Текст книги "Чёрное золото Российской империи. Том 1"

1897 год

Нефтяная индустрия становится необычайно сложной, управляемой колоссально высокими прибылями и поэтому всё больше политизированной, создающей конфликты интересов, сомнительные связи и шаткие альянсы, которые то нарождаются, то разваливаются. В ход идут все средства – промышленный шпионаж, подкуп, возможно криминал.

Российский керосин вышел на мировые рынки, и поэтому естественно было ожидать разжигания мировой нефтяной войны. «БраНобель», господствовавшая на российском рынке, через Балтийское море вышла на Северную Европу. Ротшильды совместно с компанией «Шелл» Маркуса Сэмюэля-младшего теснят бакинским керосином всемогущий «Стандарт Ойл» на Дальнем Востоке. Рокфеллер предложил Нобелям финансовую помощь для расширения производства. Так он надеялся сделать их зависимыми от его корпорации, но Эммануил сумел получить крупный заём в берлинском банке «Дисконто-Гезельшафт».

Начались переговоры между Сэмюэлем-младшим и Генри Детердингом о слиянии компаний «Шелл» и «Ройял Датч».

Правительство наконец разрешило строительство трубопровода Баку – Батум (автор проекта талантливый инженер Шухов). Ротшильды начали финансирование работ.

Министр финансов С. Ю. Витте, стремясь увеличить приток британских капиталов, легализует работу английских компаний в России. По его настоянию главноначальствующим Кавказской администрацией назначен генерал от инфантерии, князь Григорий Сергеевич Голицын (р. 1838), являющийся сторонником допуска иностранцев к бакинским нефтяным промыслам. Подобно министру финансов, он считает конкуренцию российских нефтяных продуктов на мировом рынке совершенно невозможной без привлечения иностранных предпринимателей и их капиталов. По их мнению, только приток иностранной валюты, богатство природных залежей и дешёвая рабочая сила могут вывести русскую нефтяную промышленность на конкурентоспособный уровень. По этому поводу Эммануил Нобель, собрав управляющих компании, заметил, что раньше мы боялись продажности господина Сальковского (вспомнить хотя бы, как Тагиев одаривал его ценными коврами, а Манташев чёрной икрой), а теперь надо остерегаться интернационалистических взглядов министра финансов, который готов на всё, лишь бы государственный бюджет России не выглядел залатанным.

Цены на нефть и нефтепродукты (особенно керосин) на мировом рынке подскочили, и английские промышленники пожаловали в Баку. Перед их появлением распался синдикат «Союз бакинских керосинозаводчиков». Англичане не создают новых предприятий, а занимаются скупкой обанкротившихся или выставленных на продажу. Банкир Э. Губбард и Джеймс Вишау, агент британских компаний, предложили Тагиеву 5 млн руб. за его нефтяную империю (промыслы, заводы, флот, железнодорожные цистерны) с условием, что первоначально выплатят 0,5 млн, а остальное возместят в течение нескольких лет. Тагиев согласился, и власти на этот раз одобрили сделку. На основе предприятия Тагиева была создана акционерная нефтяная компания «Олеум» («Общество для добывания русской нефти и жидкого топлива») с уставным капиталом в 1,2 млн фунтов стерлингов. Англичане оказались везучими: не прошло и нескольких месяцев, как одна из бывших Тагиевских скважин буквально «взбесилась» и стала ежедневно выбрасывать по 1000 пудов сырья. Продав нефть от одной этой скважины, англичане выплатили Тагиеву оставшиеся 4,5 млн руб. Сейчас многие судачат и даже злорадствуют, что, мол, опростоволосился мудрый Гаджи Зейналабдин. Но Тагиев, мало обращая на это внимание, решил заняться текстилем. Он приобрёл хлопковые плантации, которые должны стать заделом для создания ткацкой фабрики. Начались долгие и трудные переговоры с властью на разрешение её строительства. Сложность состоит в том, что 28 крупнейших российских фабрикантов во главе с «королём» русского текстиля Саввой Морозовым против этой затеи. Их тревожит близость хлопковых плантаций к Баку, что может занизить себестоимость продукции, к тому же они опасаются упустить рынки в Персии, Османской империи и русском Туркестане. Однако упорный Тагиев всё-таки добился разрешения, в этом ему помог сам Витте. Но дозволено производить только бязь.

Большинство нефтяных фирм англичане скупили у армян. Всего было создано 11 английских предприятий с общим капиталом 39,4 млн руб. Надо заметить, что прилив английских финансов улучшил технологию добычи нефти, усовершенствовал перевозку нефтепродуктов и укрепил позиции российской продукции на международном рынке. Но нельзя не отметить, что раздаются и отдельные голоса местных промышленников о засилье иностранщины.

В Баку приехал шотландский предприниматель Джон Лесли Уркварт (р. 1874), высокообразованный и талантливый человек, хорошо знающий Кавказ. Он родился в Османской империи в городе Айдын близ Смирны и отлично говорит на тюркском языке. Когда его повезли в первый раз на балаханские промыслы, он был очарован увиденным: сотни буровых вышек, непрерывно качающих миллионы пудов нефти и приносящих своим хозяевам тысячи и тысячи фунтов стерлингов. «Прекрасно! Восхитительно»! – всё приговаривал он. Увидев нефтяной фонтан, с сумасшедшей скоростью забивший из-под земли, Уркварт чуть не задохнулся от восторга. Ошеломлённый, он наблюдал высоченный грохочущий огненный столб – ту самую «взбесившуюся» скважину Тагиева на Биби-Эйбате.

К. Ирецкий подал прошение об увольнении с поста головы Городской думы и перешёл управляющим к Тагиеву. Временно его заменил член управы М. Белявский. Тагиев помог пройти в гласные Топчибашеву и Меликову. Из Тифлиса был вызван бывший городской инженер Н. А. фон дер Нонне, которому было предложено провести топографическую съёмку местности и составить генеральный план Баку. Смета предусматривает расходы порядка 35 000 руб. Фон дер Нонне затребовал для необходимых работ 16 месяцев срока. Главному архитектору города Иосифу Гославскому управа поручила разбить город на участки, распределив их между архитекторами Е. Скибинским, А. Эйхлером и К. Скуревичем для контроля над строительством. По приглашению Гославского в Баку приехал ещё один поляк, выпускник Художественной академии и Санкт-Петербургского института гражданских инженеров Иосиф Плошко (р. 1867). Он занял место участкового архитектора в строительном отделении Бакинской городской управы, где работают его земляки. Так же как Гославский работает над Тагиевскими заказами, Плошко начал сотрудничать с Мусой Нагиевым. Благодаря этим умельцам, а также Касымбеку Гаджибабабекову, Гавриилу Михайловичу Тер-Микелову и Николаю Августовичу фон дер Нонне Баку из средневекового восточного городка-крепости постепенно превращается в город европейского типа.

Архитектура Баку достаточно эклектична и представляет собой сочетание модерна с мавританским стилем, классицизмом, новой готикой и необарокко, воплощённых в белом камне. Однородность облицовочного материала зданий определила единство стилистического решения. Талантливые архитекторы добились того, что Баку стали называть «Парижем Востока» и «бескрышным Ренессансом». В то же время здесь бросается в глаза чудовищный контраст – избыточная роскошь одних соседствует с ужасающей нищетой других. Благоустройство продвигается весьма медленно. Видимо, там, где бог – деньги, снисходительнее смотрят на грязь и прочие неудобства.

Один русский гласный сказал мне, что «в Баку причудливо переплелись два порока и получилось то, что мы имеем. К нашей обычной русской безалаберности и беззаботности примешалась чисто местная, азиатская нечистоплотность и любовь к грязи». И действительно, в непогоду грязь здесь доходит до колен, в ухабах и выбоинах улиц стоят глубокие лужи. Во время дождей улицы становятся непроходимыми, и амбалы с плетёнными из верёвки торбами-паланами за спиной перетаскивают людей до дому на своей спине, а то и на закорках[56]56
  Плечи и верхняя часть спины.


[Закрыть]. От ветра, который поднимает пыль на улицах, множество людей страдает трахомой[57]57
  Хроническое инфекционное заболевание глаз, вызываемое хламидиями и характеризующееся поражением конъюнктивы и роговицы с исходом в рубцевание конъюнктивы, хряща век и полную слепоту.


[Закрыть]. Отсутствие системы канализации и городских канав сделали многие места города подобными Авгиевым конюшням, особенно вокруг Молоканского сквера. Все приезжающие в Баку (а их тысячи и тысячи) должны привыкнуть к малярии, мухам, тифу, лёгочным болезням как к чему-то самому собой разумеющемуся. Оттого, что во многих дворах держат скотину, в городе стоит такая вонь, что трудно дышать, ведь навоз и отходы выбрасывают прямо на улицу. Отсюда и частота вспышек инфекционных заболеваний. В то же время европейская часть города, где воздвигнуты роскошные дворцы со всеми удобствами и пассажи, поражают гостей ярким уличным освещением и относительной чистотой.

Ночная и вечерняя жизнь в Баку бьёт ключом, бакинцы посещают клубы и рестораны. Чаще всего выбирают локанту «Чанах гала» – трёхэтажное увеселительное заведение на Ольгинской улице. Первый этаж – излюбленное место богатеев, где они заключают сделки и обмениваются последними городскими новостями. На верхних этажах, начиная с девяти вечера и всю ночь напролёт, идёт веселье, играет музыка, подают вкусную еду. В специальном зале играет оркестр, под который танцуют аппетитные танцовщицы. Многие богачи имеют на содержании любовниц из локанты. Кто-то даже не скрывает от жён своих связей с иностранками, их супруги гуляют отдельно. Здесь спускают огромные суммы в казино. Вход стоит от 5 до 25 руб.

Как-то я пришёл сюда с Григорием, молодым инженером-технологом, работающим вместе со мной. Его увидел миллионер Арамянц и окликнул:

– Гриша, что ты здесь делаешь?

– Хочу играть, дядя Минас.

– А сколько у тебя денег в наличии? – ухмыльнулся он.

– Одна тысяча рублей! – с гордостью ответил Гриша.

– Сынок, здесь играют на десятки тысяч и тебя вмиг ощиплют как цыплёнка. Давай вставай, и чтобы я тебя здесь больше не видел!

Другим излюбленным местом богачей является Зимний клуб, принадлежащий Мусе Нагиеву. Зал для казино здесь арендует некий предприимчивый грузин. Летом любители азартных игр перемещаются в Летний клуб, расположенный в Губернаторском саду. Здесь всю ночь они просиживают за зелёным сукном, шулерствуют, из-за чего часто случаются потасовки.

В Баку приехал Ахмед Агаев. Его встретил Алимардан Топчибашев и помог устроиться сотрудником газеты «Каспий», а также преподавателем французского языка в Бакинской торговой школе. Друзья называют его «француз Ахмед». Сперва Агаев писал статьи о том, что Персия должна возглавить мусульманский мир, развивая идеи панисламизма – единства мусульманских народов. С другой стороны, он горячо сокрушался о том, что этому препятствует крайне низкое самосознание единоверцев. Постепенно под влиянием Алибека Гусейнзаде, с которым он никогда не прекращал переписку, Ахмед приходит к пониманию общности всех тюркоязычных народов. Теперь он уповает на особую роль Османской империи – единственного мусульманского тюркоязычного государства, участвующего в обеспечении прогресса тюркоязычных народов России. Господ Гусейнзаде и Агаева можно смело назвать пионерами изучения вопросов самоидентификации мусульман Закавказья. Газета «Каспий» превратилась в рупор мусульманских интеллигентов.

В один из воскресных осенних дней я с большим трудом заставил себя встать с постели, поскольку почти всю ночь провёл за письменным столом. Всё утро меня донимали мухи – их здесь мириады, похуже чем в каком-нибудь хлеву! Управы на них никакой не существует. Даже с тараканами и комарами бороться легче. Первые прилипают к нефти, намазанной на пол, и дохнут, а со вторыми справляется нашатырный спирт – отпугивает запах.

Я умылся, побрился и, уже одетый, готовился позавтракать, когда услышал стук в дверь. Оказалось, что пришёл мальчик-посыльный, который принёс мне записку от Гасан-бека Меликова. В ней говорилось: «Дорогой господин Абихт! Если есть возможность, приходите к нам, у нас гость из Нижнего Новгорода. Вам непременно будет интересно познакомиться с ним. С уважением, Гасан».

Через час я уже был у Меликова, где меня встретила хозяйка дома, Ханифа-ханум:

– Добро пожаловать, господин Абихт! Гасан-бек ждёт вас, проходите.

Она отвела меня в гостиную, где напротив Меликова сидел высокий, сутулый, усатый господин. Каково же было моё удивление, когда я узнал в нём того самого молодого человека из закусочной, который мечтал стать писателем! Прошло порядка пяти лет, но он почти не изменился, только возмужал и усы попышнели. Меликов представил его как известного писателя Алексея Пешкова, который печатается под псевдонимом Максим Горький.

– А это мой хороший друг – господин Абихт, один из ведущих инженеров компании Нобелей.

Ханифа-ханум накормила нас вкусным обедом, и мы стали беседовать за ароматным чаем со сладостями. Гость закурил трубку.

– Еда у вас, конечно, превосходнейшая! Всё очень вкусно. Город растёт как на дрожжах, после моего первого визита многое изменилось.

– Мы, живущие в этом городе, тоже ощущаем это. И всё благодаря нефти, нашей кормилице.

– Послезавтра я уезжаю в Тифлис. Не будете ли вы так любезны познакомить меня с Вилла Петролеа? Говорят, это просто чудесный оазис среди пустынного нефтяного производства.

– С удовольствием! Буду вашим гидом и покажу много интересного! Знаете… мне кажется, я встречал вас раньше…

– Вы, меня?! Каким образом? Да, я был в Баку в году так девяносто втором. Страшный, холерный год, и не только в вашем городе…

– Совершенно случайно я сидел за соседним столом в татарской лавке, когда вы беседовали с человеком, имя которого я запомнил, – Василий.

– Василий?… Да-да, припоминаю, это был парень с промыслов, который хотел мне помочь устроиться на работу. То, что я увидел тогда, повергло меня в такой ужас, что я почти бежал отсюда.

– Я даже помню содержание того разговора. Но я не сказал вам главное…

– Что же?

– Держу пари, вы будете ошеломлены, узнав, с кем я сидел за одним столиком!

– Вы меня заинтриговали! И что за чудо сидело с вами?

– Оперный певец Фёдор Шаляпин.

– Шаляпин?! – действительно несколько оторопев, произнёс господин Пешков.

– Да, только тогда он был никому не известным и чуть ли не нищим, живущим на улице.

– Как такое могло произойти? – не веря своим ушам, произнёс писатель. – Шаляпин… и улица?… Не могу даже представить себе такое!

Я вкратце рассказал печальную историю молодого Фёдора.

– Да-а, насколько жизнь непредсказуема, глубока и разнообразна, и как бледнеет перед нею чахоточное воображение даже самого гениального писателя, – задумчиво проговорил мой собеседник.

После обеда я повёз гостя на экскурсию по владениям Нобелей.

Наша городская конка находится в плачевном состоянии. Вагоны ходят с большим перерывом, кондукторы пытаются провозить своих родственников бесплатно, лошади-клячи еле-еле тянут вагоны, ежедневно их подыхает несколько штук. Если бы наши богачи были порядочными людьми, в Баку с населением более 110 000 человек ходили бы уже трамваи! Во всём виновата Городская дума.

Местное мусульманское духовенство постоянно роптало, считая библиотеку Наримана Нариманова очагом святотатства и неповиновения. В конце концов, не выдержав давления, главноначальствующий гражданской частью на Кавказе князь Голицын предпочёл закрыть её, нежели конфликтовать с духовными вождями бакинских мусульман.

Ещё один талантливый молодой мусульманин – Фаталихан Хойский, окончив учёбу на юридическом факультете Московского университета, возвратился в Тифлис и стал работать в судебной палате.

На Апшероне за этот год добыто 458 млн пудов нефти. Население Баку достигло 112 000 человек – из них 36 % татар, 34 % русских, 20 % армян и 10 % других национальностей (евреи, немцы, поляки, персы, грузины, лезгины и пр.).

1898 год

Из 11 английских акционерных обществ наиболее эффективными оказались только 3 – «Шибаев и Ко», «Олеум» и БОРН («Бакинское общество русской нефти», образованное из компаний Арафелова и Адамовых).

Эммануил Нобель за 800 000 марок купил у гениального изобретателя Рудольфа Дизеля монопольное право производства дизельных двигателей на своём механическом заводе в Санкт-Петербурге. Дизель, называя Нобеля «покровителем дизельного дела», написал, что он одним из первых понял значение его изобретения для нефтяной промышленности и первым принял решение начать применение моторов на своих наливных танкерах. Союз Дизеля и Нобеля – поистине союз двух великих людей, дело которых потрясает мир на рубеже веков. Благодаря ему Россия становится дизельной державой.

Ротшильды, как всегда чутко реагируя на изменения конъюнктуры рынка, когда нефтепродукты (бывшие отходы) начали доминировать по отношению к керосину, создали новое торгово-транспортное общество «Мазут» – дочернее предприятие фирмы «Каспийско-Черноморское нефтепромышленное общество».

Совет Съезда бакинских нефтепромышленников начал издавать журнал «Нефтяное дело» под редакцией доктора геологии Абрама Гукасова.

Н. А. фон дер Нонне избран головой думы на следующие четыре года. Даже введение платы гласным за присутствие на заседаниях (3 руб.) не исправило положение к лучшему. Большинство из них так и не посещает собрания.

Первый генеральный план города, разработанный фон дер Нонне, наконец готов. Большое внимание в нём уделено благоустройству бульвара как места для отдыха и развлечений, особенно в летний период, когда жара, ветер, пыль и отсутствие зелени превращают город в неблагоприятное место для жизни. Думаю, это весьма смелое решение для Баку, в котором нет природной пресной воды и водопровода.

На бакинских нефтяных промыслах и заводах трудится уже около 20 000 рабочих и служащих – татары, персы, армяне, русские, лезгины и прочие. В целом, около 30 национальностей. Грамотность среди русских и армян достигает 40–60 %, у мусульман – 1–3 %. Средний годовой доход рабочего равен 300 руб. Благодаря Нобелям, Ротшильдам и английским инвестициям Российская империя начала догонять Америку по количеству добываемой нефти.

Объединение с «Ройял Датч» фактически спасло «Шелл» от банкротства. Детердингу удалось получить заём у Ротшильдов и погасить долг присоединённой компании.

Тагиев построил крупнейшую текстильную фабрику на Кавказе, израсходовав 6 млн руб.

В Мариинской женской школе учится 320 воспитанниц (163 русских, 123 армянок, 21 немка, 7 полячек, 4 мусульманки, 2 грузинки).

Завершилось строительство монументального собора Александра Невского – первый проект Гославского в Баку. Из царской казны на его возведение было отпущено 400 000 руб. Также много пожертвований сделали нефтяные фирмы. Высота этого величественного сооружения вместе с крестом составила 37 сажень. Внешне он напоминает храм Василия Блаженного в Москве, а внутренним убранством схож с храмом Христа Спасителя. Для большего звучания, величественности и мягкости тонов в бронзу колоколов при отливе были добавлены серебро и золото из пожертвованных бакинцами личных украшений. Перезвон, кажется, доносится до всех улиц. Только два города, наряду с Баку, могут похвастаться такими храмами – Петербург и Москва. Местные прозвали собор «Гызыл кился» («Золотой собор»), ибо весь он искрится и переливается на солнце. Осветить храм приехал Его высокопреосвященство Флавиан из Тифлиса. Его встретили губернатор В. П. Рогге и протоирей Юницкий, представители бакинского духовенства, гласные и все знатные горожане. В тот же день в зимнем помещении Общественного собрания состоялся обед на 240 персон, в ходе которого было произнесено много тостов. Топчибашев отметил, что богатые бакинцы (армяне, мусульмане, евреи и православные) поспособствовали доброму делу.

Православный собор Александра Невского

Став гласным, Меликов принимает активное участие в работе Городской думы. Надо отметить, что остальные мусульмане редко посещают заседания; из приходящих 6–7 человек половина сидит на задних рядах поджав ноги или мирно почивает. Приход в думу Топчибашева, Меликова, а чуть позже Ахмеда Агаева активизировал работу мусульманских гласных. Меликов начал бороться за пропорциональное представительство мусульман в Городской думе и управе, за права мусульман и интересы города. Известно, что его пытались подкупить, но на заседаниях он лично заклеймил этих людей как негодяев. Непреклонность Меликова, его постоянное доискивание до правды снова начинают вызывать раздражение, теперь уже среди гласных, но остановить его невозможно. Богатые заседатели постоянно бубнят, что ничего не имеющий босяк лезет к ним в карманы. Дескать, у Гасан-бека тоже была возможность стать миллионером, как это получилось у некоторых прежних бедняков, но он сидел в Зардобе и даже не помышлял об этом. Меликов не перестаёт сетовать: «Мой театр просуществовал всего две недели! Газету закрыли через полтора года! В фонд общества помощи бедным мусульманам удалось собрать со всего Закавказья лишь 1600 рублей!.. Это при том, что один Карапет из Карабаха дал 1000 рублей в счёт армянского благотворительного общества, которое у них существует с 1864 года! Что мы за народ такой?… У нас даже собственного названия нет – просто мусульмане, просто толпа, чувствующая себя гостями в собственном городе!»

Некоторое время назад у Меликова состоялся важный разговор с Тагиевым о необходимости открытия светской женской школы для мусульманских девочек. В разговоре участвовал и Топчибашев.

– Уважаемый Гаджи, я хочу повести беседу о наших матерях, сёстрах и дочерях. Мы их любим, мы заботимся о них, но они невежественны, забиты и поэтому не в состоянии полноценно исполнять свой долг перед семьёй, по-новому воспитывать детей, чтобы они могли полноценно развиваться в современных условиях. Такое положение дел отражается и на духовном развитии наших мужчин, на их работоспособности и комфортной жизни. Возможно, именно из-за сотен лет забитого положения женщины у нас получилось то, что получилось!

– И что ты предлагаешь, уважаемый Гасан-бек?

– Надо открыть светские школы для наших девочек.

– «Светские школы для девочек»?…

Тагиев надолго задумался. Даже для него это было очень смелой и даже дерзкой идеей. Он представил, что его может ожидать, если он озвучит эту сумасшедшую мысль публично. Хотя, с другой стороны, он прекрасно понимал, что время диктует свои правила.

– Я согласен, что без образованных женщин у нашего народа нет будущего… – медленно произнёс он.

– Да-да, уважаемый Гаджи, вы правы! Пока наши женщины находятся в положении рабынь, пока они неграмотны и бесправны, все слова о приобщении мусульман к европейской культуре – профанация, – подключился к разговору Топчибашев.

В итоге безграмотный, но очень мудрый Тагиев зажёгся новой идеей. Меликов первым делом составил письмо с просьбой о разрешении открыть подобную школу на имя губернатора В. П. Рогге, подписанное Тагиевым. Копия письма была направлена К. П. Яновскому, попечителю Кавказского учебного округа. Губернатор не возражал против открытия школы для мусульманских девочек. Однако самое трудное было ещё впереди. Тагиеву предстояло убедить бакинское духовенство и консервативно настроенных горожан в необходимости этой школы и безопасности для их религии. Ответом ему было яростное сопротивление. Тогда Тагиев собрал у себя дома верхушку бакинского духовенства. Находящиеся на его стороне кази[58]58
  Шариатский судья.


[Закрыть] Бакинской губернии Мирмагомед Керим и ахунд Мирза Абутураб приводили цитаты из Корана, где говорилось, что мусульмане и мусульманки должны овладевать знаниями и в этом нет ничего богопротивного. Зейналабдин объяснял, что молодые люди, которые получают образование в Москве, Петербурге и Европе, привозят себе жён оттуда, потому что местные девушки им уже не подходят, и таким образом становятся вероотступниками. Мусульманские девушки тоже достойны получать образование. Невежественная и низведённая в своём статусе мусульманская женщина – это прежде всего необразованная мать. Что она может дать ребёнку? Ведь именно в женщине находится исток духовного развития семьи и народа в целом. Однако ничего не помогло! Моллы настаивали, что мусульманские девочки должны учиться только в моллахане и изучать Коран, не больше. Тагиев продолжал: «Уважаемые шейхи, я считаю, что знания – это самое большое богатство. Я человек богатый, но необразованный. Будь у меня образование, возможно, и жизнь моя сложилась бы по-другому. Я понял это, когда в присутствии императора мой народ обозвали диким». Моллы были непробиваемы. Более того, на следующий день ворота кази были облиты керосином и подожжены, отчего едва не сгорел весь дом. А калитку ахунда Абутураба измазали фекалиями.

Тагиев решает подступиться с другой стороны и просит уважаемого в городе моллу Мирзу Магамед-оглы поехать в паломничество по святым местам – в Мекку, Медину, Кербелу, Хорасан, Каир, Константинополь и Тегеран, чтобы встретиться с самыми уважаемыми в исламском мире религиозными деятелями – муджтахидами[59]59
  Муджтахид – высокопоставленный исламский богослов, обладающий правом выносить фетвы по важным вопросам религии и мусульманского права. Обязан опираться исключительно на Коран, а не на суждения других богословов.


[Закрыть] и заручиться от них официальными документами (с подписями и печатями) на предмет того, что девушки-мусульманки, как и юноши, могут обучаться в светских школах и ничего противного исламским традициям в этом нет. И действительно, через несколько месяцев Мирза привёз письменное разрешение от восьми из них, и Тагиев вновь собрал в своём доме высокое бакинское духовенство, чтобы показать им официальные письма. В ответ на него вылился новый ушат обвинений в бесовщине и богохульстве, а гочу, увешанные саблями и револьверами, открыто угрожали ему.

Тогда Гасан-бек Меликов решается написать письмо, подписанное Тагиевым, Кавказскому наместнику Г. С. Голицыну и императору Николаю II, в котором просит благословить открытие школы. В связи с коронацией Николая II и Александры Фёдоровны (1896 год) Тагиев посредством одного из сенаторов поднёс императрице очень дорогой подарок и просил её посодействовать в деле открытия Бакинской русско-мусульманской женской школы и ходатайствовал о присвоении заведению имени Александры Фёдоровны. В ответ было получено Высочайшее одобрение. Сама императрица написала пожелания девушкам учиться на «отлично» и стать полезными родине и обществу. После этого противники отступили, но затаили злобу. Властей они боялись больше, чем авторитетов исламского мира. Строительство здания началось в этом году по проекту Иосифа Гославского; стоимость работ составляет 184 000 руб.

Ованес Манташев (р. 1878, Тифлис) и его друзья Степан Шаумян (р. 1878, Тифлис) и Бехбудхан Джаваншир (р. 1877, с. Азад Каракоюнлу Джеванширского уезда, правнук основателя Карабахского ханства Панах Али-хана) окончили Тифлисское реальное училище и поехали в Петербург поступать в Политехнический институт. Степан, выходец из бедной семьи, с детства дружил с Ованесом, даже давал ему уроки на дому. В их компанию часто был вхож Ладо Кецховели (р. 1876, с. Тквиави Горийского уезда), ученик тифлисской православной духовной семинарии, сын священника. Степан уехал на учёбу в Петербург на деньги Манташева-старшего.

Густав Зорге, серьёзно заболев, навсегда уехал с семьёй в Германию.

Ашот Айвазян решил отпраздновать завершение обучения своего сына Левона в реальном училище. На торжество было приглашено множество гостей, в том числе крупные нефтепромышленники Манташев, Лианозов, братья Гукасовы, Лалаев, Адамов, Нагиев, Асадуллаев, Агабек Селимханов, Тагиев и я. Зал, в котором накрыли столы, оформили в древнеримском стиле. Мягкие стулья были обиты красным шёлком, с потолка свисали гирлянды роз; на фоне четырёх огромных окон с венецианским стеклом горели облитые золотом свечи в церковных канделябрах, свет от них дробился в хрустальных аквариумах, где плавали экзотические рыбки. Целый оркестр развлекал собравшихся. Ашот представил своего сына гостям и объявил, что Левон начнёт помогать ему в нефтяной фирме. Весь вечер за Ануш ухаживал сын Адамова Давид и ангажировал её почти на все танцы. Среди гостей выделялся крупный мужчина, своим басом сотрясающий весь зал. Ашот шепнул мне, что он знаменит постройкой красивого бассейна с золотыми рыбками в Молоканском сквере. После обеда хозяин вечера подвёл меня к нему и представил:

– Господин Кащеев, хочу познакомить вас с моим другом господином Абихтом, ведущим инженером в фирме господина Нобеля.

– Михаил, – без всяких церемоний протянул он мне руку.

– Рудольф, – ответил я на его рукопожатие. – Господин Кащеев, давно хотел узнать историю молокан, проживающих здесь.

– Мы, русские духоборы, были высланы царём на Кавказ за раскольничество. Приехав сюда, начали строить свои поселения, которые пытались разграбить местные бандиты. Однако благодаря нашей общинной сплочённости и хорошему владению оружием мы смогли отстоять себя. Спустя несколько лет уже ни один разбойник не решался напасть на нас. Мы хорошие хозяйственники, трезвенники, члены нашей общины в основном занимаются землепашеством, извозом и подрядом.

– Насколько я понял, вы обособляете себя от русских людей?

– Нет, мы русские, у нас лишь религиозные разногласия. Посмотрите на православных простолюдинов, которые ходят по Баку – это пропойцы, голь и рвань, на которую и смотреть-то противно. Босячная и бродячая Россия! Просят то работы, то земли, а на деле лишь побираются да пьянствуют. Молокане, слава Богу, пока держатся.

– А каким делом занимаетесь лично вы?

– Мы приехали сюда с братом бедными сиротами. И только благодаря трудолюбию и упорству дослужились до купцов второй гильдии. Я владею нефтяными промыслами, торгую нефтью, – гордо произнёс Михаил.