Текст книги "Чёрное золото Российской империи. Том 1"

1889 год

Правительство выкупило Закавказскую железную дорогу у Ротшильдов. Рагозин считает, что Ротшильды захватили русскую нефтяную промышленность. Управляющий компанией Ротшильдов Фейгель принял русское подданство. Городской голова Деспот-Зенович обеспокоен тем, что техниками в Баку в основном являются иностранцы – приезжие из Финляндии, Швеции, Германии.

Баку – возможно, единственный город в Российской империи, который самоокупается. Все городские расходы идут за счёт собственных средств, из государственной казны не берётся ни рубля.

В марте в возрасте 72 лет умер Василий Кокорев. Друзья-старообрядцы похоронили его в Санкт-Петербурге. После кончины руководителя БНО стало терять свою конкурентоспособность. Нефтяная промышленность, как ненасытная Сцилла, требует всё больше и больше капиталовложений, всё труднее стало мелким и средним компаниям выдерживать конкурентную борьбу.

Несколько бакинских армян во главе с Микаэлом Арамянцем из фирмы «А. Цатуров и другие» прибыли в Тифлис просить у А. И. Манташева (Манташьянца) (р. 1842, Тифлис), председателя крупнейшего на Кавказе акционерного коммерческого банка, кредит для приобретения вагонов-цистерн. Они знали друг друга с юных лет, когда в Тебризе занимались мануфактурной торговлей: Арамянц был помощником купца Тарумяна (откупщика нефтяных промыслов Апшерона), а молодой Александр Манташев помогал своему отцу. Выдавая кредит, Манташев предложил им и своих 50 000 руб. – с условием, что станет их компаньоном. Уже в июне возникло новое акционерное общество – «Торговый дом А. И. Манташева», куда вошли несколько армянских нефтяных фирм, в том числе и «А. Цатуров и другие» с уставным капиталом в 22 млн руб.

12 августа случилась страшная трагедия. У себя на даче, в горном селе Кусары, недалеко от города Куба, внезапно скончался мой дорогой друг и наставник Лёва де Бур. Ему было всего 49 лет. Тело бедного Льва привезли в Баку в Михайловскую больницу, которая была открыта ещё в 1875 году. Сам заведующий, приват-доцент Московского университета господин Денисенко, суетился вокруг каталки. Много людей собралось перед больницей. Здесь были Тагиев, Багиров, Гукасов, брат Лёвы и много других господ. Через некоторое время к толпе вышел доктор и объявил, что у господина Льва де Бура случился не совместимый с жизнью апоплексический удар[48]48
  Острое нарушение мозгового кровообращения, инсульт.


[Закрыть]. На похороны пришло такое количество народа, что, казалось, весь город провожает его в последний путь! Бесконечная вереница экипажей следовала за гробом. Лев де Бур был похоронен на лютеранском кладбище. Мир праху твоему, мой незабвенный друг!.. Он умер в расцвете сил, с неосуществлёнными грандиозными планами. Эта смерть потрясла всех бакинцев. У него не было врагов, все его любили и ценили. Такие уважаемые люди, как Тагиев и Багиров, всегда прислушивались к его мнению.

Через несколько дней я ощутил острое и щемящее одиночество. Меня, потерявшего наставника и друга, сковало какое-то чувство безысходности и неизбывной осиротелости. Личная жизнь моя так и не сложилась. Девушка, которая мне нравилась, вышла замуж за другого, и я постепенно превратился в закоренелого холостяка. Я не мог найти себе места, не знал, куда деваться, и решился пойти к Гаджи Тагиеву. Он принял меня у себя в конторе, усадил в кресло, а сам сел напротив. Я, не выдержав напряжения, расплакался как мальчишка.

– Почему это случилось?! – бормотал я, всхлипывая. – Это так несправедливо!

Тагиев долго молчал, ожидая, пока я успокоюсь. Затем он встал, подошёл ко мне и по-отечески положил свою тяжёлую руку на моё плечо.

– Вы знаете, как я отношусь к вам… Мы знакомы уже четырнадцать лет. Мир суров и несправедлив! Всевышний забрал его к себе, значит, так и должно было случиться. Чему быть, того не миновать.

– Дорогой Гаджи, я понимаю всю фатальность нашего бытия, но не могу понять и принять, когда вдруг от нас уходит человек, который был так счастлив на этой грешной земле! – Осёкшись, я вдруг приподнялся и шёпотом произнёс: – А если ему помогли умереть?

– Даже думать об этом не хочу! Кому он перешёл дорогу?

Но я был убеждён, что Тагиев вспомнил о том же человеке, о котором подумал и я. Это зять Багирова. Погос Гукасов выкупил у семьи де Бура их долю акций компании и стал председателем правления акционерного общества «Каспийское товарищество». Багиров ушёл на покой, а дом, который всё ещё строится и в котором Лев так и не успел пожить, также был выкуплен Погосом. Однако уверен, в памяти бакинцев этот будущий роскошный дворец навсегда останется «Дебуровским».

В этом году добыто 192 млн пудов нефти и зарегистрировано 69 нефтепромышленных фирм (из них 30 армянских – 91 млн пудов нефти и 4 татарских – 15 млн пудов).

1890 год

До этого года почти все апшеронские земли входили в состав земельных наделов сельских общин. Селяне отдавали их в частное пользование по долгосрочным арендным договорам, хотя по закону все доходы должны были принадлежать казне. Сейчас правительство решило изъять нефтяные участки у сельских общин. Тем более что для садоводства они непригодны, потому что весьма каменисты, и их используют только как пастбища. К тому же решено было пресечь незаконные сделки со стремящимися прибрать к рукам государственную нефть дельцами.

Несмотря на общее недовольство, всё же появился голос в защиту внедрения иностранного капитала в российское нефтяное дело. Так, был опубликован доклад крупного чиновника министерства финансов С. Гулишамбарова (бывшего бакинца), который дал высокую оценку вхождению Ротшильдовских капиталов. По его мнению, это дало бы сильнейший толчок всему нефтяному делу.

Население Баку перевалило за 100 000 человек (46 % – мусульмане, 28 % – армяне, 23 % – русские и 3 % другие). Наиболее зажиточным слоем населения являются армяне. После смерти Людвига Нобеля председателем ССБН был избран молодой 32-летний Погос Гукасов. Его младший брат Абрам (р. 1872) в этом году окончил Лазаревский институт восточных[49]49
  Армянский, персидский, турецкий и арабский языки.


[Закрыть] языков в Москве, который был открыт богатым армянином Лазаревым в 1815 году для армянских детей, а в 1827 году был передан министерству народного просвещения.

Алимардан Топчибашев в Тифлисе познакомился с Пери Меликовой, дочерью Гасан-бека Меликова, которая учится в женском учебном заведении Св. Нины на полном пансионе.

Муртуза Мухтаров открыл собственную бурильную мастерскую в посёлке Забрат и приобрёл нефтяные участки, фонтаны которых, как уже водится, превратили ещё одного (четвёртого) бедного мусульманина в миллионщика. Будучи во Владикавказе, новоявленный миллионер познакомился с осетинским генералом Хамби Тугановым (р. 1838), сыном первого осетинского генерала Асланбека Туганова. Генерал пригласил Муртузу к себе домой, где тот встретился со своей будущей женой, дочерью Хамби, Лези (Елизаветой) Тугановой (р. 1876). Древний осетинский дворянский род Тугановых долго сопротивлялся этому событию, но Мухтаров был настойчив и добился-таки руки осетинской красавицы. Её большие карие глаза, длинные и густые ресницы, персиковые щёки, пунцовые губки и тонкий стан свели мужчину с ума.

Немецкий инженер Рудольф Дизель представил свой двигатель, способный работать на побочных продуктах переработки нефти. Эммануил Нобель, угадав, что этому изобретению принадлежит будущее, пригласил Дизеля в Петербург на свой механический завод наладить производство. Первый среди нефтепромышленников, Эммануил ввёл на своих заводах 10-часовой рабочий день вместо обычных 12–14 рабочих часов.

Муса Нагиев построил здание Зимнего клуба Бакинского Общественного собрания на углу улиц Красноводской и Биржевой. В июле газета «Каспий» писала, что здание это возведено «с большим художественным вкусом и знанием дела… Строго выдержанное в итальянском стиле, оно, несмотря на кажущуюся массивность, не давит, не гнетёт посетителя…»

Александр Манташев пригласил в Баку 22-летнего отпрыска своих лондонских друзей, Галуста Гюльбенкяна, и на практике познакомил его с азами нефтяного дела. Галуст, сын богатого армянского банкира, родился в Константинополе. После школы его послали в Лондон, где он окончил Королевский колледж Лондонского университета, получив диплом инженера-нефтяника.

В Баку прибыл Маркус Сэмюэль-младший, и увиденное перевернуло его мировоззрение так же, как это было в своё время с Робертом Нобелем. Джеймс (Яков) Вишау, представитель английского капитала, приобрёл несколько промыслов на Биби-Эйбате и купил завод Шибаева в Раманы. Дж. Б. Кеслер в Голландской Ост-Индии[50]50
  Название Индонезии до марта 1942 года.


[Закрыть] создал нефтяную фирму «Ройял Датч» с уставным капиталом в 100 000 фунтов стерлингов.

Летом в Тифлисе была образована партия «Дашнакцутюн» («Федерация армянских революционеров») с целью создания независимого армянского государства на территории восточной части Османской империи. Организация с самого начала своей деятельности показала хорошую дисциплину, имела вооружённые отряды. Так, русские армяне начали помогать османским армянам оружием и деньгами. Ячейка партии появилась и в Баку, где армянский капитал пользуется режимом наибольшего благоприятствования.

На Апшероне из 458 скважин добыто 226 млн пудов нефти.

1891 год

Под впечатлением от бакинских промыслов Маркус Сэмюэль-младший (р. 1853) основал транспортно-торговую фирму «Шелл Транспорт энд Трейдинг Компани» и тщательно вник в конъюнктуру нефтяного дела, ознакомившись с работой компании Ротшильдов.

Кстати, большинство нефтяных участков, подаренных императором во время первых торгов 1873–1874 годов знатным русским людям, были скуплены или взяты в аренду нефтяной компанией Ротшильдов. С целью увеличения экспорта бакинского керосина Ротшильды укрупнили свой парк вагонов-цистерн – с 600 до 3500 единиц. Таким образом, они стали реализовывать около 27 % всего экспорта российского керосина в Европу. В борьбе за европейские рынки Ротшильды проигрывали Рокфеллеру, который умело пользовался демпинговой политикой искусственного занижения стоимости транспортировки керосина через Атлантику. Сэмюэлю предстояло искать новые рынки сбыта.

Маркус Сэмюэль-младший (1853–1927)

В Баку Маркус впервые увидел Нобелевские нефтеналивные танкеры и понял, что именно они могут стать его козырной картой в борьбе с Рокфеллером за дальневосточный рынок. Успех зависел от транспортировки, распространения и объёмов перевозок. Ротшильды через своих представителей вышли на Маркуса, хозяина компании, занимающейся морскими перевозками, и предложили ему заключить соглашение, предоставив на 9 лет право реализации своей продукции в Азии, на Дальнем Востоке и в Сингапуре. 38-летний Маркус в свои годы являлся уже довольно состоятельным человеком и мог не рисковать, вступая в войну с самим Рокфеллером. Ведь, в конце концов, можно было потерять всё, что заработано с таким трудом. Однако прогнозируемая сумма прибыли оказалась настолько велика, что он дал своё согласие.

Его суда были малы и небезопасны для перевозки нефти. К тому же кораблям с горючим на борту был запрещён проход через Суэцкий канал, а плавание в обход Африки, через мыс Доброй Надежды, удлиняло путь на многие тысячи миль. Чтобы конкурировать с Рокфеллером, надо было играть по-крупному. Предстояло создать танкер настолько безопасный, чтобы добиться разрешения проезжать по Суэцкому каналу, что существенно снизило бы стоимость транспортировки, дав преимущество перед «Стандарт Ойл», которая перевозила свой товар на парусных судах вокруг мыса Доброй Надежды. Под большим секретом началось строительство сети резервуаров для хранения груза на Дальнем Востоке и строительство торгового флота. Однако информация всё же просочилась, и руководство «Стандарт Ойл» узнало, что некие влиятельные еврейские торговцы и финансисты пытаются получить разрешение на прохождение танкеров через Суэцкий канал, однако кто-то лоббирует противодействие этому в парламенте Великобритании. К делу подключилась английская ветвь дома Ротшильдов и помогла получить нужное согласие. Суда нового типа для Сэмюэля-младшего стал проектировать английский инженер Джеймс Фортескью Фланнери – гений в области оборудования для тяжёлой индустрии. Он построил корабли, безопасные для транспортировки керосина. Первый танкер был назван «Мурекс» – по названию вида морских экзотических раковин, которыми торговал отец Маркуса. Давать подобные имена для всех последующих судов стало своеобразной традицией как дань памяти Сэмюэлю-старшему. Первый танкер водоизмещением в 5000 тонн мог быстро и безопасно транспортировать 4000 тонн керосина. Прибыв в черноморский порт города Батум, он загрузился Ротшильдовским керосином, произведённым на бакинских нефтеперерабатывающих заводах, и 24 августа пересёк Суэцкий канал, следуя в Сингапур, а оттуда в Бангкок.

Итак, революция началась! Бакинский керосин продают по всему Дальнему Востоку! Излюбленная демпинговая стратегия Рокфеллера в данном случае не сработала. Маркус вошёл во вкус и начал подумывать о собственных источниках нефти, чтобы не зависеть от Ротшильдов. Параллельно ведутся разработки на острове Суматра голландской нефтяной компанией «Ройял Датч» во главе с Августом Кесслером и его помощником Генри Детердингом.

В связи с неурожайным годом и эпидемией холеры в Баку нарастает приток переселенцев из центральных губерний. Население города достигло 106 000 человек.

Карл Хагелин назначен техническим директором, а чуть позже управляющим компании «БраНобель». Администратором он оказался превосходным.

Тагиев получил разрешение на открытие мусульманской школы садоводства в селе Мардакяны. Сын Шамси Асадуллаева, Мирза, окончил Бакинское реальное училище и начал работать в отцовской нефтяной фирме.

Началась постройка опреснителя морской воды мощностью в 33 000 вёдер ежедневно.

На 76-м году жизни умер купец первой гильдии Гаджи Джабраил Гаджиев – коренной бакинец, пользовавшийся большим уважением у народа. Он почти 13 лет (с 1878 года) являлся гласным Бакинской думы. Малограмотный, плохо говорящий по-русски, тем не менее он был одним из лучших в своём деле. От природы очень умный и мудрый, Гаджиев поддерживал всё разумное. В частной жизни слыл симпатичным и хорошим человеком. Городской голова С. И. Деспот-Зенович предложил почтить память покойного и назвать улицу, на которой находится его дом, Гаджиевским переулком. Покойный напоминал мне нашего Гаджи Тагиева. Побольше бы таких мудрых и дальновидных людей!

На одном из светских приёмов Муса Нагиев познакомился с Елизаветой, грузинской еврейкой. Красавица покорила его сердце и стала второй, незарегистрированной женой Нагиева. Теперь на всех званых вечерах, где женщины носят открытые вечерние туалеты, Муса появляется в сопровождении Лизы, в то время как его первая жена, Ругия-ханум, носит хиджаб. Он называет Лизу женой, а Ругию – матерью своих детей. Представляя эту женщину, он произносит по-русски «это наша жена» или «мой Лиза». Она действительно одна из красивейших бакинских женщин, её величественные наряды, на которые не скупится Муса, поражают окружающих.

Уроженец Баку, один из ведущих архитекторов России, академик Роберт Робертович Марфельд, сын главного врача каспийского флотского экипажа, пригласил молодого архитектора Иосифа Викентьевича Гославского (р. 1865, из семьи польских дворян), только что окончившего Петербургский институт гражданских инженеров, для строительства нового православного собора по его же проекту. Гославского также рекомендовал Деспот-Зенович. Строительство лично курирует император. Ещё в 1888 году Александр III посетил церемонию закладки первого камня и бросил на него горсть золотых монет на счастье.

Баку – город, в котором живёт более 100 000 человек, – до сих пор не имеет ни одной гимназии. Благодаря усилиям преподавателя реального училища господина А. И. Победоносцева и с разрешения окружного начальства открылась приватная школа – четырёхклассная прогимназия. При училище организован пансион на 10–20 человек с оплатой по 500 руб. в год. Директором заведения назначен Победоносцев.

В 20 лет Нариман Нариманов, завершив учёбу в Горийской семинарии, удостоился звания учителя народных училищ и уехал преподавать в глухую деревню Карабаха. Однако здесь его ждали только невежество, фанатизм и глухая стена непонимания и недоверия со стороны обездоленных и запуганных крестьян. Они не желали отдавать детей в русско-татарскую школу. Беки и моллы в один голос твердили: «Ни один образованный человек не является по-настоящему умным, образование губит человека» – и настаивали на том, чтобы он уехал и не мутил воду в их деревне. Доставалось от этих обскурантов и тем родителям, которые всё-таки, рискуя жизнью, отдавали детей на учёбу в русскую школу. Целый год Нариманов терпел все эти проклятия, но когда его жизни стали угрожать серьёзно, уехал в Баку, где по рекомендации Черняевского устроился преподавателем прогимназии. Правда, Автонома Победоносцева смутил возраст молодого человека, но авторитет Алексея Осиповича настолько велик, что парню дали место учителя подготовительных классов и он стал преподавать татарский язык.

1892 год

…Зейнал с горем пополам окончил русско-татарскую школу и наотрез отказался поступать в гимназию. Собственный сын был единственным, с кем не мог справиться Агабек Селимханов. Баловень и любимец всей семьи, он в свои 14 лет стал почти неуправляем. Как и некоторые молодые люди из богатых и аристократических (бекских) семей, которым было попросту нечем заняться, Зейнал переодевался в национальную одежду, обвешивался кинжалами и револьверами и, собрав вокруг себя несколько приятелей, ходил по улицам в поисках приключений, демонстрируя свою удаль, смелость и силу. Это было своеобразным развлечением – издеваться над бедняками и беззащитными людьми ради смеха.

Однажды они остановили смешного с виду мужичка с чалмой на голове, верхом на ишаке, с вытянутым, худощавым лицом, с огромным горбатым носом, погружённым в густые заросли усов, переходящих в козлиную бороду. Без смеха на него смотреть подросткам было невозможно. Перегородив дорогу, Зейнал и его ребята начали хохотать, тыкая в него пальцами:

– Вот это шут! Посмотрите на него, он напоминает героя сказки!

Один из шайки подбежал к ишаку и полоснул ножом один из мешков, которые висели по бокам животного. Из образовавшейся дыры посыпались орехи. Чудак в чалме закричал:

– Что ты наделал?! Этот товар я должен был доставить хозяину! Что я ему теперь скажу?…

Он вылез с седла и нагнулся, пытаясь собрать хоть что-то из лежащего на земле, но свора мальчишек, налетевшая откуда ни возьмись, вмиг очистила улицу от орехов и так же быстро умчалась.

Кто-то из шайки подбежал к мужчине и сдёрнул с него чалму. Голова незнакомца оказалась совершенно лысой. Компашка прыснула пуще прежнего. От позора, который нежданно свалился на его голову, бедный человек расплакался. Ведь для мусульманина остаться без головного убора прилюдно является большим оскорблением и позором. Существует даже пословица: «Папаха мужчины должна быть на его голове».

Тут же другой надрезал ещё один мешок, и орехи снова покатились во все стороны. На этот раз бедолага даже не пытался их собирать. Он только качал своей лысой головой и проклинал этих хулиганов.

– Отдай мою чалму, богоотступник!

Но молодчики стали перекидывать её из рук в руки, и бедняга бегал от одного мальчишки к другому, пока не упал, споткнувшись, и не получил удар в зад, оказавшись под ногами собственного осла. Растянувшийся на земле человек вызвал очередной припадок смеха. Не вставая на ноги, мужчина сел на землю и горько заплакал от боли и бессилия. Ослик, склонив к нему голову, лизнул его лысину. Чалму шайка запнула так далеко, что жертве пришлось с непокрытой головой, взяв животное под уздцы, уйти прочь, обесчещенным и разорённым.

Позже выяснилось, что опозоренный человек приходился родным дядей Тогрулу-разбойнику. Он пожаловался ему, рассказав, как над ним поиздевалась шайка мальчишек. Тогрул пообещал отомстить.

– Этот проклятый выродок надеется на своего всемогущего отца! – злобно проговорил он. – Но посмотрим, кто будет смеяться последним!

Начало мая в Баку – хорошее время. Уже не дует противный норд, приносящий холодный воздух с севера, и ещё не так жарко. Занятия в женской гимназии закончились, Сара попрощалась с подружками, увидев подъехавший за ней фаэтон. Кучер спустился и открыл дверцу. На сиденье её уже ждала фрейлейн Анна. Дверь захлопнулась, и повозка покатился вниз по улице. Когда они проезжали узкий переулок, навстречу вышла лошадь, запряжённая в телегу, и извозчику пришлось притормозить, чтобы разминуться. В это время кто-то сверху (видимо, с крыши дома) прыгнул на крышу фаэтона и бросился на него сзади. Всё произошло в одну секунду, и кучер даже не успел вытащить револьвер из-за пазухи. Они оба слетели на землю и кубарем покатились по земле. Через минуту незнакомец откинул безжизненное тело фаэтонщика, которое осталось лежать с торчащим из груди ножом. Фрейлейн Анна, открыв дверцу, истошно закричала. Сара была смертельно напугана, её бледное, как свежевыпавший снег, личико застыло в неподвижности, и она лишь что есть силы сжала руку гувернантки.

Подойдя к ним, человек вынул из-под жилетки револьвер и приказал не двигаться и не кричать, иначе застрелит. Анна тут же стихла, изредка сдавленно всхлипывая. Человек вскочил на место кучера и погнал лошадь в неизвестном направлении…

Через полчаса кто-то из прислуги сообщил охране, что Сара и Анна до сих пор не вернулись. Начальник охраны послал своего человека в гимназию, где ему сказали, что девочку забрали два часа тому назад. Тогда охранники поехали в контору к Агабеку и рассказали ему о случившемся. Он стал сам не свой: смертельно побледнев, присел на стул и замер, уставившись в пол. В кабинете воцарилась мёртвая тишина. Все стояли, боясь пошевелиться, и ждали, что скажет хозяин. Наконец Агабек поднял голову и тихо произнёс:

– Кто бы это ни был, он ответит за содеянное. Если хоть один волос упадёт с головы моей дочери, я вырежу всех родственников этого ничтожества!

Вечером того же дня один из дружков Зейнала принёс ему записку, в которой говорилось: «Твоя сестра у нас. Ты должен заплатить выкуп в размере 10 000 руб. Завтра в таком-то часу, в указанном месте ты должен передать нам деньги. Местность хорошо просматривается. Если ты приведёшь с собой людей или полицию, не видать тебе сестры как своих ушей. Ты должен стоять в указанном месте до тех пор, пока к тебе не подъедут. Не вздумай шутить, мои люди будут повсюду! После того как мы получим деньги, мой человек исчезнет и ты увидишь вдалеке фаэтон, где будут находиться в целостности и сохранности твоя сестра и её гувернантка».

Прочитав записку, Зейнал начал ругаться и проклинать написавшего её. Немного успокоившись, он спросил приятеля:

– Кто передал тебе это?

– Какой-то мальчуган подбежал на улице, всунул в руку и убежал, сказав, мол, передай Зейналу.

– О проклятье! Значит, кто-то мстит мне! Но за что?…

Он поспешил к своему отцу, который к тому времени уже переговорил с начальником полиции и авторитетными гочу. Все были возмущены дерзкой выходкой. Когда Агабек прочёл записку, он схватил сына за шиворот:

– Ах это твоих рук дело, сукин ты сын!?

– Нет, отец, я не знаю, кто это, поверь мне!..

– Знаю, наслышался, что ты творишь в городе, позоришь имя нашей семьи! Доведёшь ты меня когда-нибудь, и я отрекусь от тебя. Слышишь?! Но с тобой разберусь позже, а сейчас ты выполнишь всё, о чём они просят. Ты меня понял?…

На следующий день Зейнал, получив от отца 10 000 рублей, отправился на место встречи. Он простоял в одиночестве на пустыре минут сорок и уже отчаялся, думая, что его просто разыграли. Но тут увидел, как вдалеке появился всадник, который приближался к нему на полном скаку. Остановившись в пяти метрах от Зейнала, человек в маске, держа в одной руке револьвер, а другой натягивая уздечку, произнёс:

– Деньги!

Зейнал протянул ему мешок. Всадник схватил его, открыл и взглянул на пачки купюр.

– Теперь стой там, где стоишь, и скоро увидишь то, за чем приехал.

Через минуту он исчез из поля зрения. Зейнал вновь остался в одиночестве. Спустя минут пятнадцать парень заметил в стороне, противоположной той, в которой исчез всадник, двигающую точку, которая с каждой секундой увеличивалась. Это был действительно фаэтон его отца. Зейнал, пришпорив лошадь, поскакал навстречу. Подъехав, он увидел, что фрейлейн Анна сидит на козлах и сама управляет повозкой.

– Где Сара? Как она? – крикнул Зейнал.

Услышав голос брата, Сара, вся в слезах, выскочила наружу. Зейнал выпрыгнул из седла, и они обнялись.

– Ну, успокойся, успокойся! Всё позади, всё прошло. Они не обижали тебя, не тронули?

– Нет, нет, – всхлипывая, произнесла девочка.

– А кушать давали?

– Да. Но я не могла и кусочка проглотить, очень боялась и много плакала.

– Извини меня, извини! Теперь всё будет хорошо, никто тебя больше не тронет!

После этой истории девочка очень изменилась, преждевременно повзрослев. Казалось, что её детство осталось позади и она вступила в новую, взрослую жизнь. Отец усилил охрану. Теперь, кроме кучера, Сару и Анну сопровождали ещё двое вооружённых людей. Зейнал начал вести самостоятельную жизнь, ушёл из дома и поселился в арендованной квартире. Он перестал издеваться над людьми, но свою разбойничью жизнь не оставил, став профессиональным гочу. Людей, которые украли Сару, так и не нашли. Семья Агабека через несколько дней после случившегося переехала на дачу.

Беда пришла в Баку. 1 июня был зарегистрирован первый смертельный исход от заражения холерой, которая пришла из Мешхеда (Персия) в Ашхабад, а оттуда к нам. Разговоры об эпидемии велись давно, но город оказался абсолютно не подготовлен к ней. Один из главных бакинских бичей – это ужасная грязь и антисанитария, с которой Городская управа никак не может справиться. Конечно, многое зависит от жителей, которые сами не соблюдают порядок. Для сожжения нечистот муниципалитетом уже давно были выделены специальные места, за этим следит специальный конный надзор. Отсутствие чистоты делает жизнь в городе совершенно невыносимой. Особо отвратительный вид наши улицы имеют в пять часов утра, когда можно наблюдать, как из каждой чайханы, кебабной, бакалейной или молочной лавочек начинают выливать и вываливать прямо на улицу накопившиеся за день помои и мусор. Делается это потому, что у этих заведений нет выходов во дворы, где могли бы располагаться помойные ямы. Дефицит воды, которой можно было бы смывать помои в водосточные канавы, довершает антисанитарный коллапс. Мусор разносится ветром по улицам и отравляет зловонием воздух. Как помочь в такой ситуации, если часто сами домовладельцы прогоняют, а в худшем случае избивают санитарную комиссию, ходящую по домам?

И вот пришла холера и буйствовала в Баку до 25 августа. Больных укладывали в общие бараки, транспортировали в обычных фаэтонах, которые после даже не дезинфицировались! Фельдшеры отказывались идти в заразные отделения. В городе не оказалось даже микроскопа! Санитарные правила нарушались всеми, начиная с домовладельцев и заканчивая беднотой. Штрафы не помогали. Фаэтонщики развозили заразу по всему городу. Эпицентром её стал Чёрный город. Постепенно болезнь начала распространяться по всему Баку. Смерть гуляла всюду.

Из Тифлиса послали палатки для передвижных холерных больниц. Город был разделён на восемь санитарных участков, в каждом из которых был назначен санитарный отряд во главе с четырьмя врачами: Короной, Архангельским, Ахундовым, Локерманом. Позже к ним присоединились ещё два врача – Гречанинов и Раак. Городская управа распорядилась вывозить трупы по загородным дорогам. Началась поливка немощёных улиц нефтяными остатками, а мощёных – водой. Был даже проложен трубопровод из Чёрного города к мельнице Скобова, по которому перекачивалась нефть для поливки улиц. Врачей из Тифлиса просили приехать на помощь с содержанием в 300 руб. в месяц. Прибыло только двое – Козловский (для заведования холерной больницей на Зыхе) и Вейншаль (для бактериологических исследований). Была запрещена продажа фруктов, зелени, молока и молочных продуктов. Бакинский Тифлисский вокзал был идеально отдраен: здесь командовали жандармским штабом капитан Патараки и врач Павловский. В итоге всё было продезинфицировано самым тщательным образом. Жители в панике покидали город. В Баку царил хаос, жизнь остановилась, и только на вокзале и в порту кипела работа, слышались шум и грохот. В течение первых двух недель из Баку выехало 44 000 человек по железной дороге и 30 000 – на пароходах. Ещё 25 000 уехало на фаэтонах, фургонах и повозках в Шемахы, Кубу, Ленкорань, Сальяны. Таким образом, город совершенно опустел, осталось не более 20 000 человек. Санитарная городская комиссия просто не справлялась с местным населением, привыкшим к грязи и к старым порядкам. Резко поднялись цены на продукты. Картошка и лук стоили 5 коп. за фунт. Только 19 июня из Москвы прибыл микроскоп для исследования холерных возбудителей. В аптеках не хватало дезинфицирующих средств. С 6 по 26 июня умерло 996 человек.

К концу августа эпидемия пошла на убыль. Всего заболело 2500 человек, из которых умерло 1828, то есть 70 % заболевших. Больше всех пострадало мусульманское население – 90 % погибших.

Я тоже собирался поехать домой, в Германию, чтобы повидаться с родителями. В тот день я зашёл по делу в контору управляющего Бакинским отделением общества «Кавказ и Меркурий» и застал там его помощника. Мы разговорились, как вдруг на улице послышался шум. Помощник открыл дверь и увидел, что молодой человек пытается войти в дверь конторы, но его не пускает охрана. Помощник распорядился, чтобы незнакомца пропустили.

Перед нами предстал высокий симпатичный парень с красивыми густыми русыми волосами, свивающимися на его богатырские плечи. Мой собеседник начал разговор первым:

– Как зовут тебя?

– Фёдор… Фёдор Иванович Шаляпин.

– И что же тебя привело к нам, Фёдор?

– Я работал у вас крючником на пристани, но поскольку все остальные крючники разбежались от страха, работа остановилась, и я остался не у дел. А мне необходимо хоть что-то зарабатывать!

– Сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Дело в том, что, к сожалению, сейчас мне нечего тебе предложить. Пройдёт эпидемия, всё наладится, тогда и возвращайся.

– Понимаете, мне некуда идти, мне нечего есть, мне негде спать!..

– У тебя здесь никого нет?

– Никого, я один.

– Пойми, парень, я ничем не могу тебе помочь. Посмотри, что творится вокруг!

Молодой богатырь, опустив голову, уже собрался удалиться, но я окликнул его: