Текст книги "Воздушнее поцелуя"

7

Джош помедлил, прежде чем ответить:

– Джи-Джи – это… э-э… как тебе сказать…

Пэм рассмеялась.

– Похоже, ты и сам не знаешь, кто он!

– Знаю, конечно. Просто пытаюсь подобрать правильное определение. Джи-Джи, во-первых, друг, но в то же время он работает у меня.

– В самом деле? И чем же он занимается? Вернее, чем занимаешься ты?

Вот и прозвучал вопрос, которого Джош опасался, но одновременно и ждал. Теперь предстояло пройти по ниточке, чтобы не спугнуть Пэм, не оставить о себе ложного впечатления.

– Джи-Джи – профессиональный тан-цор, – сдержанно произнес он.

Пэм мгновенно оживилась.

– Ох как интересно! Но… ты сказал, что он работает у тебя. Выходит, ты балетмейстер? Или?..

Джош подавил вздох. Разговор давался ему труднее, чем он думал.

– Нет, это не балет… хотя в каком-то смысле…

– Ты говоришь загадками! – весело заметила Пэм.

Тогда Джош произнес, будто бросаясь с моста в воду:

– Видишь ли, я держу дамский клуб, а Джи-Джи там танцует.

Повисла пауза.

Все, конец, подумал Джош. Сейчас она повесит трубку.

Однако коротких гудков он так и не услышал. Вместо того чтобы прервать разговор, Пэм медленно, словно пытаясь понять, произнесла:

– Дамский клуб? Это для женщин, которые… э-э… предпочитают любить друг друга, а не мужчин?

Не удержавшись, Джош рассмеялся.

– Как ты осторожна в выражениях!

– Лучше скажи: я угадала?

– Увы, вынужден тебя разочаровать, мой клуб не для лесбиянок. Можно сказать, наоборот, для дам с вполне нормальной ориентацией. Именно поэтому там танцует Джи-Джи, а не какая-нибудь девушка.

– А, кажется, понимаю… – протянула Пэм. – Это такое специальное заведение, где показывают стриптиз, только не женщины перед мужчинами раздеваются, а наоборот, верно? Джи-Джи работает у тебя стриптизером?

Джош вздохнул.

– Так и знал, что ты это скажешь.

– А что, это не так?

– Хм, представляю себе реакцию Джи-Джи, если бы он услышал, как ты его назвала!

Пэм с некоторым смущением заметила:

– Я лишь высказала предположение, при этом никого не хотела обидеть.

– Да-да, конечно, – поспешил согласиться Джош. – Но на всякий случай предупреждаю: когда увидишься с Джи-Джи, лучше ничего подобного не говори, ладно?

На минуту вновь наступило молчание, смысл которого оставался для Джоша неясен до тех пор, пока Пэм не произнесла осторожно:

– А мне предстоит увидеться с Джи-Джи?

Джош облегченно перевел дух.

– Конечно! Ведь ты все-таки решила позаботиться о ночлеге своей тетушки… Никак не привыкну к мысли, что она не старушка.

– Мне бы тоже хотелось, чтобы так и было, тогда не возникло бы всех этих проблем и мне не пришлось бы беспокоиться о… хм… гамаке.

– Ты уложила бы старушку на голом полу? – усмехнулся Джош.

– Что ты, конечно нет. Просто старушка не отправилась бы из дому за тысячи миль, на другой конец света.

– Честно говоря, не понимаю, почему ты принимаешь Лайзу. На твоем месте я бы сказал «нет» – и все.

– Не могу, – вздохнула Пэм. – Она член нашей семьи.

– Ясно. Сколько же тебе предстоит терпеть ее присутствие?

– Точно не знаю. Несколько дней, если только мне не удастся избавиться от нее раньше. Думаю, ночлег в гамаке поспособствует скорейшему принятию ею решения об отъезде.

Однако Джош имел на этот счет иное мнение.

– А по-моему, одного гамака мало, – заметил он. – Тебе бы следовало сделать пребывание Лайзы в твоем номере еще менее комфортабельным. И потом, неизвестно, как отнесется Лайза к гамаку. Вдруг он ей понравится?

– Сомневаюсь.

– Как же, это своего рода экзотика. И потом, мало кому доводилось, остановившись в фешенебельной гостинице, спать в гамаке. Этим даже можно похвастаться при случае. Нет, нужно придумать какую-нибудь дополнительную пакость. А то и не одну.

Пэм машинально поскребла в затылке.

– Я бы не прочь, но ничего не приходит на ум.

– Ну, что-нибудь придумаем…

Этой фразой Джош будто объединил их с Пэм, потому что подразумевалось «мы». Для нее еще никакого «мы» не существовало, но одна только идея подобного объединения словно окутала ее теплом.

– Например? – Собственный голос прозвучал для Пэм словно издалека.

– Скажи, Лайза любит музыку?

Пэм задумалась, пытаясь припомнить.

– Трудно сказать. На светских мероприятиях она танцевала, даже с удовольствием, но, кроме этого, честно говоря, не знаю…

– А сама-то ты как относишься к музыке?

– Ну…

– К тяжелому року, например?

– Вообще-то предпочитаю что-нибудь более спокойное.

Джош усмехнулся.

– Что ж, придется потерпеть.

– Это ты о чем?

– Думаю, тяжелый рок в больших количествах ускорит отъезд Лайзы.

– Хм… наверняка. Но у меня нет плеера и…

– На этот счет не волнуйся, у меня есть. Я его тебе принесу вместе с дисками и динамиками.

Пэм взволнованно провела языком по губам.

– Как прикажешь это понимать – набиваешься ко мне в гости?

Джош с показным сочувствием вздохнул.

– Похоже, в твоей жизни наступил такой период: все хотят у тебя погостить. Я лишь надеюсь стать более приятным гостем, чем Лайза. – Затем, не дав Пэм времени ответить, он воскликнул: – О, вспомнил! Есть еще способ воздействия на Лайзу: ароматные палочки. Они же индийские благовония. Знаешь?

– Это которые дымят?

– Именно. То есть ты просто выкуришь Лайзу из своей гостиницы!

– Где же взять эти палочки?

Ответ последовал сразу.

– Нет ничего проще. Недалеко от моего дома есть лавка, где торгуют всякой восточной экзотикой. Индийских благовоний там столько, что пропахло все пространство вокруг магазинчика. Признаться, я от этого не в восторге и каждый раз, проходя мимо, задерживаю дыхание, потому что хоть и «благо», но все же «вония»…

– Мне тоже не очень-то нравится весь этот дым, – сказала Пэм. – Не понимаю, что люди в нем находят.

– Наверное, чтобы наслаждаться подобными ароматами, надо родиться индийцем. Как бы то ни было, ты вынуждена будешь потерпеть.

– Да, – вздохнула Пэм, – как ни верти, а терпеть придется: и присутствие Лайзы, и тяжелый рок, и индийские благовония. Довольно странная смесь получается.

– Это еще не все, – обронил Джош.

Пэм нервно хихикнула.

– Ты меня пугаешь!

– Главное, чтобы испугалась Лайза.

– Боже правый, что ты еще придумал?

– Собственно, изобретение не мое, я называю его шуткой Джи-Джи. Это своеобразное угощение для непосвященных. Человек начинает есть, потом спрашивает, что это такое, а ему спокойно отвечают – мол, гусеница под соусом или еще что-нибудь в том же роде.

Пэм недоуменно нахмурилась.

– Прости, как ты сказал? Мне послышалось странное слово. Что под соусом?

В телефонной трубке прозвучал смешок.

– Ты не ослышалась – гусеница! В этом и заключается подвох.

Пэм передернуло от отвращения.

– Брр… мерзость какая! Зачем же вы так шутите?

– Не мы, а Джи-Джи. У него в роду были аборигены, а те, как известно, способны есть такое, к чему пришлые боялись даже прикоснуться. Вот на этой особенности и основана шутка.

– Но это гнусно – кормить человека тем, от чего его тошнит! – вырвалось у Пэм.

– Ах да, забыл сказать… На самом деле это всегда что-нибудь безобидное, ну наподобие хорошо знакомых овощей, которым придана необычная форма. Человек, которого угощают, как правило, верит тому, что ему говорят, а не собственным глазам и вкусовым ощущениям.

– А-а… это меняет дело. Я уж было подумала, что твой Джи-Джи действительно издевается над людьми.

– Ну что ты! Говорю же: это шутка. Причем устраивают ее довольно редко – так сказать, по особому поводу. Или для особого человека – такого, как твоя Лайза. Что же касается издевательств, так в свое время аборигены от пришлых столько натерпелись, что вправе и пошутить.

Но Пэм думала о своем.

– Значит, гусеница? – произнесла она медленно, словно вникая в суть розыгрыша.

– Или что-нибудь другое, – сказал Джош, – такое же вкусное.

Она хохотнула.

– Представляю себе физиономию Лайзы!

Джош тоже усмехнулся.

– Мне уже приходилось наблюдать выражение, возникавшее на лицах тех, кому выпадало отведать «гусениц». Это впечатление из разряда тех, что сохраняются на всю жизнь. – На миг умолкнув, он продолжил: – Нужно устроить праздничный прием. С угощением. Все как положено. И в ходе застолья ошарашить Лайзу.

Пэм окинула взглядом пустую гостиную.

– Наверное, ничего не получится. У меня ведь даже стола нет и…

– Зато есть ковер, – напомнил ей Джош. – Вполне можно расположиться на нем. Получится нечто вроде пикника. К тому же все окажется выдержанным в едином стиле: гамак, пикник и даже блюдо из «гусениц».

– Да, но… кто приготовит угощение?

– «Гусеницами» займется главный мистификатор – Джи-Джи. Уверен, он не откажется уважить мою просьбу. Ну а доставлю блюдо в твой номер я сам. Захвачу также бутылку-другую вина, сладости…

– А я закажу что-нибудь из соседнего ресторана, чтобы угощение не ограничивалось одними гусеницами! – Пэм рассеялась. При этом в ее голове промелькнуло: все-таки ловко Джош внес себя в список приглашенных на праздничный ужин!

Повисла небольшая пауза.

– Кажется, я знаю, о чем ты думаешь, – негромко произнес Джош.

– О чем?

– Какой наглец этот Джош Лавгрен! Его никто не звал, а он уже строит планы относительно праздничного обеда. Верно?

Пэм слегка замялась, но быстро преодолела смущение.

– Угадал. Только я думала не об обеде, а об ужине.

– Принимается, – быстро произнес Джош. – Ужин даже лучше. И учти, мои действия продиктованы единственно соображениями гуманности.

– Применительно к кому – к Лайзе или к гусеницам?

– К тебе. Я спасаю тебя от назойливой родственницы.

– Ну да, ну да… – усмехнулась Пэм. – Большое спасибо. Тронута твоей самоотверженностью.

– О, не стоит благодарностей! На моем месте так поступил бы каждый.

– А ты не считаешь, что на этот… э-э… пикник следует позвать также Джи-Джи?

– Нет, – быстро произнес Джош. Ему вовсе не хотелось, чтобы Джи-Джи сблизился с Пэм в той же степени, что и он сам. – Лучше мы с тобой отправимся к нему в Пуилонк за гамаком.

Пэм в очередной раз облизнула губы.

– Мы с тобой?

– Конечно. Приглашаю тебя на загородную прогулку в Пуилонк.

– Что это такое?

– Одно прибрежное селение. Джи-Джи там живет.

– Какое странное название – Пуилонк…

– Когда-то в тех местах жили аборигены, они и дали это название. Впрочем, некоторые потомки коренного населения живут в Пуилонке до сих пор.

– Как Джи-Джи?

– Да. Только у него смешанная кровь. Но, если не ошибаюсь, его бабка по материнской линии чистая аборигенка. Кстати, тоже живет в Пуилонке.

– Как интересно! Вместе с Джи-Джи?

– Нет, у нее свой домик. – Выдержав непродолжительную паузу, Джош спросил: – Так что, едем? Это недалеко, миль десять от города. Я с удовольствием прокачу тебя на своем «бьюике».

– Когда? – спросила Пэм.

8

Есть! – в ту же минуту вспыхнуло в мозгу Джоша. Согласилась!

Стараясь не выдать радости, он произнес:

– Лучше всего в понедельник. В клубе выходной, мы с Джи-Джи свободны. – Тут Джош на миг задумался. – А у тебя, наверное, понедельник занят?

– В гостинице продолжатся работы, но мое присутствие необязательно.

– Значит, в понедельник, – констатировал Джош. – Часов в десять утра тебя устроит?

– Вполне.

– А… гм… первую мою просьбу ты не выполнишь?

Пэм сморщила лоб, пытаясь сообразить, о чем он говорит, но ничего не придумала, поэтому просто спросила:

– Какую просьбу?

– Сбросить эти свои мешковатые шаровары… то есть сменить, – быстро поправился Джош. – Сменить на что-нибудь более элегантное. Кстати, до понедельника еще два дня, можно многое успеть. Помощь гарантирую.

– Ну… э-э…

– А когда приезжает Лайза?

– Сказала, на днях. Обещала дополнительно позвонить.

– То есть точной даты прибытия ты не знаешь.

– Пока нет.

Джош вздохнул.

– Это очень плохо.

Мрачный тон замечания рассмешил Пэм. Вообще, за время разговора с Джошем ее настроение заметно улучшилось и она уже не так остро воспринимала нахальство Лайзы.

– Почему ты так говоришь?

– Ведь она может явиться в любую минуту! – воскликнул Джош. – А у нас еще ничего не готово.

У нас…

Почему он так близко принял к сердцу мою проблему? – спросила себя Пэм.

– Хорошо, если в понедельник мы успеем и за гамаком съездить, и по магазинам пройтись, – продолжил Джош. – А лучше бы тебе сменить одежку до того, как мы отправимся в Пуилонк. Тогда уже к вечеру ты будешь во всеоружии: и при обновках, и при гамаке. Правда, если Лайза нагрянет негаданно, праздничный ужин окажется под вопросом.

– Почему?

– Джи-Джи не успеет приготовить свое коронное блюдо, – пояснил Джош. – Правда, застолье можно перенести на другой день, а вот с покупкой одежды стоит поторопиться, потому что…

– Джош! – вдруг решительно перебила его Пэм.

– Да?

– Скажи, уж не из-за того ли ты помогаешь мне избавиться от назойливой родственницы, чтобы только заставить меня сменить стиль одежды?

Он заулыбался – Пэм поняла это по изменившимся интонациям его голоса.

– Как тебе сказать…

– Говори как есть.

– Ну, возможно.

– А точнее? – настойчиво произнесла Пэм.

– Ну да, да. Собственно, я уже говорил тебе, что при взгляде на тебя… или, вернее, видя, как ты одета… Словом, мое чувство прекрасного оказывается ущемленным. И вдобавок я вскипаю возмущением из-за того, что красивая женщина сознательно сводит на «нет» все подаренные ей природой преимущества.

А может, дело в другом? – подумала Пэм. Может, Джош планирует сойтись со мной поближе?

От подобного предположения ее бросило в жар, лицо вновь заалело и каждая клеточка тела затрепетала.

Никогда еще у Пэм не было такого красивого мужчины. Она воспринимала Джоша как нечто необычное, даже экзотическое. С ним было легко разговаривать, но в то же время на него было больно смотреть – он ослеплял. Когда Пэм решалась взглянуть в его небесно-голубые глаза, ей казалось, что перед ней спустившийся на землю ангел. Ни один мужчина не вызывал у нее таких возвышенных мыслей. Вместе с тем Джош был, что называется, мужчиной из плоти и крови, и от него исходили вполне ощутимые эротические импульсы. Пэм ощущала их даже сейчас, на расстоянии.

Красавец-любовник…

Это словосочетание казалось таким заманчивым, сказочно-прекрасным, диковинным, завораживающим… Манило, как ночного мотылька на свет.

– А кроме того, сменив стиль одежды, ты произведешь неизгладимое впечатление на Лайзу, – вкрадчиво произнес Джош. – Она поймет, что ты стала совсем другим человеком и с тобой следует обращаться по-новому.

Пэм прерывисто вздохнула. В данный момент ее меньше всего волновала Лайза.

– Что ж, если ты гарантируешь, что я собью с Лайзы спесь и она лишится хотя бы части присущего ей нахальства…

– О нет! – воскликнул Джош. – Гарантий дать не могу. Но перемены будут, обещаю.

– В таком случае… – Пэм умолкла. Так непривычно было сдавать позиции! Тем более перед мужчиной.

– Ну? Решайся! Ведь я вкладываю в наш договор больше, чем ты. На мне лежит ответственность и за плеер, и за диски с тяжелым роком, и за индийские благовония, и за специальное угощение для Лайзы, а тебе всего-то пройтись по магазинам и купить новую одежду. Причем, заметь, не кому-нибудь, а себе самой. Ну что, идет?

Действительно, что я теряю? – проплыло в мозгу Пэм. Мне в самом деле давно пора обновить гардероб. Трудно вспомнить, когда я последний раз покупала себе одежду. Кажется, года два назад. А Лайза небось каждые три месяца заменяет все свое тряпье новым.

– Идет!

Фу-у, насилу уговорил. Джош усмехнулся на другом конце провода. Ну все, теперь не отвертишься!

– Только с условием, что моя новая одежда не будет выходить за рамки приличий, другую я не куплю и не надену!

– Разумеется, не будет, – подхватил Джош и вдруг осекся. – Постой, что ты хочешь этим сказать? Не собираешься ли ты часом купить себе точно такие же шаровары, которые я сегодня видел на тебе, только новые? Если так, то и по магазинами ходить не стоит. Незачем напрасно тратить время.

– Не в этом дело, – возразила Пэм. – Я лишь говорю, что никогда не оденусь так, как некоторые здешние красавицы. То есть неприлично.

– Неприлично… – повторил Джош, будто пытаясь проникнуть в суть некоего загадочного понятия. – Пожалуйста, объясни, какой смысл ты вкладываешь в это слово.

– Я сама хотела просить тебя объяснить мне, как можно разгуливать по улице, не имея на себе практически ничего – юбочку, которая, по сути, является лишь названием, и лоскуток ткани спереди. У нас, в Лондоне, за появление в подобном виде в общественном месте попросту оштрафовали бы.

– Правда? – удивился Джош.

– Конечно. Разве можно так бесстыдно выпячивать все выпуклые части тела!

– Насколько я понимаю, ты имеешь в виду дамскую грудь и ягодицы?

– Именно!

– Но что тут особенного? Ведь все это естественно.

– Согласна, только зачем эту естественность так настойчиво подчеркивать? Демонстрировать всем и вся?

Джош минутку помедлил.

– Ну, я как-то не задумывался над подобным вопросом. Просто любовался женщинами – и все. Ведь они красивы, Пэм!

– Разве я об этом говорю? – хмыкнула она. – Ничего плохого нет в том, что женщина красива, но она вполне способна оставаться таковой, не обнажая прилюдно определенные части тела. У нас в Лондоне…

Джош негромко рассмеялся.

– Сейчас ты в Мельбурне, солнышко! Здесь другой воздух, или, лучше сказать, атмосфера. Иной стиль жизни и все такое. Поэтому я и призываю тебя сменить твой собственный стиль. Здесь он неуместен. Если послушаешь меня, станешь более элегантной… в местном понимании этого слова.

– По-твоему, я недостаточно элегантна? – спросила Пэм, не сумев исключить из голоса дрожь обиды.

– В мешковатых шароварах, которые были на тебе в первой половине дня? Прости, но вряд ли найдется человек, способный назвать их элегантными. Кстати, кхм… они до сих пор на тебе?

Несмотря на то что Джош ее не видел, Пэм гордо подняла подбородок.

– Представь себе!

– К сожалению, представляю, и меня это убивает. Думаю, мне было бы легче, если бы я хотя бы знал, что под шароварами на тебе находятся стринги!

– Что? Это такие… состоящие из одних тесемок? Я скорее умру, чем надену их!

Джош сокрушенно вздохнул.

– Очень жаль. На тебе они смотрелись бы превосходно.

Или это я в них превосходно смотрелась бы? – проплыло в мозгу Пэм.

– Послушай, тебе не кажется, что наш разговор все больше напоминает так называемый секс по телефону?

– Да-да… и очень жаль, – механически произнес Джош.

– Что жаль?

– Что по телефону.

– Ну знаешь! – возмущенно воскликнула Пэм. – Все, я кладу трубку!

– Прости-прости, не нужно! Я не это хотел сказать. Пожалуйста, воспринимай мои слова как шутку!

– Хорошо, но…

– Ох, Пэм, какая же ты скованная! – вместе со вздохом невольно вырвалось у Джоша.

– Ах вот как? Похоже, ты видишь во мне одни недостатки! Тогда скажи, что тебе от меня нужно? Почему тебя заботит то, как я одета? Почему ты помогаешь мне избавиться от наглой родственницы? Почему вообще звонишь мне, а?

Воцарилось молчание.

Наконец, когда Пэм уже казалось, что разговор окончен, равно как и знакомство, Джош произнес:

– Потому что я считаю тебя самостоятельной, целеустремленной и одновременно красивой женщиной, которая по какой-то странной прихоти – или в силу воспитания, если угодно, – поставила перед собой цель скрыть от окружающих свою женственность.

Вновь повисла пауза. Пэм размышляла над словами Джоша, одновременно прислушиваясь к возникшему в груди странному щемящему ощущению. Ей хотелось и смеяться и плакать одновременно.

Спустя несколько мгновений она тихо спросила:

– Ты это серьезно говоришь?

– Серьезнее некуда.

Хотелось бы верить, подумала Пэм. И вздохнула: ее всю жизнь приучали к обратному.

– Ладно, тогда до встречи. В понедельник в десять утра. Куда подойти?

– Просто выйди из гостиницы – и все. Я за тобой заеду.

Попрощавшись с Джошем и повесив телефонную трубку, Пэм машинально взглянула на часы и изумленно констатировала, что они с Джошем болтали целый час!

Она притихла, пытаясь вспомнить, когда в последний раз так долго разговаривала по телефону и с кем.

Напрасные усилия. Продиктованный внушительной финансовой состоятельностью образ жизни Пэм – да и ее родителей тоже – не подразумевал большого количества друзей. На практике же их, можно сказать, не было совсем. Исключение составляли, пожалуй, лишь студенческие годы, да и то девчонок, с которыми Пэм поддерживала отношения, скорее следовало бы назвать приятельницами, а не подругами. Поэтому, пораскинув мозгами, она пришла к выводу, что телефонная болтовня продолжительностью в час случилась в ее жизни впервые.

Данный факт был знаменателен сам по себе, но то, что Пэм беседовала с Джошем, о существовании которого узнала лишь несколько часов назад, выходило за рамки всякого воображения. Этого просто не должно было быть.

Пэм не узнавала себя. Ей хотелось крикнуть «Ущипните меня!», чтобы проверить, не снится ли ей все это. Каким-то необъяснимым образом Джош умудрился стать для нее… не другом, нет… и не приятелем, но кем-то достаточно близким, чтобы можно было всерьез отнестись к его советам.

И еще, конечно, он вызывал у Пэм весьма ощутимую чувственную реакцию. Как ни верти, а приходится это признать. Да и могло ли быть иначе? Пэм не представляла себе, что найдется женщина, которая умудрится остаться равнодушной к подобному красавцу.

Позже, лежа в постели, она засыпала с таким чувством, будто провела с Джошем целый день…