Текст книги "Вампиры в верованиях и легендах"

В некоторых регионах распространена практика класть горстку земли на губы умерших, что, по-видимому, является следованием давнему еврейскому обычаю, который отмечает Гейер в своем Tractatus de luctu Hebraeorum, комментируя книгу «Минхагим». Некоторые, считая, что этого недостаточно, прежде чем сомкнуть губы мертвеца, кладут в остывший рот камешек и монетку, чтобы в могиле он мог их кусать и не искать для этого других объектов.

То, что этот обычай еще сохранился во многих частях Саксонии, мы узнаем благодаря Габриэлю Ролленхагену, из четвертого тома книги Mirabilis Peregrinatio которого Корнманн приводит очень много цитат. Корнманн в своей книге De Miraculis Mortuorum подчеркивает, что это всего лишь национальный обычай. Он пишет: «Те, кто делает это, просто следуют языческим традициям, ведь хорошо известно, что язычники клали мелкую монетку в рот умершего человека в качестве платы лодочнику Харону за переправу через реку Стикс». Этот обычай распространен среди крестьян и невежественных людей.

Иногда случалось так, что искали и более радикальное средство: тело умершего эксгумировали, отрубали ему голову и вгоняли кол в сердце, пригвоздив тело к земле. Есть записи о том, что случаи такого рода имели место в 1345 и 1603 гг. и даже гораздо чаще. Но такая процедура неверна с любой точки зрения. Это неправильно как с нравственной, так и физической стороны, а также с точки зрения закона. Этого нельзя делать с моральной точки зрения, потому что это грех перед Богом, ведь трогать погребенных запрещено, и эксгумировать мертвых – это вид черной магии. Это также грех в отношении нашего близкого человека, потому что репутация умершего может самым непоправимым образом пострадать, если явить на свет божий его разложившиеся останки, отрубить ему голову и вогнать кол в сердце. Более того, нередко случается так, что смрад от такого гниющего тела отравляет атмосферу и широко распространяется чумной яд. Дьявол, без сомнения, радуется этому, и, поистине, это одна из целей, которые он преследует. Поэтому наши священнослужители, когда с ними советовались по этому вопросу те, кто сильно обеспокоен этими невыносимыми бедствиями, дружно ответили, что никому не позволено вскрывать могилы и тревожить тела тех, кто в них покоится. Правда, некоторые аргументы были выдвинуты в защиту противоположной точки зрения, которые подробно и умело излагаются некоторыми авторами, среди которых находится Шлюссельбург, которого мы так часто цитировали, Мартин Бехайм, который кратко и мимоходом затронул эту тему, и Андреас Уилкиус, который в своей двадцать шестой речи подробно рассмотрел этот вопрос.

В законодательстве всех стран эксгумация всегда считалась тяжким преступлением; она не допускается даже в случаях такого рода, и любые подобные действия строго запрещены под страхом сурового наказания. Очень большое количество законов, связанных с этим моментом, были собраны Корнманном из различных сборников законов и капитуляриев (указы или кодексы франкских королей. – Пер.), содержание которых очень важно, и они заслуживают тщательного изучения. Не будет дерзостью привести здесь слова Каспара Санкция из его комментариев ко второй главе «Амоса», когда он говорит о преступлении, состоящем в эксгумации умерших: «Очевидно, что эксгумировать умерших является одним из самых тяжких грехов, ведь это поистине оскорбление их бренных останков. Это означает вовлекать их в незаслуженные раздоры, лишать их того уважения, которое порядочные люди испытывают к тем, кто покинул земную юдоль. Поистине, если можно говорить метафорически, это означает снова убить их и заставить пережить страдания смерти. Это преступление, которого избегает природа и настолько не терпят Небеса, что если какой-то враг столь ужасно подвергает мертвых такому поруганию, то это не сойдет ему с рук. Проявлять такую жестокость по отношению к умершим и бесчестить их таким образом, по мнению всех знающих и благоразумных людей, означает давать волю страстям и вести себя как хищные звери. Даже говорить дурно об умерших или говорить что-то, что может их обидеть, справедливо считается в высшей степени непозволительным. А людей, которые порочат их, следует сравнивать с дикими животными, которые, испытывая голод, своими сильными лапами яростно выкапывают трупы из могил, чтобы насытить свои утробы ужасной пищей. Поистине те, кто позорит мертвых и выставляет напоказ то, что скрыто землей, сродни бешеным волкам. Гораздо серьезнее преступление тех, кто выкапывает кости мертвых и сжигает их, и поистине такие ужасные деяния достойны самого сурового наказания».

Теодор Туммиус в своем трактате, выдержки из которого мы уже приводили, и Йохан Конрад Даммхауэрс превосходно обобщают настоящие меры, посредством которых мы можем противостоять этим уловкам Сатаны и защитить себя от всех этих хитростей дьявола с призраками и от власти его верных слуг и рабов, колдунов и ведьм. Первым таким средством является глубокая и твердая вера в нашего благословенного Господа, который сокрушил голову змея, стремление исправиться и ненависть к греху. Вторым – Слово Божие, этот острый меч, который святые апостолы вложили в наши руки и полагаясь на которое под защитой Господа мы можем полностью сорвать открытые нападения и тайные происки Сатаны. Третье средство – это молитва, бедствие для злых духов, надежная защита от уловок дьявола. Четвертое – помощь святых ангелов, которые по велению Господа всегда рядом с нами, чтобы уберечь нас, чтобы мы не боялись «стрелы, которая вылетит днем, всего того, что бродит ночью, вторжения сверхъестественных сил или полдневного беса». Все эти средства подробно рассмотрены в трудах наших знаменитых богословов. В тезисе, который обсуждается кафедрой философии, нам остается лишь коротко перечислить их поименно с благоговейными отзывами.

Здесь будет уместно добавить другие, действительно важные вспомогательные средства и меры, которые не упоминает Рор. О них можно сказать лишь пару слов, но не годится обойти их молчанием. Во-первых, нет более сильного защитного средства от тайных ловушек и открытых нападений дьявола, чем святое причастие, частое, даже ежедневное посещение церковной службы, святых мощей, почитание святых таинств – все это обезоруживает и сокрушает дьявола. Кроме того, самым мощным оберегом от дьявольских нападок является защита Пречистой Божьей Матери, которая своей абсолютной безгрешностью столь поразительно восторжествовала над врагом рода человеческого. Произнесение Ее святого имени обращает дьявола в бегство, и тот, кто верит в Нее, никогда не потерпит поражение. Вот почему благочестивые обряды в ее честь следует умножать, постоянно читать молитвы и из спокойной любви к Деве Марии раздуть пламя. Самыми действенными являются священные реликвии, которые следует часто выставлять напоказ с должными почтительными церемониями. Все, что относится к церковным таинствам: разбрызгивание святой воды, пасхальная восковая свеча и др., обладает особой силой и может отгонять злых духов, чьи губительные действия так серьезно воздействуют на физические возможности и состояние человека. Не следует пренебрегать такими религиозными практиками, как чтение первых четырнадцати строф Евангелия от Иоанна, выгравированных или написанных от руки красивым почерком. Следует носить священные ордена, такие как орден Святого Бенедикта. Можно смирять дух и плоть, особенно полезны епитимья и ношение власяницы. Индивидуальные молитвы и наставления духовника, владеющего богословием, гораздо сильнее оградят и защитят от вмешательства злых сил. Если могилу вообще подозревать, возможно, не в вампиризме, а в том, что она является средоточием исключительных явлений, то за усопших следует провести одну или даже тридцать заупокойных служб. Если уж принимать крайние меры, то они конечно же будут проведены согласно канонам церковных властей.

Рор завершает свой научный труд следующим призывом: «Поэтому давайте смиренно молиться Всемогущему Господу, чтобы он отвел от этого края, и особенно от этого дома и обители всех гуманитарных наук, всякое зло и чтобы он защитил нас от бесчисленных козней Сатаны! От дьявольских западней и всех бедствий избави нас, Боже Милостивый!»

Глава 4
Современная Греция

Нет такой страны, в которой предания о вампирах были бы так живучи и сохраняли бы свою власть над людьми, как в современной Греции. В укреплении и сохранении этого и сходных верований сыграло роль совокупное воздействие многих различных факторов. Далеко не самое последнее место среди них занимают народные суеверия, идущие с древних времен, легенды и обычаи, которые даже во времена язычества более или менее тайно принимались и применялись и которые с приходом христианства хоть и были загнаны в самые уединенные уголки, где царствовало невежество, все-таки сохранились и помогали формировать и видоизменять религию греческого крестьянина, пока однажды Великий раскол не дал этим сорнякам и плевелам древних времен шанс зазеленеть и расцвести.

Нельзя отрицать, что современная вера греков в вампиров во многом является результатом славянского влияния. Действительно, само слово vrykolakas имеет славянскую этимологию и идентично слову, которое можно найти во всех славянских языках. Да, греческие ученые предпринимали попытки отрицать иностранное происхождение этого слова, но, видимо, достойный похвалы патриотизм увел их в сторону, и даже такие убедительные аргументы, как те, что выдвинул Кораес, следует отвергнуть. Этот автор умело выбрал местное слово «ворволакас» и постарался отождествить его с предполагаемой античной формой «мормолуе», связав его со словом «мормо», которое означает «домовой, бука, пугало, страшилище». Но выдающийся авторитет в этой области господин Дж. К. Лоусон сообщает нам, что грекам славянское слово, которое мы позаимствовали в форме «вампир», почти – если не полностью – неизвестно. «В тех районах Македонии, где греческое население живет в постоянном контакте со славянскими народами, действительно форма „вампирас“ (гр.) или „вомпирас“ (гр.) была принята и используется в качестве синонима слову vrykolakas в его обычном греческом значении. Но в самой Греции и на греческих островах слово „вампир“, насколько мне известно, не существует, а слово vrykolakas обычно означает воскресший труп».

Относительно македонского слова господин Абботт в своей книге «Македонский фольклор» пишет о вампирах следующее: «Слово, которым называют в Македонии это ужасное чудовище, вообще-то говоря, то же самое, каким его называют в некоторых районах собственно Греции. Но его форма несколько видоизменяется в зависимости от местности. Так, в Меленике (северо-восток) его называют vrykolakas или vampyras; а в Катафиги (юго-запад) оно выглядит как vroukolakas или vompiras, причем последнее слово также используется для обозначения оскорбления, избиения. Происхождение этого слова по-разному трактовалось филологами. Некоторые считают, что оно произошло от древнегреческого слова „мормоликейон“, „домовой“. Такой точки зрения придерживаются некоторые современные греческие ученые, последователем которых является Хан. Другие, вроде Бернхарда Шмидта, более правдоподобно приписывают ему славянское происхождение».

Не следует забывать о том, что во всех славянских языках, кроме одного, слово vrykolakas употребляется в качестве эквивалента английского слова «оборотень». Кажется несомненным, что греки первоначально заимствовали это слово в таком смысле, после чего к нему легко пришло значение «вампир», так как среди славянских народов бытует поверье, что человек, который при жизни был оборотнем, после смерти станет вампиром.

Действительно, Бернхард Шмидт, проведя грань между оборотнем и вампиром, без колебаний утверждает, что «современный греческий vrykolakas соответствует лишь последнему». Это, однако, явно неверно, и есть огромное количество доказательств того, что в наши дни в Греции слово vrykolakas в отдельных местностях иногда несет свое исходное значение. Гануш отмечает, что один грек из Митилены (Митилини) сказал ему прямо, что есть два вида vrykolakas: один – уже мертвые люди, другой – те люди, которые еще живы, но подвержены загадочным трансам или сомнамбулизму и которых видели ночью за пределами дома, особенно в полнолуние. К тому же в своей книге «Славяне в Турции» киприот Роберт так описывает vrykolakas в Фессалии и Эпире: «Это живые люди, охваченные чем-то вроде сомнамбулизма, которые, испытывая жажду крови, выходят ночью из своих пастушьих хижин и рыскают по окрестностям, кусая и раня всех, кого встретят, как людей, так и животных».

Любопытно, что Шмидт, который знал об этих двух отрывках, по-видимому, не принимает во внимание их значимость, так как очень легко отвергает их, отделываясь недостаточным подстрочным примечанием.

Однако, даже если бы этих доказательств было недостаточно, господин Лоусон сообщает нам, что «на границе Этолии и Акарнании (на западе Средней Греции. – Ред.) в окрестностях Агриниона я сам убедился в том, что слово vrykolakas иногда применялось в отношении живых людей в значении „оборотень“, хотя там, как и везде, обычно оно обозначает оживший труп». Во многих частях Греции существует поверье, что некоторые дети чрезвычайно подвержены форме ликантропии (помешательство, при котором больной считает себя волком или другим животным. – Пер.), и, видимо, это относится к районам, на которые указывает господин Лоусон. Говоря о своих собственных наблюдениях, он пишет, что, если в семье один или более детей умирают без какой-либо видимой причины, мать часто начинает считать самого младшего и слабого ребенка из оставшихся детей – особенно если он безумный или калека – наиболее вероятной причиной смерти его братьев или сестер, и несчастного подозреваемого немедленно объявляют vrykolakas. С целью удержать его от смертоносной привычки пить кровь люди жестоко обращаются с беспомощным ребенком, утверждая, что «он vrykolakas и сожрал своего брата».

Если бы предания о мертвецах, выходящих в некоторых случаях из своих могил, чтобы мучить и даже убивать живых людей, греки изначально взяли у славян, то из этого следует, что они наверняка должны были бы позаимствовать и слово, которым славяне обозначали этих злобных существ. Но раз на самом деле греки не перенимали славянского названия вампира, то ясно, что, вероятно, у них уже было в обиходе какое-то слово для выражения этого понятия, и поэтому среди них уже было распространено суеверие, которое было развито и, возможно, акцентировано благодаря славянскому влиянию. (Греки и славяне – народы одного индоевропейского происхождения, поэтому у них немало общего в дохристианских верованиях и, очевидно, суевериях. – Ред.) Действительно, существовало не одно название, а большое количество исконно греческих слов, как, например, «тумпаниайос», которые были хорошо известны Леоне Алаччи; и многие другие, которые и по сей день распространены на греческих островах, хотя практически исчезли и вышли из употребления на материке. Именно этого нам и следовало ожидать, потому что именно на материке обычно распространялось славянское влияние благодаря постоянной иммиграции, тогда как острова Крит, Кипр, Хиос и другие были в стороне от этих инноваций. Но хотя с течением времени островные греки и сохранили свои местные обороты речи, в ходе развития их отношений с материком они, вероятно, познакомились с новым славянским словом, которое постепенно вошло в язык, и, не забывая своих названий, они добавили общее слово в свой индивидуальный словарь. Это хорошо подытожил господин Лоусон, который пишет: «Поэтому эти островные обозначения vrykolakas можно считать пережитками дославянских названий, и, хотя в настоящее время они являются просто диалектизмами, разумно предположить, что одно или некоторые из них когда-то занимали какое-то место в языке людей, живших как на материке, так и на островах. В Х в. слово vrykolakas, безусловно, означало „оборотень“, а вампир обозначался как „тумпаниайос“ или другим греческим словом. В наши дни vrykolakas почти всегда означает „вампир“, а слово „тумпаниайос“ почти исчезло».

Учение православной церкви также оказало сильное влияние на современные предания о вампирах в Греции. Уже было показано, что неподверженность разложению тела любого человека, связанного с проклятием – будь то проклятие родительское или церковное, – стало догмой, и преступник, умерший, будучи отлученным от церкви, был обречен оставаться после смерти целым, пока его тело не получит свободу путем официального и равноценного отпущения грехов и, следовательно, отмены приговора «отлучен от церкви». Это состояние «неотпущенности грехов» после смерти точно выражало слово «тумпаниайос», и Христофор Ангелос в своем труде пишет, что это слово используется в этом значении древнегреческим историком Кассианом. «Неотпущенность грехов» понималась на самом деле двояко. Это выражение означало, что человек не получил прощение за свои грехи, а также то, что его мертвое тело не подверглось разложению.

Очень подробные рассказы о вампирах в Греции и о различных способах, которыми пользовались греки, дабы обезопасить себя от них и избавиться от этой дьявольской напасти, можно найти у многих прекрасных авторов XVII в. В наши дни вампиры по-прежнему рыскают по деревням, и рассказы об их деяниях можно часто услышать от крестьян. Но, как можно предположить, в наше время случаи вампиризма гораздо более редки, чем двести или даже пятьдесят лет назад. И довольно нечасто может случиться так, что посторонний человек становится свидетелем традиционных обрядов, посредством которых какая-то местность избавляется от вампира, включая кремацию тела. Это не значит, что такая практика прекратилась или устарела, но такие действия представляют собой нарушение закона, и поэтому они обязательно должны вестись в условиях строжайшей секретности. И все же, как мы увидим, случаи вампиризма происходят даже сейчас. Господин Лоусон, когда в 1910 г. писал свою книгу, утверждал: «Даже сейчас редко проходит год, чтобы какая-нибудь греческая деревушка не избавлялась бы традиционным способом от vrykolakas – кремацией».

В чрезвычайно интересной и хорошо написанной книге «Путешествия по Криту», опубликованной в 1837 г., Роберт Пэшли, который был членом совета кембриджского Тринити-колледжа, есть следующее объяснение преданий о вампирах, основанное на его личном исследовании вопроса. Вампира, или katakhanas, как его называют на Крите, именуют vurvulakas или vrykolakas на островах архипелага, где бытует поверье, что, если человек совершил серьезное преступление или умер без отпущения грехов священником или епископом, земля не примет его после смерти, и поэтому он рыщет вокруг по ночам, проводя в могиле только дневные часы. Многие верят в то, что даже в дневное время лишь один раз в неделю, в субботу, ему позволено занять свою могилу. Когда обнаруживается, что в окрестностях бродит vurvulakas, люди идут в субботу на кладбище и вскрывают могилу, где они находят его тело в том виде, в каком оно было похоронено, абсолютно целое. Пришедший вместе с ними священник проводит определенные части обряда, которые должны быть особенно эффективными для того, чтобы положить конец непрекращающимся блужданиям вампира, и иногда этого достаточно, чтобы вернуть в эту местность мир и спокойствие. Но бывают случаи, когда священник недостаточно силен в изгнании бесов, чтобы так легко прекратить ночные похождения и злодеяния бессмертного существа, которое, подобно шекспировскому призраку, обречено бродить по ночам в качестве наказания за гнусные преступления, совершенные при жизни. И тогда, если такая обычная религиозная церемония, к которой прибегли в первую очередь, оказывается безуспешной, жители этой местности идут в субботу к могиле, вынимают из нее тело и предают его огню – действия, согласиться на которые грека может заставить лишь крайняя необходимость по причине их религиозного ужаса перед сожжением тела, которое священник окропил священным маслом, когда проводил последний религиозный обряд над умирающим человеком.

Даже суровые жители острова Идра (у восточного берега полуострова Пелопоннес. – Ред.), чья моряцкая жизнь и общение с другими странами могли ограничивать распространение среди них таких знаний, обычно верят в этих vurvulaki. Как в Сфакии (самое труднодоступное место на острове Крит. – Пер.), так и на острове Идра.

 
Подтверждают, что слышали,
И верят в историю о вампире,
И суеверный ужас охватывает всех.
 

«Многие жители острова Идра уверяли меня в том, что на острове раньше было много вампиров, а своим нынешним освобождением от них они обязаны исключительно усилиям их епископа, который отправил их всех на остров Санторин (Тира), и на этом пустынном острове их теперь очень много, и они бродят вокруг и сбрасывают камни с берега в море, „что может услышать всякий, кто проплывает мимо ночью“».

«Сфакийцы тоже верят, что набеги, которые учиняли эти ночные бродяги, в былые времена происходили гораздо чаще, чем в наши дни; а то, что они становятся сравнительно редкими, является исключительно следствием большего рвения и умения обладателей духовного сана».

Даже в наше время остров Санторин, самый южный остров из Киклад (группа островов в Эгейском море. – Пер.), известен своими вампирами, и когда я посещал его в 1906–1907 гг., то самолично слышал не одну ужасную легенду о событиях, связанных с вампирами, которые, как говорят, происходили здесь не так уж давно. Автор «Туристического справочника по Греции Мюррея» пишет о Санторине: «Антисептические свойства почвы и частые находки неразложившихся тел дали толчок многим диким суевериям, распространившимся среди крестьян, живущих на острове. Считают, что остров является излюбленным местом vrykolakos, вампиров, которые, согласно поверью, когда-то популярному в Греции, обладают способностью воскрешать мертвых из могил, посылая их питаться живыми людьми». Как мы говорим «ездить в Тулу со своим самоваром», так и в Греции в настоящее время говорят «посылать вампиров на Санторин». А профессор Н.П. Политес из Афинского университета в своей работе, опубликованной в 1904 г., пишет, что жители этого острова пользуются такой непререкаемой репутацией специалистов, умеющих обращаться с вампирами и уничтожать их, что можно привести два случая, произошедшие совершенно недавно. Один имел место на острове Миконос, а другой – в Сфакии на Крите. Оба они закончились тем, что тело местного вампира было отправлено на остров Санторин и там сожжено. Как мы увидим чуть позже во всех подробностях, отец Франсуа Ришар, священник-иезуит, который жил на этом острове, в своей работе «Рассказ об удивительных событиях, которые произошли на острове Санторин после воцарения на нем отцов-иезуитов», опубликованной в Париже в 1657 г., подробно рассказал о вампирах, которые его населяли.

Самым первым и во многих отношениях самым значительным из авторов XVII в., которые писали о греческих обычаях и преданиях, является знаменитый ученый Леоне Алаччи, на которого мы ссылались уже не раз. В своем трактате De quorundam Graecorum Opinationibus Алаччи приводит очень много греческих преданий и, в частности, большое внимание уделяет преданиям о вампирах. Так как на его авторитет уже несколько раз давались ссылки в предыдущих главах, то, чтобы проиллюстрировать черты vrykolakas, вместо переписывания его текста целиком, из него можно взять несколько отрывков, даже рискуя повторить некоторые незначительные моменты. Обсуждая различные суеверия, которые он склонен какое-то время допускать, Алаччи переходит к «burculacas, которых одни называют bulcolaccas, а другие buthrolacas; и нельзя представить себе напасти более ужасной и вредоносной для человека, чем они. Это название они получили от слов „мерзкая грязь“, потому что греческое слово „боурка“ означает „дурная черная грязь“, не какая-нибудь грязь, а мерзкий навоз, липкий и сочащийся нечистотами и источающий самый отвратительный смрад. „Лаккос“ по-гречески – это сточная канава или клоака, в которой собираются и сильно воняют такого рода нечистоты. Вампир представляет собой тело человека, который вел самую дурную и грешную жизнь, и очень часто это тело того, кто был отлучен епископом от церкви. Такие тела, в отличие от других мертвецов, после погребения не разлагаются и не превращаются в прах. На вид у них очень крепкая кожа, они так распухают и увеличиваются в объеме, что суставы и сухожилия едва могут согнуться, но кожа натянута, как на барабане: если по ней стукнуть, слышен звук. Поэтому vrykolakas получили название „тумпаниакос“, что означает „похожий на барабан“. В такое тело, столь ужасное в своем уродстве, входит дьявол и, обладая им, приносит страшные несчастья бедным, несчастным смертным. Очень часто, живя в таком теле, он выходит из могилы и, бродя ночами по деревням и другим местам, где живут люди, направляется к любому понравившемуся ему дому и, постучав в дверь, громко зовет по имени хриплым зычным голосом одного из обитателей дома. Если этот человек ответит, он пропал: он обязательно умрет на следующий день. Но если человек не отзовется, он в безопасности. Поэтому ни один житель на острове Хиос не откликается с первого раза ночью, если его кто-то позовет. Ведь если человека зовут во второй раз, то это уже не vrykolakas, а кто-то другой. Говорят, что это чудовище наносит такой вред людям, что иногда оно появляется средь бела дня, даже в полдень, и не только в доме, но и в поле, на большой дороге, на виноградниках, обнесенных изгородями, и с угрозой подступает к прохожим или любому человеку, который оказывается в том месте. И так ужасен сам его вид, что он убивает людей без единого слова, даже не прикасаясь к ним. Если увидевшие его люди набираются смелости заговорить, чудовище исчезает из поля зрения. Но все равно тот, кто обратился к вампиру, умирает. Так что, если среди людей начинается необычная смертность, когда они умирают без какой бы то ни было болезни, ее объясняющей, городские жители, подозревая причину этого, идут на кладбище и вскрывают могилы тех, то был недавно погребен. Вскоре люди находят тело, целое и невредимое, какого-нибудь человека, умершего незадолго до этого или уже давно. Тело это достают из могилы и под чтение молитв, которые читают священники, бросают в пылающий костер. Очень часто до окончания благочестивых молитв и литаний тело распадается на части, и останки сжигают дотла. Некоторые полагают, что это дьявол, посредством чар приобретший вид умершего человека, убивает тех людей, которых он хочет уничтожить. Эта вера не нова и имеет в Греции давние корни. Как в былые, так и нынешние времена благочестивые, религиозные люди, которые привыкли выслушивать исповеди своей паствы и выступать в роли духовных пастырей, постоянно пытаются избавить от нее людей».

Чуть позже Алаччи добавляет: «Когда греки видят тела, которые после смерти обнаруживают целыми и невредимыми в могилах, они убеждены в том, что таковы останки тех, кто был отлучен от церкви, а после отпущения грехов они рассыплются в прах».

Через пару страниц он пишет о «той необоснованной и глупой точке зрения, которая так широко распространена среди греков, на тела тех, кто был отлучен от церкви. Они думают, что такие тела не превращаются в прах, и если обнаруживается такое тело, не тронутое тленом, то считают, что оно наверняка принадлежит человеку, умершему без отпущения грехов. Тогда они извлекают его из могилы и с молитвами начинают процедуру официального отпущения грехов, точно следуя канону. А когда ритуал совершен, то, по их утверждению, тело внезапно рассыпается в прах. Я могу лишь сказать, что я сам никогда не видел в Греции ничего подобного. Тем не менее должен признаться, что я часто слышал из уст митрополита с острова Имроз (ныне переименован турками в остров Гёкчеада – находится близ западного берега Галлипольского полуострова. – Ред.) Афанасия, весьма набожного и сдержанного человека, который посчитал бы ниже своего достоинства лгать или преувеличивать правду, следующий рассказ. Когда он находился в колледже, расположенном за пределами города вблизи церкви Святого Георгия в Тасосе (на острове Тасос), жители городка стали горячо просить его, чтобы он провел необходимый ритуал отпущения грехов над телами умерших людей, которые оказались целыми и невредимыми. Уступив их просьбам, он сделал все, что от него хотели. И вот перед тем, как он закончил произносить слова, отпускающие грехи, все трупы рассыпались в прах. Этот же прелат рассказал мне о некоем Константине Рецепионе, который был обращен в христианство, будучи до этого мусульманином, но который был затем отлучен от церкви за то, что вел грешную и нечестивую жизнь, совершая гнусные преступления. Однако он был похоронен в греческой церкви Святого Петра и Павла в Неаполе, и в течение многих лет его тело оставалось нетленным. Но когда наконец митрополит Афанасий и двое других митрополитов, Афанасий Кипрский и Хрисанф Леондарионский, прочли над телом Константина Рецепиона и другими телами, погребенными в церкви, текст отпущения грехов, его тело моментально превратилось в прах. Но еще более удивительной является следующая история, которая произошла в то время, когда патриархом был Рафаэль; он-то и подтвердил ее правдивость. Некий епископ в Турции отлучил от церкви одного человека, а затем был так введен в заблуждение Сатаной, что отступился от веры (приняв мусульманство). Когда отлученный человек умер, хоть он и был добрым христианином, его тело осталось целым и невредимым. Как только патриарха уведомили об этом, он послал за бывшим епископом, который предал его проклятию, и попросил его дать умершему отпущение грехов. Сначала тот резко отказался, сказав, что он не желает проводить подобный ритуал, что турки не имеют никакого отношения к грекам и христианству, так что пусть христиане и отпускают грехи христианину. Однако после долгих усиленных уговоров этот расстрига уступил и прочел над телом человека, отлученного от церкви, слова, отпускающие грехи. То, что произошло потом, подтверждают слова очевидца. По завершении ритуала отпущения грехов темный и ужасно распухший труп сдулся, а затем останки рассыпались в прах. Турок (бывший епископ) застыл от удивления и страха. Без промедления он отправился к главе управы этого района и изложил ему все, как было, заявляя во всеуслышание, что христианская религия – истинная религия, святая религия, от которой он, жалкий грешник, отступился, но к которой теперь вернулся, отрекаясь от закона пророка. Турки немедленно предупредили его, чтобы он хорошо все обдумал, дабы не попасть в руки к палачу. Но бывший епископ был тверд в своем намерении умереть христианином. Рассказывать дальше почти нечего. Ему вынесли приговор за упрямство и несговорчивость. Когда раскаявшегося бывшего епископа вели к месту казни, он громко провозглашал истинность христианской веры. Его тут же предали изощренным пыткам, и он умер».