Текст книги "Из грязи в князи"

– Пускай шедевры и бесценны, всему на свете есть цена! Когда я увижу готовый продукт? Где? В каком количестве? Нам завтра в поход!

– Ну, не прямо уж завтра…

– Фигурально выражаясь.

– Всему своё время. Увидите, исходя из подписанного госконтракта. Оружия понаделаем точно в означенный срок столько, сколько казна заказывала! Не первый месяц сутками, день и ночь, без продыху трудимся. Уже выполнили почти все условия договора. Всё строго в соответствии с требованиями действующего римского законодательства.

Галерий в некотором изумлении поводил зрачками по мастерской: туда-сюда-обратно, но взгляду не было приятно, зацепиться было не за что.

– Кому даёшь откаты, мастер Ветурий? Твой предок откатов, я уверен, не давал…

– И сам не брал! Мы, Мамурии, испокон веков честные налогоплательщики!

– Повторяю вопрос: кому платишь оброк, дань, частный налог?

– Ээээ…

– Главному тетрарху?

– Юпитер упаси! Если бы я ему платил, то к чему вообще жить? Он сам мне платит, поэтому всем и хватает, – ответил Ветурий и, мгновение помолчав, особо сакцентировал. – Да, именно всем и хватает!

– Если платишь не Богу и не отцу нашему Диоклетиану-Юпитеру, то все откаты впредь будешь отстёгивать только мне! Коррупционерам и бандитам передашь, что я так повелел. А мне наказ дали мои отцы – Юпитер-Диоклетиан и Марс-Дракон! Пусть беспредельщики привыкают к порядку и законности! А то ишь, распустились! Будь только моя воля, всех бы их под нож пустил или собственными руками на кресты поприбивал.

Галерий снова обвёл взглядом мастерскую, зрачки побегали по сторонам: влево-вправо и вверх-вниз. Кое-где на лавках и на стенах в хаотичном порядке валялись и висели галльские шлемы и доспехи из парных стальных полос с кожаными ремнями для спины и груди (позднее эти доспехи былых времён назовут лорикой сегментата), щиты-скутумы, короткие и широкие мечи-гладиусы, метательные копья-пилумы и прочая блескучая рухлядь.

– Это ты всё сам тут понаделал или на барахолке скупил, отчистив до блеска? Сверкают северным сиянием, как новенькие, – с нотками недовольства и восхищения в голосе спросил Галерий у хозяина фабрики-мастерской.

– Со своими помощниками и подмастерьями, а также с тремя родными сыновьями. Они у меня талантливы! Все в папу! Вороны!

– Но ты же воронёнок! Какие у воронёнка могут быть вороны? Только вороны.

– Однако за время пути собака могла подрасти. Мы уже сколько времени с вами тут лясы точим? Вот то-то же! Я духовно вырос, скрепился и тоже стал вороном. И дети по ходу дела возмужали. Всё благодаря вашему Божественному влиянию, о цезарь!

– А усыновлённых сыновей у тебя сколько?

– Тоже трое, все остальные претенденты на родство со мной оказались неплатежеспособными.

– А должен быть один! Только один! Неужели же не понимаешь сейчас, что ты лишь в шаге от встречи с урной?

– Пока не понимаю, ибо встречаться с урной у меня желания нет. И имя Ветурий Мамурий – мой естественный иммунитет и спасительный талисман.

– Усыновлённые вместе с тобой на фабрике работают?

– Нет, они олигархи-землевладельцы, у них своих хлопот невпроворот.

– Как их звать?

– Я обещал сохранить тайну усыновления, – наигранно насупился Ветурий Мамурий. – Строго блюду условия коммерческого договора.

– Так ли уж строго, что даже своему цезарю откажешь? Хочешь, чтобы тобой занялся департамент «Слово и дело»? Там тоже работают мастера своего дела. Заплечных дел мастера, равных им по сноровке во всём мире не сыскать!

– Помилуйте, отец родной, не губите! Не могу нарушить контрактное право, пусть оно даже и договорное! Дайте мне возможность сохранить лицо! Коли свершу непотребное, как в глаза детям своим родным буду смотреть?! – Ветурий Мамурий рухнул ниц перед младшим восточным императором, поцеловав сандалию-лабутен и края пурпурного плаща.

– Пока милую, оставим этот вопрос на закуску, напишешь мне докладную с именами, фамилиями, явками. Сам должен понимать, не маленький, что усыновлённый сын должен остаться один, а родные пусть живут все.

– Конечно, понимаю, ибо я сам… тоже усыновлённый и нечаянно пригретый славой, о чём вы как обладатель всех имперских тайн тоже прекрасно осведомлены. Может даже, усыновлённый никаким не Мамурием, но всё равно из четверых я остался один-одинёшенек. Хотя других своих братьев я в глаза не видел, а только слышал, что они усыновлены папой-отчимом.

– Лучше бы ты этого не говорил! – взгляд Галерия пробуравил оружейника-аристократа насквозь, после чего без спроса продолжил гулять по захламлённому помещению и чужой собственности. Впрочем, чужая собственность была римской, а потому и не являлась столь уж чужой, как могло показаться на первый грядущий англо-саксонский взгляд. – Правильно ли я понял, что ты чужим брендом прикрываешься?

– Я честный налогоплательщик! – вскинул голову вверх гордец Ветурий.

– Зачем же ты со своими подручными клепаешь это старьё? Кто всю эту рухлядь заказал? Снова дербаните бюджетное золото? – встав в позу Цезаря Юлия, выразил недоумение цезарь неЮлий, обводя рукой дугу вокруг себя. – Наш великий август Диоклетиан поставил задачу реставрации Pax Romana во всём своём прежнем блеске и величии. Реставрации не старого оружия, а мощи державы! Нищеты куртизанок нам и даром не нать, и за деньги не нать! Мы, четвёрка славных тетрархов, увеличили численность армии в четыре раза, пусть историки-фантазёры и будут в этом сомневаться. Батальоны просят огня, а легионы никогда ничего не просят – требуют современного вооружения, а не античного гнилья, пусть оно даже блестит и сверкает. Оружие должно производиться быстро и дёшево по затратам, при этом быть надёжным и добротным! Приёмы ведения боя давно сменились, для новых стратегий и тактик сражений требуется новое вооружение. Такое, как у германцев и у персиян, будь они неладны, эти нечестивцы! Ты думаешь, мы будем воевать, как дикари из каменного века? Мы дикари даже не из бронзового! Зачем нам это немодное старьё?

– Этот раритет не для нынешних битв. Я тоже произвёл его быстро, суток ещё не прошло, качественно… но дорого. Я предприниматель, а потому действую на свой страх и риск. Повторюсь, что это оружие не для нашей доблестной армии. Это коммерческая поставка по спецзаказу для одного любителя ранней римской словесности… эээ, заговорился… воинской античности. В сопровождении крепких накачанных ребят вчера сюда явился важный жрец, назвавшийся тринадцатым салием, и потребовал на бочку, здесь и сейчас, оружейный антиквариат: щиты, копья. Старинные мечи ему тоже зачем-то понадобились, но во вторую очередь. Однако того, что он хотел, у меня не было. Я, как мог, протестовал, отказывался ему продавать то, что уже имелось в наличии, ибо оно куётся в рамках госзакупки, пусть до сих пор оплаченной только десятипроцентным авансом, кстати, неплохо было бы аванс увеличить, можете поспособствовать? Тогда жрец силой и вашим священным именем прямо из-под наковальни конфисковал целую партию копий и щитов, совсем новое вооружение, наисовременнейшее. Пришлось согласиться на разумный компромисс: он дал слово купца…

– Что ты мелешь? Какого ещё купца? Он же жрец.

– Жрец-то он жрец, а слово дал третьеримского купца, что сегодня вернёт всё унесённое вчера. Уверил меня, что слово купца крепко и нерушимо, как дружба с ним, тринадцатым салием. Мамой и вашей жизнью поклялся, о великий цезарь! Договорились, что при возврате вчера изъятого я выдам ему взамен вот этот архаичный арсенал. За тройную цену. И сверх цены он ещё щедро обещал приплатить. Квартальной премией это назвал.

– Подделками старины занимаешься? Может, ты и фальшивомонетчик? Монеты сможешь чеканить с профилем восточного цезаря? В качестве дара лично мне на процветание всего Отечества, – вдруг осенило креативом Галерия.

– Не подделками – точными копиями! Копии порой дороже оригиналов стоят! Особенно если они изготовлены штучно или малой серией вот этими вот рабочими руками аристократа. В любом деле есть своя фишка и специализация. Монеты не сумею, не мой профиль, но могу свести с нужными людьми. За посредничество возьму недорого.

– Сведёшь на следующей неделе, – согласился Галерий: – Жрец-салий расплатился сполна?

– Да, три цены давал… эээ… вот этот вексель оставил. Посмотрите, какой пергамен! Какие водяные знаки! Пусть неучи злословят, что водяные знаки бывают… эээ… грядут только на бумаге! Я вот узрел на пергаменном векселе! Пальчики оближешь, какое искусство подделки… эээ… нотифицированной копии. Обещал сегодня обратить сей вексель в чистое золото. Под ваше личное поручительство, о цезарь! Я вам доверяю, как самому себе и как своему предку Ветурию Мамурию, поверил и жрецу!

– Ну, теперь жди своего тринадцатого салия. После дождичка в четверг. Обещанного три года ждут. Может, и придёт. Но лично у меня такой уверенности нет. Плакали твои денежки!

– Обещал заскочить до обеда, в крайнем случае – до вечера. Мама учила меня доверять хорошим людям, а также их поручителям, – тонко намекнул хозяин мастерской, забыв, что где тонко, там и рвётся.

– Однако я вижу, тут у тебя не только щиты-скутумы и мечи-гладиусы, но и много чего ещё под старинку под сурдинку, чего жрец точно не мог заказывать!

Ветурий Мамурий подивился информированности императора Галерия, но ответ держал достойно и логично, с гордо вскинутой головой, как истый столбовой дворянин, патриций и грядущий Рюрикович:

– Следом за салием повалили ваши и Диоклетиановы придворные, все по двое: препозиты священной опочивальни, магистры оффиций, комиты священных щедрот, комиты доместиков, комиты частных дел, комиты конной и пешей гвардии. Вот и сейчас при входе в мой офис я вижу знакомые вчерашние лица заказчиков. Прямо какое-то паломничество светской и военной знати! Я даже алтарь хотел в конторе поставить. Но вовремя получил совет не инвестировать в неокупаемое, ибо, сказали мне, мода одноразова. И все хотели заказать старинное оружие. Всякое, а не только пилумы, скутумы и гладиусы. И заказать именно мне, а не ломастерам из соседних мастерских. Я всю ночь трудился со своими родными сынами и подмастерьями, вот много чего наклепал. Моё искусство – пред вашими царственными взорами!

– Всем препозитам, магистрам и комитам тоже сопутствующие услуги теперь будешь оказывать?

– Какие услуги? – недопонял Ветурий Мамурий.

– Усыновления.

– Если возникнет платежеспособный спрос, то почему бы и нет? Но они все пока жмутся, скупердяи.

– Мы отвлеклись, – вернулся к инспекционной теме Галерий. – Где всё новое, что по госзаказу изготовлено?

– На складах, в арсеналах.

– Идём смотреть, пересчитывать и сверяться с техзаданием! У меня инспекция строгая, не забалуешь!

– Инспекция или аудит?

– Контрольное мероприятие!

– Вот так всегда! Каждый Божий день! Я же малое предприятие! Совсем у нас в Риме малый бизнес контролем задавили!

– Ты смеешь мне возражать?

– Я хотел сказать, больше контроля во всех его формах! Больше контроля, хорошего и разного!

И тут откуда-то из подсобки вынырнула и поплыла луноликая, но смуглолицая красавица, без говорения речи – словно реченька зажурчала. Ярко загорелась, словно вновь вспыхнувшая звезда, а не просто спутница Земли. В лукавство звезды поверить было не просто.

«Сон в руку! – затрепетал Галерий. – Не обманула Юнона! Вот и Авось приключилась!»

– Кто ты, небесное создание? – спросил цезарь у девушки, со всей нежностью Арментария-рогуля схватив её за руку и потянув к своей груди. – Потрогай, как бьётся сердце. И тут тоже потрогай. Чувствуешь, что тоже бьётся? Тебя зовут Авось?

– Это моя рабыня-персиянка, очень дорогая игрушка, на вес золота, – ответил за смутившуюся девушку Ветурий Мамурий. – Она не понимает по-нашему, поэтому всё время алеет и рдеет. Лучше её не смущать, а то она сгорит со стыда.

– Я много трогала сердец и не только их, да что-то всё без толку, без серьёзного продолжения, все мужчины лишь норовят сладким полакомиться, – вдруг ответила персиянка-рабыня на языке латинского суржика и аккуратно высвободила свою руку из клешней цезаря – словно скользкая змея, извиваясь, проползла в узкую щель и скрылась из глаз в гипнотической пелене.

– Откуда ты взял такое сокровище? – спросил цезарь у собственника живого товара.

– На никомедийском базаре выменял у толстого важного перса. Перс назвался Сасанидом, наверное, безбожно врал. Они все царской крови становятся, как только к нам приедут и что-то или кого-то продавать начинают. Попробовали бы они на рынке в Ктесифоне об этом заикнуться!

«Но всё равно никто не сравнится с Матильдой моей!» – свыше снизошло на Галерия, однако цезарь не уловил божественного сигнала и не унялся:

– Пришли эту рабыню ближе к ночи ко мне во дворец. Можно прямо в полночь. Я готов принять её от тебя в аренду, в дар или в качестве товара со стопроцентной скидкой.

– В какой ещё дворец?

– Дворец моей супруги Валерии. Пусть через чёрный ход зайдёт. Там девушку будет поджидать мой доверенный провожатый по имени Герман, он варвар из-за Рейна. Герман доставит её в учебный класс, ей понравится. Обещаю не обидеть рабыню, утром верну в целости и сохранности, а потом снова заберу.

– Ближе к полуночи она мне самому понадобится.

– Я сказал, люминий – значит, люминий! Хочу обучить персиянку латинскому языку, чтобы не коверкала речь суржиком. Ученье – свет, а неученье – тьма, не помню, кто мне это по секрету сказал. Кажется, моя матушка. Точно, вспомнил, дакийская жрица! А свободное время для обучений у меня только по ночам бывает. Секреты моей матушки никому не выдавай, а не то поплатишься головой. Да и так поплатишься, никуда не денешься!

– Эх, была не была! Чему быть, того не миновать! – неожиданно не по чину осмелел Ветурий, резко выпрямив руку и направив её в сторону щитов-скутумов, мечей-гладиусов и копий-пилумов. – Вообще-то и этим оружием можно биться, рубиться и добиваться побед, как это делали и сейчас делают наши западные братья. Это никакое не старьё и не гнильё, это боевое вооружение! Сбруя на латинском суржике. Вот так вот, цезарь! Уймитесь! Вам же Юнона и Авось велели!

Галерия передёрнуло – он вспомнил о Констанции Хлоре и сыне его Константине, пока не Великом, но живущем в соседнем дворе и отирающемся в свите Диоклетиана. Великим Константина признают только потомки и христианский мир.

– Что ты хочешь этим сказать? Бессмысленно бунтуешь против своего великого государя? Против моей личности? – возопил восточный цезарь.

– Я патриот Рима! – пафосно ответил оружейник с родовым стажем. – И я знаю, что вы тоже патриот!

– И что из этого?

– В легионах римской армии много варваров. И на западе, и на востоке империи. Поэтому римское вооружение тоже варваризуется. Лишь в италийской и в целом в западной традиции сохраняется больше черт нашего посконного вооружения. У нас, на Востоке – я же тоже восточный житель – как-то уж очень сильно заметно парфяно-сасанидское влияние: тяжелая кавалерия, закованная в броню, также чересчур много стрелкового оружия, то есть луков восточного образца, композитных шлемов, особого панциря. Впрочем, мне-то что, я не против. Платите – и я ваш навеки, с потрохами. Но мы с вами патриоты своего дела и должны обратить свои взоры к истинной и истовой посконности!

– Это ликбез? Впрочем, продолжай, это мне нравится. Неужели между западом и востоком Рима в вооружении нет ничего общего? Неужели вместе им не сойтись?

– Кому им?

– Западу и Востоку!

– Почему не сойтись? Где-то сойтись, где-то разойдись… эээ… разойтись! Вот мастерские по производству щитов-скутумов и защитного вооружения есть и там и сям. А вот централизованно в мастерских луки-аркусы и стрелы-сагитты практически только на Западе клепают.

– Это почему так?

– Восток – дело тонкое, Петруха… эээ… великий цезарь! Восток испокон веков славится своими непревзойдёнными лучниками, поэтому аркусы тут и клепаются лучше, чем где бы то ни было. В любой частной лавочке. Централизация тут не нужна. На Западе таких традиций нет, они для античного Рима не посконны. Мой предок любил этот вид вооружения, обожал стрелять из луков и делать их, поэтому переселился на Восток, в Никомедию, предатель посконности! Мне стыдно за него! И весь мой род его стыдится.

– Без лирических отступлений, пожалуйста! – не выдержал Галерий.

– Вот, к примеру, если сравнить западный и восточный легионы – это сегодня как будто армии разных государств, две большие разницы. Сегодня ночью мне приснилось, что так в Одессе будут говорить. Не в Эдессе, а в Одессе, попрошу не путать неудачника Валериана с испанцем Дерибасом!

– Да ты не только наследственный оружейник, ты историк моды… эээ… вооружения! – то ли в восхищении, то ли с негодованием воскликнул Галерий, у которого ум зашёл за разум. – Однако снится тебе всякая чушь. Мне вот битвы и луноликая красавица ночью грезятся. Бери с меня пример!

– Нельзя в армии давать варварам столько воли и возможностей. Вон их сколько хоть из Иллирии, хоть из Паннонии в наш Рим понабежало. Расплодились, как крысы! Заполонили все поры римского тела и испохабили наш армейский механизм и наше посконное оружие… ээээ… это не я сказал. А я хотел сказать, что иллирийцы качественно улучшили все стороны ромейской жизни, в том числе и вооружение.

Галерий начал было закипать, но Ветурий Мамурий продолжал гордо, пусть порой и сбивчиво тараторить, как будто стараясь что-то успеть и силясь перебороть собственные детские комплексы и психическое неприятие обратных сторон медалей.

– Посконная традиция моих предков – теперь всего лишь одна из римских традиций, причём даже не главная. По ночам я со своей рабыней изучаю не только латинский язык, но развитие и заимствования чужеродного оружия. В Галлии, граничащей с германцами, легионы, как попугаи и обезьяны, заимствуют варварские секиры, наконечники стрел с двумя зазубринами, начиная забывать о кольчугах и панцирях мускульного типа. У нас на Востоке клепают чешуйчатые доспехи и композитные шлемы, которые теперь делаются из отдельных пластин. Западные и восточные легионы сильно отличаются по вооружению, нет больше национальной связи, всё идёт наперекосяк, прахом, нет уже больше сил такое терпеть. Армия утратила посконную идею и наши исконные национальные черты.

– Зато приобрела имперские! – вдруг возразил Галерий, сам не ведая, откуда ему в мозги пробился этот аргумент, видимо, снова свыше, от Марса. – А ты, я гляжу, вовсе никакой не ромей, ты какой-то эллинствующий болтун! Своим ли ты вообще делом занят? Может, чужое место занимаешь? Тебе бы побалаболить, а мне нужен Великий Рим! Первый! Надо его возрождать! Тебе же нужны потрясения! – сказал как отрезал Галерий.

– Всё правильно, о цезарь, но что возрождать будем? Маленький скромный и уютный городок на семи холмах? Или достраивать империю в трёх частях света? – уточнил, как будто невзначай поддев гостя, Ветурий Мамурий. А то ли не поддел вовсе, а скорректировал своё мнение в соответствии с духом времени.

– А кстати, где девушка-персиянка? – опомнился словно от гипнотического наваждения Галерий.

– Убежала по своим девичьим делам. Давайте не будем размениваться на мелочи, забудем о шамаханской девице. Она пропала, будто вовсе не бывало. Лучше поговорим об оружии и о величии Рима!

– Ах ты, негодяй! Это ты так своей пустой никчемной болтовнёй отвлекал моё драгоценное внимание от неземного сокровища? Я обещал тебе, что поплатишься головой! Я цезарь своего дела и начальник своему слову!

– Вы обещали, что поплачусь за другое! Не губите, отец родной своего верного и скромного труженика! – снова рухнул к стопам императора хозяин мастерской.

– Ты персидский агент и галилеянин!

– Да что мы всё в офисе-то сидим! Пойдёмте-ка, я вам мои производственные помещения и кузню покажу, это недалеко, тут же, за фанерной перегородкой. Там много всего интересного. Мы и склады с вооружением ещё не посетили, вот они уже далеко, в другом районе города, – засуетился-засобирался Ветурий. – Да мне ещё на следующей неделе надо вас с нужными людьми свести, кто может решить проблему чеканки монет. Я ведь дал слово купца… эээ… жреца… эээ… мастера Ветурия Мамурия! И ещё один аргумент есть у меня: как же я буду отстёгивать вам откаты, если моя душа станет бессмертной?

– Поздно, батенька, пить боржоми, коли почки отвалились! – подвёл жирную черту Галерий. – Без тебя на этом свете теперь со всем разберусь.

Так бесславно погиб Ветурий Мамурий, старший в своём роде. Но сыны, которым уже были переданы тайны дамасской стали и секреты изготовления из неё оружия, остались продолжателями славных дел рабоче-аристократической династии римских медников.

Когда голова Ветурия Мамурия прямо в его собственной конторе одним взмахом дамасского клинка была отделена от туловища, Галерий вдруг подумал: «Теперь никогда достоверно не узнаю, кто конкретно из моего окружения делал вчера заказы этому мастеру», – но отогнал от себя дурные мысли и бодро скомандовал:

– На воинские склады! Вперёд!

Процессия во главе с пешим цезарем покинула квартал Сотбис, чтобы, несмотря на активное сопротивление тёмных сил, завершить начатую инспекционную проверку армейского вооружения, но теперь уже в арсеналах южного спецквартала Никомедии.

Пришёл – увидел – победил.

На высоких стеллажах оружеен штабелями были складированы серийные солдатские мечи-спаты с прочными обоюдоострыми клинками, в своей верхней части декорированные незатейливыми изображениями воинских штандартов, орлов и Богов. Взгляд Галерия, тормознувшись, особо выделил образы воинственного Марса: «Бодрствуй, отец родной! Не спи! Мы друг на друга можем в любой момент опереться!» Офицерских мечей было меньше, они лежали в отдельных секциях и от солдатских отличались вычурными изысками: рукоятями, выполненными в форме орлиной головы и затейливо украшенными золотом и драгоценными камнями.

Ровными грудами лежали лёгкие метательные спикулумы с зубчатыми наконечниками, насаженными на полутораметровые древки, и лёгкие пехотные копья-ланцеи, древки которых были обёрнуты кожаными ремнями; железные чешуйчатые панцири; куполовидные каркасные шлемы и шлемы с продольными гребнями, декорированные фольгой с чеканным рельефом и снабжённые нащёчниками, наносниками и подвижными назатыльниками; железные поножи для защиты ног с четырьмя парами колец, сквозь которые были пропущены ремни.

– Вдохновляет! Мои легионы будут во всеоружии! – воодушевлённо произнёс цезарь. – Как тут, кстати, отличить оружие мастера Лжемамурия от продуктов других ломастеров?

– Уже, видимо, никак! Вечная душа-обладатель сакрального знания теперь консультирует Пантеон и его обитателей! А тут – настоящий салат оливье! Всё смешалось в доме Облонских, – ответил один из комитов конной стражи, остальные, включая чрезмерно почтительного завхоза арсенала, предпочли благоразумно промолчать.

– Проверено – мин нет! – подвел итог инспекции-аудита-контрольного мероприятия цезарь. – Пора во дворец ужинать! И вот ещё что! Отыщите мне к полуночи луноликую рабыню-персиянку, которая бегала в конторе Лжеветурия Лжемамурия!

– А разве мы не будем проверять мастерские по изготовлению обмундирования: шерстяной одежды (гинекеи) и льняных туник (линифии)? Неплохо бы также проинспектировать бафии – фабрики, где делают краску для тканей. Легионы сильны не только оружием и требуют не только огня. Великий август об этих мастерских наверняка тоже спросит.

– Диоклетиан мне этого не поручал! – отрезал Галерий. – Ищите женщину, я сказал! Шершеляфамьте, шуршите по сусекам! И ты тоже, комит! Я же сказал люминий!

– Ну, как знаете. Слушаюсь и повинуюсь.

…День клонился к многослойному багряно-пурпурному закату, активно шёл на убыль.

Плотно поужинав, Галерий утолил суточный голод, успокоив тем самым бабочек в животе, но забыв о луноликой персиянке.