправки. Мой паспорт посыльного все еще позволял мне подняться на борт большинства кораблей, однако путешествие займет теперь больше времени. Я решил сделать остановку в Гераклионе, а там попытаться сесть на другой корабль, идущий прямо до Кебрикских островов, вместо того чтобы вначале проделывать долгий путь обратно в Эгретию.

В нужном направлении двигалось довольно много грузовых судов, но я хотел найти что-то побыстрее. В итоге нашел похожее на скоростное гелликанское торговое судно, следующее в Гераклион, и заплатил за посадку. Капитаном был невысокий полный энергии парень по имени Филоменос, которого очень заинтересовала перспектива принять на борт эгретийца. Он убедил меня в том, что ветер будет попутным, а судно его едва загружено. Он торговал вдоль гелликанского и ассириканского побережья и хотел продлить свой маршрут до Эгретии. Он настоял на том, чтобы разговаривать со мной на ломаном квиритском, – это была небольшая цена за его в целом радушный прием. Его впечатлил мой дипломатический паспорт, хотя плата от этого не изменилась. «Торговец всегда остается торговцем», – сказал он.

Во время нашего четырехдневного путешествия обратно вдоль побережья я приступил к расшифровке свитков. Они были упакованы максимально плотно в дорожную капсу, которая еще больше подчеркивала мой дипломатический образ. Расшифровка займет довольно много времени. Выбранные мною свитки происходили из разных источников – гелликанских, ассириканских, митзранских. Каждый был написан особым шрифтом – как правило, смешанным, – и на разных диалектах. Не скажу, что я свободно владел всеми этими языками, но я помнил основы, полученные во время заброшенной учебы на инкантатора. Было ли что-то общее у этих свитков? Неопределенность, отсутствие прямоты и приводящее в ярость использование превосходной степени. Пропуская разделы, я пытался найти суть каждого свитка и определить, который из них был наиболее подходящим.

Однажды вечером, перед тем как мы причалили к Гераклиону, я нашел то, что искал. Это был древний свиток, написанный на пергаменте, а не на папирусной бумаге. Местами он выцвел и осыпался по краям, что требовало особенно осторожного обращения. Чернила, которыми он был написан, напоминали старую высохшую кровь.

Он был написан на нескольких языках – в основном на гелликанском с некоторыми митзранскими иероглифами и даже ассириканскими знаками клинописи. К моему удивлению, некоторые отрывки даже были на квиритском — на языке Эгретии и ее народа. В нем не упоминалось название ритуала, лишь говорилось о том, что в разных странах его называли по-разному. Тем не менее мое внимание привлекло что-то в описании, а найдя употребленные вместе символы, обозначающие «звезду» и «татуировку», я знал, что именно это мне было нужно. Много времени было потрачено на расшифровку древнего диалекта с множеством иностранных глифов. Огромным усилием воли я разбирал слово за словом, символ за символом, ломая голову и пытаясь вспомнить уроки из моей молодости.

Согласно свитку, ритуал проводился с целью объединения магии вита и магии элементорум, слияния жизненных и природных сил.

Таким образом, церемония должна проводиться правильно с соблюдением всех деталей, мази должны быть приготовлены с соблюдением точных пропорций без каких-либо отклонений, песнопения должны исполняться четко с соблюдением идеальной согласованности шагов всех участников тайного общества, и только тогда этот священный Ритуал, созданный лучшей из звездных наук, будет абсолютно успешным.

Сердце избранного превратится в драгоценный камень, но он не умрет. С тех пор его дух будет навсегда заточен в этот камень, его дыхание останется ровным, а его плоть никогда не сгниет.

И станет избранный адептом. Сквозь него пройдут мистические силы и покорятся его власти. Его плоть станет неуязвимой, его ум будет свободен от смятений, а сердце всегда будет чистым. От его шагов содрогнется земля, а животные и все живые существа подчинятся его воле.

Повествование продолжалось в том же ключе: избранному обещано господство над живыми существами и силами природы, а также вечная жизнь и могущество подчинить себе силы природы и живых существ. Подробности были даны поверхностно с большим количеством восторженных описаний в превосходной степени и эвфемизмов, характерных для таких текстов. И все же у меня сложилось впечатление, что придется обменять почти всю свою человечность на бессмертие и господство.

Ритуал проводится тайным обществом из одиннадцати человек. Для его выполнения требуется пять дней и три ночи, хотя приготовления нужно начинать заблаговременно – собирать материал, производить красители, смешивать травы и компоненты, а также сливать кровь избранного в специальные сосуды согласно указаниям.

В первую ночь все начинается с песнопений, представляющих собой сложную вербальную формулу, подробно описанную в свитке. Использовались древние слова, некоторые из них я не понимал совсем. При произношении сочетание слогов и букв должно создавать резкие скрежещущие звуки. Все одиннадцать участников должны петь разные части, создавая дисгармонии.

На следующий день избранный должен помыться, намазаться специально настоянными маслами днем и бодрствовать ночью.

Следующей ночью на избранного наносят татуировки в форме звезды. Начинается процедура с песнопений, отличных от тех, что были предыдущей ночью. В полночь избранный должен полностью раздеться и лечь обнаженным на пол, широко расставив руки и ноги. Далее тайное общество приступает к нанесению татуировок. В свитке приводились точные рецепты двух используемых красителей, форма и строение игл, порядок, в котором каждая линия должна наноситься на кожу избранного, то, какой член тайного общества должен наносить определенную линию, в то время как другие напевают определенные слова.

С восходом солнца процедура должна быть завершена. Избранного заматывают в чистое белое полотно и оставляют на день, ночь и следующий день, чтобы он мог отдохнуть и кровотечение остановилось.

На третью ночь ритуала вызывается сила. Начинается все с того, что избранный опять ложится на спину и широко расставляет руки и ноги. Десять остальных членов тайного общества располагаются по парам у каждой конечности и у головы и начинают песнопения. Далее они перемещаются, двигаясь по кругу и меняя расположение вокруг избранного в соответствии со сложными схемами, все это время продолжая свои диссонирующие песнопения.

В полночь они достают острые ножи и прокалывают тело избранного в определенных местах. Полученная кровь используется для рисования схем вокруг и поверх его тела, причем темп песнопений ускоряется.

В сопровождении безумных песнопений последний кровавый штрих должен быть нанесен с первым лучом солнца, после чего церемония прекращается.

Для проведения ритуала требуется много первозданной жизненной силы. Направление такой силы требует определенных умений даже от лучших инкантаторов. Произносимые слова, наносимые схемы, ритуальные кровавые рисунки – все это требует немалой концентрации и воли, чтобы инкантатор мог все выполнить правильно. Помимо соблюдения точных указаний по приготовлению красителей и мазей, ритуальным песнопениям и движениям, адепты также должны все хорошо отрепетировать. Именно поэтому требуются тщательная подготовка и длительное время для проведения ритуала. Стоит совершить единую ошибку, и привлеченная к цели сила поднимется и нанесет серьезный вред всему тайному обществу и, возможно, не только ему. Мне стало любопытно, это ли произошло с Кэзо.

Я также не мог понять, как такая церемония могла быть проведена в Эгретии, ведь каждый инкантатор на протяжении многих миль должен был почувствовать ее. Даже предварительные песнопения первого дня вызвали бы вибрации, а к пятой ночи у них бы звенело в ушах. И даже если это произошло, то почему Кэзо? Почему младший сын купца стал избранным, а не кандидатом в лидеры тайного общества, что было бы более естественным?

Глава XI

В Гераклион мы прибыли примерно в девять утра. Для моего веселого друга, капитана Филоменоса, это была последняя остановка; далее он планировал разгрузить ассириканский шелк, загрузить эгретскую соль и вино и отправиться обратно вдоль побережья. Мы тепло попрощались, и Филоменос пообещал навестить меня в Эгретии, как только там появится для него работа.

Поскольку еще было довольно рано, я решил задержаться в гавани и подыскать себе судно до Кеброса. Прогуливаясь вдоль пирсов и причалов, я искал быстроходное судно, на которое пустили бы по паспорту посыльного или за определенную плату.

Мне повезло, обнаружилось судно странной формы под фамильным гербом Корпио. Его капитан – ворчливый морской волк по имени Титус Маргаритус – вначале был очень неприветлив и, когда увидел, как я поднимаюсь по трапу без приглашения, практически приказал своим морякам скинуть меня за борт с противоположной от порта стороны. Но как только я помахал ему письмом с печатью Корпио, его поведение изменилось.

«Добро пожаловать! Прошу, поднимайтесь на борт, я дам вам личную каюту хозяина. Прошу простить за небольшую резкость, но я не желал вам ничего плохого».

«Конечно, я так и подумал. Уверен, Корпио был бы признателен за столь самоотверженную защиту его собственности».

«Этого у нас не отнять. Не беспокойтесь, с нами вы будете в полной безопасности – доставим вас на Кеброс быстрее ветра».

Оказалось, что Маргаритус руководил одной из операций Корпио по добыче жемчуга. Он выходил в секретные места между островами, а его водолазы искали короля всех драгоценных камней на глубине. Учитывая сложность операции, риск нападения пиратов и ожидаемую прибыль, Корпио даже включил в команду инкантатора. Единственная причина, по которой судно стояло в Гераклионе, было то, что инкантатор получил расстройство желудка из-за несвежей устрицы и в результате шторма они сбились с курса. Маргаритус решил подойти к ближайшему порту, пополнить запасы и опять уйти в плавание.

Ранее я уже бывал в Гераклионе, поэтому вначале собирался продолжить чтение свитков. Однако душная гостиница, в которой я остановился, не способствовала серьезным исследованиям, и я решил прогуляться по городу, еще раз посетить храмы и взобраться на возвышенность над заливом.

Для тех, кто не бывал в Гераклионе, могу сказать, что город расположен на склонах крутого холма с восточной стороны от устья Залива Эуксис. Город гордится белыми стенами и красными крышами домов, которые должны содержаться в чистоте по постановлению городских властей. С давних времен залив славился лучшими из всех известных человечеству устрицами и моллюсками. Процветание рыбной промышленности и пересечение торговых маршрутов из Эгретии в Геллику сделали Гераклион оживленным портовым городом.

Стоя на самой вершине Акрохераклиоса в центре города, я сверху любовался заливом с его стоящими на воде лодочками и выстроившимися вдоль берега поместьями богачей. Я видел, как большие баржи рассекали воду – паромами между Гераклионом и поселком с западной стороны залива. Для того чтобы обойти залив по суше, нужно проделать более двухсот миль, в то время как переправа на пароме составляет десятую часть этого расстояния, и баржа для перевозки тяжеловесных грузов может преодолеть его всего за несколько часов.

Примерно двести лет назад, когда торговля между Эгретией и Гелликой начала бурно развиваться, эти паромы приводились в действие инкантаторами. Машинисты с противоположных сторон, платящие своим инкантаторам за создание ветра и волн, вскоре превратили вход в залив в беспорядочно бурлящие воды, представлявшие опасность для всех морских судов. Одно особо тяжелое столкновение, в результате которого погиб младший потентат из Мазака Карина, вызвало сильный общественный резонанс, и обеими сторонами залива были установлены и введены в действие правила. Сегодня строго запрещено использовать магию элементорум для ускорения судов в районе залива, за нарушение чего налагаются крупные штрафы.

Насладившись морским воздухом и прогулкой, я вернулся в гостиницу на закате. Кажется, утренняя удача не покинула меня, поскольку, несмотря на обшарпанность моего номера, я, к своему удивлению, не встретил в нем ни блох, ни клопов.

* * *

В плавание мы отправились рано утром – за десять дней до Календс Майуса. После стандартного жертвоприношения и молитв Нептуну о безопасном путешествии капитан задал курс на Пиллатикские острова, у которых мы должны были сделать остановку для ловцов жемчуга. Далее по плану шли группы небольших островов Марэ Сэпие и конечная остановка – Кеброс. На первый взгляд может показаться, что мы пойдем слишком окольными путями, однако присутствие инкантатора, который уже поправился, означало, что так все равно будет быстрее, чем добираться до Пареле на рейсовом судне или же возвращаться обратно в Эгретию и там искать хороший корабль до Кеброса. И, конечно, не было гарантии, что я найду что-либо, не зависящее от попутного ветра или выносливости рабов, что могло бы сильно сказаться на скорости.

От Гераклиона до Пиллатикских островов было примерно двести миль. Инкантатор, которого звали Авл Дидий Руфус, молодой мужчина с рыжими волосами и веснушками, горел желанием попрактиковаться в мастерстве. Будучи очень разговорчивым, любознательным и энергичным парнем, он целыми днями заперт на судне, не имея никого вокруг, кроме ворчливого капитана и экипажа, с кем можно было бы поговорить. Нам требовалось чуть более двух дней, чтобы добраться до пункта назначения – капитан держал в секрете точное место. Мы все ели за одним столом и обсуждали события в мире. Мне нужно было внимательно следить за словами и свитками, поскольку нельзя было допустить, чтобы Дидий Руфус или капитан узнали о характере моего задания для Корпио. Некромантия – это абсолютное табу, и я не хотел возвращаться в Эгретию.

Между тем я продолжал изучать свитки. Я очень сомневался, что смогу сохранить свиток с описанием Ритуала Пелегринус или других подобных ритуалов, когда вернусь в Эгретию. В то время как некоторая информация о таких ритуалах существовала в хранилищах Коллегии Инкантаторум, многие материалы с подробными указаниями подобно тем, что я нашел в Эфемезике, уже давным-давно были уничтожены. Эти свитки принадлежали Сосию, и если бы они и пережили разоблачение, то оказались бы в его распоряжении. Я знал его достаточно хорошо, чтобы с уверенностью сказать, что он по собственной воле не передаст Коллегии свитки запрещенного содержания, а постарается продать их по непомерной цене. Поэтому все имеющееся драгоценное время я посвящал их изучению.

Для непосвященных следует сказать, что Коллегия Инкантаторум была основана почти пятьсот лет назад – через несколько десятилетий после того как наш народ сделал Эгретию своим постоянным поселением. Уникальность Коллегии Инкантаторум и, в общем, других коллегий заключается во взвешенном подходе к организации и знаниям. Мы, квириты, всегда были прагматиками. У других народов имелись правящие короли, дворцовые интриги и борьба за власть; накопленные ими знания находились под строгой защитой. Наш народ разработал систему, при которой коллегии стали открыты для всех или, по крайней мере, для тех, у кого есть деньги. Вначале основные коллегии были административными организациями, контролирующими меньшие организации и общины. Со временем они также накопили знания и начали выпускать лучших профессионалов в соответствующих областях. Быстро сориентировавшись, коллегии основали собственный курсус хонорум, соответствующий курсу чиновников для людей общественных профессий.

Мужчины, сколотившие состояние и получившие общественное признание, по своему выбору могли записаться на курс военной подготовки при любой коллегии. Со временем стало очевидно, что обучение на ранних этапах жизни более эффективно, и все чаще те, чьи семьи сумели накопить богатства, зачислялись в коллегии сразу же по достижению ими официально признанного совершеннолетия.

Вскоре, безусловно, в их числе оказались в основном бессменные олигархи. Изначально наш город был республикой — тем, что принадлежит народу, республикой, – однако все, у кого были глаза, видели, что богатые имели большую значимость. Неприступность коллегий была еще одним способом сохранения власти богачей. Но, даже несмотря на это, эффективность и относительная открытость наших методов обучения обеспечила нас хорошо подготовленными солдатами, купцами и колдунами. Конечно, не каждый легионерский пехотинец или владелец небольшой лавки был выпускником коллегии. Кадеты коллегий происходили из богатых семей и с их подготовкой и семейными связями становились самым эффективным правящим классом. Сегодня этот путь стал излюбленным для тех, кто стремился занять государственную должность, а тех, кто не окончил коллегию и не создал себе имя, ожидала участь работы в Сенате.

Однако я отклоняюсь от темы. Наши методы не были единственными в своем роде. У других народов также были армии, купцы и колдуны, но с другим правительством, оружием и режимом военной подготовки, другими судами и морскими тактиками. Кроме того, не все придерживались нашей классификации с пятью отраслями и шестью компонентами колдовства. В других философиях природный мир делился иначе.

Именно поэтому чтение свитков было довольно трудоемким процессом. Я так и не закончил учебу и не прошел практику в Коллегии, а основные уроки по истории, терминологии, иероглифике и иностранным философиям колдовства входили в программу, непосредственно предшествующую практической части. Наша эгретская стандартная подготовка давала огромные преимущества в сохранении и распространении знаний, хотя с таким количеством иностранных источников нам, студентам, также нужно было понимать способ мышления иностранцев. Однако это было пятнадцать лет назад.

С тех пор как мы с Филоменосом отошли от Эфемезики, я все время изучал свитки, читал их днями и ночами до боли в глазах и помутнения рассудка в надежде на то, что эти знания пригодятся мне не только для текущего расследования.

* * *

На третий день мы подошли к Пиллатикскому архипелагу. Между островов, напоминавших остроконечные верхушки скал, выступающих из воды подобно пальцам погрузившихся в воду гигантов, я смог наблюдать процесс добычи жемчуга. Вначале водолазы – три шангарийца и два капиланийца – собрались на корме судна. Теперь я понимаю, почему судно имеет такую необычную форму – с квадратной, незаостренной кормой. Она служила платформой для ныряния, а по штормтрапу можно было с легкостью взобраться обратно.

Ныряльщики были без одежды, к левому запястью веревкой был привязан мешочек, а к правому – нож с толстым лезвием необычной формы. К ним подошел Авл Дидий, специальным пигментом нарисовал на каждом посвященный Нептуну узор и дал каждому выпить отвар чего-то зловонного из бурдюка. Ныряльщики, казалось, были знакомы с процессом и продолжали болтать между собой, пока Дидий Руфус проводил обряд.